Текст книги "Огни возмездия"

Тау отдал честь, заметив рядом с нею королевских стражников и Нью с Яу.

– Моя королева.

– Один из твоих… братьев ранен?

– Увы, моя королева.

Она прошла за угол, к Удуаку и палате, где находился Хадит. Стражники и Нья двинулись следом. Визирь не сводила глаз с Тау.

– Что там произошло? – спросил Яу.

– Ничего хорошего, – ответил Тау, поспешив за королевой.

Удуак поднялся, отдав честь. Глаза у него были красные и опухшие.

– Он там? – спросила королева, указывая на закрытую дверь.

– Жрица и ее лекари пытаются удалить копье, которым его ранило, – сказал Тау.

– Мы надеялись его увидеть.

– И еще увидите, моя королева, – сказала Нья. – Жрица Хафса – самый талантливый хирург на полуострове.

Удуак посмотрел на Нью, надеясь услышать больше, но визирь уже повернулась к Тау.

– Простите, что спрашиваю в такой момент, – сказала она. – Но была ли достигнута цель?

– Вождь мертв, – сообщил Тау.

– Хвала Богине, – сказала визирь. – Вы уверены?

Тау опустил глаза.

– Его смерть – дело моих рук.

– В таком случае я не сомневаюсь, – сказала Нья.

– Ты добился того, о чем мы просили, и все-таки что-то тебя тревожит, чемпион, – сказала Циора, – что-то помимо раненого брата.

Тау, непривычный к визирям и королевам, решил, что ему следовало бы научиться сохранять спокойное выражение лица. Ему не нравилось, что его мысли так легко читаются.

– Боюсь, я подвел вас, – сказал он.

– Но это не так, – возразила Циора.

– Кана жив… Хадит, мой раненый брат по оружию, предупреждал, что нужно действовать быстро. Я… я не хотел, чтобы и его убили. Я… Кана жив, и в этом моя вина.

– Сын не был рад, что ксиддины поддерживают его отца, – ответила Нья. – Кана не такой, как его отец.

– Он видел, что я с ним сделал.

– Что ты сделал? Что Кана увидел? – спросила Нья.

– Они были на кораблях и хотели вернуться на берег. Думаю, они считали, что вождь еще жив… Я не знаю. Я… я дал им доказательство того, что вождь убит.

Нья пожала плечами.

– Это к лучшему. Кана сам сможет передать своим племенам, что его отец погиб. Его слова разорвут альянс на части, и это даст нам необходимое время, чтобы вернуть трон.

– Вы не видели его лица, – сказал Тау.

– Чьего лица?

– Каны.

– И что? Ведь шул, первым объединивший столько ксиддинских племен единой целью, мертв, а теперь погиб и его величайший военный правитель.

Тау покачал головой.

– Вы не видели его лица.

– Расскажи нам, что видел, – сказала королева.

– Ярость.

Циора моргнула.

– А что может сделать человек в ярости?

– Что угодно.

– То есть это как любовь?

Тау отчетливо вспомнил лица отца и Зури.

– Ярость это любовь… только с обратным действием, – ответил он теми же словами, что говорила ему Зури в ночь своей гибели. – Ярость проникает в этот мир, когда мы больше не можем сдерживать боль от того, что с нами обращаются так, будто наша жизнь и наша любовь ничего не стоят. Ярость и ее последствия – вот что мы получаем, когда мир отказывается менять что-то к лучшему.

Королева посмотрела на Тау так, что он испугался, будто сболтнул лишнее, но он устал притворяться ничтожеством ради того, чтобы власть имущим было комфортно находиться рядом с ним.

– Как ты можешь сохранять покой, если так считаешь? – спросила она.

– Среди омехи меня называют Меньшим, а если я оступлюсь – сделают Батраком, – ответил Тау, вспоминая старика, погибшего на полях. – Что значит покой для таких, как я?

– Меньшие не знают покоя? – искренне удивилась королева.

Ее лицо застыло, словно превратившись в собственный портрет, словно она не могла постичь горестей, которые терпели люди вроде него.

– Чемпион… – предостерегающе вмешалась визирь, но это было столь же тщетно, как указывать на иньоку, на которую он уже наступил. Когда ему оставалось лишь стерпеть укус и молиться, чтобы яд его не убил.

– Мы познаем покой, – ответил Тау королеве, – когда положим конец тем, из-за кого его лишены.

И тут лицо королевы перестало быть холодным и безмятежным. Нья придвинулась к ней.

– Чемпион королевы сражается по ее приказу и никак иначе, – напомнила Нья, стиснув изящные руки в кулаки.

Тау кивнул.

– Это касается всех настоящих чемпионов, – ответил он.

Рука визиря дернулась, словно она хотела его ударить. Нья словно хотела протянуть руку в темный мир, зачерпнуть его силу и ударить Тау с ее помощью.

– И после всего, что случилось этой ночью, ты смеешь так говорить?

– А вы бы хотели, чтобы я дождался подходящего момента, чтобы сказать правду? – спросил Тау.

– Мы подождем, – сказала королева, расправляя юбки и усаживаясь на пол. – Мы хотим послушать о вашем брате по оружию, чемпион Соларин, потому что ярость ему сегодня не поможет, а вот немного любви – вполне.

Увидев, как королева садится на пол, Нья едва не задохнулась от возмущения.

– Ты к нам присоединишься, визирь? – спросила Циора.

Нья, будто опасалась, что пол к ней прилипнет, к удивлению Тау, села.

– Королева… изволила присесть! – проворчала Нья, раздувая ноздри. – Вы все тоже садитесь, сейчас же.

Королевские стражники подчинились. Яу тоже сел, скрестив ноги, и Тау последовал его примеру.

– Слишком много разговоров, – пророкотал Удуак, не отрывая подбородка от коленей.

– Да, действительно, – согласилась королева, не оставляя им иного выбора, кроме как сидеть в молчании.

Для Тау это было невыносимо. Он не мог смириться с тем, что Хадиту, пусть он был совсем рядом, приходилось сражаться в одиночку. Не мог вынести страданий Удуака. Молчание было мучительным. Ничто не отвлекало его от адской боли в ноге и зова Исихого.

Тау закрыл глаза и постарался ни о чем не думать, позволить своим печалям, надеждам, потерям и страданиям отхлынуть, оставив его невредимым. Но как он ни старался, ничего не получалось, и буря внутри не стихала. И тогда он решился. Пусть и думал, что остальные заметят, если он уйдет выплеснуть свою ярость на демонов темного мира.

Он приготовился к переходу. Время тянулось слишком долго, и как раз пора было…

Дверь открылась, и Тау распахнул глаза. В проеме стояла Хафса.

Удуак вскочил на ноги. Тау тоже. Королева поднялась с большим достоинством, и Хафса наконец заговорила, обращаясь ко всем сразу. Хотя, как и было положено, смотрела она только на Циору.

– Он будет жить, – сказала она.

Удуак заплакал. Яу прижался к здоровяку. Тау, у которого тоже выступили слезы, кивнул и вытер глаза.

– Богиня коснулась его своей рукой, и это вселяет надежду, – сказала жрица. – Да, его легкое пробито, но копье повредило лишь его, а другие жизненно важные органы не пострадали. – Она улыбнулась. – Не удивлюсь, если он уже через день-два сможет ходить, пусть и медленно.

Тау поклялся себе, что помолится Богине этим же вечером.

– А сражаться? Когда он сможет сражаться?

Жрица выразительно взглянула на него.

– Сражаться? Он жив, но как я сказала, его легкое пробито. Он никогда не сможет сражаться так, как раньше.

– Что? Вы сказали, что его коснулась Богиня, что у него есть надежда.

Улыбка исчезла с лица жрицы.

– Очевидно, мы по-разному смотрим на мир, – сказала она. – Я полагаю, Богиня достаточно разумна, чтобы возлагать на людей иные задачи, кроме убийства других.

По-видимому, Тау ее чем-то задел.

– Конечно, – сказал Тау. – Лучше быть живым, чем мертвым.

– Вы уверены? – спросила жрица. – Вы говорите это так, будто сомневаетесь.

Тау склонил голову.

– Жрица, я не сомневаюсь, я благодарен, и прошу простить меня, если вас обидел.

Королева плавно шагнула к Хафсе и взяла ее за руки.

– Спасибо, – сказала она. – Спасибо, что спасли его.

Хафса, очевидно, не зная, что делать и куда смотреть, пробормотала в ответ слова благодарности. Королева улыбнулась ее реакции и отступила, чтобы жрица смогла прийти в себя.

– Того, что он жив – более чем достаточно, – заявил Удуак. – Более чем.

На лице жрицы вновь засияла улыбка.

– Пожалуй, так и есть, – согласилась она.

– Можно его сейчас увидеть? – спросил Удуак.

– Он отдыхает.

Удуак все равно направился к двери; Хафса вскинула руку, чтобы его остановить, но тут же опустила, решив не препятствовать.

– Пока пусть больше никто не заходит, – сказала она. – Ему нужен отдых.

Тау хотел, чтобы жрица обратила внимание на него. Хотел сам ее поблагодарить. Но она на него не смотрела. Каждый раз, когда их глаза встречались, она отводила взгляд.

– Мне следует вернуться к нему, если позволите, ваше величество.

– Позволим, жрица Экин.

Хафса поклонилась и вернулась в палату, закрыв за собой дверь.

– Где, думаешь, сейчас солнце? – спросила королева, поворачиваясь к визирю.

– Встает, моя королева.

– Этого мы и опасались.

Тау не понял, в чем дело.

– Солнце?

– Нам следует собрать Вельмож и Меньших в самом большом круге города. Следует собрать публику, чтобы над Отобонгом и Мирембе свершилось правосудие. Нам следует показать народу, чем Богиня платит за измену.

– Это нужно сделать сейчас? – спросил Тау.

Она пристально посмотрела на него; взгляд был теплым, но усталым и строгим.

– Полагаю, две смерти и то, что они символизируют, совершенно необходимы. – Она пошла к выходу, на ходу коснувшись руки Тау. – Нам следует напомнить всем, на чьей они стороне.

Нья, словно тень, упорхнула вслед за королевой, и Тау, чемпион королевы Циоры Омехиа, после короткой паузы последовал за ними. Ему предстояло выслушать королевское послание и стать свидетелем невероятного события. Ему предстояло увидеть казнь двух Великих Вельмож.

КАЗНЬ ЧЕРЕЗ ПОВЕШЕНИЕ

Дождь перестал, взошло солнце. Тау стоял рядом с королевой и Ньей в одном из самых больших кругов Цитадель-города. Королевские стражники окружали их живым щитом, защищавшим королеву от толпы зевак. Однако взглядам ничто не препятствовало, и хотя Тау всего лишь стоял рядом с королевой, ему казалось, что оценивающие взгляды обращены только на него.

Устав от досужего внимания, Тау поднял лицо к небу. Облака рассеялись, день обещал быть жарким, но город и его жители еще не обсохли после ливня. Народу становилось все больше, и на Тау обрушились гул толпы и ее запахи. Смешиваясь, они казались зловонным, пахнущим потными телами, плотным коконом. А разговоры заглушал грохот молотков, с помощью которых трое Меньших заканчивали сооружать виселицу.

Погруженный в свои мысли, Тау вдруг понял, что пропустил слова королевы мимо ушей.

– Прошу прощения, моя королева?

Она покачала головой.

– Похоже, мы забыли, как это бывает. Ведь у нас так редко находятся причины, чтобы повторяться.

– Прошу прощения, я… я задумался.

Тау заметил, что Нья резко изогнула бровь.

– Когда… все закончится, – сказала королева, – нам потребуется генерал, который возглавит наши войска.

Королева Циора обладала поразительной способностью скрывать свои чувства. Внешне она могла казаться спокойной, как камень, но как бы она ни старалась, зрелище предназначалось лишь для просмотра издали. Вблизи же иллюзия оказывалась не столь действенной, и Тау видел, как неловко ей было от собственного решения.

– Ты станешь нашим гранд-генералом, – сказала она.

Тау изумился.

– Нэ? Э-э… моя королева?

– Ты наш чемпион. Ты можешь быть нашим гранд-генералом.

Тау покачал головой.

– Я… Я польщен, ваше величество, но я не лучший выбор.

– О, тут я согласна, – вмешалась Нья.

Но королева Циора не собиралась слушать возражений.

– Мы оказались в странном положении, когда мало кому можем доверять, но вам, чемпион Соларин, нам хотелось бы довериться.

– Если угодно, ваше величество, не назначайте пока никого, – посоветовала Нья. – Дайте мне время определить лучшего кандидата из оставшихся Индлову. Я предоставлю вам список…

– Нет, Нья. Нам необходимо начать приготовления к осаде Пальма, а для этого потребуется генерал, который сможет возглавить и мотивировать и Меньших, и Вельмож. Наш чемпион, будучи таковым, послужит мостом между теми и другими.

– Моя королева, он обладает титулом, однако мало кто примет Меньшего на такой должности. Я все же должна рекомендовать…

– Мы полагаем, что это верный выбор, Нья.

Тау доставляло удовольствие наблюдать за тем, как визирь уступала в споре, но если она сдастся, то станет еще хуже. Ведь он вовсе не был военачальником.

– Я не вправе служить вам в таком качестве, – заявил он королеве, и Нья взмахнула рукой, словно говоря: «Вот видите?».

– Мы не поставим того, кому не доверяем, во главе нашего войска.

– Вы мне доверяете? – спросил Тау.

Она снова пристально посмотрела на него и выдержала паузу.

– Мы хотим этого, – сказала она.

Тау посчитал, что этого ему достаточно.

– Хадит Бухари, – сказал он. – Он ваш гранд-генерал.

Нья рассмеялась.

– Соларин, вы не можете на самом деле быть так слепы. Выбрать вас уже было немалым риском, и вот вы чемпион королевы. А теперь, оказавшись на своем месте, намерены просить Вельмож выполнять приказы раненого Меньшего? Бывалого?

– Я не знаю никого, кто бы столь хорошо разбирался в стратегии.

– Вы вообще мало кого знаете, – заметила Нья.

– Довольно, – сказала королева. – Чемпион, мы доверяем вашему мнению о брате, но Нья права. Мы не можем рисковать, вызвав гнев и открытое неповиновение Вельмож, которые с нами остались.

Нья нахмурилась и повернулась к Тау.

– Вы молоды, чемпион, но существуют тонкости, мелочи, и их множество, и все это необходимо учитывать, делая подобный выбор.

Тау поменял позу, чтобы перенести вес с больной ноги на здоровую.

– Меня попросили принять должность, в которой, я знаю, я не лучший. И я назвал имя лучшего. Вы правы, визирь. Я мало что смыслю в тонкостях и мелочах, но я знаю, кому можно довериться в битве.

– И в этом тоже ваша проблема, – сказала Нья. – Вы все еще думаете о битвах, когда нам нужно выигрывать войны.

– А вот и предатели, – сказала королева.

Председателя Совета Мирембе и генерала Отобонга привели в цепях и под конвоем. Кто-то, заметил Тау, успел озаботиться тем, чтобы сменить Отобонгу окровавленную повязку.

И эта повязка оказалось самым чистым из всего, что было на обоих Великих Вельможах. Еще не прошло и суток с их попытки бегства, поимки и заключения, а состояние, в котором они находились, оставляло желать лучшего. Мирембе старалась держать голову высоко, но под глазами у нее темнели круги, а сгорбленные плечи Отобонга выдавали его подавленность.

Тау не задумывался о том, как толпа отреагирует на появление пленников, однако когда наступила тишина, он почувствовал в ней тревогу. Должно быть, для всех собравшихся казнь Вельмож была столь же необычным зрелищем, как и для него самого.

– Вы не можете так поступить! – крикнула Мирембе королеве. По бокам от арестантки стояли две Одаренные. Руки ее были связаны за спиной, поэтому она указала на виселицу подбородком. – Такая казнь – лишь для Меньших!

Отобонг, услышав эти слова, поднял голову, увидел эшафот и замер. Индлову, шагавший сзади, схватил его за воротник и толкнул вперед.

– Видите? – обратилась Мирембе к толпе. – Видите новый мир, который ваша юная королева вам сулит? Сколько, по-вашему, пройдет времени, прежде чем другие Вельможи окажутся на моем месте?

Толпа хранила молчание.

– Вы предатели королевы, ее народа и Богини! – сказала Нья. – И вас ждет смерть предателей.

Через повешение казнят предателей и ослушавшихся Меньших, подумал Тау, глядя, как солдаты тащат сопротивляющуюся Мирембе на эшафот.

– Предатели, Нья? – переспросила Мирембе. – Я не предавала ни свой народ, ни Богиню!

Ей на шею набросили петлю, и Мирембе вздрогнула от ее грубого прикосновения.

– Последнее слово? – спросила Нья.

– Все, что я делала, я делала во благо своего народа, – воскликнула Мирембе. Тембр ее голоса становился все выше, и ее все труднее становилось понимать. – Когда я поняла, что вы не послушаете, я поступила так, как поступил бы всякий, кто любит свой народ! Я постаралась найти тех, кто послушает.

– Ты посчитала, что можешь приползти к человеку вроде Абаси Одили, и это поможет нашему народу? Лживая тварь! – воскликнула Нья.

Мирембе рассмеялась – резко, отчаянно.

– Мы ехали не к нему. Мы ехали к генералу Биси просить его, чтобы вернул армию с фронта и прекратил ваши распри, – сказала она. – Между Одили и юной королевой, которую вы поддерживаете, разница такая же, как между укусами скорпиона и иньоки. Оба ведут к гибели людей, пусть и разными путями.

Тау заметил, как королева Циора покосилась на Нью.

– Прощай, Мирембе, – сказала Нья, подняв руку повыше, чтобы увидел палач. – Да приветствует тебя Богиня.

– Да возлечь тебе с Меньшим, нсику! – Мирембе повернулась к толпе, вглядываясь в лица зевак.

Нья резко опустила руку, палач нажал на рычаг, и пол под ногами Мирембе провалился. Она повисла, и ее шея хрустнула громче, чем ожидал Тау. Она умерла мгновенно, и лишь ее ноги качались над землей, будто на слабом ветру.

Королева все это время не шевелилась, но Тау слышал ее учащенное дыхание. Он взглянул на нее: зрачки Циоры сузились, став совсем маленькими, с булавочную головку. Ему самому однажды пришлось испытывать подобное – в Дабе, когда он едва не потерял сознание.

– Дышите медленнее, – шепнул он ей, едва шевеля губами. – Вдыхайте через нос, выдыхайте через рот. Спокойно, не торопясь.

Она не подала виду, что слышит его, но сделала так, как он сказал.

– Последнее слово, Отобонг? – обратилась Нья к генералу, когда ему на шею надели петлю.

– Я не предатель, – отозвался он, не поднимая головы. – Я всегда сражался за свой народ, и я отправляюсь к Богине, так и не сумев сделать большего, чтобы…

Доски под ним затрещали и, не выдержав веса, проломились, отправив его на смерть. Веревка вокруг его шеи натянулась, кто-то в толпе вскрикнул, и деревянная балка прогнулась под весом Мирембе и Отобонга.

Ноги Мирембе, коснувшись земли, подогнулись, словно она встала на колени. Сторона Отобонга располагалась выше, и хотя он болтался в петле, задыхаясь, пальцы его ног скользили по земле в поисках хоть какой-нибудь опоры, чтобы ослабить смертельное напряжение.

Лицо генерала потемнело и распухло, глаза вывалились из орбит, и он забился в конвульсиях на веревке, которая оказалась слишком длинной, чтобы его убить, но слишком короткой, чтобы он смог спастись.

Королева прикрыла рот рукой – ее пальцы дрожали, словно в лихорадке. Нья стояла как вкопанная, покачивая головой, словно молча отрицала происходящее.

Палач вскарабкался на борт разваливающейся виселицы, чтобы укрепить столб, который поддерживал балку. Но ему не хватало сил поднять его на достаточную высоту, чтобы Отобонг смог умереть.

Поняв это, Тау прорвался сквозь круг королевских стражников, подошел к страдающему генералу, достал из ножен на правом бедре черное лезвие и левой рукой вонзил в беспокойное сердце Отобонга. Генерал вздохнул и обмяк – его муки окончились.

Тау вынул меч и вернулся к королеве. Сдерживать толпу больше не требовалось. Все затихли и расступились перед чемпионом.

– Н – нам нужно… нужно уйти, – сказала королева Тау. – Мы не можем… мы…

Ее глаза были полны слез, а руки дрожали. Маска холодности спала с ее лица, и Тау не требовалось знать всех тонкостей, о которых говорила Нья, чтобы понимать: полный народу круг не был подходящим местом для подобного поведения.

– Следуйте за мной, моя королева, – сказал он, повернувшись к дорожке, ведущей к Крепости Стражи.

Она не двинулась с места. Тау, не зная, что еще предпринять, потянулся к ней, осторожно взял ее холодную руку и повел за собой.

– Если позволите, ваше величество, – сказал он.

Она кивнула и пошла за ним. Нья тотчас присоединилась, и королевские стражники устремились следом.

Толпа расступилась перед ними, но на лицах многих Вельмож Тау заметил сомнение. Он видел, что они прикидывали, во что может вылиться их попытка преградить путь своей королеве.

– Поторопимся, – сказал Тау, прибавив шагу. Когда они вышли из круга, он выдохнул с облегчением.

– Нет, – сказала королева, убирая руку.

– Моя королева?

– Не так, – сказала она, выпрямляясь. Ее маска вернулась на прежнее место, будто вовсе и не спадала.

Она повернулась к толпе и обратилась к подданным:

– Да будет вам известно, что мы вернем Пальм и все предатели, независимо от их происхождения, получат по заслугам. Это мы обещаем вам, ибо мы – голос Богини на Умлабе и такова наша воля!

И вновь толпа смолкла: тысячи ртов не издавали ни единого звука.

– Мы начинаем готовиться к штурму нашей столицы. Мы идем на встречу с нашим генералом, который поведет нас к победе и вернет милость Богини. Мы идем к гранд-генералу Хадиту Бухари, чтобы отдать ему приказы, исполнение которых он возложит на вас!

Королева отвернулась от круга и пошла прочь. Толпа зароптала, и Тау услышал, как Вельможи принялись уточнять, верно ли расслышали ее слова. Бухари? Это же фамилия Меньшего! Женщины и мужчины, стоявшие ближе всех к дорожке, по которой ушла королева, в едином порыве подались вперед.

Чтобы умерить их пыл, королевские стражники схватились за мечи.

– Назад! – крикнул один из них, ударив кого-то из толпы рукоятью.

Насилие возымело противоположный эффект, и ропот стал оглушительным.

Недовольно поморщившись, Тау обнажил оба меча и примкнул к королевской страже.

– Любой желающий обсудить волю королевы может поделиться своими соображениями со мною, – выкрикнул он. – Выходи, кем бы ты ни был, Вельможей или Меньшим, поговорим!

Теперь роптали и рвались вперед лишь те, кто стоял дальше. Женщины и мужчины в первых рядах не приближались.

– Она назначила гранд-генералом Меньшего? – спросила Тау одна из женщин, поглядывая на его черные мечи.

– Хадит Бухари – гранд-генерал, – ответил он.

– А кто это? – раздался другой голос.

– Тот, кого выбрала ваша королева, и мой брат по оружию, – ответил Тау.

– А ваш брат по оружию способен занять Пальм? – спросил третий Вельможа.

Тау зачехлил лезвия и обвел глазами толпу.

– Если бы вы знали гранд-генерала Бухари так, как знаю его я, вы не задавали бы таких вопросов. Пальм стал нашим в ту минуту, когда королева Циора поставила его во главе нашего войска. Все, что нам осталось, это пойти и взять город.

Во внезапно наступившем молчании Тау развернулся на каблуках и пошел прочь, молясь, чтобы его вера в друга не обрекла их всех на погибель.

ОТДЫХ

Тау догнал королеву и Нью уже в крепости. Стражники, шедшие вслед за ними, выстроились на почтительном расстоянии в две колонны, и когда Тау пробирался мимо них, встретился взглядом с одним из Индлову.

Тот сдержанно кивнул ему.

– Это был милосердный поступок, чемпион.

– Нэ?

– Толпа, возможно, этого и не поняла, но они ведь не воины. Вы прекратили страдания генерала Отобонга, и это был милосердный поступок.

Тау пристально посмотрел на Индлову, гадая, были ли его слова искренними. Предпочтя считать, что да, он ответил таким же кивком и прошагал мимо, чтобы догнать королеву. Ему стало неловко от того, что его поступок показался проявлением милосердия. Он считал, что это было необходимо, но насчет милосердия Тау не был уверен.

– …нужно знать, всегда ли между вами и Меньшим будет так.

Тау не требовалось гадать, какого Меньшего Нья имела в виду.

– Он наш чемпион, – ответила королева.

Они шли по коридору крепости в нескольких шагах впереди, и Тау понимал, что ему следует объявить о своем присутствии.

– Он слишком юн.

– Мирембе и нас назвала юной. Ты считаешь, она была права?

– Циора…

– Нья!

– Как я могу вас защищать, если вы не прислушиваетесь к моим советам?

– Как нам править, если наши советники сомневаются в каждом нашем решении?

– Вы позволили ему принять это решение.

– Нет, это был выбор Богини.

– Не делайте этого…

– Она привела его к нам не без причины. Мы верим Ей, всегда.

– Он не говорит от имени Богини.

– Не говорит, но в ту минуту Она решила говорить через него.

– Циора, – сказала Нья, – чем больше мы чего-то желаем, тем сложнее нам отделить наши собственные желания от воли Богини.

Королева остановилась и повернулась к своему визирю.

– Моя королева, – сказала Нья, опустив голову.

Королева Циора открыла рот, и Тау увидел, как ее взгляд скользнул к нему. Она вгляделась в него.

– Чемпион, – сказала она, – ты здесь.

Теперь настала его очередь опустить глаза.

– Я только что подошел.

– Разумеется, – сказала она, отворачиваясь от них обоих и направляясь дальше по коридору.

Нья поспешила за ней, и Тау сделал то же самое, догнав ее в пару шагов.

– Мы слышали, что толпа расспрашивала вас после того, как мы ушли.

– Да, моя королева.

– Что ты им сказал?

– Правду, – солгал Тау. – Я сказал им, что Пальм у нас в руках.

Тау чувствовал, что Нья смотрит на него. Но делал вид, будто ее не существует.

– Нья, гранд-генералу Бухари понадобится время на восстановление, но мы не можем долго ждать.

Вы упомянули о других кандидатах на звание генерала. Выясните, сумеют ли они занять соответствующие должности под командованием нашего гранд-генерала.

– Будет сделано, ваше величество, – заверила Нья.

– А еще отправьте мастера провизии в Восточный зал Совета. Мы встретимся с нею, чтобы удостовериться, что у нас достаточно припасов для похода на Пальм и его осады.

– Если изволите, я сама с ней встречусь, – сказала Нья. – Вам нужно отдохнуть.

– Жизнь армии зависит от провизии. Может, мы и юны, но это мы помним из нашего обучения, поэтому мы встретимся с мастером провизии сами.

– Цио… Королева Циора, вы не принесете пользы ни себе, ни своему народу, если не будете отдыхать. Когда вы в последний раз спали?

– Мы сможем обойтись без сна еще некоторое время.

– Но это необязательно.

Королева улыбнулась визирю сдержанной улыбкой, которая не коснулась ее глаз.

– Да и как нам спать? Как, когда мы видим ножи в каждой тени?

Она была напугана, но винить ее в этом Тау не мог.

– Вы будете под охраной, – сказала Нья.

– Где наши горничные?

То, что она перевела тему с защиты королевы на ее удобство, насторожило Тау. Быть может, он неверно распознал ее намерения, и на самом деле она не боялась?

– Скоро прибудут, моя королева, – сказала Нья.

– Мы не будем защищены, пока они не окажутся рядом, а это значит, что мы не сможем отдохнуть. Поэтому мы продолжим заниматься делами.

Нья пристально взглянула на молодую женщину – ту самую, кого она поклялась наставлять и оберегать.

– Вы не собираетесь спать до их прибытия?

Скрестив руки на груди и пристально глядя на Нью, королева выглядела воплощением упрямой решимости и юношеской самоуверенности, и видя это, Тау представил, каким, должно быть, сам казался остальным.

Для Индлову, советов и всех Вельмож на высоких должностях, они с королевой были рискованными неизвестными, которым не доставало опыта, а ему и прав, действовать на местах, которые они занимали. Королева и Тау карабкались по утесу без страховки, и им достаточно было единственной ошибки, чтобы сорваться вниз и погибнуть. Такие трюки были особенно опасны в состоянии крайней усталости.

– Королева может отдохнуть в безопасности, – сказал Тау. – Я буду охранять ее.

У него самого не осталось сил, но важнее сейчас было дать поспать ей. Ей требовались силы. От ее решений зависела жизнь и смерть всего народа.

– Вы не…

– Спасибо, чемпион, – сказала королева. – Пусть так и будет.

– Королева Циора, я вынуждена настаивать на том, чтобы…

– Кажется, вы говорили, что нам следует отдохнуть.

Нья осеклась.

– Да, но…

– Но?

Лицо Ньи дрогнуло, и королева повернулась к лестнице на второй этаж крепости. Нья дала стражникам знак следовать за королевой, и Тау заметил, что у визиря дрожат губы.

– Сюда, чемпион Соларин, – сказала королева, направляясь к своим покоям.

ЗАМКИ

На втором этаже коридоры были тесными, узкими и без окон. Это удивило Тау, но когда к ним присоединились королевские стражники, он все понял. Индлову не могли стоять здесь плечом к плечу, и это все объясняло. Коридор, ведущий в покои королевы, был таким для большей защищенности. Посягателям пришлось бы сражаться по одному, и умелый мечник мог сдерживать наступление достаточно долго.

– В чем дело? – спросила королева.

– Почему вы не остались здесь, ваше величество? Королевская стража позади них рассредоточилась по всей длине узкого коридора.

– Здесь?

– Когда Одили пытался устроить переворот. Королева сжала губы и подняла глаза. Но она не смотрела на что-то определенное, а просто вспоминала ту ночь.

– За несколько дней до переворота член совета Одили назначил нам встречу в оранжерее. Он убедил Нью оставить нас наедине. Мы полагали, он приведет последний аргумент в пользу отказа от мирного соглашения. Мы собирались сказать ему, что наше решение не будет пересмотрено.

– Он был уверен, что вы находитесь там, где он может до вас добраться?

Королева моргнула, очевидно, чтобы отогнать воспоминания.

– Да, – признала она, огибая угол и скрываясь от стражников, стоявших в ряд вдоль коридора.

Впереди, в пяти шагах от Тау, коридор оканчивался маленькой дверью.

– Дверь сделана из дерева с Озонте, – заметил Тау.

Королева положила руку на задвижку и кивнула. Тау обратил внимание на то, насколько высокой была дверь.

Королева не уходила, и Тау не знал, что ему следовало сделать или сказать. Возможно, он не знал о какой-то формальности или традиции. Он проглотил ком в горле, и был уверен, что она это услышала.

– Мы заходим.

– Э-э… разумеется, моя королева. Я с вами. – Она склонила голову набок, и Тау почувствовал, что краснеет. – Я имею в виду, я буду здесь ради вас. Снаружи двери, буду сторожить ее… охранять вас, то есть.

Уголки ее губ поползли вверх, но она постаралась сдержаться, и Тау усомнился, что видел это на самом деле.

– Спасибо, чемпион, – сказала она.

– Моя королева.

Она осталась на месте, и у Тау зачесалась макушка. Ему хотелось ее почесать, но не в ее присутствии.

– Мы заходим, – проговорила она наконец.

– Моя королева.

Она отодвинула защелку и потянула дверь на себя. Та бесшумно отворилась, и Тау увидел, что дерево оказалось толщиной с него самого. А искусно сработанные петли выглядели чрезвычайно крепкими. Такой кусок дерева с Озонте, должно быть, весил с двух Великих Вельмож, но королева сдвинула ее без всякого усилия.

Она шагнула в проем и снова остановилась.

– Мы… мы закроем дверь, и ты услышишь, как щелкнет замок.

– Э-э… да, моя королева. – Тау не знал, что говорить и куда смотреть. Она вела себя странно. Или может быть, всегда была такой. Он не знал ее настолько хорошо, чтобы быть уверенным.

– Мы тебе доверяем, чемпион. Не принимай на свой счет, что мы запираемся.

– Разумеется, ваше величество. – Тау отдал честь. Просто потому, что должен был ответить каким-нибудь жестом.

Она закрыла дверь. Тау вздохнул с облегчением и почесал голову – но дверь снова распахнулась. Тау застыл, не отнимая руки от головы.

– Или тебе будет удобнее охранять нас, если мы оставим ее незапертой?

– Моя королева? – произнес Тау, опуская голову. Она провела рукой по платью, разглаживая его. Он не знал, зачем: выглядело оно идеально.