Текст книги "Властители ночи"

Я отхлебнул кофе – он был достаточно горячим. Я уже собирался взять ручку, чтобы начать рисовать буквы, кружки, стрелки и черточки, что помогало мне представить себе ситуацию, когда сперва заскулила Феба. Но как только я начал прислушиваться, раздался звонок.

У калитки стояла одна из манекенщиц Веринчи – так, по крайней мере, показалось мне в первый момент. Когда я вышел на крыльцо, она вставила в щель датчика у калитки идентификатор, одновременно широко улыбнувшись и крикнув:

– Мистер Йитс, не могла бы я отнять у вас несколько минут?

Я вернулся в дом и бросил взгляд на экран; там виднелись данные идентификатора: «Диана Кэррол. Стажер ЦБР. Текущее задание – код 6N. Объект – Оуэн Йитс, Блюуотер-стрит, 76, Чикаго». Я нажал на кнопку, калитка щелкнула, и длинноногая, идеально сложенная девушка-агент вошла на мою территорию. Когда она проходила мимо меня, я повернулся, пропуская ее в дом, и подышал за спиной в ладонь. Мое дыхание пахло кофе, всё нормально.

Бросив идентификатор в сумочку, девушка протянула мне – а как же иначе! – худую, с длинными пальцами руку. Как там пишется во второразрядных повестях, в том числе и моих? «У нее была изящная рука. Когда она протянула ее мне, несмотря на то, что та была холодной и сухой, я почувствовал, как что-то вроде горячего разряда пронизывает всё мое тело и рассыпается искрами в мозгу…» Впрочем, преувеличиваю, до мозга разряд не дошел.

Рука, однако, действительно была холодной и сухой.

– Мне поручили проверить вашу охранную систему, мистер Йитс.

– Можешь мне сказать, девочка, за что тебе такое наказание?

Она рассмеялась.

– Шеф сказал, что вы якобы легче согласитесь на подобную инспекцию, поскольку вы знаток женской красоты, доказательством чему служит ваша жена.

– Да, – ответил я, не зная, что сказать.

– Можете дать мне схему? – избавила меня от хлопот юная богиня. Впрочем, богиней она быть не могла, те не избавляют от хлопот. Они их лишь добавляют.

– Вот, пожалуйста!

Я подошел к клавиатуре и вывел схему на экран. Диана достала из сумочки два соединенных друг с другом стержня и начертала перед экраном знак Зорро. Потом, не обращая на меня никакого внимания, направилась в кухню. Единственное, что я мог сделать, – это попытаться точно так же не обращать внимания на нее. Естественно, так я мог пытаться до самой смерти. Сев за столик, я схватил ручку, начертил два кружка и вписал в один букву «Г», а в другую «В». Кружки я соединил двумя направленными в противоположные стороны стрелками, Гроддехаар к Веринчи и обратно. Из кухни донеслось какое-то звяканье, и это вдруг побудило меня скомкать листок и швырнуть его в корзину. На черта мне схема из двух элементов? Пардон – из трех! Ведь в конце концов, кто-то толкнул Веринчи под машину.

Агент Кэррол вышла из кухни и, вглядываясь в дно своей сумочки, двинулась наверх. Я сосредоточился на мыслях о миссис Гроддехаар и Веринчи. Что их связывает, что связывает их сны, кому эта связь могла и почему, ПО-ЧЕ-МУ, могла не понравиться? А может быть – стоп! – дело не в снах, а, например, в истории со стадионом?! Ох, ну и идиот же я – ясно! Здесь до черта возможностей: наследники, миллионы баксов, положение в обществе… Проклятье! Наверняка в этом и дело! Куда более материальные причины, чем какие-то дурацкие сны!

Я закурил «Голден гейт» и, довольный собой, отхлебнул уже остывший кофе. Я чувствовал под пальцами след, почти так, словно он был записан алфавитом Брайля.

– Комп! Городской архив. Ключевые слова…

Я поколебался. Перед моим мысленным взором вдруг появился знак: «Осторожно! Опасность!» Что-то меня предостерегало, и не стоило этим пренебрегать. Я несколько раз глубоко вздохнул, но это не помогло. Но и комп я оставить просто так не мог.

– Ключевые слова, – повторил я, – ИМКА, молодежные лагеря, организаторы, полицейские донесения. Конец.

Из сада пришла Феба, зевнула на пороге, потом некоторое время принюхивалась.

– Да, у нас гость. Ты проспала, – укоризненно сказал я.

Она вильнула хвостом – мол, извини, – подняла нос в сторону второго этажа и секунд десять анализировала полученные результаты. Наверняка она не просто нюхала воздух, в конце концов, я знаю ее уже… шесть лет. Феба на порядок умнее рядовой собаки. Сейчас она воспринимала какую-то недоступную другим информацию. Заинтригованный, я сидел неподвижно. Наконец она фыркнула, подошла и положила морду мне на колено. Мы смотрели друг другу в глаза. «Что-то мне не нравится», – сказала она. «Но что?» – «Не знаю, но что-то не так».

Монти нашел в себе силы встать и подойти ко мне с другой стороны. Глаза его были широко раскрыты, но совсем по-другому, чем у матери, – бдительный, хищный взгляд голодного зверя, который надеется, что разговор касается доставки свежего мяса. Или несвежего. Прежнее настроение куда-то пропало, связь, возникшая между нами, оборвалась.

Наверху раздались шаги; даже не глядя, я видел, как она переставляет свои изящные, стройные…

– Ну, всё! – сообщила девушка, спускаясь по лестнице. – Я проверила коды, записи. О, собаки?! – Она спустилась вниз, но не подошла. Феба напряглась. Монти лишь бросил на девушку короткий взгляд – по его мнению, на ее стройном скелете было слишком мало мяса. – Всё в порядке, проблем никаких нет. Как часто вы меняете коды?

– В последнее время редко, – честно ответил я. – Я больше не занимаюсь профессиональной деятельностью. Только пишу, а в этой области я никому не мешаю.

– Но всё же жаль такую систему!

Мне казалось, что она хочет попрощаться, но боится сделать шаг в мою сторону. Я погладил собак по головам, отодвинул их от себя и встал.

– Спасибо.

Мы пожали друг другу руки, я проводил ее до двери. На экране всё еще виднелась запись с ее идентификатора. Там не было дополнительной строчки типа «Жду в восемь в баре „Бамбалу“. Девушка прошла по дорожке, открыла калитку, села в маленький, с округлыми формами „понтиак“ и уехала.

Я шагнул вперед, почувствовав у ноги голову Фебы. Ей всё еще что-то не нравилось.

– Стареешь, подруга, – сказал я вслух. – И зря тебя Пима хвалит, я… – Заметив кое-что краем глаза, я повернулся и посмотрел на пустой экран. – Я…

Сделав шаг назад и оказавшись напротив экрана, я нажал на клавишу «назад». Пусто.

– Чтоб тебя… – Я стукнул кулаком по дверному косяку. – Комп! Список посетителей за сегодня!

Экран вспыхнул разными цветами, профессиональный голос компа сообщил:

– Сейчас девять часов четырнадцать минут. Входивших не зарегистрировано. Единственный выходивший – совладелица дома, Пима…

– Стоп! Соединение с Саркисяном, с приоритетом! – Я закурил, не двигаясь с места.

– Оуэн? – На экране появился заинтригованный Дуг.

– Ты сегодня кого-нибудь ко мне присылал?

– Сейчас проверю… – Он оторвал взгляд от моего лица. – А что случилось?

– От меня только что ушла девушка, якобы твой стажер, неземной красоты, а ее идентификатор исчез из моего компа, словно его отбеливателем полили!

– Диана Кэррол?

– Да. – Я облегченно вздохнул. – Значит, она всё-таки твой человек…

Я улыбнулся и погладил всё еще стоявшую рядом Фебу.

– И что? – сказал я ей. – А мы уже себе вообразили…

А потом я вдруг понял, что Саркисян не разделяет нашей радости.

– Оуэн… – Он вытянул палец, словно касаясь им моего экрана изнутри. На этом месте появилась точка, затем увеличилась и превратилась в занимавшую полэкрана фотографию женщины. – Насчет неземной – это ты преувеличиваешь…

Далеко за тридцать, короткие волосы, ничем не примечательные черты… Ничего общего.

– Она еще не выходила из фирмы, только собиралась к тебе. Поедет со всей бригадой, они уже пакуются.

Я с трудом проглотил несколько недобрых слов.

– Может, уйдешь из дома, а? Она могла что-нибудь принести? – спросил Саркисян.

– Да, у нее была сумочка, маленькая, но…

Что тут еще говорить – она могла быть опоясана несколькими тонкими, так называемыми «балканскими» шнурками, у нее мог быть в сумочке блокнот с пропитанными ядом страницами, она могла оставить крошечный локатор-«светлячок», в который без труда попадет маленькая ракета типа…

– Ладно, ухожу. Пошли несколько человек к Пиме, только надежных. Кому-то вдруг показалось, что я знаю нечто важное.

– Уже послал. Где вы остановитесь? Советую в нашей гостинице…

– Пока ничего не говорите Пиме, только охраняйте ее, я буду тут, неподалеку, потом посмотрим.

Неподалеку?! Я не отходил ни на шаг от членов бригады, которая буквально разобрала мой дом по кирпичику и ловко собрала обратно. Дуг Саркисян приехал два часа спустя, наверняка вызванный кем-то из доведенных до белой горячки подчиненных, и мы пошли в ближайший бар выпить пива. Клиентуру здесь сегодня составляли одни лишь сотрудники ЦБР, лишь перепуганный владелец заведения был не из этой фирмы.

Ничего не нашли. Ни следа пребывания девушки в моем доме, ни – что было логичным следствием ее «не-визита» – малейшего следа чьей-либо посторонней деятельности на территории дома и его двух охранных сетей.

– Поставим тебе еще одну «охранку», – предложил Дуг.

– Можешь, но дело не в этом, – поморщившись, ответил я.

– А в чем? – для проформы спросил он.

– Я просто получил сообщение: «От нас, приятель, тебе не спрятаться за своим забором!» Понимаешь? В письмо я мог бы не поверить, запись – проигнорировать, но когда приходит некто, демонстрируя, насколько далеко они проникли в структуры ЦБР… – Я пожал плечами. – Нужно быть идиотом, чтобы не понять подобного намека.

– А кому ты наступил на хвост? – Я фыркнул:

– Если бы я знал! Честное слово!

Саркисян неожиданно протянул руку к пачке и выхватил из нее сигарету. Я остолбенел. А он ловко закурил и затянулся так, что струйки дыма едва не пошли у него из ушей.

– Не преувеличивай… – пробормотал я.

– Не пре-у-ве-ли-чи-вай?! – прошипел он. Краем глаза я заметил, что бармен нырнул под стойку и больше не появлялся. Похоже, однако, что и он был из ЦБР. – Кто-то знает, что сегодня к тебе должны были прийти с проверкой охранной системы…

– Но с самой обычной… – попытался я отнестись к делу несерьезно. – Просто…

Он вытянул руку и с такой силой схватил меня за запястье, что часы испуганно пискнули, а потом квакнули, чего никогда раньше с ними не бывало. Когда Дуг убрал свою армянскую лапищу, я посмотрел на экран часов. Он был темным, словно портер в наших кружках.

– Оуэн, перестань! Знаешь, на сколько степеней мы делим секретность подобных «обычных» проверок? На четыре. У твоей системы – четыре, а все знают, что, может быть, даже и шесть, поскольку я добавляю две своих личных. И вдруг кто-то подставляет мне голую задницу с предложением поцеловать!

– Скажи «сука», – предложил я.

– Что?

– Скажи «сука», это тебя успокоит.

Он набрал в грудь воздуха, так что даже салфетки на столике зашевелились. Потом улыбнулся. Я испытал гордость по поводу своего умения приводить его в нормальное состояние.

– Может, это и не слишком подходящий момент для подобных предложений, но я попробую: переходи работать в ЦБР, – вдруг сказал он и снова улыбнулся. – От тебя будет немало пользы – никто не в состоянии так разрядить на себя мою злость, как ты.

– А я думал, что действую на тебя как бальзам на раны…

– Именно!

Он погасил сигарету и глотнул пива. Из-за стойки появился бармен, нахмурившись так, что брови сошлись у него на лбу.

– Ролли, что там дома у мистера Йитса? – бросил в пространство Саркисян.

– Уже заканчивают уборку, им нужно еще пятнадцать минут, – быстро ответил бармен.

Я посмотрел на необратимо раздавленные часы и с укоризненным видом показал их Саркисяну. Он небрежно махнул рукой.

– У нас есть шанс успеть до прихода Пимы, – сказал он.

Мы успели.

Но это ничем не помогло. Мы сидели в гостиной, потягивая бурбон и спокойно дыша, – о нет, не помогло. Пима вошла в кухню, потом вышла и спросила:

– Что случилось?

Обмануть ее было невозможно: банка с кленовым сахаром стояла не на своем месте!

Я объяснил ситуацию. Потом каялся Саркисян. Затем я снова взял слово и пожаловался на Дуга, который раздавил мои часы, а он поклялся, что купит мне самые лучшие, какие найдет в ближайшем магазине. Потом я смешал Пиме кампари с водкой и льдом. И мы уже улыбались, атмосфера уже почти разрядилась, когда зазвонил телефон. Я не успел, ответила Пима, а она, как и я, не любит громкую связь. Она приложила трубку к уху, но несколько мгновений спустя та выпала из ее руки.

– Фил… – прошептала она.

Я не двинулся с места. Я не мог. Я окаменел. К трубке метнулся Саркисян.

– Да? Говорите! – Немного послушав, он помахал мне рукой; я понял, что он успокаивает меня и Пиму… – Нет! Ничего не трогайте, никого не выпускайте с территории лагеря, отключите телефонную линию… – Он снова послушал. – Потому что я так сказал! Через несколько минут у вас будут компетентные люди… Да! Если вы не окажете им всемерное, стопроцентное содействие, то вся ваша организация отправится ко всем чертям!

Он бросил трубку и вышел на террасу, говоря что-то в свой телефон. Мне удалось встать и подойти к Пиме. Она подняла ко мне лицо, голова у нее тряслась.

– Она сказала, что Фил… и какой-то его приятель… пропали… – Она расплакалась и уткнулась мне в грудь. – И был какой-то странный звонок… С требованием выкупа!

– Это хорошо, дорогая, это прекрасно… – Я гладил ее по голове и повторял «прекрасно», словно заклинание. – Прекрасно… Это просто какой-то придурок, который считает, что в такие лагеря не ездят дети бедноты, и хочет заработать несколько легких тысяч. Ну и хорошо. Заработает. – Я посмотрел из-за ее плеча на Дуга, который вошел в дом и постучал пальцем по часам. Одновременно за его спиной материализовались две женщины и мужчина. – Дорогая…

Она оторвалась от меня и огляделась.

– Они останутся с тобой, хорошо? – спросил ее Саркисян. – Мы летим. Поехали в сквер, не будем устраивать большего цирка, чем требуется.

Я побежал наверх и схватил куртку, а из своего тайника – сумку с личным аварийным комплектом, который когда-то себе собрал. Может, у ЦБР есть игрушки и получше, но мои уже испытаны в деле, да иногда и менее известны. Я причмокнул, подзывая Монти. Это было какое-то вдохновение, нечто, чего я вообще не ожидал, но раз уж оно на меня нашло, я не собирался отказываться. Монти спокойно поднялся с подстилки и окинул присутствующих взглядом, словно спрашивая: «Ты в самом деле меня зовешь?» Я прижал к себе Пиму и поцеловал в ухо. Она чмокнула меня в щеку, но почти машинально.

– Феба, охраняй хозяйку!

Мы выбежали из дома – фургон уже ждал. Несколько минут езды, и мы выскочили возле сквера.

– Мы что, в самом деле берем с собой Монти? – крикнул мне Саркисян, когда вертолет начал садиться на краю самого большого в окрестностях участка зелени.

– Да!

– Ведь он сибарит и лентяй? Так ты говорил… – Мы побежали к вертолету.

– Я тоже сибарит и лентяй!

Монти бежал возле моей левой ноги. Вскочив внутрь, он тут же улегся возле моего кресла. Я вспомнил, что сегодня он еще не ел, но с этим пока что не мог ничего поделать. Я надел шлем и пристегнул ремни.

Мы взлетели.

В голове у меня царила сумятица, но я отбрасывал все мысли относительно похищения. Когда же я все подытожил, в голове образовалась пустота, а затем возник вопрос о ненормальном поведении Монти.

Он еще не ел, но побежал за мной!

«Никаких следов…»

Палатку Фила закрывали тонкие столбики разнообразных датчиков – запаховых, визуальных, регистрирующих следы в инфракрасных лучах, свечение Киллиана и еще несколько десятков других. На то, чтобы с ними конкурировать, у меня не было никаких шансов.

– На телефонный звонок ответила некая Соббойя, Тельма Соббойя, – поспешно докладывал один из местных полицейских. Он оторвал взгляд от блокнота и посмотрел на Саркисяна. – У нас есть запись, сейчас она анализируется… Звонивший спокойно велел известить родителей и сказал, что рассчитывает на сто пятьдесят тысяч долларов. Далее следовали инструкции, видимо, записанные на пленку, так как эта Соббойя пыталась с ним разговаривать, но он лишь продолжал читать, монотонно и отчетливо… – Он замолчал и, приложив к уху телефон, некоторое время слушал. – Никаких следов, – сообщил он нам. – Запись разговора была несколько раз оцифрована и проанализирована на разного рода вокодерах. Источник звонка определить невозможно, соединение через несколько станций и спутников… – Он пожал плечами.

Я отошел в сторону и, чтобы не создавать ложных следов, лишь двадцатью метрами дальше втоптал в землю окурок. Закурив новую сигарету, я присел под деревом. Монти наблюдал за толпой людей, копошившихся на полутора десятках квадратных метров; сбор микро– и макроследов, видимо, подходил к концу, поскольку в палатке уже суетились люди. Монти пристально разглядывал их, словно оценивая их профессионализм.

Я не вмешивался в его дела, опершись головой о ствол бука. Теоретически – это могло быть самое обычное похищение. Фила похитили вместе с парнишкой, родители которого считались достаточно состоятельными, обо мне тоже никто не мог бы сказать, что я живу ниже уровня бедности. Сто пятьдесят тысяч – как раз в пределах возможностей двух таких семей, как раз столько, чтобы не вызывать особого шума в прессе и не наступать на мозоль полиции. Всё точно отмерено и откалибровано.

Я достал телефон.

– Мы на месте, – сказал я ответившей Пиме. – Никаких следов насилия нет, скорее всего, их чем-то соблазнили или как-то вызвали… Может быть, сами выскочили по нужде, и уже там их схватили. – Она молчала.

– Так что – спокойно. Ничего пока не происходит… Буду тебе обо всём сообщать. Ладно?

Я закончил разговор, а затем переключил свой телефон так, чтобы он принимал и звонки на домашний номер.

– Хочешь поговорить с Тельмой Соббойя? – Саркисян присел рядом со мной, полез ко мне в карман и закурил «Голден гейт».

Я отрицательно покачал головой:

– Она ничего не может знать.

– Откуда знаешь?

– Если это обычное похищение, то что она может знать? Или – похищение, нацеленное на меня, чтобы я вышел из игры. В этом случае она тем более ничего не будет знать. Кроме того, она слишком заметна, слишком бросается в глаза. Впрочем, я сам выбрал этот лагерь и как следует всё проверил, прежде чем доверить им Фила.

Монти фыркнул, когда дым от моей сигареты попал ему в нос, но не отодвинулся. Я переложил сигарету в другой угол рта.

– Не буду спрашивать, в чем ты сейчас копаешься, поскольку…

– Дуг, поверь мне – ни в чем! Понимаешь? Неделю назад я помог одной дьявольски богатой старушке. Потом она явилась ко мне и рассказала сон, в котором ее знакомый украл принадлежащий ей холодильник, а ему в тот же день снилось то же самое – что он украл ее холодильник. А она, не слушая моих аргументов, поручила мне разобраться в этом деле!

– То есть… то есть…

– То есть! Чтоб ей провалиться! Я не знаю, что ей надо! Или она хочет, чтобы ей вернули холодильник, так как там у нее какие-то ценные жемчужные, мать их так, луковички, или…

Со стороны толпы сыщиков донесся мелодичный звонок телефона. Я закрыл рот, и мы бросились к бегущему в нашу сторону с коробочкой пеленгатора седому агенту. Саркисян показал на меня большим пальцем, одновременно состроив угрожающую гримасу и пронзительно свистнув. Наступила мертвая тишина. Я отшвырнул окурок.

– Оуэн Йитс, слушаю.

– Слушай внимательно. Повторения не будет. – Голос мог принадлежать кухонному роботу или садовому дозатору воды. Наверняка не было никакого смысла его пеленговать, тем не менее Саркисян размахивал руками, побуждая бригаду удвоить усилия. – Через четырнадцать минут ты должен быть на шоссе штата номер семь, у телефонной будки номер двенадцать – восемьдесят шесть. Предупреждаю, за этим сектором ведется наблюдение со спутника, GPS, сам понимаешь. – Саркисян поднял палец. Двое агентов отбежали в сторону и склонились над своими ноутбуками. – Если будешь один – с мальчиками ничего не случится. Если с тобой будет кто-то еще – кто-то из них лишится пальца, не знаю, кто и какого именно, – отрежу наугад. Деньги, надеюсь, уже при тебе…

Раздался громкий рев, мы все подскочили. Из динамиков послышался металлический, цифровой смех. Шутник. В висках у меня болезненно застучало. Я хотел достать сигареты, но знал, что из-за дрожи в пальцах закурить мне не удастся, так что просто отошел в сторону. Сзади послышались шаги, чья-то рука легла мне на плечо:

– Оуэн, ты в порядке? Держишься?

Я не смог ответить. Челюсти свела судорога, я не в состоянии был заставить себя раскрыть рот, лишь несколько раз кивнул. Вместе с тем мне хотелось, чтобы Саркисян не уходил. Он не ушел.

– Оуэн, мы до него доберемся, ты же знаешь…

– Знаю… – прохрипел я. – Боюсь т-только… – Впервые в жизни я начал заикаться.

Дуг сжал пальцы на моем плече.

– Боюсь, что что-нибудь скажу… что сделаю что-то такое, что потом… что потом буду мучиться…

– Успокойся. Говорю тебе – ничто не указывает на то, что это похищение как-то связано с чем-то касающимся тебя. Просто кто-то решил подзаработать на богатых родителях. Крупных шишек он трогать не стал, поскольку они окружают свои сокровища высокими заборами, а тут, как он решил, и народ состоятельный, и проникнуть не так сложно…

– Знаю, – вздохнул я. – Точно так же и сам всё объясняю.

В висках перестало стучать, пальцы дрожали уже не так сильно. Я закурил.

– Ну так что, я еду?

– Идем. – Он потащил меня к машине. Кто-то подбежал и сунул мне в руку плоскую папку. Я посмотрел на Дуга.

– Там нет ничего такого, что могло бы его насторожить, – заверил он меня.

– Деньги помечены?

– Да, но обнаружить это невозможно. Синтетический ферромон…

– Ладно. Понял.

Я сел в машину. Монти прыгнул на переднее сиденье, даже не спрашивая разрешения. Смельчак. Схема маршрута была уже на экране, я, не прощаясь, тронулся с места и выехал с территории лагеря. Двумя километрами дальше я свернул налево, затем за эстакадой еще раз и оказался на шоссе штата номер семь. В пределах видимости был лишь один автомобиль – водитель, судя по всему, выехал на этот участок шоссе перед самым его перекрытием – он промчался мимо меня и несколько мгновений спустя скрылся за небольшим холмом. Я ехал не слишком быстро, у меня было несколько минут в запасе, похититель не ставил особо сложных условий, и это казалось странным. Обычно связной с деньгами мотается по всему городу, его пихают в пробки, загоняют в туннели, похитители придумывают тысячи уловок, чтобы оторваться от полицейского хвоста. Тут же – ничего такого. Я подъехал к телефонной будке с номером 12—86, вышел и выпустил пса. С находящегося на орбите спутника GPS можно определить температуру кофе в стоящем на капоте стаканчике, так что не было никакого смысла скрывать присутствие Монти. Или чего-либо иного.

Я закурил и огляделся. По обеим сторонам дороги тянулась покрытая песчаными лишаями травянистая равнина. Интересно, что задумал похититель? У меня не было никаких сомнений, что здесь передача денег состояться не может. Разве что мы имеем дело с каким-нибудь идиотом, действиями которого руководят доносящиеся из пломб в зубах голоса.

Я хотел посмотреть на часы и выругался: и я, и Дуг забыли, что у меня нет хронометра; чтобы проверить время, пришлось подойти к машине. Еще минута. Но в то же самое мгновение зазвонил телефон. Я схватил трубку.

– Да?

– Кто ты? – спросил другой голос, но тоже наверняка электронного происхождения.

– Оуэн Йитс, отец одного из мальчиков. Я хочу с ними поговорить!

Я облизал пересохшие губы.

– Пожалуйста, – спокойно ответил голос в трубке.

– Папа?

Сердце подскочило, затем вернулось на место, дрожа так, словно только что скатилось по крутой неровной лыжне.

– Да. Фил, ты в порядке?

– Да, пап. С нами ничего не случилось. – Явно слышалось, как он с помощью интонации голоса пытается передать мне дополнительную информацию. – Мы целы и здоровы, мы вас ждем.

– Доволен? – вернулся голос похитителя.

– Да. Скажем так, доволен.

– Хорошо, теперь слушай внимательно, придется действовать быстро. Никаких вопросов, затягивания разговора, ладно? Я продемонстрировал тебе свои возможности и свою добрую волю, теперь ожидаю от тебя содействия. И не заставляй меня совершать непоправимые поступки. Ясно?

– Да. Говори.

– Когда я закончу говорить, ты положишь трубку и – без каких-либо сигналов, я вижу тебя и твою собаку – сделаешь девять шагов вперед, начиная от телефонной будки.

В трубке наступила тишина. Я повесил ее и, оттолкнувшись спиной, сделал девять шагов. Из песчаного островка торчало металлическое кольцо. Я потянул за него, оно легко подалось, извлекая следом за собой из песка металлический ящичек. Я открыл крышку. Внутри находились диктофон и какое-то соединенное с телефоном устройство. Диктофон щелкнул и заговорил:

– Немедленно звонишь в свой банк и поручаешь перевести на мой счет сто пятьдесят тысяч. Номер счета закодирован под клавишей «холд». У тебя на это две минуты, потом счет закроется, а я буду считать, что ты не заплатил. Поехали!

Упав на колени, я набрал номер своего банка и отдал распоряжение выплатить деньги. Никакого удивления со стороны банка это не вызвало, может быть, подобные переводы происходят постоянно, только я об этом не знаю? Сорок секунд спустя я получил подтверждение перевода. Я ждал, уставившись на телефон и всё сильнее дрожа. Наконец в трубке раздался голос:

– Мистер Йитс? Вы там?

– Да! – крикнул я. – Что дальше?

– Как это что? – Он явно издевался надо мной. – Забирай детишек.

– Где?

– Они в подвале дома на углу Джефферсон-стрит и Четвертой авеню.

В трубке раздался шум, затем начался отсчет секунд. Я не стал ждать, что произойдет, вскочил и бросился к машине. Когда мы с Монти прыгнули внутрь, из оставленного на траве ящичка повалил густой бурый дым.

– Дуг! – заорал я, даже не пытаясь найти микрофон.

– Да? – тотчас же ответил он откуда-то из-под приборной доски.

– Ребята где-то на перекрестке Джефферсон-стрит и Четвертой. Он не сообщил, где точно, явно торопится.

– Уже ищем. Оставайся у телефона. Летим к тебе…

Я уселся поудобнее и закурил. Монти придвинул ко мне голову, высунул язык и быстро задышал.

– Уже скоро, – сказал я, гладя его по голове и почесывая за ушами. – Еще немного, и мы заберем Фила и вернемся домой. Понимаешь? До-мой!

Он махнул хвостом и облизнулся – значит, понял. Я затянулся три раза подряд, почувствовав себя лучше.

– Дуг, ты сообщил Пиме? – спросил я.

– Да.

Именно это я ценю в нашей дружбе. Сообщил и не спрашивает, почему я сам не звоню. Не заставляет меня признаваться, что я попросту боюсь. Пима спросит: «Всё, уже конец этого кошмара?», а я ведь даже и не знаю. Пока ребята не окажутся в двадцати сантиметрах от меня… А, кстати!

– Дуг, а родителям того, второго?

– Как раз собирался тебя спросить, что делать, – они где-то в Европе. В этой суматохе никто их не искал, а теперь…

– Погоди, – прервал я его. – Когда всё выяснится – позвоним. – Я затушил сигарету. – Далеко ребят, судя по всему, увезти не могли. А родителям того паренька лучше сказать, когда всё уже закончится…

В то же мгновение послышался шум двигателя. На этот раз это был «Дуглас-Макферсон» вертикального взлета, значительно более быстрый, чем классический вертолет. Они летели низко над землей, чтобы не терять времени на набор высоты и посадку.

– Есть два населенных пункта с такими перекрестками улиц, но один отпадает. Второй находится километрах в восьмидесяти отсюда. Местная полиция уже обследует там эти дома. Домов четыре, – доносился из-под приборной доски голос Дуга.

Аппарат приземлился, выскочила девушка в джинсах и ковбойской шляпе и помахала мне, а я вышел из машины, и мы вместе с Монти взбежали по трапу. Девушка заняла мое место в автомобиле. Ей выпала задача доставить машину на место. Мы взмыли в воздух.

– Естественно, мы отслеживаем тот счет, – сказал Саркисян, когда я глотнул из протянутой фляжки и раздумывал над вторым глотком. – Но, черт побери, он выбрал неплохой метод – у него целая цепочка счетов, на которых оказывались попеременно поручения немедленных дальнейших переводов, покупки акций и ссуды под их залог. Когда мы добираемся до одного счета – денег там уже нет. Но мы не сдаемся…

Я выразительно посмотрел на него.

– Знаю, знаю. Самое главное, что ребята целы…

– Как только я их увижу, буду в твоем распоряжении, но пока – извини… К черту деньги.

– Понимаю.

Он слегка ткнул меня кулаком в бицепс и пошел к небольшому пульту связи, за которым сидели двое его подчиненных, уже довольно давно пытавшихся перехватить его взгляд. Я глотнул из фляжки и посмотрел на часы… на пустое запястье. Я снова забыл напомнить про хронометр. Ага, и поводка у меня нет… Одни потери.

Я посмотрел на Монти. Он лежал на полу, положив морду на лапы. Почувствовав мой взгляд, он приоткрыл один глаз и приподнял бровь.

– И ты до сих пор над нами всю жизнь издевался, а? – Он закрыл глаз. Слишком поздно – я его уже разоблачил.

На горизонте показался какой-то город. Дуг вытащил из уха микронаушник и поднял большой палец. Я облегченно вздохнул, встал и потянулся. Потом еще раз глотнул из фляжки и успел перед посадкой облегчить мочевой пузырь. Мы опустились на перекрытый полицией перекресток, который заодно оказался прекрасно очищен от пыли, а два навеса над витринами были сорваны. Я привязал Монти какой-то веревкой к поручню кресла. Он делал вид, что вес шнурка представляет для него непосильное бремя.

Фил и второй мальчик стояли в полукруге толстых, солидных полицейских. Оба были закутаны в одеяла, хотя солнце грело еще весьма основательно. Я выскочил и быстро направился в сторону группы. Фил хотел подбежать ко мне, но посмотрел в сторону, сообразил, что его приятелю будет неприятно, и лишь переступил с ноги на ногу и шмыгнул носом. Я молча обнял его, потом рефлекторно схватил второго парнишку и привлек к себе. Он разразился плачем, к нему тут же присоединился Фил.

– Ну-ну, всё хорошо, ребята. – Я похлопал их по вздрагивающим от рыданий спинам. Позади них двое толстых полицейских сжимали кулаки и покашливали. Потом один не выдержал, повернулся и побежал куда-то, вытирая кулаками глаза. Я мимоходом подумал, что, может быть, с этой страной не так уж всё плохо, если полицейских еще трогают детские слезы. Сразу же после до меня дошло, что ничего хорошего быть не может, раз кто-то становится причиной этих слез. Челюсти свело судорогой. – Ведь вам уже по одиннадцать лет, вы еще не привыкли, что взрослые – это банда придурков?

Второй, приятель Фила, захихикал, утирая глаза. Фил тоже прыснул. Стало чуть веселее. Еще один из полицейских шмыгнул носом.

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – пробормотал он.

Я выпрямился и покачал головой.

– Как тебя зовут?

– Бинки, – тихо сказал русоволосый мальчик. – Бинки Дельбарр.

– Бинки, очень хорошо. Скажи мне – сообщить твоим родителям, или ты хочешь несколько оставшихся дней до конца лагеря провести с нами, а родителям мы позвоним уже под самый конец?