Текст книги "Nirvana: Правдивая история"

Из Голландии музыканты отправились в ФРГ.

– Первый концерт в Германии проходил в каком-то небольшом городке, – вспоминает Крэйг. – С точки зрения саунда это была полная катастрофа. Ты помнишь те случаи из ряда вон – когда они ломали свою аппаратуру, дрались с вышибалами, – хотя вообще-то «Nirvana» была очень организованной. Они много репетировали, у них были хорошие песни, и они играли их.

Поймите одно: я ходил на концерты танцевать. Только ради этого. Если группа мне нравилась, я прыгал как сумасшедший, иногда в одиночку, прямо перед сценой. Если же группа мне не нравилась, я на них не смотрел и уходил куда-нибудь в угол. Только и всего. Я ходил на концерты не общаться – у меня было мало друзей, – и уж точно не напиться и творить всякую хрень. Это пришло позднее. Мне нужна была группа, чью энергию я смогу впитать и кому смогу отдать свою энергию.

Именно поэтому мне нравилась группа Ника Кейва «Birthday Party», игравшая в начале 80-х, – чувак реально выкладывался. Мы с криками одобрения ловили его, когда он падал в зал, раскинув руки, доверяя нам нести себя. Мы дрались, пинались, царапались за право подержаться за микрофон и выкрикнуть пару слов в него, пока Ник отворачивался. «Выражайте себя», – кричал он как безумец своим преданным обожателям, и кому-то из нас это удавалось. Если внимательно послушать начало 12-дюймового диска с записью живого выступления группы «Birthday Party» и Лидии Линч в 1982 году, можно услышать глубокий бас, поющий слова «Danger zone in the heart of the city / Danger zone in the heart of the town». Моя первая запись – не надо оваций.

То же самое можно сказать и про Джеда Фэйра, вокалиста «Half Japanese», маленького «ботаника» в огромных очках, обычной одежде и с раздолбанной гитарой, которую он иногда забывал подключить. Если кто-то выкрикивал в его адрес оскорбления – что случалось часто, – он прыгал прямо в толпу и набрасывался на своего обидчика, который всегда сдавался. То же самое – «The Slits». Обыкновенный рок давал этим девушкам необычайную радость – им разрешили выйти на сцену, разрешили поорать, показать себя, носить трусы поверх брюк и выдавать чудесную, с отличным басом, танцевальную музыку.

То же самое можно сказать и про «Nirvana» в 1989 и 1990 годах. После того как ушел первый шок – что это за хеви-металлическая группа? – и после того как ушел Джейсон, они оказались просто клевой группой. Да, ярлык «хеви-метал» вовсе не случаен. Смогла бы «Nirvana» заключить контракт с «Sub Pop», не имей они связей с хард-роком? Сомневаюсь. Не знаю, какие муки претерпевают чуваки в маленьких городах Америки, прежде чем получают право выражать свои чувства, но, подозреваю, во времена «Nirvana» это было обязательное поклонение перед «Aerosmith» и «Kiss». Помните: панк-рок не набрал полную силу до 1991 года, когда «Nevermind» вошел в чарты. До этого момента и до появления Интернета ребята из провинции и знать не знали о клевых штуках, которые мы – чуваки из больших городов – считали естественными.

Годами позже Кортни Лав объясняла мне, что «панк-рок – это марксистский вариант инициации, не имеющей никакого отношения к женщинам». К сожалению, в тот момент, когда группы вроде «Black Flag» и «Dead Kennedys» набросили удавку на контркультуру США в середине 80-х, это было правдой. Изначально панк в Нью-Йорке и Великобритании искал новые способы коммуникации, пути выражения бушующих эмоций, пути, из которых женщины устранялись негласным сводом правил патриархального рока.

Эта неудовлетворенность тем, что творилось вокруг, объясняет, почему ранние песни «Nirvana» – от разрывающего нервы кавера на «Shocking Blue» до гранжевого саунда от Джека Эндино на «Negative Creep» – такие энергичные и брутальные. В тощих телах молодых музыкантов накопилась масса злобы и страхов, от которой им было просто необходимо освободиться.

Именно поэтому Курт прыгал на ударную установку, нырял в толпу – как делали до него Ник Кейв и Игги Поп. И именно поэтому «Nirvana» мне в первую очередь и понравилась. Они жутко старались; было очевидно – по тому, как они прыгали, корчили рожи, орали, стонали на сцене, – что все то же самое делал бы вместо них любой их поклонник. Забирайся на сцену и оторвись по полной! Вложи все свое сердце, всю свою душу, все свое тело – знаешь почему? Потому что кроме сегодня, кроме сейчас – ничего нет. Ничего. Что, хочешь вернуться на свою дерьмовую работу – хочешь быть инженером на железной дороге, хочешь быть лесорубом, ты хочешь быть никем? Кричи! Не по заученным образцам – но в собственном времени, пространстве, выражай собственные эмоции.

И что же… было ли что-нибудь такое на самом деле? Вы начинаете задавать себе вопросы; вы прочитали слишком много рассказов, которые не смогли передать возбуждение, волнение целой кучи турне и уникальных концертов. Выходил ли я на сцену вместе с «Nirvana», чтобы проорать что-нибудь с ними на бис? Ни разу – если верить всем книгам, которые я прочел о «Nirvana». Была ли «Nirvana» уморительной, сногсшибательной группой со склонностью к разрушению – или там были грустный наркоман и большой парень, который за ним приглядывал? Я знаю, что я видел, но тут поневоле начинаешь сомневаться в своей памяти…

– Когда мы отправлялись в наше первое турне, у нас не было ничего, кроме одного сингла, – говорит Чед. – Посещаемость не отличалась стабильностью. Мы выступали в клубе в Лос-Анджелесе – и был аншлаг. Потом мы играли в Таксоне (штат Аризона) – приходило максимум 30 человек, и мы получали с концерта 50 баксов. Следующее турне оказалось совсем другим, мы регулярно собирали полный зал. Когда мы отправились в Европу, на каждый концерт приходило от 500 до 850 человек – и мы играли в «Astoria». Сколько там людей помещается – семь тысяч?[172]172
  Скорее две.


[Закрыть] Везде был аншлаг. Здесь средний слушатель ничего не знал о «Nirvana», пока на «Geffen» не выпустили альбом. Пока не выпустили – и не запустили нас этим диском, если быть точнее.

Что-то произошло в период с 1989-го по 1990-й. Не уверен, что знаю, что именно. Я был слишком занят написанием статей. «Bleach» вышел в середине 1989 года. Этот альбом я послушал два с половиной раза, прежде чем понял – эту музыку в живом исполнении никогда не заменить записью. И я сосредоточился на посещении концертов.

9 января 1989 года была разрушена Берлинская стена – «Tad» и «Nirvana» находились в Ганновере и готовились к поездке в Берлин.

– Группа давала свое первое европейское турне, – говорит их немецкий агент Кристоф Эллингхаус. – Они играли в небольшой деревушке в центральной части Германии, а на субботу был запланирован концерт в Берлине. Ожидался аншлаг: все только и говорили, что об их первом альбоме. У нас у всех было хорошее настроение. И представляете, ночью во вторник разрушили эту хренову стену. Парни застряли в пробке – туча машин ехала в Берлин и из Берлина. Можете себе представить, какими измотанными они добрались туда.

В Берлине творилось что-то невообразимое. Казалось, идет какой-то лав-парад, – замечает Эллингхаус саркастически. – Тысячи людей из Восточной Германии ринулись в своих потертых джинсах в столицу капиталистической Германии – навстречу деньгам и бананам. Все высыпали на улицу. Толпы народу. Люди были повсюду – отсюда 600 человек на выступлении «Nirvana». Когда группы туда приехали, они просто охренели, они не понимали, что происходит. «Почему мы стоим в пробке? Что это за смешные машины?» В первую очередь их взбесило, что пришлось добираться 20 часов, но мы говорили: «Да ладно вам, на ваших глазах творится история!» Повсюду пили. Они отыграли: «Tad» в начале, «Nirvana» в конце, и – о боже…

Клуб был полон наполовину.

– 227 человек, – замечает Эллингхаус с чисто немецкой педантичностью. – Курт разбил гитару во время «Breed» и ушел.

После достаточно продолжительного турне по Германии группа отправилась в Австрию, где дала четыре концерта, в том числе в «деревне троллей где-то в горах» (как Курт описал один город). Затем были металлический клуб в Будапеште и Швейцария.

На концерте в итальянском Меццаго Курт пел вместе с группой «Tad» их песни «High On The Hog» и «Loser».

– Тэд потерял сознание от жары, и Курт прыгнул на сцену, – вспоминает Крэйг. – В конце какой-то чувак протянул руку через оцепление к ботинкам Криста. Я понимал, что Крист не может оставаться без обуви в Европе. Это будет хреново. Я перебрался через ограждения и, должно быть, напугал чувака до смерти – он мне просто отдал ботинки.

Наверное, я был в своем велосипедном шлеме, – смеется он.

27 ноября «Nirvana» играла в Риме. Это была настоящая катастрофа.

Привычно расточительный и непродуманный жест со стороны Джонатана и Брюса – прилететь в Рим посмотреть, как продвигается турне. У групп это вызвало сильнейшее чувство возмущения – им-то приходилось не спать, ехать в жуткой тесноте.

Рим оказался началом конца отношений «Sub Pop» с обеими группами: появление Джонатана и Брюса – планировавшееся как акт эмоциональной поддержки: пара друзей приехали поддержать подопечных – для музыкантов стало проявлением высокомерия, неуважения владельцев лейбла по отношению к своим группам.

– В этом турне они все еще громили свою аппаратуру на каждом выступлении, – говорит Кристоф. – Они прыгали на ударные установки, иногда специально предназначенные для шоу. Курт вел себя импульсивно: если у него не работал микрофон, он мог бросить его на сцену и уйти. В Курте чувствовалась затаенная агрессия, он был полон эмоций. Если под конец выступления Крист начинал размахивать своей бас-гитарой – это было не к добру.

– Концерт «Nirvana» в Риме не удался, – вспоминает Крэйг. – Их плохо приняли, и Курт рано ушел со сцены. Он был недоволен звуком. Я думаю, он был недоволен всем. Они разругались с Эдвином, да еще Курт закатил истерику по поводу плохих мониторов…

Курт разбил гитару во время «Spank Thru», забрался на динамики и грозился спрыгнуть.

– Вышибалы охренели, – вспоминает Брюс Пэвитт. – Охренели и зрители. Все умоляли его спуститься. Он дошел до предела. Если бы он спрыгнул вниз – он сломал бы себе шею.

Курт залез на стропила, оттуда на балкон – и собрался кидаться стульями в публику[173]173
  Описание этого концерта просто мистически соответствует тому амстердамскому концерту «Hole», на котором я был в 1995 году, когда Кортни по колонне усилителей забралась на балкон, преследуя чувака, который что-то выкрикнул в ее адрес. Нам с ее гитаристом Эриком Эрландсоном пришлось гнаться через толпу за ней самой, чтобы она не размозжила оскорбителю голову.


[Закрыть].

– После концерта звукооператор этого клуба ругался с «Nirvana» из-за разбитых микрофонов, – добавляет Крэйг. – Он подошел к Эдвину и Курту, держа в руках сломанные микрофоны. Они выглядели целыми, поэтому Курт схватил их и кинул на пол, заявив: «Вот теперь они сломаны». Эдвина это взбесило окончательно: «С этого момента я больше не менеджер турне „Nirvana“!» Я даже и не знаю, как именно они все уладили.

Поунмэн вывел Курта на улицу проветриться.

– Он кричал: «Я не хочу играть для этих кретинов, я хочу домой», – вспоминает владелец лейбла. – «Я хочу к своей девушке и не хочу больше никогда играть музыку».

Джонатан обещал Курту купить новую гитару в Женеве и билет на поезд до следующего города. Он заботился о том, чтобы вывести Курта из стрессового состояния, в котором тот находился после переездов в фургоне, чтобы певец пришел в норму к последнему концерту в Англии, который должен был состояться через несколько дней.

Крист с Чедом тем вечером также решили оставить группу.

На следующий день случился редкий выходной: «Nirvana» посетила Колизей, и все вроде бы утряслось – но ненадолго. Во время поездки на поезде из Рима в Женеву Курт уснул, и у него украли бумажник, паспорт и обувь.

– Это была, – криво усмехается Джонатан, – идеальная картина катастрофы: Курт натянул капюшон на голову, ни с кем не разговаривает и молча пьет горячий шоколад.

– Да, нам пришлось отправиться в консульство в Берне, который не значился в нашем турне, – вздыхает Крэйг, – мы просидели там шесть часов, пока все дела с бумагами были улажены. Как минимум один день был потерян.

3 декабря группа вернулась в Англию. И именно на первом концерте фестиваля «Lamefest» в лондонском клубе «Astoria» «Nirvana» пошла против всех правил. Во многом это выступление изменило все.

Все думали, что группа будет стараться впечатлить тех людей, которые пришли пораньше, чтобы посмотреть на них. На что мы рассчитывали? «Nirvana» ехала из Дувра в Лондон в холоде и тумане и прибыла за 20 минут до выхода на сцену. Никакого саундчека, никакого отдыха, ничего. Через 30 минут они, сокрушив все на своем пути четырьмя гитарами, ушли со сцены, не оставив в зале ни одного живого места. Я не говорю, что «Nirvana» сыграла лучше «Mudhoney» – которые находились в своем расцвете, – но на том концерте абсолютно все были сметены силой их выступления.

– Помнишь «Lamefest»? – смеется Кристоф. – Этот концерт меня просто потряс. Все прыгали со сцены, хедлайнерами были «Mudhoney», но «Nirvana» украла у них концерт. Это было до ужаса прекрасно.

– Это был отстой, – категорически заявлял Крист. – По шкале от 1 до 10 – это был ноль.

Все только и говорят об этом концерте. Я прекрасно помню, как Тэд Дойл подобрался к краю сцены, собираясь прыгнуть в толпу… но прыгнул ли он? Я помню сцену, абсолютно раздолбанную; усилители, гитары, микрофонные стойки сметены в сторону – «Nirvana» уходит со сцены… но было ли это на том концерте? Я не помню песен, но я до сих пор чувствую те эмоции, то выражение злости, когда Курт швырял гитару Кристу – а тот отбивал ее своим инструментом, разнося в щепки. Мне кажется, что получилось у них это не с первого раза… но кто знает?

Кое-то из моих друзей считает, что это один из лучших концертов в их жизни. Другие с таким же энтузиазмом утверждают, что это был полный отстой. Тем не менее я уверен, что именно на том концерте меня действительно коснулись мощь, ярость, фрустрация и самая настоящая дьявольская сущность Курта Кобейна.

– Курт был воплощением и добра, и зла, – вспоминал фотограф «Мелоди мейкер» Стивен Свит. – Он выплескивал всего себя наружу, как будто кроме этой секунды – когда он играет и поет – ничего больше нет.

Саймон Прайс в статье в «Мелоди мейкер» неделю спустя просто разгромил «Nirvana», направив весь свой сарказм против Криста: «Все идет к черту, когда этот долговязый, шатающийся, похожий на лягушку басист начинает строить из себя придурка». Остальным обозревателям это также не понравилось.

– Это было наше турне, – рычит барабанщик «Mudhoney» Дэн Питерс. – Оно длилось уже 9 недель. У меня осталось впечатление, что «Nirvana» выступила очень хреново. Они одну-то песню не могли толком сыграть, я уж не говорю про десять. Они рвали струны. В какой-то момент Крист начал размахивать своей бас-гитарой, а я стоял у края сцены. Внезапно эта чертова гитара сорвалась, и мне пришлось выставить руку – край гитары попал в меня. Если бы я хоть на секунду затормозил, она бы меня вообще прикончила.

Я: У меня осталось впечатление, что это было первое их живое выступление, которое мне понравилось. Может быть, я что-то путаю…

– Спросите кого угодно в «Mudhoney», – отвечает Дэн. – Мы все помним этот концерт. Я сидел и говорил: «Вот отстой». Не в том смысле, что они – отстой; я имел в виду: «Хреново, что такое творится на крупном лондонском концерте». Потом я читал много статей, где говорилось: «Если вы там не были, вы многое потеряли. „Nirvana“ просто всех убрала». С течением времени оценка очень сильно изменилась.

Я: Может быть, концерт мне понравился, потому что все прыгали со сцены.

– Они приехали, «Tad» и «Nirvana», – вспоминает Антон, – в своем маленьком фургончике. Выйдя наружу, они бросили монетку, чтобы выяснить, кто будет выступать первым – выпало «Nirvana». Они были довольны – значит, у них будет больше свободного времени после выступления. Тот концерт стал поворотным моментом. Там было много хипстеров, много клевых групп. Курт ушел со сцены с содранными коленями – он подпрыгнул на метр или полтора и приземлился на колени. Мы шутили, что нам нужно заключить спонсорский контракт с фирмой, производящей наколенники…

– Пуловер с того концерта, он у меня до сих пор лежит, я его больше ни разу не надевал, – хвастается Чед. – Да, это был крутой концерт. Мы тусовались с «Mudhoney». Марк Арм и Мэтт [Люкин] прыгали со сцены во время нашего сета. Курт прыгал во время выступления «Mudhoney». Крист вообще редко когда прыгал со сцены. Это очень страшно – когда такой парень, как Крист, летит на вас. Он очень большой чувак. Но Тэд… Тэд просто лег на толпу на том концерте. Если бы он прыгнул, он бы убил кого-нибудь.

Пока «Nirvana» была в Европе, вышел их первый трек на другом лейбле – песня «Mexican Seafood» попала на EP-сборник «Teriyaki Asthma Vol 1», изданный компанией «C / Z». Дэниел Хаус, глава «C / Z», какое-то время работал в «Sub Pop». Он собирался предложить контракт «Nirvana», но «Джонатан так быстро на них набросился», – объяснял Хаус. Также на этом диске были песни «Coffi n Break», «Helios Creed» и «Yeast».

Дополнение: Сайд-проекты

Я: Расскажи, как ты джемовал с Куртом Кобейном.

– Это было чудесно, смогу внукам своим рассказывать, – смеется Рич Дженсен. – Однажды я тусовался с Диланом и Слимом – позади их дома, там, где они обычно репетировали. Странный чувак, похожий на хиппи, с длинными волосами играл на сломанной – гриф просто болтался – бас-гитаре всего с двумя струнами. Он наклонял голову и колотил по гитаре очень громко – «бам-бам-бам». Мы пошли в комнату – ведь все мы дружили между собой, – и я начал играть на небольшой драм-машине, Слим тоже подключился, и мы изобразили какие-то шумы поверх его буханья. Не помню точно, помню только странного невысокого чувака, долбящего по разбитой гитаре – абсолютно немелодично. Он продолжал долбить все время, пока мы там находились – примерно час. Когда мы отправились домой и прошли около квартала, то все равно слышали – бам, бам, бам. Мне всегда представлялось, что он так долбит целыми днями.

Глава десятая
Клейкая лента и щепки

Знаете, что это такое – ездить в турне с группой? Время, кажется, растягивается до бесконечности – шоссе, объездные дороги, дома, заводы, пробки. Ты мало ешь. Ты мало спишь. Ты молишься о том, чтобы фургон не сломался или не врезался в кого-нибудь. Если есть немного травки, ты ее куришь – хоть что-то развеет скуку.

Мы в фургоне с группой «Tad», едем из Сиэтла в Портленд – 160 миль вдоль Западного побережья Америки. Ранний вечер, за окном ничего не видно из-за сильного ливня, внутри – из-за клубов сигаретного дыма. Мы пытаемся убить время, оставшееся до саундчека сегодняшнего концерта со «Screaming Trees» и «Nirvana» в портлендском клубе «Pine Street Theatre», но мы в порядке. Это просто еще одна ночь в дороге.

…

«Tad» выпустили мини-альбом «Salt Lick» и, чтобы раскрутить его, отправились в турне вместе с «Nirvana» по Западному побережью: Портленд, Сан-Франциско, Лонг-Бич, Финикс. Обычный маршрут. В этом турне они проведут весь февраль и большую часть марта.

В Портленде все отлично: 500 панков из предместий в слэме, «Nirvana» ломает несколько гитар от отчаяния, «Tad» отрывается со своим обычным пафосом, и весь клуб напоминает автомат по игре в пинбол в Палм-Спрингс, на котором никто не смог меня обыграть. Все чем-нибудь закинулись; в баре продают тофу и фалафель, а пиво – только тем, кто старше 21 года. Присутствует и съемочная группа, которой достается невероятный концерт – хеви-метал, настолько искаженный и извращенный, что узнать его в первоначальном виде практически невозможно.

…

На каждом выступлении в этом турне Курдт разбивает как минимум одну гитару, чаще две. В Портленде – просто ради развлечения. В Сан-Хосе – от нечего делать. Глядя на подобные спектакли, трудно избавиться от мысли, что если «Nirvana» будет продолжать в том же духе, то либо они вскоре деградируют до самопародии, либо у них кончатся деньги – либо все вместе.

Хотя в настоящий момент «Nirvana» дает отличные концерты. Выступление в Сан-Франциско вместе с «Tad» и «Dickless» – просто потрясающее: трио из Вашингтона выносит на хрен все периферийные группы своим потенциалом и яростным напором. «Love Buzz» и «Stain» разгоняются и взрываются, оставляя позади осколки чистейшего маниакального попа. Крис от раздражения разбивает бас-гитару, Курдт – не желая оставаться в стороне – разбивает свою гитару и ударную установку. В это время Тэд, стоящий слева от сцены, выглядит встревоженным. У Криса в руках сейчас его бас-гитара.

Они играют на бис, срывают злость и раздражение на дерьмовый звук и покидают «New Music Seminar» в «Gavin Report» (Сан-Франциско), не оставляя никаких сомнений в том, кто и где сейчас делает настоящую музыку.

…

Интересно, каково представление Курдта о красоте. Не помню, чтобы когда-нибудь задумывался над этим.

– Антиквариат, – отвечает вокалист. – Вещи, хорошо сделанные, сделанные на века, крепкие вещи. Такие штуки были у моих дедушки и бабушки – не сравнить с тем, что есть сейчас. То же самое и с музыкой – искренность, мастерство. Если что– то делаешь, делай это хорошо. Все это пытался вдалбливать в меня мой дедушка, когда я был ребенком, но я никогда не понимал его.

Отрывки из статьи «Они становятся толще», отчет об американском турне «Tad» и «Nirvana», «Мелоди мейкер», 17 марта 1990 года.

В декабре 1989 года Крист и Шелли отправились в Югославию повидаться с отцом Криста. По возвращении пара объявила о своей помолвке. 30 декабря они поженились; в их квартире в Такоме прошла частная церемония; вел ее знакомый Шелли. Квартира была набита битком родственниками и друзьями: мама Криста, мама и отчим Шелли, почти все из «Tad», Курт и Трэйси, Дэн Питерс и Мэтт Люкин из «Mudhoney» – Мэтт был, как и подобает свидетелю со стороны жениха, порядочно пьян. Счастливое событие отметили турниром по рестлингу между пьяными Тэдом, гитаристом Куртом Дэниелсоном и Кристом.

Визит в Олимпию особенно расстроил Трэйси – теперь, когда два ее близких друга поклялись друг другу в верности, она требовала от Курта знаков привязанности. Он отказывался: «Я по-прежнему хочу заниматься с тобой сексом, потому что мне это нравится». Трэйси не устраивало, что Курт не готов к семейной жизни. Их отношения начали двигаться к логическому завершению – несмотря на то что Трэйси постоянно успокаивала Курта во время его ночных кошмаров (вампиры, воры с бейсбольными битами или ножами, преследующие его); несмотря на то что она помогала ему деньгами в достижении мечты о музыке. В дневнике Курт писал странные тексты о кормлении грудью, о том, что он не может мастурбировать, потому что представляет себе «отца, маленьких девочек, немецких овчарок, телеведущих, но только не соблазнительных пышнотелых обнаженных красоток», – стандартные страхи для любого здорового молодого мужчины, но и настолько же гарантированный повод для беспокойства любой подружки.

2–3 января «Nirvana» вернулась в студию «Reciprocal Studios» для работы над новой песней «Sappy». Они записывались 10 часов и остались недовольны результатом.

– Для ударных требовался звук а-ля Стив Альбини, – вспоминает звукорежиссер Джек Эндино. – Курт был совершенно уверен в этом. Тогда я впервые увидел, что он может ошибаться. Все, что было записано до того момента, получилось прекрасно. А «Sappy» – просто не очень хорошая песня. В итоге он перезаписывал ее несколько раз.

«Nirvana» потратила около 500 долларов на эту сессию – на 100 долларов меньше, чем обошлась запись всего их дебютного альбома.

– Я сказал ему, что нужно просто написать еще несколько песен, – смеется Джек.

Курт так и сделал. Одну из них, «Lithium», они сыграли позднее той весной – 20 марта, когда группа записала четыре клипа в колледже Эвергрин-Стейт с парой друзей. Платой были «40 баксов и какая-то пицца», как вспоминает оператор Алекс Костелник. Группа играла вживую, а на экране за музыкантами шли фрагменты нарезки телепередач, сделанной Куртом в Олимпии: кадры с кумиром подростков 70-х Шоном Кэссиди, отрывки программы «Ищем таланты» с Донни и Мари Осмонд, танцующими чечетку, «Остров фантазий». Во время песни «Big Cheese» на экране шел немой фильм о ведьмах вперемежку с кадрами из детских видеозаписей Курта. «Сломанные куклы, горящие куклы, неправильно собранные куклы», – вспоминает Костелник. Также были записаны клипы на «School» и «Floyd The Barber».

Представьте себе картину: мы в «Squid Row» на Пайк-стрит на Кэпитол-Хилл, через дорогу от клуба «Comet Tavern». Сиэтл, 1990 год – клуб переполнен; повсюду запах человеческого пота и гул перегруженных усилителей.

На сцене заканчивает свое выступление «Mudhoney». Марк Арм валяется в забытьи, рядом с ним, над ним и под ним – море человеческих тел. Повсюду настоящий ад: разбитые усилители; стэйдждайверы, потирающие растянутые сухожилия; вышибала, отчаянно пытающийся контролировать постоянный поток людей со сцены и обратно. Гитара Стива Тернера воет от сексуальной фрустрации. Дэн Питерс отрубился. Мэтт Люкин, пивший водку 14 часов подряд, не собирается останавливаться.

– Кто-нибудь хочет еще? – орет он уставшим фанатам.

Оглушительная грубая музыка несется из динамиков. Ко мне подходит пятидесятилетний человек в подгузнике и просит, чтобы его выпороли. Стены туалета покрыты мочой и граффити: местные музыканты хвастаются своей сексуальной удалью и нападают на святая святых «Sub Pop».

На протяжении всего 1990 года «Sub Pop» постоянно находился на грани краха. «Tad», «Nirvana» и «Mudhoney» хорошо продавались – но недостаточно для грандиозных планов Джонатана и Брюса. Лейбл даже предлагал музыкантам фондовые опционы вместо отчислений – в долгосрочной перспективе это сделало бы их богачами, но в тот момент было бесполезно. «Sub Pop» даже просил «Mudhoney» дать им взаймы половину аванса за европейское турне. Только когда альбом «Mudhoney» «Every Good Boy Deserves Fudge», вышедший в июне 1991 года, разошелся тиражом в 50 тысяч копий – без всякой рекламы, – только тогда «Sub Pop» стал рентабельным предприятием. Через несколько месяцев стали поступать и отчисления «Nirvana».

– Этот период – с мая по сентябрь 1991 года, – когда дистрибьютор должен был платить за диски, выпущенные в мае, получился особенно опасным, – вспоминает бывший генеральный менеджер «Sub Pop» Рич Дженсен. – Бухгалтер, мой босс, перестал приходить в офис, и его стало трудно найти по телефону. В итоге я занял его место и пару месяцев проработал бесплатно. В начале августа наконец-то появился инвестор, неделями обещавший дать взаймы 6000 долларов. На следующий день все телефоны должны были отрубить, фургон конфисковать, а налоговые власти округа собирались опечатать помещение. Я думаю, это было 7 августа. Как бы то ни было, в 16.45 я взял у инвестора чек, с улыбкой проводил его до двери – и буквально пролетел несколько кварталов до банка, который закрывался в пять часов.

Энтузиазм льется из всех пор, заряженных адреналином. Арм идет к тому месту, где стоит Чарлз Питерсон – человек, создавший имидж Сиэтла, позаимствовав свои знаменитые перефокусированные передние планы у хаоса музыки. Арм проверяет, в порядке ли Чарлз, смеется и несется за сцену – блевать от жары. Эд из группы «Thrown-Ups» пытается удержать на голове несколько пивных банок – не очень искусно. Пиво разливается повсюду, заляпывая парочку недоделанных хипстеров из Калифорнии. В одном углу сверхэнергичная пресс-секретарь «Sub Pop» Дженни Бодди[174]174
  Дженни Бодди позднее стала героиней одной из самых саркастичных песен «Hole», «Jennifer’s Body» – Кортни написала текст, несправедливо решив, что я сплю с Дженни. Об этом свидетельствует строчка «Sleeping with my enemy…».


[Закрыть] болтает с чемпионкой Сиэтла по вешанию лапши на уши Меган Джаспер о возмутительном поступке, который недавно позволил себе менеджер «Mudhoney» Боб Уитакер. Тэд Дойл окружен группой поклонников – все они в четыре раза меньше его – и каждые пять минут открывает новую бутылку мексиканского пива.

Похожие сцены происходили каждую ночь на тихоокеанском Северо-Западе на концертах «Fastbacks», «The Walkabouts», «Swallow» и сотен более безнадежных групп. Головы бьются о колонки, футболки мокрые от пива и пота, стробоскопы вращаются под крышей в головокружительной симфонии света.

– Поскольку «Nirvana» не из Сиэтла, они набрали людей здесь, чтобы как следует подурачиться, – объясняет Меган Джаспер. – Чуваков из «Mudhoney» они свели с ума – но самым смешным способом, какой только можно представить. В Такоме играли «The Fluid», и после концерта Курт с Кристом нашли огромные деревянные бобины и положили их набок. Курт залез в катушку, а Крист толкал ее – и та вращалась, как стиральная машина. Уморительное зрелище! Затем Курт выбрался оттуда, шатаясь и ничего не соображая, а Крист каким-то образом смог затолкать свое нелепое долговязое тело в катушку – и теперь уже толкали его…

– Это еще один фактор, сделавший «Nirvana» великой группой, – соглашается Джонатан Поунмэн. – Под «Nirvana» я имею в виду Чеда, Криста и Курта. Они постоянно творили что-нибудь эксцентричное, смешное, глупое. И в то же время умудрялись быть невероятно крутой группой. Ничего напускного или не от мира сего: то, что они делали и как себя преподносили, – все выражало их истинную сущность. Но в то же время они были плоть от плоти рок-музыкантами.

* * *

9 февраля «Nirvana» отправилась в очередное турне по Западному побережью вместе с «Tad»: Портленд, Сан-Хосе, Сакраменто, Сан-Франциско, Лонг-Бич, затем мексиканская граница – Тихуана, и обратно – Финикс, штат Аризона. Для Курта и Криста это турне пришлось как нельзя кстати, они смогли вырваться из рутины Вашингтона, где успели открыть свою собственную клининговую компанию «Пайн три джениториал». Слоган компании гласил: «Мы намеренно сократили количество клиентов, чтобы иметь возможность тщательно вычистить каждый офис». Удивительно, но они не получили ни одного заказа.

– Я знаю, что один день он работал мойщиком посуды, – смеется Иэн Диксон. – И одну неделю уборщиком.

– Не помню, много ли анекдотов мы тогда рассказывали, – говорит Чед о февральском турне, – но жизнь была намного веселее. Мы любили прикалываться над дальнобойщиками: купили себе кепки, как у этих деревенщин, типа «хотел бы я поехать на охоту». Кажется, на моей было написано «CBS Sports» или что-то про рыбалку. У Курта была оранжевая охотничья кепка. Мы ведь ехали на юг и не хотели, чтобы на нас неодобрительно косились, как на грязных рокеров. Мы боялись, что какие-нибудь гопники изобьют нас во время турне. И попали в точку! Мы даже обедать старались там, где останавливались грузовики.

Существует классическая серия фотографий Питерсона, изначально выполненная по заказу «Мелоди мейкер»: Курт падает спиной на ударную установку в клубе «Raji’s» в Голливуде. Клуб вмещал 200 человек, но в тот вечер туда набилось чуть ли не вдвое больше людей. Роберт Фишер, бывший арт-директор «Geffen records», говорил журналистке Кэрри Борцилло-Вренна, что «Курт разрывал клуб на части. Не верилось, что он ушел с концерта, не сломав спину или еще чего-нибудь».