Текст книги "Властители ночи"

– У тебя неделя времени, – сказала миссис Гроддехаар, но, видимо, поняла, что ее слова прозвучали как ультиматум. – Я имею в виду, что до сих пор кражи происходили только по пятницам, – пояснила она.

– Да, понимаю. – Взвесив все «за» и «против», я потянулся к кофейнику; хозяйка кивнула, я налил себе и сделал глоток.

– Можешь меня ввести в курс дела?

– Гммм… – промычал я, думая, как увильнуть от ответа. – Это не…

– Не думай, что я боюсь…

– Нет, я не об этом. Речь идет не о каких-то чудовищах…

Она захихикала. Я замолчал, глядя на нее.

– Что касается чудовищ… – Она фыркнула и прикрыла рот рукой. – Некоторые из тех, кто здесь работает, сказали бы, что если я не хочу видеть чудовищ, то мне следует разбить все зеркала.

Я попытался притвориться, что мне не смешно, и отхлебнуть кофе, но я мог невольно хмыкнуть и облить кофе хозяйку. Так что мы культурно и не слишком долго посмеялись.

– Ну хорошо. До следующей недели я выдержу, – сказала она.

Я не осмелился ее похвалить и лишь кивнул.

– Хочешь уже сегодня получить гонорар, юноша? Может быть, аванс?

Так и просилась на язык фраза: «Что бы я стал делать с такой кучей денег?», но я удержался и лишь покачал головой:

– Нет, подождем. – Я встал. – Ага! Сколько было этих краж?

– Четыре. Сегодня четвертая.

– Вы заметили какие-нибудь закономерности?

– Да. Всё просто и ясно: в первый раз исчезли мячи, самые ценные. Во второй – перчатки, тоже самые ценные из коллекции мужа. В третий раз были плакаты, а сегодня открытки.

Я огляделся. Что еще можно тут забрать? Майки. Шлемы. Туфли. Билеты. Кубки. Биты. Биты!

Да, именно они.

Я бодро улыбнулся. Миссис Гроддехаар встала и шагнула ко мне:

– У тебя уже что-то есть, юноша?

– Есть… – я хотел сказать «сорок с лишним лет за плечами», но произнес другое: – Одна идея.

– Превосходно, – похвалила она, обхватила себя руками и потерла плечи.

– Если что-то произойдет, звоните. Я тоже буду держать вас в курсе.

Наклонившись, я поцеловал ей руку. Непонятно откуда и как, но горничная знала, что я собираюсь уходить, – она уже стояла в дверях и минуту спустя вывела меня на улицу. Джозеф отдал мне честь. Я сел в машину и, как только она тронулась с места, протянул руку к бару и налил себе на три пальца виски.

То, что мог предложить мне мой домашний бар, было намного, намного хуже.

* * *

«Комбо» Брэйквуда отъехал от моего дома как раз в тот момент, когда из-за поворота показалась передняя часть «роллс-ройса» миссис Гроддехаар. Я стоял над тщательно упакованной в герметичные мешки грудой имитаций бейсбольного снаряжения.

– Что ты в них напихал? – спросил я Брэйквуда несколько минут назад.

– Лучше, если… – Он немного подумал. – Впрочем, тебя эта информация всё равно не повергнет в ужас, поскольку ты в этом не разбираешься.

– Именно, – кивнул я, хотя очень не люблю признаваться в каком бы то ни было невежестве.

– Ну так вот, там смесь производных бутилового сельсен-меркаптана и этилового меркаптана плюс еще несколько добавок, но… Что?

– Вроде гнилой капусты в супе из канализации?

– Ну!

– Тогда, похоже, как раз это мне и надо. Спасибо. – Мы пожали друг другу руки, затем Брэйквуд сел в машину и уехал.

Джозеф поспешил мне навстречу.

– Разрешите, сэр? – Он протянул костлявую руку, намереваясь вырвать у меня связку бейсбольных бит.

– Э-э! – отказался от помощи и одновременно предостерег я. – Нет, спасибо, я сам справлюсь.

Джозеф мелкими шажками побежал впереди меня к «роллс-ройсу», открыл дверцу и отдал честь с еще большим рвением, чем на прошлой неделе. Я аккуратно уложил в машину постукивающий, словно ксилотон, сверток и расположился на сиденье сам. Проверив, надежно ли закрыт мешок, я слегка шевельнул бровями в знак того, что можно ехать. Джозеф явно только того и ждал, и мы тронулись в путь.

Два дня назад я выволок из гаража «бастаад» и проехался от своего дома до… Ну, до того места, где должен быть поворот на… какую-то улочку, ведущую в сторону Ходден-парка. В ту сторону я ехал сорок три минуты, причем отнюдь не до конечного пункта маршрута. Обратно я возвращался подавленный и злой, не раз нарушал правила и доехал до дома за тридцать шесть минут. Почему в таком случае на свою первую и пока единственную встречу с клиенткой я ехал с Джозефом двадцать минут с небольшим? Я видел часы «роллс-ройса», те самые, знаменитые, заглушающие своим тиканьем шум двигателя. Было девять сорок, столько же показывал и мой «касаверас». Я слегка потянул носом воздух, но в тихом нутре автомобиля это прозвучало подобно японскому гонгу.

– Желаете аптечку? – спросил Джозеф. Прежде чем я успел ответить, стенка возле бара разошлась, и из нее выдвинулась маленькая, но весьма богато снаряженная аптечка. Я покачал головой. Мне не удалось заметить, что сделал Джозеф, но аптечка тут же вновь ушла в панель. Я потянулся к радиоприемнику и тут кое о чем вспомнил.

– Сколько человек работает у миссис Гроддехаар?

– В доме тридцать шесть, в загородном имении еще восемнадцать.

– Мы едем в имение? – уточнил я.

– Нет, в дом, сэр.

– Хорошо. Тридцать шесть. Есть среди них кто-то новый? Работающий недавно?

– Вы шутите? – Он повернулся и уставился на меня, словно я предложил ему прогуляться с расстегнутой ширинкой.

– Ведь я же сам видел, – настаивал я, – молодых девушек…

– Это работники во втором поколении, – сказал он таким тоном, словно утверждал нечто вполне очевидное, типа «Солнце светит днем, а луна – ночью».

– Поставщики? – продолжал расспрашивать я.

– Мы сами всё привозим, – отрезал он. Наверняка не он возит ветчину и артишоки, он возит только госпожу. И ее гостей.

– А ремонтные бригады? Водопроводчики? Электрики?

– Господа платили за обучение каждого, кто хотел приобрести какую-либо профессию. Мы на полном самообеспечении.

Я пожалел, что не взял с собой Пиму в качестве помощницы детектива. Она не поверила и половине того, что я рассказал ей о визите к миссис Гроддехаар. Даже в половину половины не поверила. Жаль, что не было Фила. Он бы поверил.

Мы плавно свернули налево. Ну да, именно здесь я был вчера – и не заметил никакого разрыва в живой изгороди, старой, высокой и густой.

– Как так получается, что мы вдруг оказываемся на этой улице? – не выдержал я.

– Как обычно: нужно свернуть налево, – удивленно ответил он, словно я не понимал самых очевидных вещей. Так мне и надо, нечего раскрывать рот, когда…

Который час?! Десять ноль шесть! Черт побери, мы ехали двадцать шесть минут, пусть будет двадцать семь, поскольку мы еще не стоим у ворот. Но и так…

Я стиснул зубы и не стал задавать очередной идиотский вопрос.

– Элизабет возьмет багаж, – сообщил не терпящим возражений тоном Джозеф, когда я вышел из машины, а горничная, в чертах которой я начал обнаруживать сходство с Джозефом, сделала книксен и протянула руки.

– Хочешь меня обнять? – спросил я.

– Я возьму ваш багаж. – Она даже не улыбнулась. Почти наверняка – дочка Джозефа.

– Ни в коем случае!

Я обошел ее и направился к двери. Горничная догнала меня, опередила и пошла первой. В следующих дверях уже ждала пожилая, которая в прошлый раз следила, не попытаюсь ли я спереть из гостиной Матисса. Я кивнул ей, перешагнул порог и двинулся в уже известном мне направлении. В гостиной я вежливо поклонился, положил сверток на кресло и нагнулся к руке миссис Гроддехаар.

– И что теперь? – спросила она, показывая мне на другое кресло.

Я присел на краешек сиденья и посмотрел на часы.

– Нужно пойти к витринам, – сказал я. – Если я не ошибаюсь, вас обворовывает некто, отсутствующий здесь телесно.

– С того света? – Она вовсе не удивилась, лишь уточняла.

– Примерно так. Из другого времени. – Я немного подождал, но она не рассмеялась, не постучала костлявым пальцем по виску. – Как мне кажется, некто разработал метод проникновения в другое время. Возможно, этот туннель не слишком велик и вор не в состоянии пробраться по нему сам, а может быть, просто не хочет. Может быть, боится…

– И правильно боится! – кивнула хозяйка.

– Да… Ну так вот, этот некто ворует, что ему в лапы попадется, может, продает, чтобы оплатить какие-то там свои дальнейшие исследования. Неважно. Он крадет, мы должны это прекратить. Поэтому, – я ткнул большим пальцем назад, – сейчас мы отправимся к экспонатам и совершим несколько манипуляций.

– Мне позвать кого-нибудь в помощь? – предложила она.

– Нет, для этого помощь не требуется. – Она встала:

– Ну, тогда идем.

Я взял сверток, и мы пошли. В музейно-бальном зале я подошел к витринам с бейсбольными битами, положил на пол свой багаж и повернулся к хозяйке:

– Сигнализация? Ключи?

Она покачала головой. Ну да, конечно, – кто бы осмелился?

Я открыл витрину и начал выгружать оттуда музейные экспонаты – побитые, с отполированными ладонями рукоятками, одни в лучшем состоянии, другие в худшем. Они издавали мелодичный стук, когда я довольно небрежно складывал их на пол. Затем я достал, намного аккуратнее, свои «биты» и начал размещать их примерно в том же порядке в витрине.

– Ты не мог бы посвятить меня в свой план, молодой человек?

– Да. Итак, некто… – я расставил биты, отошел и критическим взглядом окинул результат своего труда, – как обычно, проникнет сюда сквозь время и возьмет биты, но это не настоящие биты, а довольно жестокое наказание.

– Этакие биты-самобойки? – догадливо спросила она.

– Почти так. Во всяком случае, больше он сюда не полезет. – Я достал из мешка еще несколько предметов: перчатки, кепку, банку из-под вазелина, ремень от шортов – и разложил всё это по соответствующим витринам. – Это на тот случай, если я ошибся и вор заберется в другую витрину, – пояснил я.

– А если точнее – что там?

– Смесь с самым жутким запахом, какой только можно себе представить и воспроизвести на современном уровне знаний о химии.

– То есть?

– Дву-чего-то-там, мета-что-то-там, бута-что-то-там и либитин.

Миссис Гроддехаар с полминуты внимательно меня разглядывала, затем кивнула. Я посмотрел на часы.

– Одиннадцать, – сказал я. Она поняла намек.

– В таком случае мы можем выпить кофе и покурить. – Она подмигнула. Я угостил ее «Голден гейтом», она закурила и затянулась. – После твоего визита, юноша, – заявила она, – ко мне явилась целая делегация, мои любимые горничные, и они попросили, чтобы я больше не впускала тебя в дом. Якобы ты не испытываешь ни малейшего уважения ко всему этому. – Она обвела вокруг рукой.

– Вы им не поддались?

Миссис Гроддехаар наклонилась ко мне.

– Я тоже не испытываю особого уважения, – доверительно сказала она. – Эти вещи вообще-то ненамного старше меня, им лишь по двести, триста или восемьсот лет. В моем возрасте это не впечатляет. – Она задорно затянулась сигаретой.

Возможно, стоило ей возразить, но я заметил, что она задумалась, прищурила серо-зеленые глаза и о чем-то напряженно размышляет. Я не стал ей мешать. На этот раз на столике стояла еще и пепельница, наверняка стоившая ненамного дешевле вазы династии Мин.

– Что там с кофе? – сердито проворчала хозяйка. – Сейчас их потороплю!

Она встала и бодрым шагом направилась к двери. Можно было себе представить, что там сейчас происходит. Я курил и думал. Потом осмотрелся – мы сидели в центре зала, до ближайших витрин от нас было примерно футов двадцать. Я похлопал по висевшей на боку кобуре. Если на этот раз кто-то вылезет из туннеля – я буду готов. Но миссис Гроддехаар придется покинуть сцену. Вот только вряд ли она на это согласится.

Щелкнула дверная ручка, и хозяйка вернулась в кресло. Секунду спустя дверь снова открылась, и появилась процессия со столиком и сервизом. Мы молча выпили по пол чашки, когда внезапно миссис Гроддехаар что-то раздраженно прошипела. Я недоумевающе посмотрел на нее.

– Я забыла принять свои таблетки! – Она постучала пальцами по крышке столика.

Я посмотрел на часы – было одиннадцать ноль пять. Черт возьми, мне этого не хотелось, но ничего другого не оставалось. Я вскочил.

– Позвать кого-нибудь?

– Если бы ты был так любезен…

Я метнулся к двери, промчался по коридору, ворвался в гостиную, потом в другую, с картинами. Пусто и тихо.

– Есть тут кто-нибудь? – крикнул я.

Мне ответила тишина, но секундой позже, когда я уже направлялся к ближайшей картине, чтобы привести в действие сигнализацию, появилась надменная горничная.

– Миссис Гроддехаар желает свои таблетки! – выпалил я и помчался обратно.

В зале все было по-прежнему. Миссис Гроддехаар потягивала кофе, глотнул и я. Сразу же следом за мной появилась горничная и подала госпоже подносик с таблетками. Всё происходило словно в немом фильме, со всем надлежащим для данной сцены церемониалом. Когда горничная ушла, я достал из кармана плоский пульт, активировал все шесть запалов и положил его на стол, перехватив вопросительный взгляд клиентки.

– Когда я увижу, что крадут то, или то, или то – я приведу в действие соответствующий запал, – пояснил я. – Вор сам не будет рад своей добыче.

Я предложил миссис Гроддехаар сигарету, но она отрицательно махнула рукой, затем передвинула свое кресло так, чтобы видеть витрину с битами. Мы сидели рядом друг с другом, словно зрители в маленьком частном кинотеатре.

– Ну что ж, интересно!.. – мстительно, как мне показалось, прошипела она. – Очень ин-те-ре-сно!

У меня мелькнула мысль, что, если я оплошаю, ее месть настигнет меня сквозь время и пространство. И зачем я во всё это лезу? Зачем мне…

Воздух содрогнулся. Я почувствовал, как напряглась диафрагма и сильнее забилось сердце. Раздался угрюмый протяжный звук. Что-то замерцало между шкафчиками с битами и туфлями. Черт побери, туфли?! Я стиснул кулаки. Миссис Гроддехаар схватила меня за бицепс, сжав его костлявыми пальцами. Проклятье, мне показалось, будто мышцы расползаются на отдельные волокна. Облако дрожащего воздуха переместилось и окутало шкафчик с туфлями. Я застонал, отчасти от злости, отчасти от боли, – когти хозяйки впились в кость и добрались до костного мозга. Облако немного повисело и вдруг, к моему двойному облегчению, поплыло к битам. БИТЫ! Они начали исчезать.

Медленно протянув руку к столику, я взялся за пульт. Кончик указательного пальца подрагивал на единице. Биты постукивали и исчезали, исчезали, исчезали…

Последняя.

Отлично. Теперь моя очередь. Я нажал кнопку «1».

Снова раздался звук, и воздух снова дрогнул.

Конец визита. Я совершил несколько движений, которые должны были означать, что я намереваюсь встать, и миссис Гроддехаар поняла, что следует меня отпустить. Когда я встал, моя рука висела безвольно, словно парализованная, но я мужественно не жаловался. Прежде всего я выключил пульт, затем собрал свои поддельные экспонаты, за это время частично обретя возможность владеть рукой, и упаковал их в мешок. Хозяйка угостила меня сигаретой и закурила, выпуская клубы ароматного дыма. Я сел и тоже закурил.

– Это всё? – спросила она.

– Думаю, да, – ответил я. – Я был бы удивлен, если бы не так, но на всякий случай хотелось бы побывать здесь на следующей неделе.

– Почему это происходит раз в неделю?

– Можно только догадываться. – Я вспомнил о своих приключениях с межпространственной пленкой. – Может быть, вору приходится несколько десятков часов заряжать специальные аккумуляторы, может быть, он каждый раз калибрует аппаратуру, может быть, что-то расходуется или приходит в негодность. – Я немного подумал. – Скорее всего, дело в зарядке.

– А нет способа узнать, насколько действенным оказалось твое оружие, юноша?

– Наверняка есть, – пожал я плечами. Откровенно говоря, мне самому хотелось дома, в тишине и спокойствии, проверить действенность своей идеи, но раз уж меня сюда вызвали… – То есть я думаю, что можно было бы, но… – Я поколебался.

– Прошу дать четкий и исчерпывающий ответ, – потребовала клиентка. – В конце концов, я тебе за это плачу!

Я растрогался. Двадцатка в день – этого хватит на бензин и парковку, рядовой детектив, занимающийся делами о разводе, берет с пытающегося избавиться от супружеских уз мужа от ста пятидесяти до двухсот, иногда до трехсот. Плюс расходы. Впрочем, стоило признать, что расходов у меня почти не было. Что для меня семь сотен за бомбы?!

– Если бы у вас был компьютер с выходом в Сеть… – сказал я, не веря в подобную возможность.

Миссис Гроддехаар отставила чашку и задумалась, потом постучала пальцем по столику. В дверях появилась «дочь» Джозефа.

– Есть у нас этот… компьютер? – спросила миссис Гроддехаар.

– Да, мэм. Принести?

Хозяйка посмотрела на меня. Я кивнул.

– Да, Элизабет. Пожалуйста.

Элизабет исчезла за дверью. Я налил кофе себе и хозяйке. Миссис Гроддехаар снова постучала по столику, появилась уже знакомая мне пожилая горничная.

– Можно уже поставить биты на место? – обратилась ко мне с вопросом клиентка.

– Да, конечно. – Я вскочил. – Извините, я сам должен был…

– Сядь, юноша, – прервала меня миссис Гроддехаар. – У меня вопрос: мы убили этого «изобретателя»?

– Э-э… Надеюсь, что нет. Не думаю, чтобы смерть была адекватным наказанием за воровство.

– Справедливо.

Наступила тишина. Почему, подумал я, миссис Гроддехаар не постучала пальцем, когда хотела, чтобы ей принесли лекарства? Почему она сама пошла разбираться по поводу кофе, если какой-то датчик передает по ее стуку соответствующий…

Мои размышления прервала Элизабет, появившись с плоским, как блин, ноутбуком. Я поставил его на стол, с которого горничная убрала сервиз, и открыл. Экран засветился. Я набрал несколько ключевых слов и граничные координаты – временные и географические. Пуск.

Миссис Гроддехаар, совершенно не интересовавшаяся моими действиями, встала, подошла к закрывавшей последнюю витрину горничной и что-то тихо ей сказала. Ноутбук пискнул и начал выдавать данные. Я уточнил параметры. Хозяйка вернулась к столику и вопросительно подняла брови.

– Идет поиск, – сообщил я.

Она кивнула. Из тысячи человек в подобной ситуации девятьсот девяносто девять мучили бы меня вопросами, пытаясь выяснить, что и как я делаю. Она же – молча ждала.

Ноутбук снова пискнул. О, теперь уже лучше.

– Слушайте, – сказал я, пробегая взглядом по экрану. – Девятое ноября две тысячи второго. Произошло следующее… – Я начал читать с экрана: – «За двадцать минут до начала матча местных „Траулеров“ с командой гостей „Стальные Котлы“ с парковки возле стадиона ударила волна страшной вони. Облако запаха невероятной силы окутало весь стадион, вызвав тошноту у всех сорока трех тысяч зрителей. Матч не состоялся, болельщики в панике покинули стадион. Обе команды укрылись от смрада в раздевалках, но оказалось, что фильтры кондиционеров не могут с ним справиться. Таким образом, спортсмены тоже оказались не в состоянии предстать перед болельщиками. Впрочем, четверть часа спустя стадион был уже пуст, царила лишь всепроникающая вонь, к тому же усиленная запахами рвоты охваченных паникой болельщиков.

Специалисты не могут объяснить причин этого феномена – скорее всего, этот взрыв жуткой вони объясняется тем, что произошла некая самопроизвольная реакция в канализации в этой, достаточно старой, части города. Есть и те, кто видит в происшедшем месть «изнасилованной природы», а полиция обнаружила, как нам стало известно, свидетеля, который утверждает, что облако чудовищного смрада появилось из фургона, стоявшего на парковке возле стадиона. Полиция, однако, вместе с учеными исключает возможность создания столь действенной «запаховой» бомбы…»

Я поднял голову и посмотрел на хозяйку. Она одобрительно кивнула, но мысли ее блуждали где-то далеко. Ее сигарета догорела сама; когда она очнулась от задумчивости и хотела затянуться, в ее пальцах оставался только фильтр. Слегка разозлившись, она погасила его и встала, остановив меня движением руки.

– Прошу прощения, у меня кое-какие дела. Сиди спокойно, мы еще немного поговорим.

Вот это мне нравится у властных богатых особ – ни малейшего интереса, есть ли у собеседника желание еще немного поговорить! Ни следа интереса, не нужно ли ему забрать из школы слепого приятеля или навестить знакомого бармена, который по секрету поделился новостью о свежей бочке ирландского «Доппельтаггера». Нет, зачем? Они диктуют миру свои условия. Именно вокруг них вращаются солнышко и прочие менее важные тела.

С мрачной решимостью я отыгрался на ноутбуке, перелистав еще несколько страниц с выдержками из прессы того периода. Сперва случившееся всех очень смешило, над сорока тысячами болельщиков попросту издевались: «Проблев в сорок тысяч глоток», «Река блевотины текла со стадиона», «Стальные Котлы», полные…» и так далее. Потом, когда далеко идущие последствия стали видны словно ворона на снегу, тон писанины изменился, но, похоже, было уже слишком поздно – каждый или почти каждый, кто был в ту субботу на стадионе, почувствовал себя оскорбленным в лучших чувствах и возненавидел понятно что – бейсбол! Когда вернулась миссис Гроддехаар, я закрыл ноутбук.

– Журналисты повеселились на славу, – сказал я. – Естественно, те, кто не пришел на матч. «Никогда больше ноги моей не будет на этом стадионе, – говорит спортсмен „Стальных Котлов“, – процитировал я и постучал по крышке. – Резюмируя всё сказанное: похоже на то, что я уничтожил команду „Траулеров“. Несколько месяцев спустя команда была официально исключена из лиги, стадион закрыли…

– Ничего страшного не случилось, – пробормотала хозяйка.

– Не знаю… – Меня охватили сомнения. – Несколько десятков тысяч людей заболели… Обанкротился стадион. Неизвестно, сколько людей лишились работы – спортсмены, тренеры, массажисты, билетеры, уборщики…

– Если только тебе удалось остановить вора, это того стоило! – решительным тоном заявила она. – Можешь себе представить – действующие безнаказанно такие вневременные банды? Глобальный хаос! Конец цивилизации!

– Ну, не стоит преувеличивать… – мягко возразил я.

– Я не преувеличиваю, ты сам должен это понимать. Безнаказанный вор будет попросту забираться всё дальше и чувствовать себя всё более безнаказанным. Это гангрена, рак общества! Я очень довольна тем, как ты с ним разобрался, – похвалила она меня, встала и протянула руку. – Я подумала и решила: ты был у меня только два раза, но какое-то время у тебя заняла подготовка, так что я считаю, что тебе причитается за полных три дня. – Она погладила меня по тыльной стороне руки. – Я действительно очень довольна.

Она не заметила, что я стою, разинув рот, словно ожидая, что какой-нибудь пролетающий мимо рой пчел устроит там себе улей, или как это у них называется. Захихикав, она покрутила головой и, видя мой удивленный взгляд, пояснила:

– Представляю себе эти сорок тысяч болельщиков…

Я с некоторым сомнением кашлянул. Не подействовало – она продолжала хихикать. Поклонившись, я направился к двери; смех за моей спиной становился всё громче. Я постарался сдержаться и не заразиться ее хохотом, и мне это удалось. Когда я подходил к входной двери, меня догнала Элизабет. В руке она держала плоский конверт, протягивая его мне.

– Джозеф – твой отец? – спросил я.

– С чего вы взяли?

Она сделала книксен и подала мне конверт. Я сунул его в карман.

– Мадам велела заплатить.

– Ага. – Я кое о чем вспомнил. – Нельзя ли заглянуть в телефонную книгу?

Она посмотрела на меня как на идиота, явно ожидая чего-то еще, но, поскольку я молчал, наморщила носик и смущенно сказала:

– Вы имеете в виду телеком?

Я отрицательно покачал головой:

– Нет, обычную телефонную книгу, бумажную…

– Ведь таких книг не печатают уже много лет… У нас нет такой, напечатанной.

– Ну тогда ладно, спасибо.

Я сам открыл дверь, вышел и сел в «роллс-ройс», а когда мы тронулись, нахально полез в бар и налил себе на два пальца. Вспомнив о конверте, я достал его из кармана и, поставив стакан на столик, открыл. В нем лежал какой-то странный плоский и довольно тяжелый футляр. Внутри, в трех разных отделениях, находились три золотых двадцатидолларовых монеты, отчеканенных в тысяча девятьсот восьмом, – так называемые «рисовые двадцатки». Их начали чеканить, чтобы заплатить за рис, необходимый для голодающей Луизианы, потом заплатили чем-то другим или не заплатили вообще. А в итоге осталось несколько сотен отчеканенных в качестве образца двадцаток, стоивших – каждая! – где-то от семи до девяти тысяч.

Гм?!

Я постучал ногтем по футляру. Вот тебе и миссис Гроддехаар! Двадцатка в день, и она еще ждала моих возражений!

– Джозеф? – Я вдруг сообразил, что именно мучило меня почти всё это время. – Мистер Гроддехаар был богат? – Я увидел, как он хмурит лоб. – Другими словами – это он заработал такое состояние?

– Скорее нет. Как мне кажется, именно мадам была движущей силой…

– Понятно, – сказал я, причем даже не особо солгав.

Весь остальной путь мы ехали молча. Лишь когда мы сворачивали в улочку, на которой стоял мой дом, раздался телефонный звонок. Джозеф вставил в ухо наушник и некоторое время слушал.

– Это вас, – сказал он.

Я потянулся к телефонной трубке.

– Да?

– Это Черемис Гроддехаар, – сказала моя недавняя клиентка. – Ты знаешь, что большая часть экспонатов вернулась на место?

– Не знаю, – проговорил я, словно идиот. – То есть – уже знаю…

– Сразу же после вашего ухода свалились две груды разных предметов. Кажется, чего-то не хватает, но, в общем, вор избежал позора.

– А что вы такого сделали?

– Я? – Она захихикала. Я немного подождал, давая ей отсмеяться. – Вы догадались?

Она во второй раз обратилась ко мне на «вы». Ну вот, пожалуйста, – похоже, я получил повышение!

– Только сейчас, – признался я. – Но что именно вы придумали, я не знаю.

– Когда я отправила вас за таблетками, я приложила к экспонатам небольшое послание, которое напечатала, когда, в свою очередь, сама ненадолго выходила. Там было сказано: «Если ты помнишь о тайне исчезновения главарей преступного подполья в две тысячи пятом году, то знай – я был ее причиной. Эти люди понесли смерть от моей руки, и они того заслужили. Ты тоже в моем списке!»

– Но… Но вонючие бомбы взорвались раньше, в две тысячи втором?!

– Именно. Так что вор не мог знать, что я блефую. Во всяком случае, он перепугался и отдал всё, что мог. Остальное, наверное, продал. Ну и пусть!..

«Роллс-ройс» мягко затормозил возле моей калитки. Феба, удивленная видом машины, высунув нос через щель в заборе, принюхивалась, энергично размахивая хвостом. Даже Монти Пайтон на мгновение отвернул нос от своего «нулевого меридиана».

– Ну, до свидания, – послышалось в трубке.

– До свидания, – ошеломленно ответил я, положил трубку и какое-то время сидел неподвижно. Потом спрятал футляр во внутренний карман пиджака и открыл дверцу. – Спасибо, Джозеф. До свидания.

– До свидания, сэр, – услышал я в ответ.

Машина бесшумно отъехала от калитки. Феба только теперь отважилась заскулить, да и то ее голос звучал тихо и несмело.

– Иду-иду!

Я вошел в калитку и почесал собаку за ушами. Она тщательно меня обнюхала, и мне показалось, что ей нравится осевший на мне запах «роллс-ройса». Дверь открылась, и на пороге появилась Пима.

– Знаешь, я думала, ты меня обманываешь, но, пожалуй, даже ты не способен нанять такой лимузин лишь затем, чтобы подтвердить собственные фантазии, – улыбнулась она.

– Угу, – коротко ответил я.

Вечер ушел на рассказы, объяснения и размышления.

Лишь ночью, когда меня разбудил лунный свет, бивший прямо в окно, я вспомнил, что не проверил в Сети. Вставать мне, естественно, уже не хотелось.

Я только пообещал себе, что когда-нибудь выясню, кто купил провонявший стадион и на его месте построил несколько офисных зданий.

Иными словами – кто на этой вони сделал себе состояние.

А потом, засыпая, я подумал: а какое мне, собственно, до этого дело?