Текст книги "Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера"

Глава 6
Германия точит когти

20 ноября Гитлер вошел в специальный поезд, Sonderzug, стоявший на замаскированной ветке в «Волчьем логове». С обоих концов поезда было прицеплено по зенитной платформе с двумя счетверенными орудиями на каждой, а между ними – два бронированных и шесть пассажирских вагонов. Весь состав был окрашен в темно-серый цвет.

Скорее всего, в глубине души Гитлер знал, что никогда не вернется в Восточную Пруссию, но, как всегда, отрицал очевидное – и приказал продолжать обустройство обороны. Его штабисты и секретарь Траудль Юнге садились в поезд «с довольно тоскливым ощущением, будто прощаются навсегда» {233}233
  Traudl Junge. Until the Final Hour: Hitler’s Last Secretary. London, 2002. P. 147.


[Закрыть]. Гитлер, говоривший только громким шепотом, нервничал, ибо на следующий день в Берлине специалист собирался удалить полип из его голосовых связок. Фюрер признался Юнге, что может потерять голос. «Он очень хорошо знал, – писала она, – что его голос был важным инструментом его власти; его слова опьяняли людей и увлекали их. Как он сможет продолжать подчинять себе толпы этих зачарованных, если не сможет к ним обращаться?» {234}234
  Ibid.


[Закрыть] Его ближайшее окружение несколько недель умоляло фюрера поговорить с нацией. «Мой фюрер, вы должны снова обратиться к немецкому народу. Они утратили мужество. Они в вас усомнились. Ходят слухи, будто вас уже нет в живых».

Гитлер хотел добраться до Берлина после наступления темноты. Он сказал, так лучше сохранить его присутствие в тайне, но свита знала: он не хотел видеть последствий бомбардировок союзников. Когда они высадились на станции Грюневальд и поехали в рейхсканцелярию, «автоколонна пыталась проехать по улицам, которые еще не были повреждены, – писала Юнге. – И снова у Гитлера не было возможности разглядеть как следует раны Берлина: глухой свет фар едва высвечивал каменные груды по обочинам дороги» {235}235
  Ibid. P. 148.


[Закрыть].

Самой важной причиной, по которой Гитлер приехал в Берлин, был надзор за планированием наступления в Арденнах – идея пришла к нему, прикованному к постели, примерно в середине сентября в «Волчьем логове». Гитлер был болен желтухой и поэтому не мог присутствовать на ситуационных совещаниях. «У Гитлера был целый день на размышления, – вспоминал позже генерал-оберст Йодль. – Я видел его одного, когда он лежал в постели, – ему обычно не нравилось, когда его хоть кто-то, кроме адъютантов, видел в постели, – и он говорил об этой идее. Я сделал грубый набросок на карте, показывая направление атаки, ее охват и необходимые силы» {236}236
  Генерал-оберст А. Йодль. – ETHINT 50.


[Закрыть].

Гитлер был полон решимости никогда не вступать в переговоры, о чем Геринг хорошо знал, когда отверг мольбу генерала Крайпе убедить фюрера в необходимости искать политическое решение. Гитлер по-прежнему был уверен, что «неестественный» союз между капиталистическими странами Запада и Советским Союзом должен неизбежно рухнуть. Он решил, что, вместо того чтобы вести оборонительные сражения на Восточном и Западном фронтах, следует предпринять последнее великое наступление, которое имеет гораздо больше шансов на успех. «Оставаясь в обороне, мы и надеяться не могли, что сможем избежать преследующего нас злого рока, – объяснял позже Йодль. – Это был акт отчаяния, но нам пришлось рискнуть всем» {237}237
  Ibid.


[Закрыть].

На Восточном фронте сосредоточенная атака тридцати двух дивизий была бы поглощена и подавлена огромными силами Красной армии. Стремительная победа на итальянском фронте ничего не изменила бы. Но на Западе, полагал Гитлер, две танковые армии, двигаясь на север, к Антверпену, могли бы расколоть союзников и вывести из войны канадцев, а после «очередного Дюнкерка» {238}238
  CMH Ardennes. Р. 18.


[Закрыть], возможно, даже и англичан. И это положило бы конец угрозе военной промышленности Рура.

В качестве места для прорыва Гитлер выбрал Арденны, так как удерживавшие их американские войска были немногочисленными. Безусловно, он помнил успех атаки 1940 года на этот сектор и хотел ее повторить. Лесистое нагорье Айфель на немецкой стороне границы, прекрасное укрытие для войск и танков от авиации союзников, давало ему немалое преимущество. Все будет зависеть от неожиданности и скорости реакции командования союзников. Гитлер надеялся, что оно отреагирует недостаточно быстро; он предполагал, что Эйзенхауэр должен будет проконсультироваться со своим политическим руководством, а также с другими командующими союзников, а это могло занять несколько дней.

До неожиданного заявления Гитлера 16 сентября в «Волчьем логове» о плане фюрера знал только Йодль. С тех пор все проинформированные должны были расписаться – в знак согласия – под документом, где говорилось, что каждый, кто сообщит об этом кому-либо, не наделенному особыми полномочиями, будет казнен. Йодль использовал свой небольшой штат для разработки деталей плана в соответствии с пожеланиями фюрера. Кейтель, хотя теоретически и отвечал за ОКВ, в планировании не участвовал – только в распределении топлива и боеприпасов для операции. А Рундштедта, несмотря на его должность главнокомандующего Западным фронтом, вообще не информировали. Вот почему он приходил в такое раздражение, когда позднее американцы ссылались на «наступление Рундштедта», как если бы это был его план.

22 октября начальник штаба Рундштедта генерал кавалерии Зигфрид Вестфаль и начальник штаба Моделя генерал пехоты Ганс Кребс явились по требованию в Волчье логово. Опасаясь гневных тирад Гитлера из-за падения Ахена и подозревая, что их просьбы дать больше дивизий будут с негодованием отклонены, они были удивлены, когда у входа в зал совещаний их заставили подписать обязательство – под страхом смерти сохранить все услышанное в тайне. Заместитель Йодля представил секретное исследование Wacht am Rhein – Вахта на Рейне», кодовое название, предназначенное для того, чтобы произвести совершенно обратное впечатление – плана обороны. На этом этапе не было никакого намека на наступление в Арденнах, речь шла лишь о переброске войск на Западный фронт в области Ахена как будто для контрудара в ожидании скорого и неизбежного наступления американских армий.

После обеда двух начальников штаба допустили на ежедневное совещание у Гитлера, посвященное анализу обстановки на фронте. Нескольких офицеров попросили уйти после общего инструктажа, и в комнате осталось около пятнадцати человек. Гитлер начал говорить. По его словам, Западный фронт требовал подкреплений, и это понятно, учитывая, что в дни Первой мировой там было 130 немецких дивизий. Он не мог его укрепить раньше, поскольку не мог позволить себе наращивать численность войск, предназначенных только для обороны. Но теперь все изменилось: он разработал план внезапного нападения на Антверпен – атаки к югу от Льежа при поддержке двух тысяч самолетов, цифра явно преувеличенная, и ни один офицер ни на мгновение ей не поверил.

Он хотел начать атаку в ноябре, в сезон туманов, хотя понимал, что на подготовку уйдет большая часть месяца. Главный прорыв предстояло совершить 6-й танковой армии к югу от Хюртгенского леса. 5-я танковая армия Мантойфеля должна была поддерживать ее левый фланг; а 7-я армия, в свою очередь, – защищать ее от контратак 3-й армии Паттона на юге. У Вестфаля потом возникло немало вопросов к Йодлю, но от него просто «отмахнулись» {239}239
  Генерал кавалерии З. Вестфаль. – ETHINT 79.


[Закрыть]. Генерала кавалерии так и подмывало сказать, что выделенных сил явно не хватит, даже чтобы добраться до Мааса, но он знал, что, если бы он высказал подобные возражения, «Wehrmachtführungsstab [штаб вермахта], вероятно, обвинил бы меня в пораженчестве».

Вестфаль сообщил обо всем Рундштедту по возвращении в замок Цигенберг – штаб-квартиру главнокомандующего Западным фронтом недалеко от Франкфурта-на-Майне, рядом с тщательно замаскированным Адлерхорстом («Орлиным гнездом»), западной полевой штаб-квартирой Гитлера, которую для него построил Альберт Шпеер перед кампанией 1940 года. Сказал он также о своем впечатлении, что даже Йодль, вероятно, не верил, будто они когда-нибудь доберутся до Антверпена.

Хотя Рундштедт вряд ли был доволен отсутствием предварительных консультаций, он был полон решимости не допустить, чтобы столь амбициозная операция продолжалась без изменений. Модель, командующий группой армий «B», испытывал подобные чувства, когда информировал своего начальника штаба. Можно только гадать, как он воспринял весть о том, что ему строго запрещено использовать дивизии, предназначенные для великого наступления. Их предстояло вывести с фронта, переоснастить, усилить и переподготовить. Нападение американцев на Хюртгенский лес заставило Моделя нарушить этот приказ менее чем через две недели, когда ему пришлось отправить 116-ю танковую дивизию помочь отбить Шмидт. Ряд других дивизий, назначенных для атаки, тоже пришлось бросить в бой, чтобы предотвратить разгром в Хюртгенском лесу. А на юге 17-ю дивизию моторизованной пехоты СС «Гёц фон Берлихинген», сдерживавшую продвижение 3-й армии Паттона, так и не удалось присоединить к наступлению в Арденнах – ее вообще не удалось оттуда вывести. Эти «немецкие дивизии постепенно изнашивались, и было невозможно восстановить их до Арденнской операции» {240}240
  Генерал-майор Р. Герсдорф. – FMS A-892.


[Закрыть], признал начальник штаба 7-й армии.

«Старый пруссак» и агрессивный коротышка Модель вряд ли могли сильнее отличаться по облику, пристрастиям и политическим взглядам, но они по крайней мере согласились в одном: «большой удар» Гитлера – его «великое решение» – было одной из его фантазий на карте. Рундштедт утверждал, что единственным реалистичным вариантом на фронте Арденны – Ахен было двойное окружение: две танковые армии делали круг внутри огромной излучины Мааса и отрезали 1-ю армию Ходжеса и часть 9-й армии генерал-лейтенанта Уильяма Симпсона, а 15-я армия, стоявшая севернее, около Рурмонда, разворачивалась, чтобы встретить их у Льежа. Эта альтернатива стала известна как «малое решение» или «малый удар». Модель скептически относился к роли 15-й армии. Он хотел использовать любые запасные силы для продолжения главной атаки, расширяя прорыв по мере их продвижения, создавая «эффект снежного плуга» {241}241
  CMH Ardennes. Р. 26.


[Закрыть].

27 октября на совещании в штабе Моделя под Крефельдом планы обсуждали командующие армиями: оберстгруппенфюрер СС Зепп Дитрих из 6-й танковой армии, Мантойфель из 5-й танковой армии и Бранденбергер из 7-й армии. Модель, признав, что не сможет получить одобренную ОКВ версию «малого решения» без поддержки свыше, согласился с планом Рундштедта. Однако даже неоднократные попытки Йодля склонить фюрера к «малому решению» оказались безуспешными {242}242
  О «малом решении» и совещаниях в начале ноября: CSDIC, TNA WO 208/4178 GRGG 330 (c). О Гитлере и американских силах у Ахена: генерал-оберст А. Йодль. – ETHINT 50. Об оберст-лейтенанте Гудериане: CSDIC, TNA WO 208/3653.


[Закрыть]. Гитлер упрямо игнорировал предупреждение о необходимости гораздо большего количества войск – и не только чтобы дойти до Антверпена, но и для обеспечения коридора для защиты от контратак союзников.

Йодль предупредил Рундштедта, что фюрер непоколебим, и главнокомандующий Западным фронтом изложил свои взгляды в письменном виде. Он явно не выдержал бы очередной встречи с Гитлером, приходящим в ярость при одной только мысли о том, что кто-то из его генералов может с ним не согласиться. Модель, изменив тактику, предложил «малое решение», а затем – успешное продвижение на север к Антверпену, но и эта идея была решительно отвергнута. Гитлер считал, что американские войска у Ахена слишком сильны и единственный способ их ослабить – обойти их через Маас, а затем отрезать от базы снабжения.

Генерал-оберст Гейнц Гудериан снова протестовал против концентрации всех возможных сил немецкой армии на Западном фронте. Он знал, что на востоке Красная армия готовится нанести следующий удар, как только земля промерзнет достаточно для того, чтобы ее танковые армии могли двинуться вперед через Вислу. «В нашем нынешнем положении, – объяснил ему Йодль 1 ноября, – мы не можем избежать необходимости поставить все на одну карту» {243}243
  DRZW, 6, 125. О запросах Мантойфеля на топливо: Мантойфель, 5 ТА. – ETHINT 45.


[Закрыть]. В Арденнском наступлении предстояло участвовать и сыну Гудериана – в качестве начальника оперативного отдела штаба 116-й танковой дивизии.

Полевые командиры знали: главной проблемой будет топливо, несмотря на все заверения, что все необходимое они получат. 23 ноября на важном совещании в Берлине они подняли этот вопрос. Дитрих жаловался, что нет и намека на обещанные поставки. Генерал Вальтер Буле из ОКВ попытался доказать, что все доставлено, показывал какие-то бумаги, но большая часть топлива все еще находилась к востоку от Рейна, застряв там из-за бомбардировок союзников. Мантойфель, зная, как влияют на расход бензина грязь и сложный рельеф, запросил топлива на 500 километров, но его армия получила только на 150. Кейтель накопил 17,4 млн литров, но позже Йодль признал, что тот хотел немного придержать, «из принципа, иначе командиры тратили бы его слишком расточительно» {244}244
  Генерал-оберст А. Йодль. – ETHINT 50. О предпочтении, которое оказывали СС: генерал артиллерии В. Варлимонт. – CSDIC, TNA WO 208/3151.


[Закрыть].

Все надежды следовать первоначальному плану Гитлера оказались нереальными. Даже начало декабря выглядело все более неопределенным. Переброска топлива, боеприпасов и самих дивизий задерживалась, отчасти из-за бомбардировок транспортной сети союзниками, а отчасти из-за ранее возникших трудностей с выводом подразделений и их подготовкой. Вряд ли хоть одна танковая дивизия могла найти топливо и время для обучения начинающих механиков-водителей. Немецким войскам на Западном фронте предоставили приоритет в замене танков, штурмовых орудий и артиллерии. Львиную долю нового снаряжения и лучших рекрутов получили эсэсовцы, но даже к ним, как правило, переводили в основном солдат люфтваффе и кригсмарине. Это бесстыдное предпочтение СС, поддержанных Гитлером, оправдывалось тем, что 6-й танковой армии предстояло играть главную роль в прорыве, но позже Йодль признал, что танковые дивизии 5-й танковой армии Мантойфеля действовали эффективнее. «В войну явно вмешалась политика» {245}245
  Генерал-оберст А. Йодль. – ETHINT 51.


[Закрыть], – сказал он.

2 декабря Модель приехал в Берлин. С ним были Мантойфель и Зепп Дитрих, верный командир охраны Гитлера со времен уличных схваток, в которых бились нацисты. Оба поддерживали «малое решение». Гитлер настаивал на том, чтобы план наступления на Антверпен оставался без изменений. Все приготовления требовалось делать на его основе. Рундштедт на совещании не присутствовал. Вместо себя он послал Вестфаля, своего начальника штаба, но тот практически ничего не сказал. Позже, в беседе с Йодлем Гитлер «выразил свое удивление по поводу такого поведения» {246}246
  Йодль, TNA WO 231/30.


[Закрыть]. Но Рундштедт ясно показывал, что думает обо всей затее, которую не контролировал. Окончательные приказы подписал фюрер с грифом «Изменению не подлежит». Рундштедту и Моделю ясно указали, что их задача – просто передать приказы ОКВ «командирам своих подразделений» {247}247
  CSDIC, TNA WO 208/4178 GRGG 330 (c).


[Закрыть].

Модель, похоже, стал фаталистом. Он был уверен, что это «последняя ставка» {248}248
  TNA WO 231/30, 4.


[Закрыть] и у него нет иного выбора, кроме как в нее сыграть. Позже Мантойфель сказал, что именно 2 декабря, на этом совещании, он для себя решил, что его «конечной целью будет Маас», а не Брюссель, как настаивал Гитлер {249}249
  CSDIC, TNA WO 208/4178 GRGG 330 (c).


[Закрыть]. Он знал, что «способность союзников реагировать будет главным фактором».

Мантойфель, крепкий маленький кавалерист, служил в гусарских войсках в годы Первой мировой войны. В дни революционных потрясений, последовавших за перемирием, он стал адъютантом фрайкора[19]19
  Здесь: фрайкор – участник добровольческого корпуса, Фрайкора (нем. Freikorps).


[Закрыть] фон Овена, который принимал участие в подавлении восстания спартаковцев в Берлине и Баварской советской республики в Мюнхене. Во время Второй мировой он быстро проявил себя на Восточном фронте как выдающийся командир, сначала с 7-й танковой дивизией, а затем с дивизией моторизованной пехоты «Великая Германия». «Внезапность, когда ее удается обеспечить, – объяснил он, – является решающей частью успеха танковой формации. Слабость, мягкость и все тому подобное необходимо сурово подавлять среди солдат всех рангов» {250}250
  CSDIC, TNA WO 208/4178 GRGG 322. О мерах безопасности: CSDIC, TNA WO 208/4178 GRGG 330 (c).


[Закрыть].

Гитлер был одержим секретностью. Любые войска нельзя было ни о чем информировать вплоть до вечера перед наступлением. Даже командиры полков ничего не знали за два дня до начала атаки. Артиллерию нигде не регистрировали заранее. Несмотря на просьбы командующих армиями, ОКВ по указанию Гитлера отказало в разрешении инструктировать кого-либо, кроме командиров корпуса, их главных офицеров-артиллеристов и одного офицера штаба. Командирам артиллерийского корпуса пришлось самим разведать все позиции орудий. Неудивительно, что многие офицеры вскоре пришли к выводу, что готовится крупное наступление: уже одни артиллерийские дислокации указывали на то, что развертывание проводилось не для обороны.

В свои районы сосредоточения в Айфеле войска шли по ночам. Днем солдат расквартировывали по деревням, а все машины прятали в амбарах. Никаких костров. Никакого движения при свете дня, чтобы не заметили американцы во время разведывательных полетов. Пищу готовили на древесном угле: он мало дымил. Немецкие офицеры были поражены тем, что воздушная разведка союзников не обнаружила деревень и лесов, «набитых под завязку» {251}251
  Капитан Гаум, 3-й батальон, Бригада сопровождения фюрера. – CSDIC, TNA WO 208/3611.


[Закрыть]. Массированного воздушного удара ждали в любое мгновение.

Карты должны были раздать только в самый последний момент, по соображениям безопасности. Велели соблюдать полное радиомолчание, поэтому и сигнальные сети начали устанавливать лишь после первой бомбардировки. Ради перемещения на исходные позиции для наступления все дороги были с односторонним движением. Маршруты нельзя было отмечать, чтобы их не раскрыли агенты противника. Эвакуаторы должны были быть готовы справиться с любыми поломками. По ночам в небе летали «Шторхи» {252}252
  О самолете «Шторх»: TNA WO 231/30.


[Закрыть], чтобы следить за продвижением, обнаруживать любые огни и даже маскировать шум двигателей. Гражданское население жестко контролировалось, все телефонные линии в Айфеле отрезали. Офицеров гестапо выслали вперед – проверить все меры безопасности. Народно-гренадерские подразделения получили приказ забрать у своих бойцов платежные книжки и документы, удостоверяющие личность, чтобы тех расстреляли как шпионов, если они вдруг дезертируют {253}253
  О получении документов в народно-гренадерских дивизиях: CSDIC, TNA WO 208/4140 SRM 1140.


[Закрыть].

Фейковая штаб-квартира к северу от Ахена, передающая инструкции, создавала впечатление, что там находится 6-я танковая армия, готовая к контратаке в случае ожидаемого американского наступления через реку Рур. Так же была создана несуществующая 25-я армия – как некогда союзники изобрели 1-ю группу армий США в Восточной Англии перед Днем «Д». Сам Мантойфель признавался, что «в начале декабря пустил слух в ресторане: мол, в январе атакуем Саар». «Я громко сказал об этом нескольким моим командирам, когда мы ужинали как-то ночью» {254}254
  Мантойфель, 5 ТА. – ETHINT 46.


[Закрыть].

Тем временем Геббельс продолжал повторять мантру нацистского руководства о том, что «политический кризис во вражеском лагере усиливается с каждым днем» {255}255
  Дневники Геббельса, 1.12.44. – TBJG II/14, 305.


[Закрыть]. Но многих из их самых верных последователей это послание надежды не убеждало; они просто чувствовали, что нет другого выбора, кроме как сражаться до победного конца. Тайная запись разговора захваченного штандартенфюрера войск СС раскрыла непреклонность немцев. «Нас всех с колыбели приучали считать бой Леонида в Фермопилах высшей формой жертвы за свой народ, – говорил он другому немецкому офицеру. – Отсюда и все остальное. И если весь немецкий народ стал нацией солдат, он должен погибнуть. И если ты мыслишь, как человек, и твердишь: “Теперь все зависит от нашего народа, все бесполезно, это чепуха”, – ты что, правда веришь, что сумеешь избежать многих жертв? Изменишь условия мира? Конечно нет. С другой стороны, всем известно, что нация, которая не боролась насмерть, никогда больше не восставала как нация» {256}256
  Штандартенфюрер СС Лингнер. – CSDIC, TNA WO 208/4140 SRM 1211.


[Закрыть].

Представление о Германии как о восстающем из пепла фениксе было широко распространено среди истинно верующих. «Нужно лишь биться до конца, – говорил генерал-лейтенант Хайм, – даже если все разрушено. Борьба до последнего дает людям моральную силу, чтобы восстать снова. С теми, кто сдался, покончено навсегда. Это доказано историей» {257}257
  Генерал-лейтенант Хайм. – CSDIC, TNA WO 208/4364 GRGG 220.


[Закрыть].

Напряженность между армией и СС усиливалась из-за настойчивого требования Гитлера спасать эсэсовцев при отступлении, в то время как обычные дивизии оставались в качестве арьергарда. А еще эсэсовцы никогда ничего не забывали. Офицер 17-й дивизии моторизованной пехоты СС утверждал, что во время бегства из Фалезского «котла» в конце битвы за Нормандию генерал танковых войск фрайхерр фон Лютвиц из 2-й танковой дивизии отказался предоставить транспортное средство для эвакуации раненого в бедро командира дивизии СС «Лейбштандарт». «Какая грязная уловка!» {258}258
  CSDIC, TNA WO 208/4140 SRM 1210.


[Закрыть] – сказал он. Тот же офицер утверждал, что командир батальона моторизованной пехоты СС спас самого Лютвица.

«Много чего говорили, – признал генерал Варлимонт, – о том, что СС уже сами по себе и больше не считают себя частью вермахта» {259}259
  Генерал артиллерии В. Варлимонт. – CSDIC, TNA WO 208/3151.


[Закрыть]. Зепп Дитрих хотел, чтобы его 6-ю танковую армию обозначали как танковую армию СС, но ему отказали, ибо в его распоряжении были формирования, не имеющие к СС никакого отношения. Дитрих даже отказывался назначить генерала Крузе своим начальником артиллерии, ибо тот не был эсэсовцем {260}260
  CSDIC, TNA WO 208/4178 GRGG 330 (c).


[Закрыть]. Мантойфель, как и многие другие, мало уважал полководческие способности генерала Дитриха и считал, что 6-я танковая армия «не подчинялась приказам как единое формирование и ее составные части не сражались с тем же чувством долга, что и армейские дивизии» {261}261
  CSDIC, TNA WO 208/4178 GRGG 330 (c).


[Закрыть]. Старший офицерский состав расценивал назначение Дитриха как дурную шутку. Когда того спросили о целях 6-й танковой армии в первый и второй дни наступления, он ответил: «Цели, цели! Если бы я должен был ставить цели перед каждым, где бы я был? Это вы офицеры генштаба!» {262}262
  TNA WO 231/30.


[Закрыть]

Оберст-лейтенант фон дер Гейдте отзывался о нем еще более резко после встречи с ним, на которой они с командующим обсуждали выброску его воздушного десанта перед 6-й танковой армией. Он сказал, что Дитрих любил изображать из себя «народного генерала» {263}263
  Ibid.


[Закрыть], но был «тщеславным и безрассудным военачальником со знаниями и способностями хорошего сержанта. У него нет моральных сомнений». Гейдте, хоть и был немецким националистом, нацистов ненавидел. Он приходился кузеном оберсту Клаусу фон Штауффенбергу и после 20 июля был крайне раздражен анкетой, в которой спрашивалось, есть ли у него связи с аристократией негерманской крови или же с бывшим правящим домом Германии и обучался ли он за границей или в институте иезуитов {264}264
  CSDIC, TNA WO 208/4140 SRM 1199.


[Закрыть]. Когда Гейдте задал Дитриху вопрос о его общем плане, тот мог лишь сказать, что он должен пробиваться к Антверпену, «а потом как следует ударить по англичанам» {265}265
  CSDIC, TNA WO 208/5541 SIR 1425.


[Закрыть].

Гейдте, начальник армейского боевого училища воздушно-десантных войск вермахта, впервые узнал о своей миссии вечером 8 декабря в Голландии от генерал-оберста Курта Штудента на встрече в штабе. «Фюрер распорядился произвести выброску десанта в рамках мощного наступления, – сказал ему Штудент. – Вам, мой дорогой Гейдте, приказано выполнить это задание» {266}266
  FMS B-823.


[Закрыть]. Он получил указание собрать группу из 1200 человек, высадить десант за позициями врага и захватить ключевые дорожные развязки. Гейдте предложил использовать свой 6-й парашютный полк, но генерал отказал, ибо противник мог это обнаружить, а секретность имела жизненно важное значение.

В первую ночь боевая группа Гейдте должна была высадиться к югу от Эйпена и блокировать американские подкрепления, идущие на юг со стороны Ахена. В течение следующих двух дней прибыли бойцы Гейдте, и он отправил их в Зеннелагер на короткий и интенсивный курс тренировок. После тяжелых потерь на Крите в 1941 году Гитлер отказывался предпринимать парашютно-десантные операции, и многие из солдат так и не получили надлежащей подготовки. Некоторые ветераны даже не бывали в самолете после того вторжения.

Затем Гейдте отправился в Лимбург – увидеть генерала Пельца и обсудить требования к самолетам. Он не был впечатлен. «В столовой 12-го авиационного корпуса, которым в Лимбурге командовал Пельц, были одни молодые француженки» {267}267
  CSDIC, TNA WO 208/4140 SRM 1187.


[Закрыть], – отметил он[20]20
  Поразительно, сколь часто в это время появлялись сообщения о молодых француженках, которые сопровождали своих любовников во время отступления немцев в Германию, ибо знали, что Сопротивление будет мстить за их collaboration horizontale – «постельный коллаборационизм». Однако очень трудно отследить их дальнейшую судьбу. Должно быть, многие из них потеряли своего «защитника», погибшего в яростных сражениях за последние полгода войны. А кроме того, немки, убежденные, что французские женщины с 1940 года не делали ничего, кроме как пытались соблазнить их мужчин, не приняли бы их. – Прим. автора.


[Закрыть]. Пельц жаловался на катастрофическое положение, он посетовал: «Последнее немецкое топливо выбрасывают на эту затею в Арденнах» {268}268
  Ibid.


[Закрыть]. Гейдте выяснил, что для миссии выделили сто двенадцать транспортных «юнкерсов» Ю-52; но половина пилотов никогда не сбрасывала десантников, не пролетала над вражеской территорией и не обучена летать в строю. «Только двое летали еще со Сталинграда» {269}269
  Ibid.


[Закрыть], – отметил он, имея в виду ветеранов, принимавших участие в воздушных операциях в дни обреченной попытки пополнить запасы 6-й армии Паулюса, окруженной под Сталинградом в декабре 1942 года.

11 декабря, взяв с собой самого опытного пилота, Гейдте встретился с генералом авиации Беппо Шмидом, самым провальным разведчиком, какого когда-либо порождал вермахт. На протяжении всей «Битвы за Англию» Шмид постоянно твердил, что истребительная авиация Королевских ВВС на последнем издыхании, однако Геринг непрестанно защищал и продвигал своего лизоблюда. Шмид, «находившийся под сильным влиянием алкоголя», заявил, что «успех или неудача наступления Германии на Антверпен предопределит исход войны», и посоветовал Гейдте разделить свои силы на две части, одну группу высадить к западу от Мальмеди, а другую – возле Эйпена {270}270
  CSDIC, TNA WO 208/3662.


[Закрыть]. Гейдте ответил, что это смешно: многие бойцы просто не попали бы в зону выброски, а слишком малые отряды не смогли бы совершить сколь-либо эффективных действий. И когда он предупредил, что пилоты и десантники настолько неподготовлены, что операция провалится, Шмид последними словами обругал обоих гостей и выгнал их за то, что они подвергли сомнению способности бойцов люфтваффе.

После долгой ночной поездки Гейдте отправился в охотничий домик к югу от Бад-Мюнстерайфеля на встречу с генерал-фельдмаршалом Моделем. Модель рубил сплеча. Он заявил, что операция – не его идея, и спросил, есть ли у нее хоть один из десяти шансов на успех. Гейдте пришлось согласиться, мол, возможно, а Модель, видимо, ответил, что «у наступления в целом шансов на успех было не более десяти процентов», но это был «последний шанс на благоприятное окончание войны» {271}271
  Гейдте. – FMS B-823.


[Закрыть]. Затем Модель отправил его навестить Зеппа Дитриха, штаб-квартира которого находилась в получасе езды дальше на юг.

Пока Гейдте ожидал Дитриха, а прождал он почти все утро, клерк в канцелярии подразделения рассказал ему о секретном плане диверсионных операций боевой группы во главе с Отто Скорцени – поразительное нарушение безопасности, за которое могли расстрелять. Наконец Гейдте провели в кабинет Дитриха. Ему показалось, что Зепп выглядит как «старый унтер-офицер, что вечно под хмельком» {272}272
  Ibid.


[Закрыть]. Дитрих начал разговор с вопроса: «Что вы вообще можете, десантники?» Гейдте ответил, что, если ему расскажут о миссии, он сможет оценить, возможно ли ее выполнить. Внятного ответа он не получил и спросил, что известно о силах противника в том районе. «Все, что было известно, – писал он потом, – это то, что линию фронта удерживают американские части, а за ними, по словам Дитриха, только “пара банкиров да еврейчиков”. Что до тактических и оперативных резервов, никто ничего не мог мне сказать» {273}273
  Ibid.


[Закрыть].

Позднее, в плену, Гейдте развлекал офицеров своей версией этого разговора и имитировал сильный швабский акцент Дитриха. Когда он попытался объяснить некоторые проблемы операции, Дитрих счел его доводы пораженчеством. Наступление должно было сокрушить американцев.

«Мы их в порошок сотрем!» {274}274
  CSDIC, TNA WO 208/4140 SRM 1167.


[Закрыть] – проревел он.

«А как же враг, герр оберстгруппенфюрер?»

«Господи, я не знаю! Скоро сами все узнаете!»

«Кого вы отправите первым?»

«Пока не могу сказать! Кто появится первым, того и пошлю!»

Гейдте продолжил рассказ: «Когда я добавил, что прыгать можно только при благоприятном ветре, он сказал: “Ну, я не в ответе за недостатки люфтваффе! Еще один пример их бесполезности!”»

Эта странная встреча была полезна лишь в одном: Дитрих согласился, что Гейдте не должен делить свои войска на две части. Гораздо больше Гейдте узнал от начальника штаба Дитриха бригаденфюрера Кремера – «человека очень нервного и переутомленного» {275}275
  CSDIC, TNA WO 208/5541 SIR 1425.


[Закрыть], что неудивительно, ибо он делал за Дитриха все. Крамер сказал, что «в течение двадцати четырех часов» к ним присоединится головная колонна танков 12-й дивизии СС «Гитлерюгенд». Гейдте потребовал, чтобы в группе десанта был офицер, передовой артиллерийский наблюдатель, и с ним отправился оберштурмфюрер СС Эттерих. Затем Гейдте узнал, что высадку наметили на утро 16 декабря, с 04.30 до 05.00, непосредственно перед бомбардировкой, а на аэродромы в Падерборн и Бад-Липшпринге его бойцов доставят на автомобилях.

Другая спецоперация, задуманная ОКВ, подразумевала участие коммандос. Бойцам, прошедшим особый отбор, предстояло проникнуть через линии союзников на захваченных американских машинах и в американской же униформе, чтобы вызвать беспорядки в тылу. 21 октября, задолго до того, как Рундштедт или Модель узнали что-либо о наступлении, Гитлер вызвал оберштурмбаннфюрера СС Отто Скорцени в Восточную Пруссию для личного инструктажа. «Скорцени, – сказал Гитлер, – это задание будет самым важным в вашей жизни» {276}276
  Сообщение Скорцени его офицерам. – NARA RG 407 ML 2279.


[Закрыть]. Скорцени, под два метра ростом, с большим шрамом на левой щеке, возвышался над согбенным и болезненным фюрером. Гейдте описывал огромного австрийца как «типичного злодея-нациста», предпочитавшего «стандартные методы СС». «Поэтому он сформировал особую группу из таких же, как и он» {277}277
  Реплика Гейдте в разговоре; собеседник – лейтенант фон Тротт цу Зольц. – CSDIC, TNA WO 208/4140 SRM 1182.


[Закрыть]. Генерал танковых войск фон Тома охарактеризовал Скорцени как австрийского преступника и назвал его «поистине грязной собакой», и «расстрел для него – слишком милосердное наказание» {278}278
  CSDIC, TNA WO 208/4178 GRGG 301.


[Закрыть].

Для подготовки своей миссии Скорцени получил неограниченные полномочия. Его офицеры добивались всего, чего хотели, достаточно было сказать «приказ рейхсфюрера» {279}279
  Унтерштурмфюрер СС Шрайбер. – CSDIC, TNA WO 208/4140 SRM 1259.


[Закрыть]. Говорившим по-английски офицерам и сержантам – из армии, из войск СС, из кригсмарине, из люфтваффе – было приказано явиться в лагерь Шлосс Фриденталь под Ораниенбургом для выполнения «обязанностей переводчика». Около половины из них прибыли из военно-морского флота. Там их допрашивали на английском офицеры СС. Им сказали, что они будут частью специального подразделения, обозначенного как 150-я танковая бригада, и необходимо соблюдать режим секретности. Каждый из них должен был подписать документ, в котором говорилось: «Все, что я знаю про обязательства 150-й танковой бригады, секретно. Секретность будет сохраняться даже после войны. Нарушение приказа карается смертью» {280}280
  Материалы 1-й мобильной группы допроса военнопленных в полевых условиях. – NARA RG 407 ML 2279.


[Закрыть]. У их командира с чудесной фамилией, оберст-лейтенанта Мускулюса, были светлые волосы и шрамы на лице – следы студенческих дуэлей. Он пообещал, что действия 150-й танковой бригады окажут «решающее влияние на ход войны» {281}281
  Ibid.


[Закрыть].

Молодой морской офицер, Leutnant zur See[21]21
  Лейтенант флота (нем.).


[Закрыть] Мюнц {282}282
  CSDIC, TNA WO 208/3619.


[Закрыть], был отправлен вместе со всеми в строго охраняемый лагерь Графенвёр. Там ему поручили к 21 ноября собрать из лагерей военнопленных 2400 американских униформ, в том числе 10 генеральских и 70 офицерских. Сначала Мюнц отправился в Берлин, в департамент, ведающий военнопленными. Ответственный офицер оберст Мёрер был ошарашен представленным ему приказом Гитлера за подписью самого фюрера. Он упомянул, что такие действия в соответствии с международным правом незаконны, но выдал им предписания для всех комендантов лагерей. Мюнц с кучей помощников на грузовике отправился, чтобы забрать форму, удостоверения личности, солдатские книжки… Но получить в лагерях для военнопленных то, что им нужно, было очень трудно. Так, в Фюрстенберге-на-Одере комендант лагеря не подчинился приказу и отказался снять полевые куртки с восьмидесяти американских солдат. Мюнца отозвали в Графенвёр на случай, если Красный Крест вдруг услышит о скандале, а через него информация могла дойти и до союзников. Миссия частично провалилась из-за нехватки зимней одежды в армии США, что уже успели почувствовать на себе американские бойцы в Хюртгенском лесу, Лотарингии и Эльзасе.