Текст книги "Сбежавшая невеста"

ГЛАВА 5

Целый день они скакали почти молча. Если не считать случайных слов предостережения и еле различимых ругательств, которыми он поторапливал ее, Мик едва раскрывал рот.

После нескольких робких попыток завязать разговор сдалась и Джули.

Они проскакали не менее сотни миль, а окружающий пейзаж нисколько не изменился. За исключением нескольких открытых луговых участков, которые она успела заметить с тропы, они все время были окружены деревьями.

Сосны, березы, осины жались друг к другу, как влюбленные. Леди Весна начала свое триумфальное шествие по лесу. Всюду были видны набухшие почки, молодые листья, а кое-где даже небольшие яркие пятна – это первые цветы распустились на полянках.

По правде говоря, если бы Джульетта не возвращалась сейчас на свое ранчо, то получила бы огромное удовольствие от путешествия, несмотря на молчаливого спутника. Здесь так много нового, интересного. Местность была манящая, дикая… свободная.

…Хоть Джули и наслаждалась скачкой, но все же было приятно спокойно посидеть. Она налила себе еще чашку кофе и, ожидая, пока напиток остынет, стала смотреть на Мика, сидящего напротив. Тот был по-прежнему молчалив и едва сказал и слово с тех пор, как они расположились в лагере; не считая благодарности да односложных ответов на ее вопросы, он попросту не замечал ее.

Однако утром он вел себя иначе. Вслед за этой мыслью в голову пришла другая. И сразу горячая волна обдала все ее тело и окрасила щеки. Девушка поспешно отвернулась, чтобы Мик не заметил ее смущения. Она закрыла глаза и глубоко вдыхала прохладный, пахнущий соснами вечерний воздух. Но, закрыв глаза, Джульетта не могла остановить свою память. Она снова видела события сегодняшнего утра.

Проснувшись в его объятиях, Джули чувствовала биение его сердца под своей рукой, смотрела в его зеленые глаза, страстно желавшие ее.

Девушка нервно перевела дыхание и попыталась перестать думать об этом. Но не могла. Она снова вспомнила, как упала к нему на колени. Вспомнила ощущение чего-то твердого под своими бедрами и поняла, что Мик Бентин желает ее, как мужчина желает женщину.

Биение ее сердца участилось, когда ей пришло в голову, что это ей доставляет удовольствие. Оттого, что она знала о его желании, ее кровь как будто наполнялась горячими угольками. Джули вынуждена была признаться себе, что задержалась на его коленях намного дольше, чем того требовала необходимость. Что ей совсем не хотелось уходить. Что его тело пробуждало ответное чувство, разжигало страстное желание, перерастающее в боль глубоко в ней.

«Как же так получилось? – бешено соображала она. – Почему прикосновения этого мужчины жгут, будто огнем? Даже сейчас, после целого дня езды, ее тело все еще трепещет».

Джульетта подтянула колени к груди и решила не обращать внимания на раздражающее чувство, возникшее внизу живота.

Протирая глаза кончиками пальцев, Джули мрачно подумала, что ей было бы гораздо безопаснее путешествовать с дуэньей. Кто бы мог подумать, что ее до такой степени будет смущать присутствие Мика Бентина?

– Ты в порядке? – резкий голос Мика, казалось, кнутом ударил по нервам.

– В порядке.

– Не за чем огрызаться.

– Я не огрызаюсь. Я ответила на твой вопрос так же, как ты его задал.

Джули слышала резкие ноты в своем голосе, но остановиться не было сил.

– Отлично.

– Отлично. – Девушка кивнула, но он не заметил, так как с нарочитым вниманием уставился в свою чашку, всем своим видом показывая, что не собирается больше заговаривать.

Ее губы зло сжались. «Ах, вот как! – подумала она с еще большим негодованием, чем прежде. – Он хочет мое тело, а разговаривать со мной не желает? Стало быть, я недостойна даже этого? Ну, нет! Я не позволю себя так оскорблять! Плохо, что я вынуждена совершать дурацкую поездку туда, куда не хочу, со спутником которого не выбирала. И плохо, что он разбудил во мне эти несуразные чувства, которых я совсем не хотела. Но я сумею заставить его относиться ко мне с уважением. И для начала он все же будет разговаривать со мной».

Кроме того, это действительно не давало ей покоя с той самой ночи, когда ее попытка убежать так глупо провалилась.

– Как ты это сделал? – окликнула она его.

– Хм? – Мик посмотрел так, будто удивился, что видит ее здесь. Сделал что?

– Тот трюк. С твоей лошадью.

Джульетта махнула рукой в сторону животных.

– Прошлой ночью ты заставил его вернуться, словно вышколенного щенка.

– А, это… – Мик взглянул на жеребца, который при звуке хозяйского голоса тут же навострил уши. – Я ухаживал за ним, когда он был еще маленьким. И научил его кое-каким вещам. Вот и все.

– Кое-что еще, кроме как прибегать на свист?

– Да, – и, пожав плечами, добавил: – Сатана – отличное животное.

Джули некрасиво хмыкнула:

– Подходящее имя!

– Для лошади или для меня?

– Думаю, для обоих.

Мик ничего не ответил, поэтому она продолжала:

– Твой вороной не отвечает за то, что делает. Он ведь животное, и делает то, чему его научили. Но ты…

– Да? – его пальцы крепко сжали ручку оловянной чашки; он ожидал что будет дальше.

– Ты делаешь, что тебе нравится, не задумываясь над тем, что кому-то это причиняет боль.

Джули крепко зажмурилась. Слезы жгли ей глаза, предупреждая, что скоро она не сможет их сдержать.

Слишком много всего случилось с ней за последнее время!

Измученная двухдневной скачкой, девушка начала думать, что у нее не будет больше случая убежать. От таких мыслей у нее задрожали руки и кофе стал выплескиваться из чашки. Стараясь успокоиться, Джульетта несколько раз глубоко вздохнула и со всхлипом выпалила:

– Как ты можешь это делать? Как ты можешь везти меня туда, где я буду жить, как в тюрьме, со своим отцом? Или как жена в нежеланном замужестве?

Поспешно поставив чашку на землю, она сцепила пальцы и повторила тихо:

– Как ты можешь?

Мик закусил губу и запрокинул голову. Он не мог заставить себя смотреть на нее. Было слишком тяжело видеть ее глаза, когда в них такое выражение, будто ее ударили.

Он хотел, чтобы Джули ничего этого не говорила, но она имела право на вопросы. Дьявол, ведь он сам задавал их себе!

Конечно, это противоестественно – заставлять человека делать то, что ему не нравится. А вынуждать идти против своей воли женщину – просто грех. «Особенно, – подумал Мик, – эту женщину». Мик незаметно взглянул на нее. Большая слеза катилась по ее гладкой щеке. Девушка поспешно вытерла ее. Мик тихо застонал, будто что-то острое вонзилось ему в грудь. Черт возьми, это несправедливо! Неважно, как ты поступишь, все равно выходит плохо. Но что тут можно сделать? Он дал слово Трибу и ребятам. Даффи считает, что его дочь должна вернуться к нему. Ни один из Бентинов, насколько ему известно, никогда не нарушал своего слова – ему вовсе не хотелось стать первым. Из этой путаницы нет выхода! – решил Мик.

Вдруг ему пришло в голову, что он почти ничего не знает о том, что ждет ее дома. Может быть, дела с отцом обстоят не так плохо, как это выглядит со стороны. Вполне возможно, что она все преувеличивает.

Если он сможет вытянуть из нее хоть несколько слов о ее семье… Тогда, возможно, и найдется какое-нибудь решение.

– Что ужасного в том, что ты едешь домой? Растолкуй мне, ради Бога!

Звук собственного голоса показался ему неприятно фальшивым. Джули подняла глаза, ему потребовалось мужество, чтобы встретить ее взгляд. Непролитые слезы все еще блестели под ресницами.

– Домой? – прошептала она с грустной улыбкой. – Ранчо моего отца – не «дом». Это просто здание.

Мик секунду смущенно тер свою челюсть, потом спросил:

– Где же тогда дом? У твоей бабки?

Девушка горько усмехнулась и прижалась лбом к подтянутым коленям.

– Донья Анна? Дом? – печально покачивая головой, Джули смотрела на него. – Синьор… то есть, Мик. Ты даже не знаешь, как ты смешон!

Это не первый раз, когда она над ним смеется. Бог с ней! Но он должен знать, почему! Мик переменил позу и резко сказал:

– Может быть, ты все же расскажешь мне?

Джульетта глубоко вздохнула, а он упорно отводил взгляд от холмиков ее груди, плавно приподнявшихся при этом.

– Что ты хочешь знать? – грустно спросила она.

– Расскажи мне о своем отце.

– Bueno, – мой «отец», как ты его называешь, не любит меня.

Ее губы задрожали, видно было, что ей стоит больших усилий признаться в этом.

– Но так было не всегда, – легкая полуулыбка тронула ее губы. – Когда я была маленькой, отец брал меня с собой, если ехал куда-нибудь верхом или катал на лошади по ранчо. А вечером мы садились с ним в большое кожаное кресло, и он часами читал мне волшебные сказки. Мне до сих пор иногда кажется, что я чувствую его дыхание, как прежде, когда он целовал меня на ночь.

Мик чувствовал себя вором, забравшимся в чужой дом во время похорон. Но все же с деланной веселостью заметил:

– Звучит не так уж плохо!

– Да! – Джули выпрямилась и, всматриваясь куда-то в вершины сосен, закончила. – Но те времена давно ушли.

– Мы все вырастаем и забрасываем книжки со сказками.

– Si. Но это было по другому. – Она обхватила руками колени и крепко их сжала. – Когда мама умерла, было похоже, что и он умер тоже.

– Печаль делает с людьми…

– Нет! – крикнула Джули, будто выстрелила, прервав его на полуслове. – Это была не печаль. – Она повернула голову, чтобы видеть его. – В последний год ее жизни, мне кажется, отец ненавидел ее больше, чем когда-либо любил!

– Что?

– Он так ненавидел ее, – выдавила она из себя, тяжело дыша, – что после ее смерти вместо нее возненавидел меня.

«В этом нет никакого смысла. Конечно же, она ошибается. Она ведь была тогда совсем ребенком. И потерять мать… И все такое… Да этого было достаточно, чтобы любого заставить видеть все в черном цвете».

– Может быть, горе так сломило его…

– Ты не понимаешь, Мик, – ее глаза сверлили его. – Я видела всех Бентинов вместе. Существует какая-то сила, объединяющая вас. Вы – разные люди, но в то же время вы – единое целое. Разве может такой человек, как ты, понять, что значит расти в доме, полном ненависти, сам воздух которого душит тебя при каждом вдохе?

По спине Мика пробежал холодок. В неровном свете костра он видел, какая мука отражается на ее лице. И ни секунды он не сомневался в ее искренности: такое никто не станет выдумывать. Пока сам не поживешь такой жизнью – ничего подобного и не придет в голову. Девушка права. Он не может ее понять.

Сколько Мик помнил себя, его всегда окружали близкие люди. Он рос в семье, с самого рождения ощущав себя частью чего-то целого. У него были родители, которые любили его. Был старший брат, который поучал его, была младшая сестра, которую он изводил и дразнил. И более того: Мик был одним из близнецов. Джерико и Шед были для него даже больше, чем просто братья. Между ними существовала другая, более тесная связь. Они трое ощущали себя единым существом, и обидеть кого-то из них было для Мика то же самое, что обидеть себя. И уж вовсе бессмысленными казались ее слова о ненависти.

Мик не мог представить себе жизнь без семьи, так же, как не мог представить, что у этой красивой девушки, сидящей у костра, была другая жизнь, наполненная лишь злобой и холодным расчетом. Обязательно должен быть кто-то, кто любил бы eel

Он прочистил горло и спросил:

– А как насчет твоей бабки?

– А, донья Анна!

Было видно, что Джули никак не может отделаться от мыслей об отце. Наконец, она встряхнулась и потянулась за холодным пирогом. Отламывая маленькие кусочки и отправляя их в рот, она стала рассказывать:

– Моя бабушка совсем другая.

– Не такая, как твой отец?

– Si. Но это вовсе не значит – «лучше».

Девушка положила крошечный кусочек пирога в рот и лизнула кончик пальца. Мик сжал кулаки и попытался сосредоточиться на ее голосе.

– Донья Анна непохожа на отца тем, что не может ненавидеть кого-либо.

– Ну, по крайней мере, это уже кое-что.

– Она ненавидит всех.

– О, Боже! Да есть ли хоть кто-нибудь приятный в вашей семье?

Джули вскинула голову и неожиданно улыбнулась.

– Есть. Это я.

Он недоверчиво хмыкнул. Явно задетая, Джули ехидно сказала:

– Я очень славная. Ты просто еще не видел меня с лучшей стороны.

– Не будем спорить. Лучше вернемся к разговору о твоей бабушке.

– О, si. Донья Анна, – она глубоко вздохнула. – Говорят, донья Анна прокляла мою мать, когда та вышла замуж за моего отца.

– О, Господи!

– И свела моего дедушку в могилу своей сумасшедшей жаждой богатства и власти.

– У тебя отличная родословная!

– А теперь она хочет, чтобы я вышла замуж за одного из ее соседей, а тот в благодарность за это вернет ей участок земли, который много лет назад продал ему мой дедушка.

– Этот парень… – Мик перевел дыхание, – ну, за которого твоя бабка хочет выдать тебя… Какой он? Наверное, молодой и богатый?

– Нет. Старый и богатый.

Если бы он и не поверил Джульетте с самого начала, то сейчас отпали бы все подозрения: такое неподдельное отвращение звучало в ее голосе.

– Ты знаешь, он был уже дважды женат.

– Однако! – тяжело вздохнул Мик. – Что же с ними случилось? Он что, убивал их, как Синяя Борода?

– Не знаю, – девушка вскинула голову и постучала пальцем по подбородку. – Никто никогда не говорил этого.

Мик понимал, что потом пожалеет, что спросил об этом, но не спросить не мог:

– Но, наверняка, ходили какие-то слухи?

В первый раз Джульетта подумала всерьез о своей бабке и о человеке, которого та выбрала ей в мужья. И, похоже, это ее здорово обеспокоило.

– Говорят, что в его доме часто были слышны крики по ночам.

– Это могло быть все, что угодно, – сказал Мик. Однако тень сомнения закралась в его душу.

– А когда, – продолжала она, – слуги упоминали об этих криках, их тут же увольняли и выгоняли вон с ранчо. После смерти его первой жены никто больше не слышал криков… пока он не женился во второй раз. – Джули кусала губы, глядя на Мика. – Ты не знаешь, почему женщина может вести себя так? Он делал с ними что-то плохое?

Мик внимательно посмотрел ей в глаза и, стараясь сдержать дрожь, а голосу придать ровность, ответил:

– Нет. Нет, Джули. Понятия не имею.

Мик лгал. Но это была не совсем ложь. Он не знал точно. И не хотел этого знать.

Его взгляд медленно скользил по ней. Она была такой маленькой, совсем хрупкой. Внутри что-то болезненно сжалось, во рту пересохло; он едва ворочал языком. Ему пришлось крепко зажмуриться, чтобы отогнать жуткие видения того, какие ужасные вещи вытворяет с ней этот злой старик. На долю секунды Мик представил ее кричащей от боли, ее дикие глаза, тщетно ищущие кого-нибудь, кто бы ей помог.

Все эти кошмары вихрем пронеслись у него в мозгу, и Мик до боли сжал зубы, чтобы не закричать. Если постоянно думать о худшем из возможного, эти мысли сведут его с ума.

Черт возьми, после того, что она рассказала, ему еще труднее решить, что делать!

Единственное, в чем он абсолютно уверен, так это в том, что сделает все возможное, чтобы держать Джули подальше от ее бабки. Потому что даже ее отец будет лучшей ставкой в этом пари. Во всяком случае, он не собирается выдавать ее замуж за какого-то мерзкого ублюдка, который, только Богу известно, что станет вытворять с ней.

Мик наблюдал, как Джульетта раскладывает свой тюфяк и думал, как ей удалось, родившись в этой семье не стать такой же испорченной и полной ненависти, как остальные? И почему именно он был выбран для того, чтобы вдребезги разбить ее мечты о свободе?

Девушка наклонилась, чтобы расправить одеяло; взгляд Мика невольно следил за движениями ее тела. Она легла поближе к огню и сразу же уснула, едва коснувшись щекой потертого одеяла. Мик задумчиво улыбнулся:

– Сегодня нет необходимости спать связанными. Она устала до изнеможения и слишком далека от того, чтобы планировать побег.

Он тоже растянулся возле костра, но, не в силах уснуть, тихо лежал, наблюдая за ней. Безумно желая ее. Мик точно знал, что это было несбыточной мечтой, очередной выдумкой, чем-то вроде тех волшебных сказок, которые отец читал ей в детстве. Это никогда не произойдет. Она – не для таких как он. И как это ни больно, он все же признает это. И сможет с этим жить. Вынужден будет. Но он поклялся себе, что защитит ее. Пока неизвестно, как, но это и неважно. А когда они доберутся до Техаса, то он сам присмотрит за ее стариком. Этот Патрик Микаэль Даффи пусть лучше как следует обращается с ней. Потому что, иначе… – Мик даже зубами заскрипел при этой мысли. Если только Даффи не произведет на него нужного впечатления… Он схватит Джули, посадит ее на лошадь и сам отвезет ее к другу в Монтану. Он не может иметь ее, но он, черт возьми, сделает все, чтобы у нее появился шанс быть счастливой, даже если окажется первым из Бентинов, нарушившим слово.

Нехотя закрыв глаза, Мик погрузился в беспокойный сон, полный видений, заставляющих его вскакивать и ворочаться всю ночь.

Он не собирался останавливаться! Мало того: он снова забрал у нее поводья, и теперь его жеребец задазал стремительный темп их скачке. Этот большой выносливый мужчина мог часами не сходить с седла, и, похоже, не замечал, что его спутница далеко не столь неутомима. Джульетте оставалось лишь сверлить глазами его широкую спину.

Ее охватило чувство разочарования. Она на что-то еще надеялась, рассказывая Мику о своей семье. Теперь ей было ясно, как наивна была она, думая, что своими рассказами добьется понимания. Мик Бентин не позволит ей сбежать. Ведь он дал слово! Девушка нахмурилась и покрепче сжала луку седла. Видно, он и не думает замедлять ход. Надо самой прекращать это путешествие.

Джули сжала зубы и почувствовала вкус дорожной пыли во рту. Каждая косточка, каждый мускул ее тела болели от постоянных толчков. Несмотря на холодный ветер, струйки пота катились вниз по спине под грязной рубашкой. Но даже с этой грязью и страданиями можно было бы мириться, если бы они ехали в обратном направлении. Как только этот толстокожий истукан, едущий впереди, надумает сделать привал, она заставит его повернуть.

Только одному Богу известно, чего еще не испробовала Джульетта, чтобы замедлить ход. Даже решилась упасть с лошади! Краска смущения залила щеки девушки, когда она вспомнила, как неуклюже шлепнулась на твердую землю. Джульетта Даффи не падала из седла с тех пор, как ей исполнилось пять лет! И унижение от падения было не самым худшим. Мик едва глянул на нее и тут же велел садиться верхом и двигаться дальше. Когда эта хитрость не сработала, Джули стала заставлять его останавливаться по «естественной нужде» так часто, что он просто обязан был подумать, что она умирает от какой-то страшной болезни.

И все же он не сдался. Не замедлил ход. А после каждой остановки они мчались бешеным галопом, чтобы нагнать потерянное время.

Машинально уклоняясь от низко растущих сосновых ветвей, Джульетта отметила про себя, что едва обращает внимание на местность, по которой едет.

– Дурак, – тихо простонала девушка.

Она должна запомнить дорогу! Когда ей представится случай удрать от Мика, нужно иметь хоть какое-то представление о том, как добраться до дома Тео.

«Как все странно, – думала Джули, возмущаясь его целеустремленностью, и в то же время восхищаясь им. – Этого человека никогда не мучают сомнения, он делает то, что считает нужным, не обращая внимания на остальных. Таких, как она. Если бы Мик Бентин был на ее стороне, вместе они смогли бы сделать все так, как надо».

Мик резко натянул поводья, заставляя лошадь остановиться. Джульетта уже открыла рот, собираясь узнать, в чем дело, но он поднял руку, делая знак молчать. Его взгляд настороженно скользил по узкой тропинке.

Что-то случилось. Джули с тревогой осмотрелась вокруг, отчаянно пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, но за плотной линией леса ничего не было видно.

Холодная спираль страха начала разворачиваться у нее внутри. Неровная тропа, на которой они остановились, показалась слишком открытой и незащищенной. Везде мерещились чьи-то внимательные глаза, следящие за ними из-за деревьев.

«Может, это люди ее бабки? Уже?»

Чья-то рука мягко тронула ее икру, и Джули подпрыгнула от испуга, не сообразив сразу, что это Мик. Он стоял рядом с ее лошадью, поднеся указательный палец к губам.

Девушка соскользнула с седла в его сильные объятия. На секунду он прижал ее к себе, и Джули услышала, как бешено стучит его сердце. Она подняла глаза и прошептала:

– Мик…

Его ладонь тут же накрыла ей рот. Он показал головой, напряженно вглядываясь в тропу впереди них. Спустя некоторое время он обернулся к ней. Его шепот был не громче вздоха:

– Иди к деревьям, Джули, спрячься там.

Заглянув ему в глаза, Джули увидела… нет, не страх – она не могла ошибиться – но беспокойство. Заботу о ней. Он хотел обеспечить ее безопасность, подставляя свою голову. Во рту вдруг стало сухо, мозг бешено работал. Она не позволит ему остаться одному с тем неизвестным, что ждало их впереди. Кроме того, она неплохой стрелок – она может помочь.

Решение созрело: девушка твердо покачала головой и встретилась с его недрогнувшим взглядом. По выражению его лица было видно, как забота о ней сменяется все возрастающим гневом. Джули чувствовала его нетерпение и разделяла его. Спорить не было времени. Чуть слышным голосом она сказала:

– Я не уйду, Мик, – когда он не согласился, настойчиво продолжила: – Если с тобой что-то случится, то я окажусь одна с ним, кто бы там ни был.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем что-то, похожее на согласие, появилось в его глазах.

Он вытащил винтовку из седельного чехла и передал ей. Затем отогнал коней как можно дальше от тропы.

Стук копыт, приближаясь, становился громче; Джули задержала дыхание, ее пальцы побелели, сжимая оружие. Через несколько секунд Мик снова был возле нее. Она чувствовала напряжение в его теле, будто что-то живое потянулось к ней. Он осторожно придвинулся ближе, быстро посмотрел на нее, затем назад, по направлению к невидимому всаднику и снова на нее, прежде чем совсем отвернуться.

Дюжина различных чувств, вспыхнувших в сердце, отразилась на его бородатом лице. Когда стук копыт послышался совсем рядом, он, наконец, решился: привлек ее к себе и крепко обнял.

Прижавшись к его груди, Джули запрокинула голову, чтобы посмотреть на Мика, когда его губы опустились на ее рот в торопливом обжигающем поцелуе. Все кончилось до того, как успело начаться. И Мик уже отталкивал ее от себя. Она, шатаясь и тяжело дыша, отступила назад.

Джули старалась скорее восстановить дыхание, чтобы его звук не выдал их, потому что теперь Мик находился между ней и приближающейся опасностью.

Широко расставив ноги, держа дробовик наготове, Мик поджидал одинокого всадника, который появился на повороте тропы.