Текст книги "Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера"

На своем командном пункте в Ротте, примерно в тринадцати километрах к западу от Шмидта, Кота сначала не имел представления о катастрофе, постигшей его дивизию. 8 ноября его мысли были заняты только одним: командующими. Прибыл генерал Ходжес и обнаружил, что «генерал Эйзенхауэр, генерал Брэдли и генерал Джероу обсуждают ситуацию с генералом Кота». «Обмен любезностями проходил до тех пор, пока не ушла официальная партия, – записал адъютант Ходжеса, – после чего генерал Ходжес отвел генерала Кота в сторонку и коротко и довольно жестко обсудил с ним отсутствие прогресса в действиях 28-й дивизии… Разумеется, генерал Ходжес крайне разочарован тем, как 28-я дивизия себя проявляет» {194}194
  8.11.44. – PWS.


[Закрыть]. Ходжес обвинил и командующего корпусом генерала Джероу, хотя «превосходный» план – направить одну-единственную дивизию в Хюртгенский лес, а затем разделить ее – был творением штаба его 1-й армии. И именно он заставил генерала Кота приказать 112-му пехотному полку снова атаковать Шмидт, чем показал абсолютное непонимание реалий.

«Шерманы», высланные вперед – атаковать «Пантер» и Pz. IV, – не могли преодолеть крутые извилистые тропы, мины и грязь. Низкие облака и дождь не давали взлететь истребителям-бомбардировщикам. И все это время на два американских батальона в Коммершайдте обрушивался град снарядов – по ним стреляли и танки, и все артдивизионы, прибывшие по приказу Моделя из соседних корпусов. 7 ноября бойцы 2-го батальона в Фоссенаке не выдержали и побежали. Кота бросил в бой как пехоту 146-й саперный батальон, что позволило удержать западную часть Фоссенака, сражаясь против немецкой пехоты и танков. Ситуация была настолько серьезной, что часть 4-й пехотной дивизии должна была усилить 28-ю дивизию.

В ночь на 8 ноября американская артиллерия мощно обстреливала Коммершайдт, чтобы дать возможность уцелевшим бойцам из двух батальонов выбраться через ущелье реки Калль. 28-й пехотной дивизии пришлось вернуться почти туда же, откуда она начала свой путь. Она потеряла 5684 человека убитыми и погибшими от ран. Для генерала Кота, столь гордого за свою дивизию в Париже, это был, наверное, горчайший день всей его жизни. Один только 112-й пехотный полк потерял свыше двух тысяч бойцов, в строю оставалось не более трехсот солдат. Как заметил один из сотрудников штаба Брэдли, «когда сила подразделения на линии фронта падает ниже определенной точки, с ним происходит нечто очень плохое, и его эффективность резко падает. А происходит с ним вот что: ему уже не хватает опытных людей, чтобы чему-то научить “подкрепления”, присланные на замену павшим» {195}195
  Ralph Ingersoll. Top Secret. London, 1946. P. 185.


[Закрыть].

Немецкая пропаганда времени зря не теряла, похваляясь и успешной контратакой, и возвращением Голдапа в Восточной Пруссии, и неудачей Красной армии в захвате Будапешта. Попавшую в окружение американскую опергруппу уничтожили, а деревни Фоссенак и Коммершайдт зачистили от небольших групп, которые отчаянно защищались, но затем прекратили бессмысленное сопротивление {196}196
  NARA RG 407 270/65/7/2, арх. кор. 19105 ML 258.


[Закрыть].

Генерал Ходжес отказался рассматривать другой план. Даже сейчас, зная о важности плотин, он не планировал резко менять направление и идти на юг. Он приказал 1, 8 и 104-й пехотным дивизиям, а также 5-й бронетанковой дивизии и остатку 4-й пехотной продвигаться в Хюртгенский лес. Это составило бы правый фланг совместного наступления 9-й и 1-й армий. 12 ноября 2-я британская армия начала наступление на восток с захваченного выступа в Неймегене. Несмотря на дожди, грязь и мины, она за десять следующих дней очистила западный берег Мааса до Венло и Рурмонда, расположенных недалеко от голландско-германской границы. В тот же день 1-я дивизия покинула свою зону отдыха к западу от Ахена и на грузовиках отправилась в северный сектор леса.

16 ноября после нескольких задержек началось третье наступление на Хюртгенский лес. К этому времени дождь со снегом перешел в снег: бойцы поднимались все выше. 1-я дивизия на севере должна была продвинуться из Штольбергского коридора в Дюрен, который вместе с Эшвайлером и Юлихом почти стерла с лица земли авиация союзников, сбросив на него 9700 тонн бомб. Дюрен по ночам еще и обстреливала американская артиллерия.

Вскоре после того, как передовые части 1-й дивизии вошли в сосновый бор, они и их вспомогательные танки попали под град тяжелой артиллерии и ружейный огонь 12-й народно-гренадерской дивизии. «Из леса рекой текли потоки раненых, – писал начинающий пулеметчик Артур Кауч. – Один солдат, которого я заметил, держался за живот и все пытался прикрыть огромную рану, сквозь которую вываливались кишки. Вскоре подбежал фронтовой медик, помог бойцу лечь, перевязал ему живот большой повязкой и вколол морфин. Сержант из “стариков” приказал мне лежать за большими камнями, а сам двинулся к последней воронке, оставленной немецкой артиллерией. Сказал, так безопасней всего: немецкие артиллеристы всегда поворачивают рукоятку на орудии на несколько меток и стреляют в другое место. Я побежал в последнюю воронку, оставшуюся от разрыва, и следующий снаряд приземлился в 30 ярдах от меня. То был спасительный совет» {197}197
  Arthur S. Couch. An American Infantry Soldier in World War II Europe; неопубликованные мемуары. – Частная коллекция.


[Закрыть].

Как заметил офицер 1-й пехотной дивизии, немцы снова пытались заставить наступающих американцев упасть на землю, спасаясь от автоматного и пулеметного огня, а затем «раздолбать к чертям артиллерией и минометами» {198}198
  7 ак. – NARA RG 498 290/56/2/3, арх. кор. 1459.


[Закрыть]. Новобранцам приказали стоять близко к стволам больших деревьев: это хоть как-то защищало от осколков, когда снаряды разрывались в кронах. Единственное, чего нельзя было делать, – это лежать на земле: так увеличивалась опасность попасть под град щепок или шрапнели. Американцы пытались использовать тяжелые 4,2-дюймовые минометы как артподдержку, но оказалось, что от холода и сырости снаряды сильно рассеиваются и падают куда попало, а опорная плита с каждым выстрелом уходила все глубже в жидкую грязь {199}199
  О минометах калибра 4,2 дюйма: NARA RG 407 270/65/7/2 ML 248.


[Закрыть].

«Немецкая артиллерия, – писал Кауч, – была заранее нацелена на лесные дороги, а снаряды должны были взрываться при ударе о верхушку дерева, чтобы нас окатило осколками. Они нанесли много опасных ран и многих убили. Я видел раненых и умирающих… поначалу я падал на колени и говорил с ними, но скоро понял, что не смогу этого вынести. Думаю, такие раны начинали пробивать мой защитный панцирь» {200}200
  Couch. An American Infantry Soldier.


[Закрыть]. Сильнее всего он восхищался санитарами, которые помогали раненым «даже под огнем тяжелой артиллерии или пулеметов, пока мы укрывались в более защищенных местах».

В лесу почти все немецкие солдаты перестали опасаться танков: они могли подкрадываться к ним с «панцерфаустом», а на более далеком расстоянии использовали «панцершрек», или «офенрор» («печная труба»), увеличенную версию американской базуки. Здесь, в лесу, немецкая пехота приспособила «панцерфауст» как артиллерию ближнего боя. Неудивительно, что, как отметил начальник штаба 7-й армии, немцам было «легче защищаться в лесу, чем под открытым небом» {201}201
  Генерал-майор Р. Герсдорф. – ETHINT 53.


[Закрыть], ведь американские танки испытывали там такие трудности. Саперы убирали множество мин вдоль узких и грязных дорог, но почти всегда какую-нибудь пропускали, и первый в колонне танк подрывался и блокировал путь.

1-я пехотная дивизия столкнулась с ожесточенным сопротивлением и попала под сильный артобстрел. «Как раз перед рассветом, – продолжал Кауч, – снаряды начали рваться у нас над головами, ударяясь по кронам. Была ночь, это было действительно опасно, и новички занервничали, стали метаться в панике. Я пытался удержать нескольких, говорил: “Сиди в окопе, а не то убьют…” Тогда я впервые видел панику на поле боя и понял, откуда у солдат травмы, контузии… Других потом отправили в тыл лечиться. Для всех опасно, когда среди нас такие волнения, а нам приказывают идти вперед» {202}202
  Couch. An American Infantry Soldier.


[Закрыть].

4-я пехотная дивизия с 22-м пехотным полком полковника Бака Ланхема в центре направилась на восток по огромной гряде, спускавшейся к Шмидту. План состоял в том, чтобы начать с Гроссхау, расположенной почти на вершине, а идущая справа 8-я пехотная должна была напасть на деревню Хюртген, а затем на Кляйнхау. Но коэффициент потерь на каждый метр земли был ужасным. Американские командующие, стремившиеся не допустить прорыва к северу от будущей линии фронта предстоящей атаки в Арденнах, понятия не имели о том отчаянии, с которым оборонялись немцы.

Даже в небольших деревушках, зачастую в несколько домов, стояла церковь – каменная, серо-бурая. В 275-й пехотной дивизии под началом Шмидта было несколько бойцов, прошедших интенсивные курсы снайперской подготовки, и американским офицерам даже бинокли приходилось прятать под гимнастеркой, чтобы не превратиться в мишень {203}203
  О 275-й пехотной дивизии: генерал-лейтенант Г. Шмидт. – FMS B-373.


[Закрыть]. Впрочем, как отметил полковник Лакетт из 4-й пехотной дивизии, видимость редко превышала семьдесят пять ярдов, и снайперам на земле было очень трудно {204}204
  О полковнике Лакетте: 5 ак. – NARA RG 498 290/56/2/3, арх. кор. 1455.


[Закрыть]. Помимо них у немцев к юго-западу от деревни Мариявайлер стояла зенитная батарея 88-мм орудий и стреляла по бомбардировщикам союзников, летевшим к немецким городам, а в случае чего, получив сигнал с передового наблюдательного пункта, могла перейти в противотанковый режим.

Что до разведки, то офицеры 275-й пехотной дивизии имели большое преимущество, ибо могли полагаться на местных лесников. И они заметили, что американцы стараются проводить разведку лишь тогда, когда готовятся атаковать определенный сектор, обнаруживая этим свои планы. Немецкие офицеры и сержанты умело использовали ошибки противника. Младшие американские командиры часто испытывали искушение отступить ночью с захваченной территории, но оставленную позицию тут же занимали немцы, и на следующий день их было невозможно выбить. Да и солдаты собирались вместе не только для атаки. Всякий раз, когда приводили пленного, «вокруг него собиралась дюжина, а то и два десятка солдат, и это вело к большим жертвам» {205}205
  NARA RG 498 290/56/2/3, арх. кор. 1465.


[Закрыть].

Немцы свои танки маскировали, держали закопанными и использовали в основном как психологическое оружие. «При свете дня, – сообщал американский офицер, – они относительно тихие, но на рассвете и в сумерках, а бывает, и ночью оживают, все время кружат вокруг и палят. Хватает, чтобы держать наши войска в безумном напряжении» {206}206
  NARA RG 498 290/56/2/3, арх. кор. 1464.


[Закрыть]. Американские офицеры, пытаясь успокоить солдат, решили держать на передовой «истребителей танков». Когда танки поддержки уезжали пополнить боезапас и топливо, пехотинцев охватывала паника и они отступали, поэтому, по возможности, на место ушедшей техники полагалось немедля вводить другую, из резервного взвода танков. И это было нелегко: бронированные машины в темном лесу были очень уязвимы. Каждый взвод легких танков нуждался в отряде пехоты и инженерном отряде по разминированию. Танкисты, казалось, были еще больше напуганы, чем пехота в лесу. «Однажды мы просидели в танках четыре дня, – рассказывал один солдат. – Тяжелая артиллерия, 88-миллиметровки; минометы; вой этот истерический [от немецкой реактивной системы залпового огня Nebelwerfer], и все грохочет кругом. Выходишь из танка отлить, и все, ты покойник. Мы мочились прямо в чертовы каски, потом выплескивали из орудийной башни» {207}207
  John Ellis. The Sharp End: The Fighting Man in World War II. London, 1990. P. 152.


[Закрыть].

Пока 22-й пехотный полк полковника Ланхема карабкался в гору по лесистому холму к деревне Кляйнхау, выяснилось, что немцы спилили с деревьев впереди все нижние ветки, чтобы обеспечить лучший сектор обстрела для своих пулеметов MG42. Внезапная атака обратила первые заставы в бегство, но потом американцы остановились: перед ними была «полоса колючей проволоки длиной в двадцать пять ярдов, усеянная минами-ловушками» {208}208
  Robert Sterling Rush. Hell in Hürtgen Forest: The Ordeal and Triumph of an American Infantry Regiment. Lawrence, KS, 2001. P. 139. О том, как 1-я дивизия избегала троп: 18 пп / 1 пд. – NARA RG 498 290/56/2/3, арх. кор. 1459.


[Закрыть]. Пока они осматривали преграду, их накрыл внезапный залп минометного огня, и то было лишь начало их Голгофы. В полку Ланхема были убиты все три командира батальона. В одном из самых ужасных инцидентов трое немецких солдат отобрали у тяжелораненого американца все снаряжение и заложили под него заряд взрывчатки, который взорвался бы, если бы его решили сдвинуть. Бойца не могли найти семьдесят часов, но ему хватило сил предупредить спасателей.

4-я пехотная дивизия постепенно адаптировалась к лесным боям. Каждую роту разделили на две штурмовые группы и две группы поддержки. Штурмовые группы несли только личное оружие и гранаты. Группы поддержки шли позади, в пределах видимости, у них были минометы и пулеметы. Разведчики и штурмовая группа должны были держать «направление по компасу»: в лесу было легко потерять ориентацию. По мере продвижения бойцы из группы поддержки разматывали сигнальный провод для связи, а также, как Гензель и Гретель, направляли связных, подносчиков патронов и санитаров-носильщиков.

Американские дивизии в лесу вскоре обнаружили, что тропинки, просеки и трелевочные волоки нужно воспринимать не как границы, а использовать в качестве центральных линий. Продвигаться нужно было по обе стороны от дорог, а по ним самим – никогда: они были заминированы и немцы наводили на них орудия, составляя схемы артогня, и прицельно били из минометов по каждой тропе. Часть 1-й пехотной дивизии узнала об этом, заплатив слишком дорого; и теперь, чтобы спасти жизни людей, дивизия шла в наступление через лес и устраивала командные пункты подальше от тропинок, пусть это и отнимало массу времени.

В середине ноября сильно похолодало, а многие измученные бойцы уже давно выбросили свои тяжелые, пропитанные влагой и грязью шерстяные шинели. «Весь лес укрыл густой снег, по локоть, а то и больше, – писал Кауч из 1-й пехотной дивизии. – Однажды мы проходили передовой участок, где раньше атаковала другая рота. Я увидел шестерых солдат: они стояли в ряд, наклонившись вперед и уткнув винтовки глубоко в снег, – казалось, будто в атаке. Но потом я заметил, что они вообще не шевелятся, и сказал товарищу: “Смотри, закоченели все. Похоже, их подстрелили”. Ради предосторожности я набил в левый нагрудный карман немецких монет: решил, может, остановят пулю или осколок, летящий в сердце. Но я знал, что это глупо» {209}209
  Couch. An American Infantry Soldier.


[Закрыть].

Южнее генерал Паттон продолжал давить на своих командиров, требуя идти в наступление. В субботу 11 ноября в дневнике бойца 12-й группы армий появилась шутливая запись: «День перемирия[17]17
  Имеется в виду 11 ноября 1918 года, день Компьенского перемирия, – конец Первой мировой войны. Национальный праздник в Америке, Великобритании и ряде стран континентальной Европы. – Прим. пер.


[Закрыть] и день рождения Джорджи Паттона. Они несовместимы» {210}210
  11.11.44. – CBHD.


[Закрыть]. Ровно через неделю 3-я армия Паттона наконец окружила Мец, и через четыре дня сопротивление в городе-крепости прекратилось. Одержимость Паттона захватом Меца привела к тяжким потерям среди его собственных войск. Высокомерие и нетерпение генерала после молниеносных летних побед во многом стали причиной столь многочисленных жертв. Нескончаемый дождь, вызвавший разлив Мозеля по всей его пойме, превратил переход к югу от Меца в ужасный кошмар. Паттон рассказал Брэдли, как бойцы одной из его инженерных рот в бессильной злобе два дня тяжко трудились, чтобы соединить понтонный мост через бурную реку. Одна из первых машин, «самоходка», зацепилась за трос, тот оборвался, мост разошелся, и его потащило по течению. «Вся эта чертова рота села в грязь, – рассказывал Паттон, – они рыдали, как дети» {211}211
  Omar N. Bradley. A Soldier’s Story. New York, 1964. P. 430–431.


[Закрыть].

На юге атака 7-й армии США на Савернский разрыв[18]18
  Разрыв в цепи Вогезов, делящий горный массив на северную и южную части.


[Закрыть] в середине ноября позволила французской 2-й бронетанковой дивизии прорваться в Страсбург и с грохотом домчаться в Кель, прямо до моста через Рейн. А на правом фланге 6-й группы армий 1-я армия генерала де Латра освободила Бельфор, Альткирх и Мюлуз и продвинулась к югу от Кольмара, где ей предстояло остановиться, столкнувшись с немецким сопротивлением в Кольмарском «котле».

Защита Страсбурга была бесславным эпизодом в истории немецкой армии. Прежде чем уйти, эсэсовцы разграбили город. По словам одного генерала, защищавшего Страсбург, солдаты, которым приказывали «сражаться до последнего патрона» {212}212
  Генерал-майор В. Уллершпергер. – CSDIC, TNA WO 208/4364 GRGG 237.


[Закрыть], как правило, перед боем выбрасывали большую часть этих патронов, чтобы со спокойной совестью сказать, что те закончились, и сдаться. Генерал-майор Фатерродт, командующий вермахтом, с презрением отзывался о поступках старших офицеров и чиновников – членов нацистской партии. «Я удивлен, что Гиммлер никого не повесил в Страсбурге, – сказал он собратьям-офицерам после того, как его схватили. – Все удрали: руководитель окружной организации партии, руководитель местной партийной организации, городские власти, мэр и заместитель мэра; все драпали так, что пятки сверкали; все сбежали, все правительство… Когда рано утром стало чуть оживленнее, они переплыли Рейн» {213}213
  Генерал-майор Ф. Фатерродт. – CSDIC, TNA WO 208/4177.


[Закрыть]. Видели, как главный судья Страсбурга бежал с рюкзаком к реке. К нему Фатерродт проявил больше сочувствия: «Он решил верно. Ему пришлось подписать так много смертных приговоров и дисциплинарных наказаний, что это было поистине жутко». Судья был местным, эльзасцем, и его бы первым судили или линчевали.

Многие немецкие офицеры объявлялись в компании подруг-француженок и заявляли: «Я потерял подразделение» {214}214
  Ibid.


[Закрыть]. «Все они были дезертирами!» – взорвался Фатерродт. Сильнее всех впечатлил генерал-лейтенант Шрайбер, который прибыл в кабинет Фатерродта и сказал: «Мой личный состав там, внизу». Фатерродт выглянул в окно. «Там стоял десяток замечательных новеньких автомобилей с девицами, обслугой, холеными чиновниками и обилием багажа, в основном еды и всяких красивых вещичек». Шрайбер заявил, что намеревался переплыть Рейн: «Так я хоть сейчас буду в безопасности».

Когда 2-я бронетанковая дивизия генерала Леклерка освободила Страсбург, Франция возликовала, а для самого Леклерка это был кульминационный момент: он сдержал обещание, данное в Северной Африке, в Куфре, что триколор вновь будет развеваться над Страсбургским собором. Для французов освобождение Страсбурга и Эльзаса, захваченных немцами в 1871 и 1940 годах, знаменовало конец войны во Франции. Старшие офицеры американской армии любили Леклерка и восхищались им, чего нельзя сказать о переменчивом и вспыльчивом генерале де Латре де Тассиньи, который считал своим долгом постоянно жаловаться на отсутствие достаточного количества униформы и вооружения в его 1-й французской армии, стоявшей на крайнем южном фланге. Честно говоря, он столкнулся с огромными проблемами, включив в свою армию примерно 137 тысяч бойцов французского Сопротивления, неподготовленных и недисциплинированных. Де Голль хотел приступить к выводу колониальных подразделений, чтобы 1-я армия выглядела истинно «французской», тем более что солдаты из Северной Африки и Сенегала ужасно пострадали в холодных Вогезах. Под сильным снегопадом 1-я армия де Латра наконец прорвалась к Рейну через Бельфорский проход чуть выше швейцарской границы.

24 ноября Эйзенхауэр и Брэдли прибыли с визитом к генерал-лейтенанту Джейкобу Деверсу, который командовал 6-й группой армий вместе с 7-й армией генерал-лейтенанта Александера Патча и 1-й французской армией де Латра. Деверс, честолюбивый молодой генерал, злил многих, в том числе Эйзенхауэра. Он не мог обсудить свои планы с Главным командованием в основном потому, что Эйзенхауэр мало интересовался своим южным флангом. Деверс был уверен, что сможет легко пересечь Рейн в Раштатте, к юго-западу от Карлсруэ, несмотря на некоторые контратаки противника на левом фланге. Он явно ожидал, что Эйзенхауэр будет в восторге от возможности захватить плацдарм на другом берегу Рейна. Но, когда Деверс в общих чертах описывал операцию, он не смог привести убедительных аргументов и очень расстроился, когда Верховный главнокомандующий наотрез отверг его план. В основном это была ошибка самого Эйзенхауэра, который смотрел на Рур и Берлин, не задумываясь о том, какой должна быть его стратегия на юге. Он просто хотел следовать своей общей идее и зачищать западный берег Рейна от Северного моря до Швейцарии. Своим решением Эйзенхауэр продемонстрировал печальное отсутствие воображения. Плацдарм для переброски войск через Рейн в Раштатте был бы весьма полезен, и, если бы удалось осуществить все быстро, он мог бы помешать гитлеровским планам наступления в Арденнах.

В Хюртгенском лесу продолжались бои. Обе стороны все больше полагались на артиллерию. Одна только дивизия Шмидта имела в общей сложности 131 орудие для непосредственной огневой поддержки, пусть даже ее артполки были оснащены самыми разными орудиями – немецкими, русскими, итальянскими и французскими, что создавало трудности при пополнении боеприпасов. Концентрация огневой мощи у американцев была еще выше.

Итогом стал кошмар и хаос: деревья, раздавленные, изрезанные, изрубленные разрывами снарядов и минометным огнем; трупы, искалеченные минами; брошенные каски, ржавое оружие, обгорелые остовы машин; ящики с боеприпасами, пайки, противогазы, брошенные шинели, ставшие невыносимо тяжелыми из-за покрывшей их корки липкой грязи. «Особенно больно было смотреть, как одеты бойцы» {215}215
  Генерал-лейтенант Э. Штраубе. – FMS A-891.


[Закрыть], – признался командующий немецким корпусом генерал Штраубе. В ледяной сырости его бойцы коченели, страдали от «траншейной стопы», обморожения и болезней. И все же причиной большей части потерь с обеих сторон были минометные обстрелы.

Многие немецкие офицеры считали, что бои в Хюртгенском лесу были более тяжелыми, чем сражения Первой мировой или даже на Восточном фронте. Их называли «зияющей раной» {216}216
  FMS A-891.


[Закрыть]. Генерал-майор Рудольф фрайхерр фон Герсдорф – «мельницей смерти» {217}217
  Генерал-майор Р. Герсдорф. – FMS A-892.


[Закрыть]. Хемингуэй, снова присоединившийся к 22-му пехотному полку Ланхема и лицезревший снег, грязь и искалеченные сосны, сказал, что битва в Хюртгенском лесу – это «Пашендейл с взорванными деревьями» {218}218
  Ernest Hemingway. Across the River and into the Trees. New York, 1950. P. 249.


[Закрыть].

Хемингуэй, вооруженный автоматом Томпсона, несмотря на недавнее расследование всех его военных деяний, нес еще пару фляг, одну со шнапсом, другую с коньяком. Не раз случалось так, что он не проявлял под огнем ни капли страха, а в одном сражении даже участвовал. Журналистика была для него не на первом месте. Он насмешливо называл себя «старый геморройный Эрни, несчастный Пайл для бедняг» {219}219
  Carlos Baker. Ernest Hemingway: A Life Story. New York, 1969. P. 552.


[Закрыть], мягко шутя насчет Эрни Пайла, самого известного американского военкора. Но он наблюдал за солдатами и за тем, как те вели себя под огнем, ибо намеревался написать великий американский роман о войне. Как заметил его биограф, «Эрнест славился как у офицеров, так и у солдат как друг и наставник». Он был очарован природой мужества и высмеивал взгляды психиатров о «пределе прочности» солдат.

Джером Сэлинджер, чей 12-й пехотный полк стоял в полутора километрах с небольшим, продолжал неистово строчить короткие рассказы, пока шла эта адская битва, – он писал, что делал так всегда, когда мог найти «незанятый окоп» {220}220
  J. D. Salinger. Contributors // Story. No. 25 (November – December 1944). P. 1.


[Закрыть]. Эта работа помогла ему отсрочить свой психологический коллапс, по крайней мере до конца войны.

Боевое истощение – эвфемизм для нервно-психического расстройства времен войны – наступало быстро. «Пять дней там, и вы болтаете с деревьями, – говорилось в одной из редких шуток. – На шестой они вам отвечают» {221}221
  Charles Whiting, The Battle of Hürtgen Forest. Stroud, 2007. P. 71.


[Закрыть]. Возможно, один из штабистов Брэдли, посетивший сектор, цинично преувеличил, когда написал: «Молодые комбаты, вышедшие из Хюртгенского леса, настолько походили на идиотов, насколько это возможно для людей, которых не сажают за это под замок» {222}222
  Ingersoll. P. 184–185.


[Закрыть]. Один из них, по-видимому, сказал ему: «Ну, не так уж там и плохо, правда, бывает, “пончики” устают, выходят из строя и идут себе, а если на их пути валяется мертвый пехотинец из их же части, они даже не переступят и наступают прямо на закоченелое лицо мертвого, черт возьми…»

Стресс вызывал у мужчин тягу к никотину и алкоголю. Почти все офицеры великодушно делились своими льготными виски и джином, но слухи о том, что тыловые интенданты воруют сигаретные пайки для продажи на черном рынке, могли вызвать чуть ли не бунт. «Бойцы едят всякую дрянь, да и то помалу, и не ропщут, – заметил офицер 4-й дивизии. – Честно, им вообще на пайки плевать, лишь бы сигареты давали» {223}223
  5 ак. – NARA RG 498 290/56/2/3, арх. кор. 1455.


[Закрыть].

Выросли и потери. «Проезжаете утром мимо операционных палаток, в гору, на земле три-четыре трупа. Возвращаетесь днем, а их уже три-четыре десятка… Похоронная команда не поспевает: недостает людей» {224}224
  Ingersoll. P. 185.


[Закрыть]. В первые три дня наступления 22-й пехотный полк 4-й дивизии потерял 391 человека, погибли в том числе 28 офицеров и 110 сержантов {225}225
  О жертвах в 22-м пехотном полку: Sterling Rush. P. 163.


[Закрыть]. Иногда новоиспеченные командиры какой-нибудь роты или иного взвода оставались в живых так недолго, что солдаты даже не запоминали их имен.

Немцы тоже потеряли немало. Модель, решив «сохранить контроль над господствующей местностью» {226}226
  FMS A-891.


[Закрыть], бросал в бой один за другим спешно сформированные полки и батальоны. Пожилые полицейские и недоученные наземные команды люфтваффе шли на верную смерть. Многие погибли под огнем американской артиллерии, еще не добравшись до линии фронта. Всякий раз, когда небо прояснялось, американские истребители-бомбардировщики обрушивали на немецкие артиллерийские батареи град бомб с белым фосфором. Немецкие пехотинцы мерзли в изношенной форме и плохо питались из-за скудных и редких пайков. Но немецкие ландсеры продолжали борьбу, ибо альтернативы, похоже, не было.

Постоянные немецкие контратаки против 1, 4 и 8-й пехотных дивизий задерживали продвижение американцев сквозь искалеченный лес, и все же оно, пусть мучительно, медленно, продолжалось – любой ценой, посреди ледяного дождя, в грязи, невзирая на мины, что мешали танкам подойти ближе и поддержать солдат. Американцы озлобились. «Похоже, у наших бойцов полностью сформировалось должное отношение к бою, – написал сержант в своем дневнике. – Они убийцы. Они ненавидят немцев и не думают ни о чем, кроме того, как их убить» {227}227
  Сержант Д. Ротбарт, 22 пп. – Sterling Rush. Р. 178.


[Закрыть].

23 ноября, в День благодарения, Эйзенхауэр приказал, чтобы каждый солдат под его командованием получил полный обед и индейку. В Хюртгенском лесу батальонные повара пытались исполнить этот приказ хотя бы в виде бутербродов с индейкой, но, когда солдаты вылезли из окопов и выстроились в очередь, их накрыло немецким артогнем. Майор, ставший свидетелем той горестной минуты, признался, что больше никогда не мог обедать в День благодарения. Он «вставал, шел на задний двор и плакал, как ребенок» {228}228
  Paul Fussell. The Boys’ Crusade. New York, 2003. P. 91.


[Закрыть].

Праздника не чувствовал никто. Еще шесть дней тяжелых потерь ушло на захват Кляйнхау и Гроссхау. 8-я пехотная дивизия наконец захватила деревню Хюртген в сумасшедшей атаке, за которой последовали боевые действия в домах – с гранатами, винтовками и автоматами Томпсона.

83-я пехотная дивизия начала заменять 4-ю пехотную. Ее солдаты были потрясены убийственной мощью «взрывов в кронах деревьев, когда с верхушек деревьев повсюду с воем разлетались осколки снарядов» {229}229
  Капитан Г. Свит, 908-й дивизион ПА, придан 331 пп / 83 пд. – IWM 3415 95/33/1. О 8000 потерь по причине психических нарушений: Peter Schrijvers. The Crash of Ruin: American Combat Soldiers in Europe during World War II. New York, 1998. P. 8.


[Закрыть]. Чтобы подготовиться к нападению на деревню Гай, артиллеристы установили «время огня»: все орудия синхронизировали для одновременной стрельбы по одной и той же цели. Тем не менее в деревне они были вынуждены вести «изнурительные уличные бои». Лишь в конце первой недели декабря американцы вышли из леса, внизу перед ними лежала просторная Рурская долина. Но они так и не смогли захватить ни плотины, ни город Шмидт. Бомбардировочное авиационное командование Королевских ВВС после неоднократных запросов наконец предприняло три попытки разрушить дамбы и при этом пять раз отменяло вылет из-за плохой погоды. Урона почти не нанесли, и от повторных попыток командование отказалось. В конце концов Ходжес решил атаковать дамбы с юго-запада силами 2-й пехотной дивизии, но тотальное наступление немцев свело эту попытку на нет. Контроль над плотинами союзникам удалось установить лишь в феврале 1945 года.

Потери обеих сторон – от нервных срывов, обморожения, «траншейной стопы», пневмонии – были ужасны. В октябре примерно 37 % военнослужащих США лечились от респираторных заболеваний: худший показатель за всю войну. Бои в Хюртгенском лесу вызвали 8000 нервно-психических расстройств среди американцев. Вермахт не считал подобные срывы уважительной причиной избежать службы на передовой, и в немецких документах они почти не зафиксированы. «Боевых психических травм было немного, – сказал позже главный офицер медицинской службы Германии. – Но таких людей не освобождали от службы, и потому я не могу сказать, какую долю от общих потерь они составили» {230}230
  Генерал-майор медицинской службы Шепукат. – ETHINT 60.


[Закрыть]. «Бывало, в окопах находили солдат, – писал начальник штаба Бранденбергера в 7-й армии, – умерших от явного истощения» {231}231
  Генерал-майор Р. Герсдорф. – FMS A-892.


[Закрыть].

Кампания в Хюртгенском лесу обошлась американской армии в 33 тысячи погибших – из 120 тысяч воевавших там. Одна только 4-я пехотная дивизия понесла «более 5000 боевых потерь и более 2500 небоевых» {232}232
  ‘The Ardennes’, CSI Battlebook 10-A, May 1984.


[Закрыть]. Чтобы помочь дивизии восстановиться, генерал Ходжес приказал перебраться в «тихий» сектор 8-го корпуса через Арденны. За следующие двенадцать дней три полка 4-й пехотной дивизии заняли позиции 83-й дивизии и влились в состав 8-го армейского корпуса Троя Миддлтона со штаб-квартирой в Бастони. 4-й пехотной дивизии пришлось защищать фронт, растянувшийся на 56 километров. А через несколько дней, за которые была восстановлена лишь половина дивизии, немцы ударили в Арденнах.