Текст книги "Принцесса с плохой репутацией"

Дамасо нежно поглаживал ее, когда она шевелилась во сне. Он снова хотел ее – так сильно, что это было почти нестерпимо. Будь на ее месте другая женщина, он бы ее разбудил.

Однако Мариса была взрывоопасной смесью из хрупкости и силы. Ей был нужен совершенно особенный мужчина, и Дамасо понятия не имел, как таким стать.

Впервые за долгие годы он чувствовал собственное несоответствие. Он до боли сжал зубы, раздумывая о том, в какой запутанный клубок превратились их отношения.

Дамасо не знал, что делать с ее болью. Когда он был маленьким, он видел много боли и насилия, но, став взрослым, полностью исключил эмоции из своей жизни – пока не встретил Марису. Он не знал, как дать ей то, что ей нужно. Он чувствовал себя слоном в посудной лавке: он ворвался и разрушил все хрупкое, что в ней оставалось, зачав с ней ребенка.

Другой человек сожалел бы об этом. Он бы позволил ей уйти и поддерживал бы ее на расстоянии. Однако Дамасо никогда не был добропорядочным. Он привык всегда добиваться своего. И он не мог заставить себя пожелать, чтобы беременности не было. Дамасо хотел этого ребенка, и он хотел Марису.

Его рука на ее бедре стала тяжелой, и он мрачно ухмыльнулся, когда девушка подвинулась к нему ближе, словно это было самое безопасное место на земле.

Кого он пытается обмануть? Он просто соблазнил ее, воспользовавшись ее состоянием после неудачной вечеринки. И использовал свой богатый сексуальный опыт, чтобы заставить ее перед ним раскрыться.

Кто-нибудь другой…

Но Дамасо никогда не стать другим, он идет к победе любой ценой.

Однако он принял твердое решение. Теперь, когда он знает ее историю, он будет с ней аккуратен, даст ей время и возможность привыкнуть к новой жизни с ним. Он будет беречь ее, будет рядом, пока она не примет решение остаться навсегда. Ради этого он пойдет на все – даже на то, чтобы держать дистанцию сколько потребуется.

Глава 10

– Ваше высочество, вы должны хорошо все обдумать!

Мариса откинулась на подушки и иронично подняла одну бровь, зная, что ее молчание подействует как красная тряпка на быка. Она вся внутренне кипела от этого высокомерного тона, которым с ней общался бенгарский посол. Он был закадычным другом ее дядюшки, и по всему было видно, что ему передались его повадки.

– Вспомните о народе! Расползутся слухи. Вы непременно должны присутствовать на коронации.

– Не припомню, чтобы в конституции что-нибудь об этом говорилось.

Мариса знала этот документ практически наизусть – в детстве ее постоянно тыкали в него носом, вещая об обязанностях монаршей семьи и о том, как плохо она соответствует своему статусу.

Она томно забросила ногу на ногу. Взгляд посла упал сначала на яркие сандалии, затем поднялся вверх к прозрачному желто-зеленому топу – она купила его недавно на местном рынке.

Неудивительно, что он поджал губы и неодобрительно нахмурился. Мариса напомнила себе, что отлично выглядит. Она буквально расцвела – беременность отлично сказалась на ее здоровье, когда прошел токсикоз. Но, конечно, ее внешний вид не соответствовал статусу бенгарской принцессе.

Впрочем, она не в Бенгарии и вовсе не собирается туда возвращаться.

– Я должен добавить, принцесса, – посол сделал паузу, словно специально, чтобы Мариса могла еще сильнее разозлиться, – что на вас лежат обязательства не только перед народом, но и перед вашим дядей. Не забывайте, что он вырастил вас.

– И сделал такой, какая я есть.

Пусть поразмыслит над этим.

– Ваше высочество, я глубоко удручен вашим отношением к ситуации.

– Было бы удивительно, если бы оно оказалось другим. – Мариса слегка наклонилась вперед. – Если я верно припоминаю, несколько месяцев назад мне сообщили, что будет лучше, если я как можно скорее и незаметнее покину страну.

Ему хватило совести покраснеть.

– Ну что ж. – Она поднялась. – Благодарю вас за визит, было, как всегда, приятно услышать последние новости с родины. Однако сейчас меня ждут другие дела.

– Но вы не можете просто… – Посол сглотнул.

Мариса бы даже пожалела его, если бы он не был правой рукой Кирилла, одним из людей, которые превратили в кошмар их со Стефаном жизнь.

Посол слегка ослабил узел галстука:

– Я хочу сказать… ваш ребенок…

– Ребенок? – Мариса смерила посла ледяным взглядом, которым мог бы гордиться сам Кирилл.

– Король Кирилл надеется… Более того, он даже начал некоторые приготовления…

Приготовления к чему? К тому, чтобы усыновить ее ребенка? Или заставить ее сделать аборт? По спине Марисы побежали мурашки.

Конечно, в глубине души Мариса по-прежнему сомневалась, что сумеет быть хорошей матерью. Однако это не значит, что она позволит Кириллу и его приспешникам прикоснуться к ее ребенку хотя бы пальцем.

– Как обычно, планы моего дядюшки поражают воображение. – Мариса сделала усилие, чтобы не позволить охватившему ее страху отразиться в голосе. – Излагайте.

Посол поерзал в кресле, откашлялся и наконец начал говорить:

– Король милостиво решил устроить династический брак, который позволит узаконить ребенка и спасти вашу репутацию. Он ведет переговоры об этом с принцем…

Мариса подняла руку, и посол мгновенно замолчал. Его слова пронзали ее словно стрелы, и прошла почти целая минута, прежде чем она смогла заговорить.

Должно быть, Кирилл не может перенести ни малейшей тени, падающей на королевскую семью. Или, возможно, ему нужно что-то позитивное в прессе, чтобы отвлечь внимание от его сурового правления, которое вызывает все больше недовольства. А королевская чета и ее ребенок как нельзя лучше подошли бы для подобной задачи.

Ну уж нет! Ее ребенок не станет пешкой в королевских руках. Она вырастит его как можно дальше от дворца и его интриг.

У него будет то, чего никогда не было у нее самой, – любящее и теплое окружение. Мариса задумалась, может ли брак с Дамасо помочь в этом. Конечно, он не любит ее, но, вне всяких сомнений, беспокоится о младенце.

Мариса медленно вздохнула и призвала на помощь всю свою силу и самообладание:

– Можете поблагодарить короля за заботу, однако с этого момента я сама буду распоряжаться своей жизнью. Хорошего дня.

Она повернулась и вышла из комнаты, не оборачиваясь, несмотря на бурные протесты посла. В ушах стучало, Мариса задыхалась, и если она сейчас же не доберется до ванной комнаты…

– Мадам, у вас все в порядке?

Это был Эрнесто, управляющий и одновременно телохранитель Дамасо, которому было поручено повсюду ее сопровождать. И сейчас она впервые возблагодарила Бога за то, что он такой высокий и крупный.

– Пожалуйста, проследите, чтобы посла проводили. И чтобы он не возвращался! – Мариса сглотнула, чувствуя, как внутри ее все сжалось в один комок.

Эрнесто внимательно взглянул на нее и коротко кивнул:

– Вы больше его не увидите.

Она направилась в ванную.

Когда Мариса вернулась, Эрнесто появился с жестяным подносом.

– Спасибо, но я не голодна.

– Это мятный чай, от него вам станет лучше.

Мариса молча смотрела на него, и он пожал плечами и поставил поднос на столик:

– По крайней мере, так сказала Беатрис.

Отлично. Теперь телохранитель и экономка взялись обсуждать ее здоровье.

Однако она внезапно смягчилась, вместо того чтобы разозлиться. Эрнесто и Беатрис, как и слуги в резиденции на острове, отличались от всех остальных слуг, которых Мариса видела в своей жизни. Они искренне заботились о Дамасо и вследствие этого – о ней тоже.

Мариса не привыкла к тому, чтобы о ней заботились. Даже в случае со Стефаном, несмотря на то что их связь была неразрывной, у каждого были свои дела, а когда Стефан стал королем, у него появился целый спектр новых обязанностей.

А Дамасо, очевидно, о ней заботится. Теперь он всегда сопровождал ее в рестораны, клубы и на вечеринки и никогда не оставлял там одну. Это, а еще невероятная нежность каждую ночь все больше и больше заставляли Марису к нему привязываться.

Правда, она не понимала, что в этом случае первично – она сама или ее ребенок.

Мариса поделилась с ним своими секретами, которых никогда никому не рассказывала. И по тому, как он вел себя после этого, она могла бы заключить, что он все понял.

И все-таки…

Мариса закусила губу. С той самой знаменательной ночи ее терзали сомнения. Она доверилась и открылась Дамасо как никому другому. После этого она была полностью вымотана, однако чувствовала себя намного более цельной, чем все эти годы. И даже тяжесть ее потери казалась более выносимой.

На следующее утро она проснулась с надеждами, которые прожили ровно до того момента, как она обнаружила, что Дамасо давно встал и ушел на работу. Хотя… чего она ожидала? Что он останется с ней и расскажет свои секреты, как сделала она?

Она не была столь наивной, однако надеялась, что произойдет хоть что-нибудь. Какое-то падение барьеров. На физическом уровне они давно уже исчезли, но на эмоциональном… Казалось, Дамасо еще глубже спрятался в свою раковину, и за эти два месяца она ничего о нем не узнала.

О, он был с ней нежен и заботлив. Мариса улыбнулась краешком губ, вспомнив, как он заявил свои права на нее на очередной элитной вечеринке. Ей хотелось бы верить, что он к ней что-то чувствует, однако, скорее всего, он просто хотел закрепить за собой доступ к будущему ребенку.

Сложность в том, что она очень хотела довериться ему – не только в постели, но и в жизни, в том, что касалось будущего. Хотела этого всем сердцем.

Мариса пораженно вздохнула: как можно позволять себе так думать? Она любила всего двух людей в жизни – мать и брата, и их смерть разбила ее сердце вдребезги. Любить – слишком опасно.

– Мадам?

Эрнесто протягивал ей фарфоровую чашку, от которой шел пар.

Отвлекшись от своих тягостных мыслей, Мариса взяла чашку. Ей не хотелось есть, однако бразильский мятный чай был совершенно особенной вещью. Она наклонилась и вдохнула его запах, чувствуя, как начинает расслабляться.

– После чая я собираюсь прогуляться.

Она нервничала, и ей не сиделось на месте.

Эрнесто кивнул:

– На вертолете или на машине?

Мариса собиралась сказать, что хочет прогуляться пешком – квартал за кварталом по многолюдному городу. Что угодно, чтобы притупить боль и страх, который в ней пробудили слова посла. Страх, что она всего лишь сменит одну золоченую клетку на другую.

Она была защищена от махинаций дядюшки, однако слова посла напомнили ей, что недели идут, а она так и не решила, что будет делать дальше. Следовало определиться, а не просто бесцельно плыть по течению. Перед ее внутренним взором возник остров Дамасо, и она невольно улыбнулась, представив, как идет по пляжу со светловолосым малышом.

Мариса моргнула и отхлебнула чаю. Возможно, мята ее слегка успокоит.

– А чем сегодня занят Дамасо?

Глупо думать о нем так часто. Но разве это возможно, если каждый день она предоставлена сама себе? Мариса убеждала себя, что радуется, что он так легко отбрасывает воспоминания об их совместных ночах. Это лучше, чем если бы он постоянно был рядом, напоминая ей о возможном браке.

– Он в городе.

– У себя в офисе? – Как-то раз он ей его показывал из окна автомобиля.

– Нет, мадам.

Односложные ответы Эрнесто говорили о том, что здесь что-то нечисто.

– Мне хотелось бы его увидеть.

Глянув поверх чашки, она заметила, что зрачки Эрнесто удивленно расширились.

– Не думаю, что это удачная идея.

– Почему?

Что, интересно, Дамасо хочет от нее скрыть? Он вообще был немногословен, когда дело доходило до его жизни Эрнесто на мгновение запнулся:

– Он в одной из favelas. Это беднейшие кварталы, где дома… – Эрнесто явно не мог найти подходящих английских слов. – Проще говоря, трущобы.

Мариса озадаченно нахмурилась. Такого она не ожидала. Она поставила чашку на блюдце:

– Отвези меня туда.

– Мадам, честное слово, это не самая хорошая идея.

Мариса улыбнулась Эрнесто, но не повернула назад, а продолжала идти по грязной, изрытой колеями дороге. Она собиралась найти Дамасо и выяснить, что он здесь делает.

По другую сторону дороги были беспорядочно разбросаны дома – некоторые из них выглядели вполне надежными и были покрашены в яркие цвета, другие же, казалось, собрали из подручных материалов. В воздухе витал запах костров, готовящейся еды и кое-чего менее аппетитного. Но Мариса смело продвигалась вперед.

Они наконец подошли к длинному шафраново-оранжевому зданию, и телохранители, которых взял с собой Эрнесто, разошлись в стороны. Эрнесто жестом предложил Марисе пройти внутрь.

Войдя, она сразу же увидела Дамасо. Он сидел в компании нескольких мужчин за потертым металлическим столом, все они пили кофе из маленьких чашек и были погружены в разговор. Откинувшись назад, как бы уйдя в тень, он внимательно слушал пожилого мужчину, но даже в обыкновенных джинсах и рубашке Дамасо явственно выделялся среди всех остальных.

Он не видел Марису, и она остановилась сразу у дверей, чтобы дать возможность своим чувствам привыкнуть.

Здание внутри напоминало пещеру. За спинами у мужчин была баскетбольная площадка, где играла группа долговязых подростков, подбадривающих друг друга криком и улюлюканьем.

За дверью слева слышался стук посуды, оттуда несся вкусный запах готовящейся пищи. Еще дальше слышались музыка и голоса, а прямо перед ней по стенам были развешаны фотографии.

Мариса непроизвольно направилась в эту сторону, убеждая себя, что она вовсе не перетрусила, увидев Дамасо. Он просто был занят, и вовсе не с какой-нибудь опустившейся красоткой, как она в глубине души опасалась.

Мариса кипела от гнева на саму себя. Почему она решила, что ей непременно необходимо его увидеть? Разобраться с махинациями своего дядюшки она могла и самостоятельно.

Фотографии, на которые она смотрела, по качеству были совершенно разными – от совершенно обыкновенных снимков до удивительных кадров, которые заставили Марису затаить дыхание. Например, фотография тощего подростка со слишком взрослыми глазами на совсем юном лице. Оно было изможденным, однако вызывающая поза словно говорила всему миру, что с ним лучше не связываться. Или тоскливый взгляд пожилой женщины, которая наблюдает за молодой парой, танцующей на бетонном полу…

– Что ты здесь делаешь, Мариса?

– Наслаждаюсь искусством. – Она решила не обращать внимания на его мрачный тон. – Некоторые кадры просто восхитительны.

– Тебе не следовало приходить. – Дамасо с шумом втянул воздух. – Эрнесто стоило быть более осмотрительным.

– Не вини Эрнесто. – Мариса повернулась и в упор посмотрела на Дамасо, смело встретив его неодобрительный взгляд. Интересно, чему же она помешала? Она никогда еще не видела его таким раздраженным. – Он не хотел меня сюда везти, но ему пришлось – он ведь охранник, а не тюремщик.

Мариса заметила, как раздуваются его ноздри. Дамасо несколько раз вдохнул, чтобы успокоиться. Он, конечно, обратил внимание на акценты в ее словах – она ведь согласилась остаться с ним лишь при условии, что будет свободна в своих перемещениях.

Дамасо сцепил и размял пальцы, словно борясь с желанием схватить ее и увести прочь. На секунду ей захотелось сделать что-нибудь вызывающее, чтобы сломать этот невидимый барьер, делавший его столь отстраненным, когда ей так необходим контакт. Ее боль и обида мешались с гордостью, но здесь было не то время и место.

– Ты думаешь, здесь безопасно? – спросила он.

– Со мной ведь охранники. К тому же ведь ты здесь один.

– Это другое дело.

Мариса наклонила голову, обратив внимание на его стиснутые челюсти и сжатые губы.

– Мне просто было любопытно.

– Ну, теперь ты все увидела и можешь уехать.

На это она даже не стала реагировать.

– Что здесь такое?

Дамасо засунул руки в карманы:

– Место для встреч. Что-то вроде общественного центра.

– Извини, что помешала. – Мариса кивнула в сторону сидящих мужчин, которые смотрели на них.

– Ничего, мы закончили. – Дамасо твердо взял ее за руку. – А теперь пойдем.

– Что ты скрываешь?

На его лице появилось такое выражение, словно она его ударила, а потом он отвел взгляд. Мариса смотрела на него во все глаза, пораженная тем, что ее предположение оказалось верным.

Дамасо словно бы собирался что-то сказать, но передумал. Его лицо приобрело суровое и непроницаемое выражение, показывающие, что где-то в глубине его бушуют сильные чувства. Инстинктивно она накрыла его ладонь своей.

– Раз уж я все равно здесь, может, проведешь для меня небольшую экскурсию? – Мариса прямо просмотрела ему в глаза. – Пожалуйста.

Дамасо вздохнул:

– Ты не уйдешь, пока я здесь, верно?

Мариса покачала головой и почувствовала, как его стальная хватка слегка ослабла.

– Ну хорошо.

Дамасо рассчитывал, что прогулка займет около десяти минут, но столкнулся с живым интересом, который Мариса вызывала у всех окружающих.

Люди специально выходили из домов, чтобы посмотреть на великолепную блондинку, которую Дамасо Пирес привел в их края.

Чем больше их становилось, тем напряженнее себя чувствовал Дамасо. Он не думал, что Марисе угрожает какая-то опасность, однако ему было некомфортно. В ее присутствии здесь было что-то неправильное.

К ее чести, Мариса вовсе не была напугана. Ей было все интересно, и она не выставлялась напоказ, однако всегда готова была поддержать беседу, несмотря на свой слабый португальский, который Дамасо, впрочем, находил милым и возбуждающим.

Все были просто очарованы ею, ее легким характером и фонтанирующей энергией. Ее готовностью обменяться рукопожатиями или шутками. И особенно ее интересом к детям. Некоторые девочки, у которых было занятие по танцам, взялись показывать Марисе, чему научились. И когда одна из них упала, пытаясь сделать колесо, Мариса разулась, сама показала ей это движение и объяснила, как правильно ставить руки.

Дамасо подавил улыбку, его охранники онемели от изумления. А дети вознаградили ее таким восхищением, что это заставило Дамасо одновременно гордиться ею и злиться.

– Это восхитительно! – Мариса улыбнулась женщине, которая прислуживала ей за длинным столом в общей комнате, и снова погрузила ложку в миску. – Как это называется?

– Фейхоада – бобовое рагу.

Даже сейчас, когда Дамасо мог бы питаться исключительно лобстерами и шампанским, это по-прежнему оставалось его любимым блюдом. Хотя, конечно, в его юности мясо в тарелке встречалось намного реже.

– А Беатрис сможет нам его приготовить?

Он кивнул. Беатрис, как и он сам, тоже на нем выросла.

Одна из маленьких девочек несмело подсела к Марисе. Когда та дружелюбно с ней поздоровалась, девочка широко улыбнулась и разразилась потоком слов.

Дамасо смотрел на то, как Мариса общается с ней, обходясь столь малым числом слов, и у него внутри что-то напряглось. Следовало бы ему знать, что Мариса умеет использовать себе на благо подобные посещения бедных кварталов! Без сомнения, она привыкла разыгрывать добрую фею, сияя этой своей заученной улыбкой!

Но тут было что-то иное. На самом деле улыбка не была такой уж заученной. Это ее настоящая внутренняя теплота и дружелюбие давали о себе знать.

Однако что-то внутри его продолжало протестовать. Это чувство вгрызалось в его внутренности, заставляя мечтать о том, чтобы немедленно увести Марису обратно в тот мир, которому она принадлежала. Мир богатства и беззаботности, где он сможет заботиться о ней, пока она будет воспитывать их ребенка.

Вот в чем дело. В ребенке. Ей следовало бы думать о нем и не подвергать его опасности, бродя по бедным кварталам!

– Пойдем отсюда. – Дамасо поднялся и протянул Марисе руку.

Он увидел, как на них оборачиваются. Он и сам понимал, что его слова прозвучали слишком резко.

Маленькая девочка, с которой говорила Мариса, соскочила со скамейки, словно он на нее накричал, и Дамасо почувствовал, как его щеки заливает краска. Мариса же поднялась с грацией императрицы, презрительно проигнорировав протянутую руку. Она молча посмотрела на него, а затем повернулась и поблагодарила за прием сначала одного человека, потом другого.

Они собрались вокруг нее, отвечая на ее теплые слова, и Дамасо неожиданно почувствовал себя чужаком. У него возникло ощущение, что он стоит в одиночестве в темноте, отрезанный от этой непосредственной радости, которой он раньше даже и не замечал.

Что за нелепость! Он успешен и популярен. У него есть все, о чем он когда-либо мечтал.

Однако когда Мариса наконец собралась уходить и повернулась не к нему, а к Эрнесто, у него внутри словно бы что-то треснуло.

В два шага он догнал ее и взял под руку. Мариса напряглась, и ее улыбка стала неестественной, однако она не отняла руки. И хорошо, а то его терпение уже почти лопнуло.

Глава 11

Дорога домой прошла в молчании. Дамасо вспомнил тот вечер после приема, когда его снедали ревность и подозрения, и в итоге он полностью потерял контроль над собой и они соединились во вспышке страсти.

Однако сегодня все было по-другому. Он потряс головой, не зная, как обозначить пустоту, возникшую в его груди, когда он увидел Марису среди той нищеты, в которой вырос.

Когда они вошли в квартиру, Мариса немедленно отправилась в спальню. Он ожидал, что она начнет собирать вещи, однако она просто бросила сумочку на кровать и пошла в ванную. Дамасо задержал закрывающуюся за ней дверь.

– Меня будет смущать твое присутствие, Дамасо.

Она смотрела куда-то в область его левого уха, и внутри его волной поднялся гнев. Она не смеет отсылать его, словно мальчишку!

– С каких это пор? – Он намеренно окинул взглядом ее тело, задержавшись на вздымавшейся в такт дыханию груди, на талии, которая в его руках всегда казалась неправдоподобно тонкой, на точеных бедрах…

– С нынешних. – Мариса отвернулась, расстегнула серебряный браслет и положила его на стеклянную полочку под зеркалом. – Сейчас я не в настроении с тобой разбираться.

– Разбираться со мной?!

Дамасо поймал ее взгляд в зеркале и по тому, как она сморгнула, вдруг осознал, что кричит.

Она вздернула подбородок, вынимая из уха серебряную с голубым камнем сережку и бросая ее туда же.

– С твоим осуждением. – Она сглотнула, и Дамасо ощутил, как в животе у него что-то переворачивается. – Я прекрасно поняла, что ты не хочешь знакомить меня со своими друзьями. И не говори мне, что эти люди для тебя не важны, – невооруженным глазом видно, что они значат для тебя больше, чем те, с кем ты встречаешься на вечеринках. – Говоря это, она пыталась расстегнуть вторую сережку, но пока у нее это не получалось. – Но если ты думаешь, что можешь принижать меня из-за того, что у меня нет работы, что я ничего не добилась в жизни, подумай получше!

Ее голос дрожал, и дыра, разросшаяся в груди Дамасо, стала еще шире.

Она наконец расстегнула сережку и бросила на полку, но та упала на пол. Мариса этого не заметила.

– Я размышляю, не следует ли мне уехать.

Она принялась терзать ремешок часов, пытаясь его расстегнуть. Дамасо не осознавал, что сдвинулся с места, пока его пальцы не коснулись ее руки. Он расстегнул застежку и положил часы рядом с украшениями:

– Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Удивительно, но слова прозвучали спокойно. Он старался убедить себя, что Мариса просто разнервничалась и неправильно поняла его мотивы, что на самом деле она никуда не собирается. Что даже если попытается, он ее остановит – так или иначе. Она покачала головой, и золотые волосы рассыпались по плечам.

– Слишком поздно. – Мариса положила руку ему на грудь и надавила.

Словно это могло сдвинуть его с места! Несмотря на всю ее энергию, она была крошечной. Он укрыл ее руку своей и крепко прижал к груди:

– Мариса, ты все неправильно поняла. – Дамасо напряженно размышлял, как объяснить ей свое поведение. – Тебе надо думать о ребенке. В таких местах, как это…

– Хватит! – воскликнула она, и это заставило Дамасо замолчать.

Он никогда не слышал в ее голосе такого отчаяния.

– Я знаю, что ребенок – это все, о чем ты думаешь, но не пытайся прикрыть этим свое сегодняшнее поведение. – Ее взгляд словно проникал в самую душу. – Ты просто осуждаешь меня, и все.

Это ясно как божий день.

Дамасо видел блеск ее глаз и понимал, что рискует потерять ее навсегда.

– Осуждаю тебя? – Он натужно рассмеялся. – Ты ничего не понимаешь. – Он прижал ее спиной к туалетному зеркалу, его руки скользили по ее телу.

– Не пытайся снова соблазнить меня, Дамасо. В этот раз не сработает.

Он потряс головой, ища правильные слова:

– Я не хотел, чтобы ты туда приходила. Это небезопасно.

– Для ребенка. Да, ты уже говорил. Но я, хоть и родилась принцессой, не живу в изоляции от мира!

Дамасо схватил ее за плечи и взглянул ей в глаза:

– Не только для ребенка. Для тебя тоже.

Его дыхание было прерывистым. Он знал, что держит ее слишком крепко, но не мог заставить себя ослабить хватку.

– Что же может мне угрожать? – Ее тихий голос эхом отозвался у него в ушах.

Ее внимание наконец сосредоточилось на нем – может быть, теперь она послушает.

Мариса провела ладонью по его щеке, и ее мягкое прикосновение к его небритому подбородку напомнило ему о пропасти, которая лежала между ними – между дворцом и канавой.

– Что угодно. Преступность, грязь, болезни.

– Те люди живут там каждый день.

– Потому что у них нет выбора. А у тебя есть. Здесь, со мной, ты в безопасности.

Дамасо накрыл ладонью ее грудь и услышал, как она вздохнула с облегчением.

Он подошел ближе, прижимая ее к стене бедрами. Одну руку он обвил вокруг ее талии, а другой скользнул по ее спине под одеждой и расстегнул бюстгальтер.

– Дамасо! – Ее голос больше не был резким, однако что-то в ее тоне остановило его. Ее взгляд был серьезным. – Откуда ты так много знаешь о трущобах?

Его губы сложились в грустную улыбку. Все равно она узнает рано или поздно.

– Потому что я оттуда родом.

Он всматривался в ее глаза, ожидая увидеть в них отвращение и презрение.

Мариса снова погладила его по щеке и затем запустила пальцы ему в волосы, наклоняя голову, пока их лбы не соприкоснулись.

– Оттуда, где мы сегодня были?

– Нет. Намного хуже. Там уже давно все снесли и перестроили.

Мариса молчала, и Дамасо с мертвенной неизбежностью ждал, что она отстранится. Теперь она знала, кто он на самом деле. Для Дамасо никогда не имело значения мнение окружающих. Его волновало только то, как добиться успеха, и он покорял одну вершину за другой. Но то, что подумает Мариса, его беспокоило.

Когда она наконец пошевелилась, Дамасо не сразу понял, что она делает. Она отступила на шаг и стащила с себя топик и бюстгальтер. Одежда комком яркого шелка упала на пол.

– Прости, что заставила тебя нервничать, – с придыханием сказала она.

Дамасо чувствовал, что практически задыхается. Он положил свои большие руки на ее восхитительную грудь. Тепло ее тела немного растопило ледяной комок в его груди. Ее напряженные соски слегка щекотали его ладони, и он шумно вздохнул.

Как они перешли к этому от разговоров о его прошлом?

– Ты мог бы просто мне сказать, – прошептала Мариса, глядя ему в глаза.

Ее рука скользнула к молнии его джинсов. Дамасо с трудом сглотнул и возблагодарил Бога за импульсивность его восхитительной принцессы.

Дамасо дремал на груди Марисы. Впервые за все время он не начал возражать, когда она попросила его остаться на месте, и лежал поверх нее, словно стремясь с ней слиться.

Именно на слияние походили их занятия сексом. Когда Мариса вспоминала о его властной нежности и страсти, у нее перехватывало дыхание.

Мариса улыбнулась. Она словно получала свое за годы сексуального воздержания. И всего-то было нужно заполучить такого великолепного любовника, как Дамасо. Ее улыбка погасла. Каким он окажется мужем?

Впервые она задумалась об этом безэмоционально, отбросив в сторону панический ужас, который овладевал ею при мысли навсегда связать себя с каким-либо мужчиной. Будет ли Дамасо более авторитарным, чем тот неизвестный аристократ, с которым хочет познакомить ее дядюшка?

Дамасо – лидер, он привык командовать и добиваться своего. Однако он никогда не унижал ее, как дядя, и никто не смог бы обвинить его в холодности. Чем больше она его узнавала, тем больше удивлялась, как могла считать его холодным. Он был бурным и страстным. Не только в постели, когда он говорил о ребенке, его глаза загорались чувством, которое сначала пугало Марису, но теперь… Она поняла, что это ее успокаивает.

Дамасо заставлял ее меньше чувствовать одиночество. После смерти Стефана она предпочитала ни с кем больше не сближаться, однако Дамасо постепенно рушил ее барьеры и заставлял тьму внутри ее отступать.

Мариса вспомнила, как он говорил об опасности визитов в трущобы. Его реакция, очевидно, коренилась где-то на подсознательном уровне. Мариса почувствовала укол стыда. Если бы она не была так сосредоточена на себе, она могла бы проявить больше интереса к его жизни. Он, конечно, не хотел ничего рассказывать, однако она могла бы быть настойчивее. Он ведь терпеливо выслушал ее излияния, чем же она ему ответила?

Так или иначе, Дамасо был теперь частью ее жизни, и не только как отец ребенка.

Мариса обняла его крепче. Какую близость она чувствовала с этим человеком! Это было связано не только с ребенком, но и с ощущением их двоих как пары. И это ощущение было новым.

Второй ее визит в трущобы рассердил Дамасо, но иначе, чем она предполагала.

– Я думал, мы договорились, что там слишком опасно.

Дамасо встретил ее в дверях садика, разбитого на крыше его пентхауса. Он выглядел так соблазнительно, что Мариса еле подавила желание подойти и поцеловать его. Но если бы она это сделала, ей стало бы слишком сложно с ним спорить – а именно этим она собиралась заняться.

– Именно поэтому я попросила Эрнесто взять с собой других охранников.

– Он вообще не должен был…

– Дамасо, мы ведь уже говорили об этом! – Она запястьем отвела волосы со лба, потому что ее ладони были мокрыми. – Эрнесто просто делает свою работу. Если бы он отказался меня сопровождать, я ушла бы без него. Там меня очень радушно принимают, и я в полной безопасности. Я немного помогла на одном из занятий, а еще поговорила с координатором, и мы хотим возобновить фотопроект.

Мариса специально не училась преподавать, но кое-что в этом понимала. Она знала, что Дамасо будет возражать, но была полна решимости воплотить это. Для нее самой это значило в первую очередь начать приносить кому-то пользу.

– Это не объясняет, что ты делаешь вот с этим! – мрачно сказал Дамасо.

Мариса посмотрела на тощего пса, которого держала за шиворот в тазу с водой. Он дрожал, однако не делал попыток вырваться.

– Ему был нужен дом.

– Но не этот! – Дамасо подошел ближе, возвышаясь и над девушкой, и над собакой.

– Если это такая проблема, я найду другой, где нам будут рады.

Повисла внезапная тишина. Дамасо смотрел на нее, прищурившись.

– Просто ему были очень нужны любящие хозяева. И я… ну… мне показалось, что это будет правильно. – Мариса наклонилась и погладила мокрую шкуру.

Она могла бы рассказать о том, как в минуты одиночества ей всегда хотелось завести питомца, чтобы хоть о ком-то заботиться. И когда она встретилась взглядом с этой собакой, она увидела такого же изгоя – существо, которое не верит, что его могут полюбить.