Текст книги "Искусство убивать. Расследует миссис Кристи"

– Что вы хотите этим сказать? – с трудом выдавила я, охваченная внезапным страхом.

– Не пугайтесь так, я-то вовсе не заинтересован в вашем исчезновении, – рассмеялся он. – Неужели вы подумали…

Я опять почувствовала металлический запах, который шел у него изо рта, и поморщилась. Очевидно, он заметил это, так как вытащил носовой платок и прикрыл им рот на несколько секунд. Ткань приподнималась и опадала в такт дыханию. Я вообразила Кёрса мертвым, с платком на лице. Он тогда не шелохнулся бы.

– Я придумал нечто более оригинальное. Как я уже говорил при нашей первой встрече, у нас с вами много общего. У нас обоих изобретательный ум. Мне тоже всегда хотелось писать детективные романы. Я, подобно вам, увлекаюсь чтением Эдгара По, Уилки Коллинза, Конана Дойла и множества их подражателей. Я даже сочинил кое-что в том же духе. Дьявольски трудная работа, но я обладаю, как мне кажется, необыкновенной способностью придумывать сюжеты – что, как вы знаете, является отличительной чертой авторов детективной литературы, которые чего-то стоят. Я пока не отсылал свои сочинения в какие-либо издательства, их надо немного отшлифовать. Вы могли бы помочь мне в этом.

– Посмотрим, – отозвалась я уклончиво.

Он был все-таки ненормален.

– Но прошу прощения, я отвлекся от главной темы. Вернемся к моей жене Флоре. Она католичка и не желает дать мне развод, так что, боюсь, придется принимать крутые меры. Мне придется убить ее – точнее, не мне, а вам, миссис Кристи.

– Мне?!

– Да. Разумеется, полиция будет иметь все основания подозревать меня в ее убийстве. Я не только решу таким образом вопрос о разводе, но и наследую приличную денежную сумму. То есть буду подозреваемым номер один. Однако я обеспечу себе алиби, так что станет ясно, что убийца не я, а кто-то посторонний.

– Это невозможно.

– Уж кому, как не вам, знать, что в детективных романах все возможно.

– Но это не роман, а…

– Да знаю я, – усмехнулся он. – Во всем этом столько грязи, столько неприятного, да? Я часто жалею о том, что жизнь далека от литературы.

– Вот именно. Не кажется ли вам, что смешивать одно с другим опасно?

– Я вызвал вас сюда не для того, чтобы вести философские дебаты, миссис Кристи. Я хочу объяснить вам, чем мы теперь займемся.

– Чем займемся?

– Да, не тратя времени даром. Я думаю, вам будет легче действовать под моим руководством. Вы получите письменные инструкции – что надо сделать и когда. Если будете следовать им в точности, то вам не о чем будет беспокоиться. Если же нет, то, боюсь, в прессе появится неприятное сообщение о тайной связи вашего мужа.

– Неужели вы думаете, что я соглашусь участвовать в этой… игре?

– А вам ничего другого не остается.

– Но что мешает мне обратиться в полицию? Там не очень-то любят шантажистов.

– Как «что мешает»? Вам же, полагаю, небезразлично благополучие вашего мужа?

– Да, конечно.

– Так что вы вряд ли захотите навредить ему. И потом, у вас есть дочь. В семь лет ребенок подвержен самым разным опасностям, согласны? Я врач, и мне приходилось бывать у постели детей, которые, увы, не выживали. Это, конечно, очень печально. Часто бывает, что и родители вскоре после этого отправляются вслед за детьми. Если же вы все-таки вознамерились донести на меня в полицию, то лучше пересмотрите это решение. У меня есть сообщник, морально опустившийся тип, с пристрастием ко всяким гадостям. В случае моего ареста он с радостью предпримет кое-какие действия. И между прочим, ему это доставит гораздо большее удовольствие, нежели мне.

Я смотрела на него и чувствовала, какая ненависть пылает в моих глазах.

– Вы ничего не отвечаете. Понимаю. Кстати, вы ведь знаете, что есть яды, не оставляющие следа в организме.

Если бы у меня был с собой пистолет, в этот момент я, возможно, застрелила бы Кёрса. Чтобы не выцарапать ему глаза, я так сильно сжала кулаки, что ногти вонзились в ладони.

– Так что лучше всего вам выслушать меня.

Даже не знаю, как описать то странное состояние, в котором я провела этот день: ошеломление, отупение, умопомрачение? Мне казалось, что все это происходит не со мной, а с кем-то другим.

Расставшись с Кёрсом у Тихого пруда, я вернулась домой. Служанка сообщила, что звонила миссис де Сильва и интересовалась, приду ли я играть в бридж. Во время ланча я не чувствовала вкуса отбивных и не обращала внимания на болтовню Розалинды, пока она не потянула меня за рукав. Дочь утверждала, что я обещала съездить с ней к бабушке и позволила взять с собой Питера.

Мне надо было чем-то занять себя. Работать после разговора с Кёрсом было невозможно. Посадив Розалинду и Питера в «моррис-каули», я повезла их в Доркинг, где жила свекровь. Даже в лучшие времена я не чувствовала себя в ее обществе свободно. Пегги следила за мной, не упуская ни одной подробности, и я все время ощущала, что она осуждает меня. А сегодня я нервничала даже больше, чем обычно. Как правило, я ссылалась на переживания, вызванные смертью матери, но с тех пор прошло уже много времени, а объяснить Пег, что меня гнетет, я не могла.

Выключая двигатель, я посмотрела на свои руки. В слабом свете солнца блеснуло обручальное кольцо. Со слезами на глазах я сняла его с пальца и положила в сумочку. Пегги, без сомнения, заметит отсутствие кольца; я надеялась, что она припишет мою нервозность семейным неурядицам. В конце концов, это было недалеко от правды.

Стоило мне войти в комнату к Пегги, как она окинула меня придирчивым взглядом, словно обыскала с головы до ног. После обмена любезностями свекровь предложила чай с перепеченным фруктовым тортом домашнего приготовления. Мы сидели в ее маленькой гостиной; благодаря Розалинде и Питеру нам удавалось избегать неловкого молчания.

– Ты выглядишь очень хорошо, – произнесла Пегги, приподняв бровь. Судя по тону ее голоса и насмешливому выражению лица, она подразумевала прямо противоположное.

– Да, – согласилась я, стараясь произнести это небрежно. Наступило молчание. – Дорогая, – обратилась я к Розалинде, – почему бы тебе не спеть бабушке ту песенку, которую ты разучивала? Ей было бы очень интересно послушать тебя.

Розалинда стеснялась и никак не могла начать, так что я спела первые строчки сама: «На улице нашей толстяк-полисмен прилежно несет свою службу. Он весело улыбается всем и предлагает дружбу». Розалинда постепенно втянулась и увлеченно спела вплоть до последней строки: «Но как-то он жулика арестовал и тут же от смеха живот надорвал». Закончив петь, я заметила, что Пегги смотрит на мою руку с отсутствующим обручальным кольцом. Встретившись со мной взглядом, свекровь быстро отвела глаза, словно увидела что-то непристойное.

– Деточка, – обратилась она к Розалинде, – почему бы тебе не погулять с Питером в саду? Я на днях нашла очень хорошую палку, с которой он может поиграть. Она стоит около задней двери.

Розалинда в восторге кинулась в сад, сопровождаемая возбужденным лаем терьера.

Пегги выбралась из кресла и подошла ко мне.

– Деточка, – сказала она, – я понимаю, что тебе тяжело, но ты должна держаться – хотя бы ради дочери.

Я достала носовой платок и вытерла глаза. Надо было как-то объяснить свое настроение.

– Дело в том, что мы отменили поездку в Беверли на уик-энд, а я так ждала этого. Арчи предпочел провести уик-энд с этой… с этой… Простите, я не могу заставить себя произнести ее имя. Это очень расстроило меня.

– Конечно, это ужасно неприятно для тебя, дорогая, но я уверена, что после временного сумасбродства Арчи вернется к тебе и будет любить тебя еще больше, если ты простишь ему этот неблагоразумный поступок.

Я хотела ответить ей, но Пегги остановила меня, положив руку мне на плечо:

– Дай ему время прийти в себя. Я знаю, сейчас среди женщин модно утверждать свои права на то и на это, но подобная независимость не всегда идет на пользу семейной жизни. Предоставь ему свободу сейчас, и он вознаградит тебя за это любовью на всю оставшуюся жизнь.

Я была абсолютно не согласна с Пегги, да и сама она вряд ли верила в то, что говорила. Она была на стороне Арчи, еще бы, ведь он ее сын, а я… я его украла – этого не прощают. К тому же ей не нравилось, что я зарабатываю на жизнь, и жизнь весьма обеспеченную. Она предпочла бы, чтобы ее невестка была скромной домохозяйкой, а не увлекалась описанием убийств и прочих преступлений.

Кроме того, я понимала, что ей очень хочется иметь внука, а я не смогла подарить ей его и теперь уже никогда не смогу. Очень может быть, что мисс Нил способна сделать это. Наверное, было бы лучше, если бы я исчезла куда-нибудь…

Из сада с радостным криком прибежала Розалинда. Ее пухлые щечки раскраснелись и были похожи на два спелых яблока. Это положило конец нашему мнимо откровенному разговору. Солнце закатывалось за горизонт. Я встала и пообещала, что сделаю все, чтобы Арчи был счастлив. Когда мы вернулись в Стайлз, я обнаружила, что муж, как я и ожидала, не приехал домой. Я выкупала Розалинду, понаблюдала за тем, как она ужинает, и уложила ее спать. Затем я написала у себя в комнате несколько писем.

В первом из них я нарочито невнятно и двусмысленно извещала Арчи о том, что меня обуяло желание уехать из дома. Наш брак, писала я, достиг критической точки, и мне надо все обдумать. Пусть он не волнуется, я буду отсутствовать всего несколько дней. Моя любовь к нему не угаснет, заверила я Арчи. Второе письмо я написала брату Арчи Кэмпбеллу, человеку благоразумному, на которого можно было положиться. Разумеется, я не могла открыть ему всю правду, это было бы рискованно для семейного благополучия, но намекнула, где меня следует искать в случае чего. Кёрс сказал лишь то, что я должна поехать в один из северных курортных городков. Как знать, сколько их там, на севере?.. Я подписывала письмо, когда зазвонил телефон. Должно быть, это Кёрс. Он хочет сообщить мне какую-то информацию. Я поспешила взять трубку – и услышала голос Шарлотты, почувствовав облегчение и одновременно смутное разочарование.

– Привет, дорогая, – произнесла я. – Надеюсь, ты там вовсю развлекаешься.

– Да, это был чудесный день. Но не буду утомлять тебя подробностями. Я хотела спросить: может, мне лучше вернуться домой прямо сейчас?

– Зачем? Возникла какая-то проблема?

– Нет-нет, просто подумала, что я нужна тебе.

– Глупости. Я предвкушаю тихий вечер у камина, а Питер составит мне компанию.

– Ты уверена? Я не могу со спокойным сердцем веселиться, зная, что тебе грустно и одиноко.

– Ой, брось. У меня все прекрасно. Отдохни там как следует. Увидимся, когда вернешься.

Я поднялась к себе, испытывая угрызения совести из-за того, что обманула Шарлотту. Поэтому написала и ей; увы, искренности в моем письме не было ни на йоту. Я объясняла, что не могла раскрыть свои истинные чувства по телефону и почувствовала необходимость уехать из дому, так как голова у меня здесь раскалывалась. Шарлотта, конечно, решит, что это из-за Арчи. В постскриптуме я попросила ее послать телеграмму в Беверли и отменить заказ на гостиничный номер, забронированный на уик-энд.

Я прислушалась к тому, что происходит в доме. Убедившись, что все спокойно и никто мне не помешает, прошла в угол комнаты. Стук сердца отдавался в ушах. Налегая всем телом, я сдвинула с места комод и провела рукой по грубым доскам пола, нащупывая шляпку не забитого до конца гвоздя. Просунув в щель пилочку для ногтей, я приподняла доску и стала шарить в открывшейся нише. Наконец среди обломков, стружек и комков грязи и пыли я нашла металлическую коробочку. Осторожно вытащив ее, чтобы не повредить содержимое, я стерла с серой крышки пыль и открыла ее маленьким ключиком – он хранился отдельно в глубине комода. Из шкатулки я достала кожаный мешочек и, расстегнув застежку, увидела ряд ампул с этикетками. Все ампулы были целы. Я сунула мешочек в сумочку, застегнула ее, положила шкатулку в подпольную нишу, закрыла ее доской и подвинула комод на место.

Что еще надо было сделать? Я не имела представления, что произойдет со мной в ближайшем будущем, потому что Кёрс изложил мне план моих действий лишь в самых общих чертах: покинуть Стайлз и ехать на север. Бродя по дому, который раньше так не нравился мне, я почувствовала что-то вроде преждевременной ностальгии, несмотря на всю безвкусицу моего жилища. Как будто малосимпатичный дальний родственник объявил, что болен неизлечимой болезнью и должен скоро умереть, и это пробудило непривычную нежность к нему. Я зашла к Розалинде. Она спала. Присев на край кровати, я погладила дочку по волосам. Ее дыхание было легким, как трепет крыльев мотылька.

Увижу ли я ее когда-нибудь?.. Нет, еще миг промедления, и я не смогу оставить дом! Коснувшись губами щеки дочери, я поднялась и вышла, оглянувшись на нее в дверях в последний раз. Письма я положила на столик в прихожей, чтобы Арчи и Шарлотта сразу увидели их. Стараясь выскользнуть из дома так, чтобы не привлечь лишнего внимания, я прислушалась. Слуги, к счастью, были заняты делом. Я погладила нашего милого Питера по голове и даже, наклонившись, поцеловала его. Однако тут опять же нельзя было слишком долго отдаваться своим чувствам, дабы они не лишили меня решимости.

Больше всего мне хотелось в этот момент упасть на ковер и лежать недвижно, пока служанка или Шарлотта не поднимет меня. Во время войны я видела людей в таком состоянии – пустые оболочки тех личностей, что остались где-то на полях Северной Франции или Бельгии. Но затем я устыдилась: как можно было сравнивать себя с отважными молодыми солдатами, которые жизни не жалели ради отечества? Это было несопоставимо и непатриотично. Я встала, надела меховое пальто и, сделав глубокий вдох, вышла в ночную тьму.

Глава 5

Когда фонарик мигнул четыре раза, я остановилась на обочине. Кёрс сел в свою машину, я поехала за ним по заброшенной проселочной дороге, которая, казалось, вела в никуда. Я подумала, что он, возможно, приведет меня в какое-то пустынное место и там разделается со мной. Эта мысль даже несколько успокоила меня: тогда мне не придется участвовать в его дьявольском замысле. Разумеется, это будет ужасным ударом для Розалинды, Шарлотты, Мэдж, но кто еще будет горевать? Ну, Питер, конечно, – в его любви ко мне можно было не сомневаться. Но в целом моя смерть, наверное, была бы к лучшему.

Дорога закончилась на лесной прогалине. Кёрс остановился, выключил фары и направился к моей машине, освещая себе путь фонариком. Его борода и глаза тонули во тьме, и казалось, что это какой-то жуткий призрак, состоявший из плывущих в воздухе разрозненных частей тела. Ветер завывал среди деревьев, и мне чудился приглушенный крик человека, задыхающегося с пластиковым мешком на голове и веревкой вокруг шеи.

– Добрый вечер, миссис Кристи, – приветствовал меня Кёрс, открывая дверь моего автомобиля. – Очень рад видеть вас снова.

Я ничего не ответила ему.

– Ну-ну, где же ваши манеры? Это никуда не годится.

Но у меня перехватило горло.

– Д-добрый вечер, – наконец выдавила я.

– Полагаю, вы знаете, что́ мы запланировали. У вас есть какие-нибудь вопросы?

Я покачала головой.

– Как я уже говорил, считайте, что все это моих рук дело. В буквальном смысле слова. Вы много лет свободно управляли своими персонажами и убивали их по своей прихоти. Теперь наступила моя очередь. А вы мой персонаж. Выйдите, пожалуйста, из машины.

Я не двинулась с места.

– Выйдите из машины! – приказал он. – Надеюсь, мне не придется повторять дважды. Это было бы очень скучно.

Я соскользнула с сиденья во тьму и сразу почувствовала холод, вызвавший у меня дрожь.

– Да-да, ночь сегодня холодная, не правда ли? И поэтому я прошу вас оставить меховое пальто в машине.

– Как это понять?

– Буквально. Оставьте пальто в машине. Сумочку можете взять: я полагаю, там есть кое-что, необходимое для совершения преступления. Я угадал?

Я с удовольствием использовала бы находившийся в сумочке яд для умерщвления этого монстра.

– Ну да, – ответила я.

– Очень хорошо. Но несессер и водительские права оставьте.

– Но ведь…

– Ох, да перестаньте вы беспокоиться о всяких пустяках.

– Я бы не сказала, что разгуливать без пальто в такой мороз – это пустяк. Я могу подхватить простуду и умереть.

– Нам как раз и нужно, чтобы все так подумали и следствие пошло по этому пути. Мы должны создать картину, которая собьет всех с толку. А холод пусть вас не смущает, это я предусмотрел.

– А как насчет моих вещей в несессере? Они могут мне понадобиться.

– Чулки и тому подобное? Я, конечно, не специалист по женскому гардеробу, но полагаю, что все это нетрудно купить где угодно.

Я кивнула.

– Ну вот и прекрасно.

Пришлось снять пальто. Ветер сразу набросился на меня. Возникло ощущение, что я стою обнаженной. Я осмотрелась, надеясь увидеть какой-нибудь дом в отдалении, но вокруг не было никаких признаков жизни.

– Где мы находимся?

– На плато, в Ньюландс-Корнер.

Я была наедине с Кёрсом среди пустыни. Даже Господь Бог, казалось, покинул это уединенное место. «А если нет? – подумала я. – Может быть, я найду выход из этой ситуации».

– Позвольте задать вам вопрос, мистер Кёрс.

– Слушаю вас.

– Вы считаете себя хорошим врачом? Я имею в виду, чувствуете ли вы призвание к лечению людей?

– Некоторые из моих пациентов говорят, что я обладаю незаурядными способностями.

– Но хотите ли вы помогать людям? Ведь именно такую цель преследуют врачи, согласны?

– Когда-то я действительно так думал.

– И больше не думаете?

– Боюсь, что нет.

– А что, разрешите спросить, заставило вас изменить свой взгляд?

– Наверное, можно сказать, что я был выбит из колеи.

– Из-за чего?

– По разным причинам, – ответил он уклончиво. – Но в основном из-за жены, которую вы, миссис Кристи, должны убить. Почти уверен, вы сделаете это с помощью яда. Я не так наивен, чтобы не понимать, что вы пытаетесь воззвать к моей совести. Но это бесполезно, миссис Кристи, у меня нет совести.

– Я просто…

– Не испытывайте моего терпения. А теперь отойдите от машины.

Я в страхе застыла. Кёрс забрался в мой автомобиль, слегка оттолкнув меня и дохнув мне в лицо дурным запахом изо рта, и устроился на водительском месте. Затем проверил, не оставила ли я в салоне чего-нибудь, что могло навести на мой след. Он включил фары, и яркий луч белого света ослепил меня. Я сделала пару шагов вперед, но споткнулась и упала, порвав перчатку и поранив запястье об острый камень.

Кёрс завел двигатель, медленно подъехал к краю обрыва, казавшегося бездонной пропастью, и выпрыгнул из машины.

– Прекратите! – крикнула я. – Нет!

Автомобиль значил для меня все – он был символом независимости, успеха, творчества! И вот он исчезал у меня на глазах. Я протянула руки к машине, но было слишком поздно. Поднялась, опять споткнулась, и запах сырой земли ударил мне в нос. Я вскочила и побежала в темноту, к обрыву, продолжая хрипло вопить и рычать: «Нет, нет!» Никогда не думала, что способна издавать столь примитивные, нечленораздельные звуки.

Склон был совсем не крутым, но автомобиль набирал скорость и неизбежно должен был разбиться. Он удалялся от меня, его поглотил мрак. Я слышала, как мой «моррис-каули» катится вниз, натыкаясь на гнилые пни, прорываясь сквозь заросли ежевики и папоротника, сминая молодые деревца. Это было нестерпимо – словно загоняли дикого зверя, чтобы убить. Треск и шум заполонили все вокруг и словно проникли в меня, звуки вибрировали внутри; казалось, что земля подо мной колышется и разверзается.

Когда автомобиль разбился, скатившись с холма, наступила мрачная могильная тишина, которая была еще страшнее.

Кёрс подошел ко мне и взял за руку. Противиться не было смысла. Он мог делать со мной все, что угодно.

– Итак, вы стали привидением, миссис Кристи, – сказал он. – Каковы ваши ощущения?

Глава 6

Утро в Управлении полиции Суррея на Вудбридж-роуд в Гилфорде выдалось спокойное. Заместитель главного констебля суперинтендент Уильям Кенвард сидел в своем кресле, испытывая самые приятные чувства после плотного завтрака, – возможно, даже слишком плотного, как подумалось ему. Супруга суперинтендента, Наоми, уговаривала его есть поменьше, и он пытался соблюдать диету, но это плохо получалось. По какой-то причине его талия, не уступающая по диаметру стволу зрелого дуба, становилась все более объемистой. Наоми наседала на мужа с требованием обратиться к их семейному врачу, но Кенвард врача недолюбливал, и до сих пор ему удавалось успешно отражать атаки жены.

Около одиннадцати часов, когда суперинтендент просматривал накопившиеся за неделю документы, ему позвонил сержант. Какой-то мужчина сообщил в полицию по телефону, что наткнулся на автомобиль «моррис-каули», брошенный возле Уотер-лейн в Ньюландс-Корнер. В этом не было бы ничего из ряда вон выходящего, если бы не странные обстоятельства: в салоне нашли женское меховое пальто, несессер и водительские права. Следов крови не было, тела около автомобиля не обнаружили. Эти необычные подробности заставили Кенварда подняться, и он пружинистой походкой направился к своей машине.

Он испытывал знакомое возбуждение в предчувствии интересного дела. Предчувствие ощущалось физически – кончиками пальцев. Когда случай настолько привлекал его внимание, жена замечала в своей бесстрастной манере: «Снова что-то засвербело?» – на что Кенвард отвечал: «Да, пора идти на дело»[1]1
  Автор использует слова одной из ведьм в шекспировском «Макбете» (акт IV, сцена 1): «Чую кончиками пальцев, приближается что-то непотребное». Агата Кристи процитировала эту фразу в названии своего романа «By the pricking of my thumbs» (1968), в русском переводе «Щелкни пальцем только раз». – Здесь и далее примеч. перев.


[Закрыть]. Наоми говорила, что в таком настроении он напоминает ей полицейскую ищейку.

Однако Кенвард видел этих собак во время войны в полицейском участке в Кемберли, где их натаскивали на распознавание военнопленных, сбежавших из лагеря во Фрит-Хилле[2]2
  Фрит-Хилл – развалины старинного замка в графстве Камбрия. Во время Первой мировой войны в замке был устроен лагерь для военнопленных.


[Закрыть], и считал, что ищейки совсем не похожи на него, с его круглым лицом, коротко подстриженными усиками и фигурой, на которую природа не пожалела материала. Однако у Кенварда был поистине собачий нюх на преступников. Он до сих пор купался в лучах славы, завоеванной им при разоблачении отравителя из Байфлита[3]3
  Имеется в виду раскрытие убийства, совершенного в 1924 году. Альфред Джонс, хозяин гостиницы «Блу энкор» в деревушке Байфлит, был отравлен любовником жены Жан-Пьером Вакье. Суррейская полиция изобличила преступника, и он был казнен.


[Закрыть]. Тот случай привлек внимание всей английской прессы. Предстоящее дело обещало стать не менее громким, поскольку, как сообщили Кенварду, брошенный автомобиль принадлежал автору детективных романов Агате Кристи, проживавшей в Саннингдейле.

Прибыв на место, Кенвард прежде всего осмотрел «моррис-каули». Никаких следов борьбы или насилия он не заметил. Автомобиль был спущен с ручного тормоза, рычаг переключения передач находился в нейтральном положении, и было похоже на то, что машина начала движение уже на самом склоне. Сержант представил суперинтенденту Фредерика Дора, обнаружившего автомобиль. Кенвард поблагодарил Дора и спросил его, в котором часу он нашел машину.

– Часов в восемь утра, – ответил тот. – Я ехал на работу и остановился у закусочной напротив, чтобы выпить чая. За чаем разговорился с девушкой, цыганкой, – должно быть, из табора, что стоит неподалеку. Она сказала, что ее приятель видел автомобиль, который, похоже, потерпел аварию. Потом показала, где это произошло, и сообщила, что примерно в полночь слышала, как автомобиль катится по склону холма.

– Что вы сделали после этого?

– Пошел посмотреть на машину. Все было точно так, как вы только что видели. Фары выключены, аккумулятор сел. Я занимаюсь испытанием автомобилей, так что все это меня заинтересовало.

– Продолжайте, – сказал Кенвард.

– Лампочка в салоне, очевидно, горела, пока не кончилось питание. Я осмотрел также землю вокруг и подумал, что человек, случайно выруливший на склон с дороги, постарался бы остановиться, однако тормоза, судя по всему, не использовали. Следов буксования я тоже не нашел, хотя грунт здесь мягкий.

– И вы сделали вывод, что автомобиль…

– Да, кто-то намеренно столкнул его с вершины холма. Все это было странно и пахло криминалом, так что я попросил Альфа – Альфреда Лаленда, владельца закусочной на той стороне, – посмотреть за моей машиной, а сам пошел в отель «Ньюландс-Корнер» на Клэндон-роуд, чтобы вызвать полицию.

Кенвард поблагодарил Фредерика Дора за помощь и велел своим подчиненным связаться с семьей Агаты Кристи и выяснить, не вернулась ли она домой. Возможно, она была в шоке и, выбравшись из машины, пошла по автостраде, где какой-то добрый человек подсадил ее и довез до Саннингдейла. Но Кенвард сомневался в этом. Слишком много странного было в этом деле. Все было совсем не так просто.