Текст книги "Продолжение ЖЖизни"

11 апреля

Я думал, что не буду волноваться перед премьерой. Всё-таки к самой постановке почти никакого отношения не имею, пьеса написана ещё в прошлом году… Думал, приеду, посмотрю… И всё-таки разволновался. За кулисами увидел взволнованных актёров, увидел ожидавших чего-то хорошего зрителей, повстречался с давно не виденными театральными критиками, почувствовал, как на спине выступил холодный пот, во рту пересохло, и пришло сильное волнение.

Не буду рассказывать про спектакль. Скажу только, что я его принял. Что-то в прочтении и трактовке Райхельгауза мне непонятно, с чем-то я не согласен. Но в целом я спектакль принял. Большим удивлением и прекрасным сюрпризом для меня было то, что тёщу и бабушку героя играет Елена Санаева. То есть любимая с детства «лиса Алиса» учила наизусть то, что я написал. Когда я увидел её в том самом фильме, мне было восемь лет (улыбка).

Гордон существовал в спектакле очень содержательно. Видно было, что он несёт личную ответственность за то, что говорит, за то, как он это говорит. А также видно, что ему очень дорог этот материал. В текст пьесы он от себя вставил стихотворение Ходасевича и неожиданную цитату из Чехова. Сделал он это остроумно и тонко, без всякого постмодернистского стёба. В первый раз видел в значительной роли актрису театра Анжелику Волчкову, которая в «Доме» играет жену героя, – спокойно, умно, точно… Не буду говорить про детали, эпизоды и других исполнителей. Если сможете, посмотрите сами.

Вот только финал у Иосифа Райхельгауза странный. Он решил его сделать в виде второго акта, но при этом актёры в зале не присутствуют, зрители видят финал на экране. Этот финал он предложил снять Сергею Соловьёву. А у некогда прекрасного мастера Сергея Соловьёва в последнее время весьма сложные взаимоотношения с действительностью. Мне кажется, он видит что-то своё, нам недоступное (улыбка). В общем, Соловьёв снял то, что попросил его снять Райхельгауз, очень плохо. Хоть так и нельзя говорить, но я скажу. Снято очень плохо и никак не вяжется с общей композицией и тканью спектакля. А главное, мне непонятно, зачем…

Я очень рад, что пьеса начала самостоятельную жизнь и что теперь это не просто напечатанный на бумаге текст, но живые голоса… Сегодня, когда вылетал из Москвы, встретился в аэропорту со своими старинными приятелями, группой «Чайф». Они летели домой, в Екатеринбург, и я домой, в Калининград. Ребята сказали, что это огромная редкость, когда артисты возвращаются из Москвы куда-то домой. Обычно наоборот. Мы давно приятельствуем. Шахрин сказал, что с удовольствием прочёл в дороге «Год жжизни», и что они ждут моего приезда в мае в Екатеринбург с премьерой. Хорошие они! Настоящие, не суетливые и давно демонстрируют достойное существование в столь нервном пространстве, в каком им приходилось и приходится жить. Они одни из немногих, кто верно чертит свой вектор, согласно изначально выбранному направлению.

А я вчера принимал уже готовый костюм к новому спектаклю «+1». В этом спектакле будет несколько костюмов, но этот самый трудоёмкий. Это космический скафандр, не настоящий, конечно, но очень красивый. Сложность его в том, что настоящий скафандр в одиночку не надеть, и это целое дело. А этот сделали так, что я смогу надеть его самостоятельно и быстро.

С наступающим Днем космонавтики! Я всегда любил этот праздник. Последние годы мы старались на День космонавтики исполнять спектакль «Планета». Во-первых, название подходящее, во-вторых, в спектакле есть маленький спутник. А ещё в преддверии Дня космонавтики на улицах появлялись плакаты с Гагариным. Я часто и в разных странах, и в каких-то интервью говорил, что всему человечеству очень повезло с Гагариным. Как хорошо, что первый человек, который полетел в космос, был такой симпатичный и такой безусловно обаятельный. В нём было всё очень человеческое. И это человеческое прорывалось сквозь тот давящий идеологический фон. Как мне нравится его развязавшийся шнурок!.. Знаменитые кадры, когда он идёт от трапа самолёта по ковровой дорожке. Весь мир видел, что у него шнурок развязан и болтается. И этот шнурок так не вязался со всем тем, что Гагарина в тот момент окружало. В этом был настоящий, живой человек.

13 апреля

Хочу рассказать про удивительный сон, который недавно приснился. До сих пор нахожусь под впечатлением… Я отлично понимаю, что нет ничего более скучного, чем выслушивать чьи-либо сны. Рассказы о снах утомительны для слушателя. Сколько раз я видел, как в компании какая-нибудь барышня или дама вдруг говорит: «Ой, мне такой сон приснился!» – и у всех тут же становятся кислые физиономии, и веселье нарушено. Так же бывает, когда кто-нибудь, подвыпив, неожиданно сообщает: «А я вам сейчас прочту свои новые стихи». И тоже веселье испорчено, потому что застольные поэты сочиняют только очень длинные стихи. Или кто-нибудь говорит: «Ну-ка, братцы, подайте мне гитару!» – и тут уже хочется куда-нибудь бежать, а случается так, что бежать некуда.

С тех пор как у меня появился ЖЖ, я неоднократно получал сообщения о том, что кому-то приснился. В таких случаях мне, конечно, интересно, что же я там, во сне, делал, не позволил ли себе чего-нибудь лишнего (улыбка). А то, может, такое творю и сам об этом не знаю! Мне, например, неоднократно снился Путин. Недавно – Медведев. Иногда снятся совсем неожиданные, известные люди. Вот, например, неделю назад приснился господин Пиотровский, директор Эрмитажа. С чего бы? Но я не об этом.

Несколько ночей назад мне приснилась Земфира. Мы сидели в большой студии, там было довольно много людей. Она взволнованно рассказывала мне о последних своих работах, сетовала на усталость и была такой хорошей, какой, наверное, если и бывает, то с очень близкими людьми. Мне об этом трудно судить, последний раз я с ней общался довольно давно. Но главное не это. Главное – она показала мне видео трёх своих новых песен. И я видел это видео и слышал эти песни. Видео помню смутно, оно было очень странное. Один ролик был чёрно-белый, и в нём были только какие-то интерьеры. А песни были прекрасные, гениальные. Я их слушал… И самое поразительное, что одну даже запомнил. Я помню припев, слова (слов не скажу) и мелодию. Даже помню звучание и аранжировку.

Меня этот факт поражает. Я слышал эту песню, слышал, как Земфира её поёт. Но этой песни не существует! И я её не смогу воспроизвести или напеть, в силу неспособности это сделать. И ещё отчётливо понимаю, что не я песню сочинил, потому что не могу, не умею, нет во мне таких возможностей. Но я её слышал и помню. Для меня, во всех моих ощущениях, песню написала и исполнила Земфира. Песня прекрасная! Я сознаю, что к ней не имею никакого отношения. Но только, кроме меня, её никто не слышал и не услышит. Как жаль, что нельзя пока к голове подсоединить некие провода и скачать мой сон. Вот такое странное чудо со мной приключилось.

Недавно услышал её новую песню «Расскажи мне про Австралию», сильно впечатлён. Для меня это лучшее из того, что она сделала за последние несколько лет. Очень точные слова и интонация. Грусть, одиночество, даже усталость, и в то же время прозрачная мелодия и подлинная красота. Это очередное её произведение, которое я ощущаю, как острое попадание в меня. Но у меня во сне песни были не хуже (улыбка).

Завтра днём полечу в Мюнхен, оттуда на машине поеду в сторону Швейцарии, в небольшой город Констанц, там проходит театральный фестиваль, где мы с неподражаемым переводчиком Штефаном Шмидтке исполним спектакль «ОдноврЕмЕнно». 18-го прилечу в Москву, чтобы в большом концерте группы «Брейн сторм» исполнить две наши совместные песни. Думаю, из Германии будет возможность появляться в ЖЖ, так что сильно прощаться не буду.

16 апреля

Второй день пребываю на берегах Боденского озера в городе Констанце. Сегодня вечером сыграю спектакль в крошечном театре. Здесь совсем лето. Сейчас в Германии время школьных каникул, поэтому в курортном Констанце полно праздношатающихся. Тихо, спокойно, озеро прекрасно, горы, окружающие его, тоже. Некогда в городе Констанце родился граф Цеппелин, поэтому над ним постоянно летает дирижабль. Констанц – городок маленький, тихий и старинный. Ехали мы в него из Мюнхена четыре часа, хотя расстояние сравнительно небольшое, километров двести пятьдесят, потому что в него нет прямоезжих дорог. Небольшой участок скоростного автобана, а дальше нужно было ехать через какие-то деревни, поля, мимо сплошных виноградников, то есть через немецкую глубинку.

Юг Германии прекрасен. Без роскоши, как везде здесь, толково, продуманно и без излишеств. Спектакль я играю в рамках программы местного театра, которая называется «Русские идут». Программа очень странная, собранная явно спонтанно. На буклете написано: «Россия»… А ещё на нём фигурирует, разумеется, матрёшка, но не просто матрёшка, а нераскрашенная. Представьте себе матрёшку, ещё не покрытую ни краской, ни лаком. Но при этом у неё из головы течёт кровь. И весь буклет оформлен матрёшками либо с этикеткой московской водки, либо с глазами Путина, либо ещё с какой-нибудь подобной глупостью.

Не надоест же им последние двадцать лет всё, что связано с российским кино, литературой или театром, оформлять подобными сюжетами. Как же это глупо! В программке, кстати, фигурирует, спектакль «Планета», поставленный по моей пьесе местным театром, а также спектакль «ОдноврЕмЕнно», который я сегодня исполню. При чём здесь окровавленная матрёшка – я не понимаю. Правда, в программе есть ещё и «Терроризм» братьев Пресняковых и ещё что-то из той же серии.

Неужели наши авторы не догадываются о том, что те страшилки, которые они стряпают, воспринимаются в Европе, куда они рвутся, чуть ли не как документ нашей жизни. Интересно, что они испытывают, показывая свои не бог весть какие из пальца высосанные истории тихим и мирным бюргерам? Нравится ли им их пугать? Наверное, нравится, потому что именно такие деятели, как братья Пресняковы, Клавдиев поддерживают у европейской публики образ окровавленной матрёшки. Видимо, это приятно: на берегах Боденского озера, в маленьком курортном городке, посмотреть что-то страшное про далёкую Россию и подумать: «слава Богу, у нас всё хорошо и к нам это не имеет никакого отношения».

А здесь действительно прекрасно. Скалистый берег и скалы такие, словно их вытёсывали гномы. Снуют по озеру яхты и белые кораблики, лебеди, утки и другие водоплавающие. Всё в цвету. Приятная южная немецкая речь, намного мягче звучащая, чем северная. Вкусное баденское вино, которое можно попробовать и выпить только здесь, оно не экспортируется по той причине, что здесь же и выпивается. За два дня русской речи почти не слышали… И конечно же, кровавой матрёшкой можно несколько расшевелить местную публику. Сегодня вечером буду убеждать пришедших на спектакль немцев в том, что наш театр не только про кровь и матрёшек (грустная улыбка).

18 апреля

Весь вчерашний день прошёл либо в дороге, либо в маяте ожидания вылета. Погода была для отъезда прекрасная: резко похолодало и периодически брызгал холодный дождик. В такую погоду самое то уезжать.

За шесть часов маяты в Мюнхене была сделана робкая попытка шоппинга в поисках подарков. Попытка оказалась неудачной, в магазинах и на магазинной улице слонялись толпы, и очень не хотелось быть частью этих толп. В итоге всё свелось к выпиванию большого количества кофе, который чуть было не потёк из ушей, и непомерному усилению желания поскорее вернуться на родину. Мюнхен здесь совершенно ни при чём, город как город. Такова суть ожидания. Так что возвращение в холодную Москву было таким, каким в идеале и должно быть возвращение на Родину.

В Констанце спектакль прошёл очень хорошо. Я постарался исполнить самый лирический вариант. Зрителей было человек сто двадцать. Зальчик рассчитан на сто, поставили дополнительные стулья. К счастью, исконных немцев было всё-таки больше, чем наших бывших граждан… Сразу же прошу не передёргивать! Это моё высказывание – не камень в огород эмигрантов. Просто последние годы я по большей части отказываюсь от поездок в Германию, даже на фестивали, по той причине, что сыграть для немцев не получается. Билеты раскупаются нашими бывшими соотечественниками, и исполнение спектакля с переводом становится тяжёлым испытанием, прежде всего для переводчика. А для меня это тяжело по причине ощущения бессмысленности происходящего, потому что за границей мы всегда будем исполнять спектакль с переводом, если в зале будет присутствовать хотя бы один не понимающий по-русски человек.

Приблизительно так пришлось играть в Ганновере, где в зале на пятьсот семьдесят мест было от силы человек тридцать немцев. А хочется же сделать такой вариант спектакля, который будет максимально понятен жителю другой страны и носителю другой культуры. Это интересная, азартная профессионально и человечески задача. Но в последнее время в Германии так не получается.

Забавный разговор случился у меня в первый день пребывания в Констанце. Там оказался мой старинный приятель, пишущий о театре и литературе человек. Он в первый раз был в Германии, да к тому же сразу оказался в таком красивом, игрушечном, ухоженном и невероятно умиротворяющем месте. Мы сидели на веранде у самого озера, выпивали прекрасное местное вино, в первый раз в этом году оставшись в одних футболках, потому что солнце было совершенно летнее… А вокруг цветы, бегают дети, бродят отдыхающие, мимо провезли целую вереницу счастливых людей в инвалидных колясках. Ну и прочие признаки благополучия и цветущего спокойствия. Мой товарищ сидел, задумавшись, и вдруг сказал: «Жень, ты хорошо помнишь „Незнайку на Луне“ Носова?» Я ответил: «Прекрасно помню и до сих пор понимаю, что именно из этой книги узнал про сущность капитализма, денег, про рынок ценных бумаг, акции, финансовые пирамиды и полицию…» А ещё я ему сказал, что те подружки Незнайки, которые у него были в Цветочном и Солнечном городе, – они были… ну, подружки, девчонки. А те, которые на Луне, были уже женщины. Причём такие… активные, и даже секси. Одна журналистка там чего стоила! Мой приятель выслушал меня и сказал приблизительно следующее: «Знаешь, у меня же было ощущение в детстве, когда я это читал, что мы-то как раз из Цветочного города и что хоть у нас и скучновато, но мирно, доброжелательно, честно, предсказуемо и у всех нежные друг с другом отношения. А на Луне мир чистогана. Так вот, у меня сейчас сильное ощущение, что именно здесь Цветочный город, вот тут ходят Пончики, Сиропчики, Знайки… Вон доктор Пилюлькин пошёл. А также художники Тюбики и музыканты Гусли – все они тут. А у нас теперь та самая Луна в самом махровом своём состоянии». Я подумал и очень посмеялся точности того, что он сказал. И хоть, вообще-то, он впервые сидел в таком райском месте и всё совсем не так просто… Но у нас-то точно теперь та самая Луна, с полицейскими Биглями, Пшиглями, Жриглями, со Спрутсами и Скуперфильдами, очень много разнообразных Миг и Жулио и прочих прохвостов. Именно у нас повсюду акционерные общества Гигантских Растений, а уж про Остров Дураков я умолчу, а то кто-нибудь тут же подумает, что я опять говорю про фильм «Обитаемый Остров».

20 апреля

Сегодня был очень ответственный день. Я принимал декорацию нового спектакля, то есть вся декорация и весь реквизит были выставлены на сцену, и я смотрел, как это выглядит, как работает, делал замечания, что-то просил переделать… и прочие скучные вещи. Но главное – я уже ощутил дыхание премьеры и почувствовал, что вся длительная работа, подготовка, бесконечные размышления на тему спектакля подошли к финишной прямой, и уже совсем скоро… В общем, спектакль уже совсем скоро.

Это чувство похоже на то, какое испытываешь, когда долго-долго выбираешь близкому человеку подарок. Наконец ты его выбрал, хоть сомневался, но всё же купил, а до дня рождения или до того дня, когда можно его подарить, ещё много времени. А так хочется подарить, так хочется хотя бы намекнуть, но нужно дождаться. И вот ждёшь-ждёшь и уже начинаешь сомневаться в том, что купил именно то, что нужно, что твой подарок понравится. А ещё страшнее – что у него уже такое есть.

Мы тут сделали нечто вроде трейлера к спектаклю «+1», маленькое видео – этакое предвкушение самого спектакля. Практического смысла в нём нет. На телевидении его размещать не стоит, да и не возьмёт никто.

Просто хотелось сделать что-то приятное, вот и сделали. Делали этот ролик всё те же иркутские ребята, с которыми мы уже давно и плодотворно сотрудничаем, начиная с маленького музыкального фильма «Настроение улучшилось 2».

Из этого ролика зато понятно, почему спектакль называется «+1» и никак иначе.

23 апреля

Свершилось! Президент завёл свой ЖЖ! Мы своей вознёй здесь, в интернете, убедили ЕГО завести собственный блог. Он понял, что ему это надо. Ура! (Улыбка.) Теперь он быстро потеснит всех тысячников и наконец-то в ЖЖ появится хоть один миллионник. Конечно! Кому же не захочется зафрендить президента? Кто не попытается написать ему: «Первый нах!»

Знаете, у меня вдруг нашлись точные слова, которые я стал говорить сам себе, и очень помогает. Это очень полезные слова для любой дорожной, уличной или другой напряжённой ситуации. Последние дни в Москве, перед возвращением домой, выдались очень напряжёнными. К тому же всё время шёл снег, а снег в конце апреля уже само по себе усугубляющее нервозность обстоятельство. Из-за снега и весеннего гололёда эти дни были ужасно пробочные и тяжёлые, особенно вчера. Чуть не опоздал на самолёт: «Ленинградка» стояла наглухо. Если бы не мастерство водителя и не знание им козьих троп, опоздал бы непременно. А когда опаздываешь, хочешь попасть на самолёт ещё сильнее, будто других не будет. Всё же успел, но стюардессы сказали, что процентов сорок пассажиров опоздали, такой был затык на Ленинградском шоссе.

Так вот, когда случаются такие пробки, или когда в час пик весь город сжат, как пружина, или в такое время в метро, да и просто на улице, в толчее, есть люди, которые толкаются, раздвигают других локтями, идут напролом… А на дороге подрезают, давят, вытесняют, пересекают две сплошные, едут на красный свет, сигналят так, что в звуке клаксона слышится трёхэтажный мат, – всё это, конечно, усугубляет раздражение, сердцебиение, тревогу и даже злость. А я нашёл нужные для такой ситуации слова.

Я говорю себе, встречаясь с хамством, грубостью: «Видимо, человеку нужнее, чем мне. Наверное, человек спешит сильнее, чем я. Видимо, у человека серьёзные проблемы. Я же не очень спешу, мне не очень нужно, у меня, если разобраться, таких, как у этого человека, проблем нету. Надо бы ему посочувствовать. Надо бы его пожалеть. А то вон у него какие проблемы в жизни. Вон как ему нужно быстрее, чем мне». Сразу становится проще и даже спокойнее.

Всегда репетировал и выпускал свои спектакли зимой, даже называл их про себя «зимородками». И в дни репетиций в Москве были сильные снегопады. Так получилось и сейчас. Вот вернулся в Калининград – здесь сливы уже покрылись белоснежными цветами, яркое солнце. Красота! А я всё прокручиваю в голове текст будущего спектакля…

24 апреля

Вчера перебирал старые фотографии. Хотел по-быстрому найти одну конкретную, ну и, конечно, несколько часов пересматривал всё подряд. Это две коробки: одна большая, другая маленькая. В коробках лежат фотографии разных времен, для которых так и не нашлось времени, чтобы оформить их в альбомы и разложить по датам. Весёлое и в то же время грустное занятие: почти на каждой групповой фотографии или на фотографии какого-нибудь застолья есть те, кого уже нет в живых. Весёлое по той причине, что обстоятельства, при которых сделаны снимки, помнятся отчётливо. Помню своё настроение, запахи, звуки… Правда, помню не все имена и фамилии – некоторых помню, но не всех.

Это были самые последние дни моей службы, и это был первый по-настоящему тёплый и весенний день моей последней флотской весны. Настроение было постоянно счастливое, потому что я вот-вот должен был собрать свой маленький чемоданчик, сойти на берег и отправиться домой. Билет был выписан на 27 апреля. Маленьким самолётом с пыльного грунтового аэродрома города Советская Гавань я должен был взлететь, долететь до Хабаровска… Из Хабаровска у меня был билет с открытой датой до Благовещенска, а оттуда, также с открытой датой, – до Новосибирска. Я каждый вечер перед сном доставал этот билет и любовался им.

Как я уже сказал, был очень тёплый день, и нас отправили на пирс белить бордюры и какие-то камешки, а также побелить деревья, которые росли рядом с КПП. Этим было приятно заниматься. Я должен был сойти с корабля чуть ли не самым первым, потому что мне уже пришёл вызов из университета на подготовку к сессии. Остальным ребятам нужно было послужить ещё недельки две, а то и месяц. Но после трёх лет и после третьей долгой, почти бесконечной зимы эти весенние деньки были такими счастливыми. Они все проживались в предвкушении неземной радости, свободы… А ещё в фантазиях о том, как мы пройдёмся в своей красивой морской форме по улицам родных городов, и как на нас будут все смотреть. И я очень хорошо помню, как Стае, которого на фотографии нет, потому что он фотографировал, сбегал, принёс свой старый фотоаппарат «Смена-символ» (такие были фотоаппараты), сказал: «Братцы, давайте зафиксируемся напоследок!» – и мы сфотографировались у трапа, который вёл на наш корабль.

Делалась эта фотография в нечеловеческих условиях. И увеличитель был допотопный, и реактивы плохие и совсем старые, да и фотоаппарат ещё тот, равно как и фотограф. Так что и без того нечёткая фотография теперь совсем пожелтела. Думаю, вы меня на ней не сразу узнаете, если узнаете вообще. Но я гляжу на это фото и, как в сегодняшнем новом кино, оживают и расцвечиваются старые фотографии, так и в моей памяти все эти ребята, да и я сам, все юные, весёлые… Я вижу тёмно-синий цвет нашей застиранной робы, красные, потёртые звёздочки на наших беретах («чумичках», так мы их называли), слышу наши голоса, звук волн, неизменный густой запах солярки, которым всегда окутан корабль… Я вижу и слышу чаек, тёплый, весенний ветер и очень высокое небо.

А эта фотография сделана в прошлое воскресенье, то есть 19 апреля 2009 года. Между этими фотографиями 21 год, окончание университета, занятия пантомимой, любовь, женитьба, дети, первые робкие спектакли, первый большой успех, книги, множество городов и стран, огромное число людей.

Фотограф Саша Тройский, которого я считаю очень тонким портретистом, долго ходил со мной по московским дворикам и фотографировал меня в разных местах. Было очень холодно, и солнце постоянно закрывали тучи. Нам подолгу приходилось ждать проблесков солнечных лучей, чтобы был нужный свет. И вот Саша поставил меня к стене и минут пятнадцать смотрел на небо, а солнце всё никак не выходило и не выходило. И вдруг оно вышло и ослепило меня. Я зажмурился: солнце было совсем весеннее, тёплое и моментально меня согрело, и я стоял, зажмурившись, а Саша мне ничего не говорил, как оказалось, он в это время снимал. А мне было хорошо и тепло, и я не хотел открывать глаза. И за зажмуренными глазами у меня вертелись удивительные карусели от проникавших сквозь веки солнечных лучей. И я думал: «Так бы стоял и стоял». Но солнце зашло, и карусели погасли. А когда я посмотрел на фотографию, я понял, чего ждал Саша. Он ждал теней от веток, которые так ему понравились на стене.

Две фотографии, две весны. Грустно, радостно и как-то торжественно в них сохранились для меня яркие вспышки жизни. Я уверен, у каждого есть такие снимки.