Текст книги "Благословенные монстры"

– Я… Понимаешь, я не хотел…

Серефина прервал звук распахнувшейся двери. Малахия напрягся, склонившись вперед, как будто готовился нанести удар, даже будучи прикованным.

Серефин освободил старого бога. И бог забрал самого могущественного из ныне живущих. Человека, у которого не осталось ни капли совести. Если миру суждено было пасть, то в этом был виноват не кто иной, как Серефин.

15

Малахия Чехович

«Своятову Дмитрию Тетереву отрезали уши, выжгли глаза и отрезали язык, но это его не остановило. Ничто на свете не могло его остановить, и он в одиночку разрушил город Коват».

Житие святых Васильева

Юноша вернулся с невероятно высокой женщиной. Малахия принял ее за лидера культа, пока она не подняла его на ноги, чтобы он мог встать перед мальчишкой.

– Если ты ждал, что меня это напугает, то вынужден тебя разочаровать, – сказал Малахия.

Губы юноши тронула улыбка. У него были пушистые черные волосы и золотистая кожа. Судя по внешнему виду, он прибыл с севера Калязина. Один из его зрачков имел неправильную форму: горизонтальная черная щель на коричневой радужке. Он поднял руку, чтобы убрать прядь волос, и Малахия заметил, что у него не хватало двух пальцев, а также куска уха.

– У меня очень низкие ожидания, могу тебя заверить.

– Так даже лучше!

Малахия надеялся выяснить, кто этот человек, переживший удар железными когтями, но не получил никакой ответной реакции. По его рукам пробежала дрожь беспокойства, и он нервно поковырял заусенец на среднем пальце.

– Вы уверены, что это именно он? – спросила женщина. – У того парня благословленный глаз.

Серефин вздрогнул, словно хотел прикрыть свой глаз, но забыл, что у него связаны руки. Малахия знал, чего ждет эта женщина. Он подавил вздох.

– Вы хотите представления, – прямо сказал он.

Сдерживание бушующего хаоса требовало постоянных усилий, но если Малахия все же поддавался этой силе, то получал в награду долгожданное облегчение. Он зажмурился, хотя все еще продолжал видеть через остальные глаза, которые открывались на его коже, обостряя болезненные ощущения. Малахия полагал, что хаос невозможно предсказать заранее. Решив, что этого достаточно, он осторожно спрятал железные когти и острые зубы, прекрасно осознавая, что с каждым разом ему все сложнее и сложнее возвращаться в человеческий облик.

Зрачки юноши заметно расширились, а сердце стучало так быстро, что Малахия видел, как бьется жилка у него на шее.

– Как тебя зовут? – снисходительно спросил он.

Мальчишка прищурился, но все же решился ответить:

– Руслан Едемский.

Для Малахии это было моментом капитуляции. Люди разбрасывались своими именами, даже не представляя, что это значит. Мало кто осознавал силу, заключенную в именах, особенно калязинцы.

Серефин слегка нахмурился, его лицо побледнело, а на коже выступили капли пота. Его глаз требовал срочного лечения, иначе король мог не дотянуть до возвращения в свою страну. К своему собственному удивлению, Малахия осознал, что не желает смерти старшему брату.

– У тебя под ногтями кровь богов, – заметил Руслан.

– Как и под твоими.

Пальцы Руслана нервно теребили массивное кольцо, в котором, как подозревал Малахия, хранилась реликвия. Он заметил уродливую открытую рану на ладони культиста. Рану, нанесенную железным шипом, вонзившимся в плоть.

Как это случилось? Кем был этот мальчишка? На лице Руслана промелькнула какая-то странная эмоция. Малахия не понимал, что она означала. Интересно.

– Что вы имели в виду под очищением? – спросил Серефин.

Руслан бросил на него косой взгляд.

– Я хотел удостовериться, что нашел именно то, что искал.

– Меня? Я польщен, – сказал Малахия. – Что тебе нужно? – спросил он, хотя уже знал ответ. Кто-то пробудился – что бы это ни значило, – и члены культа хотели, чтобы Малахия с этим разобрался.

Он подумал, что решит эту моральную дилемму как-нибудь позже. В конце концов, он так и не решил, что делать: помогать древнему богу или бороться с ним. Если Серефин смог освободиться от пагубного влияния Чирнога, то Малахия справится с этим без особых усилий.

«Я позволил мальчишке уйти, – сказал бог. – Но тебе так не повезет».

Малахия вздрогнул.

Руслан не соизволил ответить на его вопрос.

– Давай-ка отведем нашего гостя наверх, – сказал он.

– А что насчет двух других? – спросила женщина.

Руслан окинул Серефина и Кацпера пристальным взглядом. Остановившись на Серефине, он всмотрелся в его лицо.

– Так ты говоришь, что вы родственники? Мы оставим вас обоих, чтобы у твоего брата был стимул для сотрудничества. Кроме того, – он приподнял подбородок Серефина, – ты нам еще пригодишься.

– Не могу обещать, что от меня будет много пользы, – сказал Серефин. – Мы с братом не особо ладим.

Их повели вверх по лестнице. Свет, проникающий в окна, отбрасывал зазубренные тени, и у Малахии появилось смутное ощущение, что это камера пыток. Он дрожал всем телом, а сердце билось слишком быстро.

Руслан потащил его в другой коридор.

– Что ж, это многое объясняет, – сказал он. – Жрецы и пророки Чирнога не выносят света, потому что он может сжечь их дотла.

– Я не жрец и не пророк, – отрезал Малахия. – Но все же на мне есть благословение.

На самом деле, это не было благословением. Малахия еще не решил, как обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу. Он споткнулся, ощутив внезапный приступ сильного голода. Выдохнув сквозь зубы, он почувствовал головокружение.

– Значит, твой бог велел держать меня на цепи? – спросил Малахия, игнорируя тревожное чувство в груди. Он мог потерять сознание в любую минуту. – Разве ты не счастлив, что нашел кого-то вроде меня?

– Мы очень долго ждали Чирнога, – сказал Руслан. – Но никто не ожидал, что он выберет транавийца.

– Ты имеешь в виду «еретика»? Все в порядке, я не в обиде, – это слово никогда не казалось ему по-настоящему оскорбительным. К тому же оно так часто звучало из уст Нади, что он даже привык к такому обращению.

Руслан слегка нахмурился, словно не знал, как на это реагировать. Малахия был доволен. Мальчишку нужно вывести из равновесия, чтобы он начал считать Малахию своим союзником, отстаивающим интересы Чирнога. Конечно, это была неправда. На самом деле, в первую очередь его волновали свои собственные интересы, а еще – интересы Транавии.

Разве не поэтому он оказался втянут в этот бардак? Ему следовало быть более чутким и осторожным. Ему не следовало давать Наде все карты в руки. Ему не следовало принимать все ее слова за чистую монету. Он не ожидал, что она окажется так искусна во лжи.

Он предпочел не замечать очевидных вещей. Конечно, она уже не была той испуганной, наивной девушкой из Калязина, которой он так легко манипулировал. Если бы она осталась прежней, то он бы никогда… Что ж, ее судьба не волновала бы его так сильно. Именно потому, что Надя была умна, хитра и абсолютно безжалостна, он так чертовски сильно привязался к ней. Она приносила гораздо больше неприятностей, чем пользы.

Но ему нравились неприятности.

Он сдержал вздох, прогоняя ее образ из своих мыслей.

Большое здание, в котором они находились, напоминало крепость. Малахия не мог до конца понять его структуру, но это была точно не церковь.

Их привели в открытое, просторное помещение. В центре огромной комнаты стояло громадное дерево, темное и ссохшееся. Его мертвые, истонченные ветви доставали до самого потолка.

Интересно.

Внимание Малахии привлек единственный белый цветок, распустившийся на одной из ветвей. Он выглядел совершенно безобидно, но, присмотревшись, можно было заметить, что его бутон кишел червями. К стволу был прикован молодой человек, всего на несколько лет старше самого Малахии. С ним было что-то не так. Малахии потребовалось несколько секунд, чтобы понять: пленник вовсе не прикован к дереву.

Серефин издал тихий, болезненный звук.

Человек врос в дерево: корни вонзились в плоть, а плоть стала корнем. Его глаза были закрыты.

Малахия ощутил совершенно особый вид голода.

«Хорошо, ты знаешь, что должен сделать».

Руслан шагнул к человеку, задрав его подбородок.

Его глаза так и не открылись.

– Когда-то он был одним из нас, – с грустью в голосе сказал Руслан. – Год назад мы заметили, что в нем начали происходить изменения, но не придали этому значения. Это никак не влияло на его повседневную жизнь. Но несколько недель назад в мире что-то сломалось.

Стена, разрушенная Малахией. Исчезнувшая магия крови. Смерть Надиной богини. Многое изменилось. Пелагея сказала, что древние существа восстают ото сна. Как их назвал Чирног? Пробужденные.

Малахия тяжело сглотнул, и его рот наполнился слюной.

– Как его зовут? – спросил он.

Руслан приподнял бровь.

– Иван.

Он был очень, очень голоден.

«Ты знаешь, что должен сделать».

16

Надежда Лаптева

«Между Златаной и Омуницей всегда шла горькая вражда. Когда-то они были сестрами, но теперь все иначе».

Писание богов, 866:73

Надя натянула капюшон, жалея, что вообще предложила поехать на болота. Здесь было слишком холодно. Как долго Калязин будет выживать в таких условиях? Может, им не стоило беспокоиться о падших богах, потому что зима доберется до них первой?

– Слишком тихо, – проворчала Катя.

Они должны были слышать лягушек, жуков, птиц, хоть что-нибудь. Но в воздухе висела пугающая тишина.

– Что мы ищем? – спросил Виктор.

Надю удивило, что он захотел пойти с ними. Она не знала, как объяснить молодому боярину, что именно они собирались делать, потому что сама задавалась этим вопросом.

– Вы когда-нибудь слышали о богине Златане? – спросила она.

Нахмурившись, Катя пожала плечами:

– Мне знакомо это имя. Она одна из падших, но больше я ничего не знаю.

Какая жалость. Наде не помешала бы дополнительная информация.

– А что насчет Звездана?

Глаза Виктора широко распахнулись, и он смерил Катю недовольным взглядом:

– Ты говорила, что она клирик.

– Так и есть.

– Я клирик, – сказала Надя. – Но это не наши боги.

«Хотя когда-то все было иначе», – подумала она. Почему их изгнали на самом деле? В конечном счете, это не имело значения. Златана явно задумала что-то опасное, а значит, и от остальных падших богов не следовало ждать ничего хорошего.

«К чему такая враждебность? У каждого из нас свои цели».

Надя сразу узнала этот тонкий, пронзительный голос.

Велес.

«Привет, маленькая птичка».

«Не называй меня так».

Она отошла чуть поодаль от своих спутников, чтобы не отвлекаться от разговора.

«И чего же вы хотите?»

«О, я уже получил то, что хотел».

«И почему я впервые об этом слышу?»

«У меня есть свой собственный маленький смертный, за которым нужно присматривать».

«Серефин».

«Да, очаровательный транавийский мальчик!»

Надя перелезла через поваленное бревно, убедившись, что с другой стороны нет никаких змей, на которых она могла бы наступить.

«Он жив?»

«Да».

Велес больше ничего не сказал о Серефине, и Надя не стала спрашивать. Этого было достаточно. Теперь она могла обрадовать Остию хорошими новостями о судьбе ее короля.

Надя могла бы задать очевидный вопрос: зачем Велес заговорил с ней? Но это не особенно ее интересовало. Она хотела знать кое-что более конкретное.

«Раз уж ты свободен, то наверняка можешь взаимодействовать с другими богами».

Велес молчал. Это колебание означало, что он попробует увернуться от ответа на следующий вопрос.

«Вы все существуете в одном измерении, разве не так?»

«О чем ты спрашиваешь, дитя?»

«Мне просто любопытно узнать о других, вот и все. Это не важно. Ты не обязан отвечать на мои вопросы».

«Тебе любопытно, потому что они с тобой не разговаривают».

Это было очевидно. Где сейчас Серефин? Почему Велес оставил его? Почему она вообще за него переживала? Ведь он с такой легкостью убил Малахию.

«Ты ничем не лучше него», – напомнила она себе.

«Раз уж ты здесь, то можешь нам помочь», – сказала она Велесу.

«Чем? Мне определенно не нужно делиться с тобой силой. У тебя ее предостаточно».

«Где Златана? Она рядом?»

«Достаточно близко. Ты собираешься ее остановить?»

Надя всего лишь хотела знать, что задумала Златана. Какие напасти обрушатся на город? Собиралась ли она поднять мертвецов по всему миру? Может, богиня собирала их для какой-то определенной цели? Надя хотела получить ответы, но не могла сказать, ради чего Катя и Виктор отправились на эту экскурсию.

Париджахан отказалась ехать на болота, и после серьезных размышлений Рашид решил остаться с ней. Остия тоже осталась в гостинице. По словам транавийки, ей «слишком надоела эта божественная чепуха». Надя не могла с ней не согласиться.

«От тебя пахнет солью и силой, – заметил Велес. – Чем ты занималась все это время?»

«Не твое дело».

«Мир стал намного больше без Маржени, да?»

«Не произноси ее имени».

«Почему ты скорбишь, дочь смерти? Она – богиня циклов».

Надя ахнула, и в ее груди возникло неприятное, ноющее чувство. Велес покинул ее.

Ноги девушки начали заплетаться, и Катя подхватила ее под руку.

– Что случилось? – тихо спросила царевна.

– Божественная чепуха, – ответила Надя.

Катя дотронулась до своего ожерелья из зубов, и Надя прищурила глаза. У Кати был браслет с резными иконами святых и бесчисленным множеством других мелких реликвий. Царевна могла колдовать с помощью одурманивающих трав и сновидений, но что это была за сила по сравнению с тем, что могла сделать Надя даже без помощи богов?

Или с их помощью. Она подумала о силе, которую украла у Звездана и Малахии. Это край ее возможностей? Использовать чужую силу, потому что у нее не было своей собственной? Она почти что хотела, чтобы это оказалось правдой. С такой правдой было гораздо легче примириться. Надю постоянно мучило чувство вины и потерянности, абсолютный шок от того, что смерть Маржени оказалась такой реальной, и все это болезненно переплеталось с агонией от потери Малахии.

Надя врезалась во что-то твердое, а Катя налетела на нее сзади.

– Почему вы остановились? – спросил Виктор, отступив на несколько шагов.

Надя прижала руки к твердой магической плите. Она нахмурилась, стягивая перчатку с руки. Было слишком темно, чтобы кто-нибудь мог разглядеть ее почерневшую кожу и глаз на ладони. Она постучала пальцами по невидимой поверхности.

– Это похоже на стену из Дозвлатеня, – заметила Катя.

– Не совсем, – сказала Надя. Она надавила на стену со всей силы. Темный колодец. Темная вода. Дочь смерти. – Этот барьер далеко не такой старый. Его поставили совсем недавно, и он не имеет никакого отношения к богам.

– Магия крови? – спросил Виктор.

Надя прислушалась к своим ощущениям. Нет, это была не магия крови. Она не хотела разжигать огонь инквизиции, но эта магия была ей знакома. Такая же энергия царила в доме Пелагеи. Землистая, глубокая и тяжелая.

– Магия ведьм, – тихо сказала она.

Виктор напрягся. Боярин стоял слишком близко к Наде, и она чувствовала запах благовоний, которыми пропиталась его одежда. Она слегка отодвинулась, перебирая четки.

– И что это значит?

– Это значит, что у вас на болотах поселились ведьмы, moy gorlovky, – сухо ответила она.

Виктор бросил на нее косой взгляд, и Надя царапнула ногтями по магической стене, дергая за ниточки той силы, которую забрала у Звездана. Избавиться от барьера было совсем не трудно.

– Погоди, – сказала Катя, хватая ее за запястье. – Ты уверена, что не выпустишь на волю ничего опасного?

– Не знаю, – нахмурилась она. – Иногда нужно просто действовать.

– Я не хочу, чтобы ты запустила еще одну цепочку странных событий, – предупредила Катя. Ее тон задел Надю.

Мир перевернулся с ног на голову, и все потому, что Надя потеряла связь с богами, а теперь отчаянно хотела вернуть ее обратно. Она была эгоистичной. Ведь это она привела Малахию к погибели, обещая ему прощение. Это она отправила Серефина во тьму вместо того, чтобы ему помочь.

Сколько людей остались бы живы, если бы не она?

– Катя, я не могу пообещать, что ничего не случится. Но эта стена была создана для того, чтобы отгородиться от людей, а не удерживать кого-то внутри.

– Я думала, что мы пришли сюда из-за богини.

– У всех богов есть последователи, – ответила Надя. – Даже у тех, кто был потерян для нас на протяжении веков.

Вероятно, у падших богов была самая ревностная паства. Кто еще мог столетиями ждать возвращения своего бога?

Что имел в виду Велес? Богиня циклов? Марженя была богиней зимы. Весной люди сжигали ее статуи, чтобы отметить окончание одного сезона и начало нового. В конце осени эти статуи возвращались на свое место вместе с приходом очередной зимы. Это были естественные циклы, но то, что случилось с ней, нельзя назвать естественным.

Надя постаралась выбросить эти мысли из головы. Катя отпустила ее руку и сделала шаг назад.

– Делай то, что должна, – сказала царевна.

Надя схватила нити силы, удерживающие стену на месте, и потянула их в разные стороны. Стена исчезла, освобождая порыв застоялого воздуха.

– Может, нам позвать священника? – любезно поинтересовался Виктор, когда они проходили мимо тела, погруженного в трясину.

– У нас есть Надя, – сказала Катя.

– Мне не кажется, что это одно и то же.

Надя наклонилась, чтобы осмотреть ближайшее тело. Оно хорошо сохранилось благодаря болотам. Этот труп не относился к телам, пропавшим из городских могил. Он пробыл здесь гораздо дольше. Она нахмурилась. Болото буквально усеивали мертвецы.

– Катюша, melunishna, а я уже начал забывать, что ты устраивала самые лучшие празднества в Комязалове.

– Заткнись, Виктор, – огрызнулась Катя.

– Ну что, kovoishka? – спросил он, совершенно не смутившись.

– Я думаю… – сказала Надя, опускаясь на корточки. – Мне это не нравится.

– Что ты там говорила о последователях?

– Об этом я и беспокоюсь.

Они могли бы пойти дальше и наткнуться прямо на того, кто оставил здесь все эти тела. Но для этого им пришлось бы зайти в воду, а это могло насторожить утопцев[2]2
  Утопец – призраки человеческих душ, которые умерли от утопления, проживая в месте своей собственной гибели. Они засасывают людей в болота и озера, убивают животных, стоящих возле тихих вод.


[Закрыть]. Она уже заметила, как в зарослях сверкнули глаза одного из них. Эти существа были где-то рядом и пристально наблюдали за незваными гостями.

– Хотела бы я знать, как действует эта магия, – тихо сказала Надя. Она повертела одну из бусин на своих четках, не ожидая никакой реакции от Омуницы.

«А ты настырная».

Надя замерла и чуть не поперхнулась при следующем вдохе. Катя встревоженно поспешила к ней, но она лишь отмахнулась.

«Это ты».

«Это я, – согласилась Омуница. – Ты чего-то хочешь».

«Почему ты говоришь со мной?»

«Не имеет значения. Представь, что это удивление или любая другая человеческая эмоция, которую ты захочешь мне приписать. Скажи, что тебе нужно».

У Нади голова пошла кругом. Что-то случилось? Что заставило богов отказаться от намеренного молчания и заговорить с ней? Может, Омуница нарушила правила? От нее можно было ожидать чего угодно. Наде редко удавалось услышать ее голос, но она хорошо знала богиню вод. Омуница ревностно защищала свою территорию.

«Златана заставляет тебя нервничать, не так ли?»

«Оставь свои предположения при себе, дитя».

Но Надя знала, что ее пантеону угрожают падшие боги, а владениями Златаны были болота, которые Омуница забрала себе.

«Поблизости есть ведьмы?»

«Да, болотные ворожеи».

Надя поежилась. Она передала это Кате, и царевна тут же побледнела, схватившись за рукоять своего меча.

«Я могу попросить у тебя немного силы?»

«Тебе не нужна моя сила», – ехидно произнесла Омуница. Что это значило?

«Пожалуйста, держись рядом», – сказала Надя, не желая вступать в спор.

Ответом послужило ворчливое согласие. Девушка обязательно проявила бы восторг от такого поворота событий, но была слишком напугана.

– С чем мы имеем дело? – спросил Виктор.

Надя повторила этот вопрос Омунице, и та неохотно объяснила ей, что произошло.

– Некоторое время они питались этими трупами, но обнаружили, что этого недостаточно, когда их богиня снова заговорила.

– И они направились в город, – сказала Катя.

Надя кивнула:

– Чтобы прокормиться, им нужны были тела с кладбища.

– Что они планируют делать? – спросил Виктор. Он выглядел взволнованным.

Но Надя ожидала такой реакции от любого разумного человека, который внезапно столкнулся с ведьмами – похитительницами трупов.

Надя медленно поднялась на ноги.

– Нам нужно вернуться. – Она не могла сражаться с ведьмами на их же территории. У нее бы просто не хватало сил. – Мы должны забаррикадировать город.

Катя подняла брови:

– Ты думаешь, они собираются напасть?

– Я же говорила, что война – наименьшая из наших забот, – сказала Надя приглушенным голосом. – Златана недовольна размером своих владений. Она хочет большего. Ее последователи будут охотно выполнять все ее требования.

– И она хочет выбраться за пределы болот? – спросил Виктор.

– Она хочет, чтобы болото поглотило город.