Текст книги "Продолжение ЖЖизни"

9 декабря

Вчера играл спектакль «Дредноуты», довольно давно его не исполнял. Разве что в Париже, а это всё-таки Франция, и в основном французский зритель. Вот вчера играл его, и появились новые тексты, интонации и смыслы. Я почувствовал в себе некоторую жёсткость, если не ожесточение. После спектакля думал, что это, и понял: моя реакция на пресловутый кризис. Я понял, что устал от мужского нытья, именно нытья – моих ровесников, людей, которые давно забыли, сколько стоит литр бензина и сколько потребляет бензина их автомобиль. А некоторые забыли, сколько у них автомобилей. Они ноют так, будто пошли по миру, будто над ними нависла перспектива голодной старости. И во многих и многих обнаружилось отсутствие элементарной мужской выдержки, гражданской и человеческой позиции. Я понял, что мне трудно им сочувствовать. В то же самое время я знаю людей, которые не обладают такими состояниями, которых уволили, сократили или над ними висит ужас увольнения. Но они сохраняют человеческий облик. И надо сказать, что женщины, особенно те, которые работают и тоже весьма сильно испытывают трудности, держатся спокойнее, да ещё и умудряются прекрасно выглядеть. Вот эта усталость от мужского нытья и выразилась во вчерашнем спектакле «Дредноуты».

20 декабря

Вчера долетел до Москвы, а уже пора вылетать в Минск. Прекрасный был тур, хоть и очень напряжённый. Люблю я матушку-Сибирь, угостила она морозами и снегом, которых в Калининграде… и хотел бы сказать, что мне их не хватает, да не могу (улыбка). Но морозы в этот раз были хорошие, сухие, не лютые, но ощутимые. Много свежего снега. Насмотрелся на знакомые с детства пейзажи: переезды между городами были на машине или поездом.

Дорога из Новосибирска в Томск была особенно чувствительной. Во-первых, был сильный снегопад, ехали долго и медленно, во-вторых, новосибирская трасса вообще очень значительна для меня. Для кемеровчанина конца восьмидесятых-девяностых годов Новосибирск был настоящей и недалёкой столицей, мы с друзьями ездили туда даже поесть «настоящей» пиццы – там уже появились пиццерии, а у нас ещё нет. Потом в Новосибирске открылся первый ирландский паб, где был настоящий «Гиннес», а у нас не было. А ещё там проходили всякие концерты, которые до нас не доезжали. Так что сесть в автобус, проехать триста километров, съесть пиццу, выпить пива, побывать на концерте, где-то промыкаться до утра и утром добраться до Кемерово – это было нормально и даже весело. Дорога в Новосибирск была наполнена радостью и предвкушением, а обратная проходила в состоянии глубокого и тяжёлого сна. Каждый населённый пункт знаком и никогда не забудется.

По этой дороге я ехал в морской форме после службы домой. Я вылетел двадцать седьмого апреля 1988 года из Совгавани в Хабаровск, долго ошивался там в аэропорту, среди таких же возвращающихся домой матросов, морпехов и солдат, потом долетел до Благовещенска, чудом попал на самолёт до Новосибирска и утром двадцать девятого туда прилетел. В новосибирском аэропорту Толмачёво я как мог побрился и умылся. Привёл в надлежащий вид форму и, наслаждаясь любопытными взглядами, добрался до автовокзала. Денег у меня в кармане оставалось аккурат на билет до Кемерово. Автобусы уходили каждый час, но были забиты, и мне пришлось ждать больше двух часов. Мне казалось тогда, что я в центре всеобщего внимания. Периодически подходили какие-то мужики, которые когда-то служили на флоте, предлагали выпить, я отказывался. В общем, я чувствовал себя прекрасно. Вдруг рядом со мной остановилось такси, из него вышел водитель и громко, на всю привокзальную площадь спросил: «Морячок, куда едешь?» Я сказал. Тогда он своим громким голосом на всю площадь предложил мне за тридцатку доехать до места с ветерком. А у меня в кармане был только билет на автобус и какие-то копейки, не хватало даже на беляш, которого очень хотелось. Я таксисту шёпотом сказал, что столько у меня нету. Тогда он, опять же на всю площадь, проорал: «Ну, слушай! Моряк на суше не дешёвка! Давай щас ещё кого-нибудь возьмём, и за червонец я тебя доставлю в лучшем виде». На это я ему процедил сквозь зубы, чтобы он ехал подальше… А он, сволочь, обращаясь уже не ко мне, а ко всем тем, кто от нечего делать наблюдал эту сцену, заявил: «Да-а! Измельчал нынче народишко!» – сел в машину и уехал. И ещё минут сорок мне пришлось страдать среди тех людей, которые, казалось мне, смотрели на меня с презрением. Как я ненавидел тогда этого таксиста!

А между Новосибирском и Кемерово, перед развилкой дороги (если ехать из Новосибирска на восток, на трассе есть развилка, одна дорога уходит севернее на Томск, а другая идёт на восток на Кемерово, Красноярск и далее) есть деревня Болотное. Здесь всегда останавливаются междугородние автобусы и много других машин. Когда я возвращался со службы домой, возле Болотного была просто поляна, автобус останавливался, и водитель предлагал пассажирам сходить в кусты: девочки налево, мальчики направо. Теперь здесь целый комплекс развлечений. Оборотистые и предприимчивые армяне построили что-то вроде мотеля и несколько едален, где стабильно обильно и на удивление вкусно. Остановка в этом месте – особый ритуал для путников, которые знают дорогу и часто по ней ездят. Практически сразу за Болотной меняется часовой пояс. Странное место это Болотное, но главное в этой деревне или селе то, что там родилась Жанна Агузарова. Так что если поверить утверждению Жанны, что она с других планет, то на другую планету попасть легко – другие планеты расположены между Кемерово, Новосибирском и Томском. Рекомендую (улыбка).

В Кемерово перед глазами прошла череда родных повзрослевших и даже постаревших лиц, был спектакль, который прошёл как-то особенно чувственно и для меня на грани слёз… Чувства и переживания ещё свежие, трудно говорить. Люблю свой город. Всё самое главное было и есть там. К деду на кладбище заехать не удалось: снега выпало так много, что до могил нереально было добраться…

26 декабря

Какой же длинный и тяжёлый был год! Как многие склонны его ругать! Как часто я слышу: «Поскорей бы он уже закончился!» Да и сам я так про себя проговариваю. Ушли из жизни прекрасные люди. Много было трагедий, на многих навалились напасти. Но всё же в эти оставшиеся ему (этому году) дни я не хочу его ругать…

Странное дело, восьмёрка в конце написания года лично для меня всегда связана со сложностями, но и с особенными результатами. В 1988 году я вернулся со службы. На меня обрушилась изменившаяся страна, куча всякой информации и полное непонимание, как жить дальше. В том году умер театр пантомимы, в который я так стремился вернуться все три года службы, пришлось придумывать самостоятельную жизнь в сценическом творчестве. Это было невероятно сложно. В то же самое время меня раздирали разные желания и иллюзии. Тогда многие жили желанием поскорее уехать из страны, и как можно дальше. Страшно мучили меня тогда незаживающие обиды, оставленные службой. Но, продираясь через всё это, получилось вернуться к учёбе. Сделать вместе с Сергеем Везнером театр пантомимы, состоявший из двух человек… Удалось силами этого театра поставить спектакль, и даже иметь с ним успех на нескольких больших фестивалях. А в это время страну раскачивало и трясло…

1998 год был невыносимо тяжёлым. Трудное решение уехать из Кемерово, изнурительный переезд в Калининград, вживание в город, и всё это в самый разгар дефолта. Тот дефолт очень больно ударил по всей нашей семье. К концу 1998 года я совершенно не понимал, как жить дальше и что делать. А ещё ощущал полнейшую беспомощность, потому что, кроме как читать книги и делать спектакли, ничего не умел. Но за тот год был сделан спектакль «Как я съел собаку» и в общих чертах придуман спектакль «ОдноврЕмЕнно».

И вот заканчивается 2008 год. В уходящем году я завершил и выпустил роман «Асфальт» – самую большую, сложную и, на мой личный взгляд, самую серьёзную свою работу. Совсем недавно вышла книжка «Год жжизни». В 2008-м я впервые смог поработать с соавтором. Счастливый случай свёл меня с Юрой Дорохиным и Аней Матисон из Иркутска. Это ребята, что сделали видео «Настроение улучшилось». Аня написала сценарий того видео. И вот уже в соавторстве с ней написаны два сценария и пьеса. Я не мог себе представить, как можно работать в соавторстве. А это, оказывается, настоящее счастье.

Ещё у нас с «Бигуди» вышла песня «На заре». В 2008 году я познакомился с Петей Ловыгиным, который снял прекрасное и очень простое видео к этой песне.

Знакомство с Ловыгиным подвигло меня написать новую редакцию монолога «ОдноврЕмЕнно», потому что Петя сделал удивительные иллюстрации к тексту Книга выйдет в начале следующего года.

Ах да, ещё в этом году вышла иллюстрированная книга «Дредноуты». И хоть к этому изданию я практически руки не приложил, книга-то получилась хорошая…

Планов на грядущий год много. Кризис пытается протянуть к ним свои цепкие лапы, но, думаю, удастся справиться. Главное, чтобы это было кому-то нужно (улыбка).

Мы с Аней Матисон написали пьесу, которая называется «Дом». Замысел принадлежит мне, но проработка персонажей и диалогов – совместная. Аня учится во ВГИКе и по своей природе она, конечно, киношный человек. Так что, кинематографическая композиция пьесы – это от неё. Мне это очень нравится. Многое в пьесе было придумано именно ею, но изначальный замысел всё-таки мой. Правда, без Ани вряд ли я смог бы его осуществить ещё в этом году, и пьеса точно была бы совершенно другая.

Ёлку мы поставили, только ещё не нарядили. Подставку опять пришлось долго искать.

29 декабря

Позавчера отыграли большой концерт в легендарном клубе «Вагонка». «Вагонка» – это самая старая дискотека Калининграда и одна из самых старых дискотек страны. Она так называется, потому что исторически – это Дом культуры вагоностроительного завода. А до того как стать Домом культуры, «Вагонка» была лютеранской кирхой, построенной в 30-е годы прошлого века. Много таких удивительных особенностей у Калининграда. Но последние 30 лет «Вагонка» – это дискотека, а теперь клуб. Представляете, как много поколений прошло через это заведение! И до сих пор «Вагонка» – единственное место в Калининграде, где перемешаны все возрасты, социальные слои и музыкальные стили. На сцене «Вагонки» кто только не выступал. Вот и мы с «Бигуди» позавчера отыграли концерт в честь тридцатилетия этого замечательного места. Народу было очень много, нас в Калининграде любят. Когда-то именно в «Вагонке» я познакомился с ребятами из группы «Бигуди». А ещё так приятно играть, зная, что это уже точно последнее большое дело в уходящем году. Будете в Калининграде, вечер пятницы или субботы рекомендую провести на «Вагонке». Забавно. А если вам за тридцать, почувствуете там что-то из юности. К тому же это самый западный клуб страны (улыбка).

Десять дней назад был в Кемерово, встретился со своим старинным другом Игорем Мизгирёвым, он был директором нашего студклуба. Тогда я не понимал, как сильно он мне в жизни помог, и таких, как я, много. В этом его невероятный дар. В то время он играл в театре «Встреча» кемеровского университета. Там же тогда играл в будущем знаменитый Андрей Панин. И неизвестно, на кого больше ходили, на Панина или на Мизгирёва. Играл Игорь всегда блестяще, но никогда не считал себя актёром. В этом весь он. И вот мы встретились и поняли, что в наступающем году сможем отметить двадцатипятилетие нашей дружбы.

Мы решили отметить его церемонией «серебряная дружба». Я специально прилечу в Кемерово. Мы заранее всё организуем, обязательно будут свидетели дружбы, а такие и с его, и с моей стороны есть. Будем ездить на красивой машине по городу, сфотографируемся возле нашего университета, возле 6-го корпуса, потому что и он и я закончили филфак; возле когда-то мною созданного театра «Ложа», в котором Игорь тоже немного поиграл. Ну и ещё найдётся несколько важных мест, где два старых друга могут сфотографироваться. А потом будет застолье, мы будем сидеть во главе стола, а гости периодически будут кричать: «Крепко, крепко!» Мы будем вставать и крепко пожимать друг другу руки. Вот такую весёлую шалость мы задумали осуществить.

Кстати, большое спасибо за отклики на пьесу «Дом», мне это чрезвычайно интересно и важно. Отклик необходим. Пьеса будет поставлена ещё не завтра. Первая постановка в России будет осуществлена в конце зимы или начале весны в театре «Школа современной пьесы». Поставит спектакль Иосиф Райхельгауз. Десять лет назад он первый поставил мою пьесу «Записки русского путешественника», в которой играли гениальный Василий Иванович Бочкарёв и тогда очень яркий Владимир Стеклов. До сих пор этот спектакль существует, и я его люблю. Будем ждать новой постановки.

30 декабря

Снега в Калининграде по-прежнему нет, но зато все деревья в инее. Брейгелевский пейзаж. Сквозь заиндевелые кружева веток темнеет озеро подо льдом. Ну совсем как у Брейгеля! Ничего он не выдумывал, рисовал как есть. (Я об этом писал в прошлом году. Просто пейзаж год от года повторяется.)

Наша новая песня готова. На днях я понял жанр таких произведений. Очень не хочется слышать обвинения в наш адрес, мол, сами сочинить не могут, пользуются чужими (улыбка). В адрес Макса Сергеева и «Бигуди» такое обвинение неуместно, а в мой уместно. Я сам не могу написать мелодию, я не музыкант. Чаще всего Максим приносит мне мелодию, а я на неё откликаюсь текстом, бывает и наоборот. А бывает, мелодия и текст никак не встречаются, и песня не выходит. Но все «переделки» чужих песен – мои идеи, так как, повторяю, я не музыкант. И вот эти свои переделки я называю высшей формой караоке. То есть это когда человек, не обладающий самостоятельным музыкальным мышлением, исполняет любимую песню так, как ему хочется и как она в нём звучит. Ведь незнание слов не мешает нам слушать иностранные песни. Многие песни мы любим многие годы. И в них для нас есть собственные смыслы, а иногда и сильнейшие переживания, которые чаще всего совершенно не совпадают с тем, что хотели сказать авторы.

Вот с песней «На заре» для меня было точно так же. И с той песней, которую что мы только что сделали. В известной мере эта песня когда-то примирила меня с Москвой. Я уверен, есть люди, которые совсем Москву не любят, а эту песню любят очень. Я никогда не понимал и даже не пытался понять слов в куплете. Но припев наполнял меня такой радостью и при этом такой грустью! А ещё в этих словах и в мелодии припева столько утешительного и при этом жизнерадостного… Вот я и решил сформулировать свои переживания и те смыслы, которые во мне звучали, когда я слушал песню…

А Максим Сергеев и «Бигуди» по-своему услышали и отреагировали на моё предложение. Мне очень нравится то, что получилось. А получилось грустно (улыбка), не совсем новогодняя песня, но я уверен, что кого-то она поддержит в жизни, с кем-то совпадёт. Для меня это монолог героев «Асфальта» и «Рубашки». Да и мой монолог… иногда.

2 января

Вчера попытался пойти на «Обитаемый остров» – не удалось. Уже около трёх часов дня билеты на дневные и вечерние сеансы были раскуплены. Везде толпы взбудораженных людей, все хотели продолжения праздника. Не могу сказать, что хочу посмотреть это кинополотно, у меня решительно нет никакой надежды, но посмотреть надо. Очередному «Адмиралу» нужно взглянуть в глаза. Может быть, хорошо, что сейчас не удалось. Ближайшие двенадцать дней посмотреть фильм не смогу и в ЖЖ появляться тоже. Еду в довольно дальнее, спонтанное и, скорее всего, непростое путешествие, по возвращении расскажу в любом случае, даже если не понравится.

Меня очень порадовали отклики на новую песню, потому что я волновался – опасался неприятия её теми, кто любит оригинал. Для себя мы называем её «Московское небо», но автор изначального текста не согласился с таким названием. Хотя название «Первый снег» не совпадает с содержанием того, что получилось у нас. Но что сделаешь, поэты – тонкие люди (улыбка). Многие отклики буквально осчастливили. Надеюсь, у нашего варианта этой удивительной песни будет своя интересная и долгая жизнь, не противоречащая оригиналу.

Хочу перед отъездом затронуть вот какую тему… Во время автограф-сессии в книжном доме «Москва» на Тверской мне был задан вопрос о том, как я отношусь к мату в интернете, который позволяют себе известные интернет-персонажи.

Когда я служил, у нас была поговорка: «Матрос без мата что солдат без автомата». И именно со службы помню верные интонации, удивительные формы и сочетания тех самых слов. Я помню выдающихся мастеров и виртуозов, которые употребляли мат так самобытно и изобретательно, что возникала гордость за то, что я таких людей знаю (улыбка). И ещё я совершенно уверен, что пришвартовать большой противолодочный корабль к стенке (пирсу) в конце октября, когда от холодного ветра не гнутся пальцы, а холодные и мокрые швартовы кажутся неподъёмными… Без мата такое действие совершить невозможно. И много таких тяжёлых мужских дел, которые без мата неосуществимы. В этом мате нет злобы, в нём есть необходимость. Я знаю, как часто мат необходим в терапевтических целях. Выругался тихонечко себе под нос или громко, в одиночку, и – полегчало, отпустило… Но интернет совсем другое дело. Во-первых, слышать мат и читать его – это разные вещи. Во-вторых, в присутствии женщин и детей материться нельзя. И те самые люди, которые изощрённо матерятся на палубе, на стройке, в шахте или на нефтяной вышке, не позволяют себе мата в присутственных местах, потому что знают вес и силу этих слов. А те мальчики и девочки, которые беспрерывно набирают пальчиками матерные слова на клавиатуре, очевидно не знают ни веса, ни силы, ни меры, ни вкуса. А главное – они не умеют материться. Мальчиками и девочками я называю и вполне взрослых и известных в интернете персонажей. Просто как только начинают изъясняться при помощи мата, они превращаются в мальчиков и девочек, которые вдруг почувствовали, что «ой, рядом нет мамы и папы» и можно не изображать из себя благовоспитанных детей.

Помню отчётливо, как в первый раз услышал так называемое непечатное слово с экрана. Это случилось в 1987 году, я тогда ещё служил. В воскресенье в Доме офицеров мы смотрели фильм Швейцера «Крейцерова соната». Подавляющее большинство зрителей-матросов спали, а я смотрел. И вдруг герой, которого играл Янковский, сказал: «Ты ведешь себя как б…» Я сначала не поверил своим ушам. Всё-таки это был Советский Союз, фильм снимал знаменитый режиссёр, да и материал был классический. Это слово прозвучало, как выстрел. Потом его заменили в этом фильме на слово «кокотка».

Но губы актёра произносят короткое слово. Помню, я долго думал над тем, что услышал. И понял, что для Швейцера такое высказывание – серьёзной поступок, очень серьёзный, смелый и наверняка продуманный. Ему нужно было разбудить зрителей, вернуть давно привычному тексту остроту и жизнь. Ему нужно было передать невыносимый гнев и отвращение, которые испытывал герой. И после этого слова зритель воспринимал весь оставшийся фильм иначе. Я думал тогда, будучи матросом, многие дни. Хотя вокруг меня был практически сплошной мат. Вот что значит точное и, можно сказать, выстраданное высказывание.

Когда кто-то в компании или даже в телевизоре и уж тем более в интернете беспрерывно сорит матом, когда экран телевизора воспроизводит движение губами, а динамик пикает – это всё мусор, неряшливость, а самое главное – признание неспособности внятно высказаться и обозначить смысл своего высказывания. В этом даже не наглость и не смелость, но пренебрежение к окружающим, к самому себе, к языку, на котором мы говорим, и к смыслу в целом.

В моих текстах есть те самые слова. Их совсем немного. Для меня это непростое решение, но всегда взвешенное. Кто-то с этим несогласен, и я могу этих людей понять. Но я уже испытал всю ту сложность, которая сопровождает момент написания этих слов на бумаге, потому что написать – это не то же самое, что сказать. А кто-то это делает совсем легко. Таков же вес всего, что они говорят.

Может быть, кто-то считает, что это здорово и даже модно – материться в просвещённом обществе. Полагаю, что не модно и не здорово. По-моему, это выглядит весьма нарочито, иногда истерично, а чаще всего просто глупо. Свинство это (улыбка). Эх, послушали бы они нашего боцмана Хамовского!

Не пытайтесь найти меня на «Одноклассниках» и «В контакте». Замучили уже меня вопросами про моих двойников. Там только демоны. А я ЗДЕСЬ, только ЗДЕСЬ.