Текст книги "Моя вторая мама. Том 1"

Глава 15

У Мануэля было такое чувство, будто на него идет охота. Человек по натуре не слишком общительный, он не привык к женскому вниманию, не считал себя привлекательным и в конце концов сумел убедить себя в том, что женщины ему безразличны, так же как он безразличен им. Поэтому поведение Ракель обескуражило его. Проявление интереса с ее стороны он воспринимал как стремление окрутить его ради денег и того достаточно скромного, но стабильного положения, которое мог дать одинокой женщине брак с ним – Мануэлем. Растерявшись, он согласился пойти пообедать с Ракель, но там же в ресторане постарался объясниться с ней начистоту. Только из этого ничего не вышло. То ли Ракель не верила тому, что он говорил о себе, то ли ей действительно было безразлично, какой он и что чувствует, и, однажды поставив себе цель, она шла теперь к этой цели напролом, но все его попытки расстаться с ней по-хорошему оказались напрасны.

– Не делай такое строгое лицо, – сказала она ему тогда в ресторане.

– У меня всегда такое лицо, – буркнул Мануэль.

– Вообще-то, я заметила, – согласилась Ракель. – Я твое лицо обожаю.

Мануэль не нашелся, что сказать, страшно смутился и оттого разозлился еще больше. Эта девица еще смеет насмехаться над ним! За кого она его принимает?! Он все-таки не мальчишка-юбочник…

– Тебе все это, вероятно, кажется чрезвычайно забавным, – холодно произнес он. – Прийти вот так запросто ко мне домой, заморочить мозги моей матери, заставить меня пойти с тобой…

– Я же не приставляла тебе пистолет к виску, – резонно заметила Ракель. – Ты мог бы и отказаться, а если не сделал этого, значит, в глубине души тебе хотелось со мной пойти.

Ракель неожиданно наклонилась и погладила его по щеке.

– Не веди себя как ребенок… – прошептала она. – Признайся, я ведь права…

Мануэль почувствовал прохладу ее ладони, и какая-то необъяснимая радость охватила его. Он встряхнул головой, прогоняя наваждение, и досадливо поморщился:

– Как же никто из вас не понимает, что мне не нужна ни жена, ни любовница… Я доволен тем, как живу сейчас.

– Иренэ рассказывала мне, что ты ухаживал за сестрой Хуана Антонио, – сказала Ракель.

– Это было давно.

– Вот и не стоит цепляться за прошлое…

– Почему ты решила, что я все еще думаю о Сонии? – Мануэль отвел глаза, но Ракель снова поймала его взгляд.

– Потому что это так… – сказала она. – Иначе с чего бы ты стал вести жизнь отшельника?

Мануэлю стало не по себе. Эта женщина, казалось, видела его насквозь. Но главное, чем больше он говорил с нею, тем большим доверием к ней проникался, и это пугало его. Он всегда боялся слишком доверять людям. Излишняя доверчивость чревата разочарованием. Мануэля часто обманывали в жизни, и этот горький опыт научил его относиться с осторожностью к новым знакомым. Однако с Ракель он чувствовал себя так, словно они когда-то уже были друзьями, потом не виделись долгое время и вот теперь наконец-то опять встретились. За это время многое изменилось в их жизни, им есть, о чем рассказать друг другу, но в главном они по-прежнему прекрасно понимают друг друга. Мануэль осознавал, что подобные мысли могут далеко завести его, и поэтому резко поднялся из-за стола:

– Думаю, нам пора идти… Мы уже достаточно поговорили…

Подошел официант, и Мануэль расплатился по счету. Ракель сидела, подперев лицо ладонью и с улыбкой глядя на Мануэля.

– Куда мы сейчас пойдем? – спросила она.

– Наверное, лучше мне будет отвезти тебя домой, – сказал Мануэль. – ты уже получила то, что хотела: я пошел с тобой, мы поговорили…

– Не пытайся от меня отделаться… Не думаю, что твоей матери это понравится.

– Это что? Шантаж?

– Если хочешь, можешь и так называть! – Ракель встала из-за стола и подхватила Мануэля под руку.

Они вышли из ресторана и пошли по улице. Мануэль не знал, куда они идут, и не хотел спрашивать. Ракель шла, прижимаясь к его плечу, и тоже молчала. В этом молчании не было никакой натянутости… Напротив, та бессловесная связь, что установилась между ними, была полнее, точнее, богаче любых слов. Они прошли несколько кварталов и свернули в переулок.

– Это мой дом, – сказала Ракель.

Она не стала спрашивать, хочет ли он подняться к ней, а просто взяла его за руку и ввела в подъезд. В лифте Мануэль, сам не узнавая своего голоса, сказал, что, наверное, уже поздно для визитов. Ракель пропустила его слова мимо ушей. В гостиной ее небольшой квартирки Мануэль растерянно остановился. Он не знал, что теперь делать. Опыта в подобных делах у него не было. Его покоробило, когда Ракель все так же молча потянула его в спальню, и в голове его сразу всплыло все, что он думал о ней до сегодняшнего дня. «А все-таки повадки у нее, как у настоящей хищницы, – подумал Мануэль. – Да и как может быть иначе, если она подруга Иренэ?». Ракель повернулась к нему и, положив ему руки на плечи, поцеловала в губы. Чувствуя, что он отвечает на ее поцелуй, она присела на кровать, увлекая его за собой…

– Я не должен был сюда приходить… – пробормотал Мануэль, не глядя ей в глаза.

– Здесь ты – дома, – улыбаясь, сказала Ракель. – И здесь тебе всегда будут рады.

Она опять потянулась к нему, но Мануэль отстранился:

– Ради Бога, прошу тебя… Мы же едва знакомы.

– Не сопротивляйся… Ты же этого хочешь не меньше, чем я… – Ракель обняла его и положила голову ему на колени.

Мануэлю показалось, будто она вовлекает его в какую-то странную игру. «Разве так ведет себя по-настоящему влюбленная женщина?» – в панике подумал он. И тут горькая мысль пронзила его мозг: «Откуда ты знаешь как ведет себя влюбленная женщина? В тебя же никто никогда не был влюблен!». Мануэль оцепенел… Вернулся его старый страх, вечное подозрение в том, что он попросту не способен вызвать в женщине чувства, поохожие на любовь. Словно кукла, он дал раздеть себя, но нежные ласки Ракель не успокоили его, а только загнали вглубь неуверенность. Ракель была очень тактична, но у него все равно ничего не получилось. Не выдержав, Мануэль резко сел на кровати и стал одеваться.

– Не переживай, – мягко сказала Ракель. – Просто ты перенервничал, вот и все…

– Я не должен был идти с тобой. Не должен был приходить сюда, – проборморал Мануэль.

– Нет, Мануэль, – Ракель погладила его по плечу. – Мужчине нужна женщина. Я хочу быть твоей женщиной…

– Думаю, нам лучше больше не встречаться, – сказал Мануэль, поднимаясь.

Он пошел к двери, но вдруг вернулся. Присев на кровать, он приподнял пальами подбородок Ракель и заглянул ей в глаза. Ракель выдержал его взгляд.

– Я не оставлю тебя… – сказала она.

– Со мной ты только теряешь время, – печально произнес Мануэль. – Я не гожусь для подобных вещей… Прощай.

Он встал и вышел из комнаты. Ракель услышала, как в прихожей хлопнула дверь.

Мануэль шел домой по вечерней улице. Сначала он хотел взять такси, но потом передумал. Ходьба успокаивала его. К тому же, чем позднее он явится домой, тем меньше распросов со стороны Долорес его ожидает. Мануэль чувствовал себя виноватым перед матерью. Конечно, она переживает за него. В его возрасте давно уже пора обзавестись семьей, иметь детей. Перед собой ему нечего притворяться, он и сам хотел бы иметь семью, стать отцом. Ах, Сония, Сония… Все могло бы быть иначе. Впрочем, Ракель права, нельзя столько лет жить прошлым. Ракель… Ракель ему нравилась, но это как раз и пугало его. Вероятно, он больше никогда не увидит этой женщины. Во всяком случае она перестанет домогаться его, особенно после сегодняшнего позора. Ничего, он будет жить той же жизнью, что жил до сих пор, а одинокая старость для него еще слишком расплывчатое понятие, чтобы всерьез переживать из-за этого.

Дома, как он и боялся, Долорес пристала к нему с расспросами.

– Что ты такой насупленный? – сразу насторожилась она. – Тебе что? Не понравилось с Ракель?

– Зачем спрашивать? Ты же знаешь, что мне не могло понравиться.

Мануэль уселся на диване в гостиной и взял со стола книгу.

– Удивительно… – в голосе Долорес послышалось разочарование. – Ракель такая приятная девушка, такая симпатичная… Зачем ты ее отпустил так рано?

– Мама, хватит уже! Умоляю тебя…

Долорес подошла к сыну и присела на диван возле него.

– Послушай, сынок, думаю, тебе нужно встретиться с ней еще раз… Видно, что ты ей нравишься. Не упускай свой шанс! Помни, что, может быть, он у тебя последний…

– Если бы Ракель не была подругой Иренэ…

– А что такого?! – Долорес развела руками. – Иренэ, того и гляди, выскочит за Хуана Антонио!

– Иренэ – авантюристка, мама! Ее интересуют только деньги Хуана Антонио. Просто он – слепец и не видит этого!

– Что ж, если Ракель тоже интересуют твои деньги, ничего страшного в этом нет! – заявила Долорес. – Должен же ты на что-то истратить свои сбережения. Не мне же ты их оставишь! Я и так зажилась на свете…

Мануэль не стал продолжать разговора и ушел к себе в комнату. Как он мог объяснить матери, что с ним случилось? Долорес, может, и поняла бы его. Несмотря на возраст, она придерживалась современных взглядов и легко обсуждала с сыном любые темы, вплоть до самых интимных. Вот ему самому как раз было трудно вести такие разговоры с кем бы то ни было. Что поделаешь? Наверное, он действительно не такой, как все, и слишком все усложняет.

На следующий день он позвал мать в кино. Они часто ходили в кино вдвоем, но на этот раз Долорес отказалась, заявив, что ее примут за богатую старуху, у которой на содержании молодой любовник.

– Лучше пригласи Ракель, – посоветовала она, и Мануэль понял, что идея подружить их с Ракель крепко запала матери в голову.

В дверь позвонили.

– Легка на помине! – воскликнула Долорес и пошла открывать.

– Почему ты решила, что это Ракель? – удивился Мануэль.

– А кто же еще? – донесся из коридора голос Долорес. – Мои кавалеры – все давно в могиле. Входи, красавица!

Ракель нерешительно стояла в дверях, но улыбка на лице Долорес успокоила ее.

– Вот зашла… без приглашения, – сказала она.

– Ай, какая молодец! – воскликнула Долорес. – Проходи.

– Может, я не вовремя?

– Ну что ты! Чувствуй себя как дома… – Долорес провела Ракель в гостиную. – Мы как раз говорили о тебе.

– Вот как?

– Да… – Долорес подмигнула сыну. – Мануэль собирался пригласить тебя в кино. Ты согласна?

Ракель взглянула на Мануэля, но он отвел глаза. Проклиная самого себя за нерешительность, он сказал, что Долорес большая шутница, но Ракель не захотела его понять. Она спросила, на какой фильм они пойдут. Мануэль пожал плечами и, пока Долорес выпытывала у Ракель ее впечатления от первой прогулки с Мануэлем, подумал о том, что ему хочется пойти в кино с этой женщиной, хочется быть с ней, смотреть на нее, видеть, как лучатся ее глаза, когда она смотрит на него, видеть ее улыбку, чуть виноватую и вместе с тем решительную улыбку влюбленной женщины. Да, эта женщина влюблена в него. Мануэль боялся признаться себе в этом, но то был не страх ошибиться и быть обманутым, а страх потерять то хрупкое, что уже возникло между ними, и благодаря чему он вновь начинал обретать веру в себя.

Ракель предложила Долорес пойти с ними, но старуха отчаянно замахала руками:

– Вот еще! Это же будет похоже на любовный треугольник… нас просто засмеют! Идите одни… Идите, проваливайте… У меня еще дома есть дела.

– Я бы тоже предпочел остаться дома, – выдавил Мануэль.

– Опять ты!!! – прикрикнула на него Долорес. – Ты видишь, что Ракель хочется в кино? Можешь доставить женщине удивольствие?

– Знаете что, Лолита? – Ракель подошла к Долорес и взяла ее руку. – Я хочу, чтобы вы знали – вы мне очень нравитесь.

– Ты мне тоже по душе, девочка, – сказала Долорес, целуя Ракель. – Надеюсь, скоро смогу назвать тебя дочкой. А теперь, вперед! В кино! В кино!

– Это было чудесно… как в кино… – свесившись с кровати, Ракель обняла Мануэля, сидевшего на ковре спиной к ней. Успокоенные, они переживали те счастливые мгновенья, что наступают после близости у людей, действительно влюбленных друг в друга. – Тебе хорошо, Мануэль?

– Мне… как в кино… – Мануэль смущенно улыбнулся.

– Почему ты всегда не договариваешь? – спросила Ракель. – Скажи «да» или «нет»! Впрочем, я сама знаю ответ…

Она поцеловала его и требовательно заглянула ему в лицо:

– Скажи, что тебе нравятся мои поцелуи! Скажи, что будешь любить меня!

– Зачем?

– Мне нужно это услышать…

– Я не могу… Мне трудно это выговорить… – признался Мануэль.

– Хорошо, – Ракель откинулась на кровати. – Хорошо, я наберусь терпения. Я и так многого добилась за эти два дня…

– Почему ты была со мной так настойчива? – спросил Мануэль.

– Потому что ты мне нравишься, – просто ответила Ракель.

– Это правда? – Мануэль повернул голову и взглянул ей в глаза. – Если тебя интересуют только мои деньги, знай, что я – не Хуан Антонио, и фабрик, как у него, у меня нет…

– Не говори глупости! – Ракель погладила его по щеке и рассмеялась. – Представляешь, какой сюрприз будет для Хуана Антонио и Иренэ, когда они вернутся?

Иренэ, которую весь день мучила головная боль, рухнула на кровать, едва добравшись до каюты, и заявила, что худшего дня в ее жизни, пожалуй, не было. Хуан Антонио напомнил ей, что утром она не приняла таблетку от морской болезни. Вероятно, поэтому ее и укачало.

– Если бы только это! – жалостно воскликнула Иренэ. – Надо же было в довершение ко всему нам повстречать здесь этих твоих подружек!

– Дались они тебе… – Хуан Антонио не хотел обсуждать этой темы. К тому же вид Иренэ действительно вызывал сострадание.

– Я их ненавижу! – сказала Иренэ.

– Ты их даже не знаешь… – попытался урезонить ее Хуан Антонио.

– Да, я их не знаю! – Иренэ подняла было голову с подушки, но тут же снова со стоном уронила ее. – Я только знаю, что одна из них явно положила на тебя глаз.

– Которая?

– Ты сам знаешь… Не притворяйся!

– Понятия не имею! – пожал плечами Хуан Антонио. – Я их об этом не спрашивал.

– А если спросишь, я тебе глаза выцарапаю, дорогой, – зловеще пообещала Иренэ.

Хуан Антонио заметил, что морские круизы как раз и служат тому, чтобы люди общались, заводили новые знакомства, но его заявление не возымело ровно никакого действия. Иренэ попросила напомнить ей имя той из его знакомых, что упала в аэропорту, и, услышав, что зовут ее Даниэла, отчеканила:

– Не вздумай даже приближаться к этой Даниэле! Иначе ее ждут серьезные неприятности…

Хуан Антонио предпочел промолчать и только пожал плечами.

На следующее утро Иренэ проснулась в превосходном настроении.

– Эти таблетки от морской болезни – просто чудо! – щебетала она. – Господи, так действительно можно жить. Я как будто заново родилась!

Все время до обеда они купались и загорали на верхней палубе, где был один из открытых бассейнов «Норвея». Народу, кроме них, почти не было. Солнце жарило немилосердно, и, если бы не ветер, спасительный морской ветер, пахнущий солью и водорослями, находиться на верхней палубе было бы просто невозможно. Иренэ обильно натерлась кремом для загара и теперь вся блестела, как масляная. Она много говорила и смеялась: было видно, что солнце и море искренне радуют ее сегодня. Но, вспоминая ее вчерашнее недомогание, Хуан Антонио с грустью думал, что с некоторых пор и печали, и радости Иренэ одинаково раздражают его. Он бы давно встал и ушел куда-нибудь, но не мог пошевелиться, лежа в шезлонге и слушая шорох волн за бортом теплохода да резкие вскрики чаек…

– Что ты такой сердитый? – голос Иренэ прозвучал совсем близко… Наклонившись, она целовала его.

– Я не сердитый. Просто… задумался, – ответил он.

– О чем?

– Ни о чем. Вообще…

– Знаешь, я никогда не думала, что может быть так здорово… Этот корабль, море вокруг и мы вдвоем… – говорила Иренэ, намазывая его кремом для загара. – У меня такое чувство, просто не могу описать…

– Да, да… – Хуан Антонио отвел ее руку и заставил себя встать.

– Ты куда?

– Пойду пройдусь по палубе. Хочешь со мной?

– Нет, – Иренэ закрыла глаза. – Я лучше здесь тебя подожду…

– Как хочешь.

Хуан Антонио медленно пошел вдоль борта. «Где она может быть?» – думал он. Конечно, искать ее вот так по всему «Норвею» – безумство… Он и не собирался этого делать. Просто… ноги несли его вперед, а глаза пристально вглядывались в лица, прячущиеся за темными очками и в тени огромных панам… У влюбленных нет особых, неведомых прочим путей. Находят они друг друга всегда и везде, только потому что ни на мгновение не перестают искать… Она стояла у борта, держась за поручни, и смотрела на волны.

– Даниэла!

Она обернулась.

– А я увидел вас и глазам не поверил. Думал, видение… – с улыбкой сказал Хуан Антонио. – Я и представить не мог, что мы плывем на одном корабле…

– Да. Я тоже… – сказала Даниэла.

– А где ваша подруга? – спросил он.

– В бассейне. А ваша… спутница?

– Она… она в другом бассейне. Вы не представляете, как я рад вас видеть. Вы мне не поверите, но с той самой минуты, как мы… встретились в аэропорту… в Мехико… я не могу вас забыть.

– Так впечатлило вас мое падение?

– Нет. Вы сами…

– Вы смеетесь надо мной?

– Что вы… – Хуан Антонио внимательно посмотрел в лицо Даниэле. – есть что-то такое в вашей улыбке, в ваших глазах… Я не могу это объяснить.

– Вы, видно, умеете обращаться с женщинами… – улыбнулась Даниэла.

– Если вы это говорите из-за Иренэ… Кстати, она буквально заставила меня поехать в этот круиз.

– Вы так легко даете собой управлять?

Понимая, что разговор складывается не в его пользу, Хуан Антонио вместо ответа спросил, замужем Даниэла или нет? Этот простой вопрос неожиданно смутил ее.

– Нет… Я не замужем, – наконец сказала она. – до недавнего времени я считала себя замужней женщиной, но… нет.

– Не понимаю.

– Это долгая история. А вы… когда овдовели?

– Меньше месяца тому назад… Жена была совершенно здорова… И вдруг – аневризма. Все случилось так неожиданно.

Даниэла сочувственно взглянула на него. Она спросила, есть ли у него дети, и он с радостью рассказал ей о Монике. Он говорил о дочери и мысленно проклинал себя за то, что в последние дни почти забыл о ней. Его отношения с Иренэ… его чувство к Даниэле… Это, конечно, очень важно, но сейчас, вспомнив об умершей жене, он вдруг осознал, как ужасно поступил, оставив Монику дома одну. Как ей, должно быть, горько сейчас! Словно пытаясь замалить этот грех, он стал рассказывать Даниэле, как сильно любит дочь…

– Я тоже люблю детей, – сказала она, и глаза ее погрустнели. – К сожалению, я не могу иметь детей, хотя всегда мечтала об этом… Так что у меня остается только моя работа… По крайней мере она мне служит хоть каким-то утешением…

– А кто вы по профессии? – спросил Хуан Антонио.

– Модельер, – ответила Даниэла. – А вы?

– Я… – он замялся. – У меня небольшая фабрика…

Даниэла взглянула куда-то поверх его плеча и сказала, что ему, вероятно, пора возвращаться к своей спутнице, а ей – Даниэле пора идти разыскивать Джину.

– А то как бы не было проблем, – улыбнулась она.

– Мы словно дети, что боятся наказания, – раздосадованно протянул Хуан Антонио.

– Я с вами не прощаюсь, – утешила его Даниэла. – Все равно мы с вами повсюду встречаемся… Так что до скорой встречи, Хуан Антонио.

Она протянула ему руку для рукопожатия, как после деловой встречи…

– Я должен снова вас увидеть! – поспешно сказал он, пожимая ее руку.

– Все возможно… – Даниэла кивнула ему и медленно пошла прочь. Он, не двигаясь, смотрел ей вслед.

Глава 16

Не найдя Джину у бассейна, Даниэла пошла в каюту. Джина сидела на кровати и красила ногти. Она ни на секунду не поверила в то, что Даниэла пропадала так долго на палубе просто из любви к морскому пейзажу. Хорошо зная подругу, она сразу поняла, что случилось что-то очень важное. Даниэла какое-то время отмалчивалась, но ей и самой хотелось поделиться только что пережитым. Радость буквально захлестывала ее. Не то, чтобы она когда-нибудь сомневалась в своей способности нравиться мужчинам… Она знала, что достаточно красива. В ней был шарм и та трудно описуемая внутренняя привлекательность, которая обычно отличает людей творческих… Но с некоторых пор она стала сомневаться в том, что сможет еще хоть раз в жизни вызвать настоящее чувство у человека, который бы и сам ей нравился. Неуверенность в этом поселилась в ее душе из-за Альберто.

Она по-настоящему любила его. С его же стороны все было только притворством. Даниэла знала, что теперь будет подозревать в притворстве любого мужчину, который решит ей объясниться, точно так же, как себя саму будет подозревать в неспособности отличить истинное от ложного. Своим предательством Альберто отравил ей душу, и, наверное, это главное, что она не могла ему простить, хотя его нынешнее положение и вызывало у нее чувство сострадания. Однако все это были больше доводы разума, чем сердца. Сердце Даниэлы радостно билось наперекор всему, и радость эта отражалась на ее лице…

– Я встретила на палубе Хуана Антонио… – наконец не выдержала она.

Она рассказала Джине об этой встрече со всеми подробностями, приводя слова, сказанные и ею, и Хуаном Антонио, и даже пытаясь повторять его жесты и мимику, словно сама хотела еще раз убедиться в том, что правильно понимала его. Джина сочувственно наблюдала за этим моноспектаклем, потом сказала:

– Я сразу заметила, что он от тебя без ума.

– Не знаю, Джина… – Даниэла с сомнением покачала головой. – Наверное, он ведет себя точно так же со всеми знакомыми женщинами…

– Почему ты себя так низко ставишь?! – Джина смотрела на нее с упреком. – Есть множество мужчин, способных по-настоящему оценить тебя. Не то, что этот твой подонок Альберто… Черт! Не знаю, как и вырвалось… Сама же говорила, что это табу…

– Я его почти забыла, – сказала Даниэла. – Может, потому что думаю о…

– О Хуане Антонио?

– Да… О Хуане Антонио.

– Он тебе нравится? – Джина заглянула в глаза подруге. – Скажи, нравится?

– Нравится, – призналась Даниэла.

Джина вскочила с кровати и, прыгая по каюте, захлопала в ладоши.

– Ты влюбилась! Ты влюбилась!

– Джина, ради Бога, тебя же услышат! – взмолилась Даниэла.

– Пусть слышат! Пусть слышат!

– Во-первых, я не сказала тебе, что влюбилась в Хуана Антонио, – рассердилась Даниэла. – Я только сказала, что он мне нравится, и это действительно так, но…

– Неплохо для начала! – перебила Джина. – Ведь всего несколько дней назад ты еще рыдала из-за этого подонка Аль… Ты знаешь, о ком я…

– Знаю, – Даниэла счастливо рассмеялась и обняла подругу.

После обеда, как всегда изысканного и обильного, Хуану Антонио хотелось только одного – лечь, отвернуться к стене, закрыть глаза и мечтать… мечтать о ней – о Даниэле… Вечером они с Иренэ собирались пойти посмотреть шоу в концертном зале «Норвея», но до того решили никуда не выходить. Вернее, Иренэ так решила, а Хуан Антонио не стал ей возражать. Ему вообще не хотелось двигаться. На шоу он согласился пойти, только потому что надеялся встретить там Даниэлу. А до того ему было абсолютно все равно, что делать. Перед тем, как лечь, он все-таки решил принять душ. Иренэ, пока он мылся, сидела перед зеркалом, оценивающе изучая свой загар. В общем, он ей нравился. Настроение у нее сегодня было хорошее.

Выйдя из душа, Хуан Антонио попросил у Иренэ щетку для волос и, остановившись у нее за спиной, стал причесываться.

– Славно позагорали, да? – спросила Иренэ.

– Пообедали тоже… – улыбнулся Хуан Антонио.

– Теперь вздремнем немного… – Иренэ повернулась к нему и обняла. – Если, конечно, тебе больше ничего не хочется…

Она попыталась поцеловать его, но он отстранился.

– Лучше отдохнуть, – не глядя на Иренэ, произнес он. – А то вечером будем как сонные мухи.

– Хорошо, если ты так хочешь, – Иренэ немного обиделась, но решила не портить настроение ни себе, ни Хуану Антонио, и вновь присела к зеркалу.

Хуан Антонио бросился на кровать и, обняв подушку, отвернулся к стене. В наступившей тишине он различал всплески волн у бортов «Норвея», крики чаек и тихий, отдаленный шум корабельных машин, в иное время почти неразличимый. Звуки эти убаюкивали его, он молил бога о том, чтобы Иренэ не вздумала говорить с ним, задавать ему какие-то вопросы… Казалось, сам ее голос, будто остро наточенный нож, резал ему душу… А ему хотелось только одного – лежать вот так, зарывшись в подушку, и вспоминать лицо Даниэлы в каждое мгновение их разговора, ее интонацию, то, как она улыбалась, как кривила губы, как, попрощавшись, медленно пошла прочь, зная, что он смотрит ей вслед…

Он засыпал, когда Иренэ тихо присела к нему на кровать и, словно маленького ребенка, погладила по голове.

Шоу уже началось, и концертный зал «Норвея» был практически заполнен, когда Джина и Даниэла вошли туда в сопровождении Ханса. Предупредительный немец пропустил их вперед и, попросив на мгновение задержаться, сфотографировал на фоне сцены. Затем они отыскали свободные кресла и сели смотреть шоу. Звучала мягкая карибская музыка, на сцене был тропический балет. Номер закончился, и танцовщиков сменила певица с приятным, но слишком «домашним» голосом. Вслед за ней опять появился балет. Ни на Джипу, ни на Даниэлу шоу не произвело особого впечатления. Ханс неотрывно смотрел на сцену, но по его невозмутимому виду, невозможно было понять, нравится ему то, что там происходит или нет. Джина в конце концов не выдержала и увлекла всех в казино.

В тот вечер ей везло, и через полчаса перед ней лежала целая груда фишек, а горящие глаза позволяли предположить, что она не скоро поднимется из-за рулеточного стола. Даниэла, напротив, все время проигрывала, и наконец заявила, что с нее довольно. Джина ни за что не хотела уходить и изо всех сил уговаривала подругу остаться. Ханс вторил ей, и вдвоем они убедили Даниэлу. Однако сидеть за столом ей уже не хотелось, и она сказала, что пойдет попытать счастья на игральных автоматах у входа в казино. Джина ответила, что это отличная идея и, успокоившись насчет подруги, целиком отдалась игре. Ханс, как верный немецкий рыцарь, остался при ней. Даниэла купила жетоны и, присев на высокий табурет перед одним из автоматов, стала монотонно скармливать сверкающие металлические кружочки нехитрой машине, известной всему миру под именем «однорукого бандита»…

Перед входом в казино Хуан Антонио в который уже раз попытался отговорить Иренэ от игры. Они шли из зала, где смотрели шоу… Хуан Антонио был расстроен, потому что так и не увидел там Даниэлу. Теперь ему хотелось поскорее вернуться в свою каюту и лечь спать. Пусть время летит, как можно скорее. Пусть кончится ночь и придет новый день. Может, завтра он снова встретит Даниэлу, а сегодня… это сегодня без нее не нужно ему! Иренэ в свою очередь полагала, что он попросту жалеет денег. С ее точки зрения, права у него на это не было никакого, и она настаивала на том, чтобы пойти в казино. Наконец он сдался, вырвав у нее обещание, что пробудут они там совсем недолго. Иренэ благодарно поцеловала его, и они вошли в казино. Проходя мимо игральных автоматов, он бросил взгляд на женщину, одиноко сидевшую возле одного из них, и остановился, как вкопанный. Ирене, идущая чуть впереди, не заметила этого и прошла дальше. Хуан Антонио подошел к женщине. Она увидела его тень, и обернулась.

– Выигрываем? – улыбнулся Хуан Антонио.

Даниэла покачала головой и тоже улыбнулась:

– Как раз наоборот… Честно говоря, я не люблю играть… Просто Джине, моей подруге, так хотелось сюда прийти, что я решила…

Иренэ выросла за спиной Хуана Антонио.

– Господи, за что мне эти муки?! – раздраженно бросила она. – Скоро я уже и в супе буду на нее натыкаться!

– Ради бога, Ирене, – Хуан Антонио взял ее под руку. – Я просто разговаривал…

– Мы пришли сюда не разговаривать, а играть, – круто, повернувшись, Иренэ вновь пошла в зал.

Хуан Антонио быстро наклонился к Даниэле.

– Простите, она ревнует… И, честно говоря, не без оснований… – шепнул он и пошел вслед за Иренэ.

Даниэла улыбнулась и скормила «однорукому» очередной сверкающий никель.

Джине везло невероятно. Иренэ, сидевшая возле нее за столом, не могла удержаться от зависти. Он уже не столько сама играла, сколько смотрела, как играет Джина.

А Джина удивлялась своему везению. Она, будто маленькая девочка, вскрикивала всякий раз, как выигрывала, и эти ее возгласы создавали за столом какую-то бесшабашную, несерьезную атмосферу, которая мешала другим игрокам. Во всяком случае, они были склонны винить в своих неудачах Джину – и потому что она шумела, и потому что выигрывала… Иренэ, оказавшаяся волей случая среди обиженных, долго крепилась, но в конце концов не смогла не вставить слово, когда Джина в очередной раз закричала:

– Ну и везет же мне!

Повернувшись к ней, Иренэ произнесла самым благожелательным тоном:

– Я очень рада за вас. Мы с моим женихом играем не ради выигрыша, а так… для развлечения. Он тут, вообще, только ради меня… Правда, дорогой? – Иренэ картинно обняла Хуана Антонио и поцеловала его.

– Что касается твоего жениха, – заявила грубая Джина, – то помни, детка, что помолвка – еще не свадьба…

С этими словами Джина встала, сгребла свой выигрыш и, обменяв фишки на деньги, направилась к автоматам, где была Даниэла. Они сели за столик и попросили принести вина.

– Вот теперь мы точно выпьем! – сказала Джина. – Эй, Ханс! Иди сюда.

Немец подошел к ним и галантно улыбнулся:

– Вы, Даниэла, и вы, Джина, очень красивы, – выдал он очередной комплимент.

Даниэла поблагодарила его и за себя, и за подругу.

– Я хочу чтобы вы знали, – произнес Ханс, старательно выговаривая слова и глядя в глаза Даниэле, – я не собираюсь злоупотреблять вашей дружбой, Даниэла. Вы – замужняя женщина, и заслуживаете всяческого уважения…

– Господи, Хансик! – вмешалась Джина. – Я тоже заслуживаю уважения. Вот увидишь!

– Вы собираетесь уходить? – спросил Ханс.

– Да, – поднимаясь, ответила Джина, – пойдем посмотрим, чем кончится это шоу.

– Вы позволите проводить вас, – церемонно осведомился немец, и втроем они вышли из казино.

Хуан Антонио смотрел им вслед, пока Иренэ не толкнула его локтем. Терпения его хватило минут на десять. Он поднялся и стал уговаривать Иренэ уйти, но она была в проигрыше и считала, что сумеет отыграться, если останется.

– Дай мне еще денег, – коротко сказала она. Хуан Антонио молча достал из бумажника деньги и положил их на стол возле Иренэ.

– Пойду прогуляюсь, – сказал он.

Иренэ была увлечена игрой и только кивнула в ответ.

– Все было бы прекрасно… – сетовала Джина, когда после шоу они по приглашению немца зашли ненадолго в бар. – Все было бы просто замечательно, если бы не эта мымра, что повсюду таскается за твоим… Хуаном Антонио.

Даниэла молчала. Ханс, который не все понимал из того, что говорила обожавшая хлесткие словечки Джина, чувствовал себя неловко. Ему стало казаться, что Даниэла стесняется говорить в его пристуствии. Он вежливо спросил, почему она сегодня так молчалива, но Даниэла, уловив его сомнения, поспешила успокоить его…