Текст книги "Это слово – Убийство"

Мэри кивнула. По ее щекам катились слезы.

Готорн повернулся ко мне.

– Не буду врать, Тони, когда мы с тобой ездили в Дил, я многого не понимал. С чего начать? Смотри, дети бегут через дорогу в кафе-мороженое, а оно закрыто. И не просто закрыто – из-за протечки вырубилась электрика, в окнах темно. Да, им было всего восемь лет, но они наверняка поняли, что там ничего не продадут. А когда их сбили, один из мальчиков, по словам мистера Травертона из аптеки, позвал папу… Странно, правда? Когда ребенку плохо или больно, он зовет маму. Так что же произошло на самом деле?

Все молчали, и меня снова поразило, насколько Готорн владеет ситуацией, как будто он у себя дома. Несомненно, сильная личность, притягивает как магнит. Впрочем, магниты могут не только притягивать, но и отталкивать…

– Давайте вернемся к началу, – продолжал меж тем Готорн. – Мэри привозит мальчиков в Дил. Мама на конференции, папа в Манчестере. Мэри бронирует номер в отеле «Ройял», однако не хочет брать семейный номер. Ей нужны два номера: с двумя кроватями для детей и с одной большой по соседству. Как ты думаешь, зачем?

– В отеле сказали, что в семейном номере нет вида на море, – вспомнил я.

– Вид тут совершенно ни при чем. Мэри, может, вы ему объясните?

Мэри даже не взглянула на меня.

– Мы договорились встретиться в Диле и побыть вместе, – произнесла она безучастно.

– Верно. Няня и ее босс. Нельзя же прямо в семейном гнезде, правда? Уик-энд на побережье. Мальчики ложатся в шесть, и у наших любовников остается целый вечер и вся ночь…

– Вы отвратительны, – поморщился Гудвин. – Зачем все опошлять…

– А разве не так? – Готорн хладнокровно выпустил дым изо рта. – Это ведь вы тот загадочный покупатель из аптеки. И что же вас туда привело? А причина очень проста – то же самое недомогание, которое заставило вас плакать на похоронах Дайаны Каупер.

Тут я вспомнил, что меня и вправду удивило поведение Гудвина на похоронах.

– Аллергия! – объяснил Готорн, снова обращаясь ко мне. – Ты обратил внимание на платаны, когда мы были на кладбище?

– Да, я сделал пометку – они росли совсем рядом с могилой.

– При сенной лихорадке платаны хуже всего – их пыльца сразу забивается в нос. Сказать два самых известных простейших средства от аллергии?

– Имбирный чай, – догадался я. – И мед.

– Именно это Алан и покупал в аптеке. – Готорн повернулся к Гудвину. – Поэтому вы надели солнечные очки, хотя было облачно. Травертон продал вам народные средства, и вы вышли из аптеки за несколько секунд до аварии – которую сами же и создали! Детям настрого запретили бегать через дорогу, к тому же они прекрасно видели, что магазин закрыт. И тут вдруг прямо перед ними из аптеки выходит папа! Конечно, они вас узнали, несмотря на кепку и очки, и радостно побежали навстречу. Именно в этот момент из-за угла выехала Дайана Каупер и сбила детей у вас на глазах.

Гудвин простонал и спрятал лицо в ладонях. Мэри тихо всхлипывала.

– Тимми погиб, однако Ларри оставался в сознании и, разумеется, позвал отца, которого только что видел. Не представляю, что вы в этот момент чувствовали, Алан. Вы не могли подойти к ним, ведь вы должны были быть в Манчестере. Как же тогда объяснить жене ваше присутствие совсем в другом месте?

– Я не понял, как сильно они разбились, – простонал Гудвин. – Я все равно ничем не мог помочь…

– Знаете что? Чушь собачья! Вы прекрасно могли позаботиться о своих детях, и к черту дешевые уловки! – Готорн затушил сигарету, брызнули алые искорки. – Однако в этот момент вы с Мэри пришли к некоему соглашению. Травертону показалось, что Мэри смотрела на него, но на самом деле вы смотрели на Алана, стоящего рядом, – вы взглядом велели ему убираться, не так ли?

– Мы ничего не могли поделать, – эхом повторила Мэри, глядя куда-то в пространство. Она побледнела как смерть, на щеках блестели слезы. Позже мне станет тошно от того, что все произошло в моем доме. Лучше бы они не приходили…

– Да, теперь я понимаю, почему вы остались в семье, Мэри, – резюмировал Готорн. – Потому что вы сознавали ответственность за случившееся, правда же? Или вы до последнего трахались с Аланом?

– Хватит уже! – взъярился Гудвин. – Это закончилось давным-давно! Мэри жила с нами только ради Ларри. Только ради него!

– Ага… Вы двое просто созданы друг для друга.

– Чего вы от нас хотите? Думаете, мы недостаточно наказаны? – На мгновение Гудвин прикрыл глаза, затем продолжил: – Нам просто не повезло. Если бы я не вышел из аптеки в тот момент, если бы мальчики меня не заметили…

Он говорил очень медленно, почти равнодушно.

– Я всегда боялся лишь одного – что Джудит узнает. Мы потеряли Тимми. И Ларри… Но если она вдобавок узнает о нас с Мэри… – Гудвин осекся. – Вы ей расскажете?

– Я не собираюсь никому ничего рассказывать, это не мое дело.

– Тогда зачем вы нас позвали?

– Следовало убедиться, что я прав. Хотите добрый совет? Я бы на вашем месте рассказал все жене. Она и так вас вышвырнула, а эта позорная тайна разъедает вас изнутри, как раковая опухоль. Я бы ее вырезал.

Алан Гудвин медленно кивнул и встал, за ним Мэри. Они двинулись к выходу. В последний момент Гудвин обернулся.

– Вы умный человек, мистер Готорн, но вы не представляете, через что мы прошли. У вас нет сердца! Мы совершили страшную ошибку, и нам приходится с этим жить, но мы ведь не монстры, не уголовники! Мы были влюблены…

Однако Готорн не смягчился. Он побледнел еще больше, глаза мстительно сверкали.

– Вы хотели трахаться. Вы изменяли жене, и из-за этого погиб ребенок.

Алан Гудвин уставился на него с отвращением. Мэри уже вышла. Он развернулся и последовал за ней.

Мы остались одни.

– Неужели обязательно было так давить? – спросил я наконец.

Готорн пожал плечами.

– Тебе их жалко?

– Не знаю. Да. Может быть… – Я попытался собраться с мыслями. – Алан Гудвин не убивал Дайану Каупер.

– Верно. Он не винит ее в аварии, он винит себя. У него нет причин убивать – она всего лишь инструмент судьбы.

– А водитель…

– Неважно, кто вел машину – Дэмиэн, его мать, соседка… Это не имеет отношения к делу.

В воздухе повис сигаретный дым – придется как-то объяснять жене. Я все еще сидел на стуле возле пианино. Моя теория номер один разбилась вдребезги.

– Так если не Алан Гудвин, то кто же? – спросил я. – Куда мы теперь?

– Грейс Ловелл, – ответил Готорн. – Завтра поедем к ней.

20. Актерская судьба

Грейс Ловелл не вернулась в квартиру на Брик-лейн, и ее можно понять. Понадобится много времени, чтобы отмыть кровь, и еще больше – чтобы стереть жуткие воспоминания.

Они с Эшли остались у родителей в Хонслоу, недалеко от аэропорта Хитроу, где работал отец Грейс. Мартин Ловелл взял выходной. Это был крупный, устрашающего вида человек в рубашке поло не по размеру: ткань морщилась на плечах, а рукава лопались на мощных ручищах мясника. Он брился налысо, поэтому трудно было угадать его возраст; пожалуй, около шестидесяти. На коленях у Мартина сидела Эшли, и ему приходилось быть сдержанным в движениях: он легко мог нечаянно задушить ребенка в объятиях. Как обычно, девочка не проявляла ни малейшего интереса к происходящему, поглощенная книжкой.

Дом был чистенький, современный. Видимо, участок находился на одной линии с главной взлетно-посадочной полосой: каждые пять минут нас оглушал рев взлетающих самолетов. Грейс с отцом, похоже, совершенно не замечали шума. Эшли определенно наслаждалась и восторженно хихикала.

Розмари Ловелл, мать Грейс, была на работе – преподавала математику в местной школе. Мы сидели в неловкой близости друг к другу на диванах и креслах, слишком громоздких для маленькой комнаты. Говорила в основном Грейс, Мартин лишь наблюдал за нами, и во взгляде его читалась странная враждебность.

Следующие двадцать минут Грейс рассказывала о своей жизни с Дэмиэном: как познакомились, как стали жить вместе. Это была совсем другая женщина, словно смерть Дэмиэна дала свободу от тягостных обязательств. Слушая ее, я понял, что она давно разлюбила Дэмиэна, и вспомнил саркастичное замечание Готорна: «убитая горем вдова». Что ж, он прав. Грейс все это время не переставала быть актрисой, и вот настал ее звездный час. Не хочу показаться недобрым; в принципе, она мне нравилась. Молодая, харизматичная… По сути, у нее украли биографию, и хотя напрямую Грейс этого не говорила, смерть Дэмиэна дает ей шанс начать все сначала.

Вот что она рассказала:

– Я всегда хотела стать актрисой, с тех пор как себя помню. Я обожала театральные уроки в школе, ходила в театр при любой возможности. С утра вставала в очередь за десятифунтовыми билетами или покупала места на галерке. На каникулах я работала в парикмахерской на полставки. Мама с папой всегда меня понимали. Когда я сказала, что хочу поступить в Королевскую театральную академию, они меня полностью поддержали.

– Я пытался тебя отговорить! – возразил Мартин Ловелл.

– Папочка, ты же поехал со мной и сидел в пабе за углом, пока я была на прослушивании. – Грейс повернулась к нам. – Мне тогда исполнилось восемнадцать, и я как раз сдала экзамены. Папа хотел, чтобы я сперва окончила университет, но я не могла ждать! Я прошла четыре прослушивания, все более и более сложные, последнее хуже всего. Нас было тридцать человек, мы торчали там целый день. Мы знали, что за нами наблюдают и что по крайней мере половину отсеют. Меня прямо тошнило от страха, но я виду не подавала, конечно, иначе шансов никаких. А потом, несколько дней спустя, мне позвонил директор академии – да, он сам лично всем звонит! – и сказал, что я принята! Сперва я даже не поверила! Сбылись мои самые заветные мечты!.. Потом, конечно, надо было придумать, как платить за обучение. К счастью, папа сказал, что внесет половину…

– Я в тебя верил, – пробормотал Мартин, противореча самому себе.

– …Но где взять остальное? Муниципальных грантов не давали уже лет пять, взаймы – не у кого, и я ужасно боялась, что все сорвется. В конце концов мне помогли в академии. Какой-то известный актер – фамилию не сказали – хотел помочь начинающему студенту. Может, повлияла моя расовая принадлежность: я слышала, они стараются обеспечить должное этническое разнообразие… Короче, в сентябре я начала учебу.

Я наслаждалась каждой минутой в академии, хотя иногда чувствовала себя как под микроскопом. Атмосфера была очень напряженная, нас заставляли работать до седьмого пота. Временами я отчаивалась, хотелось заплакать и уйти домой, но меня поддерживали учителя или друзья. В итоге как-то получалось выстоять, трудности закаляли.

Вы спрашивали о Дэмиэне… Понимаете, это был очень тесный кружок, мы все любили друг друга, правда. И мы нисколько не соперничали – по крайней мере, до конца, когда нужно было выполнять «Три» перед агентами.

– Что за «три»? – спросил я.

– Это типа прослушивания: мы играли короткие сцены и монологи, а на нас приходили смотреть из театральных агентств. Такая методика, названа в честь актера Бирбома Три. – Грейс собралась с мыслями. – Сперва, конечно, все разделились на клики. Были у нас три девушки с севера Англии, мы их немного побаивались. Потом парочка геев… Некоторые студенты были старше нас, под тридцать, и предпочитали общаться друг с другом. Поначалу я чувствовала себя одиноко. Помню, в первый день я сидела в большом кругу и думала, что с этими людьми придется провести три года, а я никого не знаю… Я так боялась!

Но потом, как я уже говорила, мы сблизились, и если кто-то и выделялся с самого начала, это Дэмиэн. Его все знали, им все восхищались. Он был на год старше меня и до поступления жил в Кенте, однако при этом обладал колоссальной уверенностью в себе. Учителя его обожали. Никто прямо не называл Дэмиэна звездой, у нас так было не принято, но он всегда получал лучшие роли, лучшие отзывы. Все хотели с ним дружить. Как-то так вышло, что мы с ним сблизились, хотя не спали… ну всего один раз, но по-настоящему сошлись уже потом, несколько лет спустя.

Дэмиэну нравилась еще одна девушка, Дженнифер Ли. Правда, он всегда говорил, что это ее ненастоящая фамилия: она восхищалась актрисой Вивьен Ли и сменила фамилию в честь своего кумира. Я потом к ней вернусь. Ну вот, и был у нас еще один мальчик, Дэн Робертс, тоже блестящий актер. Многие думали, что Дэн с Дэмиэном – любовники, но это неправда. Мы четверо были лучшими друзьями все три года учебы и лишь после выпуска разошлись в разные стороны. Что делать, такова актерская судьба. Я получила работу в Глазго, Дэмиэна взяли в Шескпировскую компанию, Дэн уехал в Бристоль. Не помню, чем занималась Дженнифер… Короче, суть в том, что мы не поддерживали общение.

Об академии я могу рассказывать бесконечно. Больше всего помнится то особое чувство сопричастности, когда ты в нужном месте с нужными людьми. Нас заставляли работать на износ: постановка речи, движения, голоса плюс еще куча домашней подготовки. Все вечно сидели без денег, до смешного! Мы зависали в одной мерзкой забегаловке, кафе «Сид», и парни брали огромные тарелки жареной картошки с сосисками, потому что дешево. Иногда мы ходили в «Мальборо Армс» – тот самый паб, в котором ты меня ждал, папочка. Но чаще всего шли домой, делали потягушки или что там нужно и отрубались.

Я понятия не имел, что значит «делать потягушки», однако на этот раз решил не прерывать монолог.

– Так вот, если вы интересуетесь Дэмиэном, нужно упомянуть постановку «Гамлета» – именно тогда все достигло апогея. Это была очень важная постановка: тот, кому дадут главную роль, получит фантастический старт. Там будут серьезные агенты, режиссер – сам Линдси Познер, поставивший кучу спектаклей в «Ройял-Корт»; мы видели его блестящую пьесу «Американский буйвол» в «Янг Вик». Все были уверены, что главную роль получит Дэн. До этого он играл лишь небольшие роли; ходил слух, будто его специально придерживают с целью дать грандиозный шанс проявить себя во всем блеске. К тому же его «Три» прошло не так хорошо, как хотелось бы: кое-где он переврал текст.

Мы все ужасно волновались в ожидании списка. Возле доски информации вечно толпился народ – смотрели, кому какая роль досталась и в каком театре. Учеба подходила к концу, и мы дико переживали. Худшее, что могло случиться, – выпуск без агента, поэтому финальная постановка практически решала твою судьбу.

В общем, вывесили список, и, конечно же, Гамлета играл Дэн. Я получила Офелию, фантастика! Дженнифер дали крошечную роль Озрика: спектакль готовился нетрадиционный. Она появлялась лишь в пятом акте, но до того играла Имогену в «Цимбелине», так что все справедливо. Дэмиэну достался Лаэрт, и он был рад, хотя многие прочили Гамлета именно ему. На прослушивании он исполнил монолог «О, что за дрянь я, что за жалкий раб!»[38]38
  «Гамлет», акт 2, сцена 2 (пер. М. Лозинского).


[Закрыть], и многие считали, что блестяще. Постановка задумывалась в современных костюмах, в качестве площадки выступал театр «Гленбрук». Сцена находилась в подвале, там было ужасно холодно, гораздо холоднее, чем в «Ванбру».

Мы репетировали больше месяца. А за неделю до премьеры все изменилось, включая мою жизнь, – поэтому я рассказываю так подробно. Дэн заболел мононуклеозом и не смог репетировать, так что после долгих обсуждений он поменялся ролями с Дэмиэном. Теперь мы с ним часами прогоняли очень напряженные эпизоды. Наверное, именно тогда я и влюбилась – на сцене от него исходил такой магнетизм… Понимаете, Дэмиэн производил сильное впечатление даже при случайной встрече на улице, но когда он играл… Словно смотришь в пруд или колодец… В нем была глубина, прозрачность. Линдси Познер обожал с ним работать. Собственно, так Дэмиэн и попал в «Королевскую шекспировскую компанию»: Линдси много ставил в Стратфорде и взял его с собой.

Об этой постановке говорят до сих пор. Нам всем – Дэмиэну, мне и Дэну – предложили сотрудничество, а художественный руководитель сказал, что давно не видел ничего подобного. Мы играли на круглой сцене, без декораций и с минимумом реквизита. Правда, использовали маски – Линдси тогда находился под влиянием японского театра но. Разумеется, Дэмиэн играл великолепно, он практически затмил всех. Дэн тоже был в ударе, особенно в сцене сражения – от них так и веяло энергией, хотя мечи заменили веерами. Нам аплодировали стоя, а такое в академии случается нечасто, тем более когда в зрительном зале агенты!

Однако больше всего я запомнила эту постановку из-за Дэмиэна. Вы наверняка знаете пьесу: акт третий, сцена первая – под конец я была буквально в слезах, настолько я прочувствовала страдания героя, его сумасшествие. «О, что за гордый ум сражен!»[39]39
  Акт 3, сцена 1 (пер. М. Лозинского).


[Закрыть] В какой-то момент Дэмиэн схватил меня за горло и притянул так близко, что я ощущала его дыхание на своих губах. Когда он отпустил, на шее остались синяки. После того как мы сошлись, Дэмиэн заявил, что больше не хочет играть со мной – хотя к тому времени моя карьера и так встала на паузу из-за Эшли. То есть я хочу сказать, что больше любила актера, чем настоящего, живого человека. Как человек, он бывал…

Грейс умолкла, подыскивая слово, и отец подытожил за нее:

– …Ублюдком.

– Папа!

– А ты вспомни, как он с тобой обращался, как использовал тебя…

– Он не всегда был таким.

– Он и его мамаша – два сапога пара!

Грейс бросила на него неодобрительный взгляд, но возражать не стала, а вместо этого продолжила:

– Я подписала контракт с агентством «Независимые таланты». Сперва мне дали роль в сериале «Джонатан Крик», всего несколько строк – я играла помощницу фокусника, – но это уже кое-что, полезно для резюме. Потом я снималась в «Катастрофе», «Холби-сити», «Чисто английском убийстве». А еще в рекламе «Стелла Артуа», и это было здорово! Я целую неделю провела в Буэнос-Айресе! Кроме того, я много работала в театре. Особенно мне понравился сезон Джонатана Кента в «Хеймаркете». Были хорошие роли в «Деревенской жене» и «Море» Эдварда Бонда. Обо мне даже упоминали в рецензиях. Фиона Браун, мой агент, была уверена, что у меня есть будущее.

А потом я вновь встретила Дэмиэна – на премьере спектакля по пьесе Тома Стоппарда. Там играл его друг, и после спектакля мы пошли в «Грин Рум». Я сто лет не видела Дэмиэна! Мы так дружили в академии, а после выпуска совсем не поддерживали связь.

– Это все он! – вмешался Мартин Ловелл. Эшли уснула на руках у деда, и он бережно переложил ее на диван. – Интересовался только своей карьерой. У него никогда не было друзей. Он тебя использовал!

– Папочка, не говори так… – попросила Грейс, впрочем не возражая. – Дэмиэн уже тогда был знаменит – его узнавали на улицах, хотя и не выстраивались за автографами. Он успел сняться в куче серьезных фильмов и сериалов и даже получил награду от «Ивнинг стандарт». Уже работал в Голливуде, собирался сниматься в «Звездном пути». Я сразу почувствовала, что Дэмиэн изменился, стал жестче… Может, это приходит вместе с успехом и деньгами – он как раз купил квартиру на Брик-лейн. С другой стороны, в нашей среде нужно быть жестким, это защитная реакция, часть актерской жизни.

Мы провели замечательный вечер. Пьеса всем понравилась. В приподнятой атмосфере выпили больше обычного, стали вспоминать учебу… Оказалось, Дэмиэн на съемках виделся с парой ребят из академии. Он рассказал, что Дэн бросил театр – очень жаль, ведь он был просто суперталантливый. Увы, так бывает – предлагают крошечные роли или во втором составе, а счастливый шанс так и не подворачивается. Дэн чуть не получил главную роль в «Пиратах Карибского моря», но в итоге выбрали Орландо Блума. Потом ему не достался «Доктор Живаго» на Ай-ти-ви. Дженнифер, понятно, исчезла. Дэмиэн много рассказывал о себе. Благодаря гонорарам от «Звездного пути» он мог внести задаток за дом и подумывал переехать в Лос-Анджелес насовсем.

Он прилетел в Англию на три недели – снимался в мини-сериале. Мы почти все время проводили вместе. Мне так понравилась его квартира на Брик-лейн – совершенно иной мир! Сама я жила в Стрэтеме, в крошечном домике с двумя другими актерами. Телефон звонил не переставая: агент, менеджер, пиарщик, журналисты, радио… Это было воплощением той самой мечты, с которой я поступала в академию, только у него все сбылось.

– И у тебя сбудется – теперь…

– Папочка, это несправедливо! Дэмиэн никогда не стоял на моем пути.

– Он сделал тебе ребенка в самом начале карьеры!

– Я сама приняла решение! – Грейс обернулась к нам. – Когда я узнала, что беременна, Дэмиэн пришел в восторг. Сказал, что хочет этого ребенка, и предложил переехать к нему: мол, денег хватит на всех. Велел мне прилетать следующим рейсом.

– Вы поженились? – уточнил Готорн. На протяжении всего монолога он был непривычно молчалив, хотя слушал очень внимательно.

– Нет. Дэмиэн считал, что в этом нет необходимости.

– Дэмиэн думал лишь о Дэмиэне! – настаивал отец. – Не хотел себя связывать! И мать не лучше – только и заботилась о своем драгоценном сыночке, а на тебя даже внимания не обращала!

– Пап, Дайана оказалась не такой уж плохой. Ей просто было грустно и одиноко.

Грейс подошла к Эшли и убрала прядь волос, упавшую на глаза.

– В общем, Дэмиэн прислал мне билет…

– Эконом-класс! Даже на бизнес пожадничал!

– …И я переехала к нему. Эшли родилась в Америке, у нее есть гражданство. Дэмиэн уже снимался в «Звездном пути», так что я его редко видела, но меня все устраивало. Я помогла ему найти дом: всего две спальни, но место очаровательное – высоко в горах с прекрасным видом и крошечным бассейном. Мне там очень нравилось. Я ездила на шопинг в Западный Голливуд и на Родео-драйв. Иногда Дэмиэн приходил домой поздно, зато выходные мы проводили вместе. Он представил меня своим друзьям, и я думала, что все будет хорошо.

Грейс опустила голову, и на секунду в ее глазах мелькнула печаль.

– Только не вышло. Я сама виновата, правда. Мне так и не удалось полюбить Лос-Анджелес. По сути, это даже не город – всюду приходится ездить на машине, да и пойти толком некуда: магазины, рестораны, пляж… Все как-то бессмысленно… Вечная жара. Особенно тяжело пришлось на пятом-шестом месяцах беременности. Я все чаще сидела дома одна. Друзей у Дэмиэна было немного, они вечно сплетничали о работе, и я неизбежно оставалась за бортом. В Голливуде так забавно складывается: люди формируют свой круг общения и вроде бы милы и приветливы с тобой, однако чужого внутрь не пустят. А как я скучала по дому! Мне ужасно не хватало мамы с папой, Лондона, моей карьеры…

Мы с Дэмиэном не ссорились, но… Он сильно изменился – это был уже не тот человек, с которым я дружила в академии. Слава портит… Он приходил домой и вроде был рад меня видеть, иногда возникало чувство близости, а иногда мне казалось, что все это игра. Часто рассказывал о знаменитых людях, с которыми встречался на площадке, – Крис Пайн, Леонард Нимой, Дж. Дж. Абрамс, – а я безвылазно сидела в четырех стенах и, конечно, немного злилась. Потом родилась Эшли, и это было прекрасно! Дэмиэн устроил грандиозную вечеринку и вел себя как счастливый папаша, но дальше все реже и реже появлялся дома. Ему дали роль в четвертом сезоне «Безумцев», и вся его жизнь состояла из премьер, тусовок, гоночных авто, моделей, пока я ухаживала за ребенком в окружении бутылочек, колясок и подгузников. Он тратил деньги направо и налево, нанял садовников… Я словно жила в дешевой версии Голливуда – сплошные клише.

– Расскажи им про наркотики, – вставил отец.

– Он принимал кокаин и всякое такое; впрочем, тут ничего особенного. Все англичане так делали. На любой вечеринке кто-нибудь доставал мобильник, и через полчаса приезжал курьер с маленькими пластиковыми пакетиками. В конце концов я перестала ходить на вечеринки: сама никогда не употребляла, и мне было как-то не по себе.

Эшли шевельнулась на диване, и Мартин снова взял ее на руки. Ребенок счастливо задремал в его объятьях.

– Знаю, это звучит ужасно, – продолжала Грейс, – но лишь потому, что все кончено. Нельзя быть совсем уж несчастным в Лос-Анджелесе: солнце сияет, в саду пахнет бугенвиллеей… Дэмиэн никогда меня не обижал. Он не был плохим человеком, скорее…

– …Эгоистом, – закончил Мартин Ловелл.

– Успешным, – возразила Грейс. – Его сожрал успех.

– А теперь он мертв, – добавил Готорн, бросив на нее холодный взгляд. – И как раз вовремя…

– Я вас не понимаю! – вскинулась Грейс. – Как можно такое говорить! Он отец Эшли! Теперь она будет расти без папы! Я была его женой!

– Насколько я понимаю, Дэмиэн оставил завещание?

Грейс запнулась.

– Да…

– Вам известно его содержание?

– Да. На похоронах я спросила нотариуса, Чарльза Кеннеди, – ради Эшли. Дэмиэн все оставил нам.

– А еще он оформил страхование жизни.

– Этого я не знала…

– Зато я знаю. – Готорн невозмутимо сидел на диване, скрестив ноги, сложив руки на груди, и выглядел одновременно расслабленным и безжалостным. Темные глаза пронизывали жертву насквозь. – Оформил полгода назад. Вы получите около миллиона фунтов, не говоря уж о квартире на Брик-лейн, доме на Голливуд-Хиллс, «Альфа-Ромео»…

– На что вы намекаете, мистер Готорн? – вмешался отец. – Что моя дочь убила Дэмиэна?

– А почему бы и нет? Думаю, вы бы не сильно переживали. Честно говоря, если бы я с ним жил, то не колебался бы ни минуты. – Он снова обернулся к Грейс. – Вы прилетели в Англию за день до смерти Дайаны…

Я не успел рассказать Готорну о своем открытии и теперь досадовал, что он сообразил и без меня.

– Вы с ней виделись?

– Я собиралась заехать, но Эшли слишком утомилась после перелета.

– Наверное, опять летели эконом-классом! Значит, так и не повидались?

– Нет!

– Грейс находилась здесь, со мной, – заявил отец. – И я готов присягнуть в суде, если придется. А когда убивали Дэмиэна, она была на похоронах.

– А где были вы, мистер Ловелл?

– В Ричмонд-парке с Эшли – показывал ей оленя.

Готорн снова переключил внимание на Грейс.

– Когда вы рассказывали об учебе в академии, то упомянули о девушке по имени Дженнифер Ли и обещали к ней вернуться.

– Она была первой подругой Дэмиэна, но под конец они расстались. Точнее сказать, она ушла от него к Дэну Робертсу. Я видела, как они целовались перед репетицией «Гамлета», прямо взасос! Кстати, дела у нее пошли неплохо: пара крупных мюзиклов – это ее конек… Вот, а потом она исчезла.

– В смысле – ушла из профессии? – переспросил я.

– Нет, просто исчезла – в буквальном смысле: вышла погулять и не вернулась. Все газеты об этом писали. Никто так и не узнал, что случилось.

* * *

Беглый поиск в Интернете выдал следующую газетную статью восьмилетней давности:

«Саут-Лондон Пресс».

14 октября 2003 года

ПРОПАЛА ИЗВЕСТНАЯ АКТРИСА,

РОДИТЕЛИ ПРОСЯТ СОДЕЙСТВИЯ

Полиция ищет двадцатишестилетнюю Дженнифер Ли, актрису, сыгравшую в нескольких крупных мюзиклах, включая «Король Лев» и «Чикаго». Внешние приметы: стройная, длинные светлые волосы, карие глаза, веснушки.

В субботу вечером мисс Ли вышла из дома в Стрэтеме. На ней был серый брючный костюм, с собой – темно-синяя сумочка «Келли» от «Эрмес». В полицию обратились служащие театра «Лицеум», когда мисс Ли не явилась на вечерний спектакль в понедельник. С момента ее исчезновения прошло шесть дней.

Полиция связалась с несколькими интернет-сервисами, предоставляющими услуги знакомств; выяснилось, что актриса общалась с мужчинами в Сети и предположительно могла идти на свидание. Родители призывают всех, кто мог видеть девушку в тот вечер, дать свидетельские показания.

Я прочел статью Готорну. Тот кивнул, словно ожидал услышать именно это.

– А почему ты интересуешься Дженнифер Ли? – спросил я.

Он не ответил. Мы все еще стояли посреди жилого массива в окружении одинаковых домов и садиков; единственные цветовые пятна – припаркованные машины. Над головой проревел очередной самолет, закрывая солнце гигантской тушей.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что ее тоже убили? Но при чем тут она, вообще? Мы о ней даже не слышали до сегодняшнего дня!

У Готорна зазвонил телефон, и он предостерегающе поднял руку, доставая его из кармана. Разговор длился не больше минуты, хотя Готорн почти ничего не говорил – только «да» пару-тройку раз, затем «ладно» и «ОК». Наконец он повесил трубку. Его лицо помрачнело.

– Звонил Мидоуз.

– Что случилось?

– Мне нужно вернуться в Кентербери, он хочет со мной поговорить.

– Зачем?

Готорн бросил на меня тяжелый взгляд, и мне стало не по себе.

– Прошлой ночью кто-то устроил пожар в доме Найджела Уэстона. Плеснули бензин в щель для почты и подожгли.

– О господи! Он погиб?!

– Нет. Он и его дружок успели выбраться. Уэстон сейчас в больнице – небольшое отравление, ничего серьезного.

Готорн посмотрел на часы.

– Я на вокзал.

– Я с тобой.

Он покачал головой.

– Нет, не стоит. Я поеду один.

– Почему?

Молчание.

– Ты уже знаешь, кто виноват в поджоге, да?

И снова этот холодный взгляд, так хорошо знакомый и так ясно дающий понять, что Готорн видит мир совершенно иначе и что мы никогда не поймем друг друга.

– Да, – ответил он. – Ты.