Текст книги "Путь к спокойствию. Учение Будды"

Евгений Бульба
Путь к спокойствию. Учение Будды

Предисловие

Почему нас гложут тревожность, эмоциональная усталость и неудовлетворённость? Почему раздражают близкие, привычный быт и даже собственный характер? Почему мы так часто мечтаем о покое и так редко его находим? Распространённый совет, который вы можете найти в той или иной форме: чтобы сохранять спокойствие – контролируйте свои эмоции! Да неужели! Этот совет действительно кому-то помог?

Откуда приходит гнев и почему обладает неподконтрольной мощью? Почему мы превращаемся в орущее скандальное существо, потом ненавидим себя и в страхе перед рецидивом обрастаем бесполезными советами? Все мы знаем рекомендации в стиле: если сердитесь – выдержите паузу и посчитайте до десяти. Что значит «выдержите паузу»? Для этого как минимум надо осознавать, что вы охвачены гневом.

Логичнее было бы разобраться: что превращает нас в эту злобную тварь? Из чего она вообще возникает? Почему так ловко перехватывает контроль? Куда пропадает привычное «я»? Почему так легко теряется столь ценное спокойствие? Ценное, потому что его исчезновение приносит слишком много дополнительных потерь: уважение, имидж, репутация, дружба…

Ответы приводят ко всё более глубоким философским концепциям, которые помогают стряхнуть мучительные колодки привычной раздражительности и тревожности. А игнорирование глубоких причин и скольжение по поверхности рано или поздно оставляет один на один с вздымающимися валами эмоциональных штормов.

За время своего существования буддизм разработал надёжные методы обретения внутреннего покоя – более глубокого, чем то, что мы привычно понимаем под «спокойствием». Для человека, ищущего умиротворения, было бы непростительной роскошью пройти мимо этого океана мудрости.

Важная информация

Уважаемый читатель!

Обратите Ваше внимание на три следующих абзаца. Формат этой книги призван максимально упростить получение информации. Вы легко разберётесь в структуре глав и найдёте разделы, приоритетные лично для Вас. Однако, чтобы облегчить восприятие текста, пожалуйста, обратите внимание на следующие обозначения:

– На заметку. Пиктограмма, обозначающая дополнительную информацию. Это объяснение известного термина, либо важный нюанс, облегчающий понимание основного раздела, либо интересный пример.

– Итог. Вывод, сухой остаток. Итог самодостаточен, весь предыдущий раздел подводит к нему. Если Вам понадобится освежить память о прочитанном, то просмотрите Итоги – это сохранит структуру восприятия информации.

Часть 1
Введение

Монахи, я не вижу ни одной другой вещи помимо правильных воззрений, из-за которой не возникшие благие качества возникают, а возникшие благие качества увеличиваются и разрастаются[1]1
    Cутта-питака. Ангутара Никая. Книга единиц. Раздел XVI. Одна вещь. Вторая сутта. АН 1. 307. Источник: сайт: http://theravada.ru


[Закрыть].

Будда Шакьямуни

Что может быть банальней, чем совет сохранять спокойствие во время душевных треволнений?! В тот миг, когда эмоции вскипают и здравомыслие испаряется, мы совершаем поступки, последствия которых преследуют нас всю оставшуюся жизнь. Десятиминутного скандала хватает, чтобы навсегда расстаться с родным человеком. Ссоры, денежные аферы, беспочвенная ревность, глупые выводы и слепые желания ломают мечты, крушат планы, разлучают с близкими и подрывают здоровье. Становясь старше, мы обзаводимся внушительным рядом мучительных воспоминаний о том, каких бед наворотили под влиянием взбудораженного ума. Горькие сожаления продолжают отравлять жизнь, даже когда события канули в лету и их участники благополучно забыли о нас – ведь наша собственная память услужливо листает картинки позора и упущенных возможностей.

На первый взгляд решение проблемы кажется простым: раз мы теряем спокойствие, значит, постараемся натренировать волю и усилить самоконтроль. Приняв такое решение, мы тысячекратно напоминаем себе, что вот теперь, буквально с сегодняшнего дня, станем терпеливей и прекратим выходить из себя… И скоро обнаруживаем, что одного решения мало. Уже сколько раз это повторялось: клялись себе, что не будем «заводиться с полуоборота» и реагировать на вздорные обвинения; что прекратим соглашаться на глупые просьбы только потому, что неловко отказать; что не будем беспокоиться из-за мелочной обиды и пустячного желания?.. После провала очередного внутреннего «крестового похода» мы убеждаемся, что проблема как минимум многослойна. А чуть более пристальное внимание выявляет её глобальность как на историческом, массовом, так и на личностном уровне.

Словарь Ожегова определяет «спокойствие» как «уравновешенное, спокойное состояние духа, отсутствие забот, тревог»; а «покой» – как «состояние тишины, отдыха, бездеятельности, отсутствия беспокойства». Ещё одно близкое по значению прилагательное – «умиротворённый»: «полный покоя, удовлетворения, довольства».

«Большой психологический словарь»[2]2
    Большой психологический словарь. М.: АСТ, 2008.


[Закрыть] предлагает следующее определение: «АТАРАКСИЯ (от греч. ataraktos – невозмутимый, спокойный) – термин Эпикура (341–270 до н. э.) и его школы, означающий идеальное душевное состояние, которое характеризуется отсутствием волнения, невозмутимостью, бесстрастием, полным душевным спокойствием (равновесием). В отличие от стоического идеала (апатия) А. не исключает умеренных наслаждений и стремлений к ним; более того, иногда А. в понимании Эпикура трактуют как “постоянное веселое расположение духа мудреца” (И. Кант). Человек должен стремиться к А. посредством: освобождения от страха перед богами и смертью; ограничения потребностей; ухода от общественных дел».

В этой книге понятия «спокойствие» и «покой» употребляются для обозначения разных уровней душевного равновесия.

«Спокойствие» будет применяться для обозначения здравомыслия перед лицом нахлынувших эмоций. Связанные термины: самоконтроль – умение совладать с эмоциями, терпение – способность не реагировать на факторы, вызывающие отрицательные эмоции. «Самоконтроль» и «терпение» – управляемые сознательные процессы; это пути к внутренним состояниям – самоконтроль ведёт к спокойствию, терпение к невозмутимости. «Спокойствие» предполагает способность сохранять хладнокровие в неожиданных ситуациях; благодаря ему можно отфильтровать опасные решения и устоять перед нахлынувшими эмоциями, и в некоторых ситуациях, в прямом смысле, сохранить жизнь. «Терпение» означает сознательный выбор не отвечать на провокации, не проявлять внешне эмоции и боль.

Для сохранения спокойствия буддизм предлагает ряд методов, помогающих выявить провоцирующие факторы, и подсказывает психопрактические методы по сохранению самообладания.

Сложнее со вторым понятием – «покоем». Этот термин будет использоваться для обозначения внутренней «тишины», приятной невозмутимости, с которой связано тонкое ощущение удовольствия, качественно иное в сравнении с обычными наслаждениями. Подобное состояние мы пытаемся описать словами: душевный покой, тихое внутреннее счастье, умиротворение… Это знакомое каждому и такое редкое тончайшее состояние умиротворённости, которое сложно описать и невозможно вызвать по желанию. Душевный покой приходит непредсказуемо и надолго не задерживается. Кто отказался бы, чтобы он задержался и стал основным эмоциональным фоном?! Наш личный опыт подсказывает, что это состояние спонтанно, однако есть хорошая новость: буддизм утверждает, что оно достижимо – его можно культивировать.

Если говорить только о спокойствии, то правильнее сформулировать проблему как противостояние разума и желаний. Душевный покой – более тонкое состояние и требует воспитания утончённых чувств, которым посвящён обширный раздел буддийской литературы о нравственности.

Как же взаимосвязаны между собой два этих состояния? На первый взгляд, единственная их общая черта – несовместимость с негативными эмоциями. Однако между ними существует и другая связь – спокойствие является одним из обязательных условий внутреннего покоя. Состояние «душевного покоя» относится к другой категории тонкости, чем понятное и привычное «спокойствие». Покой требует изысканных условий и не появится в заурядных обстоятельствах – именно поэтому он кажется спонтанным.

Эмоциональные всплески и навязчивые мысли – очевидные враги покоя и спокойствия, однако если потратить достаточное время на отслеживание своего эмоционального фона, то обнаружится ещё нечто. Это «нечто» разлито в нашем мироощущении, пронизывает мысли и создаёт внутреннее напряжение – тревожность, неосознанное беспокойство, сложно формулируемая неудовлетворённость, обострённая восприимчивость… «Нечто» пробивается и портит даже те моменты, когда всё хорошо и дальше желать нечего. Оно не позволяет довольствоваться обретённым и насладиться успехом. Снова и снова нашёптывает, что чего-то не хватает. Оно заставляет желать ещё большего, сталкивая успешных людей с вершины успеха в депрессии и суициды.

Теперь попробуем представить взаимоотношения этих понятий: неудовлетворённость и тревожность ведут к навязчивым мыслям и негативным эмоциям, которые постоянно испытывают наше спокойствие. Ослабление этих грубых провокаторов порождает спокойствие, однако глубинная неудовлетворённость остаётся эмоциональным фоном. Пока это состояние не преодолено, удовлетворённость и тонкий душевный покой (являющиеся надёжным источником положительных эмоций), увы, недостижимы.

Предметом данной книги является только «разрушительное» беспокойство.

Не всякое беспокойство вредно. Адаптивное беспокойство позволяет вовремя среагировать на опасность – когда она ещё только на горизонте. Беспокойство пробуждает бдительность и чуткость и даже может быть вызвано состраданием… Умеренное беспокойство, не связанное с навязчивыми мыслями и эмоциональными катастрофами, не является предметом отдельного внимания в буддийской теории. Однако в какой-то момент даже вполне конструктивное беспокойство может перерасти в дезадаптивное и изматывающее волнение.

Предыстория

…Я никак еще не могу, согласно дельфийской надписи, познать самого себя. И, по-моему, смешно, не зная пока этого, исследовать чужое. Поэтому, распростившись со всем этим и доверяя здесь общепринятому, я, как я только что и сказал, исследую не это, а самого себя: чудовище ли я, замысловатее и яростней Тифона, или же я существо более кроткое и простое и хоть скромное, но по своей природе причастное какому-то божественному уделу?[3]3
    Платон. Диалоги. Федр. Ростов н/Д: Феникс, 1998. С. 234. (Далее: Платон.)


[Закрыть]

Сократ

Буддизм рассматривает спокойствие как важнейшее условие духовного развития. Древние индийские философские школы уделяли понятиям душевного покоя и успокоенности больше внимания, чем западные. Тем не менее европейская цивилизация может похвастаться собственными достижениями в этой области. Возникает вопрос: нужны ли буддийские методы? Работают ли они? Или научная психология, порожденная западной цивилизацией, более действенна? Чтобы ответить, давайте вспомним, как европейцы формировали понятия «самоконтроль», «спокойствие», «внутренняя гармония», «умиротворение»…

«Например, я, как буддист, должен пристально следить за тем, чтобы у меня не возникло чрезмерной привязанности к буддизму. Ведь в противном случае я утрачу способность видеть ценность других вероисповеданий…

Я призываю всех нас преодолеть ограниченность и предвзятость, с которой мы причисляем себя к той или иной группе людей, и взамен воспитать в себе чувство принадлежности к большой человеческой семье»[4]4
    Его Святейшество Далай-лама XIV. Больше, чем религия. М.: Фонд «Сохраним Тибет», 2016. С. 71.


[Закрыть].

Его Святейшество Далай-лама XIV

Ежедневно беседовать о доблестях и обо всем прочем, о чем я с вами беседую, пытая и себя, и других, есть к тому же и величайшее благо для человека, а жизнь без такого исследования не есть жизнь для человека.[5]5
    Платон. Апология Сократа. С. 344.


[Закрыть]

Сократ

Пытаясь обнаружить истоки европейских представлений о внутреннем мире, мы попадём по совершенно НЕудивительному стечению обстоятельств в историческое время жизни Будды. Два величайших мудреца – Шакьямуни и Сократ – создали в разных концах тогдашней цивилизации учения, определившие будущее человечества.

К моменту появления Будды индийская традиция имела многовековой опыт исследования внутреннего мира. Из жизнеописания Шакьямуни известно, что он обучался философии, созерцательным техникам и методам воздействия на сознание.

Сократ появился на качественно другом фоне – до него греческие мудрецы были скорее натурфилософами. Их интересовала космогония, устройство материи, отражение космических принципов в общественной жизни, отношения между отдельным человеком и обществом… Они были гениальными исследователями, но им не приходило в голову взглянуть на себя самих – на собственное сознание – как предмет изучения. Досократики мало беспокоились о доказательстве своих теорий, а софисты и вовсе опрокинули любую возможность достоверного доказательства теоретических знаний. Сократ стал первым, кого можно назвать философом в истинном смысле – он впервые обратил исследовательский взгляд на внутренний мир.

Ни Сократ, ни Шакьямуни не оставили после себя ни единого написанного слова. Будда был обожествлён, созданная им школа помогла бесчисленному количеству духовных практиков, его учение прилежно зафиксировано многочисленными учениками, а философия, лежащая в основе этого учения, остаётся актуальной уже двадцать пять веков и завораживает самых искушённых интеллектуалов.

Наследию Сократа не так повезло, хотя его влияние на цивилизацию таково, что было бы глупо сравнивать, кто из них дал человечеству больше. Образ жизни Сократа, моральный облик, интеллект и, наконец, трагедия – всё это производит впечатление личности совершенно космического масштаба. Его не интересовало создание собственной школы и учения, он не стремился обрести известность и сохранить свои мысли для потомков, единственное, что его занимало – ясное мышление. Пытаясь его освоить, Сократ вызвал к жизни диалектику и анализ, доказательство и сомнение и сформировал образ того, как в последующие столетия человечество будет познавать мир. Сократ не был профессиональным учителем-философом, он не брал денег со своих учеников. Его интересовало чистое познание, он «проживал» каждое открытие и дышал полученным знанием. Он не учил, а задавал вопросы и сеял сомнения, не указывал на истину, а помогал открывать её. Сократ не искал последователей, но его искренность, добродушие и внутренняя сила притягивали людей. В результате он воспитал учеников, сформировавших европейскую философию со всеми вытекающими следствиями: рационализмом, наукой, технологиями…

Поиски истоков добродетели привели философа к выводу: знание освобождает от негативных эмоций, приводящих к беспокойству. Фактически он утверждал, что негативных эмоций не существует – есть разные типы неведения, и, обретая правильное знание, мы освобождаемся от них.

Согласно Сократу, следование нравственным ценностям приносит благо, а в основе беспокойства и страха лежит отсутствие знаний. Изучая объект, вызывающий страх, человек реально оценивает потенциальную опасность, учится её избегать, и тогда страх уходит. Получается, что самоконтроль – это не слепое следование моральным заповедям и не волевое подавление негативных эмоций и желаний, а обретение знания о сути правил, исследование последствий опасных желаний и изучение явлений, провоцирующих беспокойство.

На этом этапе сложно найти принципиальные противоречия между взглядами Шакьямуни и Сократа на внутренний мир. Вернее было бы сказать так: то немногое, что мы знаем о взглядах Сократа о душе, никак не противоречит гармоничной системе буддийских концепций о внутреннем мире.

ведник должен умереть? Посмотрите, насколько это «быть или не быть», которое Платону пришлось сказать над трупом законно и явно отравленного Сократа, глубже и значительнее гамлетовского «быть или не быть», вызванного беззаконным и тайным, в сущности случайным отравлением его отца?[6]6
    Соловьев В. С. Жизненная драма Платона. С. 34.


[Закрыть]

В. С. Соловьев

Как же жить в этом царстве зла, как жить там, где пра

С подачи Сократа европейская мысль обратила взор на внутренний мир. Платон, бывший его преданным учеником, развивал взгляды учителя и сформировал идею самоконтроля, повлиявшую на становление христианской морали и европейского подхода к нравственности. Сократ оказал на Платона столь большое влияние, что тот утверждал, будто бы ни одно его положение не является собственным, но лишь повторением мыслей учителя. Безусловно, это не так – невозможно представить демократа и весёлого добряка Сократа вдохновителем идеи тоталитарного государства, развиваемой Платоном. Но несомненно, что трактовки «блага», «истины», «справедливости», понятие нравственности и гносеология Платона сформировались под влиянием учителя. Сократ создавал универсальные описания исследуемых явлений, объект исследования представлялся в своей очищенной и абстрагированной форме. Общаясь с ним, воспринимая изящные умопостроения, Платон проникался любовью к утончённым мыслительным конструкциям.

Убийство Сократа оказалось катастрофой – этим свершением мир, о котором праведник поведал нам столь универсально и достоверно, проявил свои самые отвратительные черты. Возможно, именно в этот момент зародилось платоновское отстранение от грубого и материального, от мира чувственных наслаждений и телесных желаний. Сравнивая этот мир с тем, который возникал в идеализированных умозрительных абстракциях, Платон склонялся к тому, что реальным является как раз тот – идеальный. В итоге он провозгласил, что наш физический мир – всего лишь отражение, иллюзия, игра теней.

Платон говорил, что любому явлению соответствует определённое представление, понятие. Каждый столяр знает, как сделать стол – если бы такого понятия, как «стол», не было, то и создание стола оказалось бы невозможным. Все столы – разные, каждый из них отличается от другого размерами, цветом, пятнами, царапинами, неровностями досок, но в идею заложен некий идеальный образ стола, лишённый всех огрехов – мы представляем стол как предмет, идеальным образом соответствующий своему предназначению. Реализуя эту идею, каждый столяр делает свой собственный стол – с индивидуальными украшениями, высотой, шириной… Без идеи не было бы всего этого разнообразия столов. Однако каждый из этих столов можно уничтожить, но идею стола уничтожить невозможно. Материальный предмет появился благодаря идее, и он может исчезнуть, а идея – нет. Следовательно, область, в которой находятся идеи всех явлений, является истинной реальностью, неуничтожимой и настоящей. А наш мир – всего лишь игра теней, отражения, отбрасываемые миром идей.

Платон считал, что Вселенной управляет некий высший разум, который породил идеальные формы (образы) всего существующего, а любая вещь нашего мира проявляется лишь как отражение идеальных вечных форм. Он полагал, что страсти и чувственные желания беспорядочны и противоречат цели человеческой жизни, состоящей в том, чтобы привести себя к покою и, созерцая Высшее, постепенно приближаться к Нему.

Одним из наиболее характерных и повторяющихся на разных этапах принципов в главнейшей традиции эллинской мысли было представление о том, что во Вселенной присутствует и управляет ей некий всеобъемлющий регулирующий разум, и в то же время этот разум находит отражение в человеческом мышлении, наделяя его способностью познавать космический порядок[7]7
    Тарнас Ричард. История западного мышления. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995.


[Закрыть].

Согласно Платону, разум человека способен понять идеальные формы, и в момент понимания он сливается с вселенским разумом. Созерцание идеальных форм вызывает в созерцателе любовь к гармонии и порядку. Силой этой любви душа сама по себе приходит к гармонии – она как бы приближается к своей исходной идеальной форме. То есть владение собой и внутренний покой появляются как следствие правильного понимания сущности Вселенной. В соответствии с этим Платон утверждал, что разум должен руководить желаниями, а если происходит наоборот, то человек теряет управление собственной жизнью, привязывается к удовольствиям и тонет в чувственных страстях материального мира. Такой разумный контроль приходит благодаря познанию, а не вследствие подавления одной частью личности (волей) другой её части (эмоций).

Природа представлялась Платону не только этической и рациональной, но также и эстетической реальностью. Добро, Истина и Красота объединялись в Верховный творческий принцип, одновременно утверждающий нравственность, надежность разума и эстетическую чуткость[8]8
    Там же.


[Закрыть].

При всей схематичности теории Платона-Сократа её влияние на западную цивилизацию переоценить невозможно. Наша действительность: отношения между людьми, развитие общества, понимание цели жизни – всё это несёт оттиск мысли Сократа. Мы можем не осознавать это – но мы, как и вся череда наших предков, являемся платониками. Понимание развития как движения к недостижимому идеалу, формирующее идею прогресса как бесконечного поступательного движения; стремление к возвышенному, к утончённому вкусу, ценность высоких чувств – всё то, что двигало западную цивилизацию, оставаясь возвышенным идеалом, противостоящим потребительству, нигилизму, низменности – всем этим мы обязаны Платону. Мир, в котором могли появиться образы «прекрасной дамы и благородного рыцаря», в котором развивалась лирика, романтические отношения и понятие внутренней чести, был бы невозможен без понятий «идеального», «платонического», без признания высшей ценности жертвенной любви, чистых чувств, не омрачённых эгоизмом, меркантильностью и собственничеством.

Платон описывал Бога как некий безличный активный разум, выступающий источником блага. Эта трактовка перекочевала во многие раннехристианские секты, и сегодня христиане верят в Бога, описанного категориями Платона, совмещая эту веру с ещё одной идеей Платона о стремлении к высшему, возвышенному. Высочайший философ патристики, святой Августин, признавал Платона как наиболее близкого предшественника христианской философии.

Теория идей стала основой рациональности, сформировавшей европейскую науку и во многом религию, она породила экономику, общественные устои, ценности западного общества и создала тот тип человека, к которому себя относит большинство европейцев.

Платон считал что, «самоконтроль возникает из правильного понимания сущности вещей и вселенной, то есть человек создаёт причины для самоконтроля, но сам не является действующей силой (агентом) самоконтроля»[9]9
    Сон, сновидения и смерть. Исследование структуры сознания. Элиста: Океан мудрости, 2009. С. 24.


[Закрыть]. Таким образом, Платон вкладывал в понятие самоконтроля смысл, отличный от нашего понимания. По Платону, самоконтроль являлся побочным эффектом познания: по мере того как человек открывает всё более утончённые универсальные понятия, описывающие Вселенную, у него развивается естественное отвращение к безнравственности и грубости. Самоконтроль Платона – это сдержанность в желаниях и поведении, происходящая из понимания идеи «блага». Самоконтроль приводил к спокойствию, тогда как истинный душевный покой возможен только в момент прямого созерцания мира идей.

При том, что Платон говорил, будто лишь транслирует мысли Сократа, «самоконтроль» Платона отличается от сократовского. Сократ был погружён в исследование внутренних явлений, Платон же ушёл от сократовского обращения внутрь себя, но, как и его учитель, продолжал считать истинное знание причиной внутреннего покоя.