Текст книги "Утерянные победы"

Решающие факторы: превосходство германских вооруженных сил и географическое положение Польши. Риск на Западе. Силы германской армии и оперативный план. Силы польской армии и ее оперативный план. Замечания к развертыванию польской армии. Польша хочет «прикрыть все». Мечты Польши о наступлении. Как Польша могла развернуть военные действия? Борьба за выигрыш времени, жесткая оборона только за Наревом, Вислой и Саном. Прикрытие глубоких флангов. Западные державы бросают Польшу на произвол судьбы. Извинения главнокомандующего союзников.

Оперативная обстановка в польской кампании решающим образом определялась следующими факторами:

во-первых, превосходством германских вооруженных сил в том случае, если командование германской армии пойдет на большой риск на Западе, бросив большую часть своих сил против Польши;

во-вторых, географическим положением, которое позволяло немцам взять польскую армию в клещи – ударом из Восточной Пруссии, Померании, Силезии и Словакии;

в-третьих, скрытой угрозой Польше с тыла со стороны Советского Союза.

Немецкое командование полностью пошло на упоминавшийся выше риск на Западе.

ОКХ выставило против Польши 42 кадровые дивизии, в том числе вновь сформированную танковую дивизию (10-я танковая дивизия), а также вновь сформированную пехотную дивизию (50-я пехотная дивизия), в состав которой вошли части, возводившие укрепления в дуге Одер – Варта. Итого – 24 пехотные дивизии, 3 горнострелковые дивизии, 6 танковых дивизий, 4 легкие дивизии, 4 моторизованные пехотные дивизии и 1 кавалерийская бригада. К этому следует добавить еще 16 дивизий, укомплектованных только после мобилизации (2–4 эшелоны)[19]19
  Вновь сформированные дивизии 2-го и 4-го эшелонов имели в своем составе лишь небольшое число кадровых подразделений, а дивизии 3 эшелона совсем не имели их и были слабее кадровых дивизий. Этим дивизиям требовалось больше времени для приведения в мобилизационную готовность. (Прим. авт.)


[Закрыть], которые, однако, пока еще не могли считаться полноценными. Кроме того, восточной армии были подчинены лейбштандарт[20]20
  Полк личной охраны Гитлера «Адольф Гитлер», преобразованный впоследствии в моторизованную дивизию СС. (Прим. ред.)


[Закрыть] и еще один или два усиленных полка СС.[21]21
  См. комментарий № 4. (Прим. ред.)


[Закрыть]

На Западе же осталось лишь 11 кадровых пехотных дивизий, крепостные части силой до дивизии (будущая 72-я пехотная дивизия) и 35 дивизий, которые были заново сформированы (2–4 эшелоны). Танковых или моторизованных соединений на Западе не имелось. Итого – 46 дивизий, из которых, однако, три четверти могли быть признаны лишь условно годными для участия в боевых действиях.

Обученная и оснащенная как воздушно-десантная, 22-я пехотная дивизия оставалась в резерве ОКХ на территории Германии. Большая часть военно-воздушных сил в составе двух воздушных флотов использовалась на польском фронте, в то время как 3-й воздушный флот, более слабого состава, остался на Западе.

Риск, на который пошло немецкое командование подобным распределением сил, безусловно, был очень большим. Вследствие неожиданно быстрого окончания польской кампании, причиной которого отчасти были и ошибки побежденной стороны, и прежде всего полное бездействие западных союзников, спокойно следивших за поражением Польши, этот риск никогда не был оценен по заслугам.

Необходимо, однако, принять во внимание, что немецкое командование должно было считаться с французской армией, насчитывавшей около 90 дивизий. И действительно, Франция осенью 1939 года (по фон Типпельскирху)[22]22
  Имеется в виду его книга «История второй мировой войны». (Прим. ред.)


[Закрыть] в течение трех недель отмобилизовала 108 дивизий. В их числе было 57 пехотных, 5 кавалерийских, 1 танковая и 45 резервных и территориальных дивизий и, кроме того, крупные части РГК, в том числе танки и артиллерия.[23]23
  Часть сил французской армии оставалась пока еще в Северной Африке и на альпийской границе. (Прим. авт.)


[Закрыть] Последние имели преимущество перед аналогичными немецкими формированиями, заключавшееся в том, что они состояли из солдат, прошедших действительную службу, в то время как вновь сформированные немецкие части в значительной степени состояли из солдат, прошедших неполный курс обучения, и резервистов – ветеранов Первой мировой войны.

Таким образом, не подлежит сомнению, что французская армия с первого же дня войны во много раз превосходила немецкие силы, действовавшие на Западном фронте.

Участие британской армии в операциях сухопутных сил было, правда, весьма незначительным. Великобритания выставила для этой цели только 4 дивизии, но и они прибыли на театр военных действий только в первой половине октября.

Немецкий оперативный план в войне против Польши основывался на полном использовании возможностей, вытекавших из начертания границ, для охвата противника с обоих флангов.

Немецкая армия наступала двумя далеко отстоявшими друг от друга фланговыми группами, почти полностью отказавшись от действий в центре (дуга Одер – Варта).

Группа армий «Север» (командующий – генерал-полковник фон Бок, начальник штаба – генерал фон Зальмут) имела в своем составе две армии, насчитывавшие: 5 пехотных корпусов и 1 танковый корпус, объединявшие 9 кадровых дивизий (в том числе 50-ю пехотную дивизию, сформированную из крепостных частей неполного состава); 8 пехотных дивизий, сформированных во время мобилизации; 2 танковые дивизии (а также вновь сформированное танковое соединение Кемпфа); 2 мотопехотные дивизии и 1 кавалерийскую бригаду – всего, следовательно, 21 дивизию. К ним следует прибавить находившиеся в Восточной Пруссии крепостные части Кенигсберга и Лётцена[24]24
  Современный Гижицко. (Прим. ред.)


[Закрыть] и в Померании – бригаду Нетце.

Группа армий произвела развертывание 3-й армии (генерала фон Кюхлера) в Восточной Пруссии и 1-й армии (генерал-полковника фон Клюге) в Восточной Померании.

Задача группы армий состояла в том, чтобы первоначально нанести удар через коридор, затем большей частью сил быстро продвинуться восточнее Вислы на юго-восток и юг и после форсирования Нарева нанести удар в тыл польским частям, которые, очевидно, будут оборонять рубеж Вислы.

Группа армий «Юг» (командующий – генерал-полковник фон Рундштедт, начальник штаба – генерал фон Манштейн) обладала значительно большими силами. В ее состав входили три армии (14-я армия генерал-полковника Листа, 10-я армия генерал-полковника фон Рейхенау, 8-я армия генерал-полковника Бласковица). Всего группа армий располагала 8 пехотными корпусами и 4 танковыми корпусами, имевшими в своем составе 15 кадровых пехотных дивизий, 3 горнострелковые дивизии, 8 вновь сформированных дивизий, а также большую часть механизированных соединений: 4 танковые дивизии, 4 подвижные дивизии и 2 мотопехотные дивизии. Итого – 36 дивизий.

Группа армий осуществляла развертывание: силами 14-й армии – в промышленной области Верхняя Силезия, в восточной части Моравии и в западной Словакии; силами 10-й армии – в районе Кройцбурга и южнее его (Верхняя Силезия) и 8-й армии – в центральной Силезии восточнее Эльса[25]25
  Олешница. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Ее задача состояла в том, чтобы разбить противника в большой дуге Вислы и в Галиции, быстро продвинуться механизированными соединениями к Варшаве и как можно быстрее на широком фронте захватить переправы через Вислу с целью разгрома остатков польской армии во взаимодействии с группой армий «Север».

Польша располагала в мирное время 30 пехотными дивизиями, 11 кавалерийскими бригадами, 1 горной бригадой и 2 механизированными (танковыми) бригадами. Кроме того, имелись несколько полков пограничной охраны, большое количество батальонов национальной обороны и части морской пехоты, расположенные в районе Гдинген – Хела[26]26
  Гдыня и Хель. (Прим. ред.)


[Закрыть] (данные по книге Германа Шнейдера «Записки об оперативной обстановке в Польше» и из журнала «Милитервиссеншафтлихе Рундшау» за 1942 год).

В общей сложности польские вооруженные силы, таким образом, представляли собой сравнительно большую силу. Однако вооружение польской армии относилось в основном к периоду Первой мировой войны. Авиация, насчитывавшая около 1000 самолетов, также не отвечала современным требованиям. Противовоздушная оборона была недостаточной (по книге фон Типпельскирха «История Второй мировой войны»).

Немецкая сторона считала, что Польша в случае войны удвоит количество своих дивизий, хотя казалось сомнительным, имеется ли полностью необходимое для этого вооружение. По фон Типпельскирху, Польша в 1939 году перед началом войны сформировала только полки и другие подразделения для 10 резервных дивизий. Однако, по-видимому, не удалось объединить все эти подразделения и части в дивизии, в состав которых они должны были войти. Тем не менее во время этой кампании в сведениях, которые имела немецкая сторона о противнике, упоминался ряд резервных дивизий.

Указанные выше силы командование польской армии (по фон Типпельскирху и Шнейдеру) распределило следующим образом:

Вдоль границы Восточной Пруссии перед рубежом Бобр – Нарев – Висла должна была действовать оперативная группа в составе 2 дивизий и 2 кавалерийских бригад между Сувалками и Ломжей.

По обе стороны от Млавы – Модлинская армия в составе 4 дивизий и 2 кавалерийских бригад.

В коридоре была сосредоточена Померанская армия в составе 5 дивизий и 1 кавалерийской бригады.

Перед германской границей от Варты до словацкой границы должны были действовать 3 армии: Познанская армия в западной части провинции Познань – в составе 4 дивизий и 2 кавалерийских бригад; Лодзинская армия в районе Велюнь – в составе 4 дивизий и 2 кавалерийских бригад; Краковская армия между Ченстоховом и Ноймарктон[27]27
  Новы-Тарг. (Прим. ред.)


[Закрыть] – в составе 6 дивизий, 1 кавалерийской бригады и 1 мотобригады.

За последними двумя армиями в районе Томашув – Кельце была сосредоточена Прусская армия в составе 6 дивизий и 1 кавалерийской бригады.

Наконец, Карпатская армия, состоявшая главным образом из резервных частей и батальонов национальной обороны, имела задачей глубоко эшелонированным построением прикрывать глубокий фланг вдоль Карпат от Тарнува до Лемберга[28]28
  Львов. (Прим. ред.)


[Закрыть].

Резервная группа (Пискорская армия) в составе 3 дивизий и 1 мотобригады оставалась на Висле в районе Модлина, Варшавы, Люблина.

Кроме того, уже в ходе самой кампании восточнее Буга была образована особая Полесская группа – по-видимому, для обеспечения от нападения России.

Но когда началось немецкое наступление, развертывание сил польской армии еще не было окончено. Очевидно, изложенный выше план удалось осуществить лишь частично.[29]29
  См. комментарий № 5. (Прим. ред.)


[Закрыть]

Пожалуй, трудно установить, в чем состоял оперативный замысел, положенный в основу плана развертывания польской армии, если только это не было желанием «прикрыть все», или, может быть, правильнее будет сказать, ничего не отдавать без боя. Это желание в случае его осуществления, как правило, приводит слабейшую сторону к поражению. Этот вывод – на несколько лет позже – должен был бы сделать и Гитлер, хотя он и никогда не отдавал себе в этом отчета.

Сложность оперативной обстановки для Польши, вызванная возможностью немецкого наступления с двух, а позже даже с трех направлений и относительной слабостью польских вооруженных сил, была сама по себе достаточно ясной. Если командование польской армии тем не менее решилось на попытку «прикрыть все», то это свидетельствует только о том, как трудно, по-видимому, учитывать военные факторы, когда на первый план выступают психологические и политические соображения.

В Польше – за исключением маршала Пилсудского и еще немногих трезво мыслящих политических деятелей – очевидно, никто никогда ясно не представлял себе всю опасность положения, в котором оказалась страна в результате удовлетворения несправедливых территориальных претензий по отношению к своим соседям – России и Германии. Польша насчитывала только 35 миллионов жителей, из которых опять-таки было только 22 миллиона поляков, в то время как остальная часть принадлежала к немецкому, украинскому, белорусскому и еврейскому меньшинствам, без всякого исключения подвергавшимся угнетению в той или иной степени.

Наряду с этим Польша, полагавшаяся на союз с Францией в годы военной слабости Германии (и Советского Союза), видно, слишком долго предавалась мечтам о возможности наступления на Германию. Одни собирались внезапно напасть на изолированную Восточную Пруссию или, как это пропагандировал польский «Союз инсургентов», на немецкую Верхнюю Силезию, другие – даже предпринять марш на Берлин, будь то по кратчайшему пути через Познань и Франкфурт-на-Одере или, после захвата Верхней Силезии, путем нанесения удара западнее Одера на столицу Рейха.

Правда, подобные мечтания стали беспочвенными уже в результате строительства немецких укреплений на дуге Одер – Варта, а позже – в результате вооружения Германии. Однако агрессивные планы такого рода еще не совсем исчезли из голов польских политических и военных деятелей, так как они надеялись на одновременное французское наступление на Западе. Во всяком случае, описанный выше план развертывания польской армии, хотя он вначале и был рассчитан в общих чертах на оборону, допускал предположение о том, что он оставляет одновременно открытой возможность начать наступление на более поздней стадии – как только придет на помощь Франция.

Польский Генеральный штаб еще не имел своей подкрепленной многолетним опытом военной доктрины. Вообще говоря, польскому темпераменту больше соответствовала идея наступления, чем обороны. Романтические представления минувших времен, по крайней мере, подсознательно, еще сохраняли свою силу в головах польских солдат. Я вспоминаю картину, на которой был изображен маршал Рыдз-Смиглы на фоне атакующих польских кавалерийских эскадронов. С другой стороны, вновь созданная польская армия училась у французов. От них она вряд ли могла получить импульс для быстрого, гибкого управления операциями; скорее она могла позаимствовать опыт ведения позиционной войны, который со времен Первой мировой приобрел господствующее положение в умах французских военачальников.

Таким образом возможно, что в основе плана развертывания польской армии, кроме желания «ничего не отдавать», вообще не было никакой ясной оперативной идеи; существовал лишь компромисс между необходимостью обороняться от превосходящих сил противника и прежними заносчивыми планами наступления. При этом одновременно впадали в заблуждение, считая, что немцы будут вести наступление по французскому образцу и что оно скоро примет застывшие формы позиционной войны. Интересным в этой связи является секретное сообщение, которое мы получили незадолго до начала войны – о том, что поляки якобы собираются предпринять наступление. Оно поступило из источника, который считался до тех пор весьма надежным – от лица, находившегося в непосредственном окружении президента Польши и главнокомандующего польской армией маршала Рыдз-Смиглы. В сообщении говорилось, что поляки собираются начать наступление, развернув крупные силы в Познанской провинции. Самым примечательным, однако, было то, что эти планы, как сообщалось, якобы были разработаны по предложению или по требованию Великобритании!

Развертывание сил немецкой и польской армий. Наступление германской армии

В сложившейся тогда обстановке это известие показалось нам весьма неправдоподобным. Правда, позднее мы получили подтверждение, что поляки действительно сосредоточили сравнительно крупные силы в Познанской провинции, хотя удар немецкой армии на Познань был бы для них наименее опасным. Познанской армии суждено было закончить свое существование в сражении на берегах Бзуры.

С другой стороны, у Польши не было недостатка в трезво мыслящих советниках. Как пишет полковник Герман Шнейдер в журнале «Милитервиссеншафтлихе Рундшау» от 1942 года, французский генерал Вейган предложил перенести оборону за линию Неман – Бобр – Нарев – Висла – Сан. Это предложение с оперативной точки зрения было единственно правильным, так как оно исключало возможность охвата со стороны Германии и одновременно обеспечивало значительно лучшие возможности для обороны на речных рубежах от немецких танковых соединений. К тому же эта линия простиралась только на 600 км – в противоположность большой дуге в 1800 км, которую образовывала польская граница от Сувалок до перевалов через Карпаты. Но принятие этого предложения означало бы отказ от всей западной Польши с наиболее ценными промышленными и сельскохозяйственными районами страны. Вряд ли можно предположить, что какое-либо польское правительство устояло бы после принятия такого решения. Кроме того, отход на такое большое расстояние, очевидно, не мог бы способствовать принятию французами решения о наступлении на Западе, и неясно, не вызвала ли бы сдача всей Западной Польши немцам желание у Советов немедленно закрепить за собой свою долю в Восточной Польше.

Вследствие этого, как сообщает полковник Шнейдер, директор польской военной академии генерал Кутшеба в меморандуме, который он направил в начале 1938 года маршалу Рыдз-Смиглы, нашел другое решение. Он настаивал на том, что нельзя отдавать «основной стратегический костяк Польши», к которому он относил как промышленные районы – Лодзь и Верхнюю Силезию, так и важные сельскохозяйственные районы – Познань, Кутно и Кельце. Поэтому он предложил план развертывания, который в основных чертах совпадал с планом, осуществленным в 1939 году, хотя он и предусматривал отказ от защиты коридора и Познанской провинции западнее Варты. Для укрепления обороны Польши предусматривалось построить большое количество укреплений, причем как южнее границы с Восточной Пруссией, так и на большой дуге от Грауденца до Познани, а также на силезской границе от Острово через Ченстохов до района Тешина. Но одновременно имелось в виду оставить «ворота для наступления», через которые в дальнейшем намечалось нанести удар по Восточной и Западной Пруссии, а также Силезии. То, что строительство достаточно мощных укреплений в таком большом масштабе выходило бы за рамки возможностей, которыми располагала Польша, совершенно очевидно. Впрочем, генерал Кутшеба признавал, что Польша уступает Германии в отношении военной мощи. Что касается французской помощи, то он относился к ней трезво, считая, что Польша в течение первых 6–8 недель, даже при оказании Францией активной военной помощи в полном объеме, будет предоставлена сама себе. Поэтому он предусмотрел «стратегическую оборону» по переднему краю упомянутого выше «костяка», внутри которого должны быть сосредоточены резервы для последующих решающих операций.

Как уже было сказано, развертывание, проводившееся Польшей в 1939 году, во многом совпадало с предложением генерала. Правда, последний предлагал сосредоточить главные усилия в районе Торн – Бромберг – Гнезен[30]30
  Торунь, Быдгощ и Гнезно. (Прим. ред.)


[Закрыть], в то время как в 1939 году скорее можно было говорить о двух таких районах: одном – вдоль границ Восточной Пруссии и другом – против Силезии.

Развертывание польской армии в 1939 году, которое имело целью прикрыть все, включая район коридора и выдающуюся вперед Познанскую провинцию, при учете описанных выше возможностей охвата со стороны Германии и ее превосходства в военной мощи могло лишь привести к поражению. Как, однако, Польша вообще должна была действовать, чтобы избежать его?

В первую очередь необходимо было принять решение: отдавать ли только упомянутый генералом Кутшебой «стратегический костяк» или же вследствие охвата со стороны Восточной Пруссии, Силезии и Словакии – вместе с ним и всю польскую армию? Это был тот же вопрос, который я в 1943–1944 годах неоднократно задавал Гитлеру, когда он требовал от меня удержать район Донца, Днепровскую дугу и т. д.

Ответ, который должна дать Польша, по моему мнению, был ясным. Польское командование должно было в первую очередь стремиться к тому, чтобы при всех обстоятельствах польская армия могла выстоять до тех пор, пока наступление западных держав не вынудило бы Германию оттянуть свои главные силы с польского театра военных действий. Даже если казалось, что вначале с потерей промышленных районов исключается возможность ведения длительной войны, следовало учесть, что сохранение польской полевой армии создавало возможность их возвращения в дальнейшем. Но ни при каких обстоятельствах нельзя было допускать, чтобы польская армия была окружена западнее Вислы или по обе стороны от нее.

Для Польши единственный выход заключался в том, чтобы выиграть время. Однако надежная оборона могла быть организована, безусловно, только за линией Бобр – Нарев – Висла – Сан, причем на южном фланге возможно было выдвинуть оборонительные позиции до Дунайца, чтобы сохранить центральный промышленный район Польши между Вислой и Саном.

Прежде всего было необходимо предотвратить охват со стороны Восточной Пруссии и Западной Словакии. Для этого следовало занять на севере линию Бобр – Нарев – Висла до крепости Модлин или Вышеграда. Она представляла собой сильную естественную преграду. Кроме того, бывшие русские укрепления, хотя они и устарели, представляли собой хорошие опорные пункты. К тому же из Восточной Пруссии, если и можно было ожидать оттуда удара, могли наступать только сравнительно небольшие по своему составу немецкие танковые соединения.

На юге важно было предотвратить глубокий охват путем обороны перевалов через Карпаты. Обе эти задачи тем не менее можно было решить небольшими силами. Развертывание польской армии перед линией Бобр – Нарев было такой же ошибкой, как и то, что крупные силы были выдвинуты в коридор и выдающуюся вперед Познанскую провинцию.

Если бы согласно описанному выше плану северный и южный фланги были полностью обеспечены от глубокого охвата со стороны немцев, то в западной Польше можно было бы в основном вести маневренную войну. При этом надо отдавать себе отчет в том, что главный удар германской армии следовало ожидать со стороны Силезии. К этой мысли можно было прийти, во-первых, потому, что железнодорожная и дорожная сеть позволяла сосредоточить здесь крупные силы быстрее, чем в Померании или тем более в Восточной Пруссии, во-вторых, потому, что направление удара на Варшаву было с оперативной точки зрения наименее выгодным, так как здесь необходимо было наносить фронтальный удар, и поэтому оно было наименее реальным.

Главные силы польской армии не должны были, как это произошло в 1939 году, сосредоточиваться вблизи границы; их сосредоточение должно было происходить на таком удалении от нее, чтобы можно было своевременно установить направление главного удара германской армии. При этом было бы важно обойтись в районе коридора и в Познанской провинции по возможности меньшими силами, чтобы главные силы сосредоточить на силезском направлении, откуда ожидался главный удар, и чтобы иметь прежде всего достаточные оперативные резервы. Если бы в Польше слишком долго не лелеяли планы наступления на Германию, то усиленные бывшие немецкие укрепления вдоль Вислы, на рубеже Грауденц – Торн, по крайней мере, задержали бы соединение немецких сил, наступающих из Померании и Восточной Пруссии; в результате укрепления Познанского района также была бы ограничена свобода маневра немецких сил в этой провинции.

Необходимо еще отметить, что план нанесения контрударов на севере или юге западной Польши в зависимости от создавшейся обстановки, с использованием внутренних коммуникаций, практически был неосуществим. Для таких операций имевшееся в распоряжении пространство было слишком небольшим, а польская железнодорожная сеть не обладала достаточной пропускной способностью. К тому же необходимо было считаться с тем, что передвижение больших масс войск очень скоро могло быть сорвано германской авиацией и немецкими танковыми соединениями. Таким образом, не оставалось ничего иного, как с самого начала перенести оборонительные позиции за линию Бобр – Нарев – Висла – Сан, а возможно, и Дунаец, и вести бои впереди нее лишь с целью выигрыша времени, причем главные силы должны были сосредоточиваться с самого начала против Силезии, а северный и южный фланги одновременно должны были быть обеспечены от охвата, о котором шла речь выше.

Никто не возьмется утверждать, что таким путем Польша в конце концов могла бы избежать поражения, если – как это имело место – западные державы оставили бы ее в полном одиночестве. Но во всяком случае описанный выше план не дал бы опрокинуть польскую армию в пограничной полосе, а это привело к тому, что польское командование не смогло обеспечить ни организованного сопротивления на Висленской дуге, ни отхода армии за рубеж упомянутых выше рек для организации стабильной обороны.

Польша могла, как мы уже говорили, с самого начала вести бои только за выигрыш времени. Противостоять немецкому наступлению – лучше всего за указанным рубежом рек – до тех пор, пока наступление на Западе не вынудит немцев вывести свои войска из Польши, – вот единственная цель, которую необходимо было преследовать. Отсюда, однако, также вытекает, что польское военное командование должно было совершенно ясно заявить руководителям государства, что без твердого обещания западных держав немедленно после начала войны начать всеми силами наступление на Западе нельзя было вступать в войну с Германией.

При том решающем влиянии, которое оказывал тогда польский главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы на деятельность правительства, оно не могло пройти мимо такого предостережения. Оно должно было своевременно вмешаться в ход решения вопроса о Данциге и коридоре, хотя бы для того, чтобы оттянуть начало войны с Германией.

Наши войска в 1940 году захватили во Франции письмо, с которым генерал Гамелен, главнокомандующий войсками союзников на Западе, 10 сентября 1939 года обратился к польскому военному атташе в Париже. Очевидно, письмо представляет собой ответ на польский запрос, когда же будет оказана эффективная помощь Польше. Генерал Гамелен пишет по этому поводу для передачи маршалу Рыдз-Смиглы:

Более половины наших кадровых дивизий на северо-востоке принимают участие в боях. С момента перехода границы немцы оказывают нам упорное сопротивление. Тем не менее мы продвинулись вперед. Однако мы ведем позиционную войну с противником, подготовившимся к обороне, а я не имею еще всей необходимой артиллерии… С начала кампании начались действия авиации во взаимодействии с операциями наземных сил. У нас сложилось впечатление, что против нас действует значительная часть немецкой авиации.

Поэтому я считаю, что досрочно выполнил мое обещание начать главными силами наступление на 15-й день после первого дня объявления мобилизации во Франции. Я не мог сделать большего.

Следовательно, Польша действительно имела в руках обещание французской стороны. Вопрос состоял только в том, могло ли польское военное командование удовлетвориться обещанием «начать наступление» главными силами только на пятнадцатый день. События во всяком случае показали, что это обещание отнюдь не обеспечивало Польше быстрой и эффективной помощи.

Поражение Польши было неизбежным следствием иллюзий, которые питали в Варшаве относительно действий союзников, а также переоценки собственных сил с точки зрения возможности оказания длительного сопротивления.