Текст книги "Избранные любовью"

7

Роберт ждал ее. Даже на расстоянии Триша видела, что его великолепное сильное тело напряжено. Он сдвинул манжет рубашки и посмотрел на часы. Не терпится увезти меня, чтобы продолжить начатое во имя мести, с горечью подумала Триша.

Услышав ее шаги, Роберт поднял голову, посмотрел на верхнюю площадку лестницы и улыбнулся. Не знай Триша, как обстоит дело, по этой улыбке она могла бы заключить, что он искренне рад ее появлению и испытал облегчение, увидев, что она не передумала.

Тришу подмывало стереть его лживую улыбку каким-нибудь хлестким замечанием, но она вспомнила, что они не одни, на них смотрит целая толпа гостей. Устраивать представление для публики у нее не было ни малейшего желания, поэтому выяснение отношений с Робертом придется отложить до тех пор, когда они останутся наедине.

– А я уж собрался за тобой идти. – Роберт окинул Тришу одобрительным взглядом и взял у нее чемодан. – Милая курточка, и подходит к платью.

– Может, пойдем?

Ледяной голос Триши сдул улыбку с его лица, Роберт прищурился и, не меняя тона, согласился:

– Конечно.

Трише стало стыдно, что она ответила на теплую улыбку Роберта ледяным холодом. Он взял ее за запястье и молча перехватил ручку чемодана из ее пальцев. Шагая к выходу, Роберт приноровил свой широкий шаг под более короткий шаг Триши, одновременно стараясь, насколько это было возможно, заслонить ее своим крупным телом от толпы. Триша могла только гадать, о чем думают гости, провожая их любопытными и настороженными взглядами. Она даже не знала, считают ли ее жертвой или виновницей, брошенной или бросившей. Триша с удивлением поняла, что мысли об Эндрю больше не вызывают боли, только негодование, как будто ее любовь внезапно прошла, перегорела – да была ли она вообще? Но предательство Юны, которую она считала лучшей подругой, по-прежнему причиняло острую боль. Неужели она совсем не разбирается в людях? Тришу бросило в дрожь, и, словно почувствовав ее состояние, Роберт свободной рукой обнял ее за плечи.

Но если он хотел подбодрить Тришу, то результат оказался противоположным: от его прикосновения она чуть не подпрыгнула. Она ни на секунду не забывала, что Роберт – не спаситель, не рыцарь в сияющих доспехах, а еще один манипулятор, который пытается использовать ее в своих личных целях.

– Не прикасайся ко мне! – зло прошипела Триша.

Роберт и не подумал подчиниться, напротив, его рука удобно легла на тонкую талию Триши. Роберт остановился и притянул Тришу к себе. Его губы коснулись ее уха, дыхание обожгло кожу.

– Веди себя прилично, хотя бы пока мы не вышли отсюда, – прошептал Роберт, – или мне придется поцеловать тебя так, чтобы из твоей упрямой головки испарились бунтарские мысли.

Триша ни секунды не сомневалась, что это не блеф и он с легкостью осуществит свою угрозу. Убедившись, что его слова достигли цели, Роберт подтолкнул Тришу к двери. Они продолжили путь, и тут только Триша увидела, что у двери их ждут родители Эндрю. Селина и Джеффри Уинфилд стояли с застывшими лицами, как двое часовых, по-видимому, несмотря ни на что, они были полны решимости до конца играть роль гостеприимных хозяев и попрощаться с уходящей парой.

Знают ли они о грязной игре, которую вел их сын? Трише вспомнилась случайно подслушанная фраза: «Папа, твоему бизнесу ничто не угрожает. Только запомни, кто и какую цену заплатил за эту безопасность». Да, они знали правду с самого начала. Тришу передернуло от омерзения. Означает ли это, что они знают и о причинах, побудивших Роберта вмешаться? Вероятнее всего, да. Похоже, здесь все всё знают – все, кроме нее.

– Я тебя ненавижу – прошипела она. Роберт словно не слышал.

– Кэссиди, нам нужно поговорить, – сказал Джеффри Уинфилд.

Даже не замедлив шага, Роберт бросил:

– На следующей неделе. И без участия вашего сына. Конечно, если вы хотите и дальше вести со мной дела.

– Д-да, конечно.

На памяти Триши холодный, надменный Джеффри Уинфилд впервые заикался, как взволнованный школьник.

Селина Уинфилд даже рта не раскрыла. По-видимому, Роберт сумел очень эффективно отсечь Эндрю даже от его собственных родителей.

Ночной воздух обдал Тришу холодом. «Ягуар» Роберта стоял у лестницы. Роберт подвел Тришу к машине, поставил чемодан на землю, распахнул перед ней дверцу и только после этого убрал руку с ее талии. Пока Триша садилась на мягкое кожаное сиденье, Роберт наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица. Затем он захлопнул дверцу, погрузил в багажник чемодан Триши и сел за руль. Несмотря на свое взвинченное состояние, Триша не могла не обратить внимания на хищную грацию его движений. И автомобиль – черный «ягуар» – ему очень подходил.

Роберт завел мотор, и мощная машина плавно тронулась с места, подвластная воле хозяина. Триша сразу же отвернулась и стала смотреть в окно – это лучше, чем постоянно видеть боковым зрением фигуру Роберта, в которой ей теперь виделось нечто угрожающее.

Лучи фар скользнули по живой изгороди и осветили развилку дороги. Триша понятия не имела, куда Роберт ее везет, да и ей было все равно. Вся ее жизнь лежала в руинах, и ей казалось, что хуже уже не будет – просто некуда. Однако оказалось, что она ошиблась. Роберт резко затормозил, так что Тришу бросило вперед, и повернулся к ней.

– Ладно, хватит играть в молчанку, выкладывай, что Юна тебе наговорила, почему ты вся ощетинилась колючками, как ёжик?

– Почему ты думаешь, что Юна мне что-то наговорила?

– Больше некому, она – единственная, от кого я не мог тебя защитить.

Защитить? Триша чуть не расхохоталась. Он называет это защитой?! Она не ответила и снова отвернулась к окну.

– Триша!

– Джейн Бэрри.

Она ожидала, что Роберт начнет оправдываться или хотя бы виновато чертыхнется, но он молчал, было только слышно, как он медленно и глубоко дышит. Его непрошибаемое спокойствие сводило Тришу с ума, она из последних сил сдерживалась, чтобы не расплакаться от обиды и бессильной ярости. Роберт шевельнулся, Триша чуть повернула голову и с опаской покосилась в его сторону, но Роберт всего лишь положил руки на руль, и через несколько секунд они продолжили путь.

Ну что ж, хочешь делать вид, что я ничего не говорила, – пожалуйста, так даже лучше, не придется выслушивать твои лживые объяснения, мрачно подумала Триша. А в том, что объяснения были бы лживыми, она почти не сомневалась. Роберт в полном молчании вел автомобиль на большой скорости, ловко лавируя на крутых поворотах. Он и автомобиль ведет так же, как делает все остальное, – уверенно, целеустремленно, полностью контролируя ситуацию, подумала Триша. И, как всегда, невозмутим, ничем его не проймешь.

Они проехали мимо поворота к поместью Мак-Кинли. Увидев знакомую подъездную дорогу, Триша встрепенулась.

– Ты мог бы…

– Молчи!

«Ягуар» неожиданно вильнул, как будто одного только звука ее голоса хватило, чтобы поколебать самообладание водителя. Впрочем, Триша не сожалела, что Роберт не дал ей закончить фразу: даже если бы она попросила свернуть и Роберт согласился бы, Персиваль вероятнее всего не впустил бы ее в дом. Персиваль Мак-Кинли – еще один бездушный представитель мужского пола. Он даже не попытался хотя бы для приличия сделать вид, что судьба внучатой племянницы ему не безразлична. Теперь Триша понимала, почему ее мать не искала контакта с родственниками. Нужно было последовать ее примеру и остаться в Лондоне, тогда она уберегла бы себя от множества переживаний.

Проехав еще с милю, Роберт затормозил. Фары освещали только полоску дороги, обсаженной деревьями. Все остальное тонуло в темноте. Куда он ее привез?

– Я хочу…

– Ты сама не знаешь, чего хочешь! – отрезал Роберт.

Он заглушил двигатель и вынул ключ из зажигания. Затем отстегнул ремень безопасности, вышел из машины и стал обходить капот, чтобы подойти к дверце со стороны Триши. Она с опаской следила за ним. Его мрачное лицо и сурово сжатые губы не предвещали ничего хорошего. Неужели он высадит ее посреди дороги, неизвестно где? Он распахнул дверцу.

– Я не хочу выходить!

– Тебя никто не спрашивает!

Роберт наклонился, отстегнул ремень безопасности, потом взял Тришу за руку и едва ли не силой выволок ее из машины. Одной рукой он обхватил ее за талию и прижал к себе, другой тем временем захлопнул дверцу. Тришу охватила паника, но в это время послышалось какое-то жужжание, и она увидела, что за спиной Роберта закрываются металлические ворота. Она даже не заметила, как они въехали в эти ворота. Триша почувствовала сквозь тонкие подошвы туфель неровности мощеной дороги. Она повернула голову, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте и понять, где они, при этом случайно задела губами подбородок Роберта. Роберт что-то неразборчиво прошипел, Триша подняла взгляд на его лицо и застыла, пораженная огнем, полыхавшим в его глазах. Ноздри его раздувались, как у возбужденного коня. Она почувствовала, что тело Роберта напрягается, и сдавленно ахнула, когда поняла, что означает это напряжение. Ее взгляд опустился ниже. Губы Роберта были по-прежнему сердито сжаты, но какая-то неуловимая перемена в них подсказала Трише, что последует дальше.

– Нет…

Больше ей ничего не удалось сказать, губы Роберта накрыли ее губы, и в одно мгновение Тришу охватил огонь. Триша застонала и вцепилась в плечи Роберта. Она попыталась его оттолкнуть, но безуспешно: Роберт положил ладонь ей на спину и прижал к себе так крепко, что от близости его возбужденного тела у Триши ослабели колени. Он безошибочно почувствовал ее страстный отклик и отметил его довольным рычанием, напоминающим ворчание сытого тигра.

Если поцелуй был задуман Робертом как наказание, то его замысел полностью провалился, Триша не чувствовала себя наказанной, напротив, она стала отвечать на его поцелуй с такой жадностью, словно ее впервые целовал мужчина. Неожиданно их осветил яркий луч. Роберт прервал поцелуй и выругался, но не выпустил Тришу из объятий. Она спрятала лицо на его груди и, если бы возможно было, больше никогда не подняла бы голову. Если она была шокирована, когда застала Эндрю целующимся с Юной, то сейчас, когда кто-то застал ее целующейся с Робертом, она чувствовала себя еще хуже.

– Прошу прощения, сэр, – сказал мужской голос. – В фонаре у ворот перегорела лампа, я услышал, что ворота закрылись, вот и пришел посмотреть, в чем дело.

– Арчи, да опусти же ты этот чертов фонарь! – приказал Роберт.

Мужчина – по-видимому, охранник – выключил фонарь, и все снова погрузилось в темноту. Триша сумела наконец разжать пальцы, которыми цеплялась за Роберта. Ей было ужасно стыдно за собственный несдержанный отклик на его поцелуй, и она радовалась, что в темноте никто не видит ее пылающего лица. Как она могла растаять от поцелуя Роберта, ведь она его ненавидит? Она снова попыталась отстраниться, но Роберт лишь прижал ее к себе еще сильнее. Он говорил о чем-то с Арчи, но Триша не понимала ни слова. У нее было странное ощущение, словно ноги ей больше не принадлежат и не подчиняются, они будто свинцом налились, а внизу живота зародилось странное ощущение ноющей пустоты, такое острое, что Триша невольно всхлипнула. Одному Богу известно, как Роберт истолковал ее всхлип, но в следующее мгновение Триша почувствовала, что ее куда-то подталкивают, вынуждая идти по мощеной дорожке.

– Отпусти!

– Ни за что. В ближайшем будущем можешь на это не рассчитывать.

Мрачный сарказм в голосе Роберта был так щедро приправлен сексуальным напряжением, что Триша споткнулась. Роберт помог ей удержать равновесие и идти дальше.

Наконец Роберт остановился перед высокой дверью. Пока он поворачивал дверную ручку одной рукой, другая переместилась с талии Триши чуть выше и коснулась ее груди. Тришу окатила новая волна жара, она почувствовала, как соски твердеют и натягивают ткань платья. Дверь открылась, и они оказались в просторном холле. Потолок с выступающими балками и темные дубовые панели выдавали солидный возраст дома, но рассмотреть все повнимательнее Триша не успела – Роберт быстро повел ее по коридору, отходящему от холла.

Коридор делал несколько поворотов, от него отходили другие коридоры, и вскоре Триша запуталась и поняла, что без помощи Роберта не найдет дорогу обратно. Наконец Роберт открыл очередную дверь, и они оказались в просторной комнате с узорным паркетным полом и гобеленами на стенах. Массивная украшенная резьбой дверь закрылась за спиной Триши. Она огляделась. Комната, обставленная старинной мебелью, стоила того, чтобы присмотреться к ней повнимательнее, но сейчас Трише было не до того.

– Куда ты меня привел? Зачем?

Роберт улыбнулся, но в его улыбке Трише привиделось нечто зловещее, а когда он скрестил руки на груди, это впечатление еще более усилилось.

– Добро пожаловать в Нортнэсс-хилл, – негромко сказал он. – В этом доме наша семья живет без малого четыреста лет. Полагаю, на первый вопрос я ответил. Что касается второго… – Роберт выдержал паузу и вызывающе усмехнулся. – Конечно, я привез тебя сюда для того, чтобы дать волю своим грязным инстинктам – во имя мести, естественно, зачем же еще? Здесь мне никто не помешает, а тебе никто не поможет.

Роберт видел, что Триша побледнела, но он был настолько зол, что его это не тронуло. Он был не просто зол, он был в ярости. Ради Триши он поставил на карту свою репутацию, спас ее от корыстного мерзавца, увез из осиного гнезда, дал ей время осмыслить случившееся. И что получил взамен? Стоило бывшей подруге Триши сказать о нем какую-то гадость, Триша тут же поверила и стала считать его своим врагом.

– Только попробуй дотронуться до меня хотя бы пальцем, я тебе глаза выцарапаю!

На лице Роберта появилась издевательская ухмылка.

– Пустая угроза! Мы оба знаем, что, если я дотронусь до тебя, и не одним пальцем, а обеими руками, ты замурлычешь, как кошка. Может, проверим?

Роберт с удовлетворением отметил, что Триша испуганно попятилась. Чтобы проверить, как она отреагирует, он даже сделал небольшой шаг в ее сторону.

– Не прикасайся ко мне!

Но тело уже предало Тришу. Слова Роберта о том, что он даст волю своим грязным инстинктам и никто ему не помешает, должны были возмутить ее до глубины души, но вместо этого взволновали и пробудили желание, так что бороться Трише предстояло не столько с Робертом, сколько с самой собой.

– Я не буду ничьей жертвой, особенно твоей!

– Вот как? Почему же раньше ты легко становилась жертвой любого обмана?

Триша недоуменно нахмурилась.

– Что конкретно ты имеешь в виду? Неужели Юна сказала неправду и Джейн – вовсе не твоя сводная сестра?

– Нет, в этом Юна не солгала.

– Тогда я не понимаю, о чем ты говоришь? – Триша возмущенно всплеснула руками. – Роберт, у меня были очень тяжелые вечер и ночь, неужели ты думаешь, что я сейчас способна играть в словесные игры?

Роберт хотел ответить, но Триша не дала ему вставить ни слова.

– Не знаю, что Эндрю сделал твоей сводной сестре, но я в этом не виновата. Когда я с ним познакомилась, между ними уже все было кончено… во всяком случае, так он мне сказал. Я не уводила мужчину у Джейн! – На последних словах голос Триши сорвался на крик. – Так что не смей меня обвинять в ее страданиях, ты не имеешь права мне мстить, я ни в чем не виновата! Если тебе так уж хочется кому-то отомстить, займись Эндрю, а я… я хочу уехать отсюда.

Роберта удивила злость, с которой Триша накинулась на него. Он покачал головой.

– А я-то, наивный, думал, что ты попросишь у меня прощения за то, что поверила клевете бывшей подруги и хотя бы ненадолго допустила, что я могу использовать тебя как орудие мести!

– Я…

– А после этого, – неумолимо продолжал Роберт, – как я надеялся, мы сможем продолжить то, что начали еще у ворот, когда нас прервал Арчи. То есть займемся сексом по-настоящему, на моей просторной удобной кровати, где мы вместе прогоним прочь твою вполне понятную и объяснимую грусть.

Трише не понравилось, что он описал ее состояние как грусть, по ее мнению, это было очень мягко сказано, но возразить она не успела.

– А уже после секса мы могли бы поговорить и о Джейн, и о том, что все семейство Кэссиди в большом долгу перед тобой за то, что ты отвлекла Эндрю от Джейн. К счастью для нашей семьи, он вообразил, что наследница Мак-Кинли – более выгодная партия, чем Джейн. Но если ты предпочитаешь уйти прямо сейчас – что ж, пожалуйста. – Роберт отошел от двери, давая Трише дорогу. – В холле есть телефон, можешь позвонить и вызвать такси. Не советую возвращаться на квартиру, лучше попроси отвезти тебя в отель, а то вдруг твой бывший жених и твоя бывшая подруга предаются страстному сексу на ковре в вашей с Юной общей гостиной?

По еще сильнее побледневшему лицу Триши Роберт убедился, что его последняя фраза достигла цели. После этого он с чувством исполненного долга повернулся к Трише спиной и отошел в дальнюю часть комнаты. Доставляло ли ему удовольствие, что он подлечил собственное самолюбие за счет самолюбия Триши? Нет, не доставляло, вернее удовольствие это было изрядно отравлено муками совести, но, поскольку никто из них не хотел уступать, победил сильнейший. К тому же Роберт был слишком зол. Он мог бы найти с десяток более интересных способов провести этот вечер, если бы не посвятил его спасению Триши Уолкер. Да, с ролью благородного рыцаря он справился неважно. Он не смотрел на Тришу, но чувствовал, что она пока не двинулась с места. Роберт подошел к старинному буфету из мореного дуба и открыл дверцу. Внутри буфет был превращен в современный бар. Роберт достал бутылку коньяка, плеснул его в коньячную рюмку и, согревая рюмку в ладони, искоса взглянул на Тришу.

Она была бледна, как привидение, от слез тушь размазалась и образовала темные круги, отчего глаза казались слишком большими для осунувшегося лица. Если называть вещи своими именами, Триша выглядела ужасно, Роберт удивлялся, что она вообще держится на ногах. Ее неестественно бледная кожа приобрела восковой оттенок, волосы грозили снова выбиться из прически. Но ее прическе осталось жить недолго, скоро он выпустит ее волосы на свободу, затем он избавит ее от одежды и выбросит дорогие тряпки на помойку, чтобы они никогда не напоминали Трише об этом вечере. А затем он начнет воссоздавать ее заново – изнутри.

Роберт был полон решимости превратить Тришу в то, чем она могла бы быть, если бы подонок Уинфилд не втоптал в грязь ее самолюбие и самооценку. Однако время для этого еще не пришло, потому что Триша напоминала пойманную птицу, которая страстно желает вырваться на свободу, но не может набраться храбрости вылететь в щель. А птицы, загнанные в угол, имеют обыкновение бросаться в лицо тому, кто пытается их поймать.

Роберт повернулся лицом к Трише и с удовлетворением отметил, что она больше не смотрит в пространство отсутствующим взглядом. Она разглядывала портрет в золоченой раме, висящий над камином. На портрете были изображены отец Роберта и молодая женщина, смотревшая на него с любовью.

– Ты на него похож, – сказала Триша.

– Да. – Роберт улыбнулся. – А эта женщина – Софи, вторая жена отца. Отец шокировал весь Эдинбург, когда однажды вернулся из Италии не один, а с молодой женой, которая по возрасту годилась ему едва ли не во внучки. – Роберт усмехнулся, вспоминая. – Ему было пятьдесят четыре, а ей – двадцать три. Джейн была тогда совсем крошкой, миниатюрной копией матери, а мне было шестнадцать. Я не сразу смирился со вторым браком отца, меня возмущало, что моя новоиспеченная мачеха по возрасту гораздо ближе ко мне, чем к отцу.

– Ну и как?

– Что – как? – не понял Роберт.

– Ты попытался ее отбить?

Он нахмурился, потом криво улыбнулся и покачал головой.

– Ах да, совсем забыл, у меня же нет никаких моральных принципов.

Зря он так сказал, он допустил ошибку. С секунду Триша смотрела на него с выражением полнейшего ужаса, потом резко повернулась и бросилась к двери. Роберт чертыхнулся и метнулся за ней. Триша успела выскочить из комнаты и побежала по коридору, однако в своем стремлении к свободе птичка полетела не в ту сторону.

Триша поняла, что бежит не туда, когда миновала два выхода на лестницы, мимо которых они с Робертом не проходили. Но путь назад был отрезан – Роберт гнался за ней по пятам. У нее больше не было сил терпеть его сарказм, и Триша решила бежать наудачу вперед, скрыться за какой-нибудь дверью, а там видно будет.

Но, распахнув одну из дверей, она застыла как вкопанная: перед ней открылась серебряная гладь озера, залитого лунным светом.

В Шотландии вообще много озер, но откуда Трише было знать, что дом Кэссиди стоит на берегу одного из них. От неожиданности и от захватывающей красоты пейзажа она даже забыла, что убегала от Роберта. Триша шагнула вперед и оказалась на балконе с изящными резными перилами. У нее возникло ощущение, будто она попала в другой мир. Триша была настолько очарована, что даже не осознавала, что ее бьет дрожь и что она обхватила себя руками в попытке согреться.

– Это озеро Норт-нэсс, оно дало название дому, – сказал у нее за спиной Роберт. – На него можно смотреть часами, и телевизор не нужен. Мои предки построили дом так, чтобы с каждого балкона открывался свой неповторимый вид.

– Как красиво! – выдохнула Триша.

– Да, – тихо согласился Роберт.

Он подошел к Трише сзади и набросил на ее плечи свой пиджак. Его пальцы случайно коснулись ее кожи, и Триша снова поёжилась, теперь уже не от холода, Роберт истолковал это по-своему и тихо сказал:

– Не надо, Триша, не отталкивай меня. Я больше не хочу с тобой бороться.

Триша невольно задалась вопросом, что в таком случае он намерен делать дальше. «Дать волю грязным инстинктам», как он выразился? Она постаралась думать о другом.

– Если я причинила твоей сводной сестре неприятности, извини, я не нарочно.

– Ты не причинила, во всем виноват только Эндрю.

Роберт развернул Тришу к себе, ее взгляд уткнулся в белоснежную ткань рубашки.

– Джейн очень переживала, я, как мог, старался ее поддержать и утешить, ну и, естественно, не мог не заинтересоваться, что за женщина вытеснила Джейн из сердца ее жениха.

– Интересно, когда ты решил наказать Эндрю, чью раненую гордость ты пытался спасти – Джейн или свою собственную? – осторожно спросила Триша.

Роберт улыбнулся.

– А ты проницательна. И ту, и другую. – Роберт заботливо поправил пиджак на плечах Триши. – Знаешь, ты обладаешь редким даром очень метко ранить мужское самолюбие. Но не советую применять этот дар ко мне. Видишь ли, мое самолюбие или, если хочешь, высокомерие меня вполне устраивает, я не хочу от него избавляться. Именно оно позволяет мне добиваться желаемого, даже если момент не самый удачный.

В мозгу Триши сработал сигнал тревоги. Она осмелилась поднять взгляд к глазам Роберта и увидела в них опасный блеск, предупреждающий о том, что последует дальше. Обдумать свое открытие она не успела: Роберт резко потянул на себя лацканы пиджака, и Триша оказалась прижатой к его груди, а ее нос уткнулся в его белоснежную рубашку. Она ощущала тепло и силу тела Роберта, здравый смысл и инстинкт самосохранения подсказывали, что нужно его оттолкнуть, но она подняла голову и посмотрела Роберту в глаза.

– Нет, не надо…

Но Роберт ничего и не делал, он всего лишь прижимал ее к себе. Триша сама не знала, что чувствует: облегчение или разочарование.

– Ты уверена? – тихо спросил он.

Она кивнула, но дрожащие губы опровергали ее ложь. Роберт подавлял Тришу своей силой, энергией, сексуальностью.

– Я рядом с тобой теряюсь, – вырвалось у нее. Триша замерла, ожидая реакции Роберта, она уже сожалела, что выдала свое истинное состояние. Как ни странно, Роберт иронично улыбнулся и признался в ответ:

– Кажется, я тоже не вполне понимаю, во что ввязался с тобой. Но обратного пути нет, так что не надейся, что испуганный взгляд и бледные щечки тебя спасут, рано или поздно мы все равно будем вместе. – Он быстро поцеловал Тришу в губы и многообещающе добавил: – И это произойдет не раз и не два.

Триша не стала спорить – к чему, если оба видят, что она откликается на каждую его ласку? Она успела ответить даже на этот короткий поцелуй. Ей хотелось положить руку на затылок Роберта и наклонить к себе его голову, чтобы их губы снова слились в поцелуе, но даже этого ей было бы мало, ей хотелось большего. Роберт посмотрел ей в глаза, потом на ее щеки, которых выступил румянец, и пробормотал:

– Пошли отсюда, здесь для этого холодновато.