Текст книги "Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 11. Часть 16. Странствия (2000–2002)"

• добиваться прекращения междоусобной борьбы в Афганистане.

Россия и Иран могли бы также консультироваться и вести дело к сближению позиций, параллельным и совместным акциям наших двух стран по проблемам Персидского залива, ближневосточного урегулирования, международного терроризма, организованной преступности, нераспространения ядерного оружия и др.

Сотрудничество России и Ирана реально и в преодолении внутренних проблем двух наших государств. Торгово-экономические обмены между нами, несомненно, вносят вклад в социально-экономическое развитие обеих сторон. Не менее важно, чтобы Иран не просто оставался в стороне от ситуации на Кавказе, но и использовал свои возможности по недопущению превращения региона в базу международного терроризма и хронический очаг сепаратизма. Россия в свою очередь могла бы вносить больший вклад в обеспечение стабильности в азербайджанской части Ирана.

Общая заинтересованность в стабильности в сопредельных регионах и странах создает основу для российско-иранского диалога и взаимодействия по проблемам внутреннего развития государств Закавказья, Центральной Азии, Персидского залива.

Таким образом, процессы, происходящие в современном мире, отнюдь не препятствуют российско-иранскому сотрудничеству. Более того, они создают условия для его наращивания в интересах обоих государств, а равно в целях укрепления мира и стабильности в региональном и глобальном масштабах. Военно-политический союз Москвы с Тегераном и не нужен, и недостижим, но наше неформальное партнерство возможно и желательно на целом ряде направлений – от противодействия гегемонизму США и Запада до взаимопомощи в решении внутренних российских и иранских проблем».

Вот с таким багажом знаний и взглядов мы приготовились лететь в Иран. А теперь предлагаю читателю наш дневник о поездке в эту страну 20–27 января 2000 года.

21 января 2000 года, 0:30

Перед вылетом разговорились с нашим нефтяником (ранее сотрудник торгпредства, теперь представитель нефтяной компании), много лет живущим в Иране. Его комментарии: 1. Ситуация в Иране постепенно меняется к лучшему, система, навязанная силой, в конце концов рухнет, как в СССР. 2. Женщинам обязательно надо закрывать волосы платком. Правда, сейчас местные модницы норовят челку оставлять. Брюки – это нормально. Можно теперь и подкрашиваться. Украшения – вообще без проблем. Если одеться вызывающе, то можно подвергнуться атаке (краску выльют, обругают и т. п.). Но порой кто-то делает замечание, а другой останавливает: мол, не трогай, это же иностранцы. 3. Говорят одно, думают другое, поступают – это третье. Если будешь хвалить революцию, то ясно, что ты врешь, подстраиваешься. Дома пьют спиртное, если доверяют тебе – могут и угостить. Сын аятоллы Хомейни не смотрит даже местное ТВ, только западное, с помощью тарелки. Многие учились на Западе – образованны, умны и настроены прозападно. 4. Галстук надлежит носить всегда. Если подстраиваешься под персов, они садятся немедленно на голову. Не надо смотреть на них свысока, но и подстраиваться не следует. Держать дистанцию. 5. Иранцы считают себя выше арабов и прочих в третьем мире, наравне с европейцами. 6. В Тегеране смотреть нечего – серый, убогий город. Бриллианты – это Исфахан, Шираз. В Исфахане удивительная старина, фантастические памятники архитектуры и искусства. 7. Спиртное ввозить нельзя, но дипломатов не проверяют. В самом Иране тоже можно достать спиртное. 8. В гостинице позволительно ходить, как хочешь, звонить за границу, но без карточек.

О нашем самолете. Это А-300, очень большой и просторный. Стюардессы в два раза моложе, чем у американцев. Работают хорошо, вежливые.

…Осталось лететь минут 50. Ночь, но мало кто спит. Много иранцев-мужчин. Бороды, костюмы, рубашки, без галстуков. Тихие и вежливые. Наташеньке с готовностью уступили место в конце салона (Киска ходила курить – это не американские линии, где подобное начисто запрещено).

21 января 2000 года, 11:05

Прилетели вчера по расписанию, примерно в 2:15 утра по местному времени. На переполненном автобусе нас доставили от трапа самолета к зданию аэропорта. Воздух чуть-чуть прохладный. Сочи зимой. Только сухой воздух. Здание без излишеств и вычурностей, без рекламы. Но чистое, аккуратное, светлое. Иммиграционный контроль. Мы стояли у дипломатического прохода. В отличие от Москвы он четко обозначен, лишних людей нет. Дамы еще в самолете повязали голову косынками. Наташенька надела белую в черную горошину. Кто-то из пассажиров громко заметил: «Этот убор всех портит, а Вас так украсил!». В светлом пальто, отороченном мехом, Натуля смотрится восхитительно.

Проверяла наши документы девушка в черном одеянии (халате) и платке, действительно закрывающем все волосы, как и полагается. Задала пару вопросов: про гостиницу, где будем жить, как произносятся фамилия и имя (чтобы, видимо, со слуха записать их на фарси).

Поднимаемся по лестнице, там нас встречает парень с плакатом «Бажановы, на конференцию». Идем к конвейеру. Вновь чистый просторный зал, четко обозначено, где подадут наш багаж. На стенах буквально на каждом шагу портреты Хомейни и Хаменеи, двух духовных лидеров Ирана. Второй сменил умершего первого.

Вещи быстро приходят, таможенник ничего не смотрит. Выходим в зал, полный женщин во всем черном, небритых мужчин с внешностью воинов. Нарядные киоски цветов и еще чего-то, ресторан. Все надписи на английском.

Выходим на улицу. Зеленые деревья, аккуратные строения. Наташенька комментирует: «Не похоже ни на что из виденного прежде». Я пытаюсь сравнить с Израилем. Наташа не согласна.

Едем по пустому шоссе. По сторонам в темноте красивые очертания гор, невзрачные жилые дома. Просто бетонные коробки, ночью выглядящие как необитаемые, наглухо задраенные. Проезжаем светящийся монумент Azadi («Свобода»). Дорожные указатели – на английском и фарси. Сопровождающий, господин Таджик, объясняет: «Английский ведь язык международного общения. Как прежде французский». Обращает внимание, что в Иране все учат английский язык. Второй по популярности? Он не знает, спрашивает у водителя. Тот говорит, что немецкий. Таджик рассказывает, что его семья из районов, пограничных с Афганистаном и Пакистаном. Фамилия означает что-то типа «воин». Но неточно. Переходит к истории. Подчеркивает, что Иран – древнейшая цивилизация, с туристской точки зрения с ним могут тягаться только Египет и Китай. Особенно интересно в Исфахане и Ширазе. Заверяет, что нас туда повезут. На самолете, ибо машиной 7 часов езды только до первого города. Лететь меньше часа.

Отмечает, что еще пару веков назад вся Центральная Азия говорила по-персидски, находилась под контролем и культурным влиянием Персии. Сыпет названиями династий, именами полководцев, других известных личностей.

Через полчаса добираемся до отеля Azadi (опять «Свобода»). Башня, красивое фойе. Исключительно услужливый портье. Сотрудник отеля неплохо говорит по-английски. Заполняем анкету, предъявляем паспорта. Прощаемся с Таджиком. Он обещает, что позвонит в 8 утра. Я предлагаю в 9, Таджик, кажется, не услышал реплику.

Портье поднимает нас на 26-й этаж. С вещами бежит, в номере проверяет ванную, телефон, вешает пальто на крючки, объясняет, что сервис осуществляется 24 часа. Даю ему 2 $, он с удовольствием берет.

Натуля обнаруживает, что у нас только одно одеяло, вызывает обслугу. Два мужика с энтузиазмом помогают расстелить принесенное ими второе одеяло. По звонку приносят горячую воду.

Номер большой, но… Якобы 5 звезд, но комната тянет в лучшем случае на 3 звезды. Практически никаких рекламных брошюр. ТВ без дистанционного управления (зато ловит CNN!). 5 вешалок, в туалете – по мизерному кусочку мыла, две баночки шампуня и 2 полотенца. Все аккуратно, чисто, исправно, но никакого шика. И окна – вид на огни города.

Валимся спать. Ведь полчетвертого, а вставать чуть свет. Но зря беспокоились. Уже 11:35, Таджик пока не звонил (собирался в 8:00).

Таджик обещал, что сегодня будут экскурсии в музеи. Хотя он ни о какой программе как следует не слышал. Не его, мол, зона ответственности. Вот мы и остались в неведении. Даже не знаем, что с долларами делать, ведь местной валюты нет.

Из окна вид – ничего выдающегося. Слева очертания гор, развязка шоссе, внизу клумба, чуть подальше какой-то мусор и коробки многоэтажных домов. Белые, без каких-либо украшений. Кое-где все еще зеленые деревья. Тегеран красотой не славится, это все говорят.

21 января 2000 года, 18:30

Так никто нам сегодня и не позвонил. Натуля встала в 12 ч, спустились вниз, зашли в магазины в отеле. Сразу увидели фантастической красоты кукол в национальной одежде. Одна, огромный мужчина, 45 $, остальные, поменьше, по 35 $. Там же масса великолепной бирюзы, серебро, кораллы, картины, ковры. Десятки путеводителей по Ирану, карты города. Ничего не купили. Пошли в ресторан Khayan. Там по пятницам (выходной в Иране) буфетное обслуживание. Народу – толпы: мужчины, женщины. Женщины в головных уборах, платки черные и цветные. Кто-то в длинных юбках, но есть и в брюках, туфли на каблуках, макияж, в украшениях, смотрят по сторонам (т. е. взгляды от мужчин не отводят). Шум, разговор, игры с детьми.

Нас посадили за столик в углу с видом на припорошенные снегом горы. Убогие блочные коробки-дома, голые деревья. Меню обширное, еда качественная, но Натуле понравились лишь шашлык и сладкое. Счет – 10 долларов на двоих! Сверхдешево.

Погуляли у гостиницы. Вдоль шоссе толпы людей, ловящих такси, мальчики, пристающие, чтобы купили цветы. Температура такая, что в пальто (без кашне и шапки) очень комфортно. Местные щеголяют в костюмах.

Разменяли на ресепшн 100 $ на мелкие купюры. Банки закрыты, на риалы не обменять. Обратились к портье, встречающему гостей у вестибюля отеля. Он куда-то позвонил, тут же подъехал частник на новом «пежо». Молодой, здоровый и приятный парень. Немного объясняется по-английски. Повез в центр менять деньги. Ехали по шоссе довольно долго мимо очень убогих бетонных коробок, строящихся развязок.

Движение азиатское. Пешеходов не пропускают, они в свою очередь лезут под колеса, машины маневрируют, не очень обращая внимание на разметку. Но обстановка на дорогах в основном незлобная. Правда, сегодня выходной день, наверное, машин меньше, чем обычно. Авто в основном старые, пыльные. Много местных, в том числе сделанных на совместных предприятиях с Ю. Кореей.

Центр поразил невзрачностью, убогостью. Бомжей нет, грязи вроде тоже не видно, но что-то среднее между латиноамериканским гетто в Сан-Франциско и Пекином начала 1980-х годов. Строения в 2–3 этажа, весьма неказистые, магазины в основном закрыты. Бродят небритые мужики, женщины в черном, все в платках. Какое-то оживление в пейзаж внесла площадь Фирдоуси с памятником поэту в центре. Намек на вкус и эстетику.

Приехали на улицу, где стоял человек с пачкой риалов. Меняльщик подскочил к нашей машине. Дали ему старую сотню $, попросил поменять на новую. В обмен дал пачку в 830 тыс. риалов. То есть курс 1 $ = 8300 риалов. Десятку наш водитель ему вернул. То есть по курсу 1: 8290. Как утверждал водитель, здесь курс выше, чем в банке (там 1: 8000), тем более чем в нашей гостинице, где якобы 1: 7000. Меняльщик – его друг, и то, что он делает, якобы законно.

Продолжали крутить по пустому и убогому городу. Наконец попали на базар. Думали, что это что-то грандиозное, оказалось, что просто сувенирная лавка, заполненная великолепными куклами. Выбрали себе пару, словно живые люди, и огромных размеров. 45 000 риалов каждая. Начали сбивать цену, сбили до 80 $ за две. Но не взяли, нам показалось, что в гостинице те же цены. Когда вернулись, обнаружили, что ошибались. Будем покупать куклы в городе.

Покатали по Тегерану еще в поисках открытых торговых центров. Нашли большой, с гаражом. Весьма примитивный гараж, павильоны иранской архитектуры, магазинчики приятные, с самыми разнообразными товарами (фарфор, серебро, мобильные телефоны и т. д.). Но почти все закрыто. В конце концов зашли в продуктовый магазин. Купили виноград, мандарины, груши и фисташки отменного качества. Все это за копейки.

Затем посетили лавку одежды. У входа собралась толпа модно одетых женщин (плащи, обувь, туфли, парфюмерия, мобильные телефоны, жвачка, симпатичные платки на головах, а у некоторых девочек и платков нет!). Наконец всех пустили. Распродажа. По наблюдениям Натульки, толкаются круче, чем китаянки. При этом, хотя иностранцев почти не было, на нас никто не глазел. И почти все могут что-то вякнуть по-английски, что с удовольствием и делают (включая детей, торгующих на мостовых цветами и пытающихся почистить окна в машине). Купили юбку за 4 $. И хорошую. Комментарий Наташеньки: «Бесплатно!»

К темноте вернулись к гостинице. Таксисту, проведшему с нами 3 часа, поменявшему деньги и т. д., заплатили 100 000 риалов (≈ 12 $).

Портье, который его нашел, тоже заплатили. Доллар здесь дорогой, денег у людей мало.

Вечером пили кофе в холле отеля. Принесли четыре порции кофе и пирожные. Счет на 2 $! Посмотрели цены на обслуживание в номерах. Самое дорогое блюдо – креветки (6,5 $)! Вот это цены! Кстати, наши дебетовые карточки здесь бесполезны, а вот Master Card берут повсюду (в отличие от Visa, символ которой на многих магазинах перечеркнут).

Разговоры с таксистом: гостиницы в Иране плохие, в Турции гораздо комфортнее. Azadi – лучшая в Тегеране. У Ирана сейчас нормальные отношения с Ираком, странами Залива, с Турцией. Плохие – с США и Израилем. Таксист был в Японии, Колумбии, Турции. Больше всего понравилась Япония. Работал там, даже выучил японский. Поезда в Иране медленные, дороги хорошие. Самая популярная машина «мерседес», уважают BMW, Volvo, Audi. Американские попадаются только старые. Есть хорошие рестораны, открыты до 24:00.

Еще о впечатлениях: 1. Полно рекламы корейских компаний, много корейских машин. 2. Повсюду портреты и изречения двух аятолл, еще каких-то людей: военных и гражданских. На всю стену высоких домов, цветные, с надписями.

По ТВ: болтающие люди, много духовных лидеров. Спорт (бег, борьба), фильм о падении Берлинской стены. В целом удручающе скучно.

В кафетерии в холле отеля нет мест. Мужики с женщинами в платках и пальто пьют кофе. На обед официанты предлагали кока-колу со льдом (вместо кофе).

С 18:30 сидим дома. У Натули из носика опять пошла кровь. Это уже давно. Какой-то сосуд барахлит. Смотрим CNN и гадаем, почему же хозяева так нас подвели сегодня. И что будет завтра? Ощущение, что нас бросили на произвол судьбы. В чем же дело? Ведь коллеги, недавно посетившие Иран (ректор Ю.Б. Кашлев и профессор В.Е. Донцов), остались чуть ли не в восторге от приема (внимания к ним, еды и т. д.). Виноват атташе по науке иранского посольства в Москве Джокар? Плохо организовал? А ведь вчера он уверял меня по телефону: «Я знаю, что вы останетесь довольны. Первое впечатление – последнее впечатление».

22 января 2000 года, 8:40

Недавно встал. За окном сияет солнце, такое ощущение, словно лето. Наташенька спит, а я сижу и жду звонка. Пока нам никто ни разу не позвонил. Странное дело – в последнее время нас «кидают» раз за разом. В ноябре 1999 года нас начисто забыли хозяева в Сеуле. Несколько дней мы околачивались в городе, преданные забвению принимающей стороной (редакция газеты «Сеул синмун»).

Затем в США точно так же хамски повел себя профессор Клей Молтц. Именно от него ждали лучшего приема – ведь старый партнер, постоянные связи, в Москве устраивали ему конференции, приглашали трижды домой, писали вместе книги. Он встретил нас в аэропорту, но с того момента фактически прекратил здороваться.

Самый большой сюрприз – Иран. Был уверен, что нас на руках будут носить. И вдруг… Не знаю даже, что дальше делать. Проснется Наташенька, тогда решим. Еще теплится надежда, но все меньше с каждым часом.

Теперь кое-какие зарисовки из вчерашнего. В книжном киоске в нашей гостинице продаются путеводители и справочники по Ирану. Все 1970-х годов. С тех пор не выпускаются? Издания зарубежные: швейцарские, немецкие, французские. Цены – по 10 $. На мое удивление продавец реагирует так: «Они же библиографическая редкость. И при этом не потеряли актуальности, в Иране за 20–30 лет ничего не изменилось, история та же!». История да, а вот современность – совсем иная.

* * *

В воздухе здесь чувствуется все-таки меньше чистогана, чем обычно на Востоке. За руки не хватают, цены не загоняют до заоблачных высот. Таксист, продавцы, с которыми до сих пор имели дело, проявили себя честными людьми.

* * *

Иранцы – шииты, и в своей внешней деятельности они всегда поддерживают шиитов, игнорируя суннитов. Даже родственных таджиков в Афганистане променяли на хазаров-шиитов (таджики-сунниты).

22 января 2000 года, 18:00

Когда совсем уж отчаялся, спустился вниз. Узнал на reception, что МИД Ирана пока оплату за номер не перевел. Вдруг слышу, кто-то спрашивает Бажанова. Выяснилось, что два парня, вроде бы подчиненные Таджика. Дали три бумажки заполнить: а) анкету, в том числе сообщить с докладами мы или нет. Это только сейчас они выясняют? б) программу пребывания. Сегодня по этой программе посещение магазинов. Спрашиваю, кто повезет? Сами, мол, позвоним в 18:00. Уже 18:00, ни звука. Долго просил их уточнить время, когда с нами свяжутся, рассказал, что вчера весь день прождали обещанного звонка Таджика, но так и не дождались. Выслушали, заверили, что позвонят. Настоял на 18:00, ибо хотели в 21:00 и при этом собирались везти на shopping (а магазины в 21:00 закрываются). Что завтра? Музей. Так в программе. Когда приедут? Позвоним! Когда? Сегодня вечером!

Затем два дня конференция. В среду опять музеи. При этом поездка в Исфахан, и тоже на среду. Пытался уточнить – не получается. Может быть, в Исфахан в четверг? Точно неизвестно. Здесь, чувствуется, вообще никто ничего толком не знает.

22 января 2000 года, 20:40

Утром нам пришлось самим ехать в город. Вызвали того же таксиста, что вчера, на «пежо». Вез новой дорогой, по шоссе. Слева коробки домов на фоне снежных вершин. Любопытное зрелище. Путь долгий. После шоссе попали на улицы, забитые машинами, мотоциклами и пешеходами. Правил движения никаких. Машины подрезают друг друга, где попало разворачиваются, дают задний ход на перекрестках, едут на красный свет. Пешеходы снуют между машинами, лезут прямо на них. Полный хаос, наверное, похлеще, чем в Сингапуре в 1960-е годы.

Приехали к Старом базару (Tehrгn Grand Bгzгar, Old Bazaar), что через весь город от нашей гостиницы, на юге. Окунулись в мир торговли: крытые павильоны, местами старая, персидского стиля архитектура, местами полуразвалившиеся дома, сараи. И бесчисленные ряды – золото, посуда, ткани, ковры, канцелярские принадлежности, одежда, обувь, драгоценные и полудрагоценные камни. Бродили часа два, дошли до самого конца коврового ряда, где целые залы забиты этим товаром. Ковры дорогие. 1,5 Ч 2 шелковый ковер стоит от 9,5 тыс. $, а шерстяной коврик-дорожка – 110 $. Есть красивые, конечно, но Натуля говорит, что покупать нет смысла – у нас в России делают под персидские (в Люберцах, например), и цены намного ниже.

За рынком старые традиционные кварталы. Узкие улочки, каменные дома, но очень убогие. Там же магазинчики, едальни. От едален, в отличие от Дальнего Востока, сочился приятный запах шашлыка, кебаба. Выглядят ресторанчики чисто, а готовящаяся пища – аппетитно.

Поплутали, пока не вернулись назад на базар. На обратном пути купили за 1,5 $(!) великолепный, в кожаном переплете дневник на 2000/2001 годы. У них же год начинается в марте. Вообще, местные канцтовары продаются за копейки.

Вышли. Наташенька голодная, в городе есть не рискнули, сели в такси (поймали сразу, сам подъехал). Стали пробираться на север в куче машин и тележек. Кстати, от последних на базаре нет просто житья, сплошные ряды. Еле увертывались. Удивляло и количество быстро идущих куда-то мужчин. Покупателей кот наплакал, особенно в ковровой секции, а продавцов, идущих и везущих товар, – тучи. В итоге гулять по рынку (базару) утомительно.

Итак, таксист повез нас в гостиницу. Долго не мог понять слово «hotel». Английский здесь многие или вообще не знают, или владеют им очень ограниченно. Даже цену по-английски назвать не могут. Привез не в ту гостиницу. Спрашивал дорогу (которую мы знали, но объяснить не могли).

Обедали в кафетерии в холле отеля. Очень вкусно и дешево. Купили карты Тегерана и Ирана, освоились с планом города, нашли в нем отель, базар, наше посольство, улицу сувениров. Почитали о стране. Дождались 18:00. Нам сообщили, что приедут за нами завтра в 9:30. Сегодня вечером могут только в 21:30. Но это поздно.

Взяли таксиста на старой коричневой «тойоте», который работает при гостинице. Хосейн Хазари. О нем отдельный разговор ниже. А пока о том, куда ездили. Направились на вчерашнюю улицу Nejatollahi St. Там антиквариат, сувениры. В госмагазине с фиксированными ценами купили за 109 долларов картину на верблюжьей кости, инкрустация бронзой.

На картине изображены Лейли и Меджнун – герои памятника средневековой литературы Персии. Меджнун – один из главных символов иранской цивилизации, его называют воплощением чистой бескорыстной любви, когда человек забывает себя самого ради любимой. Согласно легенде Меджнун навеки полюбил девушку по имени Лейли и ради этой любви готов был потерять все на свете, даже свою жизнь. Он и в самом деле словно утонул в океане любви к Лейли и не видел, и не желал ничего, кроме нее.

Иранские писатели и поэты не раз использовали этот персонаж, чтобы отразить те деликатные моменты жизни, которые связаны с выражением истинной, глубокой любви к Богу и источнику абсолютной чистоты.

Вот одна из таких историй:

Однажды Меджнун нечаянно прошел по молитвенному коврику человека, склонившегося в молитве. Молящемуся пришлось прерваться, и он воскликнул:

– Эй ты! Я был погружен в молитву, в разговор с Богом, а ты разорвал нашу связь!

Меджнун улыбнулся и ответил:

– Я влюблен просто в человека и так ею очарован, что даже не заметил тебя, а ты влюблен в Бога – и сумел заметить меня?!

Первая литературная обработка трагической любви – поэма «Лейли и Меджнун» – принадлежит Низами Гянджеви. Читая подряд три поэмы «Лейли и Меджнун» – Низами, Навои, Физули, вновь убеждаешься в справедливости утверждения, что одну и ту же тему разные художники могут трактовать по-разному, варьируя до неузнаваемости.

Низами, написав свое произведение, оказал огромное влияние на персидскую литературу, и многие персидские поэты вслед за ним начали писать свои вариации на тему Лейли и Меджнуна. История любви Лейли и Меджнуна нашла свое отражение в одноименной опере знаменитого азербайджанского композитора Узеира Гаджибекова. Существует мнение, отвергаемое исследователями Шекспира, что на английского поэта при написании его самой известной трагедии «Ромео и Джульетта» оказал влияние перевод поэмы Низами.

Межднун (от араб. «безумец») – прозвище Кейса, главного героя поэмы «Лейли и Меджнун», который обезумел от любви. Впоследствии это прозвище стало нарицательным, обозначающим страстно влюбленного человека.

Молодой поэт-бедуин влюбился в девушку из этого же племени по имени Лейли. Он сочинял стихи и песни, где воспевал свою любовь к ней. Когда Кейс просил отца Лейли выдать дочь за него замуж, тот отказал, поскольку это шло вразрез с порядками племенного строя. Вскоре после этого девушка вышла замуж за другого человека.

В интерпретации Низами Кейс сходит с ума от любви, и именно поэтому родители Лейли отказывают ему. Когда Кейс узнал о замужестве Лейли, он покинул свое племя и начал скитаться по пустыне. Родные Кейса уговаривали его вернуться, но, ничего не добившись, решили оставлять для него пищу посреди пустыни. Иногда его видели, читающего самому себе стихи о Лейли или пишущего на песке тростью.

Лейли, насильно выданная замуж, умирает от любви к Кейсу;

узнав об этом, он приходит на ее могилу и умирает на ней:

Уснули двое рядом навсегда.

Уснули вплоть до страшного суда.

Картина и связанная с ней история любви потрясают. Вещь чудесная, хотим повесить ее в гостиной своей квартиры.

Далее направились по кукольным магазинам. Таких, как вчера, больше нигде не нашли. Поэтому вернулись во вчерашний. Сторговались за 90 $: две куклы – иранец и иранка. Огромных размеров, просто живые люди. Ничего подобного по исполнению у нас в коллекции нет. Производят в Тегеране, Mr. Mir Babai.

В магазине продавались также потрясающий курд и хороший азербайджанец, парочка курдских невест. Но уже нет места. И так две огромных коробки, плюс картина. Натуля с трудом впихнула в гостинице две куклы в одну коробку, а ее мы кое-как засунули в сумку. Придется брать на борт самолета.

Теперь о таксисте. Ему лет 60. В молодости жил в Европе: Германия, Италия, Югославия. Потом был менеджером фабрики под Тегераном (веера). Но после революции 1979 года нет нормальной работы. Хотя у него высшее образование, вынужден заниматься извозом. А человек очень знающий, умный, тактичный, честный. Провел с нами в городе 2 часа, ходил по магазинам, показал здание бывшего посольства США, отвез назад и за все взял 50 000 риалов (6 $!).

Развелся с женой, у нее остались двое детей, школьники. Он живет с матерью, еще кем-то. 120 кв. м, 3 спальни. Стоимость, если продавать, 40 тыс. $. Молодой таксист («пежо») живет в семье из 5 человек, 3 комнаты.

Чувствуется, что таксисту Хосейну Хазари очень не нравятся нынешние порядки. Он влюблен в президента Хатами, очень надеется на его талант, смелость, на то, что будут перемены.

Рассказал также:

– Пить запрещено законом, но в домах, когда никто не видит, пьют. Знает, что русские любят выпить. Особенно Ельцин.

– Девушки должны покрывать голову с 10 лет. Многоженство разрешено и не вызывает возражений в обществе. Но для дополнительных жен необходимо согласие первой жены. Дети в правах равны. При этом далеко не все мужчины имеют больше одной жены.

– Средняя зарплата – 2 млн риалов (≈240 $). Члены парламента – 6 млн риалов (≈730 $). Врачи – богачи. Если вкалывать не покладая рук, то дантист может заработать до 6 тыс. $ в месяц! Он как менеджер фабрики получал в пересчете до 1500 $ в месяц. Когда мы сказали, что Тегеран, по последним оценкам, самый дешевый город на Ближнем и Среднем Востоке, Хосейн очень удивился. А город, действительно, дешевый.

– Портреты на стенах – это фанаты ислама, чем-то прославившиеся. Их все в стране знают. Президента Хатами нет на стенах, так как он еще новый политический деятель.

– С развлечениями в Иране слабо. Иностранной музыки, танцев нет. Своих, и то немного.

– Спрашивал о Путине. Справится? Беспокоится, что «неопытный, более опытный Черномырдин».

– Богатые люди живут на севере, у гор. В городе жилье дешевле: шумно, грязный воздух.

– Все четыре лучших отеля в Тегеране являются государственными. Бывшие «Хилтон», «Шератон», «Интерконтиненталь» и вот наш Azadi. Иностранцы еду там ругают.

Теперь о нас. Ужинали на 26-м этаже, с видом на огни города. Ресторан сделан хорошо, в персидском стиле, с картинами. Но пустой, кроме нашего лишь несколько столов были заняты. Рядом традиционная чайхана (чайная) с огромным самоваром, заварным чайником в нем. Чайник стоит посередине комнаты, на постаменте у входа надпись: «Пожалуйста, соблюдайте исламский стиль одежды».

* * *

По ТВ реклама шампуней, европейки с распущенными волосами, вино. Может быть, спецканал? Надпись на французском, под текстом – на фарси. На старом базаре продают лифчики, женские трусы. Продавцы – мужики.

23 января 2000 года, 7:30

Вчера вечером, наверное, в районе 22 ч зашел (без звонка) еще один представитель Института международных и политических исследований (ИМПИ) МИД Ирана Акбар Реза. Очень приятный парень, занимается в институте глобализацией, хорошо говорит по-английски. Дал нам таблички участников конференции, попросил на экскурсию выйти сегодня в 9:15. Дал симпатичную брошюру Tehran, Directory. Напомнил, что Исфахан намечен на среду. Помог кое-что уточнить по карте и истории города.

Святыня имама Хомейни расположена на юге города. Доступ постоянный. Тегеранская конференция состоялась на территории советского посольства. Центральная авеню – им. Имама Хомейни, еще одна улица его имени идет параллельно. Недалеко находятся правительственные офисы, включая МИД. Офис президента Хатами на севере, во дворце, куда мы сегодня поедем.

Рассказал о родине Омара Хайяма, городе Нишапур. Когда я сказал, что армяне считают Омара Хайяма своим, Реза ответил: «Какая разница! Он принадлежит всему человечеству!».

Зарисовки из вчерашнего дня: 1) водитель, выходя из машины, захватил нашу картину, так как могут украсть; 2) преступность невысокая, но есть; особенно отличаются афганцы – что таджики, что пуштуны; 3) в газете статья о том, что в арабских странах зреет желание не называть залив Персидским, ищут какое-то обоснование изменению; 4) судят министра кабинета Хатами за какое-то прегрешение против ислама; суд открытый и честный (так признает CNN), в городе (у монумента Свободы) демонстрации как в поддержку, так и против министра; 5) в одной из провинций местный духовный лидер запретил шахматы; это было сделано сразу после революции (королевская, шахская забава), но затем Хомейни отменил запрет; газета напоминает главе провинции (духовному), что шахматы были изобретены иранцами (как и медицина, врачевание, сахарный тростник, слова и понятия «банк», «чек», эффективная система административного деления и управления, а также многое другое); 6) когда Реза вошел, Натали была без косынки. Спросила: «Надеть?» Он смутился: «Что Вы! Будьте как дома!» Но Киса все-таки надела косынку.

24 января 2000 года, 11:00

Вчерашний день был посвящен экскурсиям. С утра нас повезли в бывший летний дворец шаха Реза Пехлеви, на север от гостиницы.

Niavaran Palace – Museum. Дворец первоначально был предназначен для иностранных гостей, но затем превращен в летнюю резиденцию шаха. Особого величия и роскоши мы не увидели. Европейское здание, без особых излишеств, картины, посуда, подарки от VIP-персон. Пара залов в королевском французском стиле.

Далее. Музей ковров. Это уже в центре города, музей уникальный. Ковры из разных районов страны, из разных эпох. Прекрасная женщина-гид объяснила: 1. Доказано, что ковровое искусство родилось на территории Ирана. Российские археологи нашли ковер в Южной Сибири, ему 2500 лет. Рисунок на этом самом древнем сохранившемся ковре (он в Эрмитаже) – иранский (здесь копия). 2. Имело место большое китайское влияние на иранское ковровое искусство (фениксы, драконы и т. д.).