Текст книги "Майор запаса"

– Они спятили! – закричала Яна, обращаясь в основном к О'Нилу. – Вы же сами говорили – никто не может вызвать извержение вулкана!

О'Нил виновато посмотрел на Яну, переглянулся с Коннели... Но заикающаяся женщина из их команды испуганно схватила Свена за руку, и О'Нил только покачал головой.

– Нет! На сегодня мы и так достаточно рисковали своими задницами. Я не собираюсь больше рисковать собой ради человека, у которого проблемы с начальством. Раз уж вы влезли в это дерьмо, мадам, вам придется выбираться из него самой, никто вам не поможет. Вы уж, ребята, как-нибудь разберитесь между собой, ладно?

Когда геологи загрузились в вертолет, Торкель подошел к открытой двери, просунул голову внутрь и сказал пилоту:

– Передадите на космобазу: я считаю, что это вулканическое извержение – часть заговора, цель которого – помешать нашим исследованиям и убить члена совета директоров. И еще скажете, чтобы прислали сюда наземный транспорт, чем скорее, тем лучше. Пусть направят машины прямо к вулкану. Там и встретимся. Скажете, что там мой отец, доктор Фиске, и его надо спасти. Это жизненно важно! – Пилот начал поднимать машину в воздух, и Торкель отпрыгнул, но, перекрикивая шум винтов, повторил:

– Скажете им, мы пошли спасать моего отца! Пусть идут за нами!

Пилот показал большим пальцем вверх и махнул рукой, отгоняя Торкеля от взлетающего вертолета.

Все оставшиеся проследили взглядом, как винтокрылая машина поднялась ввысь и улетела, скрывшись в месиве дыма и пепла. Как только вертолет исчез из виду, Джианкарло резко отпустил руку Яны. От рывка она упала на колени. Поднявшись на ноги, Яна осторожно ощупала больное плечо – надо было убедиться, что Джианкарло в порыве энтузиазма не разорвал ей связки. Но, насколько она могла судить, ее тело по-прежнему действовало как надо и сохраняло вполне приличную физическую форму – по крайней мере, пока.

Бросив в сторону Яны мимолетный взгляд, Торкель сунул ей один из рюкзаков, в которые он сложил отобранные вещи, и приказал:

– Захвати оставшиеся плитки рационов, Мэддок!

Яна решила не обижаться на его тон. По крайней мере, у нее хоть будет чем подкрепиться. Она не винила выживших геологов, только надеялась, что они не поверили тем гадостям, которые наговорил про нее Торкель – “о сговоре с мятежниками”, которые “устроили все эти неестественные явления”. Правда, эти бедные парни сегодня столько пережили, что могли, наверное, поверить в любую чушь. Какая неблагодарность с их стороны – особенно после того, как О'Ши ясно дал им понять, что это она помогла ему посадить вертолет и забрать их раненых. И что же? Торкель сумел настроить их против нее и лишил ее единственного шанса вырваться на свободу. Яна тихонько усмехнулась – на свободе она, по их понятиям, устроила бы восстание на космобазе, при поддержке тех самых страшных мятежников, с которыми, если верить Торкелю, “вступила в сговор”.

Яна надеялась, что хоть в Килкуле все в порядке. Но тут Джианкарло оторвал ее от размышлений и грубо вернул к реальности, подтолкнув в сторону равнины, засыпанной вулканическим пеплом и пузырящейся полужидкой грязью. Торкель пошел первым, за ним – Яна, а позади нее шли Джианкарло и его мутноглазый дебил-охранник. Такая расстановка сил Яне никак не нравилась, но она была сейчас не в том положении, чтобы распоряжаться по своему разумению.

Там, где они сейчас шли, пока еще оставались относительно сухие и безопасные участки почвы, не превратившиеся в грязевую трясину. Но Яна не знала, как далеко им удастся зайти – ведь по мере приближения к вулкану в земле появлялись все новые и новые трещины, и в трещинах бурлили и исходили паром горячие источники – собственно, вулканические гейзеры. Если планете вздумается снова встряхнуть свой новый вулкан, то их маленькая спасательная экспедиция как раз попадет под извержение. Яне подумалось, что, вообще-то, планета так славно потрудилась, разобщив и наголову разбив “врага”, что сама Яна не сильно расстроится, если даже попадет вместе с другими “под горячую руку” Сурсу.

– С нами все будет в порядке. А вот с отцом – нет, если только мы побыстрее его не найдем, – сказал Торкель, шагавший впереди. Он ни к кому в особенности не обращался и говорил скорее сам для себя.

В его голосе все еще звучала тревога и озабоченность, но больше не было той жаркой сыновней преданности, которую он так подчеркивал, разговаривая с уцелевшими геологами. Яна думала – чего ради они на самом деле рискуют головами? Впрочем, ответ был очевиден. Торкель был для Интергала прекрасным шпионом и неплохим администратором, но, в отличие от отца, он не был ученым, и без Фиске-старшего вес и значение самого Торкеля в Компании сильно понизится. Естественно, он во что бы то ни стало хотел разыскать отца. Тем самым Торкель заботился и о собственных шкурных интересах.

Размышляя об этом, Яна все время внимательно смотрела, куда ставит ноги. Она старалась дышать неглубоко, чтобы не закашляться от пропитанного пеплом и сернистой вонью дыма. Она не для того выздоравливала, чтобы снова забивать легкие такой дрянью! Яна оторвала кусок рукава от рубашки и обмотала им лицо, прикрыв нос и рот. Остальные тоже прикрывали рты тканью, но тонкое полотно рубашек плохо защищало от сильно загрязненного пеплом и вулканическими испарениями воздуха. Тут, конечно, гораздо лучше подошли бы специальные маски-респираторы, которые Компания выдала бы для такой экспедиции – если бы у Компании была возможность заранее все предусмотреть.

Шли они очень медленно. Солнца совсем не было видно, и когда Яна захотела посмотреть, который час, ей пришлось оттирать с экрана часов налипший пепел. Но все равно из ее затеи ничего не вышло – наверное, пепел как-то проник в механизм часов, и они испортились, экранчик погас. Хорошо хоть у компаса корпус был лучше загерметизирован, так что компас пока работал. Они уже несколько часов пробирались по запутанному лабиринту узких сухих промежутков между грязевыми болотами, но вот сухое место обрывалось у очередного гейзера, и приходилось поворачивать обратно, снова петлять, выискивая другой путь – но он тоже упирался в жидкую грязь, и снова они поворачивали, и шли обратно, и искали новый путь. Время от времени из жерла вулкана вырывался сноп красно-оранжевых искр. По этому жутковатому ориентиру они и сверяли свой путь. Воздух стал еще плотнее от дыма, и горячее – идти стало еще труднее. Все дышали с трудом, мужчины оторвали рукава от рубашек и навертели их на головы.

Яна уже стала подумывать – а не была ли эта авария с шаттлом чьей-то выдумкой, из-за которой они пошли на верную смерть в долине гейзеров? Но тут Джианкарло закричал и показал на что-то рукой. Он указывал на целое море пузырящейся жидкой грязи, из которого торчал засыпанный серым пеплом дельтовидный кусок металла – несомненно, это было крыло затонувшего шаттла. Все бросились туда и остановились только у самого края грязевого болота.

Яна глянула на Торкеля. Его лицо застыло, губы сжались в тонкую полоску и болезненно изогнулись. Яна поняла – если бы Торкеля Фиске волновала только карьера, он не стал бы так страдать. И какими бы расчетами Торкель ни руководствовался, пускаясь в это предприятие, он действительно очень беспокоился о судьбе отца.

Они долго обшаривали местность вокруг затонувшего шаттла, выискивая следы тех, кто мог оттуда спастись. Торкель, как безумный, ходил кругами возле озера грязи, пытался найти проход к торчавшему над поверхностью куску крыла – но ничего не получалось. А если бы он и нашел способ туда добраться – Яна не понимала, какая могла им быть с этого польза? У них не было ни веревки, ни троса, чтобы закрепить на крыле шаттла и не дать ему затонуть совсем. И уж конечно, они вчетвером никак не смогли бы вытащить шаттл из болота. Потом Торкель наконец осознал всю бессмысленность своих потуг и принялся методично обследовать каждый сантиметр твердой земли, надеясь отыскать хоть какой-нибудь след, который могли оставить люди из шаттла, если им удалось выбраться наружу прежде, чем корабль так глубоко затянуло в грязь.

Было очень тихо. Слышалось только хриплое, тяжелое дыхание четверых людей, да и то как-то глухо. Яна попробовала не задерживать дыхание, но ей было нестерпимо думать, что с каждым глубоким вдохом ее легкие забиваются пеплом. Когда Торкель наконец прекратит эти бессмысленные поиски? Если кто-нибудь из шаттла и выжил, у них должно было хватить ума убраться отсюда подальше. А поскольку никаких следов, ведущих от затонувшего шаттла, не обнаруживалось – логичнее всего было бы предположить, что их и не было вовсе. И Торкель должен был бы смириться с очевидным и неизбежным. Маловероятно, что следы все же были, но успели скрыться из виду под слоем грязи и пепла, который с начала извержения падал на землю непрерывно – и сейчас еще падал. Однако с каждой минутой находиться здесь становилось все опаснее – вулкан исторгал все новые и новые порции грязи и пепла, и если кто-нибудь из четверых хоть на мгновение потеряет осторожность и сделает хоть один неверный шаг – для него все закончится очень быстро. Риск утонуть в грязи нарастал с каждой минутой.

Яна почувствовала, как под ее ногами заколебалась земля. Она сразу отступила назад.

И тут вдруг, совершенно неожиданно, ее охватило странное ощущение. Это было похоже на то, что она чувствовала тогда в пещере: надежность, поддержку, ободрение, доброжелательность – все сразу. Яна огляделась по сторонам, сама не зная, что она рассчитывает увидеть в таком неподходящем месте. Взгляд остановился на большом валуне, который она только что обошла. Валун походил по форме на вершину затопленного грязью холма. Грязь как будто обтекла вокруг камня, и с одной его стороны образовалось относительно защищенное, достаточно широкое свободное пространство.

Земля ощутимо вздрогнула, и Яна с тревогой глянула на большой валун, опасаясь, как бы тот не свалился и не придавил ее своим весом. Но валун не сдвинулся с места. Может, планета предупреждала ее именно об этом? О том, что у этого валуна – безопасно? Тут десантник вскрикнул, Яна обернулась и увидела, как выступавшее над болотом крыло шаттла медленно пошло вниз и скрылось под грязью. Торкель, стоявший в двух шагах от Яны, закричал от боли и отчаяния и дернулся вперед, словно хотел удержать тонущий корабль. Земля еще раз вздрогнула, Торкель оступился и упал в болото. Яна инстинктивно бросилась к нему и успела ухватить его за обрывок рубашки. Не раздумывая, она запустила другую руку в грязь и нащупала лямку рюкзака на спине Торкеля. Ухватившись покрепче, Яна выволокла Торкеля из болота и затащила в укрытие под валуном, похожим на вершину холма.

Земля дрожала не просто так – это началось еще одно извержение вулкана. Куски грязи и пепла стали сыпаться чаще, гораздо чаще, и вскоре сверху обрушился настоящий ливень из раскаленных докрасна камней. Потом раздался грохот гораздо более сильный, чем рев взлетающего корабля на летном поле, и из жерла вулкана вырвалось облако раскаленных газов, горячего пепла и кипящей грязи. Яна закричала – от раскаленного пепла рукав ее рубашки загорелся. Она сбила с рукава искры и скорчилась, как могла, под ненадежным прикрытием валуна. Торкель, который лежал рядом, взвыл от боли – на его правый бок тоже попали раскаленные хлопья пепла. Пепел был повсюду, и, казалось, от него никак нельзя было укрыться. Совсем отчаявшись, Яна скинула свой рюкзак и прикрыла им голову. Прижимаясь спиной к валуну, она почувствовала, как земля снова содрогнулась. У нее промелькнула мысль – разумно ли вообще так жаться к этому камню, невзирая на то, что там советовала планета? В любое мгновение массивный булыжник мог повалиться и раздавить их своим весом. Но никакого другого укрытия все равно не было. Яна чуть опустила рюкзак, чтобы защитить им и спину – раскаленный пепел все падал и больно обжигал открытые места.

Нервы Яны были натянуты до предела, все мышцы ее свело от напряжения, пока они с Торкелем ютились под валуном, пережидая извержение. “Нет, надо было удирать тогда, у Шона”, – решила Яна. Это была ее первая ошибка. Можно было уехать на кудряше или воспользоваться снегоходом, все равно – чем, только бы добраться до поселка. Второй раз она ошиблась, когда не придала значения опасности со стороны пострадавших геологов и допустила, что они отобрали у нее оружие. Если бы она хоть в этот раз лучше разыграла свои карты, то уже давно была бы в безопасности, в Килкуле – среди друзей, которые помогли бы ей найти Шона. Если хотя бы половина из того, что говорят о нем люди, правда, и если правда то, о чем она догадывается в отношении Шона, – он обязательно должен знать, что на самом деле сейчас происходит.

И тут случилось чудо. Грохот вулкана внезапно утих, порыв бокового ветра отнес в сторону дым и пепел, и стал накрапывать дождик.

Яна понадеялась, что, может, дождь пойдет сильнее и хоть немного прибьет к земле пепел, воздух станет чище, а раскаленная грязь чуть остынет, и можно будет как-нибудь выбраться из этого пекла.

Когда Яна отважилась наконец выглянуть из укрытия, ее взору открылась весьма удручающая картина. Перед нею раскинулась обожженная земля, камни были завалены толстым слоем пепла, она сама тоже была осыпана пеплом и покрыта корками запекшейся крови.

Яна посмотрела на Торкеля – он выглядел примерно так, как она и ожидала. Только... Яна поспешно ощупала свою голову – и с радостным облегчением обнаружила, что волос у нее осталось побольше, чем у Торкеля. У него с правой стороны обгорели все волосы, брови и ресницы. От рубашки остались только жалкие клочья. Его военные брюки, сделанные из якобы неизнашиваемой, “вечной” ткани, сейчас более всего походили на старые драные подштанники, особенно сзади. Правая рука Торкеля была вся обожжена в тех местах, куда попадали хлопья раскаленного пепла. Впрочем, Янина левая рука выглядела ничуть не лучше. Оба их рюкзака превратились в дырявые обгорелые тряпки и до сих пор дымились. Яна вынула из рюкзаков уцелевшие вещи и разложила на камнях, чтобы дождь погасил последние тлеющие искры. Тут Яна заметила полковника Джианкарло. Он лежал без сознания, наполовину погрузившись в жидкую грязь. Судя по всему, Джианкарло тоже пытался добраться до укрытия под валуном. Мутноглазого десантника нигде не было видно.

***

Вертолеты не могли лететь – пепел забивался в моторы, и они глохли. Снегоходы не могли никуда проехать – реки освободились ото льда, а снег превратился в жидкую кашу. Гусеничные вездеходы двигались слишком медленно, а машины с санными полозьями не могли ездить по размокшей земле. Реки вышли из берегов, и течение в них стало настолько бурным, что плыть по воде было явным безумием.

И только маленький караван кудрявых лошадок, каждая из которых помимо всадника везла еще и вьюки с грузом, медленно, но верно углублялся в пустынные, незаселенные просторы оконечности материка, к горной цепи, которая возвышалась над равниной далеко на северо-западе. С другой стороны равнину ограничивали обширные поля пакового льда, выходившие в открытое море.

На первом кудряше, которого звали Бору, ехала Шинид. На втором, самом крепком и мощном из всех, восседала Клодах, закутанная в пончо, такое широкое, что под его складками скрывались и конь, и всадница, а все вместе это выглядело как небольшая ходячая гора с четырьмя копытами. За ними ехала Банни, потом Диего Метаксос, которому не давала покоя тревога за отца, оставшегося на попечении Эйслинг. Паренек не знал, правильно ли он поступил, приняв приглашение участвовать в спасательной экспедиции, хотя и считал это большой честью. Диего уехал, а отец остался – он все так же сидел с отсутствующим видом и поглаживал кошку. Кошки Клодах все время вертелись вокруг больного, ни на секунду не оставляя его одного. И Клодах, и Эйслинг уверяли Диего, что это очень хороший признак, и говорили, что все идет как надо. Диего не мог ускорить выздоровление отца, но он взял с Эйслинг обещание как можно скорее отвести папу к горячим источникам. Стив Марголис настоял на том, что тоже поедет с ними и будет присутствовать при этом необычном явлении как “ученый наблюдатель”. У него было с собой переговорное устройство для связи с Адаком в Килкуле и с космобазой – единственная уступка современным технологиям.

Банни считала, что нынешний состав спасательной экспедиции – самый неподходящий из всех, какие только можно представить. Но в Килкуле сейчас собралось столько пострадавших от раннего ледохода, что было просто некому больше поехать на поиски. Шинид поехала бы одна, если бы никто не захотел составить ей компанию – она очень хотела спасти Яну, надеясь как-нибудь найти и своего брата. Банни едва успела передать Клодах слова Адака о том, что разбился шаттл, а Яна попала в неприятности, как в дом вошла Шинид и сказала, что у Яны проблемы, и она, Шинид, едет ее выручать.

– Это Шон попросил тебя? – спросила Клодах, проницательно глядя Шинид в глаза.

– Не только Шон, – резко ответила Шинид и оглядела присутствующих, оценивая, годятся ли они ей в спутники.

Клодах коротко кивнула и с силой вонзила нож для резки мяса в доску.

– Я еду с тобой.

– Ты?! – Банни не могла поверить своим ушам. Но Клодах уже сняла передник и, подойдя к груде одежды, сваленной у двери, стала выискивать свою куртку и ботинки.

Решимость Клодах заразила всех остальных. Ничто не могло бы удержать Банику от участия в спасательной экспедиции – Стив Марголис даже удивился настойчивости девочки. Сам он собирался ехать, потому что твердо решил пронаблюдать “необычное природное явление” – вулкан. Диего колебался – ему, конечно же, очень хотелось поехать, но он не мог оставить отца одного. Тогда Эйслинг вызвалась присмотреть за больным, пока они не вернутся.

Когда все вышли на улицу, выбрать себе кудряшей из табуна, который пригнала Шинид, оказалось, что к экспедиции присоединится еще один доброволец – Нанук. Шинид улыбнулась и погладила черно-белого кота, благодаря за участие.

Дина тоже решила идти с ними и настояла на своем, прибегнув к самым крайним мерам. Когда собака увидела, как маленький отряд выезжает из поселка, она принялась скулить и завывать так жалобно и так пронзительно, что Клодах пришлось зайти к Лайэму и попросить, чтобы он отпустил Дину с ними. Дина радостно сорвалась с места и помчалась к Диего. И все время, пока они ехали на северо-запад, в глубь пустынной равнины, собака держалась рядом с кудряшом, на котором ехал мальчик.

Нанук пребывал в полной уверенности, что именно ему принадлежит право возглавлять экспедицию, и бежал впереди, время от времени приостанавливаясь и поджидая Шинид – как будто надеясь, что таким образом ему удастся заставить их ехать быстрее. Но земля размокла, повсюду лежали кучи подтаявшего, рыхлого снега, и экспедиция перемещалась вперед довольно медленно – даже смышленые кудряши то и дело оступались, когда их копыта попадали в предательские ямы, скрывавшиеся под талым снегом.

В первый день похода, когда земля снова содрогнулась, Клодах подняла руку, подав всем знак остановиться. Она с трудом слезла с кудряша, медленно легла, распластавшись всем телом, и приложила правую щеку к покрытой талым снегом земле. Через некоторое время Клодах поднялась, отерла лицо и указала на запад:

– Туда!

У Клодах были и иные способы общения, и Банни, как завороженная, наблюдала за ней. Клодах пела. Глубоким выразительным голосом она пела, обращаясь к птицам, к скалам и к растениям:

 
Друзья мои, видели ли вы нашу подругу Янабу?
Она встретила врага и вступила с ним в бой.
Присмотрите, чтобы с ней не случилось беды!
 

Когда птицы слышали Клодах, они сразу же улетали куда-то, если ее слышали звери, они оставляли свои звериные дела и куда-то убегали. Ручьи и реки продолжали деловито нести свои струи дальше, но Банни готова была поклясться, что их волны после песни Клодах изменяли свой ритм. А земля под копытами кудряшей просто слушала, вбирая в себя звуки мелодии. Клодах тоже слушала, а потом говорила, в каком направлении надо ехать. Караван поворачивал, куда указывала Клодах, и они ехали, а потом Клодах снова пела и снова слушала.

Таким вот образом они и путешествовали два дня, и две ночи, и еще половину дня. Правда, Стив Марголис все время требовал объяснений по поводу таких "донкихотских” перемен маршрута. Они спали, как могли, прямо в седлах и делали остановки только для того, чтобы покормить кудряшей, да еще останавливались на десять минут каждые два часа, чтобы дать кудряшам немного отдохнуть. Лошадки неутомимо продолжали путь, по большей части шагом, а когда попадались участки хорошо подсохшей, ровной земли без снега – переходили на легкий, ровный галоп.

Довольно скоро спасателям пришлось прикрывать лица кусками полотна, которое быстро забивалось пылью и пеплом, так что его надо было часто отряхивать. Пыль и пепел были повсюду, и даже пища, которую путешественники ели во время коротких привалов, на вкус больше всего походила на те же самые пыль и пепел. Глаза у всех покраснели и припухли. Когда на привалах им попадались нерастаявшие сугробы, путешественники разгребали верхний слой и чистым снегом умывали лица, пытаясь уменьшить раздражение, вызванное пылью.

Все вокруг было грязно-серого цвета – небо, земля, воздух. И сами люди верхом на лошадях были похожи на большие кучи пепла, такие же, как засыпанные пеплом холмы, среди которых они проезжали. Банни так устала и до такой степени надышалась дымом и гарью, что только боль в натруженном от долгой езды копчике убеждала девочку, что это путешествие ей не снится. Потом Нанук принялся быстро бегать то вперед, то обратно к лошадям, и караван поехал быстрее – всем не терпелось узнать, что же он такое там нашел? Нанук привел их к месту, где на земле четко отпечатались человеческие следы и длинные полосы от лыж садившегося вертолета. Там же обнаружилась кучка брошенных вещей, которые превратились в ни на что не годный мусор – более-менее целыми оставались только металлические части, все остальное являло собой разрозненные оплавленные куски, так что нельзя было даже понять, чем все это было раньше. Землю рассекала трещина, на стенках которой застывали потеки вулканической грязи.

Нанук прыгнул к плоской площадке затвердевшей вулканической грязи у самого края расщелины в земле так близко, что у Банни аж дух захватило – девочка испугалась, как бы кот не свалился вниз. Но кот был далеко не дурак – приземлился точно туда, куда хотел. Нанук улегся на площадку, которая, очевидно, была еще теплой, в самый раз для кота, и, как ни в чем не бывало, принялся вылизывать подушечки лап – совсем как дома, в лаборатории Шона.

– Да уж, вот кто умеет устраиваться! – развеселилась Клодах.

Дина тоже уселась и стала вылизывать лапы. Верная собака всю дорогу бежала рядом с Диего, и ее рыжий мех от пепла сделался грязно-серым.

Кудряшей распрягли, сняли с них одеяла, служившие вместо седел, и отпустили пастись. Из тюков достали снегоступы, в которых, как рассчитывали путешественники, будет легче ходить по вулканическому пеплу и полузастывшей грязи. Пока остальные последний раз проверяли свои рюкзаки, Стив Марголис связался по рации с Адаком и передал тому координаты места, где экспедиция расположилась на привал. Баника только понадеялась, что Адак слышал Стива лучше, чем они – Адака. Потому что в динамиках рации Стива слышались только неразборчивый треск и свист, звучавший чуть громче, чем свист сильного западного ветра.

– Надеюсь, меня услышали, – сказал Стив. – Я толком не понял, что они сказали, но, судя по тому, что здесь творится, они, наверное, предупреждают – дальше идти опасно. И еще они вроде что-то там бормочут насчет того, что в нашей команде некому отдавать приказания.

Клодах пренебрежительно фыркнула и, тяжко вздохнув, снова улеглась на землю. Остальные стояли и ждали. Ждать пришлось долго – по крайней мере, кудряши успели отойти довольно далеко, выискивая под снегом и пеплом какую-нибудь траву.

Но вот наконец Клодах поднялась, отерла пепел с лица и шеи, отряхнула одежду и указала:

– Нам туда!

– Но вулкан – там, – возразил Стив, показав в другую сторону.

Клодах махнула рукой на север:

– Вулкан – там!

Не говоря больше ни слова, она бросила на землю снегоступы, вдела ноги в петли и затянула ремешки. Потом Клодах закинула за спину свой мешок с вещами, передернула плечами, устраивая мешок поудобнее, и зашагала в выбранном направлении.

Банни посмотрела на Диего и пожала плечами. Шинид кивнула Стиву, чтобы не стоял на месте, и пустилась вслед за Клодах. И вот вся компания уже шла в глубь долины гейзеров. Дина трусила рядом с Диего. Нанук в несколько прыжков обогнал Клодах и пошел впереди. Клодах внимательно следила за тем, куда кот ставит лапы, и, невзирая на свою комплекцию, шла, точно придерживаясь кошачьего следа.