Текст книги "Когда мы падаем"

Глава 11

Я: Думаю, журналисты попросту сдались. Я уже два дня никого из них у дома не видела.

Чжэ Ён: Все было настолько плохо?

Я: Мы пережили. Первую неделю после публикации фото пришлось… несладко. На улицу не выйти, не попав под прицелы камер.

Я: На самом деле это хуже всего. Сидеть взаперти, когда даже на прогулку нельзя.

Чжэ Ён: Могу представить. Но сейчас уже все хорошо?

Я: Да. Сегодня как раз встречаюсь с коллегой… подругой… подругой по работе. Хотим выбраться в кафе. Так странно. С тех пор как Эрин уехала, я ни с кем особо никуда не ходила и теперь немного нервничаю.

Чжэ Ён: Нервничаешь? Из-за чего?

Я: А если окажется, что у нас нет ничего общего? Будем молча сидеть и ждать, пока не станет совсем невыносимо?

Чжэ Ён: Ты ведь говорила, что тебе нравится болтать с ней на работе?

Я: Да, но все наши разговоры вертятся вокруг этой самой работы. И выйти за рамки нашего обычного общения – как познакомиться с совершенно другим человеком.

Чжэ Ён: Все будет хорошо, Элла. Знаю, это нелегкая участь, но так или иначе тебе стоит смириться с тем, что ты милая, остроумная, симпатичная и нравишься людям.

Я: Ты не мог бы в течение следующих часов почаще напоминать мне об этом?

Чжэ Ён: Думаю, с тебя хватит и этого. Мне пора на сцену. Ву Сок настаивает на еще одном прогоне из-за того, что микрофон Эда отключился посреди песни.

Я: Ни пуха ни пера!

Чжэ Ён: У нас не птицефабрика.

Уже отгремели первые европейские концерты NXT в Берлине, вчера вечером ребята прибыли в Париж. Лив прожужжала мне все уши, как потрясающе выглядит Эд, как сильно она соскучилась по улыбке Чжэ Ёна – вот уж в чем я ее прекрасно понимаю, – и что Хён У случайно засветил татуировку на шее, которую никто раньше не видел. Фанаты и журналисты из-за нее чуть с ума не посходили. Может, и у Чжэ Ёна есть тату, а я просто не знаю? Что бы он мог набить? Всю дорогу до кафе, где мы с Ланой договорились встретиться, меня не отпускала эта мысль.

Температура в последние дни поднималась все выше, лето подкрадывалось все ближе. Поэтому сегодня я оделась легко – на мне черная юбка и свободная рубашка в черно-белую полоску. Поезд с грохотом проносился над улицами Чикаго. Надев наушники, я попыталась максимально абстрагироваться от происходящего вокруг. Наконец, объявили мою остановку.

Кафе и впрямь оказалось недалеко от военно-морского пирса, в маленьком домике, окруженном небоскребами. К счастью, это довольно тихий уголок для центра: на улицах почти нет машин, зеленые скверы, а люди не выглядят такими загнанными, как в бизнес-кварталах. Стоило мне зайти в кафе, я немного расслабилась. Внутри поначалу все казалось слегка необычным: высокие барные стулья темного дерева и свисающие с потолка горшки с растениями, но в целом довольно уютно.

Еще у двери я заметила рыжие волосы Ланы. Она сидела в глубине зала, изучая меню. Мне пришлось пробираться к ней мимо хаотично расставленных столов. Когда я подошла, она тут же подняла на меня взгляд.

– Ты все же справилась! – Она с улыбкой захлопнула меню.

Я села за столик.

– Я проспала… Сойдет за оправдание?

Кажется, вечером я слегка потерялась во времени, решив наконец-то раскрасить свой Хогвартс.

Лана задумчиво покачала головой, но все же кивнула:

– Думаю, да. Всегда так говорю, когда опаздываю на семинары.

– Ты ведь в курсе, что я понятия не имею, где ты учишься? – призналась я, взяв лежавшее на столе меню. – Иногда мне кажется, что все, кого я знаю по музею, существуют только в рамках музея. Это как с учителями в школе.

– О, я понимаю, о чем ты. Тоже до сих пор не уверена, мы и правда тут сидим или я все еще сплю? – фыркнула она.

– Для сна здесь слишком шумно.

Разговоры людей вокруг нас сливались в монотонный гул на заднем фоне.

Лана поморщилась:

– В свою защиту скажу, что, когда ходила сюда со своей девушкой, было почти пусто. Но если хочешь, в следующий раз можем просто посидеть в музее в комнате отдыха. – Тут она засмеялась. – Я тебе не рассказывала, что одно из наших первых свиданий состоялось именно там?

Мои брови поползли вверх:

– В нашей комнате отдыха? Пока нет, но теперь я очень хочу услышать эту историю.

– Ну, мы собирались поужинать, поэтому она зашла за мной на работу, – начала Лана. – Но я провела ей маленькую экскурсию по музею, и кончилось все тем, что мы заболтались и на несколько часов зависли в комнате отдыха. Вместо ресторана душная клетушка, куда почти никто не заходит, и один банан на двоих вместо меню из трех блюд.

Тут она покраснела, а на ее губах заиграла улыбка:

– Ну и наш первый поцелуй.

Я едва сдержала умиленное «Оууу». Пусть мы и не знакомы с девушкой Ланы, но, когда она говорила о ней, ее глаза восторженно сияли.

– А разве в музее нет ночных сторожей? Как вы не нарвались на них?

Она лукаво усмехнулась:

– В комнату отдыха они не заходят – ворам брать там нечего. Разве что куртки, которые годами висят в гардеробе.

– Вау. – Я со смехом покачала головой. – Слова матерого уголовника.

Лана тоже расхохоталась и даже немного надулась от гордости.

– Для начала: голодного уголовника. Выбрала, что заказать?

– Пока нет.

Я углубилась в меню. Все казалось таким вкусным! Однажды я попробую каждое из этих блюд, но сейчас остановила свой выбор на черничных оладушках с нутеллой, Лана заказала яйца Бенедикт, и мы обе заказали по кофе с молоком.

Вопреки моим волнениям нам нашлось, о чем поговорить. За едой мы выяснили, что обе любим фильмы с Эммой Стоун, Лана рассказала о своем переезде из Англии в США и учебе на дизайнера. Стоило разговору коснуться музыки, я упомянула k-pop. К моему облегчению, она лишь недоуменно посмотрела на меня. Наша с Чжэ Ёном фотография, как с цепи сорвавшиеся журналисты… Вся драма прошла мимо нее, ведь она никогда не слышала о k-pop. Мне тут же захотелось отвесить себе подзатыльник, не хватало только подтолкнуть ее к небольшому расследованию. Достаточно короткого запроса в «Гугл», и она тут же наткнется на бесчисленные фотографии, циркулирующие по Сети. По Лане, конечно, не скажешь, что мои слова ее слишком заинтересовали. Но я все равно обрадовалась смене темы.

Солнце шпарило вовсю, когда мы, наконец, вышли из кафе.

– Хочу снова осень, – пожаловалась Лана. – Пестрые листья, колючий холодный ветер и тыквенный латте со специями. Что может быть лучше?

– Что угодно, лишь бы без тыквы и специй, – фыркнула я, приподнимая волосы, чтобы дать шее остыть. – Я пробовала как-то такой латте на соевом молоке. Это было просто отвратительно.

– К сожалению, его не везде умеют правильно готовить. Увидишь! Осенью я покажу тебе местечко, где подают лучший кофе со специями.

– Не могу дождаться. – В моем голосе прорезался сарказм, хотя на самом деле я была абсолютно серьезна. Будет здорово выбраться еще куда-то. Даже если это всего лишь посиделки за чашечкой кофе – все лучше, чем сходить с ума в четырех стенах.

Еще несколько метров мы шли молча, но у перекрестка Лана остановилась и махнула рукой направо.

– У меня задание: забрать брата подруги с тренировки по гандболу, так что мне туда. – Судя по ее недовольному лицу, добровольцем она на это не вызывалась.

– Удачи!

– Надеюсь на это.

Мы попрощались и разошлись в разные стороны.

Маленький проулок вывел меня на большую торговую улицу. Для субботы здесь оказалось на удивление мало людей, поэтому я могла без спешки гулять мимо витрин, любуясь одеждой и украшениями. Никакой конкретной цели у меня не было, просто убивала время до ужина с Джошем. Между делом я продолжала чатиться с Эрин и старалась не налететь на случайных прохожих.

Эрин: Нет закона, который запрещал бы горячему сыну нанимателей будить тебя шумом газонокосилки в ШЕСТЬ утра субботы, просто потому что он так решил?

Я: В США – нет, но, возможно, законодательство Австралии суровее в этом вопросе?

Уже сев в поезд до дома, я отправила Чжэ Ёну краткий отчет о встрече с Ланой. Ответ застал меня почти у двери квартиры.

Чжэ Ён: И все волнения впустую…

Я: Возможно, однажды моя нервная система угомонится.

Я: Как прошла репетиция?

Чжэ Ён: Сойдет. Хорошо, что больше проблем с микрофонами не было.

Я: Но?..

Чжэ Ён: Ву Сок и Хён У поссорились… Это необычно, как правило, именно они разнимают нас с Мин Хо и Эдом.

Я: Из-за чего они?

Я: Если не секрет, конечно.

Было странно заново выстраивать личные границы в общении. Будто кто-то переписал правила игры, попросту стерев весь наш прошлый опыт.

Чжэ Ён: Да какие секреты.

Чжэ Ён: Но, честно говоря, понятия не имею. Кажется, поцапались, пока мы втроем пели на сцене. Они ничего не говорят, но атмосфера довольно напряженная.

Я: Да уж. Надеюсь, ситуация разрешится до концерта.

Чжэ Ён: Меня устроит и после. Как правило, после концертов нас всех немного отпускает, по крайней мере, достаточно для обсуждения проблем.

Чжэ Ён: Всегда так странно петь и смотреть при этом в зияющую пустоту. [.jpg]

На фото передо мной стадион: незаполненные трибуны, пустое пространство у черной сцены. Кажется нереальным, что всего через несколько часов сюда хлынет толпа, куда ни посмотри, будут тысячи людей.

Я: С людьми смотрится как-то эффектнее…

Чжэ Ён: Согласен.

Чжэ Ён: Особенно когда темнеет и все зажигают лайтстики.

Я: Кажется, я понимаю, почему Лив так хочется увидеть это вживую.

Чжэ Ён: Она идет на концерт в Чикаго?

Я: Нет, если не ошибаюсь, ей не удалось раздобыть билет.

Несколько месяцев назад Лив пару дней ходила без настроения, потому что ей не достался билет на концерт любимой группы. Я тогда еще ничего не знала про NXT, даже не поняла, из-за кого она страдает.

Чжэ Ён скинул в ответ печальный эмодзи и принялся рассказывать о своей сестре. Она вчера прислала ему фото огромного фан-плаката NXT, который повесила над кроватью. Специально для старшего брата! Это так мило, что она им гордится.

Вскоре мы попрощались, последние часы перед концертом самые насыщенные, Чжэ Ёну не до болтовни.

Я не в первый раз задалась вопросом, что мы делаем. Я переписываюсь с человеком, который вот-вот будет выступать перед восьмидесятитысячной толпой на переполненном стадионе. Весь вечер фанаты будут скандировать его имя. Очень не хотелось зацикливаться на этих мыслях, но в голове продолжали вертеться всевозможные ужасы.

Вернувшись домой, я сразу же отправилась к себе и села за стол, мне хотелось поработать над рисунком Хогвартса. Я с головой ушла в каждый штрих, скрупулезно выводя линию за линией, и мысли медленно прояснялись.

Но едва мне удалось отвлечься, как рядом звякнул телефон: без каких бы то ни было объяснений Лив прислала мне ссылку на аккаунт в «Твиттере». Я взглянула на часы и прикинула, концерт NXT в Париже должен был начаться полчаса назад. Но зная это, я все равно оказалась неготова к тому, что получила от младшей сестры.

На экране телефона открылась фотография, причем такая качественная – можно было подумать, постановочная. Чжэ Ён, одетый в джинсовую рубашку… всего лишь джинсовая рубашка. И зачем только он расстегнул так много пуговиц? Настоящее испытание для меня и моего сердца. На шее Чжэ Ёна висела знакомая серебряная цепочка, но следом я увидела его ключицы, обнаженную кожу и…

Лив: Всегда пожалуйста.

Мне вдруг стало жарко, но вместе с тем я почувствовала негодование – эту фотографию могли рассматривать все желающие, тысячи людей видели Чжэ Ёна. Наверняка его пресс, видневшийся из-под рубашки, подпитывал воображение многих поклонниц. Я не стала исключением. А ведь это только начало концерта – что же будет дальше?

Я уже готова была сдаться и полезть в интернет в поисках других снимков и видеозаписей, но домой пришли Мэл с Джошем. Старшая сестра попросила меня и Лив помочь с готовкой. Неохотно отложив телефон, я поплелась за ними на кухню.

Готовить вчетвером оказалось значительно проще, чем пытаться соорудить что-то в одиночку. Лив следила за тем, чтобы маффины в духовке не подгорели, Мэл жонглировала сразу тремя кипящими кастрюлями, а я сидела за столом и, пока сестры не видели, то и дело выхватывала кусочки морковки прямо из-под ножа Джоша. Всякий раз Джош усмехался, но, не поводя и ухом, жаловался на то, что каждый раз, когда он навещает родителей, они надоедают ему просьбами привести Мэл. Мы с Лив засмеялись, увидев, как покраснели уши Мэл, а сама она демонстративно сосредоточилась на готовке.

Поначалу я даже не обратила внимания. Только потом, когда мы, наполовину закончив ужин, заговорили о событиях прошлой недели, я заметила, как легко у меня на душе. Рядом были сестры и Джош – и я почувствовала себя гораздо лучше. Жаль, но радость утихла, когда я вспомнила, что до сих пор не рассказала Мэл о Чжэ Ёне. Я даже не представляла, как начать этот разговор. А еще наша последняя ссора никак не выходила у меня из головы. Стоило вспомнить о ней, и я снова поникла.

Это чувство только усилилось из-за Джоша, который во время десерта взглянул на Мэл: на его губах заиграла легкая улыбка. Мэл и Лив выясняли, в чем разница между капкейками и маффинами, как вдруг Мэл осеклась, заметив взгляд Джоша.

– Что-то не так? – спросила она.

Джош помотал головой:

– Я просто рад, что тебе лучше.

В ответ на это Мэл поморщилась. Взглянула на меня и на Джоша.

– Я выглядела нездоровой?

– Не то чтобы совсем больной, просто… не такой радостной. Вы ведь тоже заметили, правда? – обратился он ко мне и Лив.

Я закусила губу. Мэл ничего не произнесла, но ее быстрого взгляда оказалось достаточно. Мне точно были известны причины ее плохого настроения, ведь я сама переживала то же самое. Если она узнает, что мы с Чжэ Ёном снова общаемся…

Я беспощадно отгрызла кусочек маффина и прожевала. Весь оставшийся вечер меня грызла совесть: нужно обо всем рассказать. Хотя бы для того, чтобы меня не душило чувство вины каждый раз, когда я пишу Чжэ Ёну или заговариваю с Мэл. Я старалась как можно активнее участвовать в разговоре, а паника внутри нарастала все сильнее. Как лучше начать разговор? Она опять разозлится? Что, если мы снова поссоримся, как в прошлом месяце?

Ужин подошел к концу: Джош попрощался и ушел, Мэл проводила его, а я к этому моменту успела мысленно разыграть все возможные сценарии разговора с сестрой. Сердце громко стучало в груди. Поставив грязную посуду рядом с раковиной, Лив вопросительно взглянула на меня – видимо, внутренняя борьба отразилась у меня на лице. Я схватила одну тарелку и подставила под проточную воду, чтобы помыть.

– Я обо всем ей расскажу, – выпалила я.

Лив посмотрела на меня в замешательстве.

– Кому и о чем?

Как она умудрилась не догадаться, о чем я думала весь вечер? Мне казалось, у меня все чуть ли не на лбу написано.

– Мэл. О Чжэ Ёне, – пояснила я. – О том, что вопреки всем обстоятельствам мы снова общаемся. И что это, вероятно, самое глупое и самое прекрасное, что когда-либо со мной случалось.

Судя по выражению лица Лив, она одновременно хотела обнять меня и посмеяться надо мной. Мэльком она заглянула в гостиную, а потом снова посмотрела на меня:

– Уверена?

Я пожала плечами, кивнула… покачала головой. Нет, не уверена. Разумеется, я боюсь реакции Мэл.

Лив стиснула мою ладонь:

– Все будет хорошо.

Надеюсь.

Открылась дверь, Мэл проскользнула в кухню, и Лив, ободряюще улыбнувшись мне, оставила нас наедине. Не произнеся ни слова, Мэл встала рядом со мной и взяла полотенце.

– Мэл? – начала я, откашлявшись. Похоже, голос хочет участвовать в этом разговоре еще меньше, чем я сама.

Она взяла мокрую тарелку и протерла ее.

– Что?

Я крепко стиснула тарелку: эмоции, кипевшие во мне, были готовы вырваться наружу.

– Эм, ну… Вообще-то это сущая мелочь, но я все равно хочу тебе рассказать: ты ведь моя старшая сестра, и мы всегда откровенны друг с другом, да и Лив уже обо всем знает… и мы с тобой недавно помирились, а еще Джош утверждает, что тебе стало лучше, чем раньше, поэтому я не думаю…

– Элла, – растерянно перебила Мэл, которая успела напрячься от такого вступления, если, конечно, я правильно интерпретировала выражение ее лица. Очевидно, она до сих пор пребывала в абсолютном неведении, как дальше будет развиваться разговор. – Что ты хочешь рассказать?

Я собралась с духом:

– Мы снова общаемся.

Тишина… И тут же:

– Что, прости?

– Я и Чжэ Ён – мы опять разговариваем. – Сожми я тарелку сильнее – она пойдет трещинами.

Мэл уставилась на меня и целую вечность просто молчала. Я постаралась выдержать этот взгляд и дать ей время, сколько необходимо. Тишина с каждой секундой становилась все более гнетущей. Мэл будто окаменела. Никакого движения, кроме поднимающейся и опускающейся груди. Я уже хотела было что-то сказать, но Мэл меня опередила:

– Почему?

Я не смогла найти слов, чтобы объяснить это. Так много чувств, так много мыслей… И все казались неподходящими. Но потом все-таки появилась одна идея, вытеснив в сторону все остальные:

– Потому что он мне нравится. И я не могу просто взять и забыть его только потому, что кто-то считает это неправильным, – слова сорвались с языка, я не смогла их сдержать. – А еще я верю: есть что-то восхитительное и… и особенное в том, чтобы найти человека, с которым можно просто быть собой.

Мэл стояла, не шевельнувшись, но едва ли меня это беспокоило. Искра мужества, зародившаяся в моем сердце, превратилась в пламя, которое разлилось по всему телу.

– И все это… я нашла в Чжэ Ёне, – тихо сказала я, пожав плечами. – Не знаю, закончится ли все катастрофой, но, по крайней мере, это мое решение и я рискнула.

– А если тебе снова будет больно? – спросила Мэл. И я наконец-то поняла… Поняла, почему наши с Чжэ Ёном отношения казались Мэл неправильными: она боялась за меня.

– Тогда это будет полезный опыт, – твердо возразила я. – А в остальном ты права. Репортеры нами не интересуются, да и в интернете все спокойно, если верить словам Лив. Я обещаю, мы будем осторожнее, но… мы же только разговариваем.

На мгновение я замялась и добавила немного тише:

– Я скучала по нему.

Мэл наконец вышла из оцепенения. Она скрестила руки и заглянула мне прямо в глаза, пытаясь что-то отыскать в них. Что бы это ни было, видимо, она нашла. Мэл вздохнула, и на ее губах появилась слабая улыбка.

– Я ведь все равно не смогу тебя остановить, правда? – с сожалением капитулировала она.

От облегчения у меня едва не подкосились ноги.

Я ответила ей с улыбкой:

– Ни за что на свете.

Мэл кивнула и опустила руки. Я перестала сжимать тарелку до побелевших костяшек и передала ее сестре. Вокруг нас воцарилась необычайная тишина. И я почувствовала себя слоном в посудной лавке – что теперь делать? Стоит еще что-нибудь рассказать о Чжэ Ёне? Может быть, Мэл поймет, зачем я так рискую, если узнает его получше? Так, как знаю его я – без всей звездной мишуры.

Мэл откашлялась:

– Ну и… как давно вы снова начали общаться?

Я осеклась: вопрос сестры удивил и обрадовал меня одновременно.

– Со среды.

– А, – выпалила Мэл. Похоже, это почему-то успокоило ее.

– Что имел в виду Джош… когда говорил, что ты казалась грустной последнее время?

– Не бери в голову, – перебила Мэл, и я не успела подобрать подходящих слов. – Все в порядке.

Я упрекнула себя. И зачем я только напомнила о нашей ссоре? Но каким-то образом это помогло окончательно восстановить отношения.

– Прости, – прошептала я. – За те слова. Я не хотела… Надеюсь, ты понимаешь, что я совсем не то имела в виду.

Мэл искоса посмотрела на меня:

– Но доля правды все-таки есть?

Я опустила голову, сосредоточившись на мытье посуды, в надежде, что она больше не сердится на меня.

Некоторое время мы молчали, и слышно было лишь журчание воды, а потом Мэл снова заговорила:

– Знаю: я никудышная замена родителям.

Я бросила на сестру взгляд, но едва успела осознать мысль, как Мэл тут же продолжила. Она едва заметно улыбнулась, но в этой улыбке я разглядела нотки печали:

– Когда ты и Лив переехали сюда, я так злилась на них за то, что они бросили меня с этой ответственностью совсем одну. Тогда я едва встала на ноги, как вдруг мне пришлось заботиться о двух подростках. Все условия для бессонных ночей. А потом внезапно прошло три, четыре месяца без мамы и папы, и до меня наконец дошло, что они не вернутся.

Я протянула ей последнюю тарелку.

– Но отведенное на траур время прошло, у меня была работа, вы и нулевое представление, как со всем этим справиться.

– И почему ты все равно оставила нас?

Мэл наклонила голову набок:

– Вы моя семья, Элла. Я бы устроилась на сотню работ сразу, лишь бы с вами двумя все было в порядке.

Слезы встали комом в горле, говорить я не могла. Попыталась откашляться, но легче не стало.

– Спасибо, – наконец выдавила я. От всего сердца.

– Всегда, – ответила Мэл, и я увидела, как из ее улыбки пропала грустинка, а глаза слегка заблестели.