Текст книги "Наполеон: биография"

Маренго

Мы боремся со льдом, снегом, бурями и лавинами. Перевал Сен-Бернар, изумленный видом стольких людей, его преодолевающих, воздвигает на нашем пути препятствия.

Наполеон – второму и третьему консулам, 18 мая 1800 года

Цезарь верно ссылался на свою удачу и, по-видимому, верил в нее. Так можно воздействовать на чужое воображение, не оскорбляя ничьего самолюбия.

Наполеон. История Юлия Цезаря

Наполеон готовился к возобновлению войны с Австрией с того момента, как стал первым консулом. В течение следующих шести недель Наполеон отправил Бертье (вскоре тот снова сделается начальником штаба) 28 посвященных этому предмету распоряжений. 7 января 1800 года Наполеон распорядился приступить к тайному формированию в Дижоне тридцатитысячной Резервной армии. Многие из ее солдат были ветеранами, знакомыми с тяготами войны, другие прежде служили в провинциальных гарнизонах. Некоторых перевели из Вандеи. Много было и новобранцев, которым уже в походе предстояло научиться заряжать ружье и стрелять. Система артелей, при которой восемь ветеранов и восемь новобранцев под командованием капрала вместе шли, ели и располагались на ночлег, помогала рекрутам быстро усвоить солдатскую науку.

«Формирование названной армии вы сохраните в строгом секрете, – приказал Наполеон Бертье 25 января, – даже от офицеров собственного штаба. У них вы не станете просить ничего, кроме абсолютно необходимых сведений»{876}876
  CG 3 no. 4903 pp. 55–56, 25 января 1800.


[Закрыть]. О сохранности этой тайны можно судить по тому, что даже генерал Моро считал, что концентрирующиеся в Дижоне части и в самом деле составляют резерв, а не армию, которую Наполеон собирается вести через Итальянские Альпы против открытого правого фланга австрийского полководца Меласа. (Наполеон следил за передвижениями австрийцев по донесениям французских отрядов в Италии, особенно в Генуе.) Несмотря на свой преклонный возраст, Мелас был грозным противником, ближайшим соратником великого русского полководца Александра Суворова (умершего 18 мая в Санкт-Петербурге), который не проиграл ни одного сражения.

Наполеону пришлось выбирать, где именно перейти Альпы по пути в Северную Италию. Он предпочел бы Шплюген или Сен-Готард, чтобы, перейдя Альпы, очутиться как можно далее к востоку и осуществить свой излюбленный manoeuvre sur le derrière, но темп наступления австрийцев на запад, в направлении Южной Франции, вынудил его выбирать между перевалами Большой Сен-Бернар (высота 8100 футов над уровнем моря) и Малый Сен-Бернар (7100 футов). Малый Сен-Бернар находился слишком далеко на западе, поэтому Наполеон отправил туда лишь одну дивизию, а главные силы армии повел через Большой Сен-Бернар. Кроме того, через Сен-Готард он послал дивизию генерала Бона-Адриена-Жанно Монсея.

Наполеон рассчитывал на внезапность: никто не водил армию через Альпы со времен Карла Великого, а прежде него – Ганнибала[89]89
  И только что упомянутого автором Суворова. – Прим. ред.


[Закрыть]. Хотя Наполеона не сопровождали слоны, ему предстояло перетащить через горный хребет восьмифунтовые и четырехфунтовые орудия системы Грибоваля, стволы которых весили более четверти тонны. В начале мая, когда начался поход, снег еще лежал толстым слоем, и Мармон изготовил из выдолбленных деревьев салазки для стволов, которые сто человек тянули под барабанную дробь сначала вверх, в горы, а после вниз. (С итальянской стороны склоны Альп гораздо круче, чем с французской, и вторая часть пути оказалась труднее.) Денежные кассы и склады были заблаговременно устроены в монастырях и постоялых дворах на маршруте. Из числа местных жителей наняли проводников, которые поклялись хранить молчание. Наполеон, Бертье и присоединившийся к работе со 2 апреля Карно (назначенный военным министром, когда Наполеон поручил Бертье Резервную армию) в мельчайших деталях продумали план уникальной в военной истории операции. «Армия пройдет всегда, в любое время года, – заявил Наполеон скептически настроенному генералу Дюма, – везде, где смогут встать два человека»{877}877
  Dumas, Memoirs II p. 107.


[Закрыть].

17 марта Наполеон встретился с остальными консулами (в тот период он делал это почти каждый день), посетил заседание Государственного совета (с советниками он виделся раз в несколько дней), а затем совещание с главным топографом генералом Бакле д’Альбом. Наполеон и д’Альб, сталкиваясь лбами, ползали на четвереньках по расстеленным на полу крупномасштабным картам Пьемонта, утыканным булавками с красными и черными восковыми головками, обозначающими позиции войск. На совещании Наполеон якобы спросил у своего секретаря Бурьенна, где состоится генеральное сражение. «Откуда, черт возьми, мне это знать?» – ответил Бурьенн (также выпускник Бриеннского училища). «Ну почему же, погляди, простофиля», – сказал Наполеон, указывая на равнину у реки Скривия у Сан-Джулиано-Веккьо, и объяснил, что, по его мнению, предпримет Мелас, когда французы перейдут через Альпы{878}878
  eds. Tulard and Garros, Itinéraire p. 153.


[Закрыть]. Именно там, у Маренго, три месяца спустя и произошла битва.

19 апреля 24 000 австрийских солдат под командованием Карла фон Отта осадили Геную, где находился Массена с 12 000 французов. Продовольствия в городе было мало: с моря Геную блокировал английский флот. Лейтенант Марбо вспоминал, что в следующие недели солдатам пришлось довольствоваться «ужасной смесью плохой муки, опилок, крахмала, пудры для париков, толокна, льняного семени, горьких орехов и прочих отвратительных субстанций, которой толика какао в очень малой степени придавала плотности»{879}879
  ed. Summerville, Exploits of the Baron de Marbot p. 39.


[Закрыть]. Генерал Тибо сравнивал этот «хлеб» с торфом, смешанным с маслом. Траву, крапиву и листья варили с солью, собаки и кошки были съедены, а «крыс продавали задорого». Горожане и солдаты начали тысячами погибать от голода и болезней, связанных с недоеданием. Французам приказали стрелять, если вместе собиралось больше четырех генуэзцев, – из-за страха, что те сдадут порт врагу.

Наполеон жаждал действия. 25 апреля он написал Бертье: «В тот день, когда из-за событий или в Италии, или на Рейне мое присутствие покажется вам необходимым, я отправлюсь в дорогу через час после получения вашего письма»{880}880
  CG 3 no. 5198 p. 189, 25 апреля 1800.


[Закрыть]. Чтобы избежать слухов и лучше подготовиться к снабжению армии в грядущей трудной кампании, Наполеон оставался в Мальмезоне и Париже, устраивая смотры своим плохо вооруженным частям при большом стечении публики (и на виду у австрийских шпионов). Вечером 5 мая, в понедельник, он посетил Оперу. Основные события войны, казалось, происходили в Германии, где Моро руководил гораздо большими силами – и успешно: 25 апреля он перешел Рейн, с чем Наполеон в частном письме его бурно и почти уважительно поздравил. Неискушенным в политике могло даже показаться, что Наполеон – Великий электор, а Моро – его военный консул.

Затем Наполеон нанес удар. Покинув Париж в 2 часа ночи, всего через несколько часов после окончания оперы, на следующее утро он уже был в Дижоне, а к 3 часам 9 мая приехал в Женеву. Там он постарался обратить на себя внимание, появляясь на парадах и смотрах, и утверждал, что направляется в Базель. В это время к перевалу Большой Сен-Бернар уже приближалась дивизия генерала Франсуа Ватрена, за которой следовали части Ланна, Виктора и генерала Филибера Дюэма. Консульскую гвардию Бессьера и кавалеристов Мюрата Наполеон удерживал при себе{881}881
  CG 3 no. 5310 p. 245, 15 мая 1800.


[Закрыть]. (Дюэм, владевший виноградником, послал Наполеону своего вина и получил ответ: «Мы выпьем его, празднуя вашу первую победу»{882}882
  CG 3 no. 5375 p. 275, 27 мая 1800.


[Закрыть].)

Зима выдалась суровой, тропа (надежную дорогу через Сен-Бернар построят лишь в 1905 году) была скользкой и шла по глубокому снегу. Тем не менее Наполеону чрезвычайно повезло с погодой: она оказалась намного лучше, чем перед началом перехода (14 мая), и одиннадцать дней спустя (половина времени, которое потребовалось Ганнибалу) переход завершился. Лавины унесли только одно из сорока орудий. «Со времен Карла [Великого] Альпы не видели настолько большого войска, – писал Наполеон Талейрану 18 мая. – Горы желали прежде всего преградить путь нашему крупному снаряжению, но половина нашей артиллерии уже в Аосте»{883}883
  CG 3 no. 5350 p. 262, 19 мая 1800.


[Закрыть]. Наполеон не вел армию через горы сам. Он последовал за ней после того, как уладил главные затруднения со снабжением, найдя провизию, боеприпасы, мулов{884}884
  Uffindell, Napoleon's Chicken Marengo p. 28.


[Закрыть]. Он непрестанно изводил интендантов заявлениями наподобие: «Нам грозит смерть в Аостской долине, где есть лишь сено и вино»{885}885
  CG 3 no. 5341 p. 258, 19 мая 1800.


[Закрыть]. Наполеон перешел горы через перевал Сен-Пьер, на самом трудном участке, 20 мая: к этому времени Ватрен и Ланн уже на 64 километра углубились в Пьемонт.

Альпы перешли 51 400 солдат с 10 000 лошадей и 750 мулами. В некоторых местах французы двигались колонной по одному. Им приходилось пускаться в дорогу на рассвете, чтобы уменьшить риск схода лавин{886}886
  Uffindell, Napoleon's Chicken Marengo p. 19.


[Закрыть]. У входа в Аостскую долину, высоко над рекой Дора-Бальтеа, над узким ущельем возвышается грозная крепость Бард, и 400 венгров под командованием капитана Йозефа Бернкопфа удерживали ее двенадцать дней, задержав перевозку почти всего тяжелого снаряжения Наполеона. Пушки, 36 зарядных ящиков и 100 других повозок сильно отстали, что чрезвычайно затруднило ведение кампании. Ночью несколько фургонов сумело проехать (чтобы приглушить звук, возницы обернули колеса и разбросали на пути навоз и солому), но остальные смогли продолжить путь лишь тогда, когда стены крепости были пробиты в нескольких местах и 2 июня она пала. Половина солдат Бернкопфа погибла. Задержка у крепости Бард означала, что Наполеон двинулся вперед, отчаянно нуждаясь в артиллерии и боеприпасах, отчего был вынужден реквизировать в Ломбардии и Тоскане все, что мог.

Управление ожиданиями являлось важнейшим аспектом политической мудрости Наполеона, и он понимал, что не стоит заранее разжигать аппетиты соотечественников в связи с его отъездом из Парижа. Наполеон, рассерженный сообщениями в газетах, будто он собирается через месяц занять Милан, написал 19 мая: «Это не в моем характере. Очень часто я не говорю то, что знаю, но я никогда не говорю, что будет»{887}887
  CG 3 no. 5343 p. 259, 19 мая 1800.


[Закрыть]. Наполеон распорядился, чтобы Le Moniteur поместила «шутливую заметку» на этот счет. Следует сказать, что он и в самом деле занял Милан через месяц после своего отъезда.

Почти весь путь через Альпы Наполеон ехал на лошади, пересев для безопасности на мула на самом скользком участке, у Сен-Пьера{888}888
  Uffindell, Napoleon's Chicken Marengo p. 31.


[Закрыть]. Он ехал не в мундире, а в гражданском платье и в знаменитом сером рединготе. Когда Наполеон спросил у двадцатидвухлетнего проводника, чего тот хочет за свои услуги, проводник ответил, что завидует лишь «счастью тех, у кого есть добротный дом, некоторое количество коров, овец и т. д.» и это требуется ему, чтобы жениться{889}889
  ed. North, Napoleon on Elba p. 62.


[Закрыть]. Когда Наполеон, распорядившись выдать проводнику 60 000 франков, выяснил, что парню на самом деле 27 лет, он уже женат и имеет собственный дом, он заплатил ему всего 1200 франков{890}890
  Uffindell, Napoleon's Chicken Marengo p. 31.


[Закрыть].

К 22 мая Ланн захватил город Ивреа. Перед французской армией лежал Пьемонт. В то же время в доставляемых Меласу (теперь занявшему Ниццу) депешах по-прежнему говорилось, что в Валле-д’Аоста всего 6000 французов. Отдав Меласу Ниццу, Наполеон увлек австрийцев далеко на запад, а после сам нанес удар. К 24 мая он с 33 000 солдат достиг Аосты. Дивизия Монсея (12 500 человек) была в пути. «Мы ударили как молния, – писал Наполеон в Париж Жозефу, теперь депутату Законодательного корпуса. – Неприятель не ожидал ничего подобного и с трудом мог поверить в происходящее. Грядут великие события»{891}891
  CG 3 no. 5366 p. 272, 24 мая 1800.


[Закрыть].

На этом этапе кампании снова дала о себе знать безжалостность, которая помогла Наполеону стать настолько грозным полководцем. Вместо того чтобы идти на юг, на помощь осажденной Генуе (этого ожидали и солдаты, и старшие офицеры), Наполеон устремился на восток, к Милану, чтобы завладеть огромными складами и отрезать Меласу путь отхода к Мантуе и реке Минчо. Наполеон приказал Массена держаться сколько возможно, чтобы связать руки осаждающим под командованием Отта, – и обманул Меласа. Уверенный в том, что Наполеон попытается спасти Геную, австрийский командующий оставил Ниццу и от Турина отвел войска к Алессандрии, чтобы преградить французам дорогу.

2 июня Мелас, желая сосредоточить силы, приказал Отту снять осаду Генуи. Отт оставил приказ без внимания, поскольку Массена только что запросил условия сдачи города. В тот же день в 18:30 Наполеон под проливным дождем въехал через ворота Верчелли в Милан и расположился в эрцгерцогском дворце. Там он принял Франческо Мельци д’Эриля, управлявшего Цизальпинской республикой, и до 2 часов ночи диктовал депеши, занимался формированием нового городского правительства и освобождением из тюрем политических заключенных, схваченных австрийцами (они сделали Милан своим региональным штабом). Кроме того, Наполеон ознакомился с перехваченными депешами Меласу из Вены, из которых узнал о численности войск противника, их диспозиции и воинском духе. В Милане к Наполеону присоединился Монсей со своей дивизией – увы, с немногими пушками и почти без боеприпасов. Тогда же Ланн вошел в Павию, и, хотя тридцать захваченных здесь орудий оказались заклепанными, французам удалось починить пять из них. К радости Наполеона, в его руки попало и письмо Меласа, адресованное любовнице в Павии. Австрийский командующий советовал женщине не волноваться, поскольку французская армия вряд ли появится в Ломбардии{892}892
  CG 3 no. 5398 p. 283, 4 июня 1800.


[Закрыть]. 11 и 16 мая Наполеон в письмах Жозефине расспрашивал ее о «маленькой кузине» и рассказывал о сыне Евгении. 29 мая Наполеон написал снова: «Через десять дней я надеюсь очутиться в объятиях моей Жозефины, всегда хорошей, когда она не плачет и не кокетничает»{893}893
  Pierpont Morgan Library MA 6939.


[Закрыть].

Генуя пала 4 июня. К тому времени от голода и болезней, связанных с недоеданием, умерло около 30 000 из 160 000 горожан и 4000 французских солдат. Еще 4000 солдат, способных передвигаться пешком, с почетом отпустили во Францию, а 4000 больных и раненых вернули домой английские корабли. Руководивший блокадой Генуи с моря адмирал лорд Кит нашел полезным удаление стольких французов подальше от театра военных действий{894}894
  Smith, Data Book p. 185.


[Закрыть]. Здоровье Массена было подорвано – не в последнюю очередь потому, что он ел то же, что ели его солдаты. Он не вполне простил Наполеона за то, что тот не пришел на помощь. В свою очередь, Наполеон (ни разу в жизни не сидевший в осаде) сетовал, что Массена не продержался на десять дней дольше. На острове Святой Елены он вспоминал: «От голода могло умереть несколько стариков и женщин, но он не должен был сдавать Геную. Если всегда думать о гуманности, только о гуманности, придется прекратить воевать. Я не знаю, как вести войну согласно этому галантному плану»{895}895
  ed. Latimer, Talks p. 81.


[Закрыть]. Наполеон критиковал Массена даже в мемуарах, сравнивая его поступок с поступками галлов Верцингеторига, осажденных Цезарем в Алезии. Если бы Массена продержался еще десять дней, Отт, возможно, не успел бы явиться к Маренго.

Ставки Наполеона были гораздо крупнее, нежели судьба одного города: он рассчитывал перебить или захватить всех до единого австрийцев западнее Милана{896}896
  Gachot, Siège de Gênes passim.


[Закрыть]. Именно сопротивление защитников Генуи позволило ему обойти Меласа, и тому пришлось отказаться от захвата (вместе с английским адмиралом Китом) Тулона и возвращаться на восток, чтобы восстановить нарушенные линии сообщения. Теперь последними крупными переходами через реку По, еще не захваченными французами, оставались Пьяченца и Валенца, и Мелас двинул туда несколько колонн.

В Милане Наполеон расспросил об австрийской диспозиции Франческо Толи – двойного или даже тройного агента – и других лазутчиков. 4 июня Наполеон посетил театр «Ла Скала», где был встречен бурной овацией, и провел ночь с примадонной, 27-летней красавицей Джузеппиной Грассини. Следующим утром Бертье застал их за завтраком{897}897
  Masson, Napoléon et les femmes p. 84.


[Закрыть]. «Не приглашаю тебя сюда, – холодно заметил Наполеон в следующем письме Жозефине. – Через месяц я тронусь в обратный путь. Надеюсь найти тебя в порядке»{898}898
  CG 3 no. 5432 p. 300, 9 июня 1800.


[Закрыть]. В тот же день (по-видимому, после ухода синьорины Грассини) во дворец явилось двести католических священников, чтобы обсудить вопросы веры. Наполеон выразил желание ознакомить их «с чувствами, влекущими [его] к католической, апостольской и римской вере»{899}899
  ed. Bingham, Selection I pp. 307–308.


[Закрыть]. Менее года назад Наполеон объявил перед диваном в Каире, что «нет иного Бога, кроме Аллаха, а Мухаммед – его пророк». Теперь он об этом промолчал, зато объяснил, что католичество «особенно благоприятно для республиканских установлений. Я сам философ и знаю, что в любом обществе не признается благочестивым и добродетельным человек, не понимающий, откуда он пришел и куда идет. В этом отношении один разум не способен вести человека; без религии непрестанно бродишь во тьме»{900}900
  CG 2 no. 4633 p. 1032, 21 июля 1799.


[Закрыть]. Вера, с точки зрения Наполеона, – явление развивающееся и даже имеющее стратегическое значение. Он вполне серьезно утверждал, что принимал веру, обычную для тех мест, где он воевал, а на севере Италии это было католичество.

Мелас располагал тремя путями отхода: через Пьяченцу и вдоль южного берега реки По; к Генуе и далее на кораблях английского флота; в Павии через реку Тичино. Вернувшись 9 июня к армии, Наполеон попытался отрезать Меласу все три пути. Для этого ему пришлось нарушить первое из собственных правил ведения войны: не дробить свои силы. В тот день Ланн разбил Отта между Монтебелло и Кастеджо и вынудил австрийцев отступить на запад, за реку Скривия, к Алессандрии. Там Отт соединился с Меласом. «Враг, без преувеличения, – на следующий день заявил Наполеон члену Государственного совета Клоду-Луи Петье, – потерял 1500 убитыми и можно лишь вообразить, сколько – по меньшей мере вдвое больше – ранеными». Как обычно, Наполеон преувеличил: австрийцы потеряли 659 убитыми и 1445 ранеными{901}901
  CG 3 no. 5434 p. 301, 10 июня 1799; Smith, Data Book p. 186.


[Закрыть].

Следующие три дня Наполеон находился в Страделле, ожидая, что предпримет Мелас. Ночь 11 июня Наполеон провел в разговорах с Дезе, вернувшимся из Египта (тот воспользовался недолгим перемирием с англичанами, которое заключил Сидни Смит, но не одобрило английское правительство) как раз к битве, хотя и без своих солдат. В прошлом месяце Наполеон написал Дезе, что их «дружба такова, какую… сердце, уже очень старое и слишком хорошо знающее людей, больше ни к кому не питает»{902}902
  CG 3 no. 5295 p. 238, 14 мая 1800.


[Закрыть]. Он немедленно поручил Дезе командовать корпусом, в состав которого вошли дивизии Монье и Буде.

В 10 часов 13 июня Наполеон поскакал в Сан-Джулиано-Веккьо. Перед ним лежали поля, примыкавшие к деревне Маренго (около 4 километров восточнее Алессандрии – города у слияния рек Танаро и Бормиды). В Маренго сходятся три дороги. За Маренго дорога в Алессандрию проходит по мосту через Бормиду (двойной изгиб реки образует здесь естественный тет-де-пон). Деревни Кастель-Чериоло, Маренго и Спинетта расположены вдоль Бормиды, а в 6 километрах восточнее находится Сан-Джулиано-Веккьо. Пространство между Маренго и рекой Бормидой занято виноградниками, хижинами, крестьянскими усадьбами и болотами, но далее местность становится открытой и очень ровной. Военный историк полковник Анри де Жомини (много лет спустя прикомандированный к штабу Наполеона) считал этот участок одним из очень немногих в этой части Италии, где кавалерийская масса может атаковать во весь опор. (В наши дни поля возделываются гораздо активнее, но и в 1800 году высокие колосья могли закрывать обзор.) 13 июня под проливным дождем немногочисленная (до 3600 человек) французская кавалерия не сумела как следует произвести разведку 360 квадратных километров территории и просто сопроводила свою пехоту, идущую к Тортоне. Это оказалось большой ошибкой.

Через час после приезда в Сан-Джулиано-Веккьо Наполеон получил донесение, что Мелас готовится идти к Генуе. Казалось, он оставил равнину и, удерживая Маренго, прикрывает свой отход. Наполеон оставил дивизию Лапуапа севернее реки По, поручив ему захватить переправу в Валенце, и позволил Дезе, взяв дивизию Буде, идти к Нови, чтобы преградить путь Меласу. Виктору, командовавшему в авангарде корпусом, Наполеон приказал занять Маренго: в 17 часов генерал Гаспар Гарданн столкнулся там примерно с 3000 австрийцев. Когда с юга приблизился генерал Ашиль де Дампьер, Гарданн повел наступление на деревню. Проливной дождь отчасти замедлил продвижение, уровень воды в ручьях и реках повысился, но французы захватили деревню, два орудия и около ста пленных. К 19 часам австрийцы интенсивным пушечным огнем с противоположного берега Бормиды остановили французов (стрельба прекратилась в 22 часа). Французы решили, что у противника нет намерения продолжать здесь бой на следующий день.

Поскольку австрийских костров не было видно, а посты и пикеты не сообщали Наполеону ни о чем подозрительном, на следующий день он не ожидал мощного контрнаступления из-за реки. Разведка в основном приносила путаные, разрозненные сведения. Кавалеристы в пикетах подсчитывали врагов, глядя в подзорную трубу и подвергаясь при этом опасности, а такой подсчет не может быть точным. В данном случае мешала и большая река. «Консул со своими конными телохранителями, – вспоминал Жозеф Пети, конный гренадер консульской гвардии, – объехал Маренго. Мы почти все время видели его в отдалении. Он перемещался туда-сюда по равнине, внимательно осматривая местность, то глубоко задумываясь, то отдавая распоряжения»{903}903
  Petit, Marengo p. 45.


[Закрыть].

Наполеон «с большой серьезностью» допросил австрийских дезертиров, в том числе офицера из французских эмигрантов, с бурбонским крестом Святого Людовика на груди. По воспоминанию Пети, «пленные изумились, узнав, что только что разговаривали с Бонапартом»{904}904
  Petit, Marengo p. 45.


[Закрыть]. Но ничто из того, что Наполеон узнал от этих людей, не позволило ему предугадать ни что арьергард австрийцев скрытно присоединится к главным силам, ни что Мелас решит воспользоваться своим превосходством в кавалерии и артиллерии и нападет. Поэтому утром 14 июня 1800 года, в субботу, у Маренго Наполеон располагал лишь около 15 000 пехотинцев, сведенными в три дивизии, и двумя кавалерийскими бригадами. Монье и консульская гвардия стояли в 12 километрах в тылу, у фермы Торре-Гарофоли, около 4 километров к востоку по большой дороге от Сан-Джулиано-Веккьо, где Наполеон заночевал и осматривал окрестности с колокольни – она до сих пор существует – церкви Святой Агнессы (XVI век). Виктор находился в Маренго. Дезе (направлявшийся к Нови) уже отошел на 8 километров за Сан-Джулиано-Веккьо. Лапуап продвигался к северному берегу По{905}905
  Wood, Forgotten Sword p. 79.


[Закрыть].

Берега Бормиды обрывисты, но австрийцы ночью 13 июня перебросили понтонные мосты, построили предмостные укрепления и спали, не разжигая костров, чтобы не выдать ни своей численности, ни позиций. Когда в 4:30 встало солнце (день выдался очень жарким), 15 000 французов всего при 15 орудиях столкнулись с 23 900 австрийскими пехотинцами, 5200 кавалеристами и 92 орудиями{906}906
  Smith, Data Book pp. 186–187.


[Закрыть]. Но и на рассвете Виктор не сумел предупредить Наполеона, оценившего всю серьезность положения лишь в 9 часов, когда неприятель открыл артиллерийский огонь и отогнал посты Гарданна. Быстрая массированная атака на предмостные укрепления могла помешать развертыванию австрийских сил, но к 9 часам это стало уже неосуществимым. Если бы австрийцы разрозненными силами сразу после переправы бросились вперед, а не потратили целый час на построение, чтобы выступить все вместе, они смели бы солдат Виктора. Разгром при Маренго мог погубить консулат, поскольку Сийес и другие уже составили в Париже заговор.

Мюрат приказал выдвинуться из Сан-Джулиано-Веккьо кавалерийской бригаде Франсуа-Этьена Келлермана (сына победителя при Вальми), а Бертье, имевший прекрасный обзор с холма у Кашина-ди-Бузана, приказал Виктору упорно сопротивляться и послал Наполеону просьбу как можно скорее прислать войска из Торре-Гарофоли. В 9:30 утра Гарданн попал под интенсивный артиллерийский обстрел. Почва была сухой и твердой, и ядра сильно рикошетили, но, поскольку теперь французы сражались в линейном порядке, их потери оказались сравнительно невелики. Ожесточенная перестрелка длилась два часа, и сохранявшие выдержку французы стреляли повзводно, но обстреливаемым из пушек шести батальонам Гарданна пришлось медленно отойти к ручью Фонтаноне с крутыми берегами (недалеко расположен музей битвы). Немногочисленный отряд Дампьера на правом фланге австрийцев, укрывшийся во рвах и оврагах, держался до 19 часов, пока не сдался, расстреляв все патроны и обнаружив, что окружен австрийскими гусарами.

К 10 часам 14 июня Наполеон приказал Ланну выступить к Кашина-ла-Барботта, чтобы укрепить правый фланг Виктора. С пением «Марсельезы» 6-я легкая и 22-я линейная полубригады отогнали австрийцев за Фонтаноне, разлившийся из-за дождя прошлой ночью. «Австрийцы дрались как львы», – позднее признал Виктор. Австрийцы контратаковали, но французы удерживали линию Фонтаноне. Солдаты мочились на свои ружья, раскалившиеся от стрельбы так, что их стало невозможно держать. К полудню французскую линию беспрестанно обстреливали из ружей и 40 орудий. У французов стали заканчиваться боеприпасы. «Бонапарт выехал вперед, – вспоминал Пети, – и призывал все встреченные войска к храбрости и стойкости. Было заметно, что его присутствие воодушевило их»{907}907
  Petit, Marengo p. 46.


[Закрыть].

В этот момент Фонтаноне перешел эрцгерцог Йозеф, младший брат эрцгерцога Карла, с пехотой (берега были слишком круты для лошадей и пушек). Французам не удалось помешать им начать строить мост на козлах: австрийская картечь рассеяла посланную навстречу бригаду. К 14 часам деревня Маренго пала: австрийцы ввели в бой 80 орудий и преодолели Фонтаноне во многих местах одновременно. Дивизия Гарданна дрогнула и побежала, впрочем успев выиграть для Наполеона три с половиной часа на подготовку контратаки. Лишь из-за кавалерийской бригады Келлермана, отходившей с предосторожностями, поэскадронно, австрийцы не решились воспользоваться своим численным преимуществом в коннице. Когда австрийцы выстроились за Маренго в боевые порядки, Виктору пришлось отойти почти к Сан-Джулиано-Веккьо. Там, на равнине, он перестроил солдат в каре, неся тяжелые потери от огня выдвинутой далеко вперед австрийской 15-пушечной батареи. Австрийцы дразнили французов, крутя на саблях медвежьи шапки погибших гренадеров{908}908
  Petit, Marengo p. 27.


[Закрыть].

Тем временем наступление пехоты Отта вынудило Ланна перейти к обороне. Его правый фланг, испытывавший недостаток в боеприпасах, поддался, и Ланн, не имевший пушек, почти окруженный, обстреливаемый неприятельской артиллерией, приказал поэшелонно отступать по равнине со скоростью менее мили в час. Этот отход при сохранении строя, осуществленный перед австрийскими пушками, обошелся дорого. Наполеон, у которого в резерве теперь остались лишь дивизия Монье и гвардия, в 11 часов послал отчаянную просьбу Дезе: как можно быстрее возвращаться с дивизией Буде: «Я намеревался атаковать врага, но вместо этого он напал сам. Ради бога, возвращайтесь, если еще можете!» К счастью для Наполеона, Дезе сильно задержала разлившаяся Скривия. В 13 часов он отослал курьера обратно с запиской, чтобы Наполеон ожидал его около 17 часов. Дезе и Буде пришлось остановить дивизию, развернуть ее и вести 8 километров по нестерпимой жаре, ориентируясь на грохот пушек, но в последний момент они все же подошли. Аналогичный приказ Наполеона Лапуап, ушедший гораздо дальше, получил лишь в 18 часов – слишком поздно.

В 14 часов, когда Наполеон и Монье явились на поле боя, положение было крайне серьезным. Французы медленно отходили в центре, их левый фланг был прорван, правому угрожала серьезная опасность{909}909
  Rouart, Napoléon ou la destinée pp. 127–128.


[Закрыть]. Наполеон знал, что необходимо прикрывать дорогу на Тортону, но не мог сделать это с фронта и отправил резервы на правый фланг. На Ланна можно было положиться: он удерживал линию, которая, если бы возникла нужда, могла превратиться в альтернативный путь отхода. Первостепенную угрозу представлял теперь Отт, которому противостояли всего 600 французов. Чтобы облегчить положение Ланна, Монье направил генерала Клода Карра Сен-Сира с 700 солдатами из 19-й полубригады легкой пехоты в слабо обороняемую австрийцами деревню Кастель-Чериоло. Одновременно 70-я линейная зашла Отту в тыл, а 72-я линейная осталась в резерве. Сначала Отту пришлось отступить в болота у Бормиды, но после часовой перестрелки он отбил Кастель-Чериоло у Сен-Сира.

Итак, это был самый неподходящий момент для Меласа (под которым были убиты две лошади и который сам был слегка контужен в руку) оставить бой, вернуться в Алессандрию, отправить в Вену донесение о своем успехе и приказать заместителю взять командование на себя, занять Сан-Джулиано-Веккьо и поручить кавалерии преследование бегущих французов. Однако поразительным образом именно так он и поступил.

В 15 часов, когда на равнине стала скапливаться австрийская конница, угрожавшая флангу Ланна, Наполеон решил ввести в бой 900 пехотинцев консульской гвардии. Они построились в колонну между Ла-Поджи и Вилланова, распевая: «On va leur percer le flanc» («Мы прорвем их фланг»). Впоследствии говорили, что положение спасла 96-й линейная полубригада, поделившаяся патронами с шедшими мимо гвардейцами. Когда гвардейцев атаковал один из драгунских полков Отта, они построились в каре и отогнали неприятеля с помощью застрельщиков и четырех полковых пушек. Затем на гвардию обрушилась австрийская пехота, с которой французы сорок минут обменивались залпами с дистанции 45–90 метров. В тот день 260 солдат консульской гвардии погибли, примерно столько же было ранено. Гвардейцы трижды отбивали кавалерийские наскоки, но, когда австрийская пехота примкнула штыки и пошла в атаку, французскому каре пришлось с боем вернуться к Ла-Поджи. Подвиг гвардии позволил Монье завершить свои маневры, а это, в свою очередь, позволило перестроиться всей армии. Позднее Наполеон говорил о «гранитной твердыне», которую представляла в тот день консульская гвардия, и вручил 24 награды ее пехотинцам, 18 кавалеристам и 8 артиллеристам.

К 16 часам, когда австрийцы подошли к Сан-Джулиано-Веккьо, гвардия и дивизия Монье отступили. Французы отошли в полном порядке, побатальонно, с боем. Искушение нарушить строй в этих обстоятельствах было сильным, но солдаты выдержали суровую проверку дисциплины, и это оправдалось. День выдался очень жарким, у солдат не было воды и почти не было артиллерийской поддержки, австрийская кавалерия непрерывно атаковала, и в этих условиях некоторые части отошли более чем на 8 километров (с 9:30 примерно до 16 часов), но порядки сохранили.

Наполеон ободрял солдат своей невозмутимостью и командовал, по словам одного из своих телохранителей, «со знаменитым хладнокровием», добиваясь, чтобы пехота, кавалерия и более чем скромная артиллерия поддерживали друг друга{910}910
  Petit, Marengo p. 26.


[Закрыть]. «Консул, казалось, готовился храбро встретить смерть, – вспоминал Пети, – и был близок к этому, поскольку пули не раз, как мы видели, взрывали землю между ног его лошади»{911}911
  Petit, Marengo p. 26.


[Закрыть]. Наполеон, совершенно исчерпавший резервы, теперь на фронте в 8 километров располагал всего 6000 пехотинцев, 1000 кавалеристов и 6 исправными орудиями. Солдаты устали и отчаянно страдали от жажды, у армии почти не осталось боеприпасов, а боеспособность сохраняло всего ⅔ личного состава, но Наполеон вел себя так, словно победа французов была делом решенным{912}912
  Petit, Marengo p. 26.


[Закрыть]. Наполеон даже шутил. Заметив, что лошадь Марбо легко ранена в ногу, Наполеон взял его «за ухо и со смехом спросил: “И вы ждете, чтобы я одалживал вам моих лошадей, когда вы так с ними обращаетесь?”»{913}913
  ed. Summerville, Exploits of Baron de Marbot p. 50.


[Закрыть].