Текст книги "Мои дорогие девочки"

Глава 10

Понедельник, 28 декабря

В выходной день Мэдди встала поздно. В кухне Фиби уже сидела за столом и ела хлопья из глубокой миски. Под окном на черной гранитной поверхности кухонного стола лежала пачка нераспечатанных писем: счета и еще счета. Нет, сейчас она не станет их открывать. Мэдди снова вспомнила слова Блейка о плачевном состоянии бизнеса. Они прозвучали тогда как гром среди ясного неба. Она знала, что дела обстоят не лучшим образом, но разве сейчас кому-то легко? Казалось, достаточно постараться адаптироваться к ситуации: усердно трудиться и виду не подавать, что что-то не так, пока ситуация не улучшится. И постоянно искать новые источники заработка.

Но Блейк проявил себя с отрицательной стороны. Поступок труса – Мэдди поверить не могла, что он не посвятил ее в свои планы заранее. Конечно, она занималась своими проблемами, но на работе отсутствовала только один день из-за похорон.

Мэдди знала, что Блейк не имел ничего против нее лично. С остальными он поступил так же. Жаль только, что не сообщил ей о финансовой ситуации в компании до того, как это стало свершившимся фактом.

Мэдди не предвидела подобного развития событий и очень сердилась на себя за это, но все же в основном ее злость была направлена на Блейка. Она не предполагала, что он может легко спасовать перед трудностями, однако факт остается фактом. Что ж, он еще пожалеет! На первое время есть контракт с «Текила Тиз», и она не сидит сложа руки.

В новом году Мэдди запланировала несколько ленчей с потенциальными клиентами и уже начала прощупывать почву для самостоятельной работы. Не важно, будет ли это работа на Блейка или на кого-либо еще. Мэдди знала себе цену и понимала, что сумеет заработать больше, если сама станет искать себе клиентов.

Наконец раздался звонок в дверь, и она замерла. Фиби отодвинула стул и приготовилась бежать к двери.

– Стоп! – скомандовала Мэдди, показывая на недоеденный завтрак. – Сначала доешь!

Всю неделю она переживала из-за визита Ральфа, одновременно ощущая любопытство и приятное волнение. И все же волновалась из-за Фиби. Сказала дочери, что Ральф – сын подруги, которую она не видела долгое время. Девочка ни в коем случае не должна узнать правду.

Еще ее пугала мысль, что Виктория может проведать о планах Ральфа. Виктория и так уже ненавидела свою молодую соперницу, а в этом случае ее ярость будет беспредельной. Мэдди вспомнила, как побелевшая от гнева Виктория стояла около ее дома, утверждая, что она, Мэдди, ничего не значила для Лео. Что ж, пусть остается в неведении, главное, что она сама знает правду.

На пороге стоял Ральф с коробкой дешевого шоколада, которую он вручил Мэдди. Он снова нервничал, как в тот раз, когда впервые пришел к ней в офис. Он был значительно выше Мэдди, но горбился и от этого казался ниже ростом. Мэдди очень хотелось обнять его, чтобы он немного расслабился, но она сдержалась. Это было бы неуместно.

Она провела его в элегантно обставленную гостиную, которая занимала почти весь этаж. В дальнем углу за роялем, рядом с французским окном, которое выходило на ступени, ведущие в небольшой, огороженный стеной сад, стояла маленькая елочка, купленная и украшенная к Рождеству. Обычно они с Фиби покупали большое дерево, которое при включенном отоплении наполняло комнату приятным запахом, но в этом году у Мэдди было туго с деньгами. Никаких иных украшений в комнате не было.

Судя по всему, Ральф приложил усилия для того, чтобы хорошо выглядеть. Мэдди заметила, что он побрился. Красивое лицо, гладкая смуглая кожа, только на подбородке красный прыщ. Он был в идеально выглаженной бело-голубой полосатой сорочке, заправленной в низко сидящие джинсы, верхняя пуговица расстегнута, темно-синем кардигане и жилете толстой вязки. На ногах – поношенные и не очень чистые белые кроссовки.

– Фиби доедает завтрак, – сказала Мэдди и положила коробку с конфетами на стеклянный кофейный столик напротив дивана. Одна из белых деревянных ставен на окне эркера, выходившего на дорогу, закрылась, и она вернула ее на место. – Она присоединится к нам через минуту. Выпьешь что-нибудь?

Ральф покачал головой и присел на край светло-голубого дивана, поставив локти на колени, а Мэдди устроилась в кресле напротив. Готовясь к визиту Ральфа, она решила надеть джинсы своей любимой фирмы «Рок энд репаблик» и бледно-розовый кашемировый джемпер с круглым вырезом. На ней не было никаких украшений, кроме маленьких круглых сережек-гвоздиков с бриллиантами. Светлые волосы собраны в «хвост» на затылке. На лице Мэдди было минимум макияжа: пудра, немного румян, серо-голубых теней на веках и розовой помады. Она не могла позволить себе появиться перед Ральфом с мертвенно-бледным лицом. Туфли Мэдди не стала надевать, только толстые серые кашемировые носки. Она казалась себе хорошенькой.

– Как ты провел Рождество? – вежливо поинтересовалась она, желая преодолеть возникшее напряжение и начать разговор.

– Бывало и лучше, – ответил он. – А ты?

– Так же.

Встретившись взглядами, они грустно усмехнулись.

– С мамой не все в порядке, – продолжил Ральф. – Мне кажется, у нее депрессия.

– Неудивительно, – заметила Мэдди, скрестив ноги. – Горе всегда обрушивается неожиданно и буквально сбивает с ног. Я сама в таком же состоянии.

– И я… – Он откинулся на спинку дивана и провел рукой по волосам.

Мэдди разглядывала его лицо: выдающаяся вперед челюсть, идеальный нос с намеком на горбинку, полная и гладкая нижняя губа.

– Как у тебя дела? – быстро поинтересовалась она. – Скоро ведь экзамены?

Ральф нахмурился:

– Да, итоговые перед поступлением. Но последние несколько недель мне очень сложно сосредоточиться.

– Мамочка!

Мэдди оглянулась. Фиби скромно остановилась в дверях, поставив одну ногу на другую и раскачиваясь из стороны в сторону. Она была очень хорошенькой в своем детском голубом кардигане, розовой расклешенной юбке, в черных легинсах и босиком. Густые светлые волосы были собраны в «хвостики».

Мэдди почувствовала прилив материнской гордости.

– Иди сюда! – Она широко развела руки, и малышка подбежала к ней, залезла на колени и с любопытством оглядела гостя.

Ральф улыбнулся. Он отлично умел ладить с детьми, и вскоре они с Фиби играли на ковре в «Змеи и лестницы», а Мэдди готовила ленч. Потом они втроем сели вокруг черного стола в кухне и с аппетитом принялись за рыбный пирог, который приготовила Мэдди. Она открыла бутылку хорошего белого вина и налила себе и Ральфу. Фиби засыпала его вопросами:

– Тебе нравится школа? У тебя есть братья или сестры? Где ты живешь?

Если она и раздражала Ральфа, он этого не показывал. Пару раз у Мэдди замирало сердце – ей казалось, будто он затрагивает слишком чувствительные темы.

– Мой отец умер, – сказал он, отвечая на очередной вопрос Фиби.

Губы девочки задрожали:

– И мой тоже. Сейчас он на небесах.

Мэдди выразительно посмотрела на Ральфа.

– Это очень грустно, согласен, – произнес он. – Но мы ведь знаем, что им сейчас хорошо. Какой урок у тебя самый любимый?

Мэдди сидела во главе стала, Ральф слева, а Фиби напротив него. Она откинулась на спинку стула, сделала глоток вина и некоторое время разглядывала сбоку их обоих. Ей показалось, будто они похожи друг на друга, но немного. Фиби блондинка, а у него темные волосы. У них было что-то общее в нижней части лица, между носом и губами, и то, как выдается вперед верхняя губа, когда закрыт рот. Честно говоря, Фиби гораздо больше была похожа на дочь Виктории. Этих девочек можно было принять за близняшек.

После ленча они отправились на прогулку вдоль реки в сторону Хаммерсмитского моста. День выдался пасмурный, моросил дождь, но Мэдди чувствовала себя на удивление комфортно рядом с Ральфом. Фиби постоянно уезжала вперед на своем серебристом самокате.

– Как вы с Лео познакомились? – поинтересовался Ральф, которому очень хотелось узнать подробности.

Мэдди почувствовала, что готова открыться ему. Чем она рискует? Он заслуживает ответов на свои вопросы. Его мать ничего ему не рассказывала.

– В моем теннисном клубе, – объяснила она, улыбнувшись. – Я ждала в кафе своего партнера по игре, а Лео только закончил играть и вышел из душевой.

– Теннис? – удивился Ральф.

Мэдди недоуменно подняла брови.

– Да, мы очень много играли. У нас завязался разговор о теннисе. Мой партнер опаздывал, и мы беседовали почти полчаса. А потом он поинтересовался, не хочу ли я поужинать с ним. Между нами сразу возникло взаимопонимание, поэтому его предложение прозвучало вполне естественно. Так все и началось.

Ральф потер подбородок.

– А когда ты узнала, что он женат? То есть что он с моей мамой? И у него есть дети?

Он старался проявить выдержку, но по голосу Мэдди поняла, что ему больно говорить об этом.

– Очень скоро, – ответила она. – Лео рассказал обо всем на нашей первой или второй встрече.

– И тебя это не волновало? – Ральф ускорил шаг и смотрел прямо перед собой.

– Нет. – Мэдди решила говорить правду.

– Почему?

Она пожала плечами:

– Я не задумывалась о другой его женщине, о Виктории. Пока мне не нужно было встречаться с ней, ее словно не существовало. – Мэдди посмотрела на Ральфа и криво усмехнулась: – Мне всегда нравилось рисковать. Не могу сказать, что я этим горжусь. Конечно, когда наши отношения стали серьезными и мы полюбили друг друга, мне очень хотелось, чтобы все было не так сложно. А вначале я думала, что у нас просто интрижка.

Ральф нахмурился:

– Но разве ты не чувствовала себя виноватой, ведь у него была другая семья?

Мэдди кивнула:

– Немного, но, видишь ли, Лео объяснил мне, что между ним и твоей матерью уже много лет нет никаких чувств. Утверждал, что остается с ней только ради тебя и Саломеи.

Ральф остановился, пристально глядя на нее:

– И ты поверила? По-моему, все женатые мужчины так говорят своим любовницам.

У Мэдди заколотилось сердце. Что за слово «любовница»? Ей оно совсем не нравилось! Что этот семнадцатилетний мальчишка знает о любви!

– Почему я не должна была верить ему? – холодно парировала она. – У нас ведь общий ребенок. И я знала, что его сердце принадлежит мне.

Ральф покачал головой:

– Я не верю, что у него не было никаких чувств к маме. Просто ему нравилось иметь несколько домов и несколько семей.

Мэдди вспыхнула. Ей следовало предвидеть, что их встреча добром не закончится.

Впереди Фиби бросила самокат и начала карабкаться на дерево.

– А как же та, другая? – вдруг спросил Ральф. – Молоденькая девушка на похоронах? Она плакала на улице. Ты знаешь, что у него и с ней были отношения?

Кровь отхлынула от лица Мэдди. Конечно, она слышала об этой девушке от матери Ральфа, но в тот момент решила, что Виктория расстроена и хочет позлить ее. Но из его уст новость звучала правдоподобно. Мэдди постаралась успокоиться.

– Я не в курсе. Наверное, у них и были отношения. Понятия не имею. Знаю лишь одно: мы с Лео очень любили друг друга.

Мэдди захотелось ощутить твердую почву под ногами, и она решила сменить тему.

– Как у тебя с мамой? – поинтересовалась она, вспомнив, как злился Ральф на Викторию, когда они беседовали в пиццерии.

– Не очень хорошо. Похоже, ее волнуют только мои экзамены. Она мечтала, чтобы я поступил в университет. Но хочу ли я этого? В общем, мы не ладим.

Мэдди подумала, что им обоим сейчас очень тяжело, ведь конфликт разгорелся в сложный момент для всей семьи. Им следовало бы поддерживать друг друга. Она по себе знала, как сильно может гневаться Виктория. Ральф наверняка очень одинок и потерян. Жаль его.

Неожиданно он остановился, повернулся и, неуклюже схватив Мэдди за руки, заглянул ей в лицо. Она хотела высвободиться, но оказалась в ловушке.

– Я не виню отца за то, что он полюбил тебя, – тихо промолвил он. – Но мне неприятно, что он скрывал это от меня. А больше всего я злюсь на маму за то, что она делала вид, будто все в порядке.

Мэдди молчала. Ральф продолжал смотреть на нее, и его взгляд говорил о многом. По спине Мэдди пробежали мурашки. Она отвернулась и обратила внимание на Фиби – девочка сидела на нижней ветке дерева, качая ногами.

– Нам пора возвращаться, – сказала Мэдди и подняла воротник пальто.

Ральф побежал к Фиби. Девочка улыбалась и махала ему рукой – ей нравилось внимание. Мэдди видела, как осторожно, чтобы Фиби не поцарапалась, он снял ее с дерева. Так же поступил бы и Лео. Ральф оглянулся и улыбнулся Мэдди, но она сделала вид, будто не заметила.

Фиби решила идти домой, держа их за руки. Они сделали пару шагов, но потом Мэдди забрала у дочери руку и ушла вперед.

– Мамочка, подожди! – Малышке пришлось бежать, чтобы догнать ее.

Когда они приблизились к дому, возникла небольшая заминка. Фиби принялась дергать мать за рукав.

– Можно ему зайти к нам? Пожалуйста? – Она потянула Ральфа за собой к входу.

– Остановись! – воскликнула Мэдди.

Фиби замерла.

– Мне очень жаль, но Ральфу пора идти, – спокойнее сказала Мэдди и, погладив дочку по голове, почувствовала, что мягкость волос девочки успокаивает ее. – У него много дел, правда, Ральф?

Посмотрев на него, она заметила, что он снова сгорбился и теребит «молнию» жилета. Внезапно Ральф превратился в неуклюжего школьника, и это утвердило ее в мысли, что она поступает правильно.

– Не волнуйся, – произнес он, салютуя Фиби. – Скоро я навещу тебя!

Малышка улыбнулась:

– Правда? Когда?

– Как скажет твоя мама. – Он с надеждой взглянул на Мэдди.

Она засомневалась, зная, что именно должна ответить, но почему-то пробормотала:

– Да, да, можешь прийти еще.

– О боже! – Трейси схватилась за живот и снова побежала в туалет.

Рик нахмурился:

– Что с ней? Она нормально себя чувствует?

– Да, – кивнула Кэт. – У нее понос, вот и все.

– Но уже столько дней!

Весь вечер они провели в пабе, где в этот выходной было гораздо больше посетителей, чем обычно. Прослушивание Джарвиса на роль еврея из Нью-Йорка прошло неудачно, поэтому, чтобы подбодрить друга, Кэт пригласила его присоединиться к ним. Он забыл слова, а когда ему подсказали, начал вдруг говорить с акцентом уроженца Ланкашира. Или Йоркшира? Джарвис уже не мог вспомнить. Вердикт ассистента по подбору актеров не оставил ему надежды.

– Есть еще какие-то предложения? – поинтересовалась Кэт, чтобы отвлечь внимание от Трейси.

Джарвис как обычно был в своем полосатом джемпере. Прежде чем ответить, он отхлебнул пива:

– Ну… Мой агент предложил мне одну роль, но я сомневаюсь.

Кэт удивленно посмотрела на него: отвергать предложение – это не похоже на Джарвиса!

– А что за роль?

– В телевизионном фильме. Великолепный актерский состав и режиссер!

Рик наклонился вперед, и его длинные волосы упали на лицо. Он был в черной футболке с портретом Оззи Осборна. Татуировка на левой руке гласила: «Рок рулит».

– Тогда в чем проблема? – поинтересовалась она.

Джарвис перегнулся через стол, чтобы их не могли подслушать.

– Место действия – Франция девятнадцатого века, – прошептал он. – Мне предложили роль гея.

Кэт захихикала:

– Ну и что? Ты можешь сыграть гея!

– По поводу поцелуев я не переживаю – это был бы отличный опыт и своего рода вызов! – Джарвис снова отхлебнул пиво.

– Ну же, парень, давай выкладывай! – У Рика заканчивалось терпение. – В чем проблема-то?

Джарвис скривился:

– Проблема в том, что мне придется танцевать канкан. И я не уверен, смогу ли…

Рик и Кэт покатились со смеху, а Джарвис поджал губы.

– А почему нет? – воскликнул Рик. – Смотри, это легко!

Он поднял со стула свой внушительного размера живот и к удовольствию других посетителей станцевал канкан, громко напевая.

Трейси вернулась из туалета, вид у нее был жалкий. Она села на скамейку рядом с Кэт, а парни отправились в соседний зал играть в дартс.

– Плохо? – поинтересовалась Кэт.

Трейси кивнула.

– Выпей что-нибудь, станет легче!

Трейси наклонилась к Кэт:

– Это из-за мексиканских пилюль для похудения. Я купила их на работе.

– Идиотка, – фыркнула Кэт. – Тебе не нужно худеть! Прекрати их принимать, и все пройдет!

Трейси сделал глоток из своего бокала. Она пила коктейль с бакарди и диетической колой.

– Только после того, как допью всю упаковку. Они очень дорогие!

– А сколько осталось? Боюсь, я не переживу этого!

– Еще на шесть недель.

Кэт ахнула:

– К этому времени ты превратишься в скелет! И ты ведь даже не знаешь, из чего они сделаны!

– Мне безразлично! Главное, они помогут мне стать стройной!

Трейси осушила свой бокал и посмотрела на бокал Кэт, светлое пиво в котором оставалось практически нетронутым.

– В чем дело? Почему ты не пьешь?

– Честно говоря, я плохо себя чувствую. Наверное, скоро поеду домой.

Трейси нахмурилась, размышляя.

– Ты уже давно плохо себя чувствуешь!

– Это из-за Лео. Я постоянно думаю о нем.

– Так мало пить совсем не в твоем стиле, – заметила Трейси. – Ты и куришь теперь мало. Закуриваешь и сразу же тушишь сигарету.

– Вот черт! – воскликнула Кэт.

Трейси втянула воздух и поинтересовалась:

– Когда у тебя в последний раз была менструация?

– У меня задержка.

– Сколько?

– Месяц…

– Месяц!

– Я расстроена из-за Лео! А цикл сбивается в таких случаях!

– Ты, наверное, беременна, – серьезно произнесла Трейси. – Тебе нужно сделать тест!

Кэт спрятала лицо в ладонях:

– Этого не может быть. То есть…

Трейси взялась за одну из своих желтых косичек и, накручивая ее на палец, перешла к практической стороне вопроса:

– Когда у вас с Лео в последний раз был секс?

Кэт попыталась вспомнить.

– В тот раз, когда мы ходили в Британский музей на открытие выставки, посвященной ацтекам. Потом я осталась ночевать у него.

Трейси уставилась на свой бокал.

– Это было в октябре? Но ты же пьешь таблетки! Я точно знаю.

– Да, но я могла пару раз забыть про них.

Трейси вдруг резко встала.

– Мне еще нужно выпить.

Кэт смотрела, как подруга идет к бару, не обращая внимания на взгляды, устремленные на нее, а потом возвращается назад с большим бокалом белого вина. Трейси снова уселась рядом с Кэт.

– Завтра ты должна сделать тест.

Кэт кивнула с несчастным видом. Трейси потрепала ее по руке:

– Не переживай, все будет хорошо!

Кэт сглотнула комок в горле. Мысль, что она может быть беременна, пугала ее. Она уже несколько недель не обращала внимания на признаки беременности, убеждая себя, будто чувствует себя больной и обессилевшей из-за утраты. Но стоило Трейси произнести слово, которого она так боялась, и оно прозвучало пугающе. Внезапно Кэт почувствовала прилив ярости и, сжав кулаки, посмотрела на Трейси:

– Не говори никому! Ни одной живой душе!

– Конечно, не буду! – Трейси скрестила руки на груди с деловым видом, за который Кэт ее одновременно любила и ненавидела. – Только не вздумай игнорировать происходящее. Ты же понимаешь, оно само не рассосется.

Парни вернулись на свои места.

– Хочешь сыграть? – обратился Джарвис к Кэт, но она покачала головой.

Они допили свои напитки, хотя бокал Трейси уже давно был пуст. Кэт и не подозревала, что большой бокал вина может так быстро опустеть.

– Может, еще чего-нибудь выпьем перед сном? – поинтересовался Рик, надевая черную кожаную куртку с заклепками и улыбаясь Джарвису. – У меня дома припрятана бутылка хорошего ирландского виски.

Джарвис взял джинсовую куртку и несколько раз обернул вокруг шеи длинный желтый шарф.

– Как я могу устоять перед таким предложением! Кэт, ты идешь?

Она поднялась:

– Мне нужно домой. Я устала.

– Может, проводить тебя?

– Не надо!

Ее ответ разочаровал Джарвиса.

– Послушай, – продолжила Кэт, – я уже говорила тебе раньше, что вполне могу добраться до дома самостоятельно.

Трейси дотронулась до ее руки.

– Не нужно, он просто старается быть внимательным.

Джарвис пожал плечами, но было видно, что ответ Кэт задел его. У этого парня слишком тонкая кожа… Бедняжка! Кэт схватила парку и устремилась к выходу из теплого паба, оставив за спиной трех своих друзей. Трейси и Рик держались за руки.

– Что на нее нашло? – услышала она за спиной шепот Рика. Наверняка Трейси сейчас что-нибудь придумает. Она не станет говорить правду – ни за что, потому что слишком предана Кэт. Жаль, что она не может поговорить с мамой. И с Лео…

Подходя к дому, Кэт крепко сжала зубы и опустила голову. Али скорее всего смотрит на нее из окна закусочной и машет рукой. Кэт не хотела встречаться с ним взглядом. Меньше всего ей нужно, чтобы он вышел на улицу, смеясь и отпуская свои глупые шуточки. Тогда она может не сдержаться и ударит его.

Глава 11

Четверг, 29 декабря

Кэт проснулась в предрассветном полумраке, и ее накрыла волна ужаса. Беременна… Нет, не может быть! Она крепко зажмурилась, надеясь, что, когда откроет глаза снова, все изменится. Но этого не случилось!

Трейси на всякий случай держала дома тесты на беременность, поэтому Кэт сделала его в ванной в присутствии подруги. Пока они ждали результата, Трейси стояла рядом и болтала какую-то ерунду. И вот наконец все стало ясно как день.

– Вот черт, – сказала Трейси, бледнея. – Ну ты и влипла!

Кэт вынуждена была присесть на край кровати: страх и замешательство смешивались с приступами тошноты, которые накатывали один за другим.

– Что ты собираешься делать? – шепотом поинтересовалась Трейси.

Кэт покачала головой.

– Но ты не можешь оставить ребенка, – продолжила она. – Нам же негде его разместить! – Трейси оглядела комнату: много мебели, повсюду книги, на полу валяется одежда – Кэт не отличалась аккуратностью. – Мне кажется, кроватку можно было бы поставить около окна. Только тебе придется избавиться от мышей.

– Я не буду ставить кроватку у окна.

Трейси пожала плечами.

– Я просто предложила.

Кэт принялась покусывать тыльную сторону ладони, как всегда в минуты волнения.

– Послушай! – Трейси осторожно отвела ее руку ото рта. – Все будет хорошо. Моя мама умеет обращаться с младенцами. Наверное, ты могла бы оставлять ребенка с ней в те дни, когда работаешь в магазине. Она и вяжет хорошо! – Лицо Трейси просветлело. – У нее получаются чудесные пинетки, которые потом она продает в церкви!

Кэт бросила на нее сердитый взгляд.

– Мне не нужны никакие пинетки. – Слезы лились у нее из глаз, и она со злостью вытирала их.

– Ты должна решить, что делать дальше, – настаивала Трейси. – Необходимо сходить к врачу. Я могу пойти с тобой, если хочешь.

– Нет, я сама запишусь.

– Сегодня!

Кэт вскочила с кровати.

– Мне нужно проверить, как там мама. А врачу я позвоню позднее.

Трейси сомневалась, что Кэт сделает это, но ей очень хотелось вернуться в кровать, где ее ждал Рик. Они оба по-прежнему были в отпуске, и, как мрачно думала Кэт, вели себя как кролики.

– Обещай мне, что позвонишь, – строго произнесла Трейси, когда Кэт начала одеваться.

– Непременно.

Когда Кэт зашла в квартиру, ее чуть не сбил с ног порыв холодного воздуха. Всего десять часов утра, а все окна широко открыты, и шторы сняты. Ковер, который обычно лежал перед электрическим камином, свернут и стоит в углу. Мебель сдвинута, в воздухе – запах полироли и дезинфицирующего средства.

– Мам? – потрясенно крикнула Кэт. – Мама?

Та вышла из кухни и, увидев дочь, нахмурилась.

– Кэтрин, сними обувь! Ты разве не видишь, что я занята уборкой!

Волосы пожилой женщины стали ярко-красного цвета – настолько ослепительного, будто она покрасила их флуоресцентной краской. Да, это был вызов окружающим, но что именно она хотела этим сказать? Поверх тонкого кардигана мама повязала желтый передник и закатала рукава до локтей. Глаза сверкали, а щеки порозовели от работы.

– Обувь! – скомандовала она.

Кэт наклонилась, снимая ботинки, и поинтересовалась:

– Зачем ты все это делаешь?

– Здесь настоящая свалка! – крикнула мать. – Просто отвратительно! Весной всегда нужна уборка!

– Но сейчас не весна!

Мама бросила на нее недовольный взгляд и ушла в кухню, откуда вскоре появилась с ведром горячей мыльной воды и шваброй.

– Я уже помыла один раз, – сообщила она, вытирая пот со лба. – Но нужно еще.

Кэт сняла ботинки и снова уставилась на волосы матери.

– Что ты сделала со своей головой?

Мама с довольным видом похлопала себя по макушке.

– Я купила в аптеке специальный шампунь! – Легкая тень сомнения промелькнула у нее по лицу. – Да, я сделала именно это.

Кэт зашла в кухню разложить продукты, а вернувшись, увидела, что мать стоит на стуле и вытирает пыль со шкафа-витрины. Обычно он был заполнен самыми разными предметами: фарфоровыми вазами, уродливыми чашами и фотографиями в рамках – все это сейчас лежало на столе.

– Мама, будь осторожна, не упади, – предупредила Кэт.

Тыльной стороной ладони мама смахнула с лица прядь красных волос, и на лбу у нее осталась грязная полоса.

– Неужели ты думаешь, что я могу жить в таком беспорядке? – сердито сказала она и принялась яростно тереть тряпкой полку.

– Давай я! – Кэт помогла ей спуститься. – А ты приготовь нам чай.

Идея с чаем оказалась удачной. Мать наконец устроилась на своем привычном месте напротив телевизора, и Кэт смогла разложить вещи по местам и закрыть окна. К сожалению, мама налила ополаскиватель для белья в отделение для порошка в стиральной машине, так что шторы придется перестирывать.

– Ты не заметила, что кладешь что-то не то? – поинтересовалась Кэт.

Пожилая женщина подняла голову и нахмурилась.

– Но я всегда им пользуюсь, – ответила она, показывая на большую розовую бутылку с ополаскивателем для белья, которую держала Кэт.

– Да, но нужен еще порошок.

– Конечно, порошок и розовая жидкость, я знаю.

Кэт присела рядом с матерью и принялась теребить рукав джемпера.

– Мне нужно сказать тебе кое-что. Необходим твой совет.

Увидев что-то смешное на экране, мама рассмеялась.

– Понимаешь, – с трудом выдавила Кэт, – у меня проблема…

– Кэтрин, ты посмотри! Этот человек делает вид, будто не говорит по-английски, хотя на самом деле все понимает.

– Я попала в затруднительное положение и не знаю, что мне делать.

Не сводя глаз с экрана, мама похлопала по пустому месту на диване рядом с собой:

– Присядь, тебе понравится.

Кэт вздохнула. Ее тело будто налилось свинцом, глаза наполнились слезами.

– Увидимся завтра, – сказала она, сжимая руку матери. – Ты ведь не будешь больше забираться на стулья?

– Зачем мне заниматься такими глупостями, дорогая! – откликнулась мама и увеличила громкость телевизора.

Кэт долго топталась на тротуаре около дома, не зная, что делать дальше. Возвращаться в квартиру к Трейси не хотелось. Она снова начнет твердить, что нужно пойти к врачу. Но Кэт не хотела записываться на прием – не сейчас. Вскоре она направилась к метро. Спустившись вниз, остановилась на мгновение, чтобы выбрать направление, куда ехать. Решив почему-то направиться на запад, Кэт села в поезд, который шел в сторону «Ватерлоо», чтобы потом на наземном транспорте добраться до Уимблдона. Она не знала, зачем туда едет и что хочет в итоге получить. Ноги сами шли вверх по холму к дому Виктории уже второй раз за две недели.

Для чего она туда идет? Ведь очевидно, что Виктория не поможет. Новорожденный ребенок – последнее, что ей сейчас нужно. И все же… Кэт недавно потеряла Лео. Неужели она решится уничтожить ту его часть, которая в этот момент растет внутри ее? Пока она крошечная, но с каждым днем становится все больше. Разве это не уничтожит и ее саму?

Она дошла до конца улицы, на которой стоял дом Виктории, и заметила, что дрожит. Все очень плохо. О чем только она думала? Какой смысл в этом разговоре? Что Виктория вообще может сказать, чтобы исправить положение? Сделав один шаг по улице, обсаженной деревьями, Кэт остановилась, а потом быстро развернулась и двинулась назад в сторону магазинов. Хотя бы здесь, среди модных бутиков и дорогих ресторанов, она сможет бродить незамеченной. Безликая незнакомка в толпе, с никому не интересным прошлым и с туманным будущим.

Виктории тоже не хотелось думать о будущем. Саломея снова гостила у подруги, и это оказалось как нельзя кстати. Ей было очень тяжело вести себя так, будто ничего не произошло, но она знала, что должна держаться. Хотелось лишь одного – свернуться калачиком на кровати в темной комнате.

Не был женат… Не был женат… Эти слова пульсировали у нее в голове, провоцируя постоянную боль. Ей нужно с кем-то поговорить. Может, с Дебс? Слишком тяжело переживать это в одиночестве. Но сейчас неподходящее для общения время – дни между Рождеством и Новым годом. Дебс проводит отпуск вместе с семьей. В теплом пальто и резиновых сапогах Виктория направилась через парк в сторону ветряной мельницы. Она шла очень быстро, не оглядываясь по сторонам, и лишь отвлекалась на собак, которые попадались ей на пути, или на редкие крики гуляющих. Моросящий дождь попадал ей на волосы и на лицо.

Виктории казалось, что если она вымотается физически, то сумеет заснуть. В предыдущие несколько дней сна совсем не было. И по ночам она слушала радио, бродила по дому или смотрела телевизор, не вникая в происходящее на экране. Чтобы не сойти с ума, она нуждалась в отдыхе.

После почти двухчасовой прогулки Виктория вышла на Хай-стрит, планируя купить на ленч буханку хлеба и булочку в карамели. Шел уже четвертый час дня, и у нее от голода кружилась голова. Через дорогу от магазинчика она увидела невысокую, худенькую молодую женщину, которая рассматривала витрину магазина одежды. Никто не обращал на нее внимания, но Виктория заинтересовалась происходящим. Девушка намеренно долго стояла у витрины, делала вид, будто занята разглядыванием одежды, но мыслями была совершенно в другом месте.

Через мгновение Виктория уже не сомневалась в том, что это Кэт, и окликнула ее. Та обернулась с таким видом, будто ее преследуют. Виктории показалось, что еще мгновение, и Кэт сорвется с места как дикое животное, поэтому она в несколько прыжков пересекла дорогу и ободряюще улыбнулась ей.

– Что тебя сюда привело?

Кэт удивленно смотрела на Викторию, ее лицо было белым как мел. Что у нее случилось? Виктория махнула рукой в сторону ближайшего кафе – нужно разобраться, в чем дело!

– Я собиралась поесть. Не хочешь присоединиться?

К облегчению Виктории Кэт позволила ей завести себя в кафе, где они сели за столик в дальнем углу от входа. Чувствуя, что Кэт не станет ничего заказывать для себя, Виктория попросила принести две чашки капучино, сандвичи и кусок яблочного пирога. Учитывая финансовые проблемы, ей, конечно, не следует сейчас обедать в кафе, но Кэт выглядела так, что Виктория не могла не порадовать ее. Кроме того, им нужно где-то побеседовать.

– Как ты встретила Рождество? – поинтересовалась Виктория, собрав пену ложкой и отправляя ее в рот. Она заметила, что у Кэт дрожат руки, и не удивилась, когда та не ответила на вопрос.

Казалось, Кэт не может сформулировать свои мысли, будто она ошиблась аудиторией на экзамене и вытянула билет по прикладной математике вместо английской литературы. Когда она все-таки заговорила, слова путались, и выходило нескладно: