Текст книги "Свежий ветер с моря. Записки одесского путешественника"

Свежий ветер с моря

Январь в Греции – сезон не туристический. Поэтому, приезжая в январе в Афины, ты можешь увидеть город таким, какой он есть. Для своих.

Самое первое, что мы увидели в Афинах – многолюдная шумная забастовка возле парламента.

– Пожарные бастуют, – флегматично сказал таксист.

Мы привыкли к телевизионным картинкам, показывающим многотысячные демонстрации в Афинах, но все равно было интересно.

Греция удивительна и во многом уникальна. Как-то пару лет назад мне попалась карта мира с обозначением террористических организаций, действующих в разных странах, и их идеологической составляющей. Так вот – везде эти организации строятся либо по классовому (например, прокоммунистические), либо по религиозному (исламисты), либо по национальному признаку (баскская ЭТА, ирландская ИРА). И только в Греции террористы – это анархисты (организации «Революционная борьба», «17 ноября» и другие). Недавно, например, греческие анархисты избили в Афинах немецких ультраправых, приехавших по приглашению греческой же националистической организации «Золотая заря». Ну не прекрасно ли?

Сразу оговорюсь – я убежденный и законченный грекофил. Поэтому Грецию и греков критиковать не буду, не ждите. Разве что любя.

У меня есть четкое ощущение, что золотая пора современной Греции была в 1960-х, до прихода «Черных полковников». Вся эта dolce vita, сиртаки, грек Зорба (кстати, танец сиртаки был выдуман прямо в ходе съемок «Грека Зорбы»)…

Сегодня в Греции сложнее. Первое, что интересует всех туристов – беженцы. Я расспрашивал водителей такси, соседей в кафе, сотрудников отеля. К счастью, поток беженцев уменьшился, но это только потому, что Турция выполняет соглашения с ЕС и старается контролировать границу. По словам моих собеседников, сегодня в Турции не менее трех миллионов беженцев, которые в любой момент могут оказаться в Греции, стоит лишь туркам передумать. А все соседи свои границы с Грецией закрыли. Десятки тысяч беженцев сосредоточены в специальных лагерях и потихоньку звереют – большинство из них рассчитывали осесть в более богатых северных странах. Промелькнула даже информация, что европейские власти спишут многомиллиардный долг, если Греция будет решать вопросы беженцев самостоятельно. Думаю, это только слухи, но выходом из кризиса точно будет выход из еврозоны и возврат к драхме. О временах, когда в ходу была драхма, все вспоминают с ностальгией.

Но, когда приезжаешь в Афины как турист, обо всем этом можно не думать. Да, конечно, ты обязательно увидишь бездомных и встретишь множество иммигрантов из Африки и Азии. Но какое это имеет значение, когда ты гуляешь по узким улочкам Плаки, над тобой – Акрополь и Парфенон, апельсиновые и лимонные деревья усыпаны плодами, а вдали, в конце дороги на Пирей, серебрится море?

А еще, ко всему прочему, греки обладают рядом удивительных, чарующих особенностей.

Они удивительно щедры и приветливы. За неделю привыкаешь улыбаться абсолютно всем – вернувшись домой, приходится брать себя в руки и отвыкать.

Греки обожают детей. Когда путешествуешь с ребенком, ему обязательно будут что-то дарить, чем-то угощать, бесплатно впускать туда, где за детей нужно платить. Дети чувствуют себя полноценными хозяевами везде – это понимаешь сразу.

Ощущение счастья не покидает тебя в Афинах, и это удивительно для огромного, почти четырехмиллионного города (сами греки утверждают, что в Афинах живут пять миллионов). Счастье разлито в воздухе, и ощущение это не портят ни многочисленные граффити, уродующие почти все здания в городе, ни водители мопедов, которые не дают тебе не то что нормально проехать – но даже тронуться с перекрестка.

А если поехать из Пирея на озеро Вульягмени, а потом вдоль моря на мыс Сунион, к храму Посейдона, на одной из колонн которого вырезал свое имя Байрон, и встретить там закат, свои впечатления не забудешь никогда.

Вообще Афины удивительны. У меня до сих пор не укладывается в голове, как в столице десятимиллионной страны (нас одиннадцать с половиной миллионов – поправляют греки) может жить почти четыре миллиона человек? И это при том, что в 1833 году в Афинах было всего 5 тысяч жителей.

Кстати, вот это наше «Афины» вовсе неверно. Это в древности имя «Афины» стояло во множественном числе. После падения «Черных полковников», когда официальным языком фактически стала димотика (основным «провайдером» которой был родившийся в Одессе Яннис Психарис), единственное число стало официальным. Так что греки говорят «Афина».

Самый большой прирост населения Афин случился в 1920-е годы, когда из Турции на родину по греко-турецкому договору об обмене вернулось несколько миллионов человек. Тогда население Афин выросло до 2 миллионов.

Что, по моему скромному мнению, нужно сделать в Афинах, кроме посещения Акрополя и Музея Акрополя:

– прогуляться по Агоре и представить себе, как тут же, где-то рядом, вел беседы с учениками и случайными прохожими Сократ;

– подняться на холм Ликавитос и полюбоваться видом на город;

– увидеть смену караула у Парламента и сфотографироваться с солдатами, быть может, одетыми и забавно, но очень гордящимися своей службой;

– прокатиться в метро, которое, для Афин, отличается удивительной чистотой, а все потому, что оно: а) новое (синяя и красная линии построены в 2000 году, к Олимпиаде); б) частное. Именно поэтому метро представляет собой большой музей – на станциях выставлены археологические находки, найденные при строительстве, а еще станции украшены очень пристойной живописью;

– поесть в тавернах «Байрактарис» и «Саввас», что в районе Монастираки.

И если задать самому себе вопрос о том, зачем же ехать в Афины зимой, не в туристический сезон, ответ очевиден.

Ради свежего ветра с моря.

Грузия

Сакартвело

Критическое мышление отключается в Грузии часа через три после того, как приземлится самолет: после первого посещения духана, харчевни, ресторанчика. И без того разлитая в воздухе благость получает солидное подкрепление в виде хинкали, хачапури, салата с ореховым соусом и саперави, и с этого момента до самого отлета пребывание в Грузии представляет собой почти беспримесное счастье.

В Грузии меня не покидало ощущение свежести и надежды. В стране, которая по-прежнему гораздо беднее Украины, невооруженным взглядом видны позитивные перемены. За семь лет, что я не был в Тбилиси, тут появились новые торговые центры с брендовыми магазинами, которых до сих пор нет в Украине, отели ведущих мировых сетей, которых тоже в Украине нет, новые дороги, музеи и концертные залы. В стране туристический бум, сюда едут со всего мира. И едут не только туристы, но и инвесторы. В первую очередь – из ближайших стран. «У нас уже целые кварталы скуплены турками и иранцами», – говорят таксисты. – «Но мы понимаем – стране нужны деньги».

Бизнес-ориентированность чувствуется во всем. Наверное, самый показательный пример этого – отношения с Россией. Прошло семь лет с момента войны. Дипломатических отношений с Россией у Грузии по-прежнему нет. При этом работают и «ВКонтакте», и Mail.ru с Яндексом, а количество российских туристов бьет рекорды. Причем многие приезжают на машинах. «Кажется, российских туристов сейчас даже больше, чем было в советские времена», – говорит наш гид Ираклий, который показал нам Мцхету, Джвари и Шио-Мгвимский монастырь. На мой вопрос о том, как он к этому относится, он отвечает: «Если они приезжают и оставляют у нас деньги, что в этом плохого? Люди же в большинстве своем хорошие».

Грузины очень гордятся своей страной. «У нас уникальный язык, он входит в десятку древнейших языков мира, на которых до сих пор разговаривают. А наш алфавит – один из шестнадцати уникальных алфавитов», – рассказывает Ираклий. «А еще в Грузии самое большое в мире число сортов винограда – более пятисот. Уже доказано, что виноделие зародилось именно здесь – у нас делают вино уже восемь тысяч лет». С этими словами Ираклий ставит песню, в которой перечисляются названия лучших грузинских вин.

«Кстати, у нас столько сортов винограда во многом благодаря Михаилу Семеновичу Воронцову, который приехал в Тбилиси из Одессы», – дополняет его на следующий день Александр Сватиков, прекрасный экскурсовод и по совместительству главный редактор журнала «Русский клуб» и главный хранитель Пушкинского мемориала «Дом Смирновых». Александр показывает нам самые интересные уголки старого Тбилиси. «Он выписывал саженцы винограда из разных стран. Поэтому самый известный сорт черного винограда у нас называют «Одесса», а не «Изабелла».

С Воронцовым вообще связана одна из самых светлых страниц в грузинской истории. Когда его, уже 63-летнего, император Николай I назначил кавказским наместником, причем сохранив за ним должность генерал-губернатора Новороссии и наместника Бессарабии, Михаил Семенович весь свой талант направил на Кавказ. Годы его правления справедливо можно назвать «золотым веком Тифлиса». Первый в Грузии оперный театр, первая на Кавказе публичная библиотека, основные проспекты Тбилиси, нынешние Руставели и Агмашенебели – заслуга Воронцова. Здание театра построил последовавший за Михаилом Семеновичем из Одессы архитектор Джованни Скудиери. Он же построил Михайловский мост, руководил постройкой Корпусного собора и восстановил разрушенную мечеть. Скудиери был Тбилисским городовым архитектором, а в Одессе он был организатором созданной по инициативе Воронцова школы-мастерской, выполнявшей архитектурно-строительные чертежи.

«Поэтому старый Тбилиси местами так похож на Одессу», – говорит Александр Сватиков. «А еще у наших городов есть общая черта – театральность. Оба города – готовые декорации для постановки пьес. Недаром в Тбилиси, который расположен амфитеатром, спускаясь с двух сторон к реке, футуристы в начале прошлого века прямо на улицах хотели поставить грандиозный спектакль. Жаль, из этой затеи ничего не вышло».

Театральность у грузин в крови, но радушие и гостеприимство вовсе не наигранные. Поэтому, когда Ираклий после поездки в Мцхету приглашает нас к себе в гости, это выглядит совершенно естественным.

По пути я расспрашиваю, почему он ездит в машине с правым рулем. И тут начинается удивительное. Оказывается, множество грузинских автомобилистов заказывают подержанные машины самостоятельно, прямо в Японии. Процедура простая – находишь на одном из японских сайтов понравившуюся машину, связываешься с ее хозяином, получаешь инвойс, оплачиваешь его в своем банке и ждешь машину – она приедет в Поти или Батуми. Забираешь ее и в течение месяца, растаможиваешь. Все. Никаких переплат никому.

«Это уже моя третья японская машина», – говорит Ираклий. «Японцы – очень аккуратные хозяева, машины приходят в отличном состоянии».

Сказать, что я шокирован – ничего не сказать.

«Это началось при Михо. Оформление проходит очень быстро, никаких взяток нет, так зачем переплачивать?».

Действительно – зачем?

Один из обязательных вопросов у любого приезжающего в Грузию туриста – конечно, о Саакашвили. Почти всем попадавшимся на пути грузинам я задавал один и тот же вопрос – когда жилось-живется лучше, при Саакашвили или сейчас? Со счетом 10:2 победил Саакашвили.

Основные аргументы за и против него были следующими:

– Все, что вы видите вокруг, сделал Михо. Никто уже не верил, что Грузия может возродиться. У нас процветала преступность. Ни о каких туристах речь не шла – вы не смогли бы даже гулять по городу.

– Михо сделал дороги. Вот, видите, тут хороший асфальт, а тут уже нет. Когда Михо ушел, новая власть даже дороги доделать не смогла.

– Мы выросли при свете керосинок. Электричества не было вообще, воду давали на пару часов в день в лучшем случае. Отопления тоже не было никакого, потому что в 90-х, на волне национального подъема, люди разрушили ТЭЦ – так хотели избавиться от советского наследства. Каждый отапливал квартиру, как мог – углем, дровами, у самых богатых на балконах стояли генераторы. Когда пришел Михо, появилось все – свет, вода, тепло.

– Иванишвили утверждает, что это он профинансировал восстановление Грузии. Но он делал все это потому, что Михо его заставлял. Если он такой благородный, почему сейчас ничего такого не делает? Он сейчас только землю и недвижимость скупает в Тбилиси.

– Саакашвили – популист и пиарщик. Больше он ничего не умеет. Вот сейчас у власти люди, которые делают реальные дела.

– Миша – типичный восточный сатрап, и методы, которыми он действовал, неприемлемы. Во время его правления каждый десятый грузин побывал в тюрьме!

– При Михо о взятках боялись даже подумать! А сейчас на таможне опять начали брать. Уверен, он еще вернется, снова станет президентом, и тогда тем, кто сегодня у власти, не поздоровится.

В Грузии я окончательно понял, что благополучие страны от рядовых граждан зависит минимально. Дело исключительно в элитах. Пришел Саакашвили, подключились единомышленники, нашлись деньги – и страна возродилась. И в грузинских условиях сделать такое – это чудо, ведь люди остались такими же. Они просто вынуждены были приспособиться к новым правилам, а потом быстро привыкли к хорошему. В день нашего приезда мы попали на манифестацию у Парламента, а на следующий день подал в отставку Кабинет министров. «Ну и правильно. Мы их наняли, они работают на нас. Не справляются – пусть уходят», – сказал нам таксист Георгий. Для него это – уже норма.

Что мы еще видели и слышали? Спектакль гениального Резо Габриадзе в Театре марионеток и волшебную башню возле театра, построенную самим мастером. Концерт Таллиннского симфонического оркестра в прекрасном музыкальном центре имени Джансуга Кахидзе, расположенном на проспекте Агмашенебели, реконструированном в рамках масштабного проекта «Новый Тифлис», инициированного Михаилом Саакашвили. Видели выставку рисунков Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело, Ботичелли и многих других из Туринской библиотеки в Национальной галерее. Там же – работы Пиросмани и Гудиашвили. Там же – работу Тициана из венецианской Галереи Академии. Грузинская Национальная галерея производит прекрасное впечатление, она отлично отремонтирована. Сразу вспомнилось, что в Украине нет ни одного государственного музея, который может принять выставку мировых мастеров – музеи просто не отвечают современным требованиям. Попали на выставку работ Нателы Янкошвили, творчество которой инспирировано работами Пиросмани. Выставка проходила в Музее современного искусства Зураба Церетели. При всей одиозности фигуры Церетели – назовите мне украинского художника, который состоялся за рубежом и построил на родине музей?

Обратно летели МАУ. Буклет авиакомпании был переполнен рекламой. На этот раз очень показательной. Новые дома и отели в Батуми – каждый уникален и представляет собой прекрасный образец современной архитектуры, – резко контрастировали с однотипными уродливыми многоэтажными муравейниками, которые в Киеве продают как элитное жилье.

P.S. Да, чуть не забыл. Бани! Обязательно сходите в бани. С них начинался Тбилиси. Возьмите отдельный кабинет и получите удовольствие, а потом перейдите через мостик и послушайте музыкантов в отличном ресторанчике «Горгасали».

Израиль

Знамя к Сиону

Ездить по Тель-Авиву без навигатора чертовски неудобно. Да и навигатор помогает не слишком, когда ищешь небольшой переулок Симтат Нес-Циона, где живут легендарные Михаил Гробман и Ирина Врубель-Голубкина. Собственно, именно благодаря навигатору, который повел нас сначала не в переулок, а в город Нес-Циона, я и узнал о нем. О знамени к Сиону. Прочел историю возникновения города, поразился и решил немедленно об этом написать.

Прошло два года. Все время отвлекало что-то более важное и срочное. И вдруг среди бумаг одесской парижанки, великой художницы Сони Делоне, я нашел письмо, написанное на бланке «Завода белой жести и металлических изделий инженера М. Г. Левина», который находился в Одессе, на Куяльницкой дороге, № 17. Управляющим этим заводом был отец Сони, Элия (Илья) Штерн.

Письмо было написано женой сослуживца Эли Штерна и отправлено в конце ноября 1915 года из Одессы в португальский город Вила-ду-Конди. Там в это время жили Соня, ее муж Робер и их четырехлетний сын Шарль. И не просто жили, а активно работали, попутно давая толчок развитию португальского авангарда.

Вот это письмо:

«С разрешения Вашего уважаемого родителя Господина И. Штерна честь имею покорнейше просить Вас не отказать в исполнении моей нижеследуюшей просьбы.

Родители мои, Иосиф и Нехама Шульман, находятся в настоящее время в Палестине в колонии Нес-Циона (Ваади-Ханин) возле Яффы и с октября месяца прошлого года я от них никаких известий не получила и сама не имела возможности известить о себе.

Меня страшно беспокоит та мысль, что неполучение от меня известий может очень пагубно отразиться на слабом здоровье моей матери.

Не имея никакой возможности известить моих родителей о себе иным путем, честь имею обратиться к Вам с покорнейшей просьбой не отказать и переслать в переводе на немецкий язык прилагаемого при сем моего письма по следующему адресу: Joseph Schulman Colonie Nes-Ziona, Jaffa, Palestina.

Если у Вас получится известие от моих родителей, покорнейше прошу не отказать Вас в любезности и переслать таковое для меня по адресу Ваших уважаемых родителей.

Благодарю Вас заранее за исполнение моей просьбы и извиняюсь за беспокойство, пребываю к Вам с истинным почтением,

Эстер Явойш».

Сопровождала письмо приписка от папы: «Дорогая Соничка! Просьба эта исходит от жены моего сослуживца, родители которой находятся в Яффо. Если это не затруднительно для тебя, то исполни его просьбу и сделаешь доброе дело».

Конечно, в разгар Первой мировой отправка писем из России в Османскую империю, воевавшую на стороне Германии, была невозможна. А вот Португалия в 1915-м еще сохраняла нейтралитет.

Эстер имела все основания беспокоиться о здоровье матери не только потому, что не могла сообщить о своих делах. В том же 1915 году правительство младотурков занялось депортацией – считай, уничтожением – огромного армянского населения империи. Над еврейским населением Палестины тоже нависла смертельная угроза. И лишь вмешательство германского правительства, покровительствовавшего сионистам (да-да!), в конце концов ее предотвратило. Как это ни удивительно, но исполнительный комитет Всемирной сионистской организации располагался тогда в Берлине.

Однако евреи все же стали уезжать из Палестины, опасаясь повторения трагедии армян. Только в 1915 году выехало одиннадцать тысяч, а всего за годы Первой мировой – около тридцати тысяч, что было очень много для ишува, еврейского населения Эрец-Исраэль.

Усугубила ситуацию и разразившаяся эпидемия холеры…

Так что волнение Эстер Явойш было вполне обосно-ванным.

Однако к холере, малярии и другим болезням еврейским поселенцам было не привыкать. Собственно, если бы не малярия, возможно, и не появился бы на карте Израиля город с названием Нес-Циона – «Знамя к Сиону»…

В конце концов, решающим, последним совпадением, побудившим меня засесть наконец за рассказ об этом городе, стал ничего не значащий разговор с друзьями в Праге. Мы провожали лето в гостях у Ильи и Валентины Лернер и за поеданием шашлыков жаловались друг другу на то, какая же в Чехии невкусная еда. Я сказал, что даже нашел в Сети подборку лучших пражских ресторанов ливанской кухни и собираюсь все их посетить. И тут Илья сказал, что знает замечательный ресторан с ливанской кухней. Называется он «Петра». Правда, расположен он не в Праге, а в израильском городе Нес-Циона.

Я понял, что это знак. И сел за компьютер.

Итак, в 1882 году живший в Одессе галицийский хасид Реувен Лерер (почти Лернер) встречает немца, темплера Густава Рейслера. Настоящая фамилия Лерера была Печорник. В детстве отец отправил его на юг Украины, в немецкую семью Лерер, чтобы его не забрали в царскую армию. И мальчик принял фамилию приемных родителей.

В восемнадцать лет он переехал в Одессу, где занялся поставкой сена и лошадей для этой самой армии. Заработав, Реувен купил большой участок земли в поселке Христо-Яновка под Одессой (так пишут все источники, но, как я ни искал, поселка с таким названием не нашел – возможно, это была Яновка, еще недавно называемая Ивановкой).

За несколько лет до этого, в 1878-м, Густав Рейслер с семьей поселились в Палестине. Они купили в арабской деревушке Ваади-Ханин участок земли и посадили там цитрусовый сад. Что представляла собой тогда Палестина? Болота, перемежающиеся пустынями. А где болота, там и малярия. Жена и дочери Рейслера заболели и умерли. А сам он в отчаянии размышлял, что делать с землей. Каким-то чудом оказался в Одессе. И встретил Лерера.

Член «Ховевей-Циона» Реувен Лерер мечтал о переезде в Эрец-Исраэль. И сразу предложил Рейслеру обменяться землей – свою под Одессой на землю в Эрец-Исраэль. Причем обмен был неравноценным – Лерер предложил земли ровно в десять раз больше, свои двадцать тысяч дунамов (тогда 919,3 квадратных метра) он готов был обменять на две тысячи в Земле обетованной. Рейслер c радостью согласился. Еще бы – Одесса была тогда четвертым городом в Российской империи. Прекрасное расположение. Плодородная земля. Никакой малярии. Порт и связи со всем миром. Цивилизация, в общем. Куда там пустыням и болотам Палестины.

Знал бы он, что случится спустя тридцать с небольшим лет…

А Лерер радостно отправился на свою новую-старую родину. Из процветающей Одессы – в песчаную глушь. Взял с собой шестнадцатилетнего сына Моше. И ничего, что Реувену было уже пятьдесят. Он был полон планов и энергии. Приехав в Эрец-Исраэль, отец и сын первым делом отправились в Иерусалим, чтобы помолиться у Стены плача. А потом поехали к себе, осваивать новую землю. Так в 1883 году появилась первая в Израиле частная ферма. Забрал из Одессы жену Фейгу и пятерых детей – пока отец ездил, за хозяйством присматривал Моше – и взялся за работу. Завел на своих землях первую в Израиле пасеку. Первым в Израиле посадил виноградники гамбургского муската. Часть земли продал другим евреям, повесив объявление возле порта Яффо – чтобы жить и молиться вместе. Первые поселенцы жили в подвале дома Лереров. Вскоре селение назвали в его честь – Нахалат-Реувен. В 1890 году еще один сионист, социалист Михаил Гальперин, выкупил у Лереров 170 дунамов земли и основал по соседству первый в Израиле рабочий поселок, назвав его Нес-Циона – в буквальном переводе «знамя к Сиону», по фразе из книги Иеремии: «Выставьте знамя к Сиону, бегите, не останавливайтесь, ибо Я приведу от севера бедствие и великую гибель». В 1891 году Гальперин, собрав группу людей на Холме Любви, развернул бело-голубой флаг, украшенный золотыми буквами «Нес-Циона». Флаг был очень похож на официальный флаг Израиля, который через семь лет будет утвержден на Первом сионистском конгрессе.

Вскоре оба поселка слились в один, получив общее название Нес-Циона. Интересно, что до образования Государства Израиль поселок Нес-Циона была единственным сельским населенным пунктом со смешанным населением. Причем Лерер прекрасно с ними уживался. Арабы уехали оттуда уже после начала Войны за независимость. И сейчас Нес-Циона – самый еврейский город Израиля. В начале 2018 года тут жило почти пятьдесят тысяч жителей, из которых 99,6 процентов – евреи. В городе восемнадцать школ, два футбольных и баскетбольный клуб, работает Израильский институт биологоческих исследований.

А Реувен с Фейгой и детьми прожили там всю жизнь. На их ферме бывали и Ротшильд, и Герцль. Сам Лерер участвовал в Шестом Сионистском конгрессе в Базеле. Реувен умер в возрасте восьмидесяти пяти лет. Фейга намного пережила его – она прожила сто пятнадцать лет. Фантастика. Они не видели ни одесского погрома, ни революции и последовавшей за ней Гражданской войны. Их земля не была национализирована, их дом не был разграблен… Муниципалитет нынешней Нес-Ционы восстановил недавно их усадьбу, реконструировал колодец и цитрусовую плантацию, а в небольшом доме, который Лереры использовали под склад, сделали музей. У входа в усадьбу сейчас стоит скульптура – Реувен и Фейга, обнявшись, сидят на скамейке. В центре города есть площадь Лерер. И каждый в Нес-Ционе знает, благодаря кому возник этот город.

Ничего этого в бывшей Российской империи, ставшей позже Советским Союзом, они бы не получили. В лучшем случае они бы просто выжили. В самом лучшем случае. О том, что случилось с Густавом Рейслером, даже думать не хочется. Если он дожил до Первой мировой, наверняка попал в тюрьму как немец или вынужден был бежать. Земля его была, конечно, национализирована. Все, что создавалось годами, пошло прахом.

Мы часто воспринимаем Израиль как страну, в которой всегда неспокойно. Идет война, постоянные конфликты с арабскими соседями… И в Нес-Ционе были перестрелки во время арабского восстания в 1936–1939 годах, и во время войны за независимость в 1948 году. Один из первых поселенцев, Авраам Яловски, погиб от рук арабского террориста еще в 1888 году.

И, тем не менее, частная собственность как была, так и осталась неприкосновенной, а то, что тяжелым трудом зарабатывали предки, передается по наследству и приумножается. Прочитав историю возникновения Нес-Циона, я сразу вспомнил о коллекции картин одесских «независимых» художников, которую вывез в 1919 году в Эрец-Исраэль на пароходе «Руслан» Яков Перемен. В Одессе их работ практически не осталось – все было уничтожено во время борьбы с формализмом в искусстве. Революции, войны, нищета не способствуют сохранению традиций. А в таком небезопасном Израиле сохранилось абсолютно все. Удивительно – сегодняшний мэр Нес-Циона, Шмуэль Боксер – праправнук Реувена Лерера.

Выводы каждый пусть сделает сам.

Ах, да, забыл написать. Девичья фамилия жены Ильи Лернера (почти Лерера), рассказавшего мне о том самом ресторане в Нес-Циона, была Шульман. Прямо как у живших в Нес-Циона родителей Эстер Явойш.

Ну как тут не поверить в то, что случайностей не бывает?