Текст книги "Острова и море"

– Сейчас тебе не из-за чего волноваться.

– Но, папа, разве такому мальчику, как Дэвид, по силам справиться с этой рыбищей? Он в жизни не ловил ничего крупнее парусника и желтохвоста.

– Рыба в конце концов устанет. Не забывай, у нее в пасти сидит крючок.

– Но она чудовищных размеров, – сказал Том. – А они с Дэйвом так прочно связаны. Трудно поверить, что он выловит такую рыбину, лично я предпочел бы, чтоб это сделал ты или мистер Дэвис.

– Дэйв все делает правильно.

Они продвигались все дальше в открытое море, а оно по-прежнему оставалось зеркально-гладким. Теперь островки привычных для Гольфстрима водорослей стали попадаться чаще, выгоревшие на солнце, они желтели на фиолетовой поверхности воды, и время от времени туго натянутая белая леска рассекала их, и тогда Эдди счищал приставшие к ней водоросли. Когда он, перегнувшись через борт, срывал и отбрасывал прилипшую к леске желтую траву, Томасу Хадсону была видна его морщинистая бронзовая шея и старая фетровая шляпа, и он слышал, как тот говорит Дэйву:

– Эта рыба, можно сказать, тащит катер. Но чем дальше, тем больше она устает.

– И я вместе с ней, – сказал Дэвид.

– У тебя голова не болит? – спросил Эдди.

– Нет.

– Надень ему что-нибудь на голову, – сказал Роджер.

– Не надо, мистер Дэвис. Лучше просто полейте мне на голову.

Эдди зачерпнул ведром морскую воду и, сложив ковшиком ладонь, бережно смочил голову мальчика и отвел со лба волосы.

– Так у тебя правда не болит голова? – спросил он.

– Я прекрасно себя чувствую, – ответил Дэвид. – Только говорите мне, что делать, мистер Дэвис.

– Попробуй немного подтянуть леску, – посоветовал Роджер.

Дэвид попытался раз, другой, но рыба ни на дюйм не уступала.

– Ладно, брось. Береги силы, – сказал Роджер и обратился к Эдди: – Смочи кепи и надень на него. День безветренный, и печет, как в аду.

Эдди окунул кепи с длинным козырьком в ведро с морской водой и надел на голову Дэви.

– Соль щиплет глаза, мистер Дэвис. Извините, но так хуже.

– Я промою глаза чистой водой, – сказал Эдди. – Дайте мне ваш платок, Роджер. А ты, Энди, принеси свежей холодной воды.

Согнувшись от напряжения, мальчик изо всех сил упирался в палубу ногами, а катер все так же медленно скользил по водной глади. С западной стороны в воде резвилась стайка тунцов или альбакоров, и к ним уже подлетали чайки, перекрикиваясь на лету. Но стайка быстро скрылась, а чайки опустились на воду, поджидая очередного появления рыбок. Эдди обтер лицо мальчика, а потом, опустив платок в стакан с ледяной водой, смочил ему шею и запястья. Под конец он снова окунул платок в стакан и, слегка отжав, положил на затылок Дэвида.

– Не скрывай, если болит голова, – сказал ему Эдди. – Признаться вовсе не стыдно. Просто разумно. В такой мертвый штиль жара стоит несусветная.

– Со мной все хорошо, – сказал Дэвид. – Всего лишь болят плечи да руки.

– Это нормально, – признал Эдди. – Так ты в мужчину превращаешься. А вот чего нельзя допустить – так это чтоб тебя солнечный удар хватил или чтоб ты от напряжения живот надорвал.

– Как она дальше будет себя вести, мистер Дэвис? – спросил Дэвид пересохшими губами.

– Может, так же, как и сейчас. Или начнет кружить. Но не исключено, что захочет всплыть.

– Жаль, что она сразу пошла в глубину и у нас мало лески, чтобы маневрировать, – сказал Томас Хадсон Роджеру.

– Главное – Дэйву удалось ее остановить, – отозвался Роджер. – Скоро рыба захочет сменить тактику. Тут мы и подналяжем. Попробуй слегка подтянуть ее, Дэйв.

Дэйв попробовал, но у него ничего не вышло.

– Она всплывет, – убежденно сказал Эдди. – Вот увидишь, Дэви. Другого выхода у нее нет. Хочешь еще прополоскать рот?

Дэвид кивнул. Ему уже приходилось беречь дыхание.

– Проглоти немного, а остальное выплюнь, – посоветовал Эдди. Он повернулся к Роджеру. – Прошел час, – сказал он. – Как голова? Не болит, Дэви?

Мальчик покачал головой.

– Ты что думаешь, папа? – спросил отца Том-младший. – Это правда?

– Мне кажется, он в неплохой форме, – сказал Томас Хадсон. – А Эдди не допустит, чтобы с ним что-то случилось.

– Конечно, не допустит, – согласился Том. – Мне тоже хочется помочь. Пойду принесу Эдди чего-нибудь выпить.

– И мне, пожалуйста.

– Хорошо. И мистеру Дэвису тоже.

– Не думаю, что он сейчас захочет.

– А я спрошу.

– Попробуй еще разок, Дэви, – сказал тихо Роджер, и мальчик потянул со всей силой, удерживая руками края катушки.

– На дюйм сдвинулась, – сказал Роджер. – Посмотри, не сможешь ли подтянуть еще немного.

И тут началась настоящая схватка. Раньше Дэвид только удерживал уходящую в открытое море рыбу, а катер шел вслед за ней, но теперь ему приходилось поднимать ее, следить за выпрямлявшимся вслед за вытягиваемой леской удилищем, а потом медленно его опускать, наматывая лишнюю леску на катушку.

– Только не торопись, – говорил Роджер. – Действуй без суеты. Вытягивай потихоньку.

Сильно подавшись вперед, мальчик вкладывал в каждую попытку справиться с рыбой всю свою силу и весь вес, а потом правой рукой быстро накручивал леску.

– Дэвид – мастак по части рыбной ловли, – сказал Том-младший. – Он сызмальства любит ловить рыбу, но я даже не предполагал, что он так здорово это делает. Дэвид всегда посмеивается над собой, говорит, что плохо играет в спортивные игры. А что сейчас вытворяет!

– Черт с ними, со спортивными играми, – сказал Томас Хадсон. – Что ты говоришь, Роджер?

– Дай чуть вперед! – крикнул Роджер.

– Есть дать чуть вперед, – повторил Томас Хадсон, и на этот раз рывок катера помог Дэвиду выбрать больше лески.

– Разве ты не любишь спорт, папа? – спросил Том.

– Раньше любил. Даже очень. А теперь нет.

– Мне нравятся теннис и фехтование, – сказал Том. – А игры с перекидыванием мяча меня не увлекают. Наверное, потому, что я вырос в Европе. Не сомневаюсь, Дэвид, если бы захотел, стал бы отличным фехтовальщиком – он такой умный. Но он не хочет. Он любит только читать, ловить рыбу, охотиться и мастерить искусственных мух для наживки. Стреляет он лучше Энди. И мух делает отменных. Но, папа, я, верно, надоел тебе своей болтовней.

– Вовсе нет, Том.

Держась за поручень мостика, Том-младший смотрел на корму, как и отец, положивший руку ему на плечо. Оно было соленым от морской воды, которой мальчики поливали друг друга на корме из ведра до того, как клюнула рыба. Соль проступила на коже и казалась песком под рукой.

– Понимаешь, я так много болтаю, потому что очень волнуюсь за Дэвида. И сейчас больше всего на свете хочу, чтобы он выловил эту рыбу.

– Эта рыба просто огромная. Погоди – еще увидишь, когда всплывет.

– Несколько лет назад, когда ты взял меня на рыбную ловлю, я видел одну такую. Она проткнула мечом большую макрель – нашу наживку, выпрыгнула и выбросила крючок. Это была настоящая громадина, и потом она долго мне снилась по ночам. Ладно, пойду-ка вниз и приготовлю вам выпить.

– Это не к спеху, – сказал отец.

А на корме, сидя в закрепленном, вращающемся кресле с откинутой спинкой и упираясь ногами, Дэвид, напрягаясь всем телом – руками, плечами, спиной, бедрами, тянул рыбу, затем отпускал, наматывал леску на катушку и снова тянул. Леска на катушке понемногу прибавлялась – по дюйму, по два, по три зараз.

– Голова не болит? – опять спросил Эдди, который стоял рядом и удерживал кресло в одном положении.

Дэвид отрицательно мотнул головой. Эдди потрогал кепочку на его макушке.

– Еще не высохла, – сказал он. – Ты здорово измучил эту рыбину, Дэви. Работаешь, как автомат.

– Когда ее вел, было труднее, – проговорил Дэвид надтреснутым голосом.

– Естественно, – сказал Эдди. – Теперь дело пошло. А тогда она просто изматывала тебя.

– Не трать лишние силы, – сказал Роджер. – Ты все делаешь замечательно, Дэйв.

– Мы загарпуним ее, когда она в этот раз всплывет? – спросил Эндрю.

– Не говори мне под руку, – сказал Дэвид.

– Я и не думал.

– Вот и заткнись, Энди. Извини, пожалуйста.

Энди полез на мостик. На нем тоже была кепочка с длинным козырьком, но отец увидел, что у сына глаза на мокром месте. Энди отвернулся, чтобы не было видно, как дрожат его губы.

– Ты не сказал ничего плохого, – успокоил его Томас Хадсон.

Эндрю заговорил, так и не поворачивая головы:

– Теперь, если рыба сорвется, он решит, что я его сглазил, – произнес он горько. – А я всего лишь хотел, чтобы все было готово заранее.

– Немудрено, что Дэйв нервничает, – сказал ему отец. – Но он все-таки старается быть вежливым.

– Я все понимаю, – отозвался Эндрю. – Он сражается с этой рыбой не хуже, чем это делал бы мистер Дэвис. Только обидно, что он меня неправильно понял.

– Большинство людей нервничает, когда им попадается крупная рыба. А у Дэйва это впервые.

– Но ты всегда сдержанный, и мистер Дэвис тоже.

– Мы не всегда такими были. Когда мы только учились ловить крупную рыбу, тоже волновались, грубили и отпускали саркастические замечания. Вели себя просто ужасно.

– Правда?

– Истинная правда. Мы нервничали, и нам казалось, что все против нас. И это естественно. Когда учишься, дисциплина, благоразумие отступают. Потом мы поняли, что грубость и волнение только мешают при ловле большой рыбы, и научились быть сдержанными. А когда не справлялись с собой, то удовольствия от ловли не получали. Потому что становились просто ужасными – злились, бесились и спорили, и это было отвратительно. Так что теперь всегда ведем себя при ловле большой рыбы достойно. Мы обсудили это между собой и решили, что будем вести себя сдержанно при любых обстоятельствах.

– Я тоже так буду, – сказал Эндрю. – Хотя с Дэйвом это не всегда легко. Как ты думаешь, папа, он и правда поймает эту рыбу? Или это из области фантазий и всего такого?

– Давай не будем об этом говорить.

– Я опять что-то не то ляпнул?

– Нет. Просто считается, что такие разговоры не приносят удачи. Так говорят старые рыбаки. Не знаю, откуда пошла эта примета.

– Буду следить за собой.

– Вот возьми, папа, – сказал Том, протягивая снизу стакан. Тот был обернут бумажным полотенцем в три слоя и перетянут резинкой, чтобы лед не так быстро таял. – Там лайм, горькая настойка и никакого сахара. Так подойдет? Если что не так, могу переделать.

– Все замечательно. Ты кокосовой воды добавил?

– Да, и еще принес Эдди виски. Мистер Дэвис от всего отказался. Ты останешься на мостике, Энди?

– Нет. Я уже спускаюсь вниз.

Том стал подниматься, а Эндрю сошел на палубу.

Бросив взгляд на корму, Томас Хадсон обратил внимание, что леска в воде пошла под углом.

– Взгляни, Роджер! – крикнул он. – Похоже, она всплывает.

– Всплывает! – завопил Эдди. Он тоже заметил отклонение лески. – Следи за штурвалом.

Томас Хадсон посмотрел на катушку, стараясь оценить, хватит ли лески для маневрирования. Катушка еще не заполнилась на четверть, а тут еще вдруг быстро завертелась, и Томас поспешно дал задний ход, разворачиваясь прямо к леске и слыша, как Эдди во весь голос орет:

– Назад, Том! Эта тварь всплывает. Для разворота лески не хватит.

– Выше удилище, Дэйв, – сказал Роджер. – Не давай ему согнуться. – И обращаясь к Томасу Хадсону: – Еще назад, сколько можешь, Том. Все идет хорошо. Иди прямо на нее.

И тут со стороны кормы, по правому борту, водная гладь словно разверзлась, и оттуда вынырнула огромная рыба, она вздымалась ввысь, синяя чешуя отливала серебром, и казалось, это движение вверх никогда не кончится, но потом ее невероятно длинное и огромное тело на какое-то мгновение словно повисло в воздухе, а потом рухнуло, подняв в воздух фонтан брызг.

– Черт, – только и вымолвил Дэвид. – Видели, какая?

– Да один ее меч больше меня, – восхищенно произнес Эндрю.

– Она такая красивая, – сказал Том. – Я даже в мечтах ее такой не представлял.

– Наступай на нее задним ходом, – сказал Роджер Томасу Хадсону. И обращаясь к Дэвиду: – Постарайся намотать сейчас больше лески. Рыба поднялась с большой глубины, освободилось много лески – знай, наматывай.

Томас Хадсон задним ходом приблизился к рыбе, и теперь Дэвид только и успевал, что подтягивать и наматывать леску, быстро вращая рукоятку катушки.

– Убавь ходу, – сказал Роджер. – А то пройдем над ней.

– Вот громадина! Не меньше тысячи фунтов веса, – сказал Эдди. – Выбирай леску, Дэви, мальчик мой.

Поверхность океана опять была ровная и пустынная, только на том месте, где рыба плюхнулась в воду, медленно расходились круги.

– Ты видел, что сделалось с водой, папа, когда она выпрыгнула? – спросил отца Том-младший. – Как будто само море взорвалось.

– А как она взлетала все выше и выше, Том? И еще отливала дивным серебристо-синим цветом?

– И меч у нее тоже синий, – сказал Том-младший. – Весь целиком синий. А что, она правда весит тысячу фунтов, Эдди? – крикнул он.

– Думаю, весит. Точно не скажу. Но вес у такой рыбы должен быть громадный.

– Нужно выбрать как можно больше лески, Дэви, пока есть возможность, – сказал Роджер. – Ты отлично работаешь.

Мальчик работал как автомат, вытягивая леску из плавающего в воде огромного мотка, а катер еле заметно подавал назад.

– А что теперь она будет делать, папа? – спросил Том отца.

Томас Хадсон следил за углом лески в воде и думал, что было бы лучше пройти немного вперед, но он знал: Роджера беспокоит, что на катушке мало лески. Стоит рыбе сделать мощный рывок, лески вообще не останется, и рыба уйдет, поэтому Роджер и пользуется шансом выбрать как можно больше лески. Томас Хадсон видел, что Дэвид уже намотал полкатушки и продолжает с усердием трудиться.

– Что ты сказал? – переспросил Томас Хадсон сына.

– Как ты думаешь, как она себя поведет?

– Погоди минутку, Том, – сказал отец и крикнул Роджеру: – Эй, старина, как бы нам не пройти над ней!

– Тогда подай самый малый вперед, – сказал Роджер.

– Есть самый малый вперед, – повторил Томас Хадсон. Теперь наматывать леску стало труднее, однако ситуация с рыбой была уже не столь опасной.

Но вдруг леска опять стала разматываться, и Роджер крикнул: «Стоп машина!» Томас Хадсон отключил сцепление, и мотор заглох.

– Стоим! – сказал он. Роджер нагнулся к Дэвиду – мальчик снова старался сдержать удилище, а леска постепенно разматывалась.

– Закрепи немного, Дэви, – посоветовал Роджер. – Пусть она немного потрудится.

– Не хочу, чтоб она сорвалась, – сказал Дэвид. Но тормоз подвинтил.

– Она не уйдет, – успокоил его Роджер. – Не так уж сильно ты завинтил.

Леска продолжала разматываться, но удилище изгибалось все сильнее, и мальчик с трудом сдерживал напор, упираясь босыми ногами в деревянную палубу. И вдруг неожиданно леска замерла.

– Теперь можешь опять выбирать, – сказал Роджер. – Рыба начала кружить и сейчас идет в нашу сторону. Намотай, сколько сможешь.

Мальчик наклонялся, наматывал, поднимался, выпрямлял удилище, наклонялся и наматывал. Леска понемногу возвращалась на место.

– Я все правильно делаю? – спросил он.

– Правильнее не бывает, – ответил ему Эдди. – Она крепко сидит на крючке. Сам видел, когда она выпрыгнула.

Но тут вдруг леска вновь стала разматываться.

– Все в порядке, – успокоил его Роджер. – Все идет своим чередом. Она ведь кружит. Сначала шла к нам и отпускала леску. А теперь уводит ее от нас.

Дэвид крепко сжимал в руках удилище, а рыба постепенно забрала всю намотанную им леску и даже прихватила лишку. Но тут мальчик удержал ее.

– Все идет хорошо. Теперь снова выбирай, – спокойно сказал Роджер. – Она немного расширила круг, но сейчас плывет к нам.

Томас Хадсон лишь иногда включал моторы с тем, чтобы рыба оставалась за кормой. Управляя катером, он старался чем мог помочь мальчику, а самого сына и борьбу с рыбой доверил Роджеру. Он понимал, что это самое лучшее, что сейчас можно сделать.

Пойдя на следующий круг, рыба опять отмотала немного лески. На следующем круге прихватила еще. Однако на катушке оставалась еще почти половина лески. Мальчик по-прежнему управлялся с рыбой как надо и следовал всем советам Роджера. Но он очень устал, на его загорелой спине и плечах выступил пот и образовались соляные разводы.

– Ровно два часа, – сказал Эдди Роджеру. – Как твоя голова, Дэви?

– В порядке.

– Не болит?

Мальчик отрицательно замотал головой.

– На этот раз можешь выпить воды, – сказал Эдди.

Дэвид кивнул и сделал несколько глотков из стакана, который Эндрю поднес к его губам.

– Дэви, скажи, ты правда хорошо себя чувствуешь? – спросил Роджер, наклоняясь к нему.

– Правда. Только немного болят плечи, спина и ноги. – На мгновение он закрыл глаза, крепко держась за удилище, а леска разматывалась, несмотря на тормоз. – Мне не хочется разговаривать, – сказал Дэвид.

– Теперь немного подтяни, – посоветовал Роджер, и мальчик вернулся к работе.

– Дэвид – святой и мученик, – сказал Том отцу. – Такого брата, как Дэвид, ни у кого больше нет. Ничего, что я болтаю, папа? Я страшно нервничаю.

– Говори, Томми. Мы оба нервничаем.

– Дэвид всегда был необыкновенный, – сказал Том. – А ведь он не гений и не спортсмен, как Энди. Просто необыкновенный, и все. Я знаю, ты его любишь больше всех нас, и это правильно, потому что он лучший, и то, что сейчас происходит, хорошо для него, иначе бы ты не позволил. Но я все равно волнуюсь.

Томас Хадсон обнял одной рукой сына за плечи, а другой продолжал править, не спуская глаз с кормовой части.

– Неизвестно, Томми, как отразился бы на нем наш запрет продолжать ловлю. Роджер и Эдди знают, что делают, а я знаю, что они любят его и не позволят делать то, что не в его силах.

– Но, папа, Дэвид не знает, когда нужно остановиться. Честное слово. Он всегда берется за вещи, которые ему не под силу.

– Я доверяю Роджеру и Эдди, а ты доверяй мне.

– Ладно. Но я все равно буду за него молиться.

– Молись, – сказал Томас Хадсон. – А почему ты сказал, что я люблю его больше всех?

– Так и должно быть.

– Но тебя я люблю дольше всех.

– Давай не будем говорить о нас с тобой, а лучше оба помолимся за Дэви.

– Согласен, – сказал Томас Хадсон. – Послушай. Рыба попалась на крючок ровно в полдень. Скоро появится тень. Она уже появилась. Сейчас я мягко разверну катер, чтобы Дэви оказался в тени.

– Родж, как думаешь, – крикнул Томас Хадсон другу, – могу я тихонько развернуться, чтобы Дэви был в тени? Рыба ведь кружит, и ей это не помешает.

– Отлично, – отозвался Роджер. – Я сам должен был сообразить.

– Раньше тени не было, – сказал Томас Хадсон. Он так осторожно повернул катер вокруг кормы, что леска почти не размоталась. Теперь на голову и плечи Дэвида падала тень от кормовой части рубки. Эдди смачивал мальчику шею и плечи мокрым полотенцем и протирал спиртом спину и затылок.

– Как ты, Дэйв? – крикнул Том-младший.

– Прекрасно! – крикнул в ответ Дэвид.

– Теперь я за него меньше боюсь, – сказал Том-младший. – Знаешь, в школе кто-то назвал Дэвида моим сводным братом, а не родным, а я ответил, что в нашей семье нет сводных братьев – все родные. Почему я так волнуюсь, папа?

– Со временем пройдет.

– В такой семье, как наша, кто-то должен всегда волноваться. Но за тебя я больше не волнуюсь. Теперь только за Дэвида. Пожалуй, приготовлю еще пару коктейлей. Пока их делаешь – можно молиться. Тебе принести, папа?

– Было бы неплохо.

– Эдди, наверное, уже просто невмоготу. Прошло почти три часа. И за это время Эдди только раз выпил. Какой я невнимательный! А почему ты уверен, что мистер Дэвис откажется?

– Не думаю, что он будет пить, пока Дэвиду так тяжело.

– Может, сейчас, когда Дэйв в тени, он согласится. Попробую предложить.

Том-младший спустился вниз.

– Нет, Томми, не стоит, – услышал Томас Хадсон слова Роджера.

– Но вы за весь день глотка не выпили, мистер Дэвис, – уговаривал его Том.

– Спасибо, Томми, – отказался Роджер. – Выпей за меня бутылочку пива. – А потом крикнул наверх: – Подай слегка вперед, Том. Подправим ей курс.

– Есть слегка вперед, – повторил Томас Хадсон.

Рыба по-прежнему кружила на большой глубине, но теперь движение катера сокращало ей круги, поскольку катер шел туда, куда шла и она. Стал виднее и наклон лески. Солнце находилось за кормой, и потому леску можно было рассмотреть в темной глубине, да и Томас Хадсон чувствовал себя увереннее, следя за рыбой. Как им повезло, думал он, что день выдался тихий, ведь даже в небольшую волну Дэвид не справился бы с такой крупной рыбой. Сейчас, когда Дэвид был в тени, а море оставалось спокойным, Томас Хадсон почувствовал некоторое облегчение.

– Спасибо, Томми, – услышал он голос Эдди, а потом сын забрался на мостик и протянул ему обмотанный бумажным полотенцем стакан. Томас Хадсон сделал глоток, потом еще один, обжегший его язык холодом с остротой лайма, ароматом ангостуры и джина, придающего крепость ледяной кокосовой воде.

– Ну как, папа, ничего? – спросил мальчик. В руках он держал бутылку пива из холодильника, запотевшую на солнце.

– Замечательно, – сказал отец. – Ты добавил много джина.

– Пришлось, – сказал Том-младший. – Лед слишком быстро тает. Надо приобрести какие-нибудь термоподстаканники, чтобы лед не таял. Что-нибудь придумаю в школе. Может, смастерю их из пробки. И подарю тебе на Рождество.

– Взгляни на Дэйва, – сказал отец.

Дэвид так упорно вел рыбу, словно их схватка только началась.

– Посмотри, какой он худой, – посетовал Том-младший. – У него что грудь, что спина. Кажется, что они склеены вместе. Зато таких крепких мускулов на руках ни у кого не увидишь. Что бицепсы, что трицепсы – одинаковой длины. Он ни на кого не похож, и лучшего брата не найти.

Внизу Эдди осушил свой стакан и теперь снова протирал полотенцем спину Дэвида, а потом перешел на грудь и длинные руки.

– Ну как, Дэви, держишься?

Дэвид кивнул.

– Послушай, – сказал ему Эдди, – у меня на глазах взрослый, сильный мужчина, с плечами как у быка, сдался, не сделав и половины того, чего ты уже добился с этой рыбой.

Дэвид молча делал свое дело.

– Крупный мужчина. Твой отец и Роджер знают его. Большой мастер – все время рыбачит. Так вот однажды подцепил он огромную рыбищу, но у него духу не хватило, он и бросил ее, потому что она его измучила. Просто доконала, вот он и сдался. Держи ровнее, Дэви.

Дэвид молчал. Он берег дыхание, только наклонялся, выбирал леску и наматывал.

– Проклятая рыба оттого такая сильная, что это самец, – сказал Эдди. – Будь это самка, ей давно бы пришел конец. Кишки разорвало бы, или сердце не выдержало, или икра полезла. У этой породы самцы сильнее. Есть много других рыб, где сильнее самки, но только не у меч-рыбы. У этой силищи хоть отбавляй. Но ты с ней справишься, Дэви.

Леска снова стала разматываться. Дэвид на мгновение закрыл глаза, уперся босыми ногами в настил, откинулся назад, отдыхая.

– Вот это правильно, Дэви, – сказал Эдди. – Работай по необходимости. Рыба сейчас просто кружит. Но ей тоже приходится работать, и она все больше устает.

Эдди повернул голову и посмотрел вниз, и по его скошенному взгляду Томас Хадсон понял, что он смотрит на большие медные часы на стене каюты.

– Пять минут четвертого, Роджер, – сказал Эдди. – Дэви, мальчик мой, ты мучаешься с этой рыбой три часа и пять минут.

По всему пора было бы уже выбирать леску, но та продолжала разматываться.

– Она опять уходит в глубину, – сказал Роджер. – Будь внимателен, Дэви. Тебе хорошо видно леску, Том?

– Достаточно хорошо, – ответил Томас Хадсон.

Пока наклон был не очень крутой, и с мостика леску было видно на большой глубине.

– Возможно, она идет вниз, чтобы там умереть, – сказал очень тихо Томас Хадсон старшему сыну. – Это будет удар для Дэйва.

Том-младший покачал головой и закусил губу.

– Держи ее, как только можешь, Дэйв, – услышал Томас Хадсон голос Роджера. – Тормоз подвинти, но леску не сдерживай.

Мальчик завинтил тормоз так сильно, что чуть не порвал леску и удилище, и приготовился к схватке, а леска тем временем все больше раскручивалась и уходила все ниже.

– На этот раз, если ее остановишь, думаю, ты с ней справишься, – сказал Роджер Дэвиду. – Выключи двигатели, Том.

– Уже выключил, – сказал Томас Хадсон. – Но мне кажется, можно немного подать назад.

– Хорошо. Действуй.

– Есть действовать.

Так удалось сберечь немного лески, но это не спасло положение, и леска натянулась на всю длину. Теперь на катушке ее оставалось совсем мало.

– Тебе придется встать на край кормы, Дэви, – сказал Роджер. – Ослабь тормоз, чтобы освободить комель.

Дэвид ослабил тормоз.

– Теперь укрепи комель в гнезде на поясе. Эдди, обхвати его сзади за талию.

– О боже, папа! – воскликнул Том-младший. – Она пошла на дно.

Дэвид стоял на коленях у края кормы, удилище так изогнулось, что его верх был под водой, а торец сидел в кожаном гнезде на поясе мальчика. Эндрю придерживал брата за ноги, а Роджер опустился на колени и следил за движением лески в воде – теперь на катушке ее оставалось чуть-чуть. Роджер взглянул на Томаса Хадсона и покачал головой.

Леска продолжала разматываться, и на катушке было уже не больше двадцати ярдов. Удилище наполовину погрузилось в воду и тянуло за собой Дэвида. На катушке осталось всего пятнадцать ярдов. Потом – десять. Но вот леска замерла. Удилище почти все было в воде, и мальчик по-прежнему не разгибался. Но леска больше не разматывалась.

– Усади его снова в кресло, Эдди. Только будь осторожнее, – сказал Роджер. – Действуй без спешки. Он остановил рыбу.

Эдди помог Дэвиду сесть в кресло, обхватив за туловище, чтоб резкий рывок рыбы не сдернул его за борт. Когда Эдди усадил его, Дэвид вставил комель в гнездо на поясе, уперся ногами и подтянул удилище. Рыба немного поднялась.

– Подтягивай ее, когда будешь выбирать леску, – предупредил Роджер. – А так пусть сама идет. Старайся по возможности отдыхать.

– Ты загнал ее, Дэви, – сказал Эдди. – Ты и минуты покоя ей не давал. Теперь не волнуйся, не суетись – и она твоя.

Томас Хадсон подал немного вперед, чтобы рыба не ушла в сторону. Теперь вся корма была в тени. Катер медленно двигался в открытое море, поверхность которого по-прежнему оставалась гладкой – ни ветерка, ни ряби.

– Папа, – сказал Томас Хадсон отцу. – Я видел его ноги, когда смешивал коктейли. Они в крови.

– Он ободрал их о палубу.

– Может, мне положить подушку ему под ноги? Он будет в нее упираться.

– Спустись и спроси у Эдди, – ответил Томас Хадсон. – Только не мешай Дэви.

Четвертый час схватки подходил к концу. Катер все так же шел в открытое море, а Дэвид, сидя в кресле, спинку которого теперь поддерживал Роджер, равномерно подтягивал рыбу. Дэвид выглядел лучше, чем час назад, но Томас Хадсон видел, что пятки и подошвы ног у него в крови. Застывая, кровь блестела на солнце.

– Ноги болят? – спросил Эдди.

– Нет, – ответил Дэвид. – Болят руки, плечи и спина.

– А то могу положить подушку под ноги.

Дэвид покачал головой.

– Не надо. Еще прилипнут, – сказал он. – Они у меня липкие, но не болят. Правда.

Том-младший поднялся на мостик.

– Папа, у него вся подошва содрана. И руки не лучше. Все в волдырях, и они полопались. Вот ужас. Что делать?

– А что, если бы он греб против сильного течения, или поднимался в гору, или скакал, обессиленный, на лошади.

– Я понимаю. Но видеть это и ничего не делать – ужасно, когда это происходит с твоим братом.

– Знаю, Томми. Но приходит время, когда мальчикам надо доказать, что они станут настоящими мужчинами. Сейчас у Дэйва как раз такой момент.

– Да, папа, понимаю. Но я ничего не могу с собой поделать, когда вижу его израненные руки и ноги.

– Представь, что сам держишь на крючке эту рыбу. Хотел бы ты передать ее мне или Роджеру?

– Ни за что! Скорее бы умер, чем с ней расстался. Но видеть, как страдает Дэви, это другое дело.

– Надо прежде всего думать о его чувствах, – сказал ему Томас Хадсон. – И о том, что для него важно.

– Я знаю, – уныло проговорил Том-младший. – Но для меня он просто Дэви. Хотелось бы, чтоб мир был другим и в нем не случались бы такие вещи с твоими братьями.

– Я бы тоже этого хотел, – сказал Томас Хадсон. – Ты очень хороший, Томми. Но пойми, я мог бы остановить эту схватку давно, но, если Дэвид в ней победит, эта победа останется с ним на всю жизнь и очень поможет ему в дальнейшем.

Раздался голос Эдди. Он снова посмотрел на часы в каюте.

– Ровно четыре часа, Роджер, – сказал он. – Ты бы выпил воды, Дэви. Как ты?

– Отлично, – ответил Дэвид.

– Кое в чем я могу помочь, – сказал Том-младший. – Принесу Эдди выпить. А ты не хочешь, папа?

– Нет. Пропущу, пожалуй.

Том-младший пошел вниз, а Томас Хадсон с мостика видел, как медленно, устало, но размеренно работал Дэвид, как Роджер, склонившись над ним, что-то тихо говорил, а Эдди, стоя на краю кормы, следил за уклоном уходившей в воду лески. Томас Хадсон пытался представить, каково там, в глубине, где плывет рыба-меч. Там, конечно, темно, но рыба, наверное, видит в темноте, как видят лошади. И еще там холодно.

Интересно, одна она или ее сопровождает другая рыба? Никого больше они не видели, но это ничего не доказывает. Там в ледяной темноте может плавать еще одна рыба.

И почему рыба остановилась, уйдя последний раз так глубоко под воду, думал Томас Хадсон. Может, достигла максимальной для себя глубины, вроде как самолет достигает предела высоты? Или натянутое удилище, завинченный тормоз и сопротивление воды измучили ее и теперь она спокойно плывет в нужном ей направлении? И понемногу поднимается, когда Дэвид ее подтягивает, поднимается послушно, чтобы ослабить неприятное натяжение? Возможно, так и есть, подумал Томас Хадсон, и Дэвиду придется еще потрудиться, если у рыбы остались силы.

Том-младший принес Эдди его бутылку, и Эдди надолго приложился к ней, а потом попросил положить ее в ящик со льдом, где хранилась наживка.

– Будет под рукой, – сказал он. – Если Дэви придется еще долго бороться с этой рыбой, я могу и алкоголиком стать.

– Я принесу ее, как только ты захочешь, – сказал Эндрю.

– Не приноси, когда захочу, – сказал ему Эдди. – А только когда попрошу.

Старший сын поднялся к Томасу Хадсону на мостик, откуда они видели, как Эдди склонился над Дэвидом и внимательно всматривался в его глаза. Роджер держал спинку кресла и следил за леской.

– Послушай меня, Дэви, – сказал Эдди, не спуская с него глаз. – Руки и ноги – это пустяки. Тебе больно, и выглядят они ужасно, но это в порядке вещей. Такое всегда случается поначалу с рыбаками, потом кожа станет грубее. Но вот голова – это важно. Как у тебя с ней?

– Да все хорошо.

– Тогда благослови тебя Господь и продолжай вести эту треклятую рыбину, потому что скоро она будет у нас.

– Дэви, – обратился к мальчику Роджер. – Может, сменить тебя?

Дэвид отрицательно покачал головой.

– Это не значит, что ты сдаешься, – сказал Роджер. – Просто так разумнее. Я или твой отец можем сменить тебя.

– Я что-то не так делаю? – спросил Дэвид с обидой в голосе.

– Совсем наоборот. Ты все делаешь замечательно.

– Тогда зачем меня сменять?