Текст книги "Тайна гувернантки"

Виконт со стоном упал на кушетку и закрыл лицо руками.

– Вы оба с ума сошли!

– Это ты сошел с ума, – вернул подачу Ричард, – полагая нас с Кейлин идиотами.

– Люблю, как ты выражаешься, Дик. – Лишь Кейлин называла его Диком – очень редко, и больше он никому не позволял. – Жестко, но правильно.

– Что вы придираетесь к мисс Ларк?!

– Тебе разъяснить подробно? – сухо осведомился Ричард.

– Давай подробно, – промычал Кеннет, закрывая лицо тощей вышитой подушкой.

– Она чрезвычайно мила, но в виконтессы не годится. Во-первых, сомнительное происхождение. Кто знает, кем были ее родители? Я расспросил Шерру, однако она явно не все мне сказала. Говорит, что малышка – сирота, а воспитывала ее тетка, лет в десять сдавшая девочку в пансион и с тех пор носа туда не казавшая. Во-вторых, мисс Ларк более чем небогата. Она не принесет роду никаких земель, не упрочит положение, не создаст новых связей. Но это все ерунда; ты виконт, делаешь что хочешь, можешь хоть на горничной жениться, наплевав на мнение стариков-пэров. Однако существует третье препятствие, самое важное: у Эмбер Ларк совершенно неподходящий для виконтессы характер. Кейлин и ты, друг мой, с детства привыкли к своему положению, знаете, как вести светскую жизнь, и вам это нравится. Эта девочка слишком тихая, слишком скромная, и в этом ее главные достоинства. В ее спокойном характере, незаметности, легкой доброте. Высший свет сломает ее, уничтожит это сияние души. Понимаю, звучит несколько высокопарно, однако это мое мнение – то, что я успел в ней увидеть.

Кеннет еще в середине речи Ричарда отнял подушку от лица и внимательно слушал.

– Почему вы оба так уверены, что я хочу на ней жениться?

– А чего ты хочешь? – спросил Ричард.

– Всего лишь узнать ее поближе.

– Обесчестить? – деловито уточнил лорд Мэнли.

Кеннет вспыхнул:

– Бог ты мой, конечно же, нет!

– Прости, что скажу тебе это, но… – Голос Ричарда зазвучал жестко. – Я старше тебя, через десяток лет ты тоже будешь смотреть на такие вещи иначе. Пускай эта девушка бедна, но она леди; с ней нельзя просто поразвлечься и уволить, заплатив жалованье за три месяца.

– Я чего-то не знаю? – непринужденно спросила Кейлин.

Все чувствует; восхитительная девушка. В прошлом году действительно приключилась сомнительная история с участием виконта Фэйрхеда и одной служанки в его лондонском доме; Ричард помог справиться с ситуацией. Кейлин в то время гостила у родни в Саутгемптоне и до сих пор пребывала в неведении относительно того маленького приключения. Кеннет слезно просил его не выдавать.

– Это был абстрактный пример, – соврал Ричард, чтобы не подставлять друга. – Что не меняет сути дела.

– Вы оба невыносимы, – прорычал Кеннет.

– Так и есть, – согласился Ричард. Самир зевнул и улегся у его ног, на всякий случай держа уши торчком. – Будь осторожен.

– Я и так осторожен. А вы оба – зануды.

– Ты эгоист, – обвинила брата Кейлин, – подумал бы о чувствах девушки!

– Действительно, – поддержал ее Ричард, – каково сейчас мисс Ларк?

– Тебе лучше знать – ты с ней провел весь вечер!

– Я был вежлив. А она – хорошая собеседница, хотя и жутко меня стесняется. Но она всех стесняется. Свойство натуры.

– У меня отвратительное ощущение, – сказала Кейлин, – что если мой брат свяжется с мисс Ларк, это принесет семье огромные неприятности.

– Это бред! – возмутился Кеннет.

– Это женская интуиция. – Ричард поддержал Кейлин. – Так случается.

– И слышать ничего не хочу! – Кеннет поднялся и быстрым шагом вышел из библиотеки; громко хлопнула дверь. Некоторое время царило молчание.

– Я и правда ничего не могу с собой поделать, – наконец беспомощно сказала Кейлин.

– И не нужно. Мисс Ларк – хорошая девушка, но не партия для него. Это майская погода так действует. Весна, молодых мужчин тянет на подвиги.

– А ты в юности тоже был безумен? – полюбопытствовала Кейлин.

– Да, но по-другому.

– Почему ты не женишься, Ричард? – негромко спросила она, глядя на него своими ясными голубыми глазами. Такая искренняя, неподкупная синь. Черт бы ее побрал.

– Потому что не хочу связывать себя. Ты же знаешь, я вольная птица.

– Слишком вольная. Так ты рискуешь проглядеть любовь.

– Судьба жестока, Кейлин, – невесело усмехнулся Ричард. – Не беспокойся. Она найдет, как меня за это наказать.

Глава 8

На следующий день Бруно разрешили поехать вместе со всеми – свою позавчерашнюю вину он искупил примерным поведением, так что заслужил прогулку. Предполагался пикник на свежем воздухе, на берегу озера, а мальчику все равно нужно гулять. Эмбер была рада этому: присутствие Бруно поможет ей уворачиваться от ненужного внимания.

Вчера ее слегка удивил тот факт, что многие мужчины проявляют к ней интерес. Эмбер вовсе не считала себя красавицей и комплименты принимала с подозрением. Только речи Ричарда Мэнли казались ей искренними, хотя он, наверное, подшучивал над ней. Но делал это необидно. Ричард Мэнли заинтриговал Эмбер. Ничего смертельно притягательного, как с Кеннетом Фэйрхедом, только взаимный интерес. Лорд Мэнли отличался от большинства присутствовавших вчера на вечере джентльменов, выделялся среди них, как сокол среди ворон. Эмбер почти ничего о нем не знала, а расспрашивать Шерру, позабывшую о своем обещании просветить ее, не решилась. И так Аделия посматривает косо.

Для пикника леди Даусетт подобрала Эмбер премилое платье с ярким цветочным узором, не слушая возражений, – и снова оказалась права. Эмбер никогда не носила столь живые цвета, предпочитая мягкие оттенки – бежевый, светло-серый, – и даже не пытаясь стать похожей на женщин вроде Кейлин Фэйрхед. Однако, когда служанка затянула шнуровку и Эмбер вновь посмотрела на себя в зеркало, выяснилось, что платье ей идет, и идет чрезвычайно. И возражения застряли в горле, осталась лишь огромная благодарность.

На пикник отправились в открытой коляске. Бруно вел себя примерно, хотя и задавал вопросы каждые пять минут, но к этому Эмбер давно привыкла. Погода выдалась на славу, не жарко и не слишком прохладно – удачный день для отдыха на природе. Джонатан и Шерра живо обсуждали вчерашний прием, Аделия мечтательно глядела вдаль, а Эмбер старалась сосредоточиться, чтобы не наделать глупостей.

Она не должна поощрять интерес виконта Фэйрхеда. Ни в коем случае не должна. Их миры находятся слишком далеко друг от друга, и вспыхнувший между ними интерес мимолетен, это дань уходящей весне и первым дням лета – беззаботная, белозубая улыбка искусницы-судьбы. Эмбер не впустит в свое сердце это разрушающее чувство. Чем дальше, тем яснее она ощущала опасность, как будто своим прикосновением Кеннет мог ее отравить. Эмбер даже не пыталась разобраться в этом клубке ощущений. Она просто не будет подходить к виконту, и все.

Однако исполнить обещание, данное самой себе, оказалось не так просто: Кеннет, сегодня не связанный обещанием приглашать Аделию на танцы, после приветствия сразу же намекнул, что хотел бы сопровождать мисс Ларк во время пикника. И каким же счастьем оказалось присутствие Бруно! Эмбер отказалась, уловив во взгляде виконта сожаление и гнев. Аделия не замедлила воспользоваться ситуацией и попросила Кеннета принести ей лимонаду, беспечно взяла виконта под руку и была такова. Пускай. Хотя Эмбер испытывала тупую боль при мысли о том, что сама отталкивает виконта, она знала: так надо.

Кое-кто из гостей, особенно соседи, тоже взяли с собой детей, так что Бруно было с кем играть. Эмбер следила, чтобы он не залез в воду, и оглядывалась – ей нравился этот день, нравились красивые наряды дам, усыпанный цветами берег, простые деревянные столики, привезенные с собою в экипажах. Люди смеялись, разговаривали, пили вино и лимонад, ели нежнейшие закуски; сквозь кружевные зонтики дам просвечивало солнце. Удивительный день, неповторимый день. Зимой так хорошо будет вспоминать это небольшое чудо.

Эмбер искала взглядом Ричарда Мэнли, но нигде его не видела; он что, уехал? Вчера она поняла, что он не особый любитель светских развлечений, а в Фэйрхед-Мэнор явился, потому что был близким другом близнецов. Жаль, если он возвратился в Лондон. Эмбер остановилась на берегу, наблюдая за Бруно, который весело носился по берегу в компании девочки лет пяти в розовом кружевном платьице.

– Мисс Ларк! Вот вы где.

Эмбер оглянулась: к ней шла Кейлин Фэйрхед. Виконтесса непринужденно улыбалась, однако она явно подошла не для того, чтобы просто поздороваться.

– Добрый день.

– Я вас искала. – Кейлин, видимо, не любила ходить вокруг да около. – Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

– Я не могу оставить Бруно. – Эмбер посмотрела на мальчика.

– Кто-нибудь другой за ним присмотрит, здесь полно нянек.

– А мы не можем поговорить прямо здесь?

– Боюсь, что нет. Нужно наедине. Это деликатный вопрос.

Эмбер вздохнула. Все понятно. Она попросила одну из гувернанток, ту самую, что присматривала за девочкой в розовом платье, приглядеть пару минут и за Бруно; та с радостью согласилась, особенно когда Кейлин ей кивнула. Пришлось идти за леди Фэйрхед дальше по берегу – там никого не было. Тропинка вывела девушек на крохотную полянку, где стояла каменная скамья. Кейлин жестом предложила присесть.

– Здесь красиво, – заметила Эмбер.

– На вашей стороне озера не менее красиво. – Кейлин помолчала. – Мисс Ларк, я буду откровенной. От вас наверняка не ускользнул интерес моего брата к вам.

Эмбер глубоко вздохнула:

– Да, я это заметила.

– Вы осознаете, что не стоит терять голову?

– Леди Фэйрхед, если вы желаете сказать, что я ему не пара, то так и скажите. – Эмбер сама не ожидала от себя столь резких слов, они вырвались сами. – Я это прекрасно знаю.

– Вы с виду такая тихая, – заметила Кейлин, ее разглядывая, – а внутри прячется характер. Что ж, тогда я действительно буду откровенна, мисс Ларк. Мой брат – человек увлекающийся; он вбил себе в голову, что вы для него – нечто особенное. Но это пройдет через несколько дней. Извините, если вам неприятны мои слова. Просто я отлично знаю Кеннета и не хочу, чтобы он причинил вам боль или подарил ложные надежды. Мне-то вы ничего плохого не сделали, я не желаю, чтобы вы оказались в ситуации, откуда не будет приемлемого для всех выхода.

Она заботится о чести семьи, поняла Эмбер. Что ж, все логично. Если бы у Эмбер был такой брат, она тоже бы его защищала, остужала голову, не давала совершать ошибки. А связаться с гувернанткой из соседнего дома – ошибка для виконта.

– Я все понимаю, леди Фэйрхед. И хочу заверить вас, что ни в коем случае не стану провоцировать вашего брата или поощрять его каким-либо образом. – Все это следует пресечь в самом начале. Кейлин права. – Надеюсь, и до сих пор я не давала повода.

– О нет, вы были очень деликатны. Примите мое восхищение. Это за Кеннета я беспокоюсь, зная его обаяние и настойчивость. Он может заговорить вас; не поддавайтесь на его сладкие речи.

– Нужно нечто большее, чем сладкие речи, чтобы меня поймать.

Есть ли между нею и Кеннетом это «нечто большее»? Что такое связь между ними? Эмбер посмотрела на Кейлин – та сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на собеседницу испытующе. Красивая, уверенная в себе девушка, с гордо поднятой головой, с гордым именем. Если бы Эмбер занимала несколько другое положение, возможно, они с Кейлин могли бы подружиться. Если бы.

– Приятно слышать голос разума, – улыбнулась Кейлин. – Вы меня немного успокоили, мисс Ларк. Шерра хорошо о вас отзывается, и я не сомневалась, что вы меня поймете.

– Я слишком недавно здесь и опасаюсь наделать глупостей. Так что добрые советы принимаю с радостью.

– Мудрая позиция, – кивнула Кейлин.

Тени от листьев играли на ее лице, и казалось, что оно течет, изменяется… Эмбер вздрогнула. Где она могла видеть Кейлин раньше? Не несколько дней назад, когда они впервые встретились, – много, много раньше. Ответ пришел сам по себе.

Во сне.

Кейлин Фэйрхед ей тоже снилась.

– Что с вами? Вы так побледнели, мисс Ларк.

– Глупости. – Эмбер заставила себя дышать глубже. Тот сон, в котором она видела Кейлин, вспоминался достаточно отчетливо: темная комната, канделябр с тремя свечами на столе, девушка пишет письмо, иногда останавливается, кусает кончик пера… – Дыхание перехватило, вот и все. Наверное, слишком туго корсет затянула.

– Хотите, я помогу распустить шнуровку?

– Нет, благодарю, все в порядке. – И, чтобы сменить тему и не говорить о том, что ее действительно волновало, Эмбер спросила: – А лорд Мэнли ваш старый друг? Он помог мне на дороге и был так любезен со мной вчера…

Кейлин усмехнулась. К счастью, вопрос не показался ей неуместным.

– Мы встретились четыре года назад. Мы с Кеннетом переживали смерть отца, и, хотя не были очень с ним близки, все-таки это оказалось ударом. Делами тогда занимались управляющие, мы заканчивали образование… Летом нам посоветовали отправиться в Брайтон. Вы бывали там?

– Нет, леди Фэйрхед.

– Это прелестное сборище людей, которые полагают себя больными и хотят поговорить о собственных недугах, не ограничивая себя во времени. Молодежь ездит туда поразвлечься, старики – потешиться иллюзией, что местные шарлатаны их вылечат. Кеннет тогда горевал по отцу, и кто-то из глупых приятелей посоветовал ему напиться, как полагается настоящему скорбящему мужчине. Брат не замедлил воспользоваться советом. Он опустошил бутылку бренди, а затем предпринял попытку прогуляться. Упал и сломал два пальца на левой руке. К счастью, мимо проходил Ричард, он-то обо всем и позаботился.

– Он доставил виконта к врачу?

– Нет. Зачем? Ричард сам врач, и врач от Бога. Он привел Кеннета к себе, быстро разобрался с увечьями, успокоил и уложил спать. Предварительно вытряс наш адрес, конечно. И явился ко мне с известием, что с братом все в порядке, а то к тому времени я уже с ума сходила.

– Он врач? – переспросила изумленная Эмбер.

– Да, он учился, говорит, что это его призвание.

– Но он лорд!

– Это же Ричард. Ему не мешают подобные мелочи. К тому же он третий сын в семье; два его сводных брата значительно старше, именно они занимаются вопросами управления семейным состоянием, ну, а Ричард получает свой доход с принадлежащих ему земель и делает что вздумается. В Брайтон он приезжает, так как там подобные случаи не редкость, а Ричард – отличный хирург. Я дважды видела, как он оперирует. – Кейлин вздохнула. – Во второй раз, к сожалению, это случилось из-за меня.

Она разговорилась, раскраснелась; Кейлин нравилась Эмбер все больше и больше. Не влюблена ли она в лорда Мэнли? Вон с каким удовольствием о нем говорит. Эта мысль неприятно уколола; не было времени разбираться отчего.

– Как же такое могло произойти? – спросила Эмбер.

– Вы ведь заметили, что Ричард хромает?

– Да. Почему?

Кейлин засмеялась:

– А что он уже успел вам рассказать?

– Нечто невразумительное, – созналась Эмбер. – Про падение с лошади, с лестницы или, если меня не устроят два предыдущих варианта, – бегство с балкона при явлении разъяренного мужа одной сговорчивой девы.

– Ричард в своем репертуаре. Конечно, все было совсем не так. Это произошло два года назад, глубокой осенью. Мы с Кеннетом рассорились, что случается очень редко; Ричард в то время был у нас в гостях. Я сказала, что немедленно уезжаю в Фэйрхед-Мэнор, велела подавать карету и ушла. Ричард отправился со мной, сказав, что не отпустит одну. И как в воду глядел: через пару часов езды на нас напали, на глухой проселочной дороге. Негодяев было двое. Один застрелил лакея, второй ранил кучера. Ричард велел мне не высовываться, взял что-то из своего медицинского чемоданчика, который постоянно возит с собой, да и был таков. Я ничего не видела, слышала только, как стреляли и чертыхались. Потом появился Ричард, он еле шел, однако отыскал в себе силы погрузить в карету раненого кучера и велел мне не паниковать – дескать, сейчас доедем до ближайшей деревни, там разберемся. Не знаю, что он сделал с теми людьми. Убил, наверное. Он сел на козлы, мы добрались до поселка, где отыскалась гостиница. Ричард немедленно потребовал комнату, горячую воду и бренди; положил нашего пребывавшего в беспамятстве кучера на стол и начал оперировать. Извлек пулю из живота. Плохое было ранение, шансов у бедняги оставалось маловато; но я пришла в истинный ужас, когда увидела, что правая нога у Ричарда вся в крови. В него попали дважды, второй раз – прямо над коленной чашечкой. Одна пуля прошла навылет, другая застряла. Он еще шутил, говорил мне, чтоб не падала в обморок; затем выпил залпом стакан бренди и прооперировал сам себя. Извлек пулю, наложил повязку, да и упал как подкошенный. Я немедленно отослала гонца в Лондон, оттуда примчался брат, мы отвезли Ричарда к нам. Он спас жизнь мне, кучеру и самому себе, только нога, к сожалению, плохо срослась. С тех пор он прихрамывает. – Кейлин помолчала. – До сих пор чувствую свою вину за это.

Эмбер сидела, не шевелясь. Она еще ни разу не сталкивалась с настоящим мужеством, проявленным не в том, чтоб явиться на званый вечер в экстравагантном костюме, а в том, чтобы исполнять свой долг. Ричард Мэнли, без сомнения, настоящий джентльмен. Он достоин уважения.

– Не знаю, почему вам все это рассказала, – опомнилась Кейлин. – Но вы производите хорошее впечатление, мисс Ларк. Да и Ричард хорошо о вас отзывался.

– Лорд Мэнли упоминал обо мне? – удивилась Эмбер.

– Конечно. Вы ему понравились, а это высокая оценка. Ричард весьма критичен, как всякий врач.

– Мне показалось, он путешественник…

– О, он много путешествует, это верно. Любит новые впечатления. Он не практикует постоянно, скорее по вдохновению. Иногда неделями где-то пропадает, потом возвращается – и оказывается, что половину времени он осматривал достопримечательности где-нибудь в Египте, а половину провел в местной больнице для бедных, вправляя вывихи и складывая раздробленные кости. Я никогда не знаю, чего ждать от Ричарда. Однако, – спохватилась Кейлин, – я вас заговорила, а вам пора идти.

– Мне было очень приятно побеседовать с вами, леди Фэйрхед, – сказала Эмбер, вставая.

– И мне тоже, мисс Ларк. Хорошо, что мы друг друга поняли. Надеюсь, это понимание не будет нарушено.

Бруно даже не заметил отсутствия гувернантки – он увлекся игрой и ни на что другое не обращал внимания. Эмбер поблагодарила любезную коллегу и, увидев, как Шерра машет ей из-за столика, повела Бруно туда.

Глава 9

Раннее утро клубилось туманом, висевшим над озером полупрозрачной кисеей. Эмбер направила Маргаритку по дороге вдоль берега. Лошадь вела себя смирно, как и в первый раз, копыта глухо стучали по земле. Кузнец заново подковал чалую, и конюх Джо уверил Эмбер, что больше конфуза не случится. Хорошо бы. Во второй раз любезного лорда Мэнли наверняка не окажется рядом.

Вчера на пикнике Эмбер заметила, что Ричарда многие сторонятся. Он появился в конце концов, и им даже удалось переброситься парой фраз, Эмбер слышала, как он с кем-то беседует неподалеку – все так же небрежно, кидая завуалированные остроты, словно кости собакам. Нет, лорд Мэнли не бунтарь, не циник, который язвит всем подряд, чтобы привлечь к себе внимание; скорее именно так проявляется присущая ему практичность. Вот кого невозможно представить мечтающим! Кеннета – запросто, а Ричарда – нет. Эмбер не представляла его безрассудным даже в юности.

В тишине громко крякнула утка, донесся звон колокола из ближайшего городка. Маргаритка шла спокойным шагом, и Эмбер не хотелось ее подгонять. Она наслаждалась одиночеством. Последние годы, проведенные в пансионе, где от других воспитанниц никуда не скроешься, заставили Эмбер остро полюбить редкие минуты одиночества. В такие моменты никто не мог ее обидеть, никто не мог задеть, она полностью владела своими мыслями и пространством вокруг себя. Она могла молчать, могла улыбаться, напевать, делать что хочет – и никто не посмотрит осуждающе, никто не окликнет. Иногда Эмбер остро не хватало родных людей, она с тоской поглядывала на членов дружного семейства Даусетт, а вот теперь – и на Фэйрхедов, и на других, чья судьба сложилась счастливее, чем ее собственная. Однако Эмбер была далека от того, чтобы упрекать Бога. Если она родилась на свет и так живет, значит, так и нужно. Она попытается изменить свою жизнь, только поймет, как сделать это правильно, чтоб не ошибиться. Жизнь ведь одна.

Вот Кеннет – он пэр, увлекается политикой и считает, что это его призвание. Лорд Мэнли – врач, и отличный, как утверждают. Хотя мужчинам проще, им открыты все пути. Женщина должна выйти замуж, воспитывать детей, вести дом. Эмбер не отказывалась от такого варианта; она просто хотела понять, для чего она, лично она, создана.

Ей показалось, что она услыхала стук копыт; и действительно, через несколько минут из тумана показался всадник. Конь под ним был серый, большой, да и мужчина, сидевший на нем, явно отличался немалым ростом. Не Кеннет – это Эмбер поняла издалека – и тут же узнала лорда Мэнли.

Он увидел ее и помахал, направил коня в ее сторону. Эмбер остановила чалую, ожидая, пока Ричард подъедет. Оказывается, он ездит верхом, хотя нога у него не очень хорошо действует. Эмбер задумалась, не сказать ли ему об этом, и решила не говорить. Невежливо получится.

Она с досадой подумала, что зря вновь надела эту простенькую заношенную амазонку, единственную у нее еще со школьных времен. Впрочем, лорд Мэнли не похож на человека, который судит по одежке.

Ричард остановил коня рядом.

– Неужели это мисс Ларк! – Его бодрый голос казался неуместным прохладным туманным утром. – И Маргаритка!

– Вы не передали ей кусочек сахара, как обещали, – заметила Эмбер. – Так что на вас она в обиде.

– Что за беда! – Ричард поцокал языком. – Я исправлюсь, обещаю. Как дела сегодня? Сколько подков уже украшает английские поля?

– Ни одной. На сей раз мы с конюхом все проверили.

– Никто не застрахован от случайностей. Зато в прошлый раз кому-то повезло; вы знаете, что найти подкову – это к счастью?

– Нет. И я не знала, что вы тоже катаетесь верхом по утрам, милорд.

– Я говорил, что гуляю, о верховых прогулках как-то позабыл. – Он похлопал своего коня по шее. – Это мой любимый скакун в Фэйрхед-Мэнор; Кеннет всегда одалживает мне его, когда я приезжаю. Его зовут, конечно же, Цезарь, хотя ничего императорского в нем нет, ему сильно польстили. Так что про себя я называю его Толстяк.

– Привет, Толстяк, – с улыбкой сказала Эмбер, – познакомься с Маргариткой.

Лошади не обратили друг на друга совершенно никакого внимания.

– Идеальная пара, – констатировал лорд Мэнли. – Что ж, теперь, когда все познакомились, будет ли уместно спросить у вас, куда вы направляетесь?

– Просто плутаю в тумане. Мне нравится ездить без определенной цели.

– Не боитесь заблудиться?

– Местность вокруг Грейхилла я изучила неплохо, так что нет, не боюсь.

– Будет ли дерзостью с моей стороны напроситься вам в компанию?

Эмбер обрадовалась; лорд Мэнли ей нравился.

– Разумеется, присоединяйтесь.

Он повернул Толстяка; Эмбер заметила пристегнутую к седлу трость. Наверное, так в старину возили мечи.

– Чрезвычайно рад.

Они шагом поехали по дороге, уводившей в лес. Эмбер глубоко вдыхала свежий хвойный запах, к которому примешивался аромат мокрой земли. Скоро покажется солнце, и капли росы засверкают на листьях, словно драгоценности.

– В детстве я верила, что в таких лесах живут феи.

– Какие феи? – Лорд Мэнли, задумавшийся о своем, казался сбитым с толку.

– Маленькие такие феи, с полупрозрачными крылышками. Ночами они танцуют на заповедных полянках, пьют росу из чашечек цветов и манят путников колдовскими огоньками.

– Вы что-то путаете. Колдовские огоньки сами по себе. И заманивают они в болото.

– Не всегда, – уперлась Эмбер. – Иногда это феи.

– Вы лично проверяли?

– Я старалась, но никогда не видала ни фей, ни огоньков, если честно.

– А.

– И еще эльфы.

– Мифология цветет пышным цветом. И что же эльфы?

Его дразнящий тон ничуть не смущал Эмбер.

– Эльфы побольше, чем феи, но тоже невелики. Они умеют исполнять дивной красоты песенки. Временами они исполняют желания.

Ричард подавил смешок и кивнул, стараясь оставаться серьезным.

– О некоторых желаниях, пожалуй, умолчим. Это все население леса, которое вы представляли?

– Ну нет, конечно же! – Эмбер уже было не остановить. Так редко ей удавалось побыть столь свободной в чьем-то обществе. До недавнего времени это было только общество Бруно, а при остальных нужно следить, что говоришь. Лорд Мэнли же, она была уверена, не разболтает и не осудит. – Были гномы. Они живут под корнями буков и дубов, там у них большие норы, уводящие далеко под землю. Гномы ищут оброненные монеты и хранят их веками, так возникают знаменитые клады. Если гному понравился человек, ему могут подсказать путь к заветному сундучку с деньгами.

– Ошеломляющее бескорыстие.

– Именно поэтому гномам редко кто-нибудь нравится.

Ричард расхохотался:

– Ваш лес какой-то мирный. Неужели в нем опасностей нет?

– О них я не мечтала. А вы о чем думали, когда в детстве заходили в лес?

– О кровожадных разбойниках.

– Неужели? – Эмбер смотрела на него во все глаза.

– Да. Я полагал, что если вдруг повстречаюсь с ними, то возможны два варианта. Первый: я сражусь с ними и одолею всех до единого. И второй: напрошусь к ним в атаманы. Быть разбойником гораздо интереснее, чем зубрить латынь. – Он тяжело вздохнул. – К сожалению, жизнь доказала мне, что во встрече с разбойниками нет ничего забавного. Их просто нужно убивать.

– Да… Леди Фэйрхед рассказала мне, – не удержалась Эмбер. Ричард покосился на нее.

– Вот они, женские сплетни. Кейлин готова любому твердить о моем бессмертном подвиге, который я таковым вовсе не нахожу. Моя вина, что так произошло.

– Вы не могли предполагать, что лакея убьют. И вы не дали погибнуть всем остальным.

– Не в этом дело, мисс Ларк. Я мог бы остановить Кейлин и не выпускать ее из дома на ночь глядя, что было бы разумно, однако предпочел поддаться ее капризу. Обычному капризу, если б дело не закончилось столь печально. Это многому меня научило.

– Вы и сейчас охраняете меня от разбойников? – спросила Эмбер.

– Почему бы и нет. Да и Самир неподалеку.

– Я полагала, он не с вами.

– Он просто дикарь, но дикарь тихий, не любит лаять зазря. Наверняка свел знакомство с местным зверьем, тут следов видимо-невидимо, одно слово – природа. Скоро появится.

Эмбер молчала, не зная, о чем еще спросить. Они ехали некоторое время без разговоров; серебристая дымка потихоньку рассеивалась, открывая все больше и больше пространства вокруг. Шумно дышали лошади, птицы начинали выводить свои привычные песни, лес звенел от их голосов.

– А феи, наверное, все-таки есть, – задумчиво сказала Эмбер скорее себе, чем Ричарду.

– Может быть. Хотя меня, как человека практических наук, несколько удивило бы их существование. Однако если вам нравится думать, что они существуют, думайте. Мне они ничем не помешают.

– Кейлин сказала также, что вы врач.

Ричард усмехнулся и поправил волосы, связанные в хвост, несколько сбившийся набок.

– Ну конечно же, она сказала. Об этом все начинают твердить, когда со мной знакомятся. Ах, это лорд Мэнли, вы знаете, он врач, так эксцентрично! И смотрят на меня, словно на гигантскую пустынную ящерицу. Иногда мне кажется, что в меня сейчас потыкают прутиком – проверить, что буду делать. Подпрыгну, может, или спою рождественскую песенку, или достану скальпель и всех зарежу? Одолевает такое кровожадное желание. Но Господь велел смирять подобные порывы, а я пока еще христианин.

– Когда я жила с тетушкой, нас лечил доктор Финли. Он был вовсе не похож на вас. Такой добродушный, в очках, с мягкими руками. И вечно улыбался. Заставлял пить горькие микстуры, когда я болела.

– Микстуры – это основа нашей практики, – подтвердил Ричард.

– А в пансионе был доктор Кречмер. Вот этот мне не нравился. Вечно кислый, как простокваша, и ходить к нему на прием было пыткой. Микстуры он составлял отвратительные. Доктору Финли следовало бы поучиться.

– У меня получаются очень гадкие микстуры, так как это не мое призвание. Если хотите, дам попробовать.

– Лорд Мэнли, вы так любезны!

– Только для вас, мисс Ларк, только для вас! Вот разрезать кого-нибудь от макушки до пят, простите за подробности, – это ко мне. Если когда-нибудь вам понадобится тихо спрятать труп, но вынести из дома его целиком не получится в силу различных причин… – Он увидел округлившиеся глаза Эмбер и отвернулся. – Гм. Простите, увлекся, был несдержан. Конечно же, я пошутил.

Они снова помолчали, и Ричард спросил:

– Ну, так вы расскажете мне или нет?

– О чем? – удивилась Эмбер.

– О том, как попали к Даусеттам. И вообще, откуда вы взялись. – Его рука крепко держала поводья, и Ричард к собеседнице не поворачивался, приходилось созерцать его профиль. Неплохой профиль, надо сказать, Эмбер он нравился. – Вы обо мне уже кое-что знаете, да небось с ужасающими подробностями, Кейлин любит приукрасить. А я о вас – почти ничего.

– Это просто, – задумчиво произнесла Эмбер. – Своих родителей я не помню, о них рассказывала тетушка. Я даже ни разу не видела их портретов. Тетушка Ларк говорила, что они были обедневшими дворянами; мать умерла, когда я родилась, а отец… – она запнулась, но все же выговорила это, – окончательно опустился и сгинул. Я осталась сиротой, и тетя взяла меня на воспитание. Я до сих пор не понимаю, как она относилась ко мне. Тетя Ларк для меня – непреходящая загадка. Иногда на нее что-то находило, и она очень любила меня. Заваливала подарками, осыпала поцелуями, исполняла все мои желания, которых у меня тогда было немного. И мы в такие дни жили душа в душу, ездили в гости, бывали на ярмарках, хоть это и не совсем прилично, но в сопровождении слуг можно. А потом тетя замыкалась в себе, и все менялось. Она словно становилась другим человеком, холодным и злым. Старалась дать мне понять, что на свете я мало кому нужна, в том числе и ей. У меня была грубая нянька, не умевшая читать, и парочка плохих учителей, которых вовсе не интересовало, выучила я буквы или нет. Так что, когда в десять лет тетя решила отправить меня в пансион Святой Марии, я пришла туда неучем. Надо мною все смеялись, но я подавила панику, выставила вперед гордость, словно оружие, и начала делать успехи. Так, во всяком случае, говорили учителя. В пансионе мне дали воспитание, позволившее чувствовать себя образованной девушкой и устроиться к Даусеттам. Когда я окончила школу, то некоторое время прожила в нашем старом доме в Морпете, а затем поняла, что хочу поступить на службу на несколько лет. Я изучила объявления о найме, и приглашение Даусеттов показалось мне наиболее приятным. Так я оказалась в Грейхилле.

– А что же ваша тетя? Покинула вас?