Текст книги "Мед для медведей"

Глава 10

Обстановка стала непринужденной и вполне дружелюбной. Вначале незнакомые и похожие друг на друга лица молодых ленинградцев теперь обрели индивидуальность и даже имена. Владимир, Сергей, Борис, Павел… В воздухе плавал сизый дым, все ели борщ и селедку. Время пьяного разгула миновало, наступил час поэзии и серьезных разговоров.

Сергей, студент одного из ленинградских технических вузов, с чувством читал Белинде лирическое и очень грустное стихотворение Пушкина:

 
Я вас любил, любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем…
 

Алексей Прутков добросовестно выполнял функции переводчика.

– Я любил тебя, – говорил он, – возможно, это чувство еще не совсем умерло в моем сердце, сечешь? Но пусть это тебе не доставляет больше никаких неприятностей. Я не хочу, чтобы ты о чем-то тревожилась. Я любил тебя тихо и без всякой надежды, иногда умирал от счастья, иногда от ревности. Я любил тебя так искренне, так нежно, врубаешься? Пусть Бог пошлет тебе еще такую любовь.

 
…Как дай вам Бог любимой быть другим.
 

Глаза Пола наполнились слезами. Федор плакал навзрыд. Рядом стоял официант с еще неоткрытыми бутылками. Его физиономия тоже выражала неизбывную грусть. Только на Белинду поэзия не произвела никакого впечатления.

– Любовь, – фыркнула она. – То, что люди называют любовью, означает все брать и ничего не давать взамен.

– Надеюсь, ко мне это не относится, дорогая? – улыбнулся Пол и сделал попытку обнять жену, но та вывернулась из нежных объятий. Она явно была раздражена и настроена только на язвительные колкости.

– К тому же у меня больше нет нормальных сигарет. Осталась только русская картонная мерзость. – Она надула свои хорошенькие губки. – Между прочим, я отдала все свои хорошие американские сигареты вам. – Она обвинительным жестом указала на Алексея Пруткова. Подумав, она сильно ткнула локтем в бок Пола: – Отправляйся и найди где-нибудь хороших сигарет.

Полу стало совершенно очевидно, что ее пора Уводить из ресторана. Причем чем быстрее он сумеет доставить ее до гостиницы и уложить в постель, тем лучше. Он улыбнулся и проворковал:

– Пора в отель, дорогая. Нам следует хорошо отдохнуть.

– Я никуда не пойду, – отмахнулась она. – Остаюсь. Я тоже имею право отдыхать, не только ты.

Сергей начал было снова читать Пушкина. На этот раз аудитории предлагался длинный монолог из «Бориса Годунова». Но Белинда его перебила:

– Если это снова про любовь, то я не хочу слушать. Лучше спросите его, – она указала на Пола, – знает ли он, как надо любить женщину…

– Достаточно, дорогая, – вмешался Пол.

– И правда, достаточно, – неожиданно согласилась Белинда. – Я пришла сюда хорошо провести время, а не стихи слушать. Сбросьте-ка все с того стола. Я покажу вам стриптиз.

– Белинда, – повысил голос Пол, – мы уходим.

– Я сделаю это на столе. Пусть кто-нибудь пойдет подыграет мне на пианино. Стриптиз под музыку – это будет недурно. – Белинда вызывающе уставилась на Анну. – У меня такая же хорошая фигура, как у нее. Нет, пожалуй, моя лучше. Более чувственная. Этой девице никогда не приобрести такую же. – Она скользнула шаловливым взглядом по лицу мужа.

Про Пушкина благополучно забыли. Неожиданно Белинда охнула и хлопнула ладонью по шее, словно хотела убить севшую туда муху.

– Мне опять больно, – пожаловалась она.

– Послушай, дорогая, ты нездорова. Видимо, то, что тебе дали в больнице, больше не действует. – Пол решительно встал. – Я пойду разыщу такси.

– Такси? – удивился Алексей Прутков и покачал головой. – В такое время вы нигде не найдете такси. – Он перебросился несколькими фразами с Борисом, Сергеем и Федором и подтвердил: – Сейчас такси нет, папаша.

В это время Павел приставил палец к носу, сразу сделавшись похожим на Гоголя, и что-то сказал.

– Павел, – объяснил все тот же Прутков, – работает в тайной полиции. Он говорит, что может остановить любую частную машину и от имени тайной полиции потребовать, чтобы вас доставили по назначению. Но дело в том, что сейчас и частную машину нигде не найдешь. Слишком поздно.

Белинда снова громко застонала.

– Мы что-нибудь придумаем, – заявил Пол, – пойдем, дорогая.

Белинда встала. И тут выяснилось, что на ногах она держится с большим трудом, а идти не может вообще. В конце концов вся сидевшая за столом компания поняла, что возникли проблемы. Все встали и нерешительно столпились рядом. Только Анна не двинулась с места.

– Пожалуй, мне надо оплатить счет, – вздохнул Пол.

– Для того чтобы это сделать, папаша, тебе придется направиться к выходу. Тогда тебе сразу же принесут счет. Иначе ты здесь будешь сидеть очень долго.

И действительно, как только Белинда, поддерживаемая двумя юношами, издавая жалобные стоны, направилась к выходу, рядом с Полом моментально материализовался официант со счетом. На клочке бумаги была написана всего одна цифра. Пол подумал, что при ее вычислении официанту явно изменило чувство меры, по не стал спорить и молча расплатился. У входа сиротливо стоял автомат, который должен был снабжать курящих посетителей сигаретами, украшенный табличкой «Не работает». Похоже, их можно было заметить в Ленинграде буквально на каждом шагу. И когда официант поинтересовался причиной громких стонов Белинды, Пол спокойно ответил: «Не работает».

Возле лестницы стояла уже знакомая тетка с благоухающей нашатырем тряпкой. Рядом с ней приплясывал низкорослый мужичок, судя по всему, только что закончивший уборку в дамской комнате. Они проводили осуждающими взглядами Белинду и хором сказали:

– Пьяная.

– Она не пьяная! – возмутился Пол. – Она больная!

Белинду осторожно свели вниз по ступенькам и усадили на стул возле входной двери. В это время с улицы донесся странный шум. Оттуда доносились громкие голоса, ругань, звон бьющегося стекла. Затем раздался стук в дверь. Пол почувствовал себя чрезвычайно неуютно. От испуга он даже вспомнил библейскую фразу о незнакомцах, которых следует узнать. Наверное, пьяные русские возжаждали крови иностранцев. Но Алексей Прутков спокойно объяснил:

– Не бойся, папаша, это обыкновенные стиляги. Они хотят, чтобы их пустили внутрь.

– Стиляги? – удивился Пол. И задумался. Это слово должно быть как-то связано с модой, стилем одежды… В конце концов он сообразил, что, вероятно, Алексей имел в виду обычных пижонов, и успокоился. – Так как насчет транспорта для нас? – спросил он у Павла.

Павел, очевидно, никуда не спешил. Он снова приставил палец к носу, затем издал негромкое «Псссс» и указал на темнеющую в углу дверь. Мужчины дружно закивали и последовали за ним. Видимо, вопрос транспорта должен обсуждаться только специальным комитетом и не иначе как в камере. Анна, которая все время уныло плелась в хвосте процессии, стояла в стороне, скрестив руки на груди, и всем своим видом показывала, что ей нет никакого дела до нездоровья Белинды.

– Я через минуту вернусь, дорогая, – заверил Пол жену и последовал за остальными. Он тоже ощутил потребность посетить это интимное заведение. Возле писсуаров молча дрались два мужика. Обладавший внушительными габаритами швейцар крутился рядом, но пока не пытался воздействовать на хулиганов физически. И вообще место было отвратительно грязным. Алексей Прутков обернулся к Полу и проговорил:

– Что у тебя есть на продажу, папаша?

Владимир, Сергей, Борис и Федор с любопытством смотрели на Пола.

– Продажа? – обрадовался Пол, но тут же решил, что следует соблюдать осторожность. Он скосил глаза на Павла, служившего в тайной полиции. Тот как ни в чем не бывало разговаривал с высоким человеком с длинными, как у Тарзана, волосами. Тем не менее это могла быть ловушка.

– Да, да, – нетерпеливо повторил Алексей Прутков, – часы, фотоаппараты, паркеровские ручки… Что? Все туристы везут что-нибудь на продажу.

– Ну, – осторожно начал Пол, – следует все тщательно обдумать. Мне не нужны сложности с законом. В первую очередь мне необходимо доставить мою жену в «Асторию». Вы же видели, что ей нездоровится.

– У вашей жены тоже может быть что-нибудь для продажи. Бюстгальтеры, например. В России очень нужны бюстгальтеры.

– Могу я поинтересоваться, – продолжал осторожничать Пол, – кого или что вы представляете? Какой-нибудь государственный орган?

– Эх, папаша, – засмеялся Алексей, – ты явно не наш человек. Людям нужны шмотки, а вовсе не идеи. За идеями всегда следуют бомбы. Мы хотим насладиться жизнью, пока на головы еще не падают эти паскудные штуковины. Так есть у тебя что-то для нас?

– Это зависит от многих факторов, – сказал Пол. – Предположим, у моей жены найдется два-три лишних платья. Если она решит их продать, кто их купит? Курс обмена валюты у вас не слишком выгоден для туристов, поэтому вполне вероятно, что она захочет расстаться с несколькими платьями, чтобы получить немного денег. Но ей нужны будут наличные, а не пустые обещания.

– Это не проблема, – отмахнулся Алексей, – вокруг полно наличных. Лично у меня их не много, но, уверяю тебя, папаша, они есть.

– Следует хорошо все обдумать, – повторил Пол, он дождался своей очереди к унитазу и теперь вынужден был прервать разговор, чтобы насладиться непередаваемым чувством облегчения. Алексей Прутков был следующим и уже нетерпеливо расстегивал брюки. – А пока меня больше всего волнует вопрос…

– Да знаю я, знаю… транспорт. Не волнуйся, папаша, мы доставим вас на место. Я работаю в Эрмитаже. Знаешь, что это?

– Видел, – ответил Пол. – Очень впечатляет.

– Там полно старых профессоров, которые знают все об искусстве, истории, скульптуре, сечешь? Но они не могут ни слова произнести по-английски. Для этого им нужен я. Чтобы переводить их мудрые речи иностранным туристам. Иногда я что-нибудь путаю, но никто не замечает. Бывает даже, я несу полную отсебятину, но всем плевать. Понимаешь, папаша, – проникновенно признался Алексей, застегивая штаны, – я хочу только одного – жить. А в Эрмитаже кругом одна только смерть. И мне приходится ходить туда каждое утро. К десяти часам.

– Теперь я знаю, где тебя найти, – сказал Пол.

– Совершенно верно, папаша. Ты знаешь, где меня найти. А возможно, ты даже захочешь посетить меня в моей берлоге. – Алексей выглядел одновременно дерзким и немного смущенным. – Берлога. Я правильно выбрал слово?

– Да, вполне. – Пол начинал чувствовать симпатию к этому странному юноше.

– Я живу вместе с Анной, – объяснил Алексей. – Анна замужем за парнем из Джорджии. Из русской Джорджии, здесь ее называют Грузия, а не из той, где вешают негров.

Все собрались вокруг Белинды: болезненно худой Сергей, толстый Борис, Владимир в тех же очках, Федор, единственный из компании носивший галстук, загадочный Павел. Белинда глядела на Пола зверем. Ей было очень больно, снова появилась сыпь. Алексей Прутков зажег спичку, чтобы рассмотреть ее как следует – зрелище было не из приятных. Пожалуй, дела обстояли даже хуже, чем на судне.

– Сделай же что-нибудь! – закричала Белинда. – Ради всего святого, не стой столбом!

Стиляги все еще ломились в дверь. Ее с трудом удерживали два амбала, судя по всему, служащие ресторана.

– Мы хотим выйти, – проговорил Пол, впрочем, почти без надежды, – пожалуйста, выпустите пас.

И очень удивился, когда дверь открыли. Он еще больше удивился, когда ломившиеся в дверь стиляги не ворвались внутрь, воспользовавшись моментом, а остались на улице. Они вежливо посторонились, пропустив компанию, дождались, пока дверь снова закроют, и принялись стучать и требовать, чтобы их впустили. Странный ход.

– А куда смотрит полиция? – спросил Пол. Идущие на приступ ресторана пижоны, похоже, чувствовали себя в полной безопасности. А тут еще откуда-то из темноты возникла молоденькая проститутка в очень коротком плаще.

– Полиция? – хмыкнул Алексей. – Нам здесь не особенно нужна полиция.

Такси не было.

– Ну почему никто никуда не едет? – простонала Белинда. Она присела на край тротуара, вытянув вперед не слишком хорошо слушающиеся ее ноги.

На город опустилась летняя северная ночь. Очень высоко в небе горели яркие звезды, указывал кому-то дорогу Млечный Путь. Сергей снова забормотал что-то из Пушкина. Проезжая часть была совершенно пустой. Даже издалека не было слышно шума транспорта. Павел скрылся в темноте, пообещав, что скоро вернется. Алексей Прутков и Анна негромко переругивались.

– Кто-нибудь что-нибудь придумает, папаша, – сказал Алексей, – а сейчас она говорит, что мы должны идти. Увидимся!

– Встретимся на мосту, – сказал Пол.

– На мосту, – повторил Алексей Прутков. Наверное, ему понравилось. – Круто. У тебя есть чему поучиться, папаша. Ты знаешь, где меня найти.

Анна утащила своего спутника. Пол устало сел рядом с Белиндой на край тротуара. Их все покинули. Осталось только ждать. Ну и ладно. Они будут терпеливо ждать. Возможно, чего-нибудь дождутся. Стиляги немного угомонились, устали, наверное. Проститутка продолжала мерить шагами тротуар, поджидая клиента. Белинда сказала:

– Мне так больно, что я сейчас лягу прямо здесь и умру.

– Постойте-ка, – воскликнул Владимир по-французски и щелкнул пальцами. – Ноль три! – и убежал.

– О чем это он? – вяло поинтересовалась Белинда. Хотя, скорее всего, ей было все равно. Она тяжело повисла на плече Пола.

– Если бы здесь была хотя бы полиция… – сказал Пол. В памяти всплыл образ уютной английской каталажки, пожилой, толстый сержант приносит чай в больших кружках, рядом кто-то разговаривает по телефону.

Он с тоской оглянулся вокруг. Встретившись с ним глазами, Федор, Сергей и Борис помахали ему руками, хором сказали «До свидания» и удалились в сторону Невского проспекта. Стиляги тоже постепенно успокоились и разбрелись кто куда. Последние посетители покидали «Метрополь». Один из них, коренастый мужичок невысокого роста, у которого, казалось, совершенно отсутствовала шея, ушел вместе с проституткой. Пол и Белинда остались совершенно одни на пустынной ленинградской улице. Белинда задремала у него на плече, во сне она тихонько постанывала. Пол снова потерял щепку-клинышек, которая держала его протез во рту, но сейчас его это не волновало. Он чувствовал себя совершенно несчастным.

Через несколько минут вернулся чрезвычайно взволнованный Владимир и сказал по-французски:

– Скоро все будет в порядке.

– Такси? – вскинулся Пол. – Неужели вы сумели разыскать здесь такси?

Очевидно, Владимир не зря был так взволнован. Обнаружить транспортное средство среди ночи на совершенно пустых улицах можно было только с помощью колдовства. Если Владимир справился с этой задачей, значит, он, несомненно, был магом. Как раз в этот момент послышался шум подъезжающей машины. Она была уже совсем близко, за углом. Владимир церемонно поклонился и удалился танцующим шагом. «О, спасибо, – закричал ему вслед Пол, – спасибо». Он уже видел чистую постель в гостинице, предвкушал спокойный сон по крайней мере до полудня, который, несомненно, принесет Белинде облегчение. Судя по звуку, машина была уже где-то совсем рядом. «Слава Богу». – Пол мысленно возблагодарил русского Всевышнего за ниспосланную им милость. Но тут машина остановилась, из нее показались три фигуры в белых халатах, две из них несли носилки.

– О нет, только не это, – простонал Пол.

– Что? Куда? – пробормотала Белинда. А затем: – Ох, как мне плохо. – Язык ее плохо слушался. Что же с ней происходит?

– Итак, – произнес знакомый голос, – все получилось именно так, как я и предполагала. – Зловещим призраком из темноты ночи на них надвигалась доктор Лазуркина. – Когда поступил вызов, я была полностью уверена, что речь идет именно о нашем маленьком английском цветочке. – Она наклонилась к Белинде и внимательно посмотрела ей в лицо. Повинуясь ее жесту, два санитара, не церемонясь, ухватили Белинду и опустили на носилки. Она была слишком слаба, чтобы протестовать, только жалобно стонала.

– Я еду с вами, – решительно заявил Пол. – Я должен.

– У нас слишком маленькая машина, – пресекла его порыв доктор Лазуркина. – Кроме того, вы все равно ничем ей не поможете. Отправляйтесь в гостиницу и постарайтесь как следует выспаться. Спите, спите, спите… – Последние слова она повторила несколько раз, словно пыталась загипнотизировать Пола.

– Пол, Пол, – как заведенная, повторяла Белинда, пока ее грузили в крошечную машину «Скорой помощи». Со стороны казалось, что ее заталкивают в узкий сапог. – Пол… – Ее голос постепенно слабел.

– Приходите завтра, – сказала Полу доктор Лазуркина. – А сейчас идите в гостиницу и как следует выспитесь. – На прощанье она крепко, по-мужски пожала ему руку.

– Пол! – раздался слабый крик Белинды, но его заглушил шум мотора. Доктор Лазуркина легко забралась на переднее сиденье, и машина медленно покатила в сторону больницы. Что там будут делать с несчастной больной Белиндой?

Пол остался один. Он чувствовал себя бесконечно усталым, даже встать не мог. А ведь еще предстояло тащиться до «Астории» пешком. Пол сидел на краю тротуара и думал, что отдал бы все свои рубли какому-нибудь крепкому мужику, который дотащил бы его до гостиницу на закорках. Правда, был еще один выход, можно было остаться здесь, переночевать прямо на тротуаре. Но эта мысль Полу не понравилась. В конце концов он собрал в кулак всю свою волю, встал и, покачиваясь, побрел туда, где должна была располагаться «Астория».

Глава 11

Когда Пол открыл глаза, был уже полдень. Судя по яркому солнечному свету, проникшему в номер даже через грязные стекла окон, погода была прекрасной. Остаток ночи прошел на удивление спокойно. Его больше не беспокоили ни чиновники из тайной полиции, ни дежурная по этажу. Он чувствовал себя отдохнувшим, посвежевшим и полным сил. Потом он увидел лежащий на столе зубной протез. Невинное изделие из пластмассы и металла почему-то сразу же испортило настроение. Пол вспомнил, что его ожидает тяжелый день, полный нерешенных проблем. Но сначала завтрак. Проблемы следует решать по очереди.

Пол натянул брюки и рубашку, всунул ноги в туфли, примостил на место протез, взял плащ и вышел в коридор. После недолгих поисков он набрел на небольшую комнату, в которой расположились за завтраком две пожилые женщины. Помещение было убогим, но тем не менее уютным. Как мамина кухня дома. И только номер «Правды» на столе напоминал о том, что здесь, собственно говоря, другое государство. Передовая статья была озаглавлена «Манчестер рукоплещет Юрию Гагарину». Заприметив родное название, Пол решил, что не такой уж он здесь иностранец. Он вежливо поздоровался, пожелал женщинам доброго утра и сказал: «Чай». Они не обратили на посетителя ни малейшего внимания. Тогда он принялся хозяйничать сам. Та из женщин, что была потолще, что-то негодующе крикнула и замахнулась на незваного гостя. Ее физиономия выражала неприкрытую угрозу. Пол за ночь неплохо отдохнул, поэтому был спокоен и готов к всевозможным русским сюрпризам. «Завтрак», – почти спокойно сказал он. (Какое, однако, трудное слово – «завтрак». Выговорить невозможно.) Злая тетка пожала плечами и швырнула на поднос бутерброды с кровяной колбасой, стеклянную баночку с неопределенного цвета икрой и стакан чая, который был без малейших признаков молока, зато стоял в блюдце с серыми кусками сахара, сохранившегося, очевидно, еще с военных времен. Пол проворчал слова благодарности, взял поднос с этим странным завтраком и ушел в свою комнату. Там он поел, обдумывая планы на предстоящий день. Первым делом, конечно, следовало отправиться в больницу и выяснить, как себя чувствует несчастная Белинда. А затем решить, как избавиться от чертовых платьев.

Мрачная дежурная грубо отобрала у него ключ от комнаты. При этом она все время что-то недовольно бурчала и поминутно чертыхалась, но, слава богу, не переходила от угроз к действиям. Пол мило улыбнулся, продемонстрировав все свои тридцать два зуба, включая и четыре нижних, которые довольно плотно держались на месте, закрепленные при помощи ватного тампона, который он достал из флакона с аспирином. Пол даже не удивился, увидев на дверце лифта табличку «Не работает». Для обеспечения собственной безопасности он и не собирался им пользоваться. Спускаясь по широкой лестнице, он решил, что к Белинде следует прийти с подарком. Это ее порадует. В вестибюле он давно приметил небольшой магазинчик с симпатичными продавщицами, недорогими ювелирными изделиями и множеством игрушек. Ему показалось, что матрешка доставит больной несколько минут удовольствия. Матрешка – это деревянная кукла, изображающая русскую крестьянку. Внутри нее находится еще одна деревянная крестьянка, внутри которой еще одна, и так далее. Последняя, самая маленькая куколка была размером с грецкий орех. Наверное, это имело какой-то глубокий смысл для русских, но не для Пола. Он выбрал куколку и попытался заплатить за нее советскими деньгами.

– Нет, нет, нет! – заверещала девушка-продавщица.

После чего она объяснила по-французски, с трудом подбирая слова, что все эти вещи предназначены только для иностранных туристов, поэтому расплачиваться за них можно только иностранной валютой. Пол достал из кармана английские деньги, взглянув на которые девица углубилась в изучение прайс-листа. Через некоторое время она довольно провозгласила:

– Двадцать два шиллинга семнадцать пенсов.

Пол тяжело вздохнул и принялся объяснять девушке структуру английской денежной системы. Остальные девушки тоже подтянулись поближе послушать урок.

Толстая американка, фигурой напоминающая русскую матрешку, кипятилась и стучала по прилавку деревянным медведем, едущим на велосипеде, которого она хотела купить.

– Это черт знает что такое, – гундосила она, – больше вы с меня не получите ни доллара.

Но создавалось впечатление, что девушкам и не нужны ее доллары.

– Итак, – завершил Пол свою краткую лекцию, – стоимость этого предмета исчисляется одним фунтом, тремя шиллингами и пятью пенсами.

Девушки были очарованы приветливым иностранцем. А у Пола заныло сердце, когда он увидел, сколько времени потратил зря. Он протянул девушке два фунта. Та с совершенно несчастным видом покачала головой и сообщила, что у нее нет сдачи, причем ни в какой из иностранных валют. Пол уже уразумел, что цель этого предприятия – брать иностранную валюту и ни в коем случае не отдавать ее, но все еще не сдавался.

– Что ж, – сказал он, – дайте мне сдачу советскими деньгами.

Девушка сокрушенно покачала головой и сообщила, что это тоже не позволяется. Единственный выход, посоветовала она, продолжать делать покупки, пока общая сумма не достигнет двух фунтов. Пол снова тяжело вздохнул. Время-то уходит! Но все-таки выбрал покрытую эмалью брошку, сделанную в Чехословакии. В прайс-листе значилось шесть шиллингов четырнадцать пенсов. Произведя соответствующий перерасчет, Пол выяснил, что до двух фунтов все равно не хватает. Тогда он наугад ткнул пальцем в цепочку, на которой болталась блестящая железная космическая ракета. Стоимость этого шедевра составила семь шиллингов.

– На сдачу, – сказал Пол, которому успел надоесть всеобщий идиотизм, – купите себе шоколадку.

Девушка была донельзя шокирована неприличным предложением. Она гордо сообщила, что все деньги должны быть использованы. В результате Пол приобрел еще и значок с физиономией Юрия Гагарина, а заодно получил пригоршню спичечных коробков. Девушка очень обрадовалась успешному завершению сделки и нежно поцеловала Пола в щеку. Нет, все-таки и среди дикарей встречаются весьма приятные люди.

В это время он заметил, что к нему направляются его старые знакомые, товарищи Зверьков и Карамзин. Только вчера они доставили ему немало неприятных минут. И подумать только, он бы с ними разминулся, если бы не затянувшееся дело с пересчетом цен на сувениры. Все-таки заграничные путешествия не способствуют продлению человеческой жизни.

– А, – заулыбался Зверьков, – кажется, это наш старый знакомый, мистер Гасси. Может быть, зайдем в ресторан и выпьем вместе водки?

– Я бы с удовольствием, – ответил Пол, – но, к сожалению, мне нужно идти. Я должен навестить жену. Она сейчас в одной из ваших больниц.

Он улыбнулся, словно тот факт, что его супруга сейчас лежит на больничной койке, делал его больше чем просто гостем в этой стране. У Пола возникло волнующее чувство, что его, наконец, признали. Иначе эти двое, не важно, какими мотивами они руководствовались, не стали бы его звать в ресторан и предлагать выпить водки.

– Да? – удивился Карамзин. – А что она сделала, чтобы попасть в больницу?

– Ваш друг Мизинчиков, – сказал Зверьков, – продолжает говорить. Он уже много чего нам поведал. Мы беседовали всю прошлую ночь.

– Да, – подтвердил Карамзин, – он все время говорит. – При этом он ожесточенно закивал, злобно поглядывая на инвалида в бинтах и на костылях, только что вошедшего в вестибюль. Похоже, этот несчастный олицетворял для него заговорившего Мизинчикова. – Он рассказал нам о партиях товаров, которые должны поступить из Англии для продажи в Ленинграде, с целью подрыва советской экономики. Он рассказал о своем английском друге, который именно с этой целью приезжает в Ленинград. Он очень эмоционально говорил.

– Возможно, – не стал спорить Пол. – Только при чем тут я? Я не знаю этого человека.

– Мы бы очень хотели увидеть привезенные вами платья, – сообщил Зверьков. – Их нет на судне, мы проверили. Их нет в вашей комнате. Это мы тоже проверили. Куда вы их дели? Какое место вы сочли для этого подходящим? Поймите, – он сокрушенно покачал головой, – в Ленинграде полно таких мест. Камеры хранения на железнодорожных вокзалах, в гостиницах и ресторанах. Метро, наконец. Нам придется очень долго искать.

– Давайте заключим сделку, – предложил Карамзин. – Если вы отдадите нам вещи, вы больше о нас не услышите. Нас беспокоит Мизинчиков, а не вы. Когда он предстанет перед народным судом, будет очень хорошо иметь материальные доказательства его вины, которые можно увидеть и потрогать. Вы наш гость. Мы не причиним вам вреда.

– Мы приглашаем нашего гостя немедленно отправиться с нами и выпить водки, – торжественно провозгласил Зверьков. – Много водки.

– Много водки, – сказал Пол, – значит много разговоров. Это займет уйму времени. А мне необходимо навестить жену. Она серьезно больна. Поймите, я беспокоюсь.

– Возможно, вам будет интересно узнать, что Мизинчиков сурово наказан. – Зверьков говорил ласковым, вкрадчивым голосом. – Он рассказал нам много интересного и о вас. Он именно на вас валит всю вину, представляя себя невинным младенцем.

– Но я же вам уже говорил, что не знаю этого человека, не имею о нем пи малейшего представления.

– Значит, речь идет о вашем друге, – легко согласился Зверьков. – Мизинчиков рассказал нам много чего о вашем друге и его дурных привычках. Например, что он был гомосексуалистом.

– Да? – Пол задумался. Потом медленно заговорил: – Этот Мизинчиков был другом моего друга. Я не сделаю ничего, что может повредить другу моего друга.

– Ну и не надо, – сказал Карамзин, покраснев от злости. – Ничего не делайте. Можете не пить с нами водку. И ничего не делайте.

– Я должен навестить мою бедную больную жену, – сказал Пол.

Карамзин досадливо фыркнул, всем своим видом показывая, что он это уже слышал.

– Мой коллега хочет сказать, – очень вежливо проговорил Зверьков, – только одно: все, что вы сделаете, должно произойти по вашей собственной воле. Мы не будем вас принуждать. Вы совершенно свободны и можете делать все, что вам заблагорассудится. За вами никто не будет следить, я вам это обещаю. И товарищ Карамзин тоже обещает.

Он по-дружески обнял Карамзина за плечи. Это были очень широкие плечи.

Пол мысленно расхохотался. Надо же, они не собираются за ним следить. Он вспомнил, что Белинда посоветовала ему побыстрее избавиться от платьев, причем самым элементарным способом – выбросить их в воду, и подумал, что, возможно, она была не так уж не права. Правда, он мог поклясться, что никому и в голову не придет искать их в маленькой темной кладовке в портовом офисе «Интуриста», скорее всего, они там в полной безопасности. И почему, собственно говоря, он должен выбрасывать их в море? Пол вспомнил о своем недавнем знакомом, Алексее Пруткове, и воспрянул духом. Он сказал:

– Я с удовольствием приму ваше приглашение, но только в другой раз. Мы обязательно выпьем с вами водки. – Произнося эти слова, Пол вовсе не кривил душой. Он счел, что вечер в этой компании за рюмкой водки мог бы оказаться очень полезным. Это даст ему больше информации о современной России и о применяемых здесь полицейских методах.

– Вы можете нам верить, – проникновенно повторил Зверьков, продолжая обнимать своего коллегу за плечи, – за вами никто не будет следить, мистер Гасси. Вы – свободный человек и можете идти куда вам надо. – Его слова звучали как объявление о полной реабилитации. – И мы непременно выпьем водки в следующий раз. Не так ли, товарищ Карамзин? – полюбопытствовал он и слегка встряхнул своего массивного коллегу.

– До свидания, – сказал Пол и приветственно помахал своим свертком с покупками. Почему они называли Роберта, бедного покойного Роберта гомосексуалистом? Разумеется, это гнусная ложь, просто лишний штришок в обычной процедуре поливания человека грязью.

Пол немного подумал и решил, что у него имеется сразу несколько причин, чтобы идти в больницу пешком. Во-первых, он все равно не сумеет найти такси, во-вторых, после излишнего употребления алкоголя накануне вечером очень полезно прогуляться по свежему воздуху, в-третьих, если он будет топтаться около гостиницы в ожидании такси, это даст товарищам Зверькову и Карамзину лишний повод возобновить свои назойливые домогательства.

Пол вышел из гостиницы на залитую солнцем площадь, покосился на мрачную громаду собора с огромным сверкающим куполом, прислушался к умиротворяющему курлыканью голубей. Солнце весело освещало черного всадника на вздыбленной лошади, словно небо посылало обоим свое благословение.

Пол свернул на улицу Герцена, затем на улицу Дзержинского. Ленинград представал перед ним во всей своей красе. Мрачные костюмы, старые платья, служившие своим хозяйкам еще в военное время, ни одного городского щеголя, ни единой лениво прогуливающейся элегантной дамы.

На минуту Полу стало страшно. Он был здесь в полном одиночестве, чужак, случайно затесавшийся в толпу пролетариата. Он никак не мог отделаться от мысли, что за ним охотится враг, который вот-вот его выследит, поймает и разорвет на куски. И никакая полиция не остановит этот произвол. В его воображении Ленинград постепенно приобретал черты фантастического мира Оруэлла, где можно было воочию убедиться, что шизоидный параллелизм вполне возможен.

Коллективный разум Партии – вот основа основ. А здания, что ж, пусть рушатся от оглушительных хлопков свисающего с крыш брезента, а заодно и все вокруг постепенно приходит в упадок. Забыв, что он умеет читать по-русски, Пол начал воспринимать написанные на вывесках буквы как незнакомые иероглифы и ощутил себя в ином мире, даже на другой планете. Все вокруг было окружено странной, мистической завесой, которую кроме него почему-то никто не замечал. Несмотря на яркое солнце, Пол замерз, его била непонятная и очень неприятная дрожь.