Текст книги "Советистан. Одиссея по Центральной Азии: Туркмени– стан, Казахстан, Таджикистан, Киргизстан и Узбекистан глазами норвежского антрополога"

Падение диктатора

За неделю до великого события все видеоклипы на большом экране в Ашхабаде с сюжетами на тему трудовых будней президента неожиданно заменили показом лошадей. В газетах появилось множество статей о лошадях, и содержание всех телепередач было посвящено исключительно лошадиной тематике.

За три дня до великого события в одной из крупнейших русскоязычных газет Туркменистана я с удивлением прочитала взятое у меня интервью. В интервью эта самая Э. Фатланд выражала свое восхищение высоким уровнем туркменских конных скачек. Она расточала похвалы сказочной стране Туркменистан и ее необычайно гостеприимным жителям. Иллюстрация к статье изображала меня, сидящую посреди пустыни верхом на лошади. В самом начале моего путешествия турфирма и в самом деле отправила меня в верховую поездку по пустыне, но мне не сообщили о том, что фото из этой поездки в конечном итоге появится в газете. Не могу я также и припомнить свою беседу ни с одним журналистом.

За день до события был организован большой конкурс красоты для лошадей. В 6 часов утра прибыл автобус, который должен был отвезти нас на ипподром. Он был плотно набит мужчинами в выглаженных костюмах и женщинами в красных платьях. В моем практичном дорожном наряде я чувствовала себя слегка затрапезно, однако менять что-то было уже слишком поздно. Водитель автобуса благополучно провел нас через кордоны полиции и контрольно-пропускные пункты, и вот мы уже оказались далеко за пределами города. На последних километрах вдоль обочин дороги, с полуметровым интервалом друг от друга, были декоративно расставлены студенты, державшие в руках белые пластмассовые цветы.

Половина Ашхабада приехала сюда, чтобы поглазеть на коронацию самой красивой туркменской лошади. За ипподромом стояли на парковке ряды белых автобусов. Море черных кос и красных платьев продвигалось от парковки к входу. За оградой стояли группы студентов с цветами и туркменскими флажками в руках. Должно быть, стояли они там довольно долго. Они послушно помахивали маленькими флажками, в их лицах не сквозило ни малейшего намека на улыбку. Разумеется, сверкающий новизной ипподром, снаружи которого толпились группы танцоров, был весь из белого мрамора. Я остановилась, чтобы сделать попытку их сфотографировать, но меня тут же бесцеремонно подтолкнул вперед авторитетный человек в костюме: Hurry, hurry![5]5
  Здесь: Быстрее, быстрее (англ.).


[Закрыть] Обычно на организацию такого рода мероприятий привлекаются туркменские студенты и государственные служащие. Выбор самой красивой лошади Туркмении, так же как и предстоявшее завтрашнее мероприятие, были в числе важнейших праздников. Помимо них существовал ряд различных мелких и крупных общественных мероприятий, в среднем от 40 до 50 в месяц. Все события, даже самые мелкие, отмечаются основательно – от открытия новой спортивной школы до церемонии запуска нового моста. День рождения Туркменбаши, разумеется, больше не отмечают, но 18 февраля празднуется торжественно и помпезно, ведь именно в этот день зубной техник принял на себя полномочия президента. На трибунах принято соблюдать строгую сегрегацию. Передние ряды стульев зарезервированы для длиннобородых стариков в голубых кафтанах. Позади них – грудастые пожилые женщины в цветастых платках и синих жилетах. Студентки в красных платьях сидят справа, а молодые люди в костюмах – слева. Нас, разодетых во все цвета иностранцев, усадили позади, почти в самый конец, хотя нас даже не хватило бы на целый ряд.

Ровно в 7:00 часов двери закрылись, однако к этому моменту здесь не оставалось уже ни одного свободного места. На ипподроме не было никаких признаков активности, но на больших экранах можно было наблюдать за мелькающими руками танцоров, стоявших на площади снаружи. Неподалеку кружила молодая журналистка из государственного телеканала, поочередно беря интервью у VIP-гостей. Каждому, кто желал высказаться, уделялось довольно много времени, чтобы уж точно убедиться, что журналистка получила всю информацию. Программное время необходимо было обязательно чем-то заполнить, вне зависимости от того, был ли повод для новостей. Пребывая в отчаянии, журналистка переходила от одного пожилого мужчины к другому, а затем направилась в сторону почетных гостей. Когда вместе с оператором они оказались поблизости от нашего ряда, где сидели опрятно одетые иностранцы, у обоих заблестели глаза. И прежде чем я осознала происходящее, я уже стояла перед камерой и слышала, как будто со стороны, свой собственный голос, произносивший: «Доброе утро, Туркменистан!»

В огнях туркменской рампы в течение трех минут мне удалось вспомнить немало, однако под конец я пришла в ужас при мысли о том, что забыла передать свои праздничные поздравления президенту. Ведь меня строго об этом предупреждали. Мне позволялось говорить все, что взбредет в голову, однако при этом не забывать улыбаться. Что бы я ни говорила, все будет продублировано на турк менский.

На голубом небе светило солнце, но нас посадили под крышу. Под порывами прохладного северного ветерка стучала зубами сидевшая по соседству от меня итальянка. Притопывая ногами, я смотрела на часы. Было почти восемь, а на поле все еще не наблюдалось никаких признаков жизни. Молодая журналистка по второму кругу брала интервью у одного из почетных гостей. Сидящие перед нами студентки оживленно беседовали, не обращая внимания на холод. По всему было видно, что они уже привыкли работать в массовке, и теперь девушки сидели и щедро делились с нами и друг с другом припасенными по случаю орехами и сухофруктами. Я снова посмотрела на часы. Пять минут девятого. Итальянка глубоко вздохнула.

В восемь часов десять минут жокей вывел на площадку лошадь. За ним появился еще один, а затем еще. В общей сложности вдоль барьеров выставили девять лошадей. Чтобы оживить процедуру голосования, менеджер нашей турфирмы решила сыграть со мной в игру «угадайка», задав вопрос: какая из представленных лошадей, на ваш взгляд, самая красивая? Я выбрала ту, что стояла под восьмым номером, с блестящей шерсткой золотисто-коричневого цвета.

У туркменов есть две большие страсти: одеяла и лошади. В отличие от своих северных соседей, казахов, туркмены даже и не прикасаются к конине. Они почти религиозно поклоняются лошадям, в особенности ахалтекинской породы, туркменской скаковой. Эта порода считается одной из старейших в мире и славится на весь мир своей выносливостью. Не будучи слишком крупными по размеру, ее представители обладают стройными, хорошо сложенными телами и отливающей металлическим блеском шерстью. Так как их шерсть характеризуется особым золотисто-коричневым оттенком, их еще называют «золотые лошади». Поговаривают, что после того, как королева Елизавета получила их в качестве подарка от Никиты Хрущева в 1956 г., ее конюхи безуспешно пытались отмыть золотую окраску ахалтекинцев, решив, что русские перекрасили лошадей, пытаясь произвести на нее впечатление.

При Сталине эта порода чуть было не исчезла с лица земли. Покорив Туркмению, советские власти запретили жителям держать в частном владении лошадей, обязав крестьян выбивать их на мясо. В какой-то момент на весь Советский Союз осталось всего 1250 ахалтекинцев. Для того чтобы продемонстрировать московским властям свои уникальные скачки, в 1935 г. группа наездников отправилась из Ашхабада в Москву, проделав путь длиной 4100 км. Они ехали днем и ночью в течение 84 дней, зарегистрировав рекорд в книге «История Туркменской Социалистической Республики». Со временем пришлось удовлетворить требование туркменов о прекращении массовых побоищ. Летом 1960 г. во время Олимпиады в Риме ахалтекинцы выиграли золотую медаль, и с тех пор для туркменской лошади наступил более светлый период. На сегодняшний день ахалтекинцы – неотъемлемая часть концепции проекта по строительству туркменской нации. Каждый город может похвастаться новым ипподромом, к тому же Туркменистан – единственная страна в мире, где есть конное министерство.

Ровно в 9:30, после трехчасового ожидания, зрители внезапно повскакивали со своих мест и все, как один, дружно зааплодировали. Глаза публики были обращены к центру ипподрома, где теперь с улыбкой стоял человек в зеленом пиджаке с головой, покрытой традиционной шапочкой из телячьей кожи. Человек в зеленой куртке был не кто иной, как добрый президент собственной персоной. На окружавших меня гладких лицах невозможно было прочитать ни единой мысли. Были ли они счастливы? Или им было все безразлично? Сквозь аплодисменты прорвался звучный мужской голос. С большим чувством он пафосно представил каждую лошадь, как если бы она была последней представительницей рода парнокопытных на Земле. Каждую лошадь продемонстрировали улыбавшемуся и кивающему президенту.

– Все эти лошади – подарок президенту, – кисло прошептал Мурат. – Соревнование еще не началось.

Итальянка закрыла голову руками и застонала.

Когда мимо провели лошадь с золотисто-коричневой шерстью, президент вдруг ни с того ни с сего заявил, что желает на ней прокатиться. После того как голос диктора громко объявил решение президента, казалось, аплодисментам публики не будет конца.

А затем президент без каких-либо объяснений просто взял и исчез. Вероятно, он решил пообедать или сделать важный телефонный звонок. А может, собрался прилечь отдохнуть. Что бы ни было причиной его ухода, он не появлялся довольно долго. В его отсутствие все как будто погрузилось в другое измерение, это был самый настоящий период безвременья, мы словно впали в режим спячки. Солнце было уже в зените, но мы так и продолжали сидеть в тени. Я пыталась пошевелить тем, что осталось от моих пальцев. Взгляд итальянки был мрачен.

Мне вдруг начало казаться, будто публика обладала какой-то необыкновенной способностью предугадывать все передвижения президента, поскольку незадолго до его появления все вдруг поднялись со своих мест и захлопали. Президент снова вышел на площадку, улыбаясь и раскланиваясь во все стороны. Одним маскулинным движением смахнул он с себя зеленую куртку и, одетый во все белое, словно бог, вскочил на золотую лошадь. Проделав за пару минут несколько небольших кругов, он с помощью жокея заставил свою лошадь осторожно поклониться. Судя по всему, неуемное ликование подбодрило президента, потому что, когда вывели девятую, последнюю по счету лошадь, ему пришло вдруг в голову столь же замечательно прокатиться и на ней. На этот раз вместо того, чтобы проделать небольшой круг, он решил проехаться по всему полю. Каждый раз, когда он переходил на рысцу или галоп, публика одаривала его бодрыми аплодисментами, однако большую часть пути он все же в величественном темпе прогарцевал. Зрители стоя следили за ним до тех пор, пока его фигура не превратилась в небольшую точку на дальней стороне ипподрома. Казалось, что даже взгляды сидящих впереди меня студентов были прикованы к нему, а сам президент, купаясь в солнечных лучах, имел вид добродушный и довольный.

– Всегда одно и то же, – пробормотал Мурат тихо, чтобы только я могла его расслышать. – Шоу одного актера. На самом деле никому неохота здесь находиться.

Когда президент под новый взрыв аплодисментов удалился в свою ложу, соревнование наконец началось.

На площадку вывели великолепных скакунов полудиких пород, сначала без седла, чтобы при солнечном свете можно было хорошенько рассмотреть их мышцы и сверкающую шерсть, после чего на них надели искусно украшенные уздечки, шелковые накидки и великолепные седла. Диктор своим патетически-торжественным голосом представлял каждую входившую лошадь, и с каждым новым экземпляром его голос поднимался до новых высот энтузиазма, пока под конец не достиг северокорейского размаха. После того как все лошади были должным образом представлены и международное жюри удалилось для принятия решения, наступил новый период ожидания. Минуты превратились в часы. Можно предположить, они там действительно что-то бурно обсуждали. Можно предположить, что, потягивая обжигающий кофе, они сидели, наслаждаясь разговорами в теплой, хорошо протопленной комнатке для жюри. Можно предположить и то, что они просто решили вкусно пообедать вместе.

Во всяком случае, нам было предоставлено достаточно времени, чтобы задаться вопросом: а что же они там все-таки поделывают? Исчерпав ресурс почетных гостей, несчастная журналистка начала бросать долгие взгляды в нашу сторону. На этот раз главный удар приняла на себя итальянка.

– Дорогие туркмены, – начала она. – Примите мои поздравления!

Репортерша аккуратно прокашлялась, и женщина выпрямилась, широко улыбнувшись:

– Прежде всего, я хочу поздравить президента с этим замечательным мероприятием. Примите мои поздравления! А еще я желаю всему туркменскому народу…

Ближе к полудню из громкоговорителя раздался дребезжащий голос, объявивший о том, что международное жюри приняло наконец решение. Под оглушительные возгласы и аплодисменты взад-вперед водили черную нервную лошадь. Исполненный законной гордости владелец в качестве премии получил белый спортивный автомобиль. Публика с энтузиазмом аплодировала. На этот раз энтузиазм казался неподдельным, вероятно потому, что мероприятие близилось к финалу. Наконец-то мы были свободны. Повскакивав со своих мест, зрители устремились к выходу.

Снаружи по-прежнему стояли те же построенные девочки с цветочками и с каменным выражением на лицах. Танцоры все также кружились в колоннах, но теперь движения их рук были более скованными, а улыбки натянутыми.

Я вышла на солнце. На этот раз мне удалось почувствовать свои пальцы.

Вечером позвонил Мурат. Речь его была полна слов сожаления, но в голосе чувствовалось облегчение. Он сообщил мне, что приехала новая пара из Франции и ему придется сначала встречать их в аэропорту, а затем показывать город. Это означало, что он не сможет сопровождать меня для участия в завтрашнем лошадином мероприятии, хотя это и входило в его программу.

– Как я уже сказал, мне очень жаль, но ведь ты и сама как-нибудь справишься? Просто следуй за другими иностранцами.

По-моему, впоследствии ему пришлось крепко пожалеть о том, что он не пошел тогда вместе со мной.

На следующее утро, когда я спустилась в холл гостиницы, на часах еще не было шести. Не успев похвалить себя за пунктуальность и дисциплину, я услышала окрик шофера, который уже давно нетерпеливо меня дожидался:

– Почему так поздно? Еще пару часов назад город был полон людей и автобусов, а теперь все уже давно разъехались!

– А мы что, сами не сможем туда отправиться?

– Да вы с ума сошли! Повсюду полиция и контрольно-пропускные пункты. Пропускают только тех, у кого есть разрешение.

К великому счастью, нам все-таки удалось остановить один из последних автобусов, битком набитый празднично одетыми людьми и телеоператорами, и мы отправились в путь. Через полчаса автобус остановился у ипподрома, который сегодня выглядел более внушительным и праздничным, чем вчера. На этот раз все было поставлено на широкую ногу. Автобусная стоянка так и кишела охранниками, а в проходах толпились девушки с цветами. Я попыталась сосчитать количество автобусов, но спустя время отказалась от своей затеи.

В отличие от вчерашнего ипподрома, этот был без крыши. Утреннее солнце успело прогреть пластиковые стулья. Меня усадили рядом с мужчинами в дорогих костюмах и группкой оживленно щебетавших француженок. Вероятно, это были жены инженеров французской строительной компании Bouygues, на счету которой числится немало престижных проектов Ашхабада.

Стайка женщин разносила программки с расписанием времени забегов. Здесь придерживались планов! Временных границ! Первый забег стартовал в 8:30, а все остальные семь гонок – после 11:00. На программках была изображена каждая лошадь в отдельности и с наездником и перечислены имена тренеров и владельцев. В большинстве случаев владельцем был сам президент Туркмении или какое-нибудь общественное лицо.

Умудренная опытом вчерашнего дня, я прихватила с собой побольше одежды, дабы защитить организм от переохлаждения. Если слои свитеров еще можно было с себя снять, то с шерстяными легинсами дело обстояло гораздо хуже. До восьми было еще далеко, а по моей спине уже градом катился пот. Прошел целый час, пока на поле не начало происходить какое-то движение. Ни лошади, ни выстроившиеся перед стартовой линией жокеи внешне не имели ничего общего с теми, кто был изображен на программке. Как и полагается, наездники были одеты в традиционные туркменские одежды, с овечьими шапками на головах. Каждого из них обстоятельно представили на туркменском языке. При появлении последнего из них публика мгновенно вскочила со своих мест, разразившись шквалом таких неистовых и продолжительных аплодисментов, что нетрудно было догадаться, что этот самый наездник – президент собственной персоной. В красном пиджаке и белой шляпе, он в ожидании восседал на своей лошади под третьим номером.

– Для владельцев лошадей эти скачки – престижное мероприятие, – видимо, заметив на моем лице некоторое замешательство, прошептал мне на ухо сидевший со мной по соседству русский. – Первый приз составляет 11 млн долларов.

Несмотря на крупный выигрыш, волнение не особо ощущалось даже после того, как дали сигнал и лошади стартовали с места. Уже на первом кругу одна из них вырвалась вперед, оставив других позади. Приближаясь к финишной прямой, остальные наездники тайком придерживали своих лошадей. Приблизительно в ста метрах от заветной цели лошадь президента вдруг вырвалась вперед, обогнав остальных на дистанцию приблизительно в полторы длины лошадиного туловища. Раздался взрыв ликования, однако, пересекая финишную черту, всадник слегка соскользнул с седла, и это вынудило несущуюся на полном скаку лошадь потерять равновесие, споткнуться и упасть. Президента выбросило из седла. Лошадь поднялась и пошла дальше, но президент продолжал безжизненно лежать, прижавшись спиной к земле. Аплодисменты утихли, а появившихся сзади лошадей едва успели придержать, чтобы те не затоптали упавшего наездника. После того как лошади пронеслись мимо и пыль улеглась, на поле ринулась целая армия широкоплечих мужчин в темных костюмах. Они окружили президента, но никто из них толком не знал, что нужно делать. Так они и стояли, окружив кольцом главу государства.

Зрители вскочили со своих мест. Весь ипподром затаил дыхание. Воцарилось молчание.

Через несколько минут, длившихся, похоже, целую вечность, на поле появилась маленькая машина «скорой помощи» с голубыми мигалками. Охранники подняли безжизненное тело президента и довольно бесцеремонно бросили его в машину. «Скорая» медленно покидала поле, словно в распоряжении у них была целая вечность. Когда она скрылась из виду, люди в нерешительности вновь расселись по своим местам. Все молчали. По их гладким, закрытым лицам невозможно было прочитать никакой мысли. О чем они думали? Может, они были напуганы? Или обрадованы своим неожиданным посвящением в тайну?

Плечистые охранники остались стоять на площадке. Некоторые беспокойно шагали взад-вперед, другие ходили по кругу, третьи стояли прямо, опустив руки. Было ясно, что у них не было ни малейшего представления о том, что нужно делать. А что, если шеф умер? Тогда страна осталась без президента? Большие экраны показывали движущиеся по кругу колонны танцоров. В динамиках что-то трещало, но никто ничего не говорил.

Я не знаю, как долго мы так сидели. Надо полагать, минут десять. Или полчаса. Было такое ощущение, словно мы попали в вакуум, ни один не улыбнулся, ни один не заплакал. А вдруг я только что стала свидетельницей смерти диктатора? А может, в этот самый момент разгоралась интенсивная борьба за право на кресло преемника стоматолога?

В динамиках затрещало, оттуда раздался голос и произнес что-то по-туркменски. Танцоры исчезли с экранов, по которым стали показывать последние секунды скачки, демонстрирующие президента, который галопом несся навстречу своей славной победе. Видеозапись с его триумфальным пересечением финишной прямой крутили снова и снова, но теперь уже в замедленном темпе. С трибун раздались рассеянные аплодисменты.

А между тем охрана решила заняться делом. Кое-кто уже подправлял часть упавших поручней, остальные сгребали ногами песок, пытаясь засыпать выемку, оставленную президентским телом. Атмосфера на трибунах разряжалась. Люди ели сладости и беседовали.

Я еще ничего не успела сообразить, как все, как один, вскочили со своих мест. На часах была почти половина одиннадцатого, и глаза всех присутствующих в едином порыве устремились в сторону почетной ложи. Нам удалось разглядеть за стеклом почти невидимую фигуру, одетую в белое. Он замахал рукой. Приветствия и аплодисменты перешли в овации, но выражения лиц по-прежнему ни о чем не говорили. Почувствовали ли они радость? Разочарование?

Фигура исчезла из окна, а затем и он сам зашагал по ипподрому. Его походка была такой же твердой, как и улыбка. Подняв руку в величественном приветствии, он снова исчез.

Словно по мановению волшебной палочки аппарат снова заработал. Вскоре всем стало ясно, что того, что только что произошло, на самом деле не было. А тем временем все пошло своим чередом, мужчины в черных костюмах закружили вокруг со списками, снимая на ходу с трибун некоторых туристов. Тем, кого они выбирали, было приказано, захватив с собой камеры, пройти в главное здание, где их заставили удалить все снимки, запечатлевшие падение президента.

Когда скачки подходили к концу и солнце стояло высоко в зените, мои шерстяные колготки оказались насквозь пропитаны потом. Президент поднялся на трибуну, чтобы получить чек на 11 млн долларов. Голосом, похрипывающим от воздействия болеутоляющих, он произнес длинную благодарственную речь. Не владея туркменским, я догадалась, что он с похвалой отзывался о поведении туркменских лошадей в экстремальных условиях. Перед тем как он ушел, предположительно для того, чтобы прилечь после приема лекарств, на поле появился жокей, ведя под уздцы злополучную лошадь-победительницу под третьим номером. Президент примирительно похлопал шею виновницы и поцеловал ее в морду. Вокруг жадно защелкали фотографы. Толпа ликовала.

По всей вероятности, в Туркменистане лошадям достается меньше, чем гражданам.

Позже мне сообщили, что некоторых иностранных журналистов во время скачек завели в отдельную комнату, куда был приглашен представитель Министерства по делам печати, в чьи полномочия входил осмотр всех карт памяти. Во время этой процедуры студентки в длинных красных платьях прошлись по рядам, чтобы убедиться, что никто там случайно не спрятал чип. Однако, вероятно, кому-то это все же удалось, потому что на следующий день на Youtube появилась компрометирующая видеозапись.

К счастью, благодаря дальновидности президента, Youtube в Туркменистане заблокирован.