Текст книги "Искусство убивать. Расследует миссис Кристи"

Глава 10

Кенвард снова и снова перечитывал сообщение, приготовленное им для газеты:

Пропала без вести миссис Агата Мэри Кларисса Кристи. Возраст 35 лет, рост 5 футов 7 дюймов, волосы рыжеватые с сединой, коротко подстриженные; лицо бледное, фигура худощавая; одета в серую юбку из трикотажного полотна, зеленый джемпер и темно-серый кардиган, на голове велюровая шляпа; на пальце платиновое кольцо с жемчужиной, обручального кольца нет; имела при себе черную сумочку предположительно с 5–10 фунтами стерлингов. Покинула дом в автомобиле в 21:45 в пятницу, оставив записку, что едет на прогулку.

Пожалуй, так пойдет. Сообщение было составлено на основании сведений, полученных от Шарлотты Фишер и других слуг; сегодня же он пошлет его вместе с фотографией Агаты Кристи. Исходя из того, что удалось выяснить к настоящему моменту, суперинтендент и его подчиненные уже начали составлять образ пропавшей женщины, но он, конечно, нуждался в уточнении. «Любопытно, что она пишет детективные романы», – подумал Кенвард. Он опросил тех, кто знал писательницу, и у него сложилось впечатление, что она была загадочной личностью. А может быть, ему попросту раскрыли не всю правду? Слуги в Стайлзе показали, что утром того дня, когда миссис Кристи пропала, у нее была ссора с мужем. Дошли до Кенварда и слухи об адюльтере. Возможно, это имело отношение к делу. Вопрос о флирте полковника Кристи с молодой женщиной, конечно, деликатный, но рано или поздно этим придется заняться.

Основной задачей, намеченной суперинтендентом на этот день, был тщательный осмотр местности вокруг Ньюландс-Корнер. Кенвард возлагал на него большие надежды. Полицейские должны были что-то найти. На столе перед ним лежали различные сообщения, связанные с исчезновением, и показания свидетелей. Некий скотник, по имени Гарри Грин, сказал, что заметил фары брошенного автомобиля, блестевшие в утреннем тумане, но не стал задерживаться, так как спешил на работу. Примерно через час, то есть в восемь утра в субботу, машину увидел цыганский паренек Джек Бест, а вслед за ним и Фредерик Дор, который наконец известил полицию. Кенвард надеялся, что составленное им сообщение побудит и других возможных свидетелей обратиться в управление.

Суперинтендент не понимал мужчин, изменявших женам. Ему было жаль миссис Кристи. До какого отчаяния надо дойти, чтобы оставить мужа и ринуться с вершины этого унылого холма! Но может, все произошло иначе? Кенвард еще раз внимательно просмотрел все сообщения, отмечая наиболее важные моменты. Вещественные доказательства, найденные на месте происшествия, – автомобиль, оставленный вместе с меховым пальто и водительскими правами, – наводили на мысль о психическом расстройстве. Но если бы миссис Кристи хотела покончить жизнь самоубийством, вряд ли она взяла бы с собой сумочку. И куда делось ее тело? Возможно, его обнаружат при более тщательном осмотре, однако Кенвард не мог отделаться от подозрения, что самоубийства не было.

Мисс Фишер сказала, что миссис Кристи оставила письмо мужу, он же утверждал, что сжег его. Когда суперинтендент попытался расспросить полковника о содержании письма, тот ответил, что оно было сугубо личным. Кенварду это показалось подозрительным.

Полковник Кристи показал, что провел ночь с пятницы на субботу в доме своих друзей Джеймсов в окрестностях Годалминга. Мистер и миссис Сэм Джеймс подтвердили это. Но полковник мог тайком покинуть дом, пока все спали. От Годалминга до Ньюландс-Корнер не так уж далеко. А может, Кристи выманил жену в глухое место, обещая прийти к какому-либо соглашению, убил ее, избавился от тела и столкнул автомобиль с холма? Хотя реальных свидетельств этого у Кенварда пока не было, он предполагал, что его расследование может превратиться в дело об убийстве.

Он посмотрел на часы. Пора было встретиться со своими подчиненными у автомобиля. Он велел им привлечь к поискам местных жителей, так как территория, которую следовало обыскать, была обширной. Прибыв в Ньюландс-Корнер, Кенвард с удовлетворением увидел, что вместе с полицейскими трудятся дюжины две гражданских лиц. Одного человека он сразу узнал – это был Джек Боксолл, работавший садовником в Гилфорде. Глядя на его юное лицо, Кенвард вспоминал самого себя в том же возрасте: он ведь тоже начинал садовником, прежде чем устроился в полицию. Боксолл нередко заходил к нему домой, чтобы поболтать о костной муке, розах и навозе. Наоми смеялась над мужем. «Что сказали бы люди, увидев, как крупный полицейский чин возится в огороде?» – говорила она. После исчезновения Агаты Кристи Кенвард решил получше ознакомиться с ее книгами: вдруг он найдет там ключ к этой загадке. В одном романе в качестве детектива действовал глуповатый изнеженный иностранец, выращивавший кабачки. Суперинтендент надеялся, что этим и ограничивается сходство между ним самим и героем Кристи.

– Доброе утро, Боксолл, спасибо за помощь, – сказал Кенвард молодому человеку, отметив, что его отец, художник и декоратор, также участвует в поисках. Затем, сняв шляпу, суперинтендент прокашлялся и обратился к добровольным помощникам с краткой речью: – Прежде всего я должен поблагодарить вас за то, что вы согласились прийти сюда в воскресенье. Основная причина, по которой мы обратились к вам, заключается в том, что вам эта местность известна гораздо лучше, чем нам, полицейским. Одни из вас, я знаю, играют здесь в гольф на лужайках, другие выгуливают собак. Я прошу тех, кто хорошо знает территорию, внимательно смотреть, нет ли на ней чего-то необычного. Если вы заметите какие-либо следы, оставленные человеком на земле, дереве или кусте, сообщите об этом, пожалуйста, одному из сержантов. То же самое – если вы увидите следы автомобильных колес. Естественно, при обнаружении женской одежды или иной вещи не трогайте находку, сразу зовите сотрудника полиции. Не могу выразить, как я благодарен вам всем за помощь. Давайте вместе постараемся что-нибудь найти.

Кенвард разделил людей на группы. Боксолла с его отцом и их соседями из Гилфорда он попросил сосредоточиться на поисках в северо-западном направлении от Ньюландс-Корнер и в деревушке Мерроу, а своих подчиненных с другой группой штатских послал на участок, граничивший с Тихим прудом. Суперинтендент был почти уверен, что на берегу пруда, если не в самом водоеме, отыщется подсказка. Взяв длинную палку, он принялся прокладывать себе путь среди высокой травы и зарослей ежевики. Немолодой тучный Кенвард не мог двигаться так быстро, как прежде (неужели он когда-то участвовал в соревнованиях по перетягиванию каната в парке Лондон-Роуд-Рекреэйшн-Граунд и даже побеждал?), но это не умеряло его решимости.

– Полагаете, мы найдем ее, сэр? – спросил Том Робертс, стажер, прикрепленный к их управлению.

– Не уверен, Робертс, – ответил Кенвард. – Как тебе известно, в большинстве случаев пропавшего человека находят в первый же день. Боюсь, в этом деле нас не ждет ничего хорошего.

– Вы думаете, она мертва?

– Пока еще рано что-либо утверждать, – уклонился от ответа суперинтендент.

– Все очень странно, не находите, сэр? Пальто и водительские права, оставленные в машине… Вам не кажется, что это сделано умышленно?

– Сей факт не удивил бы меня, но пока не стоит распространяться об этом, сынок.

– Да, конечно, сэр, – кивнул молодой человек. Глаза его блеснули от гордости, что суперинтендент поделился с ним секретной информацией. – А вы знаете, кто в этом замешан?

– Не будем делать скоропалительных выводов, – ответил Кенвард, ударив палкой по кусту ежевики. – Лучше смотри внимательно под ноги и передвигайся в сторону вон того склона. И никому ни слова. – Он считал, что на данном этапе расследования не стоило раскрывать все карты.

Кенвард сосредоточился на изучении обломанных веток, барсучьих и лисьих нор и густых зарослей сырой травы. Он пользовался репутацией внимательного и дотошного сыщика и гордился этим. Один из его парней сказал о нем: «У шефа очень острый, проницательный взгляд». Наоми едва не умерла со смеху. Кенвард высоко поднялся по служебной лестнице в Суррее, но вовсе не считал себя карьеристом, поскольку подъем на каждую ступеньку происходил естественным путем. Чрезмерная амбициозность претила Кенварду. Сколько преступлений было совершено потому, что недалеким людям все было мало – им хотелось обедать в шикарных ресторанах, заполучить блестящего мужа или жену-красавицу, богатое наследство, роскошный особняк, кучу драгоценных камней.

Взять, к примеру, данный случай. Суперинтендент нисколько не удивился бы, окажись полковник гнусным подлецом. При всей своей утонченности и прекрасных манерах он был, как казалось Кенварду, обыкновенным самцом, неспособным контролировать свои животные инстинкты. Он охладел к жене и хотел бросить ее ради более молодой и сексапильной партнерши. Возможно, миссис Кристи, узнав о его намерениях, отказалась дать ему развод, а полковник вышел из себя и убил ее. Примяв палкой высокую траву, Кенвард поклялся самому себе, что докопается до истины в этом деле, даже если оно станет для него последним. Он не позволит высокомерному полковнику одержать над собой верх. Если Кристи ведет нечестную игру, он, суперинтендент и заместитель главного констебля, не успокоится, пока палач не набросит петлю на шею негодяя и она не хрустнет. «Это будет очень приятный звук», – подумал Кенвард.

Глава 11

Ланч в ресторане «Савой» был долгим и восхитительным. Затем Уна и Дэвисон отправились в Олбани, где у него была квартира. Джон принял у хорошенькой белокурой девушки пальто и спросил, не хочет ли она еще чего-нибудь выпить. Разливая коньяк, он заметил пачку свежих газет, оставленную для него секретарем. Джон бегло просмотрел газеты, проверяя, нет ли в них чего-нибудь экстраординарного, и на глаза ему попалось знакомое имя.

– Вот черт! – воскликнул Дэвисон изумленно. – Уна, простите мне, ради бога, скверные манеры, но тут…

– Что? – спросила она. – Скверные новости? – Соскочив с дивана, она подошла к Дэвисону.

– Это о миссис Кристи, – ответил он, передавая Уне бокал. – Вы помните ее?

– Конечно. Что с ней случилось?

– Похоже, она пропала без вести.

– Неужели? Дайте посмотреть. – Уна взяла листок с официальным сообщением, присланным Дэвисону из Министерства внутренних дел. – Да-а, – протянула она. – Очень странно. Интересно, в чем дело? Скорее всего, семейные неурядицы.

– Возможно. Но и в тот день, когда мы встретили миссис Кристи, она была не в себе. Ее явно что-то беспокоило.

– Поэтому вы и решили поговорить с ней на крыльце?

– Да. У меня сложилось впечатление, что ей что-то угрожает. Она ничего не сказала об этом, конечно, но вид у нее был испуганный.

– И вы дали ей визитную карточку?

– От вас ничто не ускользает. Ну дал – просто для знакомства.

– Бросьте темнить, Дэвисон. Можете со мной поделиться. Вы же знаете, я никому не скажу.

– Вот уж не уверен. Голова у вас, безусловно, работает неплохо, но… В общем, мне неясно, как лучше поступить.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну, лишь то, что вы отлично соображаете, но часто делаете совершенно нелогичные заключения, а между тем…

– Они часто оказываются верными?

– Не осмелился бы это утверждать, однако вам действительно удается, ткнув вроде бы наугад, попасть в самую точку. Если бы вы поменьше чесали языком, я мог бы рекомендовать вас на пост в нашем министерстве.

– Спасибо за добрые намерения, Дэвисон. Но вы же знаете, я не смогла бы сидеть целый день взаперти в душном помещении. И вообще, все эти госслужащие ужасно действуют на нервы. Мне вполне хватило некоторых папиных сотрудников. А уж эти обеды в Министерстве иностранных дел! Вы помните их?

Дэвисон рассмеялся, но тут заметил у нее на глазах слезы. Прошло всего полтора года со смерти отца Уны, которого она любила безмерно. Дэвисон боялся, что девушка никогда не встретит мужчину, который мог бы выдержать сравнение с великолепным сэром Эйром Кроу – человеком глубокого и острого ума и блистательной внешности. Что касается Дэвисона, Уна его обожала, но… ему было ясно, что он ей не пара.

– Да, помню, однако вы были слишком юны, чтобы оценить эти обеды по достоинству. – Джон обратил внимание, что при этих словах лицо девушки застыло, словно ей явился призрак отца, парализовавший ее. Нужно было сменить тему. – А что до исчезновения миссис Кристи, то это и вправду странно. Надо будет подключить к этому делу наших парней.

– Думаю, вам понадобится помощь в расследовании. Вряд ли от этих напыщенных бюрократов будет толк. Что им известно о тайнах сложной женской души?

– Может, и так, но у нас, помимо секретарей, есть много людей, которые могли бы посодействовать. Правда, мисс Ричардсон сейчас в Берлине, еще одна помощница – в Турции, а третья – на Балканах. Так что, боюсь, напыщенным бюрократам, как вы их называете, придется потрудиться.

– Я могла бы помочь, Дэвисон, – заявила Уна, и глаза ее сверкнули, как два бриллианта.

– Вы?

– Что вас так напугало? Кто недавно говорил, будто у меня есть способности к расследованиям? К тому же вам известно, как я хотела быть журналистом, пока папа не заставил меня бросить это занятие. Я послушалась только из уважения к нему… – Голос ее дрогнул. – Я могла бы неофициально заняться поисками, собрать для вас информацию. Это помогло бы развеять кошмар двух последних лет.

Клема, мать девушки, близко знавшая шефа Дэвисона, одобрила бы все, что могло взбодрить дочь. Но по зрелом размышлении Джон решил, что нельзя привлекать к делам министерства Уну. Ее отец познакомил их, когда она была еще подростком, и Джон привык опекать ее. А в его работе имелись особенности, о которых юной девушке лучше было не знать.

– Боюсь, это невозможно, – ответил он и увидел, как лицо Уны вытянулось и опять стало несчастным. – Но почему бы вам не заняться этим расследованием для какой-нибудь газеты?

– Думаете, у меня получится?

– А почему же нет? Вы любопытны и умеете вытянуть из человека все, что хотите знать.

– Это было бы здорово! Я уже вижу свое имя на первой странице газеты.

– Только не спешите. Вы же понимаете, что нельзя предавать гласности всю собранную информацию через газеты и посвящать своих светских друзей в эти дела прежде, чем добьетесь определенного результата. Никакой болтовни с сестрами за чайным столом или бормотания ночью в подушку!

– Вы просто чудовище! – засмеялась она. – Я могла бы привлечь вас к ответственности за такие предположения. Нет, серьезно, Дэвисон, вы вправду поможете мне заняться этим делом?

– Не исключено, – сказал он, радуясь, что смог ненадолго рассеять ее печаль об отце. – Посмотрим, что удастся сделать. Но вы должны обещать, что не станете ввязываться в какую-нибудь авантюру в погоне за недостижимым.

– Ладно. У вас есть досье на миссис Кристи?

Дэвисон постарался скрыть изумление.

– Только, пожалуйста, не делайте вид, будто никто не знает о ваших папках с делами. Папа все время таскал их домой. А вы таскаете?

Он кивнул:

– Но в досье нет никакого инкриминирующего материала. Хартфорд дал мне добро, когда я сказал ему, что встречался с ней. Это в порядке вещей, тем более что мы могли бы привлечь миссис Кристи к сотрудничеству при необходимости. Она вполне благонадежна, в отличие от ее непредсказуемого братца, у которого после фронтовых ранений явно что-то не в порядке с головой.

– Ну что ж, каждый несет свой крест. Напомните, пожалуйста, как называется тот роман, который вы с Хартфордом так хвалите?

– «Убийство Роджера Экройда».

– И что, он действительно так хорош?

– Не то слово. Но я не буду портить вам впечатление, пересказывая роман, вы просто обязаны его прочитать. – Поднявшись, он подошел к книжным полкам. – Вот он. Интересно будет узнать ваше мнение.

Открыв книгу, Уна прочла посвящение: «Москитику, которая любит классические детективные романы с убийствами и расследованиями, когда подозрение падает на всех по очереди».

– Забавно. А что это за Москитик?

– Ее сестра Маргарет.

– А детектива, значит, зовут Пуаро? Я правильно произношу?

– Да. Весьма своеобразный и интересный тип, бельгиец. В работе задействует свои «маленькие серые клеточки». Очень необычный персонаж. И писательница абсолютно неординарная. Хотя миссис Кристи выдает себя за обыкновенную женщину, мать семейства, чуждую всяких крайностей, я уверен: копнув глубже, обнаружишь, что не все так лучезарно, как на поверхности. Но тем интереснее.

Глава 12

Вскоре после того, как я проснулась, раздался стук в дверь и вошла хорошенькая молодая горничная Рози, которая принесла поднос с завтраком. Я не была готова к разговору с ней и потому притворилась спящей. Услышав щелчок закрывшегося дверного замка, я поднялась и налила себе чая, после чего снова легла в постель с «Дейли мейл». Перелистав несколько газетных страниц, я с испугом наткнулась на свое имя. Заметку надо было прочитать, несмотря на то что газетчики ошиблись в моем возрасте на один год. Мой автомобиль был найден в восемь часов утра в субботу, говорилось в заметке. «Считают, что машина была намеренно спущена без тормозов с холма близ Ньюландс-Корнер».

В течение всего уик-энда полиция пыталась найти мои следы и даже вычерпала до дна Тихий пруд в поисках моего тела. В газете приводилось высказывание Арчи о том, что у меня был невроз и, по-видимому, в пятницу случился сильный приступ. «Интересно, – подумала я, – сам-то он верит в это? Но главное – что он сказал Розалинде?» Напечатали и мою фотографию. И хотя изображение не имело ко мне никакого отношения, пришлось воздержаться от посылки опровержения в «Дейли мейл».

Отбросив газету, я быстро оделась. Решила, что спущусь вниз и попрошу управляющего вызвать полицию. Пора было кончать этот фарс. Я была уже по горло сыта им. Кёрс был психически ненормален и страдал манией величия. Я не позволю ему манипулировать мной. Я направилась к двери, но по дороге случайно бросила взгляд в зеркало. Оттуда на меня глянуло какое-то пугало с явными признаками безумия. Кто мне поверит? Что, если меня отправят в сумасшедший дом и запрут там? Кёрс будет все отрицать. Правда, у меня в сумочке имелись его записки. Надо показать полицейским вещественные доказательства, которые прольют свет на эту грязную историю. Но вдруг Кёрс осуществит свои угрозы? Если он тронет хоть волосок на голове Розалинды, я за себя не отвечаю. Чтобы защитить дочь, я готова пойти на крайние меры, пусть даже меня повесят. Но успею ли я? А если Кёрс опередит меня и проделает с невинной девочкой все эти невыразимые гнусности? И ведь есть еще один выродок, его сообщник. Но существует ли он на самом деле? Я ни в чем не была уверена.

Надо было успокоиться и как следует все обдумать. Я заставила себя выпить еще чашку чая и съесть булочку с маслом и джемом. Достав записную книжку, я перечитала записи обо всех событиях, произошедших со мной начиная со среды, когда Кёрс впервые появился в моей жизни. Должен был существовать какой-то другой выход. Я никогда не была высокого мнения о своих умственных способностях, но в последнее время люди хвалили меня за то, что я мыслю методически и манипулирую читателем как хочу. Этот Дэвисон даже предлагал мне поработать в качестве секретного агента или шпионки. Полная чушь. Но не могла ли я как-нибудь перехитрить Кёрса? Однако если и имелась такая возможность, я сомневалась, что отважусь ею воспользоваться.

Кёрс посоветовал мне вообразить себя другим человеком, выдуманным персонажем. А что, если применить этот принцип к нему самому? Рассматривать его не как реального опасного субъекта с извращенной психикой, а как продукт моей фантазии? Я стала вспоминать злодеев в моих книгах. У меня был, например, загадочный мистер Браун в романе «Таинственный противник» или доктор Джеймс Шеппард в «Убийстве Роджера Экройда», но среди моих преступников, безусловно, не было ни одного такого же мерзкого, как доктор Патрик Кёрс. Я прикинула несколько возможных вариантов развития событий, подобно тому как я набрасывала сюжет романа. Правда, меня несколько обескураживал тот факт, что я сама была одним из персонажей.

Приняв ванну и одевшись, я вышла в город, где купила кое-какие туалетные принадлежности, пару блокнотов и набор карандашей. Когда я проходила по Парламент-стрит мимо Библиотеки У. Х. Смита, на лицо мне упало несколько капель дождя. Небо угрожающе потемнело, а зонтик я оставила в гостинице. Дождь усиливался, и я нырнула в дверь библиотеки.

Я постаралась извлечь максимум пользы из знакомства с богатым собранием книг. Ах, если бы я могла провести ближайшие дни, читая в свое удовольствие! Но это было невозможно. Тем не менее я стала выбирать книги, как обыкновенная почтенная дама, которой надо чем-то заполнить досуг.

Занимаясь этим, я одновременно рассматривала людей в зале. Интересно, какой секрет скрывает тихоня-библиотекарша в очках, имеющих форму полумесяца? Может быть, заполняя формуляр пожилой дамы в импозантном твидовом костюме, она думает о своем ребенке, рожденном вне брака и отданном в детский дом? А дама, на вид такая подтянутая и чопорная, с нежной кожей и красными, как яблоко, щеками, – не отравляет ли она потихоньку своего мужа-инвалида, подсыпая каждое утро немножко мышьяка в его чай? Я представила, что она делает это из высокоморальных соображений, дабы муж не мучился, а отбыл поскорее в лучший мир, и верит в собственную непогрешимость. И кто я такая, чтобы судить ее? У каждого из нас есть свои секреты. Некоторые из них совершенно незначительны. Я, например, про себя называла наших соседей по Саннингдейлу мистера и миссис де Сильва мистером и миссис Сильвер Плейт, то есть Посеребренными, потому что подозревала, что они люди двуличные. Однако я держала это прозвище в тайне от других, и даже Арчи о нем не знал.

Но были у нас и более глубокие, интимные тайны, способные перевернуть всю жизнь. К примеру, сколько времени Арчи встречался с мисс Нил, прежде чем я узнала об этом? Может быть, это происходило еще до того, как мы перестали спать вместе почти год назад? И не было ли у него других женщин, помимо нее? Мне тяжело было думать об этом, но я сама была виновата. Я избегала физической близости после смерти моей мамы. Мне казалось, что это будет неуважением к ее памяти. Я была просто-напросто холодной, как сибирская тайга зимой. Голова у меня кружилась, тело казалось невесомым, и все это иссушало мои чувства… Я со стыдом вспомнила, сколько раз Арчи касался моей шеи или клал руку мне на плечо, что обычно служило началом интимной близости, а я отворачивалась от него. Если бы я проявляла больше нежности, то, возможно, события не развернулись бы таким печальным образом. У нас с мужем были бы нормальные супружеские отношения, и Арчи остался бы верен мне и не искал близости с другой женщиной, вроде мисс Нил, более молодой и привлекательной. Она не обратилась бы за советом к Кёрсу, а он не стал бы втягивать меня в свои грязные схемы. Так что, похоже, я и вправду сама была во всем виновата.

Когда я вышла из библиотеки, дождь как будто перестал, но небо затягивали тучи, и пока я шагала по Парламент-стрит, опять полило как из ведра. За несколько минут я промокла до нитки. Я кинулась под защиту козырька у входа в магазин «Луис Коуп». Мне позарез нужно было обновить гардероб, но как предстать в таком непрезентабельном виде пред безжалостными зеркалами бутика?

Однако эту проблему надо было решать. Пригладив мокрую одежду, я вошла в магазин. Увидев молодую элегантную женщину в клетчатом свитере с V-образным вырезом (что за страсть у некоторых к спортивной одежде?) и другую миловидную девицу, щеголявшую в розовом платье из крепа с шенилью, я развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась к выходу. Я выглядела слишком старомодно рядом с этими ослепительными красотками. Но тут я подумала о мисс Нил в обтягивающем темно-синем платье со втачным поясом, лифом с напуском и притягательным бантом на бедрах; я представила, как Арчи прикасается к ней, накрывает ее руку своей, приподнимает подол, чтобы погладить ее чулки. На глазах у меня выступили слезы обиды, ревности и гнева. Чем эта женщина соблазнила его? Какими уловками заманила в свою постель?

– Простите, мадам, могу я вам помочь?

Обернувшись, я увидела женщину моего возраста, с добрыми карими глазами и преждевременной сединой в волосах.

– Жуткая погода, не правда ли? – продолжила она. – А вы, я вижу, вышли без зонта. Я могу показать вам…

– Это очень любезно с вашей стороны, – остановила я ее, – но зонт для меня не главное. Я прибыла прямо из Южной Африки, а мой багаж отправили неизвестно куда, так что…

– О, конечно, мадам. Не пройдете ли за мной?

Она провела меня в отдел женского платья и сказала худой как скелет продавщице со свирепым выражением лица, что мне нужен новый гардероб. Лицо продавщицы сразу просветлело, и она засуетилась вокруг, снимая с меня мерки и спрашивая, какую одежду я предпочитаю – может быть, плиссированные юбки или блузки с жабо?

– Вы пока снимите все мокрое, а я принесу вам новые вещи, – сказала она, указав на примерочную кабинку.

– Только не надо ничего слишком шикарного, – предупредила я ее.

Вырядиться в пух и прах и выглядеть смешно мне совершенно не хотелось.

– Не беспокойтесь, – отозвалась она, – я понимаю, что вам подойдет.

Тут я вспомнила карикатуру из журнала, на которой близорукая старая дама спрашивает молодую женщину, одетую по-мужски: «Я не поняла, вы переходите в следующем семестре в Тринити-колледж или в Гёртон?»[7]7
  Тринити и Гёртон – соответственно мужской и женский колледжи Кембриджского университета.


[Закрыть]

– И я не хочу, чтобы меня принимали за мужчину! – крикнула я вдогонку продавщице.

Спустя несколько минут она вернулась с коричневым шелковым платьем, туфлями в тон и красным болеро. Надев платье и завязав бантом пояс, я критически оглядела себя в зеркале и осталась так довольна результатом, что вышла из кабинки, чтобы показаться продавщице.

– Это в самом деле подходит вам как нельзя лучше, правда? – спросила она.

– Да, согласна, – улыбнулась я.

– Вы знаете, в костюмерной мне попалась на глаза еще парочка вещей: нарядное платье с рисунком – не пугайтесь, не слишком кричащее, – а также вечернее, цвета сомон[8]8
  Сомон – цвет лососины, розовато-оранжевый.


[Закрыть]. Показать их вам?

Когда я увидела синее креповое платье с довольно-таки футуристическим рисунком в верхней части – красными треугольниками, желтыми квадратами и черными прямоугольниками, – то хотела сразу же отказаться от него. Однако продавщица уговорила меня примерить платье, и креп был столь восхитительным на ощупь, что вызвал краску на моих бледных щеках, а покрой платья со встречными складками на плечах, щегольским застегивающимся воротничком и украшенным пуговками поясом на заниженной линии талии демонстрировал мою фигуру наилучшим образом. Я с трудом узнавала себя в зеркале. Передо мной была женщина, вызывавшая у меня изумление и чуть ли не зависть.

– Не хотите накинуть сверху вот это? – Продавщица подала мне пальто цвета овсяной муки, обрамленное мехом рыси на воротнике, обшлагах и подоле. – Мне кажется, сочетание неплохое, – сказала она.

Я не могла не согласиться. Пускай в любви мне было отказано, зато я погрузилась в атмосферу роскоши. Новая одежда совершенно преобразила меня. Даже осанка изменилась – я выпрямилась, как положено уверенной в себе светской даме. Если я пройдусь в таком виде по улице, то никому и в голову не придет, что у меня какие-то проблемы. Возможно, я была не в состоянии заплатить за обновки, но предпочитала об этом не думать.

– Вы просто стали другим человеком! – воскликнула продавщица.

– Правда? – откликнулась я, любуясь на свой вид сзади.

– А вот еще платье из шелкового крепа, – добавила она. Лицо ее сияло.

Я опять зашла в кабинку и надела платье приглушенного оранжевого оттенка с рисунком из синих цветов и синими бантами по кругу чуть ниже талии. Преображение продолжалось. Смущенно улыбаясь, я опять показалась продавщице.

– Замечательно! – прокомментировала она. – А теперь вечернее платье.

Жоржет цвета сомон был таким легким и тонким, что у меня дух захватило; я чувствовала себя чуть ли не обнаженной. Сразу вспомнилась первая брачная ночь, когда Арчи впервые увидел меня без одежды. Это воспоминание заставило меня покраснеть.

– Ну и как? – спросила из-за двери продавщица.

– Это… прекрасно. – Все, что я могла ответить.

Предстать в этом платье даже перед ней казалось мне нескромным, но я знала, что куплю его обязательно и найду подходящий случай, чтобы надеть.