Текст книги "Властелин небес"

Часть II

Глава 9

Горы близ Маунта, июнь 1306 года

Дэллас Макдональд понимал, что потребуется еще немало неимоверных усилий, чтобы завершить дело, начатое в Грейфрее. Узнав о смерти Реда Каммингза, Эдуард немедленно назначил Аймера де Валенсо, графа Пемброкского, двоюродного брата убитого, главнокомандующим военными силами англичан в Шотландии. Без колебаний Аймер де Валенсо выехал на север во главе шеститысячной армии, которая огнем и мечом карала тех, кто восстал против короля Эдуарда.

– Говорят, что граф Пемброк заточил в темницу епископа Ламбертона и епископа Визарта, – сказал как-то Дункан, когда они сидели с Дэлласом у лагерного костра. – Их не повесили вместе с остальными.

Дэллас мрачно кивнул.

– Да, так говорят, – он подбросил полено в костер. – Не знаю, как считает Брюс, но от Аймера де Валенсо трудно ждать милосердия даже по отношению к служителям божьим.

– В молодости они вместе были во Франции, поэтому Брюс не будет слушать никаких доводов против графа Пемброка. Клянусь, не стоит доверять врагу, когда этот враг на службе у англичан.

– Я говорил об этом на последнем совещании. Дэллас уставился на огонь.

– Брюс рассердился на меня, сказал, что де Валенсо человек чести, и никогда не нарушит слова.

– Брюс слишком много времени провел во Франции и слишком мало в Шотландии: Будь он настоящим горцем, он доверял бы только тем, кто родился на нашей земле, – проворчал Дункан.

– Надеюсь, что за свое доверие Брюс не поплатится головой.

Дункан передернул плечами:

– Разбудить спящего дракона – этого мне еще не доводилось видеть, Дэллас. Давно уже никто не пытался.

– Да, но когда знамена войны развернуты, бой идет не на жизнь, а на смерть, и никто не снизойдет до милосердия, и никто не вспомнит, что у войны тоже есть законы. Мы и так уже потеряли немало преданных сынов Шотландии. Нет, Англии и ее сторонникам доверять нельзя.

– Но для Брюса это горький урок. Дэллас подбросил еще одну ветку в костер, искры взвились, точно стая крошечных мотыльков.

– Но для меня это тоже урок. У Брюса едва наберется четыре тысячи человек, из них лишь несколько сотен – опытные воины. Чтобы победить Эдуарда, нужна не одна только сила.

– Нам необходимо мужество и милость божья, – при этих словах Дункана Дэллас бросил на него скептический взгляд.

– Милость божья давно гниет в английской тюрьме. Боюсь, что даже епископы обречены, бог отвернулся и от них.

– Нет, Дэллас! – в ужасе воскликнул Дункан. – Не говори так! Это кощунство!

Дэллас тяжело вздохнул и вновь поправил огонь.

– Не пугайся, ничего дурного я не хотел сказать.

– Прочитай молитву! И немедленно! Когда Дэллас послушался, Дункан вздохнул с облегчением. Он вытянул ноги, сгорбился, опершись на землю двумя руками. Дэллас хмуро посмотрел на брата:

– Ты устал, Дункан.

– Самую малость. Столько дел и так мало времени.

– Да, – Дэллас проследил за взглядом Дункана, рассматривающего крошечные точечки костров.

Дэллас не раз испытывал отчаяние, смешанное с хмурым недоумением. Черт возьми! Ему редко приходилось видеть столь неорганизованных солдат. Многие только и умеют, что обращаться с серпом и вилами. Некоторые вообще никогда не держали в руках меча, а от них ждут, чтобы они победили в войне с английскими воинами, которые с пеленок знают, что такое сражение. Но победить необходимо. Необходимо!

Дэллас даже не заметил, что произнес последние слова вслух.

– Да, если мы сейчас потерпим поражение, – отозвался Дункан, – то от наших замков не останется камня на камне. Не будет ни Донана, ни Ская – мы превратимся в добычу для коршунов.

Его голос стал очень тихим.

– Нас всех повесят.

– Ты так говоришь, как будто это уже произошло. Ты готов сдаться на милость англичан, Дункан?

Дэллас ожидал, что в глазах брата вспыхнет огонь гнева или зазвучат слова протеста. Но Дункан только пожал плечами. Дэллас, нахмурившись, смотрел на него. Конечно, Дункан еще очень юн и не привык к тяготам войны. Может быть, он слишком многого от него ждет? Куда подевался вечно задорный дух Дункана? Где его улыбка'? Где его веселые песни?

Дэллас готов идти до последнего во имя дела Брюса. Но вид младшего брата, утратившего веру и жизнерадостность, крайне угнетал его.

– Отвлекись, приятель, – ткнул Дункана в бок Дэллас. – Спой что-нибудь. В этот вечер так хочется чего-нибудь веселого, бодрого.

– Нет, Дэллас. Что-то мне не поется.

– Значит, тебе хочется сбежать от нашего костра к той резвушке, которая сегодня днем строила тебе глазки. Неужели свидание с этой красоткой для тебя важнее, чем общество брата?

Дункан наконец-то усмехнулся, однако довольно вяло.

– Наверняка, ты бы не упустил своего сейчас, если бы не был женат на Изабель.

Дэллас перестал улыбаться.

Изабель… Стоило только произнести ее имя, и Дэллас представил ее полные тайны глаза, длинные черные волосы, бледное лицо. Когда-то он думал, что их ^свадьба, их брачная ночь сделают ее счастливой… Но он ошибался. Она отдалась ему, но только однажды. И то потому, что проиграла пари.

Теперь же Дэллас не знал, сможет ли он когда-нибудь вновь быть с нею в Постели. Он хотел ее. У него сжималось сердце, когда он думал о том, что будет держать ее в объятиях. Но после того как он сообщил ей, что она едет вместе с ним в лагерь Брюса, Изабель отвергала все его попытки приблизиться к ней и держалась на расстоянии с мастерством умелого стратега. На людях играла роль послушной жены, наедине с ним она превращалась в недоступную незнакомку.

Дэллас передернулся, вспоминая ее испуганный взгляд, когда он сообщил, что она не останется в Донане. Он тогда вернулся с совещания и тут же рассказал Изабель, что через несколько дней они покидают Донан. Она побледнела, темные глаза ее округлились.

– Неужели ты считаешь, что я последую за тобой? – выкрикнула она. – Туда, где твои воины будут убивать представителей моего рода, солдат моего короля.

– Да, миледи.

– Как ты можешь говорить подобное? – не дожидаясь ответа, она быстро пересекла спальню и подошла к окну, выходившему во двор. Не глядя на Дэлласа, она продолжала задавать вопросы.

– Что дает тебе право считать, что я готова скакать через всю Шотландию вместе с бандой преступников? Неужели я похожа на предательницу? Я тоже могу быть преданной своим идеалам, как ты предан своим.

Она обернулась и посмотрела ему прямо в лицо.

– Я не поеду. Я не поеду с тобой. Да, я вышла за тебя, но я все еще Макдугалл, подданная короля Эдуарда.

Ее резкий тон вызвал в нем гнев.

– Ты моя жена!

Она вздернула подбородок.

– Да, но клянусь, я не последую за тобой на поле боя во славу Роберта Брюса. Отошли меня домой к моей семье или оставь здесь, но не заставляй играть роль обозной красотки!

– Ты слишком горда для подобной роли, слишком высокого происхождения?

– Моя гордость тут ни при чем. Он сощурил глаза:

– Тогда в чем же дело?

– Мой лорд, я твоя жена перед богом и людьми. Но меня продолжают считать врагом и Брюс, и твои братья. Что за жизнь меня ждет в походе?

Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

– Разве ты не осознаешь, что мне чуждо то, за что борешься ты и твой король? Меня воспитали как подданную Англии.

– Но ты могла изменить свои взгляды.

– Ты сошел с ума! Брачная клятва и ночь в постели с тобой не могут изменить образ моих мыслей, мой лорд.

– И это все, что связывает нас? Несколько обещаний и одна ночь страсти? – пробормотал он. – Я рассчитывал на большее. Я думал, что ты относишься ко мне с нежностью. Я знаю, что мы провели вместе немного времени, но все же я чувствую, что наша любовь еще расцветет, – проговорил он и подошел ближе. – Я хочу, чтобы ты была со мной.

– Из чувства любви?

– Да. Мое сердце хочет, чтобы ты была рядом.

– А может быть, этого жаждет твоя гордость? Или опасения? Может быть, ты думаешь, что меня освободит Дэвид Каммингз, и тогда ты вряд ли увидишь свою жену?

Он умолк. Было слышно, как бьется его сердце. В ее словах была доля истины.

Она улыбнулась:

– Именно этого ты и опасаешься, не так ли, мой лорд? Ты думаешь, что я откажусь от брачных клятв, как только ты исчезнешь за порогом?

Она глубоко вздохнула, стараясь перевести дыхание. Ее взгляд стал более покорным.

– Ты привез меня в Донан, заставил выйти за себя замуж, заманил в постель. Отлично, мой лорд! Я твоя собственность, и, если тебе угодно, чтобы я следовала за тобой и Брюсом через всю Шотландию, значит, я должна согласиться и на это? Но я этого не сделаю. Никогда, – сказала она и пристально на него посмотрела. – Если ты заставишь меня, то разрушишь ту толику нежности, которую я испытываю к тебе, Дэвид Макдональд.

Последние слова удивили его.

– Нежности… – повторил он. – Значит, в твоем сердце есть капля нежности ко мне?

– Да, есть. Но помни, в Шотландии сердце – ненадежная вещь. Многие сердца очень скоро перестают биться, пронзенные мечами врагов.

Дэллас сжал зубы. Ему показалось, что он вновь услышал последнее предупреждение Изабель, словно его принес из прошлого свободный ветер.

Дэллас потянулся за новой веткой, стараясь забыть разговор с женой. Легче думать об этих долгих неделях дороги, о том, где лучше разбить лагерь, как трогаться отряду в путь. Хотя Изабель и держала его на расстоянии, он чувствовал, что она понемногу смягчается. Во время обеда она больше не хранила гордое молчание. Иногда она давала какой-нибудь совет. И даже улыбалась.

Но болыпе ничего.

Его кулаки сжались, дыхание участилось. Боже, как она нужна ему! Как он хочет видеть ее рядом с собой! Ласковые руки обнимают его, мягкие губы шепчут что-то нежное. Но он не может заставить ее, не может рисковать теми чувствами, которые она все-таки к нему испытывает. Он должен подождать, когда Изабель сама придет к нему, без какого-бы то ни было принуждения с его стороны.

– Ты слышишь меня, – раздался голос Дункана. Дэллас разжал кулак, взял еще ветку, подбросил в огонь. Подняв глаза, он увидел, что Дункан наблюдает за ним не без любопытства.

– Я задумался, Дункан.

– Да, я заметил. – Дункан подсел поближе к огню. – Я спросил, спит ли уже Изабель.

– Она в своей палатке. Дункан кивнул:

– Она стала мягче относиться к тебе, Дэллас.

– Да? В самом деле?

Дэллас облокотился на камень.

– Она говорила мне, что не хочет участвовать вместе со мной в походе, потому что я поддерживаю Брюса. Я должен был отослать ее к нашему отцу. Или даже еще лучше – отослать ее в Галловей, как она просила. Тогда, возможно, она не считала бы, что я поступаю с ней дурно.

Легкая улыбка пробежала по лицу Дункана.

– Однажды ты сказал, что она только средство твоей мести. Так ли это?

– Ты же знаешь, что так оно и было, – мрачно пробормотал Дэллас. – Я иногда тоже бываю дураком, на что ты при первой же возможности намекаешь. А сейчас я думаю только о том, что, если вернется разведка с донесением, что войска Эдуарда неподалеку, то это значит, что Изабель в опасности.

– Итак, что ты решил? Дэллас передернул плечами.

– Говорят, что Брюс отсылает многих женщин шотландских семей далеко на север или же в Килдраммский замок в надежде, что Найджел сможет защитить их от людей Пемброка.

– Ты находишь это разумным?

– Не знаю, – отозвался Дэллас и еще больше помрачнел. – Может быть, так и надо было поступить, но сейчас это уже слишком опасно.

– Почему?

– Здесь, на этой дороге, за нами следят. Мы мужчины, которых считают преступниками. Риск слишком велик. Я не верю тому, что Эдуард будет милосерден к нашим женщинам и детям. Если он посадил под замок даже слуг божьих, то наших женщин может ждать и худшее.

– Это на него похоже, – с горечью в голосе признал Дункан.

– Да.

– Если хочешь, я могу отвезти ее обратно в Донан. Дэллас несколько удивился, затем покачал головой:

– Нет. Не стоит этого делать. Хотя я очень хочу, чтобы ты бы подальше отсюда, я не могу так рисковать: даже, если ты доберешься до Донана, не исключено, что Макдугаллы уже будут ждать у ворот замка.

Дункан напрягся:

– Я тоже для тебя обуза? Словно какая-нибудь женщина. Это ты хотел сказать?

– Нет, брат. Я просто боюсь за тебя. Боюсь за Изабель. Если кого-нибудь из вас схватят, то для меня это будет ужасно.

Дункан какое-то время помолчал, затем тихо сказал:

– Я думаю, ты очень любишь свою жену.

Дэллас внимательно посмотрел на него. Легкая улыбка пробежала по губам юноши, в голубых его глазах засверкали озорные искорки.

– Ведь так? Не надо, не отвечай. Я вижу, что ложь уже готова сорваться с твоих губ. Может быть, мне прокричать это так, чтобы слышали верхушки сосен? Дэллас Макдональд любит женщину из рода Макдугаллов!!! Как забавно, какая сладкая месть! Нет, Дэллас, не надо!

Дункан со смехом вскочил, стараясь увернуться от цепких пальцев разъяренного Дэлласа.

– Это правда, правда! – кричал Дункан. – Пали ваша мощь и бесстрастность!

Дэллас перемахнул через поваленный ствол, но Дункан оказался проворнее. Прыгая с камня на камень, он продолжал ловко увертываться. Погоня завела их на опушку леса, где стояло всего несколько палаток. Оба перепрыгивали через поваленные деревья, словно у них выросли крылья, пока Дункан не совершил ошибки: он не рассчитал прыжок, и уверенная рука Дэлласа ухватилась за его тунику. Юноша тут же потерял равновесие. Дэллас навис над ним, прижимая его к земле. Дункан жалобным голосом умолял брата отпустить его, пока ему не переломали все кости.

– Ты огромный тяжеленный осел! – выдохнул Дункан, когда Дэллас чуть ослабил хватку. – Слезь!

– Всему свое время, – сказал Дэллас, теперь уже не руками, а коленями прижимая к земле плечи Дэлласа. Он в упор посмотрел в глаза младшего брата.

– Здесь довольно темно. Эту поросль на твоем подбородке, которую ты так лелеешь, вполне можно принять за пятна грязи. Может быть, мне ее смыть?

– О, нет! Я знаю, что она нравится одной красотке.

Глаза Дункана заблестели от лунного света.

– А как ты думаешь, красавица будет продолжать любить тебя, если я обрею половину твоей бесценной бородки? – Дэллас вынул кинжал, делая вид, что собирается проверить, насколько он остр, на влажных листьях, которые устилали землю.

– Только попробуй, и я позабочусь о том, чтобы тебя зашили в мешок и бросили в воды Дия, – сумел вымолвить Дункан между взрывом смеха и попыткой набрать воздух в легкие.

– Может быть, прямо сейчас? Хотелось бы мне это увидеть.

Дэллас изменил позу, чтобы позволить Дункану встать, но в этот момент у него за спиной раздался какой-то звук. У него даже не было времени пригнуться. Что-то тяжелое пролетело рядом с его ухом.

Естественной реакцией для Дэлласа была атака. В одно мгновение он развернулся и вместе с нападавшим, завернутым в плащ, упал на землю. Обнажив кинжал, он приставил его к горлу незнакомца, и только потом издал изумленный возглас:

– Изабель! Боже праведный, что ты здесь делаешь?

Вне себя от гнева он смотрел на бледное лицо с испуганными глазами. Тело Изабель слегка вздрогнуло, и тут Дэллас вспомнил о кинжале, который держал у ее горла. Вскочив на ноги, он увлек Изабель за собой.

Она стояла молча, дрожащей рукой отряхивая с плаща мокрые листья.

– И все же, что ты здесь делаешь? В лесу, где тебя может обидеть любой солдат?

– Оставь ее, Дэллас, – вмешался Дункан. – Разве ты не видишь, что она испугана до смерти.

– Не настолько, чтобы не предпринять попытку проломить мне голову.

Носком сапога Дэллас отшвырнул полено, которым запустила в него Изабель.

Подбородок Изабель гордо вздернулся – такой знакомый жест!

– Я услышала голоса, узнала голос Дункана. Подумала, что на него напали.

– И вместо того, чтобы позвать меня или кого-нибудь из мужчин, ты решила сама кинуться ему на выручку?

Дэллас грубо выругался:

– Это или выдумка, или что-нибудь похуже, – прищурив глаза, сказал он. – Думаю, просто ты хочешь сбежать.

– Да. И поэтому я решила разбить тебе голову ради Эдуарда.

Она сделала шаг к нему, не опуская глаз.

– Если тебя интересует все до мельчайших подробностей, Дэллас Макдональд, я пошла в лес по своей надобности, а, возвращаясь в свою палатку, куда ты столь благородно меня заточил, услышала голос Дункана. Вот я и устремилась сюда на помощь.

– А если бы ты услышала мой голос, то проскользнула бы мимо?

– Конечно, – ее брови взметнулись при этих словах, щеки покраснели. – Вы удивлены моей откровенностью, лорд Ская?

Дэллас схватил ее за локоть и резко развернул, собираясь отвести в палатку. Но тут вмешался Дункан.

– Дэллас, зачем ты так злишься? Подумай о том, что завтра ты можешь погибнуть, и последнее воспоминание Изабель о тебе, если ты не вернешься, будет неприятным. Ссориться сегодня – дурной знак.

– Если ты не вернешься? – повторила Изабель, взглянув на мужа.

Ее лицо заливал бледный свет луны, пробивающейся сквозь ветви деревьев.

– Куда ты едешь?

Дэллас ничего не ответил, но вдруг раздался голос Дункана.

– Завтра он уезжает в разведку к Пемброку. Если он не вернется, то я обеспечу вашу безопасность.

Дэллас почувствовал, как взгляд Изабель стал еще более тревожным. Ничего не сказав, Дэллас решительно повел свою жену в сторону палатки.

– На разведку? К Пемброку? – спросила Изабель, как только они оказались одни в палатке. – Это же безумие!

Дэллас передернул плечами, засунув большие пальцы за пояс. Свет от маленькой лампы бросал на стены тени.

– Это не безумие! Я не верю в то, что Пемброк умеет держать слово.

– Но если Брюс ему доверяет, то почему же не доверяешь ты?

Проведя рукой по своим светлым волосам, Дэллас еле слышно выругался, а затем пояснил:

– В юности Брюс вместе с Пемброком был во Франции. И он будет доверять Пемброку до тех пор, пока лично не убедится в предательстве. Пока ему не докажут, что Пемброк за англичан. Вот я и иду за этими доказательствами.

– Как благородно! А если тебя убьют, пока ты будешь их искать? Разве это принесет пользу Брюсу?

Он глянул на нее, насмешливо изогнув бровь. Жест, который так ненавидела Изабель.

– Тебе небезразлично, если я погибну, сраженный мечом какого-нибудь англичанина, милая моя женушка?

– Конечно, – ответила она и заметила, что появившееся в его глазах удивление, сменилось усмешкой. Изабель быстро добавила:

– Я рискую оказаться в весьма сложной ситуации.

Дэллас расхохотался.

– Как ты печешься о собственной персоне, Изабель.

– Глупо не заботиться о себе, Дэллас Макдональд. Ибо тебе-то уж я совершенно безразлична. – Это неверно. Разве я не взял тебя с собой?

– Куда? В поход? Чрезвычайно безопасное местечко! Самое безопасное во всем королевстве Роберта Брюса!

Изабель опустила длинные ресницы, чтобы скрыть взгляд. Разумеется, она понимала, что Дэллас сделал ради нее все необходимое. Странно, что последнее время ее мысли перепутались и в большинстве своем были мучительны.

С одной стороны, ее бы обрадовало известие о том, что все войска Брюса в Перте уничтожены, с другой – она знала, что в долинах безжалостно расправляются со всеми, кто сочувствует Брюсу, не щадя ни женщин, ни детей. Когда речь идет о власти, англичане не знают, что такое сострадание.

Ходили слухи, что Эдуард не раз называл коронацию Брюса фарсом, дескать, какая-то жена графа Буканы подошла и надела обруч ему на голову…

Но подобные словесные издевательства не уменьшали число сторонников Брюса. Несмотря ни на что, Брюс пробуждал надежду, любовь и доверие в тех, кому небезразлична Шотландия.

Странно! Но это вызывает даже восхищение. Изабель начинала понимать, что такой человек, как Дэллас, готов пожертвовать всем ради своего короля.

Дэллас – загадка для нее.

Невзирая на то, что Изабель страшно разозлилась, когда Дэллас взял ее с собой в поход, за последние несколько недель она, сама того не желая, начала восхищаться своим мужем, его силой и честностью, даже тем, что он готов идти за Брюсом через все горы Шотландии. За это время он не предпринял ни одной попытки увлечь ее в постель. Они жили в одной палатке, но он даже не пытался прикоснуться к ней, хотя в его глазах она Часто замечала желание. Она догадывалась, что он ждет, когда она сама позовет его. Когда-то он выиграл пари, но больше не собирался играть. Война сделала его серьезным. Нет, он не придет к ней, если не будет уверен, что она его ждет.

В какой-то степени она чувствовала себя оскорбленной, хотя во всем этом таилась неведомая доля иронии. Раньше ей были не очень понятны переживания других женщин. Как все ужасно! Нет, она не хочет, чтобы он касался ее, и одновременно чувствует себя задетой в связи с тем, что он даже не пытается склонить ее к близости.

Сможет ли она когда-нибудь понять себя самое? Этот вопрос Изабель уже не раз себе задавала – совершенно безуспешно.

Теперь, зная, что он идет на смерть во имя своих идеалов, Изабель чувствовала, как тает ее обида, чувствовала, что она, пожалуй, даже ревнует Дэлласа. Что же такое эта честь, которая ведет его за собой, и он готов подставить грудь под удары, рисковать собственной жизнью. И даже готов согласиться, что их любовь менее важна, чем цель, ведущая за собой.

Верх палатки закачался на ветру. Звук показался слишком громким, впрочем, Изабель была даже этому рада, рассчитывая, что это поможет ей отвлечься от мыслей.

Дэллас хранил молчание. В глазах его застыла печаль. Изабель почувствовала, что ей стыдно: она его жена и готова расстаться с ним, возможно, навсегда, без единого доброго слова.

– Мой лорд, – сказала она, – если ты собираешься уезжать, и это так рискованно, то, по крайней мере, тебе стоит хорошо поесть и отдохнуть. Подать тебе ужин?

Это было одно из самых благороднейших предложений: подобно служанке подать ему мясо и хлеб.

По выражению его лица Изабель могла догадаться, что он тронут.

В знак согласия Дэллас хмуро кивнул головой:

– Если это доставит тебе удовольствие.

– Это действительно доставит мне удовольствие.

Испытывая неловкость под мрачным взглядом Дэлласа, Изабель достала круглый хлеб и кусок холодного мяса, оставшиеся от обеда. Она положила все на деревянный поднос, налила вина из фляжки в простой кубок с незатейливой резьбой. В армии Брюса было не до роскоши и изобилия, однако самое необходимое найти было можно. Палатки, хотя и не из шелка, но из прочной водонепроницаемой ткани. Ложем нередко служили несколько шкур, брошенных прямо на землю. Все было просто и принималось, как должное.

Дэллас присел на походную табуретку и принялся за еду, затем поднял глаза. Изабель спокойно встретила его взгляд, ожидая лишь благодарности за ужин.

Но вместо этого Дэллас достал из кармана свернутый пергамент и протянул Изабель.

– Прочти это, миледи.

Она взяла его, но разворачивать не стала.

– Прочти и береги этот документ на будущее. Если я погибну, то половина того, чем я владею – твоя. Если Брюс победит, остальное достанется моим братьям. Если же… если он не победит, ты не потеряешь ничего. Твоя семья поможет тебе и будет рада, что я все-таки позаботился о тебе так, как мог.

– Но… – она почувствовала, как к горлу подкатил комок. – Но почему ты не оставишь все братьям?

– У них есть свои земли. Я лорд Ская, и я хочу, чтобы Скай достался тебе, если я погибну.

– Я… я даже не знаю, что и сказать!

Она посмотрела на неразвернутый свиток, затем вновь подняла глаза. Дэллас устало смотрел на полупустой кубок. Не поднимая глаз, он тихо сказал:

– Если я не вернусь, то Дункан доставит тебя в Скай. Я надеюсь, что ты не будешь рисковать и вернешься к семье и Дэвиду Каммингзу только после окончания войны.

Она смотрела на него в трепещущем свете лампы: на золотистые волосы, широкие плечи, на решительные черты склоненного лица.

– Ты хочешь оставить мне Скай, мой лорд? Но если ты погибнешь, может случиться так, что я выйду замуж за Дэвида Каммингза, Макдональды потеряют Скай.

Его губы изогнулись в кривой улыбке.

– Без помощи моих братьев ты не удержишь Скай.

– Понятно, – она хмуро глянула на свиток. – Скай останется у меня только в том случае, если Роберт Брюс победит. Или, если я останусь среди Макдональдов. Этот великодушный дар всего лишь условность.

Он с досадой взмахнул рукой. Голос стал низким.

– Ты ничего не поняла. Это компенсация за то, что я женился на тебе без разрешения твоих родителей, похитил, – он поднял, наконец, глаза. – И потащил тебя в небезопасный военный поход.

– Значит, это компенсация, мой лорд?

– Да, – сказал он и отвернулся от нее, сжав челюсти. – Прими это, как знак тех чувств, которые я к тебе испытываю. Это единственный способ сказать то, что не было между нами сказано…

Ее сердце замерло. Никогда еще он не был близок к тому, чтобы признаться, что любит ее. Не в силах собраться с мыслями, Изабель нервно разглаживала складки одежды, с которой упало несколько листьев, прилипших во время потасовки в лесу. Возможно, она ему действительно небезразлична, может быть, он действительно любит ее? Она вспомнила, как великодушен был Дэллас в день их свадьбы – какими недовольными взглядами были встречены цвета Макдугаллов, но это же был его подарок. Никто в Донане не посмел возразить. Он дал ей свое имя. Он старается защищать ее. Отрицать это – значит оскорбить Дэлласа.

Невольно она вспомнила, как благородно он вел себя в брачную ночь, ласки и поцелуи во время их последней ночи. Нет, она больше не в состоянии призывать на помощь здравый смысл. Одинокие ночи скрашивались мечтой видеть его, ощущать его рядом, а утренний рассвет заставлял сердце чувствовать пустоту.

Она непроизвольно вздрогнула.

– Холодно, миледи?

Она покачала головой. Ночи в горах даже летом прохладны, на ней было довольно теплое платье и плащ.

– Нет, – сказала она после секундного раздумья. – Я просто думаю о том, что может случиться.

– Я же говорил тебе, что ты будешь в безопасности.

– Но я думаю не о себе, а о тебе, мой лорд.

Он поднял брови. Что-то сверкнуло в его глазах, но опущенные ресницы тут же пригасили этот блеск. Он отвернулся, слегка передернув плечами:

– Не стоит, миледи, говорят, я живуч, как кошка.

Она улыбнулась. Его голос стал низким – таким он бывал, она уже знала, в минуты волнения. Значит, он смущен.

Изабель глубоко вздохнула, двинулась к столику, чтобы положить на него свиток.

– Я люблю кошек, как тебе известно. Какое-то время его глаза молча следили за ней.

– Да, я это заметил, – ответил он наконец.

И вдруг, набравшись смелости и отчетливо осознавая, что вступает в тот мир, из которого уже никогда не сможет вырваться, Изабель прошептала:

– А еще я люблю отважных мужчин, готовых рисковать жизнью во имя своих идеалов. Я хочу, чтобы ты знал, я горжусь своим мужем.

Она глубоко вздохнула и произнесла слова, которых он так долго ждал.

– Могу я сегодня разделить с тобой ложе, Дэллас?

* * *

Какая тишина…

Раздавалось только шипение горячего масла в лампе, в то время как где-то снаружи завывал ветер, качал ветви деревьев. Иногда палатка вздрагивала, как парус. Донесся печальный крик ночной птицы.

Изабель услышала, как дышит Дэллас, как бешено колотится ее собственное сердце. Он протянул к ней руки…

Как будто во сне она упала в его объятия; щека прижалась к груди, чтобы подслушать нарастающий ритм сердца. Она, должно быть, сходит с ума, чувствуя такую безумную радость от его прикосновения.

– Изабель, – его голос был низким, густым. – Изабель, ты хочешь сказать, что… Что ты хочешь быть со мной по своей собственной воле, а не подчиняясь моей?

Нет, она уже не может отступать.

– Да, – ответила она и почувствовала, как напряглись его мускулы. Она уткнулась лицом в его грудь, чтобы слова ее не звучали так пронзительно. – Ты был прав, утверждая, что однажды я приду к тебе, мой лорд. Я полностью в твоей власти.

В течение нескольких минут он молча держал ее в объятиях. Слова были излишни. Ничего не было нужно. Единственное, что существовало сейчас для Изабель, – так это то чувство, которое росло и росло в ней с того самого момента, когда она увидела Дэлласа в Инверлоке с Мэри Росс на плече.

После этого она познала и страх, и гнев, и предательство: семья так и не попыталась ее освободить… И то восхищение, которое крепло в ней – восхищение Дэлласом Макдональдом, человеком, достойным любви и преданности.

ЛЮБОВЬ. Да, именно это чувство, невзирая на все ее желание ему воспротивиться, стало всеобъемлющим.

В последние недели, глядя на поруганную Шотландию, в которой Эдуард уничтожает все, что казалось ей незыблемым, Изабель стала понимать, почему Дэллас принял сторону Роберта Брюса.

Даже отдавая себе отчет, что каждый ее вздох может стать последним, зная, что каждый рассвет может смениться сумерками смерти, она призналась себе, что готова пойти за Дэлласом. Конечно, иногда трудно сдержать гнев, в чем-то невозможно с ним согласиться, но она готова быть рядом.

Теплое дыхание Дэлласа коснулось ее волос. Он нежно погладил их, затем медленно, словно убаюкивая, положил руку ей на затылок. Теперь Изабель смотрела прямо ему в лицо.

В его глазах пылал огонь желания. Дэллас склонился над ней, коснулся голубой жилки на шее. Губы ощутили участившийся пульс.

Изабель закрыла глаза, отдаваясь чувству, которое было сильнее всего, что ей было известно. Ее тело невольно отвечало ритму его движений. Руки инстинктивно ласкали его спину и плечи…

* * *

Изабель… Изабель, милая моя, прекрасная Изабель.

Он взял ее за подбородок, поцеловал в губы. Глаза Изабель были закрыты, только длинные ресницы отбрасывали неровную тень на щеки, горящие от возбуждения. Этот жар был ему знаком – его тело тоже заполняет огонь. Дэллас медленно поцеловал уголок ее рта, затем – другой, почувствовал, как дрожат ее губы.

Черт возьми! Он тоже дрожит, его мускулы напряжены, но он не должен торопиться, он не должен пугать ее.

– Изабель. Моя прекрасная Изабель! Прижатые к ее рту губы издавали лишь низкие, приглушенные звуки. Свой собственный голос Дэллас слышал словно издалека, звуки сливались со все усиливающимся стуком сердца. Ее руки соскользнули с его плеч, стараясь перевести дыхание, она ухватилась за край его туники.

Слегка склонившись над ней, Дэллас легко оторвал Изабель от пола. Она не протестовала. Он услышал только легкий вздох. Свет лампы метался по стенам палатки. Не отрывая взгляда от ее глаз, Дэллас опустил Изабель на кипу шкур, лежащих на полу.

У него перехватило дыхание, когда он прочел в ее взгляде доверие. Доверие, которое он никогда не обманет. Сегодняшняя их близость прикует его к ней, словно железные кандалы, но как хочет он, как жаждет этой несвободы! Так умирающий от жажды мечтает о глотке воды.

Не отрывая губ от ее рта, он развязал ее пояс, медленно снял платье. Когда она осталась в одной тонкой сорочке, он замешкался, глядя на нее.

Как же она хороша! Длинные ноги, прекрасно очерченные бедра, узкая талия, маленькая упругая грудь, просвечивающая под тонкой материей. Темные волосы, освещенные лампой, блестели. Лицо казалось выточенным из слоновой кости.