Текст книги "Подкаст «Слушай ложь»"

Глава 22

ЛЮСИ

Нина звонит мне на следующий день после бабушкиной вечеринки.

– Ты реально пригласила Бена на бабушкин день рождения? – говорит она вместо приветствия.

Потягиваюсь на кровати. Уже поднявшееся солнце проникает в комнату через жалюзи. Прячусь от родителей в своей комнате, как подросток.

– Это бабушка его пригласила… Стоп, а ты откуда знаешь?

– Мне позвонили трое разных людей, и все они сказали, что он пришел на день рождения и устроил там сцену.

– Не совсем. Скорее, просто сидел и наблюдал за хаосом, развязавшимся из-за его появления.

– Боже мой…

– Я, честно говоря, жалею, что не сняла все это на видео.

Хотелось бы мне снова посмотреть на самонадеянную ухмылочку Бена. Это не супергеройская улыбка. Это ухмылка человека, которому нравится смотреть, как все вокруг горит.

– Ты правда собираешься дать ему интервью?

– Да. Помогу заполнить некоторые пробелы.

– Не знаю, гениально это или глупо, Люси…

– И я не знаю.

Она смеется.

– Хочешь сегодня прийти на ужин? Эмметт присоединится, он по воскресеньям выходной.

– Можно.

Что угодно, чтобы выйти из дома.

– Отлично. Сейчас скину адрес.

* * *

Нина Гарсия живет в районе, который всегда казался мне самым скучным. Строители быстренько возвели кучку домов на северо-западе Пламптона, очень похожих между собой. Когда едешь по улице, кажется, что ты в начале какого-то ужастика. Слишком идеально, чтобы быть настоящим.

Припарковываюсь и выползаю из машины.

Похоже, я была неправа – Нина действительно хотела, чтобы я познакомилась с ее детьми. Она всегда была слишком доброй.

После стука мне открывает дверь маленький темноволосый ребенок с чем-то синим вокруг рта.

– Привет, – говорю я.

Ребенок ничего не отвечает. Просто смотрит на меня. Я всегда уважала способность детей пялиться, совершенно не стесняясь. Им все равно, если вам от этого неловко. Детям плевать на чьи-то там чувства.

– Mijo[9]9
  Сын (исп.).


[Закрыть], сходи, найди своего брата, – появляется Нина и отгоняет хихикающего ребенка. – Извини. Ему нравится открывать дверь. Любимое занятие в последнее время. – Она делает шаг назад, рукой приглашая меня внутрь. – Ну, заходи, заходи…

На ней простое зеленое платье, мягкие кудри обрамляют лицо. Никогда не замечала, чтобы Нина и Эмметт проявляли друг к другу романтический интерес, но сейчас я вижу, почему они вместе. Они оба очень красивые.

Не могу отделаться от мысли, что Нина просто решила надо мной поиздеваться. Она – та, кем я могла бы быть, если б у меня были фигура «песочные часы» и хоть немного здравого смысла.

Прохожу через аккуратно убранную гостиную. Все игрушки сложены в коробки в углу.

Откуда-то с другого конца дома вдруг начинает вопить ребенок. Я подскакиваю, но Нина совершенно не реагирует на резкий звук.

В комнату входит Эмметт. С его рук свисают дети. Ребенок с синим ртом, открывший мне дверь, повис вверх ногами, хихикая. Эмметт улыбается мне. Его светлые волосы взъерошены, как будто они с детьми сейчас понарошку сражались. Волосы, которые так и просят, чтобы их потрогали. Может, немного потянули.

Господи. Какая же я дура…

«Мне кажется или он теперь супергорячий?» – внезапно звучит голос Савви в моей голове. Я впустила ее, и теперь она не уходит.

Воспоминание о случайном дне с Савви в ресторане всплывает у меня в мозгу и, почти что против моей воли, принимает форму…

– Мне всегда казалось, что Эмметт симпатичный, – сказала я, бросая взгляд на стоящего у входа парня.

– Да, только теперь он не просто симпатичный. Так и хочется сказать: «Прижми меня к стенке и трахни», – сказала Савви и рассмеялась, увидев выражение моего лица. – Ты такая забавная…

– Я ничего не говорила.

– Ты краснеешь, как школьница, всякий раз, как я говорю о сексе. Так жаль, что мы не дружили в школе… Мне бы понравилось тебя совращать. – Она протянула руку через барную стойку и погладила мою кисть. – Но я рада, что теперь такая возможность появилась. Лучше поздно, чем никогда.

– Что лучше поздно, чем никогда? – спросил Эмметт, опускаясь на стул рядом со мной.

– Мне совратить этого ангелочка, – сладко сказала Савви.

Эмметт усмехнулся, когда она отошла к другому краю бара, чтобы обслужить группу посетителей.

– Значит, вы с Савви Харпер теперь подруги, да? – Эмметт одарил меня радостно-удивленным взглядом.

– Да, я сама не ожидала.

– Вот что происходит, когда возвращаешься в родной город… В конце концов начинаешь водить дружбу с королевой выпускного бала.

– Я все слышала! – крикнула Савви, взяв бокал. – Я была королевой Осеннего бала, а не выпускного. У нас не было коронаций на выпускных.

– Тот факт, что ты это знаешь… – скептически протянул Эмметт.

– Ну, кто-то из нас не делал вид, что слишком крут для всяких школьных штук. – Она бросила на нас внимательный взгляд.

– Эй, – я забросила руку на плечо Эмметта. – Мы не делали вид. Мы и правда были слишком круты.

– Нет, не были, – прошептал Эмметт.

Я улыбнулась ему.

– Нет, не были.

Савви мне подмигнула.

– Хорошо, что теперь вы со мной.

Эмметт смотрит на меня. Пытаюсь сделать вид, что я нормальный человек, на которого не обрушилось внезапное воспоминание. Кажется, у меня не получается.

Нина хватает ребенка, висящего вниз головой, и ставит его на пол. Эмметт опускает другого, что повыше.

– Это Джон и Крис, – говорит Нина, указывая сначала на маленького, затем на того, что побольше. Со старшим мы уже познакомились, но Нина совершенно верно предполагает, что мы оба плохо это запомнили. – А это Люси.

Я неловко помахиваю рукой. Никогда не провожу времени с детьми. Не знаю, как себя с ними вести.

– Люси – моя старая подруга, – говорит им Нина. Им, очевидно, плевать. Но маленький – уже забыла его имя – снова на меня пялится.

Раздается звонок в дверь, ребенок постарше кричит:

– Abuela!

– Идем, – говорит Эмметт, бросая на меня радостный взгляд, и уводит мальчиков через дверь.

– Я попросила маму присмотреть за ними сегодня, чтобы мы могли разговаривать на взрослые темы, – говорит Нина.

– Они милые, – вру я (для меня все дети одинаковые).

– О, спасибо, – улыбается она. – С ними ни минуты покоя.

Эмметт возвращается уже без детей. Он подходит к Нине, обнимая ее за талию. Она прислоняется к нему – движение, полное знакомого тепла. Это пара, которая вместе уже какое-то время, но еще помнит подобные легкие прикосновения.

Когда мы учились в старшей школе, Эмметт много говорил, как хочет уехать из Пламптона. Из нас троих он был самым беспокойным, ему больше всех не терпелось исследовать мир. Интересно, он разочарован, что не уехал? Завидует ли мне, что я уехала в Лос-Анджелес?

Но на самом деле я не уехала. Да, меня не было тут физически, но можно сказать, что все эти пять лет я мысленно провела здесь. Все остальные прошли через это и живут дальше. Взять хоть Нину и Эмметта.

Я – все еще то, что здесь со мной произошло. Мой первый муж, вся моя жизнь, когда мне было двадцать с чем-то. Я как качок-футболист, пик славы которого пришелся на старшие классы, только в моем случае тут еще замешано убийство. Черт, это вгоняет в депрессию…

Эмметт бросает на меня обеспокоенный взгляд, будто считав все это на моем лице, и я быстро отворачиваюсь, делая вид, что меня заинтересовали семейные фотографии на стене.

– Налить тебе чего-нибудь? – Нина подходит к холодильнику, обклеенному листами с каракулями, иными словами – детским искусством, и рождественскими открытками с улыбающимися детьми, несмотря на то что на дворе август. – Мы с Эмметтом почти не пьем, но могу предложить тебе минералку «Топо Чико».

– Давай, спасибо. – После вчерашнего праздника мне алкоголь точно не нужен. Голова все еще побаливает.

Она открывает бутылку минеральной воды и протягивает ее мне.

– Я очень рада, что ты пришла.

– Меня, по правде говоря, приглашениями не заваливают.

Эмметт прислоняется к столешнице, скрещивая руки на груди.

– Люди вежливее, чем были, когда ты уехала?

– Может быть. По крайней мере, не такие враждебные.

Он ухмыляется.

– У всех было время подумать.

– И до чего додумались?

Эмметт и Нина переглядываются, и я понимаю, до чего все додумались. До того же, до чего и всегда.

– Мне кажется, некоторые начинают осознавать, что поспешили с выводами, – говорит Нина. – Прокурор предъявил бы тебе обвинения, если б у них было достаточно улик.

Подавляю улыбку, маскируя это глотком воды. Нина говорит так, будто пытается убедить себя. Она не спала ночами, глядела в потолок, пытаясь найти логическое объяснение, как это могла сделать не я.

– Мы всегда сомневались, – тихо говорит Эмметт.

– Я это ценю.

Секунду они оба молчат; обмениваются взглядом, который мне не удается считать. Нина берет полотенце со столешницы и нервно его сжимает.

– Я по-прежнему ничего не помню, если вы это хотели узнать.

Нина скручивает полотенце так сильно, что кажется, будто оно сейчас порвется, затем отворачивается и приоткрывает духовку.

– Надеюсь, ты любишь лазанью!

Тут рядом с Ниной оказывается Савви. Она широко улыбается, ее подводка чуть смазана, светлые волосы собраны в небрежный пучок на макушке.

Я застываю. Это ужасная, идеальная галлюцинация. Все, что я так старательно подавляла в себе последние пять лет, вышло на поверхность и теперь преследует меня.

Мне хочется снова ее прогнать. Она не должна шептать мне на ухо, и она уж точно не должна стоять здесь с этой до боли знакомой ухмылкой. Это ни к чему хорошему не приведет.

Конечно, то, что я пять лет отчаянно ее отталкивала, мне совершенно не помогло. Первый психолог, к которому я пошла, как только переехала в Лос-Анджелес, едва ли удержалась бы от «я же говорила», будь она здесь. Она говорила, что игнорировать голос Савви не выход. «Она вернется, – говорила психолог. – Вечно игнорировать прошлое невозможно».

Она была права. Я была неправа. Кто бы сомневался…

«Люси не любит лазанью, – заботливо подсказывает Савви. – Терпеть не могу эту женщину, Люс, честное слово. Она как всегда».

Морщусь. У Эмметта снова обеспокоенный вид. Савви кокетливо подскакивает к нему.

«А он все еще красавчик».

– Все нормально? – тихо спрашивает Эмметт.

Савви рядом натягивает щеку языком, будто делает ему минет. Она выглядит не так, какой люди сейчас ее описывают. Послушать подкаст – так она была просто ангелочком с золотыми волосами и плыла по жизни со светящимся нимбом над головой.

Савви передо мной – настоящая Савви. С отросшими высветленными прядями, небрежным макияжем, с вылезшей из-под майки лямкой поношенного красного лифчика.

Откашливаюсь и выдавливаю из себя улыбку.

– Да. Нормально. Отлично.

Все не нормально. Позволив себе снова думать о Савви, я вернула ее к жизни, и, кажется, она не уйдет, пока я не выясню, что с ней произошло. Если не возьму себя в руки, меня всю жизнь будет преследовать подруга и ее жажда крови.

Савви протяжно и разочарованно вздыхает.

«Будем убивать кого-то или как?»

– Хочешь присесть? – Эмметт указывает на стол.

– Да-да, присаживайся! – говорит Нина. – Еда почти готова.

Выдавливаю из себя улыбку и опускаюсь на стул, мысленно готовясь к накатывающему воспоминанию об одном дне с Савви, яркому, как никогда…

ЛЮСИ

Пять лет назад

– Ну да, давай убьем моего мужа, – усмехнулась я. – Как это сделаем? Прирежем ножом, пока он спит? Толкнем под колеса случайной машины? А, стой, придумала. Добавим яд в бутылку. Мэтт так к ним присасывается, что умрет, не успев и вкус прочувствовать.

Я снова засмеялась, но Савви не присоединилась ко мне. Она вздернула бровь. Улыбка медленно сползла с моего лица.

– Савви… – Я заерзала на барном стуле, осознав, что шучу тут только я. – Я не могу его убить. Я вообще не могу кого-то убить.

– Почему нет? Он заслужил.

Я открыла рот, чтобы возразить.

– И даже не смей с этим спорить. – Савви положила теплую ладонь на мою руку. – Я столько раз видела твои синяки… И знаю, что самое худшее ты мне не рассказываешь.

Это правда. Самое худшее было слишком тяжелым, чтобы вспоминать. Даже не потому, что было унизительно, – я просто не могла собраться с духом и подобрать слова, чтобы рассказать, как он душил меня, пока я не потеряла сознание. Или как, когда «все выходило из-под контроля» (как он любил говорить), он за волосы притащил меня из кухни в гостиную и несколько раз ударил меня головой об деревянный пол, пока у меня перед глазами не вспыхнули звезды.

– Он заслужил, – тихо подтвердила я. – Но даже если б я хотела его убить…

– Мы, – перебила меня Савви. – Даже если б мы хотели его убить. Я не оставила бы тебя делать это в одиночку.

Я усмехнулась.

– Черт, Савви, я, конечно, знала, что с тобой не страшно и в разведку, но это выше всех ожиданий.

Она с улыбкой перебросила волосы через плечо.

– Я – лучшая подруга на свете, можешь прямо так и сказать, не стесняйся. И, как лучшая подруга на свете, я буду рада помочь тебе избавиться от твоего мужа-козла.

Я смотрела на нее, все еще не веря, что она говорит всерьез.

Савви вздернула бровь.

– Ну так что? Будем убивать кого-то или как?

Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса

Выпуск пятый: «Загадочная женщина»

Сегодня вы впервые услышите историю бывшего мужа Люси, Мэтта Гарднера. Мэтт отказывался общаться с прессой после смерти Саванны; он согласился поговорить со мной лишь потому, что его попросила об этом Люси.

Мэтт приходит ко мне в отель рано-рано утром. Он выглядит старше, чем на фотографиях, которые я видел, и куда более уставшим. Я спрашиваю, согласился ли он на интервью из-за Люси.

Мэтт: Да, она как-то упомянула, что мне было бы хорошо с вами поговорить.

Бен: Почему?

Мэтт: Не знаю; видимо, вы ей нравитесь. Или… она хочет выяснить, кто убил Савви.

Бен: Давайте поговорим о ваших отношениях с Люси. Вы поддерживали связь после развода?

Мэтт: Нет. Я вообще не говорил с ней с тех пор, как она пять лет назад уехала из города. Но несколько дней назад она ко мне пришла, и потом мы ходили в кафе.

Бен: Значит, она инициировала общение?

Мэтт: Да. Просто взяла и пришла.

Бен: Как бы вы описали ваши отношения в браке?

Мэтт: Хм-м‐м… страстные. Мы были по-настоящему влюблены, но часто ссорились. Наверное, мы были слишком молоды для брака. Но я был от нее без ума. С самой первой встречи – мне просто голову снесло.

Бен: Из-за чего вы ссорились?

Мэтт: Из-за чего ссорятся женатые пары? Деньги, родственники, работа… Надо было, наверное, походить к психологу. Сейчас я понимаю, что мы просто не могли выстроить коммуникацию. Часть вины за это лежит на мне. Мне жаль, что мы сдались, вместо того чтобы это проработать.

Бен: Вы жалеете, что больше не вместе?

Мэтт: Да не то чтобы… сложно сказать, что было бы, будь всё по-другому. Но сейчас я могу представить вселенную, в которой мы успокоились, сделали вдох-выдох и попытались увидеть друг в друге хорошее.

Бен: После того как Люси выписали из больницы, она почти сразу же отправилась не домой, а к своим родителям. Несколько человек сказали, что это вы попросили ее уйти. Это так?

Мэтт: Это так.

Бен: Почему?

Мэтт: Было очень трудное время. Савви – нашу подругу, не только ее – убили, и полиция уже задавала вопросы, которые… давили.

Бен: Полиция задавала вопросы, которые наводили вас на то, что ваша жена убила подругу?

Мэтт: Ну… не знаю. Они задавали вопросы, от которых мне было не по себе. Мне не стоило говорить ей, чтобы уходила. Сейчас я об этом жалею.

Бен: Вы навещали ее, пока она была у родителей?

Мэтт: Э… один раз, да.

Бен: Какой Люси была тогда?

Мэтт: Ну… мне кажется, такой же, как раньше. Грустной. Запутавшейся.

Бен: Чем вы занимались, пока Люси была у родителей?

Мэтт: В каком смысле?

Бен: Просто в целом. Наверняка вам было непривычно находиться дома без жены, разве нет? Чем вы занимались?

Мэтт: Да ничем особенным. Ходил на работу. Вообще я стал больше работать. У дома часто появлялись всякие местные журналисты, так что я в основном сидел взаперти.

Бен: Вы ночевали у друзей?

Мэтт: Кажется, спал на диване друзей пару раз, да.

Бен: А что насчет женщин? Вы оставались у каких-нибудь женщин? Или приглашали их к себе?

Мэтт: Ну… это было пять лет назад. Как уже сказал, я ночевал у друзей. Может, и у подруг.

Бен: Двое людей сообщили мне, что неоднократно видели, как вы приходили и уходили из дома женщины, имя которой ради ее безопасности я не буду называть.

Мэтт: Да, я периодически ночевал у друзей. Подальше от прессы.

Бен: Говорят, у вас была интрижка еще до смерти Саванны.

Мэтт: Не знаю, кто такое говорит, и не понимаю, почему они думают, что знают что-то о моей личной жизни.

Бен: Мне также сообщили, что одна женщина стала ночевать у вас после того, как Люси съехала.

Мэтт: Еще раз – не понимаю, почему эти люди думают, что что-то обо мне знают.

Бен: Значит, они ошибаются? Или врут?

Мэтт: Да, они ошибаются. И вообще, какая разница? Какое отношение это имеет к делу?

Бен: Вы правы. Давайте перейдем к следующему вопросу. Как вы вернулись домой после свадьбы?

Мэтт: На своей машине.

Бен: Несмотря на то, что, как вы сами сказали, немало выпили?

Мэтт: Ну, это было не самое лучшее решение… Но да, это так. К тому времени, как ушел, я уже немного протрезвел.

Бен: Когда это было?

Мэтт: Вскоре после того, как ушли Люси и Савви.

Бен: Значит, вы их не видели?

Мэтт: Нет, они пошли по второй дороге. А я поехал по главной, как нам и сказали.

Бен: И вы отправились прямиком домой?

Мэтт: Да.

Бен: И всю оставшуюся ночь были одни? Никто не приезжал за вами после возвращения домой?

Мэтт: Знаете что, а пойду-ка я… Зря я на это согласился.

Бен: Ваш сосед подтвердил полиции, что вы той ночью вернулись домой.

Мэтт: [помехи] Хватит с меня.

Бен: Этот же сосед позднее выразил сожаление, что соврал. Он действительно вас видел, но вскоре после вашего возвращения подъехала еще одна машина. К вам приехала женщина. Сосед застал вашу ссору на подъездной дороге.

Мэтт: [помехи, стуки]

Бен: Соседу не было известно, кто эта женщина, но, по его рассказу, вы на нее накричали, после чего она уехала. Затем вы сели в свою машину и тоже уехали. Полиции вы сказали, что всю ночь были дома, но на самом деле никому не известно, где вы были во время убийства Саванны…

На этом наше интервью заканчивается, господа. После этого Мэтт ушел, и с тех пор мне не удавалось с ним связаться.

Глава 23

ЛЮСИ

Я согласилась пойти с Беном в лес, туда, где нашли тело Савви. Не то, чего я ждала от первого интервью, но достойной причины отказать у меня нет.

А я очень старалась придумать достойную причину отказать.

И вот я подхожу к двери в номер Бена, готовясь отправиться с этим самонадеянным лживым подкастером на место преступления.

– Привет, – Бен с улыбкой встречает меня у двери.

– Привет, козел.

Пейдж за спиной Бена хихикает. Она сидит на диване, закинув босые ноги на кофейный столик. Интересно, они спят друг с другом?.. Надеюсь, что нет, – и ненавижу себя за что, что на это надеюсь.

Улыбка Бена делается шире, будто ему нравится, когда его называют козлом.

– Я тоже очень рад видеть тебя, Люси.

– Когда ты собирался рассказать мне, что Мэтт был с какой-то загадочной незнакомкой в ночь убийства Савви?

Я послушала выпуск вчера и после этого несколько раз звонила и писала Мэтту. Как ни странно, он, судя по всему, меня избегает.

«Убьем его, пока он не убил тебя, – говорит Савви мне на ухо. – Я тебе не рассказывала, как хорошо я это умею? Я могу сделать так, чтобы мужчина пожалел, что бросил на меня взгляд, не говоря уже о том, чтобы прикоснулся».

Мы не собирались убивать его в ночь свадьбы. Мы всё еще просто это обсуждали.

План изменился? Мы ночью столкнулись с Мэттом?

Вспоминаю, как он стоит у входной двери, в его глазах искренний страх. Это тот же человек, который как-то смеялся надо мной: «И это, по-твоему, удар? Ударь меня еще раз. УДАРЬ МЕНЯ ЕЩЕ РАЗ!»

– Ты ведь в конце концов все узнала, – говорит Бен, возвращая меня в настоящее.

– Я думала, мы работаем вместе. Нельзя было меня предупредить?

– Нет, – говорит Бен.

– Нет, – повторяет Пейдж.

– Как-то не чувствую я тут доверия, Бен.

Он смеется.

– А ты сама мне доверяешь?

Ни капельки.

– Справедливо.

Он хватает сумку и выходит из номера, закрывая за собой дверь.

– Я включу микрофон, как только сядем в машину, хорошо?

– Хорошо. – Я отворачиваюсь, на случай если лицо выдаст мое волнение, и следую за Беном к машине. – Ты заготовил мне еще сюрпризы для интервью?

– Разумеется. – Он открывает дверцу и улыбается мне. – Готова?

* * *

– Ты была тут с тех пор, как это произошло?

Прошло пятнадцать минут, и Бен начинает волноваться. Он хмурится, произнося эти слова, отводя взгляд от дороги на достаточно долгое время, чтобы мне пришлось указать на стекло, напоминая, что он ведет машину. Бен возвращает взгляд на дорогу.

Мы едем по узкой дороге, ведущей в поместье «Бёрд». К зданию ведут две дороги – основная, мощеная и менее опасная, и вот эта, узкая и бугристая, с густым лесом по обеим сторонам. Именно по ней можно быстрее добраться до шоссе, и на ней нашли заброшенную припаркованную машину Савви.

– Да. – Я глубже вжимаюсь в сиденье. Сердце стучит невероятно быстро; я пытаюсь сделать вид, что это из-за количества сахара в крови, что виновато печенье, которое я съела перед выходом. Прохладный воздух из кондиционера наконец начинает охлаждать машину, и я пытаюсь сосредоточиться на том, как он обдувает мое лицо.

Савви я больше не видела, но ее голос теперь все время звучит у меня в голове. Бесконечный поток: «Убьем твоего мужа!»

– Когда? – Он снова смотрит на меня, но на этот раз недолго.

– Мама привела меня, когда полиция снова открыла эту местность. Мы тут походили – надеялись, что получится что-то вспомнить… – Я говорю медленнее, взвешивая каждое слово. Теперь я – Люси, Гостья Подкаста. Я не Люси, Которая Планировала С Подругой Убить Мужа. Ей сейчас лучше не высовываться.

– Не получилось. – Это не вопрос.

«Вставай, Люси. ВСТАВАЙ!»

Резким ударом возвращается воспоминание, как мама кричит на меня, а я на коленях стою на земле, пальцами впиваясь в почву. Пытаюсь прогнать его.

«Невинные люди так себя не ведут. Ты же это знаешь, да?» – сказала она, когда мы отъезжали, а я рыдала на пассажирском сиденье.

Я не знала. Как ведут себя невинные люди? Всегда хотелось это спросить.

– Люси? – Бен снова обеспокоен.

– Нет, не получилось.

Он паркуется на грязной обочине. Шум сверчков становится громче, когда я открываю дверь.

Мы направляемся к деревьям. Бен держит в руках диктофон. Деревья густые, отбрасывающие длинные тени, но от жары это не спасает – солнце печет, воздух горячий и влажный. По спине у меня уже стекает пот, хотя мы вышли из машины всего две минуты назад.

Я думала, что микрофон будет беспокоить меня больше. Думала, что посещение места преступления столько лет спустя будет беспокоить меня меньше. Всё по-прежнему вверх ногами, я чувствую себя будто на плаву. Лучше бы я отказалась. Нет, Бен, возьми у меня интервью в помещении с кондиционером, как нормальный, черт возьми, человек…

Мы идем по узкой грязной тропинке, и я пытаюсь сосредоточиться на ней. Пытаюсь дышать.

– Полиция перекрыла эту местность где-то на неделю, да? – спрашивает Бен.

– Да, вроде того.

– Когда после этого ты сюда пришла?

– Точно не помню. Через пару дней, наверное.

– И как это ощущалось? Когда ты снова тут оказалась.

Прикусываю язык, чтобы не сказать: «Как на празднике, Бен. Сам-то как думаешь?» Но я Люси, Гостья Подкаста. Невинные люди не бросают колкости.

«Невинные люди не планируют убийство мужа». Это не Савви. Она никогда этого не говорила. Но я все равно слышу это ее голосом.

– Было тяжело, – говорю я.

Он кивает и несколько секунд молчит.

– А раньше? Ты ведь бегаешь, да? Никогда не заглядывала сюда во время пробежки? Ведь дорожка рядом.

Не знаю, откуда ему известно, что я бегаю, но не исключено, что на данный момент Бен знает обо мне больше, чем я сама.

– Я начала бегать пару лет назад. Да и на улице мне бегать не нравится, так что нет. Я никогда не заглядывала сюда на пробежке. Тем более в такой жаре. – В мое лицо врезается жук, и я едва подавляю громкое ругательство. Машу рукой перед лицом. Слишком старательно. Выгляжу так же, как чувствую себя, – безумно.

– Но ты знала о дорожке, да?

– Да, конечно. Это маленький город, и на дороге есть указатель, что рядом дорожка для пробежек. Я проезжала мимо миллион раз.

Мы всё еще идем, и я понимаю, что не знаю, где именно было обнаружено тело Савви. Тут все одинаковое. Одна грязная тропинка, петляющая между одинаковыми деревьями.

Невинный человек это запомнил бы? Может, невинный человек ходил бы сюда каждый день, отчаянно пытаясь найти то воспоминание? Я была тут дважды – и оба раза впала в истерику.

Вообще я начинаю видеть смысл в маминых словах.

Снова замечаю, что Бен не сводит с меня взгляда и хмурит брови. Он-то должен знать, где нашли тело Савви. Он наверняка все это спланировал – дорогу, вопросы… Может, даже репетировал это обеспокоенное выражение лица, которое постоянно мне демонстрирует.

Он указывает рукой:

– Это там.

Похоже, он считал, что написано у меня на лице. От этого мне неловко. Отворачиваюсь от него.

Мое сердце бьется слишком громко, отдаваясь в ушах, а пот ручьем стекает по спине, хотя сегодня не так жарко по техасским меркам. Меня подташнивает.

Замечаю цветы в небольшой розовой вазе у дерева и останавливаюсь. Желтые розы. Любимые цветы Савви.

– Ее мама часто сюда приходит, – объясняет Бен, замечая мой взгляд. Молча киваю.

Конечно, никаких указаний на то, где нашли тело Савви, тут нет – прошло столько лет, – но теперь я вспоминаю. Полиция показала мне фото тела, наполовину в грязи, в порванном в нескольких местах платье. Я не сводила взгляда с почти оторванной лямки, державшейся на одной нитке. Я знала, как это произошло. Знала, но не могла вспомнить. Или я хотела вспомнить так сильно, что попыталась создать воспоминание… Теперь трудно сказать.

– Все нормально? – спрашивает Бен.

– Да.

– Что ты чувствуешь, находясь здесь?

Перевожу взгляд на него. Поражаюсь тупости вопроса.

– Ты сама не своя с тех пор, как мы вышли из машины. Тебе тяжело находиться здесь – где она умерла?

– Ко… конечно, тяжело. – Делаю вдох, но это не помогает.

Савви появляется у него за спиной. Она в коротком черном платье, которое часто носила, – хлопковом, не вычурном, облегающем фигуру так, что все прохожие оборачивались. Широко улыбается и делает вид, что душит его. Моргаю – и она исчезает.

Нужно отсюда уйти. Голова идет кругом; я не могу быть Люси, Гостьей Подкаста, когда не могу нормально думать. Могу ляпнуть что-то ужасное, или глупое, или…

Невинные люди так себя не ведут.

– Ты не могла бы рассказать, почему тебе так тяжело тут находиться? Только потому, что тут умерла Савви, или к тебе приходят какие-то другие воспоминания?

По моей щеке скатывается бусинка пота. Тут слишком жарко, не могу дышать. Воздух густой и ужасный.

В глазах появляется черная каемка. Ноги немеют. В ушах стоит громкое жужжание, и я не понимаю, это всё тупые насекомые вокруг или же мой мозг окончательно отказал. Если второе – я его не виню. Удивительно, что он продержался так долго.

– Черт… – Голос Бена долетает до меня издалека, но, когда я падаю, почему-то касаюсь его, а не земли.

Он смягчает падение, но все равно мы оба оказываемся на земле. Не думаю, что ему часто приходилось ловить падающих дам, – получается у него не очень.

Мне не хочется быть здесь, так близко к тому месту, где была Савви, но все, что мне удается, – сесть, оставив зад в грязи.

– Эй. Люси. Посмотри на меня. – Бен стоит на коленях передо мной, держа одну ладонь на моей спине, другую – на руке, будто он боится, что я упаду. Ладно, боится не без оснований… – Ты в порядке?

Одни тупые вопросы от него сегодня.

– Ты можешь… Не знаю, что делать. Вызвать «скорую помощь»? – Бен уже достал телефон. Мне на глаза попадается микрофон, он на земле недалеко от нас.

Качаю головой.

– Дать тебе воды?

Снова качаю головой.

– Господи… Прости меня. – Он говорит мягко, чуть крепче сжимая мою руку. – Прости, пожалуйста.

Дважды моргаю. Легкий ветерок шевелит его волосы и на секунду позволяет отдохнуть от жары.

– За что? – спрашиваю я.

Он выглядит удивленным.

– За то, что привел тебя сюда. Что надавил.

У него мягкий взгляд, будто он обнаружил раненого щеночка, о котором нужно заботиться, и мне это не нравится. Отнимаю руку и медленно поднимаюсь. Бен тянется ко мне, чтобы убедиться, что я ровно стою, но больше меня не трогает.

Я отворачиваюсь.

– Я возвращаюсь в машину.