Текст книги "Лаять не на то дерево"

Селигман осознавал, что исследует вовсе не чувство беспомощности, а пессимизм. И он понял кое-что еще: депрессия – это обострение пессимизма. Постоянно живя с ощущением собственной беспомощности, загоняешь себя в состояние клинической депрессии. Мы сдаемся во всех отношениях и перестаем делать что-либо вообще.

Что поразительно, склонные к депрессии люди обычно дают более точные прогнозы на будущее. Это называется «депрессивным реализмом». Мир бывает суров. Оптимисты действительно немного обманывают себя. Но, если мы перестанем верить в то, что что-то можно изменить, ничего точно не изменится. Без фантазий мы не выживем.

Согласно результатам исследований, оптимизм имеет свои преимущества:

● Оптимисты обычно здоровее и дольше живут. По степени оптимизма можно даже предсказать вероятность повторного сердечного приступа.

● Ожидание положительного исхода переговоров повышает вероятность заключения сделки и удовлетворенности ее условиями.

● Оптимистам чаще везет. Исследователи утверждают, что позитивный настрой помогает людям проявлять упорство и в итоге создавать для себя новые возможности.

Оптимистов эти новости обрадуют. Но что, если вы пессимист? Что, если вы всегда таким были и чувствуете, что просто так устроены? Тогда навострите уши, потому что данные исследований Селигмана показали: пессимизм не заложен в генах; он формируется на основе вашего восприятия мира. А его можно изменить.

Оптимисты и пессимисты смотрят на мир по-разному и отличаются друг от друга «стилем объяснения», по терминологии Селигмана. Он выделил три ключевых элемента каждого стиля: постоянство, распространение и степень присваивания.

Пессимисты говорят себе, что плохие события:

● будут длиться долго, если не вечно («Я никогда с этим не разберусь»);

● повсеместны («Никому из этих людей нельзя доверять»);

● происходят по их вине («Я в этом полный ноль»).

Оптимисты рассказывают себе полностью противоположную историю и говорят, что плохие события:

● временны («Такое иногда случается, но не стоит придавать этому слишком большое значение»);

● имеют конкретную причину, и не стоит обобщать («Когда погода улучшится, этой проблемы не будет»);

● происходят не по их вине («Я хорошо с этим справляюсь, просто сегодня у меня неудачный день»).

Селигман выяснил, что, когда стиль объяснения меняется с пессимистичного на оптимистичный, у человека улучшается самоощущение, он становится упорнее и настойчивее.

Это касается не только отдельных людей, но и целых групп. Селигман выделил из газетных статей высказывания игроков бейсбольных команд Высшей лиги и провел анализ. Можно ли было спрогнозировать результативность команд в будущем сезоне, полагаясь на их мировоззрение в текущем году?

На основе высказываний игроков мы сформулировали стиль объяснения двенадцати команд Национальной лиги в 1985 году. Как показала статистика, в 1986 году оптимистичные команды улучшили свое соотношение побед и поражений по сравнению с 1985 годом, а пессимистичные команды играли хуже, чем годом ранее. Команды, демонстрировавшие оптимизм в 1985 году, в 1986-м хорошо отбивали мяч в стрессовых ситуациях, тогда как коэффициент попаданий по мячу у команд, в 1985 году демонстрировавших пессимизм, в 1986-м снизился по сравнению с коэффициентом попаданий по мячу у обоих типов команд в обычных условиях.

Звучит невероятно просто? В 1986 году Селигман провел такой же анализ настроения игроков и предсказал их результаты на 1987 год. То же самое он проделал с баскетболистами. Никакой случайности. Оптимистичный взгляд на жизнь мог служить предиктором успеха. (Скажите мне спасибо, букмекеры из Лас-Вегаса.)

* * *

Оптимизм Джеймса Уотерса был несгибаем. Истории, которые он себе рассказывал, были сильнее его тела и во время учений помогали ему проходить все испытания. Благодаря своей твердости и стойкости Джеймс стал командиром взвода спецназа ВМС США, получил диплом MBA в Гарварде и занял пост заместителя директора по планированию расписаний в Белом доме.

Неужели оптимистичные истории, которые мы рассказываем себе о будущем, всего лишь делают вас упорнее? Нет, иногда наши истории не просто помогают добиться успеха, а сохраняют нам жизнь, когда мы оказываемся в самых жутких местах на Земле…

* * *

И снова все начинается с кошмара.

Мужчина ворочался во сне. Виктор потянулся, чтобы его разбудить, но потом передумал. Что бы ни снилось этому человеку, реальность, в которой он проснется, намного хуже. Это было в 1944 году в Аушвице.

Полторы тысячи человек в здании, рассчитанном на две сотни. Из окон видны сторожевые вышки и колючая проволока. Из еды каждому узнику выдавалось по 2 кусочка хлеба на неделю. Никого не удивило, что в котле нашли кусок человеческой плоти. Кто-то становился каннибалом.

Одной группе узников доставалось неограниченное количество алкоголя – тем, кто работал в газовых камерах. Как еще они могли сохранить рассудок после участия в казни своих товарищей? Как могли хотя бы на время забыть о том, что в скором времени их освободят от этой обязанности, и они не поведут в крематорий других, а пойдут туда сами? Ужасам не было конца.

Многие бросались на проволоку – на забор, через который был пропущен электрический ток. Самоубийцы. Сразу было понятно, кто пойдет следующим: они курили свои сигареты. Сигареты были валютой. На них можно было выменять еду, помощь – что угодно. Последнее, что с ними делали, – курили. Как только сиюминутное наслаждение вкусом табака становилось важнее их экономической ценности, можно было безошибочно определить, кто готов сорваться. Они хотели испытать хоть немного удовольствия и на мгновение забыть обо всех кошмарах. И эти люди жили недолго.

В отличие от тренировочных испытаний для будущих «морских котиков», это была не симуляция. Кому-то было суждено выжить, кому-то – умереть. Возникает вопрос: кто выживал?

Физически сильные не жили дольше других. Молодые тоже. И смелые. И послушные.

Вот что понял Виктор Франкл: когда ты находишься в самом ужасном месте на Земле, держаться вопреки всем кошмарам могут только те, кто видит смысл в своей жизни:

Человек, осознающий свою ответственность перед тем, кто его с нетерпением ждет, или перед неоконченным делом, никогда не сможет покончить с собой. Он знает, почему живет, и сможет вынести почти любые как.

Те, кто считал, что живет ради чего-то большего, нежели он сам, выживали, а остальные выкуривали последнюю сигарету перед тем, как броситься на забор.

Виктор всегда думал о своей жене. На самом деле он даже не знал, жива ли она. Но это не имело для него значения. Он мысленно разговаривал с ней, когда их гнали работать – укладывать железнодорожные пути. Его история была больше его страданий. И это придавало ему сил жить дальше.

Все мы когда-нибудь старались для другого человека больше, чем для себя. Матери делают для своих детей то, за что невозможно заплатить деньгами. Солдаты погибают за свою Родину.

Если ты живешь только ради собственного удовольствия, то сдаешься, когда жизнь становится удручающей или перестает приносить сиюминутные выгоды. Когда мы выходим за пределы своей комфортной зоны и живем ради чего-то большего, чем мы сами, нам больше не нужно бороться с болью; мы принимаем ее как необходимую жертву. Франкл говорил: «То, что дает свет, должно гореть».

И мы не сдаемся.

Именно истории, которые мы себе рассказываем, дают нам силы держаться и продолжать свои старания. Они могут быть высшей истиной. И во многих случаях им даже необязательно быть правдой…

* * *

Люди с синдромом Котара думают, что они умерли. Они сидят перед вами, смотрят вам прямо в глаза и утверждают, что скончались. Это очень редкое психическое расстройство. И попробуйте убедить такого человека в том, что он жив. Они всегда найдут, чем опровергнуть ваши аргументы, и все равно будут уверены в своей смерти, несмотря на то что у них вовсе не гниет кожа на руках и они не блуждают по улицам как ходячие мертвецы.

Их аргументы относятся к разряду того, что психологи называют конфабуляциями. Они не пытаются вас обмануть и даже не осознают, что рассказывают небылицы. Порой их выдумки абсурдны до предела. Пациенты с синдромом Альцгеймера, когда не могут что-то вспомнить, часто сочиняют на ходу. Чтобы заполнить пробелы в памяти, они полностью реконструируют реальность. Их мозг выдумывает то, чего не было, воссоздавая обратную логическую цепочку.

Мало какой душевнобольной способен сказать: «Знаете, вы правы. Не понимаю, почему я в это верю». И наверняка вам известно множество вполне психически здоровых людей, которые тоже не слишком охотно говорят: «Я не знаю».

Даниел Канеман получил Нобелевскую премию за исследования в области когнитивных искажений. Это своего рода короткие пути, позволяющие нашему мозгу ускорить процесс принятия решений. Обычно они полезны, но не всегда рациональны. Один пример – избегание потерь. По логике, получение одного доллара должно радовать в такой же степени, как потеря одного доллара – огорчать. Но наш мозг устроен иначе. Нас гораздо больше беспокоит потеря одного доллара, чем радует получение такой же суммы. И это объяснимо – ведь слишком большие потери могут означать смерть. А большие прибыли… Да, приятно, но ненадолго. Поэтому в ходе эволюции наш мозг научился гораздо больше опасаться потерь, чем любить прибыли.

Забавно, что, когда ученик Канемана профессор Дюкского университета Дэн Ариэли читал лекции о когнитивных искажениях, он часто слышал одно возражение: «Да, я знаю, что многие так делают – но не я». Иронично, не правда ли? Когнитивные искажения мешают нам понимать когнитивные искажения. Поэтому Ариэли немного изменил свои лекции. Перед тем как рассказывать о человеческих предубеждениях, он сначала показывал аудитории оптические иллюзии, например две линии одинаковой длины, которые на первый взгляд кажутся разными. Он хотел, чтобы люди не просто услышали о когнитивных искажениях, а на личном опыте убедились в том, что не всегда могут доверять своему мозгу. Увидев, что они тоже могут совершать ошибки, скептики охотнее признавали, что рассуждения Ариэли о предубеждениях применимы и к ним самим.

Наш мозг так устроен, что во всем ищет смысл. Нам нужен смысл. Как показал когнитивист Стивен Пинкер, автор замечательной книги «Чистый лист» (The Blank Slate), наш мозг – вовсе не чистый лист. Смысл – это часть его операционной системы. Мы должны думать, что мир логичен и что мы что-то контролируем. Мозг не любит случайностей. Данные исследований показывают, что игроки в крэпс бросают кубики с меньшим усилием, когда им нужен меньший результат – словно результат зависит от их усилий.

Что же такое смысл? С точки зрения человеческого разума это те истории о мире, которые мы себе рассказываем. Вот почему многие люди верят в судьбу или говорят, что нечто было «предопределено». Когда у человека есть история, придающая его жизни смысл, ему легче справляться с трудностями. Истории – это наш способ восприятия мира, и, если честно, мы просто не можем не придумывать их. Если я спрошу, как прошел ваш день или как вы познакомились со своим мужем, что вы мне расскажете? Историю. Что представляет собой ваше резюме? Историю. И даже во сне мы рассказываем истории – сны. Результаты исследований показывают, что за день мы успеваем примерно 200 раз помечтать, т. е. рассказать себе небольшую историю о том о сем.

Вы рассказываете себе истории практически о любом аспекте своей жизни, будь то работа или личные отношения, причем намеренно сочиняете их довольно редко.

Вы скажете, что все эти разговоры об историях слишком абстрактны и отвлеченны, и будете неправы. Истории – это тайная сила, способствующая успеху в огромном количестве важнейших сфер нашей деятельности.

Что служит самым надежным индикатором будущего успеха романтических отношений? Не секс, не деньги, не одинаковость целей. Исследователь Джон Готтман пришел к выводу, что, если послушать, как пары рассказывают историю своих отношений, можно с точностью до 94 процентов предсказать, разведутся они или нет.

Что является самым надежным предсказателем эмоционального благополучия? Не хорошая школа, не объятия и не добрые мультфильмы. Ученые из Университета Эмори выяснили, что главный прогнозирующий фактор – знание ребенком истории своей семьи.

Кто считает свою работу значимой и благодарной? Сотрудники больницы, работавшие там только ради зарплаты, называли свою деятельность скучной и бессмысленной. А вот те, кто был уверен, что трудится там по призванию и вносит важный вклад в исцеление пациентов, видели в своей работе большой смысл и относились к ней с большим энтузиазмом.

У иудеев и христиан есть притчи. У индуистов и буддистов – сутры. Практически все религиозные лидеры читают проповеди. Истории, истории, истории. Они подсказывают нам, как нужно себя вести, и помогают проявлять упорство. Тем, кто не религиозен, заполнять пробелы помогает поп-культура. Говард Сьюбер, преподаватель факультета драматургии, кинематографии и телевидения Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, называет кинофильмы «священными драмами для светского общества». Если для человека верующего нравственными ориентирами выступают персонажи религиозных притчей, то для атеистов – герои фильмов. Данные исследований показывают, что, ощущая свое сходство с персонажами вымышленных историй, мы даем себе больше шансов преодолеть все препятствия на пути к своей цели.

И еще. Не забывайте про счастье. По данным исследований, многие люди недовольны своей жизнью по той причине, что сами считают себя неудачниками, а хорошие события не согласуются с этим самоощущением. Люди хотят, чтобы жизнь вписывалась в их историю, поэтому, когда случается что-то плохое, они воспринимают это как закономерность, как норму, а радостные моменты – как исключения, на которые не стоит обращать внимания.

Это справедливо даже для самых трагичных примеров недовольства жизнью – самоубийств. Почему люди убивают себя? Рой Баумайстер, профессор Флоридского университета, обнаружил, что самоубийцами чаще становятся не те, кто оказывается в тяжелейшем положении, а люди, не оправдавшие собственных ожиданий. Жизнь не совпадала с их представлением о том, какой она должна быть. Вспомните наблюдения Виктора Франкла в Аушвице: именно от отношения заключенных к окружающему миру и к жизни зависело, кто продолжит жить, а кто бросится на электрический забор.

Мы уже убедились в том, что истории управляют нашим мышлением и предсказывают успех во многих сферах жизни. Но как именно это происходит?

* * *

Результаты исследований показывают, что вымысел делает нас более «просоциальными» существами – более добрыми и щедрыми. Но такой эффект достигается за счет того, что истории делают наше видение мира менее точным. Кино, телевидение и другие вымышленные истории помогают нам преодолевать трудности, как это делают религия и личные истории с глубоким смыслом. Они не только занимают разум, но и незаметно надевают на нас розовые очки.

Тайлер Коуэн, профессор Университета Джорджа Мейсона и автор бестселлеров, соглашается с этим мнением, ссылаясь на данные исследований, участники которых описывали свою жизнь в основном такими словами, как «путешествие» или «сражение». Мало кто из них ответил «бардак». А бардака в жизни достаточно. По его словам, истории – это фильтр, придающий упорядоченность хаотичному миру. Истории удаляют часть информации, делая воспоминания менее точными. Истории формируются намеренно, тогда как жизнь часто ведет себя иначе.

Коуэн прав. Каждую секунду в мире происходит бесчисленное количество событий. Мы произвольно выбираем лучшие эпизоды («В тот день я дал бездомному доллар»), игнорируем худшие («В тот день я столкнул своего двоюродного брата с лестницы») и получаем историю своей жизни («Я хороший человек»).

В экономике существует такое понятие, как «ограниченная рациональность». Смысл его заключается в том, что люди не всегда безупречно рациональны, поскольку, как правило, чем-то ограничены: то количеством доступной информации, то количеством времени на ее обдумывание. Наш маленький мозг не справляется с множеством всего того, что происходит в мире, поэтому нам приходится фильтровать информацию.

В ходе одного исследования выяснилось, что мы считаем свою жизнь наполненной смыслом, когда думаем, что знаем самих себя. Ключевое слово здесь «думаем». По-настоящему понимание себя не наполняло жизнь смыслом, а вот ощущение того, что ты себя знаешь, давало такой эффект. Чтобы действовать на нас, история необязательно должна соответствовать истине. Это немного обескураживает и удручает, не так ли?

Когда же речь идет о стойкости, это неплохо. Если бы каждое решение основывалось на трезвой оценке вероятности, мы никогда не преуспели бы в чем-то рискованном. Даже не стали бы и пытаться. Но, когда нужно выжить перед лицом таких ужасов, какие довелось перенести Виктору Франклу, истории помогают не падать духом благодаря своей непохожести на реальность.

То же самое наблюдалось во время вышеупомянутого исследования по теме оптимизма. История, которую рассказывали себе оптимисты, могла быть не совсем правдивой, зато помогала им не сдаваться и преодолевать преграды. Психолог Шелли Тейлор говорит, что «здоровый разум тешит себя успокаивающей ложью». Пессимисты давали более точную оценку происходящего и имели более трезвый взгляд на вещи. Только заканчивалось это депрессией. Правда может навредить.

Вот почему вероятность депрессии среди адвокатов в 3,6 раза выше, чем среди представителей других профессий. Юристам приходится учитывать все малейшие нюансы, способные причинить вред их клиентам. Чтобы хорошо делать свое дело, они должны предусматривать все до единого потенциальные риски, которые даже при своей мизерной вероятности все равно вызывают мрачные мысли. Они не могут рассказывать себе радостные, менее реалистичные истории о том, как будет развиваться сделка. На юридических факультетах пессимисты учатся лучше оптимистов. То же самое качество, которое позволяет им добиться успеха в профессии, делает их несчастными по жизни. В США юристы зарабатывают больше всех, однако 52 процента недовольны своей работой. Нетрудно догадаться, как отражается подобное отношение на упорстве: в юридической отрасли очень высок коэффициент профессионального выгорания. Цитирую Лиз Браун: «Из всех известных мне профессий только для юристов существует специальная индустрия консалтинга, помогающая им сменить род деятельности».

Истории не являются идеальным отражением мира, но именно поэтому они позволяют нам добиваться успеха. Наряду с усилиями и находчивостью они придают нам сил держаться и становятся реальностью. Если вы верите, что «были рождены» для определенной деятельности, то добиваетесь лучших результатов и не пасуете перед трудностями.

Как это связано с карьерой? Преподаватель из Гарварда Тереза Амабайл в своей книге «Принцип прогресса» (The Progress Principle) пишет, что от своей работы люди ждут прежде всего возможности делать какое-то значимое дело. Это даже важнее зарплаты и повышения. Как Стив Джобс переманил Джона Скалли с его прекрасной должности генерального директора компании Pepsi? Джобс спросил у него: «Что вы предпочтете: всю оставшуюся жизнь продавать подслащенную воду или воспользоваться шансом изменить мир?» Но значимое дело – это необязательно спасать сирот или лечить больных. Главное, чтобы оно было значимо лично для вас.

Как же найти свою историю?

Есть один очень простой способ: задумайтесь о своей смерти.

Такое впечатление, что в современной Америке никто не хочет задумываться о смерти. Это невеселые мысли. Приятнее думать о вечной жизни. Но во многих культурах смерть считается неотъемлемой частью жизни, ее почитают и даже устраивают в ее честь празднества. В Мексике существует День мертвых, в христианстве – День Всех Святых. Японцы отмечают Обои. Индийцы проводят обряд Шраддха. И так далее.

Мысли о смерти напоминают нам о том, что действительно важно. Дэвид Брукс проводит различие между «ценностями для резюме» и «ценностями для панегирика». Ценности для резюме – это те качества, которые обеспечивают внешний успех: прибавку к зарплате, повышение по службе. Ценности для панегирика – это черты характера: доброта, надежность, смелость. Относительно первых у нас есть определенная уверенность. Ты четыре года учишься в колледже, чтобы получить эту работу. Ты разбираешься, как пользоваться программами Excel и PowerPoint, читаешь книги о том, как повысить свою производительность. А вот о ценностях для панегирика мы нередко задумываемся только в ретроспективе. После какого-то факта мы говорим себе: да, я хороший человек. Если вы честолюбивы (а вы наверняка таковы, раз читаете книгу об успехе), то вряд ли обделяете вниманием ценности для резюме. Вы всегда о них думаете. Но для вдохновляющей истории, которая пойдет на пользу вашим долгосрочным карьерным перспективам и вашей жизни в целом, следует сосредоточиться на мыслях о ценностях для панегирика. И вот тут как раз самое время задуматься о смерти.

Представьте себе свои похороны. Люди, которым вы были дороги, собрались вместе, чтобы почтить вашу память. Они будут вспоминать ваши достоинства, которые делали вас непохожим на других и которых им будет не хватать. Что бы вы хотели, чтобы они сказали?

Подумайте, и это поможет вам найти свои ценности для панегирика и придумать историю о том, кем вы хотите быть, чтобы руководствоваться ею в своих решениях. В своей знаменитой речи на вручении дипломов в Стэнфордском университете в 2005 году Стив Джобс сказал: «Мысль о скорой смерти – это самый эффективный из известных мне инструментов, помогающих принимать важнейшие жизненные решения».

Данные исследований показывают, что ответ на этот вопрос помогает человеку стать лучше. Статья «Эффект Скруджа», посвященная одному из них, показывает, что когда мы хотя бы ненадолго задумываемся о смерти, то становимся добрее и великодушнее. Мы на минуту отвлекаемся от краткосрочных целей и пытаемся понять, кем действительно хотим быть. Звучит странно, но люди, размышляющие о своей кончине, начинают вести более здоровый образ жизни – и таким образом получают шанс прожить дольше. Мысли о смерти, согласно результатам исследований, тоже способствуют повышению самооценки. Хотите поговорить о «глобальном мышлении»? Куда уж глобальнее? Мы говорим о самых метафизических из всех метафизических понятий: о судьбе и предназначении.

Мы часто путаем эти понятия, считая их синонимами. Но Говард Сабер, профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, объясняет, чем они отличаются друг от друга. Судьба – это то, чего мы не можем избежать. Она настигает нас, как бы мы ни старались от нее убежать. Предназначение, в свою очередь, – это то, к чему мы должны стремиться, что должны реализовать. Это то, что мы превращаем в реальность. Когда случается что-то плохое, мы списываем это на судьбу, чтобы проще было смириться. Но нам следует реже думать о судьбе и чаще сосредоточиваться на предназначении. Вот тут и пригодится упражнение с обдумыванием ценностей для панегирика. Вместо того чтобы воспринимать негатив как неизбежность и пытаться с ним справиться, мы должны стремиться к хорошему. Успех рождается не в преодолении плохого, а в поиске хорошего. Нам стоит реже говорить о том, что все уже предопределено, и чаще писать собственное будущее. Меньше судьбы, больше предназначения.

А что, если у вас есть история, но она не помогает? Вы думаете, что все знаете о себе и о том, что важно, но эти знания не приносят вам счастья и не помогают добиться желаемого? Может быть, сейчас самое время превратиться в сценариста и еще раз переписать сценарий своей жизни. Психотерапевты помогают своим пациентам, применяя специальный прием под названием «редактирование личной истории». Преподаватель Виргинского университета Тимоти Уилсон провел исследование с участием отстающих студентов. С помощью вышеупомянутого приема удалось изменить их отношение к своим сложностям в учебе. Если раньше они жили с мыслью: «У меня ничего не получается», то после эксперимента у них сформировалась другая установка: «Мне просто нужно освоиться». В следующем году они стали лучше учиться, и отчисленных за неуспеваемость стало меньше. Данные исследований показывают, что такая терапия может быть не менее эффективной, чем антидепрессанты, а в некоторых случаях даже эффективнее.

И что нам потом делать с этой историей? Играть в ней свою роль. Результаты многочисленных исследований в области психологии показывают, что очень часто не поведение основывается на убеждениях, а убеждения формируются на основе нашего поведения. Как известно, дела говорят громче слов. Уилсон называет этот метод «поступай хорошо – становись хорошим». Когда люди работают волонтерами, меняется и их самовосприятие. Они начинают считать себя заботливыми людьми, творящими добро для окружающих.

Главный герой классического романа Курта Воннегута «Мать Тьма» – Говард У. Кэмпбелл-младший, американский шпион, изображающий пропагандиста нацизма во время Второй мировой войны. Он становится «голосом» нацистской Германии в радиоэфире, для вида поет оды рейху, а на самом деле передает закодированные сообщения американской разведке. Несмотря на благие намерения этой конспирации, в какой-то момент Говард Кэмпбелл-младший осознает, что его «фальшивые» пронацистские выступления гораздо успешнее мотивируют врага, чем помогают разведке бороться с ним. Мораль Воннегута такова: «Мы те, кем притворяемся. Осторожнее выбирайте свою маску».

Благие намерения – это хорошо, но намного важнее каждый день и в каждом своем действии оставаться главным героем той идеальной истории, которую мы себе рассказываем. И тогда мы не закончим, как герой романа Воннегута, а пойдем путем другого литературного персонажа – Дон Кихота. Мораль истории Сервантеса: «Если ты хочешь быть рыцарем, поступай как рыцарь».

Мы нуждаемся в смысле. Он придает нам сил, когда суровая реальность приказывает сдаться. Очень часто наши истории сильнее нас, и если они наполнены смыслом, то могут помочь нам преодолеть тягостные периоды.

Виктор Франкл выжил в Аушвице. Он не скурил свои сигареты и не бросился на электрический забор. Он дожил до 92 лет. Виктор Франкл основал новую систему психологических знаний, обретшую популярность во всем мире. Он поделился историей, которая помогла ему выжить и стала опорой для многих, кто был готов сдаться перед лицом трудностей.

Мы не можем не рассказывать истории. Вопрос лишь в том, какую историю вы себе рассказываете и приведет ли она вас в желаемый пункт назначения.

Неужели упорство всегда связано с чем-то суровым и серьезным? Нет. На самом деле даже в самых отчаянных ситуациях оно бывает не более чем игрой…

* * *

Джо Симпсон в полном альпинистском снаряжении сидел на дне расселины глубиной 30 метров и не мог сдержать дрожи. Его окружала непроглядная тьма, словно весь мир погрузили в большую чернильницу. Было холодно, но руки у него тряслись не столько от холода, сколько от страха.

«САЙМОН!» – в отчаянии закричал он.

Ответа не было.

При малейшем движении острая боль молнией пронзала все тело. Присмотревшись, вы увидели бы, что одна нога у него была короче другой. И изогнута неестественным зигзагом. Большеберцовая кость вошла в коленный сустав.

Продолжая безуспешно звать друга, он все больше понимал, что остался один и помощь не придет. Что хуже всего, он был прав…

За два дня до этого Джо и Саймон начали восхождение на гору Снула-Гранде в перуанских Андах. Это самая высокая гора в южном полушарии, высотой почти 6400 метров. Ее западный склон высотой 1370 метров еще не знал ноги альпиниста. Джо и Саймон стали первыми, кто поднялся по нему на вершину.

Они были счастливы, но невероятно истощены. Теперь им оставалось только спуститься обратно. Путь домой обычно считается самой простой частью путешествия, но в альпинизме именно на этом этапе происходит 80 процентов несчастных случаев.

Утром 8 июня 1985 года Джо оступился и соскользнул вниз, сломав ногу. До базы было еще очень далеко. Сломать ногу на такой высоте при невозможности вызвать команду спасателей? Джо был обречен. Это лишь вопрос времени.

Но альпинисты решили действовать так, словно еще не все потеряно. Саймон спускал Джо вниз на веревке, а сам служил якорем. Затем Джо, практически обездвиженный, ждал, пока за ним спустится Саймон. Двигались они мучительно медленно. За снежными вихрями Саймон даже не видел, куда спускает Джо.

Через несколько часов Джо внезапно поехал вниз, чуть не утащив за собой привязанного канатом Саймона. Тот вгрызся зубцами ботинок в снег, чтобы удержаться от падения.

Джо повис в воздухе, удерживаемый веревкой. Он даже не мог дотянуться до скалы. Джо посмотрел вверх, но пурга мешала ему разглядеть Саймона. В сотне метров под ногами его ждала разинутая пасть расселины. Джо был совершенно беспомощен, находился буквально в подвешенном состоянии и по-прежнему испытывал сильнейшую боль. Каждые несколько секунд веревка дергалась. Саймон пытался предотвратить смертельное для них обоих падение.

А потом Джо полетел вниз. Примерно с высоты 15-этажного здания. Но не к подножию горы. Он продолжал падать в темноту расселины, где и начался наш рассказ.

Поразительно, но он не разбился насмерть, а приземлился на пласт снега. Посветив фонариком вниз, Джо понял, что упал на ледяной мост в 160 метрах от зева расселины. А под ним простиралась бездонная тьма.

Всего полметра правее – и он не приземлился бы. Пропасть проглотила бы его и даже не подавилась бы. Джо по-прежнему был обвязан веревкой. Он потянул за нее, ожидая, что второй конец все еще привязан к Саймону… или к его телу. Но, когда второй конец оказался у него в руках, стало понятно: веревку обрезали.

Саймон не придет его спасать: видимо, решил, что напарник погиб. Джо его не винил. Он сам не верил, что до сих пор жив. Он пробовал взобраться наверх, но сломанная нога каждый раз давала о себе знать невыносимой болью. Наверх пути не было, значит, оставалось спускаться вниз.

Джо едва смог завязать узел почерневшими обмороженными пальцами. Готовясь к спуску, он не мог заставить себя посмотреть вниз. Джо понятия не имел, насколько глубока расселина, зато знал, что длина веревки не бесконечна…

Обычно альпинисты завязывают узел на конце веревки, чтобы, добравшись до него, использовать как стопор и не соскользнуть. Джо не стал этого делать. Если веревка закончится, то… его смерть будет быстрой. Начался медленный спуск во тьму. Прошло время, и то, что он увидел, потрясло его.