Текст книги "Нечем дышать"

Отрывок из записок Сесили Вонг. Интервью с Элиз Готье

6 сентября

На горе Элиз Готье смешивает собственный напиток: солодовое молоко, порошок для приготовления горячего шоколада, кофе и несколько чайных ложек сахара с горкой. Она фотографирует, как на фоне размытых горных вершин над смесью змеится пар.

Более четверти миллиона человек просмотрели эти посты от Элиз – фрагменты жизни на большой высоте, созданные самым стильным инфлюэнсером. Ее профиль в соцсетях привлекает известных спонсоров, которые финансируют ее продолжительные экспедиции в отдаленные уголки мира.

Но в Элиз стиль не превалирует над сущностью. Ее альпинистский профиль тоже впечатляет. Самая молодая канадка, в одиночку поднявшаяся на северный склон Эйгера – ей тогда было семнадцать, – а в двадцать два уже зарекомендовавшая себя как одна из лучших альпинисток. Она уже достигла вершины Броуд-Пик без кислорода – это получилось у нее летом со второй попытки – и сейчас приехала на Манаслу, чтобы штурмовать ее во второй раз.

Сидя на краю скалы на фоне горы, Элиз чувствует себя абсолютно как дома. Закидывает ногу на ногу, расплетает косу и распускает вьющиеся, до талии, волосы. Чтобы они не лезли в глаза, их удерживает эластичная повязка с неоновым геометрическим рисунком. У Элиз типичный для альпинистов загар, когда от постоянного ношения солнцезащитных очков вокруг глаз остаются бледные круги.

Сесили: Первый вопрос: как ты пришла в альпинизм?

Элиз: Родители брали меня в горы с детства. Мой папа был лыжным инструктором в Сен-Совере, небольшом горнолыжном курорте в Лаврентийских горах, и я научилась кататься на лыжах до того, как научилась ходить. Потом вместе с ним колесила по Европе и прошла все знаменитые маршруты в Альпах, на Монблане, Маттерхорне и Эйгере.

Сесили: Ты стала самой молодой канадкой, поднявшейся по северному склону Эйгера. Каково было оказаться знаменитостью?

Элиз: Так утверждают, но, если честно… для меня не важно быть в чем-то самой первой или самой юной. И все же восхождение на Эйгер стало для меня труднейшим испытанием, а Эйгер для меня теперь самая любимая гора. Она очень техничная и просто… восхитительная.

Сесили: Я знаю, что ты собираешься на Манаслу. Что, по-твоему, привело тебя в Гималаи?

Элиз: Впервые я приехала в Непал два года назад со своим парнем. Я поднялась на Ама-Даблам, встала на вершине и посмотрела на Эверест, Лхоцзе и Макалу. И решила, что хочу покорить их все без кислорода. Знаю, что на такое могут уйти годы, но это моя сокровенная мечта.

Сесили: Зачем так рисковать, поднимаясь без дополнительного кислорода?

Элиз: Для этого есть пара причин, наверное. Первая довольна скучная: у меня, в отличие от некоторых альпинистов, нет денег, поэтому я вынуждена привлекать для этого спонсорскую помощь. Восхождения без кислорода придают мне определенную уникальность. Чтобы оказаться здесь, мне пришлось продать машину, сдать в аренду квартиру, привлечь средства различных корпораций – без спонсорских денег я никогда не смогла бы подняться на такой уровень. Вторая: у всех разные стандарты. В горах очень много политики. Кто-то использует кислород, кто-то пользуется перилами, кто-то открывает новые маршруты и так далее… Для меня это личный выбор. Мне интересно узнать возможности своего организма. Подниматься на гору с кислородом – это все равно что участвовать в велосипедной гонке «Тур-де-Франс» на электробайке. Но главное в человеке – честность, и я на сто процентов поддерживаю таких людей, какой бы способ они ни выбрали для восхождения.

Сесили: Означает ли это, что ты считаешь, что бывают нечестные альпинисты?

Элиз: Конечно. Как и в любом виде спорта, здесь есть те, кто срезает углы, лжет, мошенничает. Альпинизм всегда был… как бы это сказать… саморегулирующимся. Ты веришь людям на слово, что они достигли вершины, что они не используют кислород или не держатся за веревку при опасном подъеме. Когда на тебя так сильно давят, когда на тебя направлено столько взглядов, когда на прогресс работают новые технологии, мошенничать, наверное, сложнее. И все же в такой области, где так много эго… это естественно. Но пока они делают это ради хвастовства и ни на что не претендуют – на звание первопроходца или на мировой рекорд, – меня это не касается.

Сесили: Думаю, одна причина, почему Чарльз взял с собой сюда команду, состоит в том, что все мы можем контролировать его – быть очевидцами его достижений и засвидетельствовать его честность. Расскажи, как ты познакомилась с Чарльзом?

Элиз: Кажется, это было два года назад в Катманду… Да, наверняка так. Дело было после схода лавины в Таджикистане. Ты слышала об этом, да? На пике Ленина он потерял двоих товарищей по команде, но сам выжил и даже не был ранен. Дикая история. Когда ты сталкиваешься с чем-то подобным, то оказываешься на распутье: либо уходишь, либо идешь дальше. Его выбор был продолжать – возможно, у него появилась нужда совершить нечто крупное. В память о погибших товарищах. Он как раз тогда обдумывал идею своей миссии, и, когда поделился ею со мной, она казалась невыполнимой. Думаю, именно в этом и был смысл!

Сесили: Из-за чего она показалась тебе невыполнимой? Из-за того, что он не пользуется веревками?

Элиз: Да, именно. Альпийский стиль – самая чистая форма альпинизма. Никто не вправе критиковать тебя, если ты поднимаешься таким способом. У меня пока для этого не хватает опыта. Возможно, наступит день… но я сомневаюсь, что создана для такого огромного риска. Я не хочу становиться легендой. Я просто хочу спокойно проводить дни, живя в горах. Это моя страсть.

Сесили: И все же ты очень амбициозна! Но что до Чарльза, ты интересна мне как человек, который знает этот мир изнутри. У тебя есть предположение, что движет им?

Элиз: Уф… ну, человеком всегда движет желание делать больше, созидать, раздвигать границы альпинизма, понимаешь? Чарльз, он из тех, кто хочет прославиться как лучший. Он хочет признания. И заслуживает его! Наверное, он самый сильный из всех альпинистов, что я встречала. Этим летом я поднималась на Броуд-Пик с Дарио, и мы там видели Чарльза, естественно. Это была трудная экспедиция со множеством испытаний.

Сесили: Да, помню, ты рассказывала о шерпе, который умер. Как его звали?

Элиз: Дордже. Шерпа Дордже Норбу. То, что случилось с ним, было прискорбным происшествием… Чарльз, Дуг, Дарио и еще несколько человек сделали все возможное, чтобы спасти Дордже, но его просто невозможно было спасти. После этого, узнав, что Чарльз собирает команду для Манаслу, я сказала, что мне интересно. Потом он позвонил мне и пригласил с собой. Мне это показалось великолепной возможностью снова вместе с ним подняться на вершину, понаблюдать за ним, поучиться у него. Если я не учусь, то не совершенствуюсь. А если не совершенствуюсь, тогда какой вообще смысл?

16

Сесили наблюдала через плечо Элиз, как темные тучи поднимаются с долины от Самагауна. В конечном итоге небеса разверзлись и им пришлось укрыться в обеденной палатке. Там уже были Грант и Зак; оба сидели уткнувшись в свои гаджеты. Сесили была недовольна тем, что пришлось прервать интервью именно в тот момент, когда она собиралась поговорить о Чарльзе. А еще ей предстояло спросить об альпинистских путешествиях Элиз, но стук капель по крыше палатки был настолько громким, что делал любой разговор практически невозможным.

Элиз уже надела наушники и приготовилась зашивать дырку в рукаве флисовой куртки. В свете того, что она рассказала о трудностях финансирования экспедиций, Сесили понимала почему. На счету каждый пенс.

Она воспользовалась возможностью записать услышанное в блокнот, пока разговор был свеж в памяти. Одна вещь, сказанная Элиз, не давала ей покоя. Насчет множества эго в горах и мошенничества… Она воспроизвела запись в телефоне и еще раз прослушала, сожалея о том, что не записала интервью на видео. В тот момент что-то промелькнуло в карих глазах Элиз, едва заметно дернулись покрытые красной помадой губы, и это придало ее словам другое звучание. Сесили даже показалось, что, прослушивая запись, она услышала изменение в ее голосе. Он стал чуть жестче.

А еще в интервью снова всплыло имя Дарио Трэверса. Оно напомнило о том, что надо добраться до лагеря «Высотного экстрима» и поговорить с Беном о смерти Алена. Но не только. Хорошо было бы взять у Дарио интервью о Чарльзе. Конечно, первым в ее списке стоял Дуг, а потом Мингма и другие шерпы: Галден, Фемба, Тенцинг… Грант и Зак раньше с Чарльзом не поднимались, так что находились в конце списка.

Перед Грантом на обеденном столе было разложено его съемочное оборудование: он проверял объективы и заряжал аккумуляторы, заняв все розетки.

– Как твое оборудование ведет себя на холоде? – спросил Зак.

– Если честно, старик, то это кошмар, – ответил Грант. – На Чо это было моей самой большой проблемой. Я держу аккумуляторы в куртке, а иначе приходится делать резервные копии резервных копий. – Он нагнулся и вынул из-под стола черный чемоданчик. Открыв защелки, поднял крышку и показал похожий на паука прибор.

Когда Сесили увидела его, сразу вспомнила озеро. Возможно, она была последним человеком, который видел Алена живым, но, может, его увидел и тот дрон, что она тогда заметила? Вопрос сорвался у нее с языка, прежде чем передумать или чем ей помешали:

– А этот дрон… ты запускал его в день смерти Алена?

Грант откинулся на спинку стула.

– Кажется, я делал пробный запуск в Самагауне. Точно не помню.

Сесили ощутила покалывание в кончиках пальцев. Нет, она не позволит так легко себя обмануть.

– Как это не помнишь? Это же было всего несколько дней назад! Ты запускал его над озером? Ты что-нибудь видел?

Грант поднял руки вверх.

– Эй, что это за допрос третьей степени[39]39
  Допрос третьей степени – дознавательные мероприятия, при проведении которых используется физическое, эмоциональное или психологическое давление.


[Закрыть], Пуаро?

– Все гадаешь, была ли смерть Алена несчастным случаем? – спросил Зак.

Сесили кивнула:

– Я ничего не исключаю. Может, ты заснял что-нибудь на видео…

Грант изогнул брови.

– Можешь проверить весь отснятый материал, если хочешь. Я запускал его над деревней, но он мог захватить край озера.

– Я бы с радостью просмотрела, если ты не против.

Он указал на свой ноутбук:

– Развлекайся.

Сесили пересела поближе. При каждом движении Грант то задевал ее ногой, то касался рукой, поэтому, сделав вид, будто усаживается поудобнее, она чуть-чуть отодвинула свой стул.

– Давай посмотрим… Нет, сюда кликать не надо, это мои личные видео. Ну те, что для просмотра поздней ночью. – Грант ухмыльнулся, и Сесили закатила глаза. – Вот оно. Материал двухдневной давности.

Он дважды кликнул, и на экране появилось его лицо крупным планом – это Грант настраивал камеру. Затем дрон полетел над деревней. Он снял террасу чайного домика – Сесили узнала раскрашенные перила.

Самагаун был виден как на ладони, но у дрона не хватало радиуса действия, чтобы захватить озеро. Изображение было неровным, потому что дрон дергался и крутился. Кажется, Грант не умеет управлять прибором. Может, он потом все поправит в монтажной?

– Можно? – спросила она, указывая на клавиатуру.

– Всенепременно.

Она прокрутила изображение вперед, но озеро так и не показалось. Она вышла из видео и кликнула на следующий файл в списке.

Появилась бирюзовая гладь воды.

– Ты там был!

Грант откинулся на спинку стула.

– Наверное, был.

Она не могла оторвать взгляд от видео. Поверхность воды оставалась спокойной, у берега никого не было, однако Сесили не знала, когда велась съемка, – до ее прихода на озеро или после. Попыталась определить время по солнцу, но видео резко оборвалось.

– Довольна? – спросил Грант. – Алена нет, как и ничего подозрительного.

Сесили разочарованно вздохнула. Хотя кое-что все же насторожило ее: видео было гораздо короче, чем другие. Грант уже отредактировал его? А зачем бы ему это делать?

– Как бы то ни было, тот парень был сумасшедшим.

– В каком смысле? Как я поняла, ты не был с ним знаком…

– Да, но я много слышал о нем. Я слежу за альпинистским подразделом «Реддита», и он изложил свою дикую конспирологическую версию в комментариях под постом о смерти какого-то парня на Эвересте. Ты же понимаешь, это «Реддит», там постится много сумасшедших. Ален дал понять, что это было сделано намеренно или вроде того. Он производил впечатление человека не в себе. Наверное, просто повредился рассудком. Неудивительно, что с ним произошел несчастный случай.

Сесили быстро взяла свой телефон и стала искать то, о чем говорил Грант, но интернет-соединение отсутствовало. Раздраженная, она записала это в качестве напоминания в свой блокнот.

– Ты еще что-нибудь помнишь? Как реагировали люди?

Грант замахал на нее руками.

– Это была полная ахинея… Отнесу-ка я все это в свою палатку. – Он собрал оборудование и ушел.

Сесили закусила губу. Она так и не получила ответов. Вспомнила, как Дуг жестко посоветовал ей сосредоточиться на горе. Однако Бен выдвинул версию, что именно вопросы Алена привели его к гибели… и Грант явно знал об Алене до приезда сюда. Еще есть вопрос о продолжительности видео. Очень похоже, что его обрезали.

Сесили не рискнула размышлять дальше. Она пересела на другую сторону стола. Надо бы приглядывать за Грантом.

– Кто-нибудь знает, когда заработает интернет? – Зак поднял свой телефон, словно пытаясь поймать воображаемый сигнал.

Дуг вошел в палатку как раз в тот момент, когда Зак задавал свой вопрос.

– Откладывается, – ответил он.

– Ты не знаешь, надолго? – спросила Сесили.

У нее не только имелся список того, что нужно было «прогуглить»; ей срочно надо было отправить пост Мишель.

– Если через несколько дней не будет сигнала, мы можем двинуться в Самагаун.

Зак бросил свой телефон на стол.

– Несколько дней? Подожди-ка, старик. Чарльз говорил, что в базовом лагере будет интернет. Как в такой ситуации мне связываться с инженерами? Или с семьей? И вряд ли это нужно только мне. Как насчет Элиз и ее соцсетей? Сесили с ее работой?

Дуг бросил на него сердитый взгляд.

– Это же Гималаи, а не «Хилтон». Элиз это понимает. Если появится вайфай, нам крупно повезет.

Напряжение разрядил вошедший в палатку Мингма. За ним следовал Грант. Мингма всем лучезарно улыбнулся и потряс рацией.

– Хорошая новость. Страховочная команда уже в третьем лагере.

– Отлично. Итак, если погода улучшится, в следующие пару дней мы приступим к ротациям. – Дуг постучал по своему телефону и вывел на экран погодное приложение. – Сегодня утром я получил вот такой прогноз. Дождь продолжится сегодня и завтра, но после этого установится хорошая погода. Хотя, – он указал на вход в палатку, – лучший способ определения погоды в горах – высунуть голову и посмотреть по сторонам.

Он показал всем экран, на котором отображался долгосрочный прогноз.

– Он не особо точный, так что воспринимайте его с долей скепсиса. Но если все пойдет хорошо, к концу следующей недели установится вполне приемлемая погода. Если к этому времени мы закончим ротации, а перила будут установлены до самой вершины, может появиться окно.

– Великолепно! – сказал Зак. – Все намного быстрее, чем предполагалось. На Денали нам пришлось неделями ждать окна. Это худшая часть всей экспедиции.

– Может так получиться, что мы оглянуться не успеем, как окажемся на вершине! – радостно воскликнула Элиз.

– Что насчет Чарльза? – спросила Сесили. – Он успеет добраться сюда?

– Не беспокойся. Если дождь задержит его в Катманду, а у нас появится погодное окно, он доберется сюда на вертолете.

– Вот и хорошо.

Дуг заставлял ее чувствовать себя виноватой за то, что она задает вопросы, однако Сесили не могла не переживать из-за интервью. Ей не хотелось оказаться в ситуации, когда все тревоги и страхи были бы впустую.

– Еще важно, чтобы завтра все мы получили пуджу, – сказал Мингма.

– Что такое пуджа? – спросила Сесили.

– Благословение. Приедут два ламы из монастыря в Самагауне и попросят у горы разрешения на восхождение, а потом благословят наше оборудование, чтобы оно охраняло нас.

– К нам присоединятся люди со всей территории вокруг базового лагеря, – сказал Дуг. – Будет праздник.

– Класс! – сказал Грант, а Элиз щелкнула пальцами.

В лагере «Горных восхождений Маннерса» появятся новые люди? Эта мысль наполнила Сесили неожиданным ужасом. А может, этот ужас был вполне ожидаем… Пока она не убедится в том, что смерть Алена была несчастным случаем, будет существовать вероятность того, что на горе находится кто-то опасный.

И сейчас гора приближалась к их лагерю.

17

Дуг вышел из палатки, и Сесили поняла: вот ее шанс. Она выскользнула наружу вслед за ним и зашла в связную палатку, которая также служила ему спальным помещением. Рядом с его почти свернутым спальным мешком лежала книга Джоан Дидон[40]40
  Джоан Дидон (1934–2021) – американская писательница. Ее романы и очерки исследуют распад американской нравственности и культурный хаос, а также индивидуальную и социальную разобщенность.


[Закрыть] с треснувшим корешком, а рядом был журнал в кожаном переплете. Прежде чем Дуг сообразил, что не один в палатке, он закрыл глаза, покачал плечами и сделал глубокий и долгий вздох. Сесили не хотелось мешать ему. Она осторожно попятилась, но случайно задела бедром за стол. Оборудование, стоявшее на столе, загрохотало.

Дуг резко обернулся. И мгновенно напрягся, когда увидел ее. Сесили испуганно сглотнула. Кажется, он невзлюбил ее, причем причина неприязни была гораздо серьезнее, чем ее недавняя оплошность. Может, из-за того, что она журналист, который постоянно задает вопросы, что-то расследует, то и дело возвращается к тому, что ее просят оставить в покое? Но он же знал, что она будет здесь. Ей надо делать свою работу.

– Сейчас подходящее время для короткого интервью? – У нее неожиданно пересохло в горле.

– Твоя история – о Чарльзе. Не понимаю, зачем тебе говорить со мной. – Дуг переложил бумаги на столе.

Сесили шагнула вперед.

– Просто пара вопросов. Ты же знаешь Чарльза лучше всех. Ты был с ним на всех этапах его пути, занимался логистикой для экспедиций… и у тебя все шло гладко. Я точно знаю, что без тебя он не смог бы выполнить свою миссию.

Дуг молчал, держа в руке лист с какой-то очень сложной схемой.

– Ладно, пара вопросов.

– Здорово. – Сесили достала телефон и сморщилась, увидев, что батарея села. Придется полагаться на дедовские методы. Дуг сел на стул, а она – не видя иной альтернативы – пристроилась на столе и замерла, приготовив блокнот и ручку. – Как вы познакомились?

– Мы познакомились в Шотландии. Он был одним из слушателей моего курса по зимнему альпинизму.

– Говорят, если ты сможешь выжить в шотландскую зиму, то выживешь где угодно, – склонив голову набок, сказала Сесили.

Дуг улыбнулся:

– Это верно. – Он вздохнул и почесал серебристую щетину на подбородке.

– Сколько ему тогда было? – Она подалась вперед.

– Гм… может, семь?

Сесили изогнула брови.

– И родители позволили своему семилетнему сыну отправиться в шотландскую глушь?

– Это было частью программы, что я вел в тот период. Для детей с… трудными семейными обстоятельствами. Он быстро овладевал навыками, проявлял бо́льшую выдержку и выносливость, чем остальные. В нем больше от горного козла, чем от человека. И стремление, которое редко встретишь у других. Потом Чарльз приезжал каждый год. Даже учил историю альпинизма. Он произвел на меня огромное впечатление. Однажды осенью – ему тогда уже исполнилось восемнадцать – я собирался на Ама-Даблам[41]41
  Вершина в Гималаях.


[Закрыть] и пригласил его в экспедицию от «Высотного экстрима».

– Для него это был ценный опыт.

– Денег у него было немного, поэтому, чтобы получить значительную скидку, он помогал мне в работе.

– С твоей стороны это было щедро.

Дуг пожал плечами.

– Альпинизм – спорт, который процветает благодаря наставничеству. Это часть моего долга.

Сесили внимательно следила за лицом собеседника. Когда он говорил о детстве и юношестве Чарльза, его взгляд был ласковым и отстраненным. Было ясно, что мальчик много значил для него. И, кажется, их отношения едва ли ограничивались наставничеством.

– Похоже, ты был для него чем-то вроде отца.

– Может быть.

– А после этого вы часто поднимались в горы вместе?

Дуг покачал головой:

– Он был сам по себе, отмечаясь на всех высоких пиках мира, пока я водил клиентов. Учился ремеслу, становился все более самодостаточным. Когда он поднялся на Эверест, я испытал гордость. Мы постоянно на связи.

Сесили постучала ручкой по блокноту.

– Расскажи мне: когда он начал побивать мировые рекорды и создавать себе имя?

Дуг какое-то время молчал.

– Раньше никогда об этом речи не было. Но после той лавины в нем что-то изменилось.

– Той, что сошла на пике Ленина?

– Да.

Опять пик Ленина. Элиз тоже о нем упомянула. Если не считать нескольких переведенных строчек на австрийском новостном сайте, в Сети информации не было. Сесили знала только то, что двое альпинистов из команды Чарльза были из Зальцбурга.

– Что произошло?

– Они совершали бросок до вершины, и у них прямо под ногами сошла лавина. Только Чарльзу удалось откопаться. Он всю ночь искал своих товарищей. А когда вернулся в базовый лагерь, на нем не было ни царапины. Это было какое-то чудо.

Сесили писала так быстро, как только могла. На высоте чернила в ручке стекали медленно, и шарик то и дело застревал. В конечном итоге она сдалась.

– Почему об этом практически ничего не известно? Ведь это была настоящая катастрофа.

– К сожалению, каждая смерть в горах – хотя это и трагедия – обычна. Она не привлекает внимание СМИ, особенно когда речь идет о невысоких вершинах. Ну а Чарльз тогда не стремился стать центром всеобщего интереса.

– Мне повезло, что сейчас он любимец СМИ. Может, мне удастся привлечь какое-то внимание к тому, что случилось тогда…

Дуг нахмурился и едва заметно дернул головой. Сесили нужно было срочно вернуть его к разговору, пока не разорвалась та непрочная связь, что установилась между ними.

– Значит, тот случай изменил Чарльза?

Наступила долгая пауза – Сесили уже гадала, не упустила ли момент. Однако Дуг продолжил, и она облегченно выдохнула.

– После того случая его уже не удовлетворяло простое восхождение. Он захотел больше признания. Аплодисментов. Он пришел ко мне со своей идеей о четырнадцати вершинах, и я, скажу честно, расхохотался.

– Вот как? – Сесили вообще не могла поверить в то, что Дуг умеет смеяться.

– На бумаге все выглядит абсурдом. Все четырнадцать восьмитысячников, без кислорода и перил, за один год? Но когда я понял, что он настроен серьезно, тоже посерьезнел. Мы начали планировать. И ты видела его… он поднялся на каждую гору, на одну за другой. И вот теперь мы здесь.

– Уж больно кратко ты все излагаешь.

Дуг хмыкнул. Может, это и был смех?

– Скажем так: это были самые долгие и самые короткие восемь месяцев моей жизни. Но Чарльз щедро оплатил наставничество.

Взгляд Сесили скользнул по оборудованию связи, по путанице из проводов. Заряжались массивные аккумуляторные блоки и спутниковые телефоны, рядом стояли радиоприемник и несколько ноутбуков в сверхпрочных корпусах. В углу работал маленький генератор, питая оборудование. Все было сделано для того, чтобы Дуг мог анализировать прогнозы погоды и оставаться на связи с внешним миром.

– Как твоя семья относится к этому восхождению?

Он ответил не сразу.

– Мне казалось, что интервью о Чарльзе.

– Да, но…

– Я буду говорить о Чарльзе, больше ни о ком.

Сесили кивнула.

– Через все восхождения красной нитью проходят истории о том, как Чарльз, выполняя миссию, которую ты помогал ему координировать, участвовал в рискованных спасательных работах. Какая мысль приходит тебе в голову, когда поступает звонок?

– В горах мы все одна команда. Если кто-то в беде, а у нас есть возможность оказать помощь, я считаю, мы обязаны помочь. Это наш долг. Если кто-то думает по-другому, он перестает быть для меня истинным альпинистом.

– Это благородно. А есть какие-нибудь спасательные операции, которые запомнились тебе особо?

– Запомнились? Да каждая человеческая жизнь незабываема.

Сесили поморщилась.

– Я неправильно задала вопрос. Такая, которая стала для тебя выдающейся?

– Мы с тобой уже говорили об этом, но на Эвересте в нынешнем году было печально. На горе просто толпы топтались. Мы никогда не получали столько сигналов бедствия. Пятнадцать смертей за один год – это слишком много. Вот что происходит, когда у тебя слишком много неподготовленных альпинистов. Думаю, я туда не вернусь. Сколько бы денег ни предложили.

– Как я понимаю, Пьер был одной из тех смертей.

Сесили поднесла ручку к губам. Сказанное Дугом одновременно и потрясло, и ужаснуло ее. Пятнадцать смертей за один год, на одной горе! У нее сжалось сердце. Интересно, поразило бы ее это число, если б ей не предстояло пройти такое же испытание, как на Эвересте, причем с теми же рисками?

– Да, это было очень печальное событие.

Сесили заинтриговал его тон.

– В каком смысле?

– Я думал, его нашел Чарльз. Со связью произошла какая-то неразбериха. Так бывает. Он наткнулся на кого-то еще, кто попал в беду, и к тому моменту, когда разобрался в ситуации, Пьера уже нигде не было. Он был последним на вершине и, вероятно, сорвался.

– Значит, никто выше Пьера не поднимался? Никто не мог спускаться вслед за ним?

Дуг помотал головой:

– Нет. Все остальные были на месте.

– А как насчет его индивидуального шерпы?

– Он остался вместе с нами в четвертом лагере. А почему – об этом тебе надо спросить руководителя их экспедиции.

Рассказ Дуга был очень убедительным. Ведь он был там. Похоже, у Пьера действительно были галлюцинации, когда он звонил Алену, – симптом отека головного мозга.

– А что насчет Дхаулагири? Рассказывали, что операция по спасению двух итальянских альпинистов была очень рискованной, но, к несчастью, Чарльзу не удалось спасти одного из них. Ты тоже поднимался…

Дуг вздохнул и стал тереть лоб. Сесили молчала. Когда он опустил руку, в его глазах опять появилось отстраненное выражение. Связь была утрачена.

– Мне нужно кое-что распланировать для завтрашнего праздника пуджи. Ты не возражаешь? – Его голос звучал тихо, устало.

Сесили кивнула.

Ее записи были в полном беспорядке, чернила высохли, зато она получила больше, чем рассчитывала. Лицо Дуга было напряженным. Всю свою жизнь он убегал от людей в самые удаленные и опасные уголки мира. Он не привык к тому, чтобы его бомбардировали вопросами.

– Нет, конечно. Спасибо, что уделил мне столько времени. С нетерпением жду праздника пуджи. – Девушка захлопнула блокнот и спрыгнула со стола.

– Сесили. – Она обернулась. – Подготовка – это ключ к успеху. То, что ты говорила раньше… Трудись. Это хорошее дело, надо помнить об этом. Галден рассказал мне о твоей палатке.

– Я все разложу, – сказала Сесили и, быстрым движением подняв полог, вышла.

Ей не хотелось, чтобы Дуг видел слезы, которые выступили, когда она вспомнила о женщине, передавшей ей эту мантру. Она и так достаточно сильно открылась перед ним.