Текст книги "Генерал В.А. Сухомлинов. Военный министр эпохи Великой войны"

Почти в ста городах Российской империи в течение только одной недели были убиты около 4 тысяч и ранены 10 тысяч человек. Николай Врангель в своих воспоминаниях точно охарактеризовал погромы как «маленькую» будущую великую русскую революцию. «Только тогда грабили под флагом ненависти к евреям – „бей жидов“, а в „великой и бескровной" под флагом свободы: „Долой буржуев, да здравствует пролетариат" и „Грабь награбленное". Слова, оружие суть – те же»¹⁸⁸.

Катастрофические последствия дурного руководства немедленно повлекли за собой административные перестановки. Понимая, что ситуация взрывоопасна, центральные власти решили вновь сосредоточить все гражданское и военное управление регионом в руках одного человека – В.А. Сухомлинова. Министр внутренних дел телеграммой вызвал его из Биаррица (Франция), приказав немедленно по прибытии принять полномочия генерал-губернатора. Так, официально назначенный на должность 19 октября 1905 г., Сухомлинов приобретал полную власть над всем чиновничеством и всеми военными силами самой сложной приграничной области империи. Кроме того, в ноябре 1905 г. «для обеспечения общественной безопасности и прекращения беспорядков» именным высочайшим указом генералу были предоставлены права главноначальствующего¹⁸⁹.

Позднее Владимир Александрович в разговоре с министром внутренних дел поднял вопрос о действиях Клейгельса в Киеве, и П.А. Столыпин связал трагические осенние события 1905 г. с некомпетентностью тогдашних руководителей: «…недостаточно только быть хорошим кавалеристом¹⁹⁰, чтобы оказаться способным деятелем на посту генерал-губернатора. Разумеется, я убежден, что до этого погрома дело бы не дошло, если бы тогда уже обе должности были объединены в ваших руках!»¹⁹¹

Безотлагательно вернувшись в Киев, Сухомлинов энергично принялся восстанавливать веру населения в надежность и компетентность государственной власти. По всему городу немедленно были расклеены листовки, объявлявшие, что новый генерал-губернатор не потерпит никаких беспорядков, а в случае их возникновения ответом будут каторга и казни. Этот ход дал всем ясно понять, что появилась власть, уверенная в своей силе и которая не станет церемониться с тем, кто будет пытаться нарушить правопорядок.

Сухомлинов уволил ряд наиболее непопулярных местных чиновников, привезенных Клейгельсом в Киев. Чистке подвергся командный состав, участвовавший в руководстве войсками на улицах города 18 октября. Также в отставку был отправлен полицмейстер Цихоцкий, официально обвиненный в бездействии во время погрома. Как оказалось, еще в 1902 г. поднимался вопрос о предании его суду в связи с подозрениями во взяточничестве, но генерал-губернатор Клейгельс лично ходатайствовал за него, и даже предлагал произвести его в обер-полицмейстеры с присвоением звания генерал-майора. Повышение тогда не удалось, но и увольнение с дальнейшим судом тоже не состоялись.

Следующим шагом нового генерал-губернатора были меры по усмирению реакционной и антисемитской прессы, хотя подобные действия не способствовали симпатии к нему сторонников правых взглядов в городе и провинции. Здесь Сухомлинов выступил явным сторонником идей Драгомирова, который за годы своей службы приобрел много врагов среди чиновничьей бюрократии, проводившей крайне черносотенную политику. В свое время Драгомиров доказывал, что «этим путем не укрепляются, а, наоборот, расшатываются монархические основы»¹⁹².

На особый контроль генерал-губернатором были взяты учебные заведения. Сухомлинов лично посещал Киевский университет и Политехнический институт. Последовало очищение кафедр от «нежелательных элементов». За высшей школой шли и гимназии с реальными училищами, которые также попали под административные санкции. Так, например, Н.П. Анциферов, будучи в ту пору гимназистом младшего курса, впоследствии вспоминал, как генерал-губернатор В.А. Сухомлинов «изругал нашего директора за потворство революционной молодежи. Вскоре Е.А. Бессмертный, впавший в немилость, был переведен „в глушь, в Саратов"… Наша гимназия была едва ли не единственной, где никто из учащихся не пострадал. Всюду имели место исключения»¹⁹³. Отметим, что в числе применявшихся репрессивных мер, помимо отчисления, основное место занимала административная ссылка. Документы отчисленного препровождались в полицию, а его самого высылали из города, чтобы он больше не мог оказывать воздействия на товарищей.

Впоследствии Сухомлинов посещал крупные промышленные предприятия города с целью предотвращения забастовок и успокоения хронических волнений в окрестных районах.

Постепенно жизнь в городе нормализовалась. Начали открываться магазины, трамвай стал ходить исправно, зафункционировал водопровод и электрическое освещение. Чтобы восстановить течение культурной жизни в обществе, Сухомлинов настоял на открытии цикла спектаклей в городском театре. В зимний сезон уже проводились концерты и художественные выставки.

В конце апреля 1906 г. в Киеве состоялся концерт Федора Шаляпина. Приехав в город, певец направился к местному начальству с просьбой о разрешении концерта для рабочих. «Генерал-губернатор Киева в то время был Сухомлинов, которого я не однажды встречал уже у Драгомирова, – вспоминал позднее Шаляпин, – Сухомлинов казался мне человеком очень скромным, он всегда молчал, держался в сторонке, но почему-то я не решился сразу поехать к нему, а поехал к Саввичу, губернатору»¹⁹⁴.

У охранного отделения имелись сведения о том, что Шаляпин дает концерты в пользу революционных сил. О некотором тяготении певца «влево» было уже достаточно известно, но, несмотря на это, концерт все-таки разрешили, взяв с Шаляпина слово, что его выступление не обратится в политическую демонстрацию¹⁹⁵. Обещание он действительно сдержал и перед началом концерта «попросил рабочих, чтобы они сами отвечали за порядок и не допустили бы никаких провокаций. Разошлись тихо и мирно…»¹⁹⁶.

В августе 1906 г. киевский губернатор П.С. Саввич был заменен генералом А.П. Веретенниковым. Однако отношения с Сухомлиновым у него не сложились. Веретенников считал генерал-губернатора недостаточно «правым» и проводником еврейских интересов. Сухомлинов же, в свою очередь, обвинял губернатора в нарочитой демонстрации своих черносотенных симпатий. Ярый антисемит, Веретенников состоял в общественно-политической организации – Союз русского народа¹⁹⁷, знаки этой организации он открыто носил и поддерживал пожертвованиями ее деятельность. «Все, чего я в Киеве добился в отношении доверия к правительственной власти, честных забот ее о защите всех лояльных верноподданных царя без различия убеждений и вероисповедания, – все это назначением Веретенникова было поставлено на карту. Погромное настроение стало вновь пробуждаться», – отмечал Сухомлинов¹⁹⁸.

Необходимо отметить, что Владимир Александрович также участвовал в общественно-политической жизни края и состоял в одной из самых влиятельных право-монархических организаций – «Киевском отделе Русского Собрания», где являлся ее председателем. Но с назначением на должность генерал-губернатора он был вынужден оставить свой пост, дабы избежать излишней политизации своей деятельности¹⁹⁹.

Очень быстро отношения между двумя высокопоставленными чиновниками накалились до предела, и каждый пытался дискредитировать соперника. В результате конфликта проиграл Веретенников. Сухомлинов в личном докладе П.А. Столыпину ходатайствовал об отстранении губернатора от должности. 15 декабря 1906 г. Алексей Веретенников был переведен в Кострому, где «ему свернули шею его же сотрудники, зная привычку его подписывать, не читая, все, что ему представляют; правитель канцелярии губернатора использовал это его свойство: в один прекрасный день Веретенников, не читая, подписал прошение о своей собственной отставке!»²⁰⁰. Когда слух о произошедшем конфузе просочился в газеты, губернатора быстро убрали с политической арены²⁰¹.

Для временного исполнения должности губернатора в Киев был командирован П.Г. Курлов. Имя его получит свою трагическую известность вследствие убийства председателя Совета министров П.А. Столыпина в киевском театре в 1911 г., свидетелем которого Сухомлинов станет, будучи военным министром. Но все это будет позже, а пока новый губернатор вполне устраивал В.А. Сухомлинова, тем более что Павел Курлов был его бывшим учеником по Николаевскому кавалерийскому училищу. Генерал-губернатор характеризовал его как человека «с твердым характером и вполне определенным направлением», а установившиеся между ними в Киеве хорошие отношения сохранились и впоследствии.

Помимо наведения порядка в полицейском управлении Курлов взял на себя все «еврейские дела», чтобы не доставлять генерал-губернатору «непроизводительной работы и избавить эти дела от одной лишней инстанции – его канцелярии»²⁰².

Вследствие очередного общественно-политического обострения ситуации с 1907 по 1913 г. в Киеве и на других территориях, входивших в Киевское, Подольское и Волынское генерал-губернаторство, именными высочайшими указами ежегодно продлевалось положение усиленной охраны. В условиях сохранения исключительного положения властям удалось разгромить киевскую социал-демократическую организацию. Только 4 июня 1907 г. в Киеве были арестованы почти 100 большевиков и революционно настроенных рабочих. В октябре 1908 г. был задержан «скрывавшийся три года Александр Шлихтер, бывший железнодорожный служащий, председатель всех митингов, происходивших в Киеве в октябре 1905 г.», и распоряжением генерал-губернатора предан военному суду²⁰³.

В послереволюционный период были закрыты профессиональные союзы. В сельской местности полиция собирала крестьянские сходы и заставляла принимать решения о выселении революционно настроенных крестьян. К тому же в соответствии с указаниями командующего военным округом в течение круглого года войска проводили занятия на местности и упражнялись в полевой службе. Эта постоянная близость войск также стабилизировала обстановку в Юго-Западном крае.

Следующим преемником Курлова по должности киевского губернатора стал граф П.Н. Игнатьев, впоследствии министр народного просвещения. Таким образом, в течение трехлетнего управления краем генералом В.А. Сухомлиновым пост киевского губернатора сменили четыре человека. Столкнувшись со всеми пороками управления, генерал-губернатор пытался, в меру сил и возможностей, изменить положение дел. Он серьезно отнесся к вопросу о замещении должностей соответствующими лицами, ни одна служебная командировка в столицу теперь не обходилась без того, чтобы не поднять острый кадровый вопрос.

В послереволюционное время Сухомлинов выступал активным сторонником Столыпина в вопросах преобразования аграрного сектора, которые вели к разрушению натурального хозяйства и расширению капиталистической базы. Крестьяне получали право выйти из общины и закрепить свой индивидуальный надел в частную собственность.

Поддерживая земское управление, П.А. Столыпин распространил земские учреждения на некоторые губернии, где их раньше не было. В этих политически непростых вопросах генерал-губернатор В.А. Сухомлинов также выступал на стороне министра, призывая учредить полноценное земство в ЮгоЗападном крае для «учета справедливых интересов русского населения»²⁰⁴.

Сухомлинов искусно лавировал в политической жизни края, где за ним прочно закрепилась репутация юдофила и в своем роде либерала. Современники отмечали, что генерал-губернатор хорошо умел ладить с городскими верхами. Ежегодно 15 июля, в день «своего тезоименитства», в окружении обширной свиты из штабных офицеров он сопровождал верхом духовную процессию из Софийского собора к историческому месту крещения киевлян²⁰⁵.

К интересным подробностям киевского периода службы, характеризующим генерала как разностороннюю и проницательную личность, следует отнести внедрение в армии технических новшеств. Будучи командующим войсками Киевского военного округа, Сухомлинов уже выступал в роли энтузиаста автомобильного дела. Так, 24 марта 1907 г. штаб округа направил в Главное управление Генерального штаба докладную записку, в которой отмечалось, что командующий военным округом выразил желание получить ранее обещанный крытый автомобиль «мерседес», это притом, что моторизация русской армии тогда только начиналась²⁰⁶. Сухомлинов имел возможность наблюдать и оценить применение автомобильной техники в деле еще в 1902 г. во время маневров под Курском, где применялись разного рода технические новшества, начиная с воздушных шаров, полевых телефонов, нескольких почтовых автомобилей при штабах армий и заканчивая малоудачным опытом перевозки грузовыми автомобилями продовольственных транспортов²⁰⁷. Здесь впервые проявилось его благосклонное отношение к вопросу моторизации армии.

В 1906 г. при непосредственном участии Сухомлинова при штабе КВО были учреждены первые в России курсы военных шоферов, которые готовили «толковых, хорошо знающих дело, дисциплинированных автомобилистов»²⁰⁸. В 1908 г. Сухомлинов стал первым председателем созданного Киевского клуба автомобилистов (ККА), а с основанием в 1912 г. Царскосельского автомобильно-спортивного клуба (ЦСАСО) являлся его почетным членом.

Следующая подробность, на которой хотелось бы заострить внимание, относится к области радиосвязи. В 1905 г. молодой инженер Семен Айзенштейн создал в Киеве экспериментальную лабораторию по исследованию радиоволн. Еще в 1901 г. ему удалось присутствовать на докладе А.С. Попова, сделанном на заседании II Всероссийского электротехнического съезда в Москве. Доклад сильно повлиял на выбор увлечений молодого человека. В период учебы в Шарлоттенбургском университете он оформил свой первый патент на «Систему одновременного телеграфирования и телефонирования без проводов»²⁰⁹.

Результаты киевских опытов обратили на себя внимание командующего военным округом, способствовавшего приданию экспериментам масштабности и целенаправленности. В целях управления войсками округа и для взаимодействия с Одесским военным округом «на случай перерыва сообщений по проволочному телеграфу» В.А. Сухомлинов распорядился предоставить изобретателю земельные участки в городах Киеве и Жмеринке для устройства опытных «станций беспроволочного телеграфирования большой мощности». Он также назначил необходимые комиссии для выяснения технической стороны этих станций, а затем убедил Военное министерство в целесообразности их приобретения для нужд округа²¹⁰.

В результате на Печерском плацу в Киеве и на плацу 10-го стрелкового полка в Жмеринке в 1906–1907 гг. были построены две мощные радиостанции. С этого времени Сухомлинов и в будущем будет покровительствовать изобретателю, а в дальнейшем основателю и руководителю завода «Русского общества беспроволочных телефонов и телеграфов» (РОБТиТ) – С.М. Айзенштейну.

Террор

Вынужденные правительственные репрессии в годы первой русской революции, вплоть до высылки карательных отрядов, подавили революционное движение в стране. Но радикалы не сдались, организовывая подполье и проводя террор. С конца 1905 г. был совершен ряд покушений и убийств на всей территории России. Бесстрастные цифры свидетельствуют: «4 февраля 1905 года в Московском Кремле эсером Иваном Каляевым был убит (бомбой разорван на куски) московский генерал-губернатор, дядя царя великий князь Сергей Александрович. С февраля 1905 года по май 1906-го совершено 15 покушений на губернаторов и градоначальников, 267 – на строевых офицеров, 12 – на священников, 29 – на торговцев. Среди жертв террора – и дети»²¹¹. Никто не мог в то время сказать, что жизнь его вне опасности, а новости об очередных выстрелах и взрывах бомб никого не удивляли.

Решительная позиция Сухомлинова в роли генерал-губернатора также не осталась без внимания террористических организаций. Несколько раз на него готовились покушения, но «серия случайностей», как выражался Владимир Александрович, действительно спасала ему жизнь неоднократно.

В 1905 г. ротмистром А.М. Ереминым была раскрыта организация, готовившая целый ряд покушений на высших должностных лиц. По этому поводу «Новое время» писало: «Беспорядки. Киев, 14 декабря. Ночью в одном доме на Круглой улице, в помещении швейцара чинами охранного отделения обнаружена лаборатория для приготовления взрывчатых веществ и наполнения разрывных снарядов. В доме помещается квартира генерал-майора Сухомлинова, брата генерал-губернатора²¹². Швейцар, а также другое лицо, арестованы»²¹³.

«В кармане у этого мнимого швейцара оказался мой портрет, – вспоминал Сухомлинов, – вырезанный из „Нивы“²¹⁴. Когда его спросили, зачем понадобилось ему мое изображение, он нагло ответил: „Помилуйте, ведь это такая уважаемая личность в городе, почему же мне не иметь его портрета“»²¹⁵.

Впоследствии по ходатайству генерал-губернатора на имя командира Отдельного корпуса жандармов Еремину был досрочно присвоен чин подполковника. В этом звании в 1906 г. он был приглашен в Департамент полиции в качестве руководителя одного из управлений Особого отдела.

В сентябре 1906 г. Сухомлинов издал обязательное постановление, возлагавшее на киевских домовладельцев обязанность внутреннего надзора в их владениях с целью противодействия тайным сходкам, устройству конспиративных квартир, подпольных типографий, складов оружия и т. п. Проведение такой контрреволюционной линии опиралось на «Положение об усиленной и чрезвычайной охране», в соответствии с которым местные власти получили право обыскивать помещения любых учреждений и организаций, арестовывать их членов.

Но и этих мер оказалось недостаточно. Группы подпольщиков продолжали готовить все новые планы политических убийств, что подтвердилось 22 декабря 1906 г., когда очередной взрыв прогремел на весь Киев, точнее, на весь Подол²¹⁶. Единственной пострадавшей оказалась сама бомбометательница, из-за ранений она не смогла бежать от полиции, у нее едва хватило сил выбраться из подъезда гостиницы и дойти до угла Волошской улицы, где она была схвачена подоспевшими стражами порядка²¹⁷. У доставленной в участок изъяли заряженный боевыми патронами браунинг и чистый бланк паспорта с обложкой, испачканной кровью.

Как потом установило следствие, Виктор Гарский и его сожительница Фанни Каплан (партийная кличка – Дора), входившие в «Южную группу анархистов», спланировали покушение на киевского генерал-губернатора. 18 декабря 1906 г. в гостинице «Купеческая» заговорщиками был снят номер на третьем, самом фешенебельном, этаже. Вечером 22 декабря при сборке самодельной бомбы раздался взрыв. Помимо контузии девушка получила осколочные ранения в голень и ягодицу. Гарский, не получив ни царапины, скрылся с места происшествия.

Юная террористка предстала перед военно-полевым судом уже 8 января 1907 г. Обвиненная Киевским военным трибуналом в подготовке покушения на киевского, подольского, волынского генерал-губернатора В.А. Сухомлинова, она была приговорена к смертной казни через повешение. Правда, позднее судьи учли ее юный возраст – тогда ей было всего 16 лет – и ограничились пожизненной каторгой и ссылкой в Сибирь.

После приговора осужденная Каплан провела в киевской тюрьме почти полгода, пока Главное тюремное управление особым отношением № 19641 не определило местом отбытия наказания Нерчинскую каторгу.

Позднее ее имя прогремит на весь мир в связи с участием в покушении на Ленина 30 августа 1918 г.

В августе 1907 г. в Киев прибыл один из видных представителей анархического движения Г.Б. Сандомирский (Гершон Беркович). Пропагандист, литератор и боевик, Сандомирский возглавил наиболее заметную в России анархо-коммунистическую организацию «Черное знамя», состоящую в основном из студентов университета и рабочих. Вскоре в адрес высших чинов городской и военной администрации – генералу В.А. Сухомлинову, начальнику охранного отделения Н.Н. Кулябко, полицмейстеру И.Н. Мартынову и даже ректору университета профессору М.Н. Цитовичу – стали поступать так называемые «мандатные письма» с угрозами физической расправы в случае невыполнения их требований (особенно в части получения денежных средств)²¹⁸.

Активная деятельность организации была прекращена уже к концу 1907 г., и планы лидеров остались нереализованными. С 13 декабря по 8 января прошли целенаправленные аресты участников киевской группы. Охранке удалось захватить 19 человек из 32, в том числе был арестован и Герман Сандомирский, обвиненный в подготовке покушения на киевского генерал-губернатора В.А. Сухомлинова.

Дознание было окончено 30 октября 1908 г. и передано на рассмотрение киевского, подольского и волынского генерал-губернатора²¹⁹. Судебный процесс по делу киевской группы анархистов-коммунистов проходил 18–19 февраля 1909 г., где все ее участники получили различные сроки каторги.

Ликвидация одной из мощнейших групп подпольщиков означала крушение попыток сторонников анархии создать в древней столице центр движения. Аресты в Киеве стали частью ликвидации целой анархистской сети во многих городах Российской империи.

Мы привели лишь малую часть наиболее ярких моментов антиправительственной борьбы, чтобы показать, под каким неусыпным давлением террора проходила деятельность практически любого государственного ставленника центра на местах в то время. Конечно же, таких эпизодов было гораздо больше, о чем ярко свидетельствует генерал в своих мемуарах.

Терроризм стал повседневностью для сотен тысяч жителей страны; с поразительной регулярностью он возрождался, унося каждый раз все больше человеческих жизней. Один из опытных жандармов А.И. Спиридович, три года занимавший должность начальника Киевского охранного отделения, справедливо отмечал: «Убийство Плеве, принесшее изменение внутренней политики, и убийство великого князя Сергея Александровича, за которым последовали акты 18 февраля²²⁰, как бы служили лучшим доказательством правильности революционных способов борьбы и необходимости террора как средства против правительства. А успешные террористические акты всегда побуждали к подражанию, и террор стал проявляться все чаще и чаще»²²¹.