Текст книги "Стань моей судьбой"

4

Что же такое он сделал с ней? Кожа в том месте, где лежала его ладонь, горела, словно обожженная клеймом. Коридор, по которому Валери бежала к своей спальне, качался, а пол уходил из-под ног. Мысли путались.

С самого начала Валери знала, что Шелдон – крепкий орешек, но полагалась на данное им слово. Только теперь ей стало ясно, что ее муж – змей, что он до поры до времени скрывал свои истинные намерения и заявил о них лишь тогда, когда опутал ее цепями заключенной сделки.

«Я хочу, чтобы мои дети»...

Валери передернуло. И как только ей удалось сохранить самообладание и еще отвечать на его вопросы.

Он сказал «мои дети». Не «наши дети». Вот что ее так уязвило. Хотя, конечно, скажи он иначе, это ничего не изменило бы. Как бы ни сложились обстоятельства, вынашивать его ребенка Валери не собиралась. Даже если бы Шелдон притворился, что питает к ней романтические чувства, ее решимость осталась бы непоколебимой.

Тем не менее произнесенная им фраза лишь подтвердила, что Валери знала давно: для Шелдона она не более чем средство достижения цели. Его точно так же устроила бы любая другая женщина, способная выписать ему пропуск в высшее общество, готовая стать матерью его детей.

Дети. Ну и наглец!

Но, сказала себе Валери, Шелдон допустил одну ошибку. В своей непоколебимой самоуверенности он решил, что достаточно ему поманить меня пальцем, и я упаду в его объятия, как перезревшая груша на ладонь садовника. Он отказался от использования единственного средства, которое могло бы дать ему, чего он хотел. Шелдон с презрением отбросил даже саму мысль о насилии.

«Ты придешь ко мне»... Вот где он ошибся. Валери не могла представить ситуацию, при которой ей могла бы показаться приемлемой мысль о том, чтобы стать настоящей женой Шелдона. Добровольно согласиться исполнять супружеские обязанности? Нет, это уже не комедия, а фарс.

Время, когда Макинрой мог диктовать свои условия, давно прошло. Ей нужно лишь четко определить план действий.

Валери все же уснула, снова и снова приказывая себе проснуться пораньше и спуститься вниз прежде, чем встанет Камилла. Что бы там ни говорил Шелдон, это не так уж и трудно. Ее мать тоже любит понежиться утром в постели. Тем более с учетом разницы во времени между Ванкувером и Бриджпортом, Камилле потребуется еще несколько дней для адаптации. Не исключено, что она проспит до полудня.

Но то ли организм нуждался в отдыхе, то ли где-то в середине ночи подсознание решило проигнорировать отданные разумом распоряжения. В результате, когда Валери протерла глаза, все уже были на ногах. Первое, что она услышала, был голос Шелдона у двери ее спальни. Удивленная и встревоженная, Валери села, чувствуя, как колотится сердце. Он никогда раньше не подходил к ее комнате. Явиться сюда после вчерашних невероятных заявлений...

– Я возьму поднос, Гордон, – говорил Шелдон. – Доброе утро, Камилла. Валери, конечно, захочет, чтобы вы вошли, но позвольте мне сначала убедиться, что она хотя бы надела сорочку. Мы немного... ну, вы понимаете...

Валери схватила первый попавшийся под руку предмет – им оказался телефон, – но тут же разжала пальцы, понимая, что, дав волю гневу, только осложнит ситуацию.

Дверь открылась.

Шелдон, уже успевший одеться для работы – черные брюки и пиджак, – пятясь, вошел в комнату с подносом в руках и ногой захлопнул дверь. Потом повернулся и посмотрел на жену.

Валери не успела подтянуть сползшую с плеча атласную пижаму, но, остро ощутив эту частичную наготу, решила не выдавать смущения и лишь немного поправила сбившееся одеяло.

– Тебя не приучили стучать? Или ты надеялся застать меня в неприличном виде?

– Я подумал, что твоя мать воспримет это как должное. – Шелдон поставил поднос на край кровати и сам опустился рядом. – А что касается твоего вида, то выглядишь ты сегодня очень аппетитно.

– Как мило с твоей стороны обратить на это внимание. Однако давай не будем отклоняться от темы. – Валери говорила негромко, но зато с изрядной долей язвительности. – Я рада, что мы поговорили вчера по душам, и, надеюсь, ты не станешь мешать мне. Я не хотела, чтобы мама знала об этой комнате, а ты при первой же возможности выдал меня!

– Но Камилла уже была в холле. И Гордон шел сюда с подносом. Так что твой вариант никак не проходил. Нужно было спасать положение. Ты предпочитаешь, чтобы Камилла считала твою спальню крепостью, окруженной рвом с водой? Или же решила, что мы достигли взаимовыгодного соглашения и пользуемся обеими комнатами ради общего комфорта?

Валери задумалась.

– Ну, если ты ставишь вопрос так...

– Я так и думал, что ты поймешь. – Шелдон поднялся и открыл дверь. – Входите, Камилла. Я попрошу Гордона принести еще чашечку чая.

– Не хочу вам мешать... – начала Камилла.

– Пожалуйста, – мягко попросил Шелдон. – Вообще-то ваша дочь только что предъявила мне серьезные претензии.

Валери бросила на него встревоженный взгляд, но Шелдон не смотрел в ее сторону.

– Все дело в том, что я, оказывается, ужасно храплю. Из-за этого Валери и перебралась в свою спальню.

Неплохо придумано, одобрительно подумала Валери. Пожалуй, объяснение звучит вполне достоверно.

Шелдон наклонился над кроватью и погладил Валери по плечу.

– Похоже, моя супруга не хочет признавать, что и я не лишен недостатков.

– Что ж, такая философия мне понятна, – согласилась Камилла.

– Женщине приятно считать своего мужа совершенством. Кроме того, ей доставляет удовольствие гонять меня из комнаты в комнату только для того, чтобы застегнуть на ней платье. Или, если уж на то пошло, чтобы расстегнуть его. Ей это кажется романтичным.

– Ну хватит... – пробормотала Валери.

Шелдон усмехнулся и наклонился еще ниже.

– Поблагодаришь меня за спасение сейчас или попозже? – громким шепотом осведомился он. – Я мог бы попросить твою мать выйти на несколько минут. Да и в офисе меня вполне могут подождать.

– Позже, – процедила сквозь зубы Валери. – Много позже.

– Хорошо. Предвкушение, как я уже понял, – самый лучший соус. – Шелдон отвел со щеки Валери волосы и прикоснулся губами к чувствительной коже под ухом. – Сегодня вечером я приглашаю вас обеих на обед, – выпрямившись, объявил он.

Как только Шелдон вышел, Валери бросила подушку к задней спинке кровати.

– Устраивайся поудобнее. Ты сегодня ужасно рано поднялась, да?

Камилла, подтянув брючки, села на кровать.

– В общем-то, нет. Я теперь играю по утрам в теннис. Летом в Ванкувере так жарко, что для хорошей разминки остается только утро. Так что сейчас я бы как раз выходила на корт. Какие у тебя планы на день, дорогая?

– Да никаких, – призналась Валери.

– Только не меняй свой график ради меня. Если будешь занята, я поболтаю с подругами по телефону. Но нам обязательно надо пройтись по магазинам.

– А разве Шелдон не сказал тебе... – В последнее мгновение Валери все же успела прикусить язык.

– Не сказал что? Что у тебя мало платьев? Я это и сама прекрасно вижу. Дорогая, то, в котором ты была вчера... ему по крайней мере три года. Ты надевала его на свадьбу Клары Бирнхем.

– Оно мне до сих пор нравится.

– Тогда давай поищем что-нибудь похожее. Может быть, фиолетовое. На мой взгляд, тебе пошел бы этот цвет. И не говори, что у тебя нет денег. Судя по тому браслету, который Шелдон подарил тебе вчера, он не скупердяй. – Камилла вздохнула. – И все же мне жаль, что я не смогла обеспечить тебя приданым. Впрочем, теперь я имею средства и мне хотелось бы наверстать упущенное.

На деньги Шелдона, подумала Валери, но благоразумно промолчала. Ей не хотелось делиться с матерью подозрениями относительно того, что чек, позволивший Камилле вести беззаботную жизнь, поступил не из страховой компании, а из кармана Шелдона Макинроя. Ее мать даже не догадывалась, что живет на средства зятя, и создавать ей новые проблемы Валери не желала. К тому же она ничего не знала наверняка, а лишь инстинктивно чувствовала, что даже Шелдону вряд ли удалось убедить страховую компанию выплатить всю сумму страховки вдове самоубийцы.

– Конечно, мама, я с радостью составлю тебе компанию.

– И не забудь напомнить мне, – поспешно добавила Камилла, – чтобы я купила несколько теннисных мячей.

– По-моему, их можно найти в кладовой. И если ты не захватила ракетку, то возьми мою.

– Ракетку? О нет, дорогая, мне нужны только мячи. Но они должны быть новыми. И надо купить какой-нибудь легкой ткани. Старая швейная машинка твоей бабушки все еще в задней спальне?

– Да, – удивленно ответила Валери. – Но зачем тебе швейная машинка?

– Чтобы пришить кармашки к спинке пижамы Шелдона. В них ты вложишь теннисные мячи, и тогда он не сможет спать на спине, а это, как считается, и есть главная причина храпа. – Камилла нахмурилась. – Если только... Послушай, милая, а он вообще носит пижамы?

Каждый раз, ступая на территорию фабрики, Шелдон вспоминал, как впервые пришел сюда старшеклассником с целью подзаработать. Тогда он был готов взяться за любое дело, лишь бы платили. Ему нравилось управляться с машинами, но в случае необходимости он мог подметать двор. Вид у парня, должно быть, был совсем отчаявшийся, потому что чиновник, ведавший приемом на работу, со вздохом отправил его в офис босса.

Трудно сказать, что разглядел в молодом человеке старик Грегори Феншоу – он никогда ни с кем не говорил на эту тему, – но в тот же день Шелдон Макинрой получил свою первую должность. Через пару лет он уже хорошо знал не только техническую часть производства, но и научился разбираться в тканях. А в тот день, когда Феншоу объявил о своем намерении закрыть фирму и уйти на покой, Шелдон еще раз постучал в дверь хозяина. Он попросил босса не ликвидировать бизнес, а продать ему, Шелдону Макинрою.

– Не знаю, сынок, зачем тебе понадобилась эта фабрика, – сказал Феншоу, – ею никто не интересуется. В нашем деле хватает конкурентов, а рабочая сила в этой стране стоит очень дорого. Держу пари, ты сам закроешься через пару лет.

– У меня есть кое-какие идеи, – коротко ответил Шелдон, и старик после долгого молчания согласился дать ему шанс.

Из уважения к бывшему хозяину Шелдон дождался его похорон и лишь после этого дал фирме новое название «Нидлз энд Пинз». Феншоу, наверное, перевернулся в гробу от такого легкомыслия, но Макинрой имел на этот счет свою точку зрения: он создавал репутацию новатора, предпринимателя нового стиля, со своими оригинальными, порой странноватыми идеями.

Путь оказался нелегким, и фирму до сих пор порой потряхивало на ухабах. Последний такой ухаб попался Шелдону как раз во время поездки в Эдмонтон. И все же, пройдя в ворота, вдохнув привычные запахи, услышав знакомые звуки, он снова и снова повторял себе, что сделал правильный выбор.

В этот день работа шла вовсю, и Шелдон прошелся по цехам, здороваясь с рабочими и работницами, проверяя качество продукции и наслаждаясь теми ничем не примечательными для постороннего деталями, которые составляли суть его бизнеса. Войдя в офис, он уже собирался распахнуть окно, устроиться поудобнее в большом кожаном кресле и погрузиться в массу проблем, накопившихся за время его отсутствия, но вдруг увидел Льюка, сидевшего за письменным столом и изучавшего какие-то бумаги.

Шелдон остановился у двери.

– Мне казалось, ты получил прибавку, но не повышение. Разве твой офис не находится этажом ниже?

Льюк неуверенно улыбнулся.

– Боялся, что пропущу тебя, когда ты придешь. Решил подождать тебя здесь, а заодно и поработать. – Он собрал свои бумаги и перешел с кресла босса у окна на другое, стоявшее напротив. – Почему бы тебе не выбросить всю эту рухлядь и не поставить здесь новую мебель?

– Мне нравятся старые вещи.

– Никогда бы не догадался, – иронично прокомментировал Льюк.

Шелдон оглядел офис – доставшийся в наследство от Грегори Феншоу письменный стол с поцарапанной столешницей, выстроившиеся у стены старые деревянные шкафы с каталогами, массивные обитые кожей кресла... Может быть, приверженность к старине и стала причиной его неудачи на переговорах в Эдмонтоне?

– Кроме того, – сказал Шелдон, – давай не будем забывать о традициях.

– Не хочу спорить. – Льюк потер подбородок. – Но, на мой взгляд, такая обстановка производит не лучшее впечатление на покупателей.

– А мне кажется, что мрамор, стекло и алюминий здесь совсем не к месту. – Шелдон открыл папку с бумагами. – Так что там такого важного, что ты ждешь меня с самого утра?

– Я договорился, чтобы двое уволенных и представитель профсоюза пришли сюда к десяти.

– Уволенных? Вчера ты сказал, что их временно отстранили.

Льюк пожал плечами.

– В любом случае все закончится увольнением. Своей вины они не признают и, по-моему, готовы как можно скорее начать собственный бизнес. Между прочим, сегодня утром я поговорил с агентом страховой компании. Они считают, что твоя оценка стоимости здания сильно завышена, учитывая его возраст, но согласились прислать кого-нибудь на следующей неделе, чтобы проверить правильность твоих расчетов.

Шелдон кивнул.

– Сейчас таких зданий уже не строят. Посмотри, какие здесь балки и перекрытия. Им же цены нет. Ладно, что еще?

– Я принес тебе документы, связанные с той жалобой, о которой ты уже слышал. Ерунда, конечно, но клиент настроен решительно и настаивает на встрече с тобой. И еще одно. Мы так и не обсудили результаты твоей поездки в Эдмонтон. Можешь рассказать?

– Они не сказали «нет».

– Но не сказали «да»? – Льюк сокрушенно покачал головой. – Не очень хорошая новость.

– Не все переговоры заканчиваются подписанием договора, – сухо заметил Шелдон. – Ты знаешь это не хуже меня.

– Да, но речь шла об очень большом контракте. Заказ на эту партию обеспечил бы нас работой по крайней мере на полгода. А какая отличная реклама! Черт, пригласить тебя в Эдмонтон и в итоге не дать прямого ответа...

– Ты предпочел бы услышать твердое «нет»? Или считаешь, что надеяться не стоит?

– Ну-у... – неуверенно протянул Льюк. – В общем-то я настроен пессимистично. Что будем делать?

– Надо еще раз просмотреть наши предложения, чтобы убедиться в невозможности иных вариантов. Если они что-то решат, то дадут знать. А пока будем думать о других возможностях.

– Что ж, тогда я займусь делами. – Льюк забрал свои бумаги и вышел из офиса.

Шелдон взял нож для открывания писем, стопка которых лежала на краю стола, но уделил почте не более пяти минут.

Конечно, Льюк прав. Отсутствие определенного ответа, особенно после переговоров на высоком уровне, почти всегда означало итоговый отказ. На другой столь же крупный заказ рассчитывать в ближайшее время не приходилось.

Хорошо было то, что Шелдон, не первый год занимавшийся бизнесом, никогда не делал ставку на один заказ, каким бы заманчивым он ни казался. Теперь, когда журавль, похоже, растворился в небе, рассчитывать приходилось на синицу в руках. Надо лишь найти ее.

А пока ему предстояло разобраться с отстраненными от работы техниками, утихомирить обиженного представителя профсоюза и решить к обоюдному удовольствию проблему недовольного клиента, возникшую во время его отсутствия.

Ближе к вечеру Валери удалилась в зеленую комнату, как делала почти всегда в особенно тяжелые дни. Неспешная, требующая полной сосредоточенности работа с теплой, податливой глиной действовала на нее успокаивающе, а переходя к следующему этапу – составлению предметов из отдельных, ярко раскрашенных частей, Валери забывала обо всех проблемах.

Занятая подборкой миниатюрной мебели для детской спальни, Валери не заметила, как дверь в комнату приоткрылась. И лишь легкий порыв прохладного воздуха, коснувшийся ее ног, заставил ее оглянуться.

Увидев Шелдона, она невольно стиснула пальцы, и крохотный диванчик превратился в бесформенный комок.

Шелдон наклонился и поднял кусочек глины.

– Вижу, ты обратилась к современной скульптуре. Следующий проект – галерея искусств?

– Нет... ты просто напугал меня, и вот что получилось.

– Но Гордон передал, что я тебе нужен. И это уже второй день кряду. Осторожнее, дорогая, привычки легко приобретаются.

– Дело не во мне, а в моей матери.

Шелдон взял второй высокий стул и сел рядом с Валери.

– Что на этот раз?

– Пока ничего. Но только благодаря мне. – Она рассказала о предложении Камиллы вшить ему в пижаму теннисные мячи.

Шелдон добродушно усмехнулся.

– И как тебе удалось отговорить ее от этого милого проекта?

– Сказала, что ты терпеть не можешь пижамы, а потому ее антихраповое изобретение – пустая трата времени.

Шелдон вперил в нее задумчивый взгляд.

– Так ты предполагаешь, что я сплю нагишом?

– Я бы не стала называть это сексуальной фантазией, – резко ответила Валери. – Но мама стала рыться в твоем шкафу в поисках пижамы, и мне едва удалось оторвать ее от этого занятия. Кто знает, что бы обнаружилось в ящике для белья?

– Ну, я не сомневаюсь, что объяснение у тебя нашлось бы. Самое худшее – пара черных кружевных трусиков, которые ты могла бы объявить своими.

Валери от отчаяния закатила глаза.

– Но это не единственная проблема! Если бы я сказала, что ты носишь пижамы, а Камилла бы их не обнаружила, как бы я выкручивалась?

– Ничего сложного. Ты могла бы слегка покраснеть и смущенно объяснить, что я не надеваю их, когда мы вместе, но где-то они есть, – спокойно объяснил Шелдон. – В любом случае я предлагаю тебе заглянуть в мою спальню и как следует осмотреться.

– Спасибо, но я уж как-нибудь обойдусь. А вообще-то ты мог бы поблагодарить меня за избавление от мук. Если бы мама все же навязала тебе этот пыточный инструмент, ей непременно захотелось бы узнать, насколько он эффективен.

– Знаешь, я подумал... Может быть, я и попрошу ее о таком одолжении.

– Ты разве не слышал, что я сказала? – удивилась Валери.

– Понимаешь ли, я ведь не смог бы судить о результате, потому что тот, кто храпит, себя не слышит. Так что в роли арбитра пришлось бы выступать тебе. А для этого...

– ...Мне нужно было бы провести с тобой ночь, – подхватила Валери. – Если ты думаешь, что заманишь меня в постель с помощью таких вот уловок...

– Более того, – не обращая на нее внимания, продолжал Шелдон, – на следующее утро тебе пришлось бы, придерживаясь правды, сообщить, что я вообще не храпел. Конечно, я тоже не сомкнул бы глаз, если бы ты была рядом, но это уже совсем другой вопрос, верно?

Шелдон повел Валери и Камиллу в новый ресторан, расположенный неподалеку от берега озера и всего в нескольких кварталах от «Нидлз энд Пинз». Валери никогда прежде там не бывала, и, когда Камилла слегка скривилась, услышав, что заведение находится в районе бывших складов, Валери тоже выразила мужу свое недоумение.

– Подождите и увидите, – пообещал Шелдон. – Думаю, вам там понравится. Кроме того, у меня есть и скрытый мотив желать ему преуспеяния.

– Ты его совладелец? – предположила Камилла.

– Нет. Я ничего не понимаю в ресторанном бизнесе. Но это место очень удобное для моих работников, а все, что хорошо для них, хорошо для фирмы и в конечном счете для меня. Кроме того, любое успешно работающее предприятие, находящееся поблизости от моей фабрики, повышает ее привлекательность и цену.

Валери внимательно посмотрела на него.

– Уж не собираешься ли ты продавать фабрику?

Шелдон подождал, пока женщины усядутся и возьмут меню, после чего сел сам.

– Продавать фабрику? Конечно нет. И потом, здесь много пустующих зданий. Зачем кому-то покупать то, которое занято, и платить немалые деньги, если можно по дешевке приобрести заброшенное?

– Хотя если когда-нибудь здесь появятся ночные клубы и модные магазины...

– ...то им не захочется иметь по соседству швейную фабрику.

– Мало ли что им не понравится. Ведь мы же обосновались здесь раньше...

К столику подошел официант, и Шелдон, не договорив, стал просматривать карту вин.

Оглядев просторный обеденный зал, Камилла признала, что он производит приятное впечатление. По крайней мере, официантам не приходится протискиваться между столиками, что характерно для большинства ресторанов.

– В престижных районах очень высокая арендная плата, – заметила Валери, – и им приходится увеличивать количество мест. Разумеется... – Она умолкла, заметив невысокую брюнетку, стоявшую рядом с коренастым мужчиной в деловом костюме, и помахала им рукой. – Да это же Клара и Рик Бирнхемы! Вы не против, если они подсядут к нам?

Шелдон сказал что-то вполголоса официанту.

– Вот еще одно преимущество: за большими столами всегда можно найти свободное местечко.

Усаживаясь рядом с Валери, Клара прошептала:

– Ты даже не сказала, что ждешь приезда матери.

– Сказала бы, если бы знала. Расскажу обо всем позже.

– Похоже, тебе не помешало бы от нее отдохнуть. Хочешь, я отвлеку Камиллу? – Не дожидаясь ответа подруги, Клара обняла свою старую знакомую и тут же завладела ее вниманием.

Мужчины тоже заговорили о чем-то своем, а Валери, наслаждаясь вином, слушала то одних, то других.

В одном Клара была права: приятно просто посидеть, ни о чем не думая. Подробности местной светской жизни, которые пересказывала Клара Камилле, были Валери прекрасно известны, и насторожилась она, лишь когда услышала слово «увольнение».

– А что еще я мог сделать? – говорил Шелдон, наклоняясь к Рику. – Оказывается, они не только занимались частным бизнесом, но и нарушили закон. Как выяснилось, у ребят и прежде были проблемы.

Валери украдкой посмотрела на Шелдона. С кем еще ему поделиться своими трудностями, если не с Риком Бирнхемом, менеджером магазина «Тейлор». Рику нередко приходилось иметь дело с профсоюзом, и ситуации, подобные описанной Шелдоном, для него не в новинку. Человек с таким опытом работы, как у Рика, может дать ценный совет. И все же Валери вдруг стало грустно оттого, что Шелдон рассказал о своих неприятностях не ей, а другу.

С другой стороны, напомнила себе Валери, она ведь даже не спросила, как прошел его рабочий день. А если бы и спросила, то скорее всего он отделался бы какой-нибудь ничего не значащей фразой, потому что такого рода разговоры не вошли у них в привычку.

– Вернулись домой? Я так и знала, что климат Ванкувера не для вас.

Громкий голос, прозвучавший за спиной Валери, заставил ее обернуться. Высокая плотная женщина, лицо которой частично скрывали широкие поля украшенной перьями шляпы, укоризненно смотрела на Камиллу.

– Конечно, время для возвращения сейчас не самое лучшее. Или вы приехали специально, чтобы сходить на бал?

– Видите ли, Амелия, – вежливо ответила Камилла, – я еще не знаю, насколько долго здесь задержусь.

– Что ж, решайте сами. Уж не представляю, что у нас нынче получится. Возможно, узнав детали, вам и не захочется оставаться. – Матрона величественно повернулась к Шелдону, вежливо поднявшемуся, чтобы поздороваться с дамой. – Члены организационного комитета, председателем которого я являюсь, попросили меня предложить вам, мистер Макинрой, быть распорядителем нашего бала.

Похоже, подумала Валери, Амелии Бродерик очень не по душе данное поручение и, выполняя его в силу обязанностей председателя, она не собиралась скрывать негативного отношения к предложенной кандидатуре. Видимо, Шелдон тоже почувствовал отсутствие энтузиазма в голосе миссис Бродерик, потому что в его глазах мелькнул ничего хорошего не предвещавший огонек. Валери попыталась привлечь его внимание, чтобы предупредить о возможной опасности, которой грозила надвигавшаяся ссора, но Шелдон уже не смотрел в ее сторону.

– Мне необходимо подумать, – холодно сказал он. – Я просмотрю свое расписание на следующую неделю и дам вам знать, смогу ли принять ваше лестное и ко многому обязывающее предложение.

Амелия надменно фыркнула.

– Молодой человек, только такое ничтожество, как вы, может допускать возможность отказа от предложения организационного комитета. Хотя вы, вероятно, даже не понимаете, какая вам оказана честь.

– Вы приглашаете его за неделю до бала? – пробормотал Рик Бирнхем. – Действительно, честь высокая.

Но Амелия Бродерик слушала только себя.

– Я им сразу сказала, что ничего хорошего не стоит и ожидать, приглашая человека, никогда прежде не работавшего в составе комитета. – Повернувшись к Валери, она покачала головой. – Мне жаль вас, бедняжка. Но, конечно, вы получили то, что заслужили, выйдя замуж за какого-то выскочку. Таким людям не обойтись без няньки.

Шелдон хотел что-то сказать, но Валери остановила мужа, взяв его за руку.

– Недостаток опыта более простителен, чем отсутствие манер.

Лицо миссис Бродерик стало багровым, как предгрозовое небо. Рот ее беззвучно открылся, потом закрылся. Она повернулась и с видом человека, которому нанесли смертельное оскорбление, устремилась к выходу.

Шелдон усмехнулся. Валери почувствовала, как его пальцы сжали ее руку, и посмотрела на Шелдона, но он уже опустился на стул. Смеется! Смеется над ней, словно хочет сказать, что ее защита неуместна и нелепа. Валери охватило раздражение. Неужели он не понял, что в этом порыве не было ничего личного? Что она точно так же заступилась бы за любого, ставшего объектом бесцеремонных нападок Амелии Бродерик?

Рик Бирнхем поднял бокал.

– За бал! – провозгласил он. – Похоже, в этом году нас ожидает нечто действительно интересное.