Текст книги "«Машина времени». История группы. Юбилейное издание"

Державин Андрей. Интервью 2018 года

В этот раз вытащил Андрея ДЕРЖАВИНА не без труда: он работал в своей студии над новым материалом и «светиться» не хотел. Пришлось пообещать, что лично за ним заеду и после эфира на радио сам же обратно отвезу.

София Корзова:

– Добрый день! Это программа «Мимонот», в студии София Корзова и Евгений Додолев! В гостях у нас сегодня музыкант, композитор и создатель…

Евгений Додолев:

– Соня, почему не сказали «легендарный»?

София Корзова:

– Я хотела сказать «создатель легендарной группы». Легендарный создатель легендарной группы «Сталкер», Андрей Державин!

Андрей Державин:

– Здравствуйте! Спасибо вам, никто меня так еще не называл.

София Корзова:

– Приятно быть первой. Андрей, я не зря подчеркнула, что создатель группы «Сталкер», и не подчеркнула, что бывший клавишник группы «Машина времени». Давайте поговорим об этом, потому что мы знаем, что у вас есть новости.

Евгений Додолев:

– Несколько лет назад мы с Андреем беседовали на «Москва 24», в прямом эфире (программа была такая, «Правда 24»). И Андрей говорил, что собирается возвращаться к своему сольному проекту в полном объеме. То есть я так понимаю, уход планировался еще лет пять назад? Или отход…

Андрей всегда нравился девочкам. И девочки нравились Андрею

Андрей Державин:

– На самом деле планировался не уход, не отход, а совмещение; у каждого из нас был сольный проект.

Евгений Додолев:

– У каждого, кроме Валеры Ефремова, насколько я понимаю.

Андрей Державин:

– Да, и есть сольные проекты, и как-то это все успевалось, потому что так были выстроены графики. Еще директор был один, который контролировал все, Володя Сапунов, царствие ему небесное (недавно он ушел).

А вот потом графики стали пересекаться, и стало трудно планировать, надо было заниматься этим вплотную. Да и время, наверное, пришло.

Идея сама собой пришла, потому что мы прекратили со «Сталкером» выступать в 90-е годы, и все последующие годы меня спрашивали, когда продолжите, почему ушли.

Но я этим не занимался по понятным причинам. Мне было интересно: и «Машина времени», и кино, и много-много других проектов. А сейчас мы сделали концертную программу, возродили группу и ездим, выступаем.

Евгений Додолев:

– Только один из бывших соратников – это автор текстов?

Андрей Державин:

– Все остальные живы, здоровы, слава Богу, но живут по миру в разных странах. Сережа Костров, автор текстов, живет в Москве.

Евгений Додолев:

– Я правильно понимаю, что в составе «Машины» никогда не звучало ничего из репертуара «Сталкера»?

Андрей Державин:

– Здравствуйте.

Были совершенно потрясающие концерты, где «машинисты» решили, что надо бы мне спеть «Алису». Потому чточасто на концертах приходили мои поклонницы и кричали: «Алису» давай.

Я помню концерты на Дворцовой площади в Питере, в Москве, в Тушино, где аудитория огромная, десятки тысяч человек, и мы поем эту «Алису». В общем, забавно.

Евгений Додолев:

– А «мы поем» что это значит, кто подпевал?

Андрей Державин:

– Я пою, все остальные на бэк-вокале, конечно.

На самом деле, это было очень трогательно.

Я помню, откуда идея родилась. Мы были на дне рождения у нашего друга, меня попросили что-нибудь спеть. Кроме рояля там ничего не было. Я сел за рояль и начал играть.

Мне говорят: а ты можешь «Алису»? Конечно, могу. Я запел. Но невозможно же ее на рояле так играть, я заиграл такую лирическую мелодию, начал напевать. Андрюша подошел ко мне, Макаревич, и говорит: слушай, какая красивая песня. Я говорю: кто бы сомневался. И вот он предложил исполнить ее на концерте.

Это, конечно, такая немножко гротескная история была.

Евгений Додолев:

– То есть Макаревич не знал этот материал «Сталкера»?

Андрей Державин:

– Кто же его не знал, этот материал. Знал, конечно.

А почему мы столько внимания этому уделяем? Было бы глупо, если бы «Машина времени» играла песни «Сталкера».

В «Машине» я пел одну песню свою – «Эти реки», вот и все. В «Машине» она была написана году в 2004-м.

Евгений Додолев:

– Мы понимаем, что это разные жанры, «Сталкер» и «Машина времени». Маргулис, сидя вот в этой студии, определил жанр «Машины времени» как кантри.

Андрей Державин:

– Кантри… Не надо вот этих слов, тяжелый рок и прочее. Потому что, конечно, Женя с определением кантри перегнул, но и к тяжелому року это тоже не имеет никакого отношения.

Это отличная музыка, на самом деле. Где-то рок, где-то популярная, где-то лирика. Вот в этом, наверное, и сила, когда можно объединить в себе те жанры, которые нравятся каждому. И в этом союзе получаются какие-то песни.

Самому с собой проще договориться.

Евгений Додолев:

– Но все-таки у Кутикова были такие вещи, рок-н-ролльные, и они есть по-прежнему…

Андрей Державин:

– Но не тяжелый рок.

Евгений Додолев:

– Да нет, а как же «Кого ты хотел удивить»?

Андрей Державин:

– Вот, я только хотел ее вспомнить, и ранние песни были тоже: там, конечно, Джимми Хендрикс слышался.

Ну так кто же из нас не играл тяжелый рок.

Евгений Додолев:

– Были ли любимые песни «Машины времени» у музыканта «Сталкера» Андрея Державина?

Андрей Державин:

– Конечно!

Это будет очень длинный список.

Начиная со «Свечи»: когда я услышал «Свечу», у меня просто взорвалось в голове все, я не понимал, зачем дальше жить. Зачем мне дальше жить, если я не сочинил такую песню.

Но впоследствии как-то я старался. Вообще со мной каждый раз такое происходило, когда я слышал у кого-то успех, успешную песню. Когда я слышал песню Антонова, у него выходило в год по песне, я был студентом еще, школьником, думал: боже мой, ну как теперь жить, если есть такие, надо же скорее в Москву. Чтобы начинать соревноваться. Вот такое было. Это здорово.

Евгений Додолев:

– А какие люди приходят к вам на концерты?

Андрей Державин:

– В прошлом (2017 – Е.Д.) году уже была готова программа, мы сделали несколько афишных концертов. Были полные залы. И первое, что меня поразило и было очень приятно, – что сидели в зале люди с глазами тех восемнадцатилетних, которыми они приходили к нам на первый концерт. Последний концерт был в 1996-м году. Они повзрослели, но глаза у них остались те же. И они хотели тех же эмоций. Зал был полный, они уже были с детьми, с внуками. И они этого дождались. Когда мы заиграли… свет, звук… они были такие радостные, подпевали, знали все слова. Это было ужасно приятно. Нас, конечно, это окрылило, но программа получилась очень сырой, поэтому я потом все это дело свернул и полгода мы репетировали.

София Корзова:

– А у вас нет желания свои старые песни как-то переделать и переписать? Как вообще относятся музыканты к своему творчеству?

Андрей Державин:

– Ремиксы я не стал делать, мы их переиграли, сделали рестайлинг очень мощный этим песням. Технически долго объяснять, как это делается, но они звучат очень здорово.

Они звучат так, как их привыкли слышать, но записаны очень качественно.

Евгений Додолев:

– А у вас нет, если так, положа руку на сердце, каких-нибудь текстов, про которые думаете: конечно, я был молод, сейчас бы как-то иначе сделал.

Андрей Державин:

– Есть, безусловно, есть.

Я эти песни стараюсь не петь.

София Корзова:

– То есть их немного?

Андрей Державин:

– Много. Знаете как, «есть у меня песни отличные, есть необычные, вам ни к чему, есть у меня песни обычные, но безразличные мне одному» (© группа «Воскресение»).

София Корзова:

– Включаете ли новый репертуар в свои программы?

Андрей Державин:

– Да. Недавно вышла песня, опять грустная, на стихи Саши Шаганова. Два года назад он мне принес стихи, и песня родилась сразу за пять минут.

Евгений Додолев:

– А знакомы вы сколько?

Публика на концертах «Сталкера» знала репертуар своих кумиров наизусть

Андрей Державин:

– Мы познакомились с ним в 1985-м году.

Евгений Додолев:

– Вообще общаетесь с кем-нибудь из людей, с которыми в 80-х гг. познакомились?

Андрей Державин:

– Да, со всеми. Остаются рядом те, с кем поддерживаешь отношения.

Евгений Додолев:

– Профессиональные?

Андрей Державин:

– Не обязательно, личные, человеческие просто.

Кто-то уехал. Очень многие уехали за границу, кого-то уже тут нет, естественно. Бывает, встречаешь человека, сто лет не видел, вроде, и говорить не о чем. А есть – встретил и ощущение, что вчера виделись, значит, родные души.

Евгений Додолев:

– А насколько круг общения и рабочие моменты обсуждаются в семье? Молва гласит, что уход Маргулиса из «Машины времени» был в значительной степени продиктован полемикой на эту тему с его женой (Евгений, правда, это отрицает). Андрей Державин со своей женой обсуждает такие вещи: я уйду из группы, я приду в группу?

Андрей Державин:

– Конечно же.

Евгений Додолев:

– Почему «конечно»?

Андрей Державин:

– Но ты же это хотел услышать.

Евгений Додолев:

– Нет, я хотел услышать правду. Потому что Юрий Лоза в этой студии рассказывал, что у него жена – просто фильтр на новую работу, она каждую песню слушает.

Андрей Державин:

– Бедная жена.

Евгений Додолев:

– Это не самая тяжелая работа, хотя хорошо оплачиваемая. Так вот, в случае с семейством Державина.

Андрей Державин:

– Я не думал никогда об этом.

София Корзова:

– Но супруга живо интересуется вашим творчеством? Или она так наслушалась за свою жизнь…

Андрей Державин:

– Мне кажется, если совсем погружаться и растворяться друг в друге, можно совсем раствориться.

Евгений Додолев:

– Есть песни, посвященные жене?

Андрей Державин:

– Надо подумать.

Помню точно, как сватался к ней; она еще училась в 10-м классе, а я был на первом курсе института, и я у нее играл на выпускном вечере. Елена такая красавица была, что просто, я не знаю, как увидел, сразу так и…

Я сочинил какую-то песню в надежде, что когда я ее исполню, сердце ее сразу растает, и она все поймет. Но я эту песню больше ни разу не пел – есть песни, которые лучше больше не петь.

Она у меня человек очень прямолинейный, в хорошем смысле. Деликатно выслушала и сказала: «Но понравился ты мне совсем не этим».

Евгений Додолев:

– Какого рода ты сочинитель? Ты как Градский – ремесленник? Говоришь: так, пятница, мне надо сделать материал. Или тебя осеняет, ты услышал что-то в голове, сел и записал?

Интервью Андрей Державин давать не любит, но вот сцену обожает

Андрей Державин:

– Я специально не умею, не люблю и не хочу.

Евгений Додолев:

– Вот сесть, по графику что-то сделать, без вдохновения.

Андрей Державин:

– По-моему, ни один человек в мире так не может.

Евгений Додолев:

– Александр Борисович говорит, что может, если я его правильно понял.

Андрей Державин:

– Интересно. В общем, мне было бы интересно пообщаться с человеком, который так может. Я бы хотел научиться этому. Но думаю, что все-таки это невозможно. Потому что бывали такие случаи, когда это приходит, например, в тот момент, когда рядом просто не то, что инструмента нет, а ты можешь находиться где-нибудь на высоте 10 000 метров, и вот оно пришло. И раньше я всегда носил с собой ручку, потому что надо было записать.

Евгений Додолев:

– А записывал нотами?

Андрей Державин:

– Конечно нотами, а как иначе?

Евгений Додолев:

– Не знаю, Bee Gees напевали на диктофон – они просто нотную грамоту не знали.

Андрей Державин:

– В каком году появились диктофоны?

Не было диктофонов еще, ты забыл.

Ты все забыл. Ручками, конечно, ноты. Но потом появились эти прекрасные устройства, и теперь можно быстренько намурлыкать.

У меня был очень смешной случай. Я писал музыку к фильму какому-то, и там была партитура, оркестровая.

А когда находишься в этом процессе, кино… Это вообще важнейшее из всех искусств, такой процесс… Что я рассказываю, вы все знаете. И в общем мозг не отдыхает. Ты приходишь спать, а мозг продолжает играть, сочинять и все такое прочее.

И ночью мне снится музыка, абсолютно совершенная, чуть-ли не готовая симфония. Я понимаю, что ничего сложного нет, что здесь это так, а тут так, это тут, тут вот так. И в общем, дело за малым, но я также во сне помню, что надо записать, потому что ведь можно так интерпретировать, а можно и этак, и ты никогда не найдешь это. Я также спокойно понимаю, что пианино у меня рядом стоит, я спал в кабинете, потому что пришел в четыре часа, по-моему, из студии. Думаю, ничего страшного: встану и наиграю быстренько ее. Слава Богу, я играю в любом состоянии. Встав, включив диктофон, я все это быстренько наиграл, что-то намурлыкал с закрытыми глазами и лег спать дальше.

Андрей Державин никогда не гнался за хайпом

Утром я просыпаюсь, думаю: я же помню, ночью мне вот это снилось, сейчас я… Вы уже догадались? Когда я включил диктофон, боже милостивый, что я там услышал… Из чего я делаю вывод, что Наталья Бехтерева права: в голове у нас происходит такое, что никому неизвестно.

София Корзова:

– Андрей, я хотела из прошлого вернуться в будущее, то есть в настоящее. Я вчера изучала информацию, «гуглила», как сейчас говорят, читала интервью и так далее. Известно, что сейчас музыканты продвигают тебя через интернет, через YouTube, через социальные сети. И у вас почему-то я не увидела ни одного нового клипа.

Андрей Державин:

– Вот и хорошо.

То, чем я занимался предыдущий год, сработало. Я чистил все это, потому что удивился, когда первый раз зашел в интернет (я в него не заходил по собственному поводу). Восемнадцать лет играю в «Машине времени», за эти восемнадцать лет там, конечно, был жуткий беспорядок, и нужно было хоть как-то очистить авторские права, навести порядок какой-то.

Мы его навели и сейчас начинаем, наконец, давать официальный контент, про который понимаем: это моя песня, я ее сочинил или это наш клип, мы его сняли, есть у нас на это права и так далее.

Правда, есть деятели, с которыми сложно бороться, – и такие живут по всему миру. Они заявляют в других странах, что это их контент, что они все это написали, вывешивают, продают это на площадках электронных, iTunes и прочих, с ними сложно. Потому что iTunes не понимает, кто из нас двоих прав. А судиться на территории какой страны? Это меня тоже занимает, я думаю, в ближайшее время этим заняться.

Конечно, клип нужен или видео какое-то нужно. Но я отделяю вот эту погоню за хайпом и то, что мне нравится делать. Меньше всего мне хочется ловить хайп. А хочется снять такое видео, которое самому бы нравилось.

Но я не умею этого делать. Поэтому это должен делать кто-то, должен какой-то режиссер появиться, который услышит песню и скажет: «Вот слушай, давай я сниму». И вот так только рождается это все. А когда артисты сами пишут сценарии, или когда актеры, например, в работу режиссера вмешиваются, мне кажется, ничего хорошего не получается. Можно привнести туда что-то, какие-то реплики, предположим, импровизации.

Поэтому я жду, когда все произойдет своим чередом.

Если знаете хорошего клипмейкера, посоветуйте мне, пожалуйста. Если у кого-то есть желание, энтузиазм, звоните, обращайтесь.

Евгений Додолев:

– Я мог бы посоветовать, но несколько раз подрывался. Посоветуешь, потом люди поссорятся, и ты получаешь от обоих. Я просто с какого-то момента решил, что никогда никого не буду сводить. Потому что потом оказываешься между двух огней. Бывало, кстати, в биографии такое, что какое-то доброе дело сделал, а потом за это получил, нет?

Андрей Державин:

– Очень часто. Вот не далее как сейчас происходит.

Евгений Додолев:

– А поподробнее?

Андрей Державин:

– Не интересно, бытовуха.

Но я продолжаю делать все равно. И знаешь, почему? Потому что по отношению ко мне люди делают столько хорошего, причем я не прошу. Вот ты меня позвал в программу.

Евгений Додолев:

– Это ты хорошо сделал, что пришел.

Андрей Державин:

– Я был рад твоему приглашению.

Мне все-таки кажется, что добро победит. Поэтому я эти дела делаю, конечно же, но мне за какие-то достается.

Вообще, умный человек сказал, что добро надо делать молча, ничего не ожидая взамен.

Первое ТВ-интервью, в котором Державин заявил о возрождении «Сталкера»

Евгений Додолев:

– Кстати, в «Википедии» ты представлен, в том числе, и как аранжировщик. То есть «музыкант, певец, композитор», но единственный из коллектива, о котором мы упоминали, как аранжировщик. Почему? Потому что действительно уделяешь много внимания этому или как-то сложилось?

Андрей Державин:

– Мне нравится и интересно этим заниматься.

Аранжировка, такая вещь… мне кажется, она имеет что-то общее с постановкой спектакля. Песня, музыка – это идея, она появилась, и вот ее можно сесть и сыграть. А дальше ее надо сделать такой, чтобы она жила долго и осталась, чтобы ее можно было слушать и через десять лет, и через двадцать, и спеть, сидя у костра, и исполнить в составе симфонического оркестра.

Я сейчас не про свои песни говорю. Примеров масса. Возьмем, пожалуйста, феномен, когда в какие-то годы наши рокеры заиграли с симфоническими оркестрами. А вот песня Yesterday у «битлов», это прямо классика для симфонического оркестра, она звучит восхитительно. Почему? Ответ простой – потому что Джордж Мартин расписывал партитуру. Конечно, он имел консерваторское образование.

Сегодня это уже достояние. Джордж написал книгу, где рассказал о том, что он был co-writer[4]4
  Соавтор.


[Закрыть]. И это не секрет, конечно, потому что они, молодые мальчишки, что они умели? Они могли только задорно играть, но были, конечно, очень талантливые…. Вот это и есть то, чем интересно заниматься. Когда ты думал, что ты это сыграешь вот так, а тебе говорят: одну секундочку, смотрится хорошо, если это сыграть вот так. Потому что у Баха есть вот такие приемы гармонические, которые мы можем позаимствовать. И кстати, не самое плохое заимствование, скажу я вам.

София Корзова:

– У Баха? Вы заимствуете у Баха? Серьезно, в какой песне?

Андрей Державин:

– Много раз, во многих. Дело в том, что Бах – непревзойденный мастер гармонии. Его трехголосные произведения – это вообще основа гармонии. Попробуйте на трех нотах подержать в напряжении три минуты зрительный зал. Это невозможно, они должны перемещаться. Это высшая математика, они должны двигаться в таких последовательностях, чтобы ухо радовалось. Как только оно перестанет радоваться, вы встанете и уйдете.

И гармонию изучают по Баху. Не только, но в основном.

А что такое три голоса? Аналогию проведем с рок-группой. Возьмем группу, например, Led Zeppelin, каким составом она играла?

Евгений Додолев:

– Джимми Пейдж, Роберт Плант, барабанщик.

Андрей Державин:

– Секундочку, барабанщик, совершенно верно. Итак, перечисляем инструменты.

Евгений Додолев:

– Гитара, бас.

Андрей Державин:

– И?

Евгений Додолев:

– Ударные.

Андрей Державин:

– И?

И голос.

Сколько голосов мы имеем?

Евгений Додолев:

– Три.

Андрей Державин:

– Вот и все.

Да, еще очень важный момент, эти ребята знали ноты, как минимум. Я сейчас не про Led Zeppelin говорю. У меня есть много друзей музыкантов, которые играют в великолепных группах за границей. Они, как минимум, знают и учились этому, поэтому они применяют это в музыке. Заимствуются какие-то голосоведения, какие-то секвенции, это нормально.

Возьми на вооружение, придут к тебе рокеры, а ты спроси, в чем секрет Led Zeppelin.

Евгений Додолев:

– Помню дискуссию где-то середины 80-х гг., когда «Наутилус Помпилиус» появился. И один известный в ту пору критик сказал, что когда есть клавишные – это уже не рок-музыка, это «кабак».

Андрей Державин:

– Можно притянуть эту фразу за уши к тому, о чем говорили мы.

Евгений Додолев:

– Но действительно, твой основной инструмент, клавиши, прибавляет немножечко такой попсовости и жесткость снимает у любого произведения.

Андрей Державин:

– Смотря на чем играть. Если включить звук, например, органа, думаю, он придаст не попсовости, а какой-то готики и основательности.

А если включить звук струнных, предположим? Мы играли песни, которые симфонический оркестр записывал, на минуточку, Лондонский. Это надо было воспроизводить на клавишных инструментах, потому что других нет, – на гитарах невозможно звук струнных воспроизвести. Вот и все. Причем там есть разные звуки. Но если включить баян, можно что-то народное.

София Корзова:

– Кого-то из совсем свежих музыкантов можете посоветовать? Что вам действительно понравилось? Вот, например, Евгений Юрьевич какое-то время очень любил задавать вопрос про группу «Ленинград», это был такой камертон.

Евгений Додолев:

– Да, после того, как в этой студии Толмацкий рассказал, что он в свое время отказался от группы, когда ему Шнур предлагал стать продюсером: послушал, сказал перспективы вообще нет никакой, ненормативная лексика. Я у всех спрашиваю про «Ленинград», о том, в чем их феномен. Только ли в этой лексике или там что-то есть действительно.

Андрей Державин:

– Я думаю, что феномен многих артистов основывается не только на умении играть или петь.

Это харизма. Если есть харизма, то это уже хорошо. А если еще уметь играть и петь – еще лучше. Думаю, Сергей Шнуров, безусловно, очень талантливый человек, и не надо судить только по тому, что у него в песнях есть ненормативная лексика. И харизмы у него как раз хоть отбавляй. Он очень иронично к себе относится, насколько я понимаю. Это тоже большой плюс, на мой взгляд.

София Корзова:

– А если взять, например, песню «Экспонат», которая взорвала интернет пару лет тому назад. Там же нет ни Шнура в клипе, ни его голос не звучит, в чем тут харизма?

Андрей Державин:

– А что за песня? Напойте, пожалуйста.

София Корзова:

– Я не могу, там есть нецензурная лексика. Я не смогу это в эфире повторить. Вы не слышали эту песню?

Андрей Державин:

– Пару раз где-то краем. Но вопрос в чем?

София Корзова:

– В том, что у этого клипа было пятнадцать миллионов просмотров.

Евгений Додолев:

– Тезис у Сони, что не за счет харизмы. Я считаю, что…

Андрей Державин:

– Это немножко другое. Извини, что я тебя перебил. Мне кажется, это тот случай, когда можно снимать видео без артиста. Есть много видео, где нет артиста.

София Корзова:

– Но там даже голос его не звучит, там девчонки поют.

Последние лет десять или сколько-то он не поет сам практически, берет вокалисток приглашенных.

Андрей Державин:

– У меня есть столько песен хороших. Надо подумать, какая интересная мысль.

Евгений Додолев:

– А кстати, если бы была возможность композитору, сочинителю Державину для своих песен выбрать любого исполнителя из ныне живущих, не ограничиваясь Российской Федерацией…

Андрей Державин:

– У меня были такие возможности. Но они, правда, были в основном с музыкой связанны, когда я инструментально писал. Я приглашал тех артистов, которые мне нравятся. Они играли, здорово получалось. Если про певцов говорить, не знаю.

По словам Державина, фото сделано во время гастролей «Машины» по Штатам

Евгений Додолев:

– Я кстати, по какой-то ассоциации вспомнил твою работу с Кутиковым, вдвоем что-то делали, совершенно отдельно от коллектива. Было такое, я не путаю ничего?

Андрей Державин:

– Это было в конце восьмидесятых. Мы познакомились с «Машиной времени», находясь на гастролях. Мы гуляли со «Сталкером» в Екатеринбурге. И там был Саша Кутиков и, естественно, «Машина времени». Сашка и мы выпивали, как-то общались очень много, это было замечательное время. И он пригласил нас в Москву. «Сталкер», говорит, приезжайте, запишете что-то новое у меня в студии. Когда мы приехали и что-то стали делать, он параллельно создавал свой альбом. Он меня как раз позвал как аранжировщика, потому что у него были какие-то мелодии, и ему надо было как-то все это собрать в такую кристаллическую решетку, чтобы это играло, или, как сейчас говорят, «штырило».

Евгений Додолев:

– Но мне кажется, что это были какие-то совместные выступления в период существования группы «Машина времени»?

Андрей Державин:

– Нет, мы с Женей Маргулисом выступали совместно, у него были проекты.

Евгений Додолев:

– В период работы в «Машине»?

Андрей Державин:

– Да, с оркестром Миши Рахлевского, у него.

Да и вообще я часто с ним выступаю.

Вот не далее как вчера мы с ним «Ленкоме» пели, выступали на вечере памяти Саши Абдулова.

Евгений Додолев:

– Когда встречаетесь с Евгением, «Машина времени» – табуированная тема?

Андрей Державин:

– Нет, почему.

Ты хотел, чтобы я пошутил, а я хотел сказать про отношения между мужчинами.

Но есть какие-то общечеловеческие темы, конечно, которые не стоит затрагивать, наверное. У всех хватает ума их не затрагивать.

Евгений Додолев:

– Есть группа вопросов или какой-нибудь вопрос, который журналисты задают все время? Есть ли вопросы, которые раздражают конкретно?

Андрей Державин:

– Меня вообще ничего не раздражает. Я не раздражаюсь, скорее замыкаюсь. Вот недавно я давал интервью, пришел, и вижу, как интервьюер, девушка молодая, очень симпатичная, открыла статью про меня и прочитала из статьи первый вопрос. «Вот, вы недавно собрали группу «Сталкер» и вот вы…», – и смотрит на меня. Я говорю: «Да».

И дальше она хочет, чтобы я ей пересказал содержание первого абзаца этой статьи. Я его помню. Но поймите, это же глупо, глупее нет. И она только, что называется, обозначает какие-то темы и все. То есть не живое интервью, не поддерживает вот этот градус. Вот ты сегодня столько раз обострял беседу. А Соня деликатно очень все-таки не дала нам подраться.

София Корзова:

– Желаем тогда интересных интервьюеров. И острых, и мягких и т. д.

Андрей Державин:

– Я надеюсь, что так будет. По крайней мере, я стараюсь не ходить, куда попало, а у вас замечательно.