Текст книги "Архитектор снов"

– Если бы ты была с нами… со мной, возможно, этот сад вновь стал бы райским. Без тебя он черный и пустой.

Майя присмотрелась. В глазах отца стояли слезы. И она шагнула к нему. Прижала ладони к его вискам. Она знала, что нельзя дать его слезам пролиться. Майя приникла к его груди, вдохнула такой знакомый запах, и ее веки сомкнулись…

Возможно, прошло мгновение. Возможно, вечность. Возможно, смерть и есть необъяснимое колебание материи, когда кажется, что всего лишь упала капля, а для всего мира прошли столетия…

Когда Майя открыла глаза, отца уже рядом не было. Он сидел вместе со всей семьей за столом. Майя смотрела на них, переводя взгляд с матери на Иду, с нее на отца, на сестру, на Филиппыча. Она внимательно всматривалась в родные глаза, знакомые лица, в положения рук и тел. У нее похолодели кончики пальцев. Все они сидели молча, спокойно, сосредоточенно глядя перед собой, и даже шкодливая Варвара затихла.

– Подождите, – с трудом произнесла Майя. – Подождите… Какая-то фотография и этот чертов сад… Я ничего не понимаю… Это же мой дом. Я хочу здесь остаться! Мне некуда идти. Я столько лет искала его. Вас. Нашла. Все вспомнила! Почему же вы теперь молчите?…

Волнение поднималось у нее в груди. Варя обвела взглядом семью и вздохнула. Опять надо было все брать на себя.

– Все не так просто… Понимаешь, Майя, ты уже не с нами. Дело ведь не совсем в той фотографии. А в том, что ты не с нами, ты уже давно в том, другом мире. Там люди, которые любят тебя. Они – твоя семья. А мы…

– А вы – тени прошлого? – Майя встала. – Понятно, вы здесь все решили, а меня кто-нибудь спросил?

Майю душили подступающие слезы.

– Не мы все решаем, Майя, – произнесла Ида.– Даже когда нам кажется, что решаем мы, это совсем не так.

– Но зачем я тогда здесь?– шепотом, боясь сорваться в рыдания, спросила Майя.

– Чтобы вернуть воспоминания. И освободиться. И избавиться от нас – «теней прошлого», – улыбнулась Варя.

– Но… – Майя растерянно посмотрела на отца.

– Всему свое время, – его голос звучал спокойно, но когда он поднял на нее глаза, она увидела в них печаль неизбежной разлуки.– А пока… Ты проснешься, откроешь глаза, и тебе все покажется сном. Одним сном, который так долго тебе снился…

Из глаз Майи хлынули слезы.

– А если я не хочу! Я не хочу. Мне не нужен сон! – прокричала она сквозь рыдания. – Мне не нужны воспоминания. Мне ничего не нужно! Мне нужны вы! Я хочу остаться! Здесь! С вами! С тобой! С мамой! Навсегда!

Удар. Она подняла мокрые ресницы. Майя одна сидела в почерневшей от времени пустой комнате. Стол покрывали истлевшая скатерть и слой пыли, надколотую посуду затянуло паутиной. Из углов поднимались какие-то шорохи, ото всюду слышались торопливые шаги, хлопали двери, кричали птицы…

– Майя! – доносилось со всех сторон. – Майя, где ты?!

– Отец… – произнесла Майя, вставая.

– Мама! – закричала она. – Отец!

И тут раздался удар. По стенам во все стороны разбежались трещины, пахнуло султанами пыли, с потолка полились струи осыпающегося мела. Еще удар. Стены начали крошиться, ломаться и складываться. Майя вскинула руки навстречу надвигающемуся потолку. Дом обрушился на ее голову потоком камней. Майя исчезла.

Эпилог

Несколько высохших кленовых листьев увязались в стайку и, покружив по мощеной булыжниками дороге, вильнули вслед за ветром куда-то в сторону.

Осень все еще держалась в отдалении и не наступала. Но и лето прошло. Этот узкий просвет межсезонья встречали молчаливые ряды деревьев, шурша на холодном ветру кронами, густо прокрашенными яркими красками. Они не выглядели спящими, но внутри них, в глубине их стволов, животворные соки текли, замедляясь и сворачиваясь.

Как быстро пролетело лето. Это зимние дни, путаясь в ранних сумерках, заканчиваются, едва начавшись, и от этого тянутся и тянутся с удручающей бесконечностью длинной бессонной ночи. Летний день в городе пробегает незаметно. Не успеешь оглянуться, а уже небо, словно надрезанное исполинской бритвой, вытекает закатом с западного края. Однако эта рана быстро затягивается, и сумерки опускаются на утомленную жарой землю.

Резкий порыв северного ветра, предвестника наступающих холодов, вырвал синюю шаль из рук высокой стройной женщины, выходившей за ограду кладбища. Она поймала запутавшийся в потоках воздуха край и поплотнее запахнула его на груди. У ворот ее ждала машина. Ей пора было возвращаться в город, но она задержалась. Она не могла не заехать сюда сегодня.

«Вот так, – думала она, шагая по плитам дорожки, – еще одна могила…» На этом кладбище были похоронены ее мать и отец, и она часто бывала здесь. Она не верила ни в одну из песен, прославляющих бессмертный путь души, но регулярно приезжала сюда на дни рождения и смерти усопших. Привозила цветы, давала деньги и указания вечно пьяным сторожам, сама наводила порядок в крошечном саду за небольшой кованой оградой. Сидела на скамейке, смотрела на цветы, портреты на камне, курила…

Странно, пополняясь все прибывающими усопшими, кладбище, это средоточие неживого, существовало, подчиняясь законам развивающегося организма. Оно разрасталось, и все новый и новый печальный груз принимали раскрытые жадные земляные рты. Смыкаясь в одних местах, они открывались поодаль, горизонт давно отступил, и ту могилу, которую навещала сегодня эта женщина, уже непросто было отыскать в разветвлении новых улиц этого вечного города.

Перед тем как выйти за ограду, женщина обернулась. Красивое лицо, нежная кожа, прозрачная жилка на виске. Ей было немногим больше сорока. Она спокойно смотрела на золоченые купола кладбищенской церкви. Купола молча смотрели на нее. Что было в ее взгляде? Гнев, боль, отчаяние, разочарование? Нет. В ее глазах были радость, печаль и высокое осеннее небо. Она улыбнулась и вышла за ворота.

Скандал с разрытой могилой и сошедшим с ума следователем был подавлен в корне. Мощные силы были приведены в действие и, несмотря на изнывающих от нетерпения репортеров, которые уже успели отойти от недавнего «падения дома на набережной» и жаждали новых сенсаций, в прессу об этом событии не просочилось почти ни строчки. Только какая-то неприметная районная газетенка тиснула заметку в череде новостей о том, что «среди ночи на кладбище майор милиции, находясь в невменяемом состоянии, в одиночку вырыл могилу недавно усопшей. Прибывший наряд обнаружил его лежащим в бесчувственном состоянии, на краю ямы. На вопросы майор не отвечал, о причинах своего поступка не докладывал. Могилу засыпали, майора доставили сначала в участок, потом в лечебницу. Инцидент исчерпан».

Заметка была исполнена в телеграфном стиле и из нее, естественно, невозможно было узнать, что все присутствовавшие в ту ночь на кладбище столкнулись с настоящей чертовщиной. И что дело о череде смертей, которое вел тот самый майор, бесславно зашло в тупик, что бесследно пропал один из ценных вещдоков – маленькие женские часики, принадлежавшие одной из фигуранток, а сам майор задержался в лечебнице.

Когда прошло время и он, мнению врачей, окончательно излечился, майор сам упросил, чтобы его не выписывали. Поскольку содержание его было необременительным, а нянечка Полина Егоровна ушла, сославшись на разбушевавшийся радикулит и козни беспутного тестя, его оставили. Майор поселился в небольшой комнатенке под лестницей, постепенно вник во все премудрости местного хозяйства и вскоре везде, где это только было возможно, насадил комнатных растений. Сначала руководство без энтузиазма восприняло инициативу новоявленного садовника, но потом, глядя на то, как умиляются зеленым побегам неуравновешенные пациенты, решило майора не трогать и даже поощрить.

Его так и прозвали «Майором». Он прижился на новом месте, закорешился кое с кем из санитаров и пациентов, но даже в самых доверительных беседах, которые так сладко лились в темноте и тишине заснувших коридоров, никогда не вспоминал того, что увидел тогда, на краю вырытой им могилы. Он и сам был бы рад забыть это, но память давала отдых только днем. Каждую ночь его сердце начинало бешено колотиться и, обхватив себя руками, майор замирал в своем углу. Он знал, что до утра у него перед глазами будет стоять эта картина – вывороченные комья кладбищенской земли, сдернутая крышка, валяющаяся рядом, и совершенно пустой гроб, в который он и опустил, как было велено, маленькие часики, украшенные россыпью драгоценных камней.

На другом конце земли догорал прекрасный и безмятежный тропический закат. Было тихо. В воздухе пахло солью и нектаром. Волны накатывали на берег и, шурша, отступали обратно. Теплый ветер доносил крики чаек и детский смех. Молодой человек лежал, вытянувшись на песке, закрыв глаза и не шевелясь. Слушал звуки моря…

Наконец, он потянулся, сел и осмотрелся. Песчаная коса была пустынной в этот час. Влажный, почти видимый воздух обступал со всех сторон. Тишина, покой и теплый ветер. Строй остролистных пальм. Аромат магнолии…

Как же он хотел сюда приехать… Он обхватил лицо руками, потер глаза, лоб. Хотел, но не один.

Молодой человек вздохнул. Встал. Красный шар солнца уже коснулся краем воды. В темнеющем куполе неба над головой проступал туманный след Млечного Пути. Если бы она могла сейчас это увидеть…

Ему хотелось пить, и он побрел через пляж в сторону белеющего полированным камнем флигеля гостиницы.

К старому дому на краю деревни подъехали два автомобиля. Остановились у высокого черного дерева. Женщина из легковушки вышла на шуршащую опавшими листьями дорогу и помахала сидящим в другой машине. Она поднялась по ступеням, с трудом всунула ключи в проржавевшие старые замки и провернула три оборота.

Недавно, после знаменитого падения жилого дома, в котором она сдавала квартиру одной своей клиентке, она едва не отошла от дел, переживая о случившемся. Тогда все словно с ума посходили. Столько шума было в прессе… Чудом никто не пострадал, но дом, по стене которого прошла огромная трещина, рухнул на глазах жильцов и чиновников. Разбирательство обещало быть долгим, нудным и безнадежным.

Успокоившись после тех волнительных событий, она решила заняться жильем в пригороде. Этот дом выставили на продажу с месяц назад. Ее помощники съездили, все осмотрели, промерили электрической рулеткой, потопали по половицам, проверили печные трубы и нашли, что дом на любителей, старый, странный, на краю озера, на отшибе, но в приличном состоянии и, если кое-что здесь отремонтировать, вполне сгодится. А сухое дерево на въезде можно и спилить…

С первыми клиентами они встретились на краю шоссе и направились по узкой дороге через лес. Голые ветви хлестали по стеклам двигавшихся друг за другом автомобилей.

Семья, муж и жена, вели себя сдержано. Долго ходили по первому этажу, придирчиво простукивали пол и стены и все спрашивали и спрашивали. О правах на землю, о соседях, солнечной стороне, водопроводе, газоснабжении. Она открывала двери, показывала, рассказывала, объясняла, в одном месте хвалила, в другом помалкивала, в третьем советовала, в общем, работала, как обычно. Осмотрев первый этаж, все трое собрались у лестницы. Мужчина вышел, неся в руках старый мяч.

– Нашел в комнате, – пояснил он и отбросил его в сторону.

Ударившись несколько раз об пол, мяч откатился к противоположной стене.

– Понимаете, у нас большая семья, двое маленьких детей, бабушка… – сказала его жена, провожая глазами линялый голубой шар.

– Но тогда это то, что вам надо, – заявила женщина. – Место замечательное, тишина, свежий воздух, до города недалеко. А наверху несколько спален. Есть две смежные – чудесные комнаты, прекрасно подойдут для детских. Пойдемте, я вам покажу.

Они направились по лестнице на второй этаж. Пересекли небольшую площадку и уже собирались было свернуть в коридор, как вдруг мужчина случайно задел серую ткань, затягивавшую всю стену. Ткань рухнула на пол, облако пыли повисло в воздухе.

– Какой неловкий! – воскликнула его жена.– Пойдемте скорее, у меня аллергия!

Компания исчезла в коридоре. Когда пыль рассеялась, оказалось, что ткань скрывала картину– большой групповой портрет во всю стену. В центре в массивном кресле сидела пожилая женщина с высоко зачесанными надо лбом седыми волосами. Рядом стояли мужчина и женщина, похоже, муж и жена. Их дети, две девочки, играли на полу в ногах старухи. Из-за портьеры выглядывала фигура старика, очевидно слуги.

На первый взгляд не было ничего необычного в этом изображении. Мирная картина, счастливая семья… Но почему-то безотчетной тревогой наполнялось сердце всякого, смотрящего на нее.

Отчего? Неизвестно…

Впрочем, как и многое другое в нашей жизни.

P.S. Скрипнула дверь. Осторожные шаги раздались в полутемном номере гостиницы. Здесь тоже пахло морем и цветами. Девушка, лежащая на кровати, шевельнулась. С подушки на пол соскользнула книга. В скудном свете мелькнуло название «Архитектор снов», крупно набранное на обложке. Молодой человек прикрыл за собой дверь, подошел. Склонился над девушкой, вдохнул аромат ее сонного тела. Осторожно коснулся горячего плеча…

– Майя, – прозвучал в тишине его шепот. – Ты спишь?

Она не спала. Некоторое время назад она проснулась и лежала в полумраке, прислушиваясь к шороху волн и перезвону ветра в пальмовых листьях. Ей захотелось рассказать ему о том сне, что приснился ей, пока он ходил по берегу в поисках ее сандалии, затерявшейся днем где-то в песке пляжей.

Но она только улыбнулась и потянула его к себе. Она всмотрелась в диск часиков на запястье – было еще слишком рано.

Сны могли подождать…

КОНЕЦ