Текст книги "Уроки покаяния по библейским сказаниям"

Глава 32
Авессалом

Слышала еси Авессалома, како на естество воста, познала еси того скверная деяния, имиже оскверни ложе Давида отца: но ты подражала еси того страстная и любосластная стремления.

(2 Цар. 15, 1-37; 16, 20-22)

Пророк Нафан, обличавший Давида за его известные преступления, предсказал ему, что мститель за них явится в семействе его. Предсказание сбылось. Против Давида возмутился сын его родной, честолюбивый Авессалом, еще прежде огорчивший своего отца убийством брата своего Адонии, но потом помилованный Давидом. Авессалом провозгласил себя царем, с большим войском напал на Иерусалим, заставил бежать отсюда Давида и, вступив в Иерусалим, осквернил наложниц отца своего.

Авессалом, сын неблагодарный и мятежный, есть образ грешника, неблагодарного к Отцу Небесному и мятежного против Его вседержавной власти. Бесчисленны к нам милости Отца Небесного: Он даровал нам бытие, украсил нас образом и подобием Своим. Им мы живем, движемся и существуем. Он так возлюбил нас, что Сына Своего Единородного предал за нас, послал для нашего освящения Духа Святого. Безмерно велика Его милость в том, что мы родились в недрах Православной Церкви, где открыты для нас все средства спасения, что по долготерпению своему Он щадит нас, прогневляющих Его грехами, дает нам время на покаяние, в ожидании, не принесет ли плода бесплодная смоковница – грешная душа.

Чем же мы платим Отцу Небесному за Его милости к нам? Тем же, чем Авессалом заплатил отцу своему, любившему его и по любви к нему простившему ему братоубийство. Неблагодарный грешник восстает против Отца Небесного умом своим, непокорным вере и откровению; восстает сердцем, которое прилепляется к одной твари и не находит вкуса в духовных радостях, доставляемых духовными занятиями; восстает волей, которая редко после борьбы увлекается искушениями, большей же частью без всякой борьбы уклоняется на широкий путь греха. Ей (воле) предложены на выбор огонь и вода, жизнь и смерть, то есть зло и добро (см.: Сир. 15, 16–17). Она выбирает огонь и смерть, не внимая никаким предостережениям. Своя воля – рай человеку, и гуляет грешник в этом раю, пока не догуляется до ада, предаваясь страстным и любосластным стремлениям.

Авессалом в порыве любосластных стремлений осквернил даже ложе отца своего. Подобное делает и каждый грешник, когда вовлекает в грехи и беззакония души ближних своих, обрученных Христу в Таинстве Крещения, отвлекая их от союза со Христом, от служения Ему, и увлекая на путь погибели. Горе тебе, душа христианская, если подражаешь Авессалому! Убойся его участи. Он погиб на войне против своего отца, и память его до сих пор проклинается всеми проходящими мимо гробницы его в долине Иосафатовой возле Иерусалима.

Берегись, да не погибнет с шумом и твоя память, да не поразит тебя приговор праведного Судии на нераскаянных грешников: Идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф. 25, 41).

Глава 33
Ахитофел

Покорила еси неработное твое достоинство телу твоему, иного бо Ахитофела обретши врага, душе, снизшла еси сего советом: но сия разсыпа сам Христос, да ты всяко спасешися.

(2 Цар. 16, 20-21)

Душа, сотворенная по образу и подобию Божию и в сем отношении умаленная немногим пред Ангелами, должна господствовать над телом, употреблять его как орудие для достижения духовных целей, привлекать его к участию в богоугодных делах.

Душа должна помнить, что не она создана для тела, а тело для нее, как одежда ее. К сожалению, грех извратил их отношения. Душа унижает перед телом свое владычественное достоинство: она не ограничивается согласием на удовлетворение, в пределах, указуемых разумом и законом, его естественных потребностей, но с рабской покорностью служит его прихотям в пище, одежде, жилище, родотворении и прочем. В порывах усердия к этому служению она забывает свои духовные потребности, не заботится о познании того, что нужно знать для вечного спасения, пренебрегает обязанностями благочестия, самоотвержения и любви к ближним, заглушает в себе потребность общения с Богом, и тем губит себя. Кийждо же искушается (на грех), от своея похоти влеком и пресыщаем (Иак. 1, 14), но не без участия сторонней злой силы, исконного врага нашего спасения. Он всегда старается уловить людей в свою его волю (2 Тим. 2, 26) и помогает плоти поработить дух, внушая человеку, что не стоит жить для духа, что счастье заключается в чувственных благах и удовольствиях, что жизнь человеческая коротка и что поэтому надо спешить пользоваться ею, чтобы извлечь из нее все, что может она дать приятного для чувственности.

Подобные внушения, обольстительные для плоти, напоминают злой совет Ахитофела во время возмущения Авессаломова. Ахитофел изменил Давиду и вслед за бегством его подал совет Авессалому немедленно напасть на Давида, чтобы воспользоваться его утомлением и неготовностью к обороне. К счастью, совет Ахитофела разрушен был Хусием, который, оставаясь верным Давиду, вошел в доверенность Авессалома и убедил его помедлить нападением на Давида и наперед собрать против него со всего Израиля многочисленное войско, чтобы вернее победить его. Ахитофел с горя, что его не послушали, погиб самоубийством.

Подобно Хусию Христос богомудростным льщением расстраивает замыслы против нас диавола. Он пришел в мир именно затем, чтобы разрушить дела диавола (1 Ин. 3, 8) и смертью Своей сокрушить его, имеющего смерть во власти своей (см.: Евр. 2, 14). Христос Сам был искушен от диавола в пустыне, где немало советов наслушался от него, а потому состраждет всем искушаемым от диавола, и как Сам посрамил злого советника, внушавшего ему гордые и честолюбивые замыслы, – так и им помогает. Просвещаемые Его благодатью, они прозревают умыслы сатаны (см.: 2 Кор. 2, 11) и, облекшись во всеоружие Божие, твердо выдерживают злокозненные нападения его (см.: Еф. 6, 11).

Душа, поработившая себя плоти, пойми позор твоего положения, знай, что ты находишься в сетях врага – диавола, и поспеши высвободиться из них. Не внимай его злым советам, клонящим тебя к погибели. Он подбивает тебя жить только для плоти; но сеяй в плоть свою, от плоти пожнет истление, то есть погибель (Гал. 6, 8).

Глава 34
Соломон

Соломон чудный и благодати премудрости исполненный, сей лукавое иногда пред Богом сотворив, отступи от Него; емуже ты проклятым твоим житием, душе, уподобилася еси.

(3 Цар. 3, 12; 11, 4–6)

Сластьми влеком страстей своих оскверняшеся, рачитель премудрости, рачитель (возлюбив) блудных жен и странен (отчуждившись) от Бога: егоже ты подражала еси умом, о душе, сладострастьми скверными.

Соломон был мудрейший из царей. Благодати премудрости он просил себе у Бога собственно для дел правления и суда (см.: 3 Цар. 3, 6–13).

Но Господь даровал ему кроме этой мудрости необыкновенную мудрость в других отношениях: И была мудрость Соломона была выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости египтян… И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять. И говорил он о деревьях от кедра, что на Ливане, до иссопа, вырастающего из стены, говорил и о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах. И приходили от всех народов послушать мудрости Соломона (3 Цар. 4, 30, 32-34). Имя Соломона сделалось именем мудрости. К сожалению, необыкновенная мудрость не спасла Соломона от падения.

Этот мудрец поглупел как нельзя позорнее, – отступил от Бога и поклонился идолам, служил Астарте, Хамосу и Молоху, строил капища им. Что же было причиной тому? Сластолюбие, пристрастие к чувственным наслаждениям, и в частности, женолюбие. Любитель мудрости сделался страстным любителем блудных жен. Вопреки закону, запрещавшему царям иметь много жен (см.: Втор. 17, 17), у него было 700 жен и 300 наложниц. Вместе с израильтянками в гареме Соломона были и иноплеменницы. Эти-то последние и вовлекли его в идолопоклонство, в служение богам, которым сами кланялись (см.: 3 Цар. 11, 1–8). Нет сомнения, что он не вдруг поддался их пагубному влиянию.

Сначала он, конечно, ходил в капища идольские из одного любопытства, дай, посмотрю, говорил он себе, как эти глупые женщины кланяются идолам. Он так надеялся на свою мудрость, что, удовлетворяя свое любопытство, считал себя далеким от опасности увлечься до участия в языческом богослужении. Надежда его оказалась, однако ж, тщетной.

Трудно думать, чтобы такой великий мудрец, видевший на себе столько опытов благоволения к нему Господа, получавший от Него откровения, впал в идолопоклонство по убеждению и совсем бросил веру в истинного Бога. Его идолопоклонство не было заблуждением разума, а только слабостью воли. Он был невольником своих жен и по страсти к ним сначала был только зрителем их идолослужения, а потом стал участвовать в нем вопреки убеждению: обольщения, какие они употребляли с целью склонить его к своему нечестию, были так настойчивы, что, не поколебав его убеждения в истинной вере, поколебали его волю, охладили его ревность к истинному богопочтению, так что он сам едва ли участвовал в богослужении храма Господня, хотя не препятствовал своим подданным ходить в храм. Вина Соломона тем тяжелее, чем яснее он сам сознавал ее: это был грех ведения, допущенный им вопреки совести и убеждению. Соломон вполне был безответен пред Богом, сам, произвольно вызывал против себя осуждение.

Сознайся, душа христианская, не отступила ли и ты от Бога, если, подобно Соломону, осквернила себя сладострастием. Соломон, увлеченный своими женами, вместе с ними кланялся идолам. Ты чужда грубого идолопоклонства, но отступила от Бога умом, впала в духовное идолопоклонство. Помышляя об одних чувственных наслаждениях, ты перестала помышлять о Боге. Ум твой весь сосредоточился на изобретении и умножении средств к тому, чтобы как можно веселее провести эту жизнь. Чувственное веселье – вот твой бог, которому ты служишь с бессмыслием идолопоклонника.

Может быть, ты сама осуждаешь себя за это бессмысленное раболепство чувственности; может быть, ты не дошла еще до убеждения, что чувственные наслаждения составляют единственное благо в земной жизни; может быть, по временам возникает в тебе отвращение к ним, и только по слабости воли, по привычке тебе тяжело расстаться с ними. Тем жальче твое положение, тем безответнее ты пред Господом Богом, служение Которому променяла на служение плоти. Всякий, творящий грех ведения, безответнее того, кто творит его, не подозревая, что это грех. Пойми же, как пагубно твое нравственное состояние, и всеми силами постарайся выйти из него. Вот и Соломон победил, наконец, слабость своей воли и под конец жизни раскаялся в своем заблуждении. Памятником его раскаяния служит оставленная им книга Экклезиаст, где он, испытав столько зла от женщин, резко осуждает их, говоря, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки (Еккл. 7, 26).

Подобно Соломону, которому подражаешь сладострастным житием, и ты принеси к Богу раскаяние и для сего прекрати общение с людьми, которые вовлекли тебя в это житие. Пусть расстаться с ними так же тяжело, как тяжело вырвать у себя правый глаз, дать на отсечение правую руку, – не отрекись принесть эту жертву, если не желаешь себе вечной погибели.

Глава 35
Ровоам и Иеровоам

Ровоаму поревновала еси, не послушавшему совета отча, купно же и злейшему рабу Иеровоаму, прежнему отступнику (мятежнику), душе; но бегай подражания и зови Богу: согреших, ущедри мя.

(3 Цар. 12, 13-14, 20)

Ровоам был сын и наследник Соломона. Вопреки совету старейшин, бывших в силе при отце, он начал свое царствование угрозой сурово и жестоко обращаться со своими подданными, просившими у него некоторых льгот в отбывании повинностей. Этой угрозой он оттолкнул их от себя. Ему остались верными только два колена, а прочие 10 колен отделились от него и избрали царем Иеровоама, который возвратился к этому времени из Египта, куда убежал при Соломоне после неудавшегося мятежа против него (см.: 3 Цар. 11, 26).

Худому примеру Ровоама подражает всякий грешник, чуждый кротости и снисходительности в отношении к ближним, требующий от них многого во имя своих действительных или мнимых прав, а сам ничего не делающий для них, взыскательный к ним за малейшие упущения, но не ценящий их трудов и заслуг.

Такие подражатели Ровоама встречаются среди начальников и хозяев, несправедливых к подчиненным и слугам своим, налагающих на них бремена тяжкие и неудобоносимые, которых сами пальцем не касаются. Они смотрят на подручных, как на рабочий скот, и обращаются с ними, как со скотом, даже хуже, вопреки примеру добрых людей, которые ласковы и к скоту, жалеют его.

Вопроси себя, душа, не подражаешь ли и ты жестокому Ровоаму, не обращаешься ли с ближними так же жестокосердно, как он с подданными?

Ровоам последовал в этом случае совету молодых своих сверстников, презрев мнение опытных старцев. Не увлекаешься ли и ты в своем высокомерном и суровом обращении с ближними внушениями людей легкомысленных, которые не внемлют заповеди Христовой любить ближних как самих себя, и руководствуются в отношении к ним побуждениями одного самолюбия и своекорыстия, и другим навязывают свои правила?

Им по сердцу пришлось учение современных просветителей: «Всякому до себя, каждый знай одного себя, отстаивай себя; других высших, неличных побуждений не должно быть и в помине; что же касается до ближних, то они сами пусть поступают так же, и если не успеют достигнуть того же, чего удалось достигнуть вам, жалеть их не стоит. У кого нет сил отстоять себя в борьбе за существование, пусть гибнет в этой борьбе, как гибнут слабые животные от сильных, – пусть остаются одни сильные».

Горе тебе, душа, если сочувствуешь этому бесчеловечному учению. Если бы это учение повсюду восторжествовало, общество человеческое перестало бы быть обществом человеческим, превратилось бы в царство зверей. Не там хорошо живется на свете, где господствует одно самолюбие и вследствие того вражда, а там, где царствует мир, уважение к правам и человеческому достоинству ближнего, взаимная снисходительность и уступчивость.

Ровоам нехорошо повел себя в отношении к подданным. Еще хуже поступил Иеровоам. Получив царство по соизволению Божию, он сделался крайне неблагодарным к Богу. Из опасения, чтобы его новые подданные не возвратились под власть дома Давидова, если будут ходить в Иерусалимский храм со своими жертвами, Иеровоам ввел в своем царстве идолопоклонство. Он отлил двух золотых тельцов, из которых одного поставил на южных границах царства, в Вифиле, другого на северных, в Дане, и объявил народу: Не нужно вам ходить в Иерусалим: вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли Египетской (3 Цар. 12, 28).

Возмутительна неблагодарность к Господу Иеровоама! Но подобную неблагодарность показывают многие, подобно Иеровоаму, из низкой доли, из бедности достигшие высокого общественного положения и богатства, из грязи попавшие в князи. Непривычная им высота кружит им голову: они забывают Бога, перестают молиться Ему. Если не говорят, то про себя думают: «Зачем нам Бог? И без Него обойдемся, был бы ум в голове, было бы уменье обделывать житейские дела, были бы деньги». Гордые своим земным величием и богатством, они поклоняются только своему я и своим деньгам, забывая, что обязаны земными благами Господу, смиряющему и возвышающему, богатящему и бедность посылающему, и имеющему от каждого потребовать отчета в употреблении Его даров, отчета тем более строгого, чем больше кому дано. Кланяющиеся своим деньгам, как Иеровоам золотым тельцам, не рассуждают, что денег на тот свет не возьмут, и ни за какие деньги не откупятся от праведного Суда Божия.

Не беда наживать деньги, иметь богатство, – беда и грех – к текущему богатству прилагать сердце, поставлять в обладании им главное благо жизни, зазнаваться среди обилия благ земных до забвения Бога. Бог мог бы, если бы признал нужным и полезным, поровну распределить земные блага. Но Он не признал это нужным и полезным. Через неравномерное распределение земных благ Он положил связать людей самыми крепкими нравственными узами – узами любви и благодарности. Если бы все одинаково были богаты, ни в ком и ни в чем не имели нужды, то не было бы того общения между людьми, которое держится милосердием и состраданием с одной стороны и благодарностью с другой. Это мудрое устроение Промысла Божия должно располагать людей богатых к тому, чтобы они смиренно взирали на себя как на орудия милосердия Божия в отношении к ближним, как на приставников Божиих для раздаяния от избытков своих помощи нуждающимся. Так и смотрят на себя люди, богатые не одними земными стяжаниями, но и страхом Божиим. Но не так судят о себе поклонники денег, подобные Иеровоаму: они забывают о Боге и ближних, самолюбие и своекорыстие заглушило в них благочестие и человеколюбие.

Если ты, душа, до сих пор подражала в сем отношении Иеровоаму, устыдись этого подражания, раскайся в своей вине пред Богом и зови Ему: согрешила я, ущедри мя.

Глава 36
Ахаав

Ахаавовым поревновала еси сквернам, душе моя, увы мне, была еси плотских скверн пребывалище (жилище) и сосуд срамлен (постыдный) страстей: но из глубины твоея вздохни и глаголи Богу грехи твоя.

(3 Цар. 16, 29-30)

Ахаав был царь израильский, восьмой после Иеро воама. Ахаав превзошел Иеровоама нечестием. Последний ввел поклонение тельцам, – под образом тельца он думал почтить истинного Бога.

Ахаав пошел дальше. Сочетавшись браком с язычницей Иезавелью, сидонской царевной, он в угоду ей ввел в своем царстве служение сидонским божествам Ваалу (солнцу) и Астарте (Луне), содержал 850 жрецов и лжепророков этих богов, воздвигал для них капища, в которых допускаем был разврат в честь этих богов, дозволял преследование пророков истинного Бога, особенно восстал против Илии Фесвитянина, который беспощадно обличал его за нечестие. Ахаав опозорил себя также преступлением против благочестивого израильтянина Навуфея, которого ограбил и погубил. Ахаав мог бы быть добрым царем, – он доступен был раскаянию, которое показал, выслушав обличение пророка Илии за поступок с Навуфеем; но Ахаав был слабодушный человек и слабодушно отдался влиянию нечестивой жены своей.

Ахааву, унизившему себя рабской угодливостью нечестивой Иезавели, подражают грешники, когда дают себя завлечь в общество людей развратных и нечестивых. Подобно Ахааву они в таком обществе делаются нечестивыми, развратными и обидчиками. Если справедливо, что общение с людьми благочестивыми и добродетельными благотворно в нравственном отношении, то, наоборот, худые сообщества развращают добрые нравы (1 Кор. 15, 33). Вступать в близкое сношение с нечестивыми и развратными – то же, что прикасаться к смоле: нельзя не запачкаться, то же, что ходить на раскаленных углях, класть в пазуху огонь, нельзя не обжечься (см.: Притч. 6, 27-28).

Иной, понадеявшись на себя, входит в близкое сношение с порочными людьми без опасения вреда для себя, – он не боится ни запачкаться, ни обжечься. Его сначала приводит к ним одно любопытство, но сделал один шаг, захочешь сделать другой. Любопытство незаметно перерождается в сочувствие. Пример – азартные игроки. Не вдруг они делаются таковыми. Сначала они только из любопытства присутствовали при игре, только смотрели на играющих. Потом приглашены были ими принять участие в игре затем лишь, чтобы попробовать счастья. Приглашение принято, счастье на первых порах улыбнулось. Усилилось желание продолжить пробу, чтобы продлить приятное ощущение удачи. Следовало бы остановиться, но силы для этого уже не достает. Несчастный вовлечен в игру. За удачей следуют неудачи, которые только раздражают несчастного игрока. Желание отыграться побуждает его не бросать игры, и он не бросает, пока совсем не проиграется. Советники, вовлекшие его в игру, утешают его надеждой будущих благ, которая действительно по временам оправдывается, и он, постепенно втягиваясь в игру, делается записным, даже бесчестным игроком.

На эту постепенность уловления в сети худых сообществ можно видеть указание в словах Псалмопевца: Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалищи губителей не седе (Пс. 1, 1). Несчастен, кто дал себя увлечь в общество губителей веры и нравственности; еще несчастнее, если он стал на их пути, утвердился в их образе мысли, и гораздо несчастнее, если сел, засел с ними, сделался товарищем их в уловлении ближних. Такова пагубная постепенность падения! Крайняя степень падения является следствием первого необдуманного шага на пути к нему.

Не следует совсем сближаться с людьми нечестивыми и развратными, чтобы не сделаться подобными им, как не следовало Ахааву вступать в брак с Иезавелью, чтобы не перенять от нее нечестия. Но если и душа Ахаава доступна была раскаянию, если и он плакал и сокрушался, когда обличен был в преступлении пророком Илией, хотя это раскаяние было непрочно, то не тем ли паче свойственно раскаяние христианской душе, впадшей в глубину грехов, сделавшейся жилищем плотских скверн, постыдным сосудом страстей? Нравственным растлением она унизила в себе не человеческое только, но и христианское достоинство, и потому пусть из глубины своего падения воздохнет и глаголет Богу грехи свои, и если она погрязла в этой глубине с тех пор, как дала себя увлечь злыми сообществами, пусть бросит их с таким же самоотвержением, какое потребно для того, чтобы дать совершить над собой, для пресечения болезни, операцию отсечения правой руки, избодения правого глаза. Лучше пожертвовать привязанностями, пагубными в нравственном отношении, как ни тяжело это, чем обречь себя на вечную погибель.