Текст книги "Покойник с площади Бедфорд"

В случае с телом с Бедфорд-сквер даже самое тщательное исследование трупа в морге ничего не добавило к тому, что он увидел в первые минуты после обнаружения покойника при свете полицейского фонаря. Мертвец оказался очень худым и жилистым. Его кожа была белой и мягкой там, где ее закрывала одежда, и дубленой там, где она была не защищена. Создавалось впечатление, что убитый проводил очень много времени на свежем воздухе. В то же время его руки не были руками рабочего. На теле имелось несколько свежих ран, как будто он отчаянно сражался за свою жизнь. Особенно пострадали костяшки пальцев. А потом ему нанесли очень сильный удар по голове, который оказался смертельным.

По мнению Телмана, убитому было около пятидесяти лет. На его теле можно было обнаружить с полдесятка старых шрамов, разных размеров и форм. Ни один из них не был от какой-то серьезной раны – такая коллекция могла бы появиться у любого мужчины, занимавшегося опасной работой или ведущего уличную жизнь. Только один из рубцов составлял исключение: длинный тонкий шрам с левой стороны грудной клетки, как от удара ножом.

Наконец инспектор закрыл тело простыней и перешел к одежде убитого. Она была сильно поношенной, грязной, и было видно, что за ней совсем не следили. Подметки ботинок явно нуждались в ремонте: они выглядели так, как должны были выглядеть ботинки человека, проведшего предыдущую ночь (а может быть, и весь предыдущий день) на улице. Ничего путного они рассказать не могли.

А вот содержимое карманов жертвы представляло определенный интерес. Конечно, самой интересной вещью в них была табакерка, которая сейчас находилась у Питта. Телман терялся в догадках, почему она оказалась в кармане убитого – наверное, этому можно было найти с десяток объяснений, причем все они предусматривали участие генерала Балантайна. Однако Томас сказал, что сам займется табакеркой. Год назад инспектор не поверил бы ему, считая, что начальник хочет защитить очередного аристократа от справедливой кары за его проступки. Теперь он знал, что Томас не поступил бы так, но это все равно его раздражало.

Единственной уликой, помимо табакерки, которая могла привести к выяснению личности пострадавшего или его убийцы, был счет за три пары носков. Телман был удивлен, что человек, находящийся в таких тяжелых условиях, как убитый, покупает носки в магазине, который выдает счета с собственным названием на бланке. Скорее он должен был купить их у уличного торговца или на рынке. Однако счет был налицо, и полицейский обязан был распутать эту ниточку.

Он был рад вновь выйти на солнце и вдохнуть относительно чистый уличный воздух, пахнущий дымом, лошадиным навозом и миазмами сточных канав. Сэмюэля окружили звуки проезжающих экипажей, крики уличных торговцев и стук копыт по брусчатке мостовой, а вдали раздавались звуки шарманки и немузыкальный свист посыльного.

Инспектор успел вскочить в омнибус, хотя ему и пришлось пробежать за ним несколько шагов и запрыгнуть на подножку уже на ходу, к неудовольствию толстой дамы, одетой в платье из серого бомбазина.

– Так вы себя убьете, молодой человек, – осуждающе сказала женщина.

– Надеюсь, что нет, но все равно спасибо за предупреждение, – ответил полицейский так вежливо, что сам удивился этому.

Он купил билет и безуспешно попытался найти место, где можно было бы присесть. Не найдя его, остался стоять в проходе, держась за поручень в середине.

Телман вышел на Хай-Холборн и прошел пару кварталов в сторону Ред-Лайон-сквер. Найти галантерейный магазин оказалось довольно легко, и инспектор вошел в него, держа счет в руке.

– Доброе утро, сэр, – с готовностью произнес молодой человек за кассой. – Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Нам только что завезли прекрасные мужские рубашки по очень привлекательной цене.

– Носки, – ответил ему Телман, размышляя, может ли он позволить себе новую рубашку. Ему очень понравились те, что лежали на витрине.

– Конечно, сэр. Какого цвета, сэр? У нас есть любой.

Полицейский вспомнил носки, которые были надеты на мертвеце.

– Серые, – ответил он.

– Разумеется, сэр. А какой размер?

– Девятый. – «Если убитый мог позволить себе купить носки в этом магазине, то и я смогу», – подумал Сэмюэль.

Молодой человек нагнулся к шкафу, стоящему позади него, и выложил на прилавок три разные пары серых носков девятого размера.

Телман выбрал понравившуюся ему пару, быстро взглянул на ценник и протянул деньги. У него осталось как раз на билет до Боу-стрит. Правда, на еду денег, к сожалению, уже не было.

– Благодарю вас, сэр. Это все? – спросил продавец.

– Нет. – Покупатель протянул ему счет. – Я полицейский. Вы можете рассказать мне, кто купил у вас эти носки пять дней назад?

– Боже! Мы продаем множество носков, сэр. А серый цвет очень популярен в это время года. Понимаете, он светлее, чем черный, и выглядит лучше, чем коричневый, – сказал молодой человек, рассматривая счет. – Коричневый выглядит слегка деревенским, понимаете, что я имею в виду?

– Да, но постарайтесь все-таки вспомнить. Это очень важно.

– Этот парень что-то натворил? Но за носки он заплатил, в этом я готов поклясться.

– Это я вижу. Не знаю, что он натворил, но он мертв.

Продавец побледнел. Может быть, этого ему говорить и не стоило…

– Серые носки, – настойчиво повторил Телман.

– Да, сэр. А как он выглядел, сэр? Вы его видели?

– Ростом с меня, – ответил Сэмюэль и с неудовольствием понял, что мертвец был здорово похож на него. – Худой, жилистый. Светлые волосы. Уже начал лысеть…

Хорошо, что хоть этим покойник отличался от Телмана! Волосы инспектора были темными, прямыми и все еще густыми.

– На вид где-то около пятидесяти с небольшим лет, – продолжил он описывать жертву. – Жил или работал на свежем воздухе, но не руками.

– Похож на двух-трех, которые приходят к нам достаточно регулярно, – задумчиво произнес сотрудник магазина. – Это может быть или Джордж Мейсон, или Уилли Стронг, или кто-то, кто случайно заглянул всего один раз. Я ведь не знаю имен всех посетителей. А больше вы ничего о нем не расскажете?

Телман напряженно думал. Этот продавец мог быть их единственным шансом.

– У него на груди длинный шрам от ножа или штыка, – инспектор показал на себе, где именно находится шрам, и только потом понял бесполезность этих сведений для его собеседника. – Может быть, раньше он служил в армии, – добавил он просто для того, чтобы как-то объяснить свои слова.

Лицо продавца расцвело.

– У нас был похожий посетитель, и, как мне кажется, он действительно покупал носки. Мы с ним разговорились, и он упомянул, что служил в армии и поэтому знает, как важно, чтобы ноги всегда были сухими. Помню, он еще сказал: солдат с мокрыми ногами – это не вояка. Именно поэтому сам он торговал шнурками – теперь, когда для него начались тяжелые времена. Но я не знаю, как его зовут или где он живет. Да и раньше я его никогда здесь не видел. День тогда был очень хороший, а тот человек был весь закутан – сказал, что простужен. Но он действительно был худощав и приблизительно вашего роста. А вот насчет волос ничего сказать не могу – просто не помню.

– А где он торговал шнурками? – быстро спросил Телман. – Он не говорил?

– Да-да, он сказал. На углу Линкольнз-Инн и Грейт-Куин-стрит.

Потратив остатки дня на поиски, инспектор сумел разыскать Джорджа Мейсона и Уилли Стронга, которых назвал продавец, – и оба они оказались абсолютно живыми.

Затем Сэмюэль навел справки об уличных продавцах на Линкольнз-Инн-филдз и выяснил, что среди них был старый солдат по имени Альберт Коул. Обычно он торговал на северо-западном углу рядом с Грейт-Куин-стрит. Однако никто не видел его последние пять или шесть дней. Некоторые адвокаты из Иннз-оф-Корт[6]6
  Корпорация адвокатов, основанная в XIII веке. Здесь молодые адвокаты под руководством старших обучались праву.


[Закрыть], расположенной неподалеку, регулярно покупали у него шнурки и смогли достаточно точно описать его, а один из них даже согласился на следующий день приехать в морг и опознать тело.

– Точно, – сказал юрист, увидев труп, со вздохом сожаления. – Боюсь, что он очень похож на Коула.

– А вы можете точно сказать, он ли это? – спросил Телман. – Вы абсолютно уверены?

– Абсолютно я не уверен! – огрызнулся адвокат. – Впрочем, да, почти уверен. Бедняга! – Он достал из кармана четыре гинеи и положил их на край стола. – Это на его похороны. Малый был солдатом. Служил Королеве и Родине. Не хотелось бы, чтобы его похоронили в общей могиле.

– Благодарю вас, – Сэмюэль был удивлен – он не ожидал такой щедрости по отношению к уличному торговцу, совершенно незнакомому, от представителя класса имущих, по отношению к которым инспектор испытывал врожденное презрение.

Юрист направился к выходу, бросив на полицейского ледяной взгляд.

– А что-нибудь еще вы о нем знаете, сэр? – спросил тот, выходя вслед за ним на улицу. – Это очень важно.

Адвокат непроизвольно замедлил шаг: уважение к закону он, видимо, впитал с молоком матери.

– Он был солдатом, – ответил юрист. – По-моему, его комиссовали по инвалидности. Названия полка я не знаю, никогда не интересовался.

– Ну, это я, наверное, смогу выяснить, – продолжал Сэмюэль, держась рядом с ним. – А может быть, он рассказывал что-то еще, сэр? Может быть, вы знаете, где он жил? Или где еще торговал, помимо Линкольнз-Инн-филдз?

– Не думаю. Обычно он торчал на этом углу в любую погоду.

– А он никогда не говорил, где брал свои шнурки?

– Инспектор, я просто купил у него несколько пар, – адвокат с удивлением посмотрел на собеседника. – Я никогда подолгу с ним не разговаривал. Мне очень жаль, что этот малый умер, но я не могу вам больше ничем помочь. – Он достал золотые карманные часы и открыл их. – Простите, но у меня нет больше времени. Я и так тут задержался. Придется искать кеб. Желаю вам успеха в скорейшем раскрытии этого преступления. Всего наилучшего.

Телман проводил его глазами. В конце концов, теперь он знал имя убитого, и знал его от надежного свидетеля, который наверняка не откажется выступить в суде.

Однако что делал бывший солдат, а ныне продавец шнурков Альберт Коул на Бедфорд-сквер среди ночи? До нее было больше мили, а уличные торговцы редко меняют свои точки. Ведь если они это делают, то вторгаются на чью-то чужую территорию, а это всегда смертельная обида, которая обычно смывается только кровью. Однако уличные торговцы – не преступники, и подобное вторжение могло стать причиной серьезной драки, но никак не убийства, разве что случайного.

Хотя, с другой стороны, шнурками среди ночи не торгуют…

Скорее всего, совсем другая причина привела беднягу к парадному подъезду генерала Балантайна. Вряд ли убитый ухаживал за одной из горничных. В этом случае он наверняка подошел бы к заднему входу, а не к парадным дверям, которые хорошо просматривались с улицы и у которых его мог увидеть патрульный констебль или кто-то из прохожих. И, уж конечно, никакая горничная не будет впускать своего ухажера через переднюю дверь.

Кстати, а зачем грабитель, идущий на дело, будет стоять перед парадным входом дольше, чем это необходимо? Наверняка он воспользуется какой-то неприметной аллеей, а если это невозможно, то пролезет сквозь кусты, через задний двор и воспользуется дверью для загрузки угля или вывоза мусора.

Так почему же все-таки он оказался перед парадной дверью дома Балантайна, да еще и с хозяйской табакеркой в кармане?

Телман шел по тротуару, опустив голову и глубоко задумавшись. Он никак не мог сформулировать удовлетворительное объяснение, но был уверен, что дом генерала каким-то образом замешан в этом деле. Скорее всего, для этого была какая-то причина.

Ему придется побольше узнать и о генерале Балантайне, и о леди Огасте.

Инспектор ни в чем не подозревал хозяйку дома и слабо представлял, как он сможет раздобыть сведения о ней. Телман не был трусом и не дрожал перед людьми только потому, что они занимали более высокую ступеньку на социальной лестнице или были богаче его. Однако сама мысль о том, что ему придется столкнуться с генеральшей, заставила его вздрогнуть.

С Брэндоном Балантайном все было по-другому. Сэмюэль гораздо лучше разбирался в мужчинах и предвидел, что у него не возникнет проблем со сбором информации о военной карьере генерала. Многое можно будет узнать в армейском архиве. Кстати, там же он сможет узнать и где служил Альберт Коул.

– Альберт Коул? – повторил служащий в архиве клерк. – А как его второе имя, инспектор?

– Не имею понятия.

– Место рождения?

– Тоже не знаю.

– Не много же вам известно! – Клерк был средних лет, и его работа успела ему смертельно надоесть, однако он старался выполнять ее как можно лучше, особенно когда, как в данном случае, сведений было очень мало и поиски оказывались очень сложными.

– Только то, что этого человека убили, – ответил полицейский.

– Я постараюсь что-нибудь для вас сделать, – лицо служащего сделалось серьезным, и он отправился на поиски, оставив Телмана на деревянной скамье в приемной.

Прошло не меньше часа, прежде чем клерк вернулся, однако отсутствовал он не зря.

– Альберт Милтон Коул, – важно провозгласил архивист. – Думаю, что именно он вам и нужен. Родился двадцать шестого мая тридцать восьмого года в Баттерси. Служил в тридцать третьем пехотном полку – так здесь написано. – Он взглянул на посетителя. – Это полк герцога Веллингтона. В семьдесят пятом году был ранен в ногу. В левую, в бедро. Была раздроблена кость. Вернулся домой и отправлен на пенсию. После этого никаких записей. Значит, он не был замечен ни в чем предосудительном. Согласно личному делу, никогда не был женат. Вам это поможет?

– Пока не знаю. А что вы можете сказать о генерале Балантайне? – спросил инспектор.

– А теперь вам нужен еще и генерал? Ну, это уже совсем другой коленкор! – Брови клерка удивленно поднялись. – А у вас есть соответствующее разрешение?

– Конечно. Я расследую убийство солдата, который был найден с раскроенной головой на ступенях дома генерала Балантайна!

Служащий заколебался, однако потом почувствовал, что ему уже и самому становится интересно. Он не особенно любил генералов, так что если эти сведения придется предоставить – а клерк был уверен, что другого выхода у него нет, – то лучше сделать это добровольно. Он опять покинул своего посетителя и вернулся через пятнадцать минут с несколькими листками бумаги, которые и передал Сэмюэлю.

Тот погрузился в чтение.

Брэндон Певерелл Балантайн родился 21 марта 1830 года в Бишоп-Окленд, графство Дарем. Старший сын Брэндона Эллвуда Балантайна. Образование получил в Эддискомбе[7]7
  Военная семинария Ост-Индской компании.


[Закрыть], которую окончил в шестнадцать лет. Когда ему исполнилось восемнадцать, отец купил для него офицерский патент, и молодой человек отплыл в Индию в чине лейтенанта Бенгальского инженерного корпуса. По прибытии в Индию незамедлительно принял участие во Второй сикхской войне, в том числе в осаде Мултана[8]8
  Город в пакистанской провинции Пенджаб.


[Закрыть], за что был награжден. Во время битвы за Гуджрат[9]9
  Город в пакистанской провинции Пенджаб.


[Закрыть] был ранен. В 1852 году возглавлял колонну во время Первой экспедиции против племен Черной горы на северо-западной границе. Через год участвовал в карательной экспедиции против племен Африди в Пешаваре.

Во время восстания сикхов служил под командованием Аутрама[10]10
  Генерал-лейтенант сэр Джеймс Аутрам (1803–1863).


[Закрыть] и Хэвлока[11]11
  Генерал-майор сэр Генри Хэвлок (1795–1857).


[Закрыть] при первом освобождении Локхнау[12]12
  Столица штата Уттар-Прадеш (Индия).


[Закрыть], а затем и при его окончательном захвате. Показал себя блестящим офицером, охотясь за бандами восставших в Ауде[13]13
  Историческая область в Северной Индии.


[Закрыть] и Гвалиоре[14]14
  Четвертый по величине город в индийском штате Мадхья-Прадеш.


[Закрыть] в 1858 и 1859 годах. Затем командовал дивизионом во время Китайской войны 1860 года, за что получил награду за отвагу.

Служил в Бомбейской армии под командованием генерала Роберта Нейпира[15]15
  Фельдмаршал Великобритании сэр Роберт Нейпир, вице-король Индии (1810–1890).


[Закрыть], когда фельдмаршалу было приказано возглавить военную экспедицию в Абиссинию. Отправился в Африку вместе с ним. После этого получил под свое командование военные части и оставался в Африке, принимая участие в замирении Ашантиленда в 1873 и 1874 годах, и в Зулусских войнах в 1878-м и 1879-м. Уйдя в отставку, вернулся в Англию.

Это была блестящая, ничем не замаранная военная карьера, которая началась с незаслуженной привилегии, за которую заплатил его отец.

Подобная несправедливость, присущая ненавидимой Телманом системе, глубоко задевала полицейского. Но сейчас гораздо важнее было то, что пути Балантайна и Альберта Коула никогда не пересекались.

Инспектор поблагодарил клерка за помощь и вышел из архива.

На следующее утро Телман всерьез занялся изучением генерала. Он расположился под деревьями напротив его дома, прогуливаясь по тротуару и время от времени поглядывая на парадные двери. Надежды на то, что удастся разговорить кого-нибудь из слуг, было мало. Полицейский знал, что в подобных домах слуги обычно очень лояльны по отношению к хозяевам и предпочитают о них не сплетничать. Никому не хотелось быть уволенным без всяких рекомендательных писем: это означало конец всему.

Прямая фигура генерала Балантайна появилась из дверей парадного подъезда чуть позже половины одиннадцатого, и он направился по тротуару вдоль Бейли-стрит, а затем свернул налево на Тоттенхэм-Корт-роуд и двинулся вниз к Оксфорд-стрит. Там генерал повернул направо и зашагал в западном направлении. Он был одет в темные брюки и великолепно сшитое пальто. Телман фыркнул про себя: у него было свое, устоявшееся мнение о тех, кто одевался с помощью прислуги.

На своем пути Балантайн ни с кем не заговаривал и не смотрел по сторонам. Наверное, точнее всего его передвижения можно было описать словом «марш». Он выглядел напряженным, как будто шел на битву. «Холодный и упрямый человек, – подумал Сэмюэль, двигаясь вслед за ним. – Да еще, наверное, и горд, как Люцифер!»

Интересно, что генерал думал о людях, мимо которых проходил? Что они были гражданским аналогом пехотинцев, людей, которым не только не надо уступать дорогу, но и думать о которых тоже не стоит? Балантайн действительно почти не обращал на прохожих внимания, ни с кем из них не перебросился даже словом и ни перед кем не снимал шляпу. Он прошел мимо нескольких солдат в форме, но проигнорировал их так же, как и они его.

На Агрилл-стрит старый военный резко повернул направо, и Телман почти потерял его из виду. Потом полицейский увидел, как Балантайн поднялся по ступенькам и вошел в одно ухоженное здание.

Инспектор приблизился к двери, в которую вошел Балантайн, и увидел на ней бронзовую табличку с выгравированной надписью: «ДЖЕССОП. КЛУБ ДЛЯ ДЖЕНТЛЬМЕНОВ». Полицейский заколебался. В вестибюле наверняка окажется дворецкий или кто-то в этом роде, и он наверняка знает всех членов клуба в лицо. С точки зрения носителя информации, трудно было себе представить лучший источник, однако не стоило забывать о том, что благополучие дворецкого полностью зависело от его умения держать язык за зубами.

Сэмюэль понимал, что надо что-то срочно придумать. Глупо было просто стоять перед дверью. Его могут принять за уличного торговца! Разгладив лацканы своего пиджака, он расправил плечи и дернул за звонок.

Дверь открыл пожилой дворецкий в хорошо сшитой, но слегка поношенной ливрее.

– Слушаю вас, сэр. – Он равнодушно смотрел на полицейского, с первого взгляда определив его социальный статус.

Инспектор почувствовал, как лицо его вспыхнуло. Хотел бы он высказать этому человеку свое мнение о джентльменах, которые проводят свои дни задрав ноги на стол, поигрывая играя в карты или на бильярде с себе подобными! Большинство из них – просто паразиты, живущие за счет приличных людей. А еще он мог бы так же высказаться и по поводу тех, кто зарабатывает себе на жизнь, прислуживая этим пиявкам…

– Доброе утро, – напряженно произнес он вместо этого. – Я инспектор Телман из полицейского участка на Боу-стрит.

Произнеся эти слова, он протянул свою визитную карточку. Дворецкий посмотрел на нее, не прикасаясь, как будто ему показывали кусок грязи.

– Ах, вот как… – произнес он без всякого выражения.

– Мы ищем мужчину, выдающего себя за отставного военного, имеющего много знаков отличия, для того чтобы вытягивать из людей солидные денежные суммы, – произнес полицейский, сцепив зубы.

Слуга с осуждением покачал головой. Наконец-то Телману удалось его заинтересовать!

– Надеюсь, что вам удастся поймать негодяя, – произнес дворецкий негодующим голосом.

– Делаем все возможное, – с нажимом ответил инспектор. – Это высокий, широкоплечий мужчина, держится очень прямо, с явно военной выправкой. Хорошо одевается.

– Это описание подойдет многим людям, которых я здесь вижу, – улыбнулся его собеседник. – А что-нибудь еще вы можете о нем сказать? Я, конечно, хорошо знаю всех наших членов, но иногда к ним приходят гости…

– Насколько нам известно, он гладко выбрит, – продолжил Телман. – Хотя это, конечно, легко изменить. Светловатые волосы, с сединой на висках. Залысины. Резкие черты лица. Голубые глаза…

– Боюсь, что я его никогда не видел.

– Да он же зашел в эту дверь минуту назад!

Лицо слуги просветлело.

– Ну что вы! Это был генерал Балантайн. Я знаю его уже много лет. – На лице его было выражение, похожее на восхищение.

– Вы в этом уверены? – продолжал нажимать Сэмюэль. – Этот негодяй не стесняется пользоваться именами других людей и делает это очень ловко. Этот генерал… Балантайн? Да, так вот, этот генерал Балантайн выглядел как обычно?

– Ну, точно я не скажу, – заколебался дворецкий.

– Понимаете, сэр. – В голову полицейского пришла новая гениальная идея, и он заговорил доверительным тоном: – Я боюсь, что этот подонок может пользоваться именем генерала. Ну, знаете, подписывать счета… И даже занимать деньги…

Слуга побледнел:

– Тогда я должен срочно предупредить генерала!

– Нет. Ни в коем случае, сэр! Это преждевременно. Пока… – Телман с трудом сглотнул. – Генерал очень рассердится. И он может случайно насторожить преступника, а нам необходимо поймать его до того момента, как тот проделает нечто похожее с кем-то еще. Если б вы поподробнее рассказали мне о настоящем генерале, я бы мог проследить за тем, чтобы этот негодяй не появился в тех местах, где бывает мистер Балантайн.

– Ах, вот оно что! – дворецкий кивнул в знак того, что понял полицейского. – Ясно. Насколько я знаю, он является членом одного или двух армейских клубов. Кроме того, он член клуба «Уайтс», но там бывает гораздо реже, чем здесь. – Последнее было произнесено с гордостью и сопровождалось легким разворотом плеч.

– Кажется, генерал не очень любит компании, – предположил Телман.

– Ну… он всегда ведет себя очень светски, но… но не проявляет излишнего дружелюбия, если вы меня понимаете, сэр.

Сэмюэль вспомнил прямую спину Балантайна и его марш по Оксфорд-стрит, во время которого он ни с кем не заговорил.

– Вы не знаете, он играет в азартные игры? – спросил инспектор.

– По-моему, нет, сэр. Да и пьет не так чтобы много.

– А в театры или мюзик-холл ходит?

– Не думаю, – покачал головой дворецкий. – Никогда не слышал, чтобы он об этом говорил. Хотя мне кажется, что в оперу и консерваторию он ходит достаточно часто.

– Ну и, конечно, в музеи, – добавил Телман с сарказмом.

– Да, сэр. Думаю, что так.

– Занятия для одиночки… А друзья у него есть?

– Он всегда очень мил в обращении. Никогда не слышал, чтобы кто-то плохо о нем отзывался. Но он не сидит в компании с другими гостями и не… сплетничает, если вы понимаете, что я имею в виду. Карты, как я уже сказал, его тоже не интересуют.

– Ну а какой-нибудь спорт?

– Никогда об этом не слышал. – Казалось, дворецкий и сам удивлен, что подобная мысль никогда не приходила ему в голову.

– Он очень аккуратно относится к деньгам? – поинтересовался полицейский.

– Ну, он ими не разбрасывается, – поправил его собеседник. – Однако его нельзя назвать скрягой. Очень много читает. А однажды я слышал, как генерал говорил, что любит рисовать. И, как мне говорили, он очень много путешествовал – Индия, Африка и даже Китай.

– Да, но все его путешествия были связаны с войнами.

– Такова солдатская жизнь, – слегка напыщенно, но с большим уважением произнес дворецкий, и Телман подумал, будет ли он с таким же уважением говорить о простых пехотинцах, которые несли на своих плечах все тяготы войны.

Он поговорил со слугой еще несколько минут, но мало что смог добавить к портрету, на котором был изображен упрямый, холодный человек, карьера которого была куплена ему за деньги семьи и который за всю жизнь не завел друзей, так ничего и не узнал о боевом братстве и о том, как получать удовольствие от жизни. Этот человек был приятен во всех отношениях и любил оперу… в которой, как слышал инспектор, исполняли одну иностранщину.

Но все это никак не было связано с Альбертом Коулом. И все-таки связь между этими двумя людьми существовала. Она обязательно должна была быть. Иначе откуда у Коула оказалась генеральская табакерка? И почему в доме пропала только она?

Генерал Брэндон Балантайн был жестким и непреклонным человеком, которому нравилось одиночество. Всю жизнь он принадлежал к привилегированному сословию и сам не заработал ничего из того, чем владел, – ни деньги, ни звание, ни положение в обществе, ни красивый дом на Бедфорд-сквер, ни свою надменную жену. Однако в то же время что-то его очень беспокоило. Телман достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы это понять. И он намеревался узнать, что это была за проблема, тем более что она стоила жизни обычному, бедному, полуголодному солдату Альберту Коулу. Честные люди заявляют о преступниках в полицию, а не убивают их. Что же бедняга Коул мог увидеть в доме Балантайна, за что его могли убить?