Текст книги "Добро пожаловать в Абрау!"

Он посмотрел на небо. Над горой висела луна, и едва Юра успел вспомнить о волках, как на дороге, преграждая путь домой, появилось дикий зверь. Возможно, кому-нибудь другому, ребенку, женщине, деду или бабке, зверь показался бы собакой. И кто-нибудь попробовал бы дать ему корку хлеба или кусок колбасы, надеясь на то, что животное отключит свое внимание на еду. Но Юра сразу уследил отличие. Настолько смелой и хладнокровной собака быть не может.

Волк сел посередине дороги.

Юра не хотел идти вокруг озера. Такой длинный путь займет всю ночь. В то же время идти на волка казалось ему полным безумием. Он не знал, что у зверя на уме, но по впалым бокам и скомканной шерсти догадывался, что тот был потрепан жизнью не меньше, чем сам Юра по юности. Нелегкое положение усугублялось безлюдностью. Поселок точно вымер. И если еще до того, как он влез на дерево, со стороны набережной слышалась музыка и гам, то сейчас близ озера раздавался только один звук – стрекот кузнечиков.

Но кое в чем Юра ошибся. Когда его правая штанина остыла, а луну заслонило облако, кто-то грубо взял его за шиворот. Юра едва успел понять, что происходит, как очутился в воздухе. Ворот перетянул ему шею, его лицо побагровело. Он задергал ногами в надежде встретиться с опорой, но все было тщетно. Удушье мигом охватило его тело. Юра шлепал губами, пытаясь закричать. Потом так же безуспешно он пытался вдохнуть. Брыкаясь и пинаясь, он провисел до тех пор, пока глаза не полезли из орбит. Его тело оказалось в агонии, после чего он потерял половину чувств и обвис, как измученный червяк на крючке.

Хватка ослабла, и Юра встал на ватные ноги. Он с трудом вобрал в грудь воздуха. Глаза вернулись в надлежащее место. Юра поднял голову и прокашлялся. Волк сидел и наблюдал за происходящим, как зритель в кинотеатре. Но удивительно было другое. Когда Юра пришел в себя, он обнаружил, что за его мучениями наблюдал уже не один волк, а три. Все звери расположились на проезжей части, перекрывая путь к поселку. От такого поворота событий Юра опешил и забыл, что в момент опасности нужно кричать. В его сознании замешкался школьник, не способный отличать отвертку от молотка. С испугу он забыл, куда бежать, и что делать и вдруг совсем потерял страх. Юра сделал шаг вперед, после чего был развернут грубой силой и очутился лицом к лицу с тем, что он называл безлюдностью.

Определенно, перед ним стоял человек.

Его лица не было видно из-за густой тени. Ростом он превышал Юру на четверть корпуса, из-за чего ему приходилось смотреть, сильно задирая голову. От незнакомца исходил дурной запах, и Юра, вспоминая некоторые обстоятельства из своей жизни, мог с уверенностью сказать, что от него так точно никогда не воняло. Молчание затянулось. Вскоре Юра вновь оказался в воздухе, но на этот раз в еще более неряшливой позе.

– Привет! – дружелюбно изрек незнакомец и поднял парня на высоту своего роста.

– У-у-у-х ты, уррррод какой большой! – выдавил из себя Юра.

Неожиданно он стал смел, а еще больше, зол. Он схватил силача за кисть, и нашел ее холодной и неприступной, будто это была не рука, а обледенелый ствол дерева.

– Немедленно отпусти меня! У-у-у-х!

Юра пнул незнакомца в живот. Тот поднял его еще выше, проделывая это с такой легкостью, будто он весил не сто килограмм, а десять. Ворот врезался в шею. Юра ощутил приступ удушья, и внезапно захотел пить. Когда послышались очередные хрипы, незнакомец опустил его и хорошенько встряхнул.

– Я все расскажу Господину в черных штанах! – заверещал Юра.

Боль в горле досаждала, но еще больше ему не нравилась жажда и неприятный запах. Он ощупал шею и нашел глубокий кровоточащий след.

– Господин в черных штанах тебя больше не потревожит, – заверил незнакомец и добавил. – Особенно, если я откручу тебе голову.

Юра поверил ему. Учитывая тот факт, что незнакомец держал его в воздухе, сделать это было раз плюнуть. Но Юра не собирался мириться с чудаком так легко. Он тоже считал себя сильным, потому что ежедневно упражнялся в ходьбе по набережной Абрау-Дюрсо в течение четырех-пяти часов. Он сжал кулаки и замахал ими как ножницами.

– Что ты сказал про Господина в черных штанах!? Что ты сказал?

Через несколько секунд Юра выдохся. Как он не пытался ударить незнакомца, размаха его руки не хватало. Боднуть недруга он мог только ногами.

– Хм, – послышалось невразумительное удивление. – Ты что, идиот?

Незнакомец вернул его на ноги. Юра уже собирался бежать, когда обнаружил, что волки окружили их со всех сторон. С озера к ним тянулся туман, и место, где он привык проводить свои лучшие вечера, преобразилось в душещипательное зрелище. Юра задрожал и захныкал. Он почувствовал себя несвободным. Его ноги подогнулись, и он стал пятиться назад – на облезлого волка, который зарычал сразу, как он вышел из тени деревьев.

– И, правда, идиот, – ответил себе незнакомец. – Ну что ж, тем лучше.

Он снова взял Юру за шкирку, поднял и покрутил, как связку чеснока, разглядывая со всех сторон.

– Господин в черных штанах передал тебе привет, – сказал он сухим грубым голосом.

Юра ободрился.

– Правда?

– Да-а-а. Даю честное слово, он сделал это через меня, так как сам прийти не смог.

Сердце Юры раскрылось. Он так долго не слышал новостей о своем друге, что упоминание о нем мгновенно вырвало его из заточения.

– А г-г-где он?

– Он… дома.

– А когда он вернется?

– Именно поэтому он и послал меня сюда, – незнакомец поднял руку, и волк, скаливший зубы, отошел к обочине. – Он сказал мне, что в этих краях живет хороший Малый, который может мне кое в чем помочь.

Юра вытянул шею. До него дошло, что речь идет именно о нем. Если Господин в черных штанах назвал его хорошим Малым, то это самое лучшее звание, кем именовали его с рождения.

– И, вероятно, хороший Малый это ты? Не так ли?

– Д-да!

– Отлично, – он сложил руки на груди. – Тогда скажи мне честно, умеешь ли ты писать?

Юра задумался. Он учил алфавит в школе и весьма успешно сдал его на экзамене. Но это было так давно, что часть букв он уже забыл. Он прикинул, сколько времени ему понадобиться, чтобы вновь вспомнить алфавит, и решил, что учить заново легче и быстрее, чем в первый раз.

– Да! – с уверенностью ответил Юра и вдруг вспомнил, как в школе от долгого письма болел затылок и правый висок.

Его личный рекорд – восемь строчек на тетрадной бумаге. Писал он только печатными буквами и только с ошибками в каждом слове. Но про это Юра никому не говорил. Самое главное, что он не соврал. Писать он действительно умел.

– Это хорошая новость, – незнакомец кивнул. – А как у тебя с памятью? Ты можешь запоминать цифры и буквы в точности их расстановки?

Юра задумался. Человек, стоящий перед ним, требовал от него все больше. Пока точка его желаний не пересекла линию возможностей Юры, отвечать было легко.

– Да!

– Отлично. Тогда последний вопрос. Способен ли ты убить?

Юра покрылся потом. Он уставился на незнакомца, как на изверга, угрожающего жестокой расправой. В школе их учили, что такое хорошо, а что такое плохо. Даже давали под запись, за что их ждет небесная кара. И Юра помнил этот короткий столбец. Все ужасные поступки людей учительница зачитывала из толстой книжки с блестящим крестом на обложке. До сих пор он не совершил ничего подобного, и, услышав страшные слова, тут же отрицательно покрутил головой.

– Нет!

– Молодец! – похвалил незнакомец. – Ты мне подходишь!

Юра расслабился, словно его взяли на работу.

– Господин в черных штанах будет тобой гордиться!

– Правда?!

– Безусловно!

Незнакомец усмехнулся. Что-то коварное Юра усмотрел в его смехе. Догадаться о чем-то большем ума ему не хватало. Все перебивал образ Господина в черных штанах, который назвал его хорошим Малым. Гордость переходила все границы.

– Тогда вот тебе первое задание, – незнакомец приблизился к нему.

Луна вышла из-за облаков и тень с его лица немного рассеялась. К сожалению не настолько, чтобы Юра его разглядел. Почему-то чем дольше они общались, тем меньше ему вообще хотелось на незнакомца смотреть. Вид его внушал только беспокойство и тревогу.

– Запомни! Ты будешь звать меня мой Хозяин.

Юра вздрогнул. Ком поднялся в его горле, как искренне желание сделать то, что сделать нельзя. Его страх двигался по какой-то замысловатой синусоиде, то обуревая потоками ужаса, то отпуская восвояси. Он кивнул, и незнакомец вышел из тени. Лунное сияние охватило ужасный облик с ног до головы. Юра оцепенел. Он долго не мог понять, что с лицом незнакомца не так. Лицо как лицо. Глаз, рот и нос. Кожа была немного бледнее, чем у него, брови гуще, а борода… Тут он притормозил. Нет, борода тоже была самой обыкновенной. А вот… зубы как-то неестественно поблескивали в лунном сиянии. Они казались ему необычными. Незнакомец словно носил челюсть, выточенную по неправильному слепку.

– Ага, – произнес Юра и почувствовал, как его одолевает легкий сон.

Голова закружилась, и все как-то поплыло перед ним, как на суку во время рассредоточения.

– И ты будешь повторять это каждый раз, обращаясь ко мне на Вы.

– Да… – Юра почувствовал эйфорию. Теперь незнакомец стоял на облаке, а волки летали вокруг него. – Мой Хозяин.

– Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно, мой Хозяин.

В голову Юры кто-то забрался и напевал успокаивающие песни. Он не сопротивлялся. Голос, играющий в сознании, был родным. Он был почти его, если бы не странное ощущение, что во всем есть какой-то подвох. Вскоре Юра полностью поплыл, подчиняясь потоку мыслей. Теперь он был уверен, что говорит сам с собой и нет никого вокруг.

Глава 10

Абрау. Говорун и Трофим.

Аркадий Говорун плохо помнил, как вернулся домой. Он бежал. Он точно помнил как бежал, и так быстро он не бегал еще никогда в жизни. Пока он несся через лес, его преследовал волк. Во всяком случае, ему так казалось. Волк преследовал его до самой развилки, где они спрятали велосипеды. Там Аркадий упал от бессилия, поцарапал себе нос и левое ухо, и пока приходил в себя, волк куда-то исчез.

Чуть позже, когда он пытался вытащить из кустов свой велосипед, завыл лес.

Аркадий выстоял. Он даже не зажмурился, хотя испуг был такой, что он едва находил под собой ноги. Велосипед Трофима он тоже вытащил из кустов, но сделал это не по старой дружбе, а из необходимости. Действие заняло так много времени, что Аркадий чуть не завыл сам. Он проклял все на свете, что согласился пойти в лес ночью. Здесь было страшно не только из-за волков. В лесу ему мерещились призраки, и когда Аркадий забрался на велосипед, бестелесные существа вышли из чащи и стали бросать на него тени.

Потом была дорога с горы, после чего он проснулся от звука шкварчащего масла. Мама что-то готовила на кухне.

Сейчас он стоял напротив дома Трофима и испытывал угрызение совести. При солнечном свете от пережитого ужаса не осталось и следа, а вот неловкое чувство по отношению к другу, разгоралось как огонь. Все-таки Трофим был ему гораздо больше чем друг, и поступать так низко он не мог.

Но поступил.

Перед тем, как постучать в окно, он поймал себя на мысли, что велосипед друга, обычно стоявший под навесом напротив дома, отсутствовал. Говорун прислушался к своему сердцу и понял, что дрожит, хотя внутренне отошел от прошлой ночи и даже успел хорошо поесть и прополоть грядку огурцов. Мама на него почти не орала, отца он не видел, и в целом день начался не так уж плохо… если бы не вчерашняя ночь.

Говорун постучал в окно. «Что я ему скажу?» – подумал он, сомневаясь, что Трофим появится. Тревога нарастала. Из дома никто не выходил. Аркадий почесал затылок. Он не решился стучать второй раз. Двор виделся ему чахлым и неухоженным. По дороге проехала полицейская машина. За ней еще три и Аркадий застыл, вспоминая, когда последний раз видел в поселке такой кордон.

Дорога мимо их дворов вела к обрыву. Съезда с горы не имелось. Отсюда по обе стороны тянулись поперечные улицы, и ни одна из них не выходила на пригородную трассу. До обрыва было еще далеко, поэтому Говорун не стал бежать следом. Но интерес к такому визиту не проходит как насморк. Аркадий проводил машины взглядом, и вовлеченный в новую историю, дрожал уже все телом. В этот момент его коснулись.

От испуга он вскочил на забор, который под его весом тряхнуло и накренило. Трофим поднял руки, выражая непричастность к делу, но было уже поздно. Говорун не удержал равновесия, забор покосился, слабый шов между секцией и столбом лопнул, и мальчишка полетел на тротуар. Над воротами поднялся столб пыли. Залаяли соседские собаки.

Отломанную секцию мальчишки примотали проволокой. Забор стал крепче, чем был до этого. Покосившийся столб они подперли железным прутом. Выровнять его полностью не получилось даже совместными усилиями, но в целом работа смотрелась хорошо.

– Надеюсь, мама ничего не заметит, – сказал Трофим по окончанию. – Не люблю, когда она спрашивает много лишнего.

– Я бы не заметил, – Говорун пощупал столб. – Умеешь же ты пугать!

– Я тебя не пугал, – ответил Трофим.

– Это как посмотреть.

Они переглянулись. Трофим сморщил лоб, а Говорун согнулся под его взглядом. Груз за прошедшую ночь давил свинцом.

– Удирал ты, конечно, смело, – сказал Трофим. – Видел бы ты себя.

Говорун промолчал. Во рту у него пересохло, и язык прилип к небу.

– Но я тебя понял. Вопросов к твоей смелости у меня нет.

Аркадий вздохнул. Даже если бы у него нашлись оправдания, отвечать было как-то нелепо.

– Поэтому… – Трофим положил руку ему на плечо. – Бери велик. Будем тебя воспитывать.

– Что?

– Бери велик! – повторил Трофим. – Есть кое-что интересное, и мне надо тебе показать. Но для этого нам надо вернуться…

– Куда?

– Туда, – он развернул Аркадия к дороге. – Туда, откуда ты так подло сбежал.

– На пляж?

– Да.

– А… волки?

– Днем они спят, – утешил Трофим и хлопнул его по спине. – Поэтому захода солнца ждать нельзя. Тогда нам точно конец!

– А… мама?

– Скажи ей, что скоро приедешь. Скажи ей, что мне нужна твоя помощь, мы сгоняем в магазин и скоро вернемся. Только говори уверенно, а не так как сейчас.

Говорун почувствовал, как повисают тучи. Так было всегда, если ему очень не хотелось что-то делать.

– Может, просто сходим на озеро… – пробормотал он. – Я знаю, где мужики ловят крупную рыбу.

– Нет.

– Или сходим на обрыв. Туда только что проехали три полицейские машины с мигалками! Слово даю, все очень серьезно! Наверное, со скалы кто-то сорвался. Может, есть кишки с мясом. Будет интересно!

– Нет.

– Трофим…

– Иди за великом, брат-сват. У меня нет сил крутить педали. Сегодня ты меня повезешь.

Говорун сдался. Он отправился к себе домой и вернулся с велосипедом через десять минут. Трофим сел на багажник, и они поехали по знакомой дороге к развилке. Дальше все происходило без изменений до тех пор, пока они не вышли к обрыву, с которого открывался вид на нудистский пляж. Внизу были люди.

– Ночью… – произнес Трофим разглядывая обнаженных женщин и мужчин. Сегодня ни те, ни другие его не интересовали, и он был бы рад, если бы пляж оказался пуст. – Когда ты удрал, случилось то, ради чего мы сюда пришли.

– Что? – Говорун разинул рот. – Ты видел шхуну!?

– Видел.

– Не может быть?!

Трофим утвердительно кивнул.

– Все, что говорил дед, правда, – он потер изображение на руке. – Я видел шхуну и запомнил, где она пришвартовалась.

Говорун слушал с открытым ртом. Он представил призрачную шхуну, качающуюся на волнах, и загудел, как высоковольтный провод. Ему хотелось узнать все: какого она цвета, какие у нее паруса, какой флаг. Но спросил он только про одну вещь.

– Ты видел на ней…

– Нет, – Трофим прочитал его мысли. – На борту не было никого. И это не важно.

– Разве?

– Мой дед ничего не говорил про команду. Он не упомянул ни единого слова, что у шхуны есть экипаж.

– Тогда, кто же ей управляет?

– Ветер, – предположил Трофим. – Я сам не знаю. Потусторонние силы. Да и к черту это! Вопрос в другом. Почему шхуна сюда причалила? Если я с ней связан чем-то, кроме метки на руке, то меня интересует чем.

Последовала минутная пауза, и Трофим стал спускаться с горы. Говорун еще раз посмотрел вниз и подумал, не собирается ли Трофим идти на нудистский пляж. Шпионить с верхотуры за голыми женщинами – это одно, а вот пройтись с ними рядом… Малейшая мысль об этом создавала ему неудобство. Но Трофим был уверен в своих начинаниях, и Говорун надеялся, что они не зайдут слишком далеко. В обратном случае им придется вернуться сюда ночью. Такого он позволить себе не мог. Ночью опушка леса вызывала у него другие впечатления, и спуск с горы смотрелся более захватывающим. Он до сих пор не понимал, как они не свернули себе шеи, двигаясь по тропе, по которой не спустился даже волк.

Трофим достиг пляжа и, не мешкая, свернул за скалу. Говорун притормозил. Он не хотел туда идти. Голые женщины находились в шаговой доступности, и он начинал испытывать дурацкую застенчивость. Но еще более дурацким ему казалось остаться на пляже в одиночестве.

По дорожке из базы отдыха шли люди. Они бросали в его сторону подозрительные взгляды. Аркадий находил их провокационными и хотел притвориться камнем, только бы не оставаться предметом внимания окружающих.

– Нет, я не буду здесь стоять, – сказал он себе и побежал за другом.

Если бы кто-то сказал ему, что, будучи девятиклассником, он осмелится сходить на нудистский пляж, смеху было бы не перечесть. А теперь он идет туда и думает, чтобы никто об этом не рассказал его маме.

Говорун обогнул скалу и побежал по гальке. Он догнал Трофима в том месте, где первая группа немолодых людей, расположившись под тентом, играла в карты. Всего в группе было пять человек. Четверо мужчин и одна женщина. Говорун старался не пересекаться с ними взглядом, но глаза не подчинялись его воле. Он глянул на мужчин, в том числе и на их болтающиеся пенисы. В его мыслях пробежало что-то нелепое. Потом он посмотрел на женщину и как не упрашивал себя не останавливаться, все равно загляделся на огромные загорелые груди. Женщина была поглощена игрой в карты и не замечала, как краснеет мальчишка. Вскоре груди исчезли из его внимания, накрепко засев в памяти.

«Такое не забывается, – подумал Говорун. – Это вам не таблица умножения, дорогие учителя!»

Они сделали всего несколько шагов в сторону, и его хватил новый удар. Под скалой лежали две девушки. Их лица были наполовину скрыты солнечными очками, и по тому, как девушки лежали, Говорун подумал, что они спят. Он замедлил шаг, засматриваясь на их загорелые тела, пока не понял, что смотрит не на самих девушек, а на их интересные участки тела между ног. «Это ж письки! – вспомнил Говорун слова своего одноклассника, когда тот показывал друзьям видеоролики на мобильном телефоне. – Вы что никогда не видели писек?»

Теперь-то он видел. Все видел! Пусть кто-то еще раз его спросит!

«Письки» девушек были чистенькими и розовенькими как у младенца. Говорун нашел это прикольным. Друзья рассказывали, что по волосатости паховые области девочек ничем не отличался от паховых областей мальчиков, а тут, на пляже, он видел все наоборот. Маленькие аккуратные сиськи (как выражались друзья в школе), не хуже чем у его одноклассниц, и письки (он не знал с чем их сравнить). И все как на ладони.

Пока девушки лежали, не замечая над собой тени, Говорун запечатлел все прелести женского тела в своей памяти.

«Мы еще вернемся», – сказал он себе.

Невзирая на то, что на него никто не смотрел, при виде обнаженных женщин он чувствовал неловкость. Трофим оторвался далеко и, обогнув очередную скалу, скрылся из поля зрения. Говорун побежал. Следующую группу людей он пропустил.

Друга удалось нагнать через пятьдесят метров. Полоска гальки окончательно растворилась под водой, и море подбиралось к скалам впритык. Трофим стоял по пояс в воде возле огромной круглой глыбы, вынырнувшей из пучины, как батискаф. Нудистский пляж здесь заканчивался, и гора проваливалась внутрь, образуя небольшую лагуну. Говорун поднял голову и увидел скалистый массив, над которым находился обрыв. Это место было ему знакомо. Здесь редко купались люди из-за грязной пены и камней, отколовшихся от скалы еще в далекие времена. Из-за пены дно почти не просматривалось, и если бы не обстоятельства Говорун ни за что бы не полез в воду.

Трофим поманил его пальцем. Он оторвался от глыбы и поплыл к неприметному разлому сбоку от впадины. Море прибило туда столько пены, что Трофим быстро исчез. Говорун примерно определил себе курс, вошел в воду по колено и поплыл, потому как передвигаться по скользким камням было опасно. В прошлом году он дважды ловил синяки, забираясь в море по дну. Эту ошибку он учел. Но не учел другое. Течение вокруг глыб было более сильным, чем он думал. И пусть море, в целом, находилось в спокойствии, волны быстро понесли его к скале.

Очутившись прибитым к берегу, Говорун понял, почему Трофим двигался от глыбы к глыбе перебежками.

Под скалой глубина была больше и камни холоднее. Из-за недостатка света дно не покрывалось водорослями, и камни казались не такими скользкими. Говорун не хотел забираться в пену, но другого пути не оставалось. Он оттолкнулся от скалы, проплыл два метра, хлебнул воды, ударился обо что-то твердое и был прибит обратно к берегу. Сил на вторую попытку у него оставалось немного, поэтому он поступил единственным правильным способом. Он пошел вдоль скалы. Очень быстро Говорун погрузился в пену с головой. Его рост не позволял смотреть поверх пены, из-за чего он шел на ощупь. Когда он налетел на первую глыбу, откуда не возьмись вынырнул Трофим.

– Я нашел! – сказал он. – Это совсем рядом! В двух метрах от нас!

Говорун раздвинул пену.

– Сейчас вдохни полной грудью и ныряй под скалу. Справа от камня ты нащупаешь проход. Из-за пены там темно и почти ничего не видно, но под водой обязательно открой глаза! Так легче ориентироваться. Проход около двух метров. Потом всплывай наверх.

– Что? – переспросил Говорун.

Он боролся с волнами. Пена попадала ему в уши. Море билось о скалу, и под каменными массивами стоял невероятный шум. Пока Говорун хватал воздух, Трофим снова исчез. Аркадий понял, что друг не появится. Он набрался смелости и нырнул.

Подводный мир был прекрасен – тьма и больше ничего. Он не видел ни водорослей, ни крабов. Только очертания камней и бурлящие пузырьки воздуха. За узким проходом последовало расширение. Там Аркадий всплыл и очутился внутри пещеры.

Глава 11

Абрау. Трофим и Говорун

Трофим подождал, пока голова Аркадия появится в лагуне и только после этого решился осмотреться. Пещера была не большой, но высокой. Свет попадал из нескольких сквозных дыр в скале. Сейчас солнце клонилось к западу, и лучи проникали внутрь под острым углом.

Весь свод пещеры был увенчан наростами продолговатой формы. Трофим с опаской поглядывал вверх, опасаясь, чтобы ничего не упало ему на голову. Нижняя часть пещеры представляла собой грубую поверхность из разломов, луж, упавших камней и наростов, подобно тем, что висели наверху. Здесь чувствовалась высокая влажность, воздух наполнял стойкий запах морской соли, и каждую каплю воды, сорвавшуюся с верхней части пещеры, сопровождало эхо.

Аркадий выбрался из воды и согнулся пополам. Он тяжело дышал, будто подводный проход имел невероятную длину и глубину. Чуть позже Говорун сумел что-то произнести, но к тому моменту Трофим ушел в другой угол пещеры и услышал лишь бормотание, искаженное эхом.

– Иди сюда, – сказал Трофим. – Смотри, как здесь красиво.

Он чувствовал, что красота пещеры сосредоточенна в ее причудливых наростах. Их формы были разнообразны, и благодаря огромному количеству, они смотрелись, как настоящее чудо. Трофим знал, что это не камни. Камни не отражают солнечный свет, как лед или стекло. Более того, крупные наросты порождали под собой себе подобных, и со стороны казалось, будто они тянутся друг к другу. Один, свисая сверху, другой поднимаясь снизу.

Говорун стал рядом, выжимая воду из одежды. Пещера его не интересовала, и Трофим решил, что он просто ничего не понимает.

– Красиво, да? – спросил он и ободряюще похлопал друга по мокрой майке.

Говорун пожал плечами, и тут его взгляд словно лег на что-то необычное. Трофим продолжал восхищаться природой, но вскоре и он заметил в углу пещеры нечто содрогающееся при звуках эха. Тот участок свода был спрятан в темноте, и отражение солнечного света почти не касались его поверхности. Трофим видел лишь очертания. Когда он понял, что очертания двигаются, настала его очередь испугаться.

– Мне кажется, я знаю, что это, – прошептал Говорун. – Нам надо сматываться отсюда, пока мы их не разбудили.

– Тихо, – прошипел Трофим.

Он присел на корточки и стал медленно подползать к темному углу. Свет вокруг будто притупляла ширма, и чем глубже он забирался в пещеру, тем оживленнее становился участок свода. Вскоре Трофим подполз достаточно близко, чтобы довольствоваться зрелищем, которое его пугало, настораживало и восхищало. В темном углу пещеры висели летучие мыши.

– Вот это да! – произнес он.

Отвратительные создания услышали его голос и принялись толкаться. Они напоминали курятник, где на одной жердочке пытаются уместиться несколько кур. Все точь-в-точь, только вверх ногами. Трофим не понимал, за что они держаться. Свод пещеры виделся ему скользким и холодным. Но судя по тому, как летучие мыши располагались, им было удобно и спокойно до тех пор, пока Трофим не подсел слишком близко. После этого волнение в стае начало нарастать, и мальчишка решил вернуться на свет.

– Пойдем отсюда, брат-сват, – попросил Говорун.

– Тебе здесь не нравится?

– Жутко как-то.

– Зато тихо. Говорят летучие мыши, несмотря на свою сущность, выбирают самые потаенные уголки земли. Я уверен, что так и есть.

– У меня мурашки по коже от этого места.

Трофим усмехнулся. После вчерашней ночи он не сомневался, что Аркадий скажет что-нибудь другое. Он любил, когда между друзьями все было честно. И если кому-то страшно, то тот сознавался, а не убегал, поджав хвост.

– Спокойно, – сказал Трофим и обнял друга.

И тут его взгляд упал на полукруг света, скрытый за чередой каменных наростов. Он почувствовал, как желудок сводит болезненная судорога.

– Что там? – Трофим стиснул зубы, понимая, что это все равно не поможет.

Он смотрел на полукруг света и видел в нем… детскую ножку. На ней был маленький белый кроссовок, так обожаемый девочками-подростками. В таких кроссовках ходили все его одноклассницы. И даже те, кто выглядел неряшливо и смешно, не имел вкуса и не разбирался в моде, покупали такие кроссовки, потому что они были популярны у других.

Трофим выпустил Аркадия из объятий и пошел на свет. Он уже знал, что увидит.

Маленькая ножка принадлежала девочке, разыскиваемой как в Новороссийском районе, так и за его пределами. Ее тело было белым, точно полотно. Глаза ввалились в череп, и было похоже, будто на девочку надели ужасную маску, которая так и просила каждого, кто видит ее, кричать от страха что есть силы. Трофим видел много масок, выражающих смерть в самых разных обличиях, но то, что предстало перед ним в пещере, намертво отпечаталось в его памяти. Светлое, исхудалое лицо девочки покрывали трупные пятна. Короткие волосы, откинутые назад ветром или ужасом, сбились в колтун и потускнели от морской соли. Руки и ноги, не прикрытые летним платьем, истончали до такой степени, что сквозь кожу проступали кости. Девочка лежала, как будто заснула вечным сном, позабыв о своих родных и близких. И если бы не одна деталь, тонким лезвием перечеркивающая все, что только можно вообразить о спокойной непреднамеренной смерти, Трофим бы подумал, что ей хорошо в том мире, откуда мертвые с усладой смотрят на жизнь живых.

Трофим остановился на точке, где тайна открывалась в полном величии, и где ее не могли скрыть ни трупные пятна, ни окоченелые конечности и ничто другое. Трофим смотрел на разинутый рот бездыханного тела. Выглядел он так, словно девочка кричала от неимоверного ужаса. И в этот момент ее убили.

Мальчишки стояли над телом, не в силах пошевелиться. Трофим чувствовал слабость. Аркадий всхлипывал. Когда Трофим обнял его, Говорун заслонил свое лицо и задышал, как учил преподаватель ОБЖ. Он говорил: «Если тебе страшно или больно, представь, что ты уже умер. Успокоение придет само собой».

Девочка лежала на боку, ее руки были разбросаны в стороны. Грязная белая кофточка задрана к груди. Шорты измазаны в траве. На ее полуобнаженном теле Трофим не видел ни одного рассечения, рваной раны, укуса или пореза. Девочка словно пришла в пещеру и умерла в ней, как умирают старцы в дольменах. Он смотрел на нее как загипнотизированный, и только когда тело перестало вызывать у него страх и ощущение беззащитности, он сумел произнести:

– Это она.

Говорун не реагировал.

– Она… – дыхание Трофима стало резким и частым.

Он ударил себя в грудь и отступил от тела.

Трофим вдруг осознал, что впервые в жизни видит настоящий труп. Мертвое тело с черными кровоподтеками на руках, животе, бедрах и лодыжках. Горечь стояла в его горле. Он силился ее проглотить, но у него ничего не получалось.

– Мы должны все рассказать полиции, – прошептал Аркадий. – Фу, мне плохо.

Он отошел в сторону и его вырвало. Трофим тоже отошел от тела. Он чувствовал себя не лучше. Пещера будто сковывала его, и отовсюду слышался пронзительный писк летучих мышей. Твари оживились и толкались, превратив участок свода в шевелящийся кусок камня. Солнце клонилось к западу, и свет в пещере понемногу мерк.

– Надо выбираться отсюда, брат-сват, – сказал Трофим. – Темнеет. Море под вечер становится глупым и злым.

Говорун сидел поодаль от мертвого тела и глубоко дышал. Его глаза были закрыты, и Трофим знал, что перед ними. Он надолго запомнил этот момент. Еще дольше его будет мучить вопрос, как девочка сюда попала. Но кое-что он мог сказать точно. Ее не загрызли волки. Возможно, девочка просто заблудилась.

Глава 12

Завод. Елена Николаевна.

За весь день Елена Николаевна не провела ни одной экскурсии. Она поставила начальство завода в известность о случившемся инциденте и порекомендовала не пускать туристов в винные погреба до выяснения обстоятельств. В свою очередь администрация завода в мягкой форме объяснила Елене Николаевне, чтобы та держала язык зубами и не разглашала неподтвержденные данные налево и направо.

Тоннель исследовали. Рано утром охрана завода провела проверку передней части. Спускаться по винтовой лестнице вниз мужчины отказались. Слишком скользкими стали для них ступеньки, и, опираясь на правила безопасности, команда покинула тоннель. Пропавшие без вести Кочкин, Розгин и Попов не объявились до обеда, и было решено переложить ответственность на плечи полиции.