Текст книги "Смертельный мир"

Виконт всегда недолюбливал маркиза Сизого, и тот тоже не особо старался скрывать к нему неприязнь. Не прошло и часа, как Цинизм своей рукой отхлестал Сизого шпагой и лично проследил, как предателя-маркиза привязывают к крюку, чтобы опустить на корм рыбам. К несчастью на берегу осталось больше предателей, чем людей, верных царице.

Цинизм вновь бросил взгляд назад. Бойцы Сизого подтащили Векру к журавлю и начали привязывать царицу к крюку. Маркиз стоял перед ней, продолжая что-то выкрикивать, размахивая шпагой. Не просто размахивая, но и нанося хлесткие удары плашмя прямо по лицу царицы.

«Если Векру опустят в воду, кровь привлечет рыбу! – подумал Цинизм. – Скорее бы уж царица отмучилась и подарила шанс спастись ему самому!»

Его предположения оправдались. Как только окровавленная приманка опустился в воду, рыба набросилась на лакомство и, засекшись на крючке, яростно забилась, пытаясь высвободиться. Цинизм, яростно замолотил по воде руками и ногами, чтобы как можно скорее достичь Княжьего острова. Неважно, что там поджидали княжеские арбалетчики, лучше погибнуть от стрелы, чем так, как в эти минуты погибала царица. И даже после того, как княжеская стрела пригвоздила к бревну левую кисть, Цинизм, продолжал грести к берегу одной рукой…

* * *

Они все-таки завоевали остров. Большой ценой, но завоевали, перебив всех его защитников и взяв в плен лишь трижды раненого князя Кривеца. Но и среди нападавших в живых остались только Фрол, Клюгк и два бойца: один – легко раненый горный по имени Тумман, и царский капрал Бэкин, а также виконт Цинизм, каким-то чудом, не съеденный рыбами, и доплывший до берега на бревне.

Не получивший в бою ни одной царапины Фрол лично выдернул стрелу из его пробитой кисти и буквально дотащил совершенно обессиленного виконта до трапезной палаты. У дверей которой в объятья царевича бросилась счастливая Купафка. Они не виделись два дня, но за это время каждому довелось пережить слишком много, чтобы говорить друг другу какие-то слова.

– Василий… он… обидел тебя? – наконец, спросил Фрол, глядя Купафке в глаза.

– Почти нет, – нахмурилась она и тут же довольно улыбнулась:

– Я укусила его за палец, а потом за щеку.

– Правильно сделала, – Фрол нежно погладил жену по шелковистым кудрям.

– Но ведь он может преобразовать меня снова?

– Он многое чего может. А где княгиня Щеппа?

– Наверху Главной башни. Вместе с Углой. Ты ведь ничего с ними не сделаешь?

– Да я-то не сделаю, а вот мой мерзавец брателло…

– Что он хочет? – вновь нахмурившись, спросила Купафка.

– Вчера Василий преобразовал твою мать. Потом вернул обратно, потребовав, чтобы каждый день после зажигания третьего солнца на Нейтральный остров добровольно поднималась девушка, иначе он бросит ее в озеро. Этот мерзавец составил поименный список. Сегодня на остров отправилась царевна Скорпа. Завтра должна пойти Наташа, то есть, королева Таша…

– А когда – я?

– После княгини Щеппы и принцессы Истомы, – не посмел скрыть правду Фрол. – Только я тебя не пущу, Купафочка.

– Но он же Творец! Всесильный Творец!

– Нет, далеко не всесильный. Думаешь, брателло так сильно желал, чтобы ты его укусила! Ты даже абсолютно беззащитная, не позволила себя изнасиловать. А я придумал одну хитрость и надеюсь, она исполнится.

– Какую хитрость?

– Я расскажу тебе чуть позже, хорошо? Сначала надо поговорить с твоей сестрой. Надеюсь, Скорпа уже вернулась в царство. И нам поскорее надо перебраться туда же.

– Фрол, – подал голос виконт Цинизм, слышавший весь разговор. Ему только что перевязали кисть и дали напиться браги. – То есть, царевич Фрол. Мне кажется, ни вам, ни царевне не стоит торопиться в царство.

– Это почему же?

– Маркиз Сизый… Он предал царство, продавшись князьям. Царица Векра видела это из потустенного мира. Она приказала скормить Сизого рыбам, когда мы поплывем на плотах. Но, как только мы отплыли, бойцы освободили маркиза, привязали к крюку царицу и опустили в озеро.

– Нет! – крикнула Купафка.

– Я видел, как на царицу сразу же набросилась рыбина…

– Нет, – Купафку шатнуло, и Фрол, подхватив ее на руки, аккуратно опустился вместе с ней на землю…

– Господин капитан! – окликнули в это время Фрола. Боец, которого он отправил обследовать, не остался ли кто-нибудь на острове из живых, вернулся не один.

– Вот, в тюремной казарме обнаружил, – боец подтолкнул в спину одетого в лохмотья человека, который еле держался на ногах.

– Ушац? Живой?! – Фрол вскочил, отказываясь верить своим глазам. Тем не менее, перед ним действительно был разбойник Ушац, которого, как считал Фрол, несколько дней назад князь Кривец в яростном порыве мести за гибель родного брата зарубил вместе со всеми плененными горными…

– Фрол? – не меньше удивился одноухий разбойник. Даже больше, чем одноухий – правое ухо отсутствовало полностью, от левого осталась нижняя половина. – Тебя разве не…

– Мне повезло, Ушац. А вот атамана нашего, Никуса князья на кол посадили.

– А меня… меня… – Ушац закрыл лицо руками и затрясся в безмолвном плаче.

– Мы им отомстили, Ушац, – сказал Фрол.

– Всем? – неожиданно для Фрола одноухий цепко схватил его за грудки, но тут взгляд Ушаца наткнулся на стоявшего рядом Клюгка:

– Ты? Сволочь! – он рванулся было к бывшему капитану, но теперь уже Фрол вцепился в него

– Спокойно, Ушац. Не будь с нами Клюгка, мы не захватили бы Княжий остров. К тому же он лично пленил князя Кривеца…

– Кривеца?! Ты сказал – пленил князя Кривеца? Где он?

Фрол молча кивнул в сторону. Князь сидел неподалеку на земле, подпирая спиной столб, не в силах пошевелиться, с деланной брезгливостью наблюдая за происходящим.

– Кривец! – заорал Ушац. И, отскочив от Фрола, заозирался по сторонам, потом, с непонятно откуда взявшейся прытью, метнулся в трапезную и выскочил оттуда, размахивая тесаком – тем самым, которым князь рубил головы пленным бойцам.

Никто не решился преградить дорогу разъяренному разбойнику, и тот, подскочив к беспомощному князю, с размаху рубанул его наискосок по голове.

– На-на! На-на, сволочь! На-на…

Удар следовал за ударом, тело князя превращалось в кровавое месиво, но ни Фрол, ни остальные даже не пытались остановить Ушаца. Про зверства князей очень и очень хорошо знали все. И только услышав крики и увидев бегущих со стороны Главной крепости княгиню Углу и княгиню Щеппу, капитан Фрол при очередном замахе перехватил руку разбойника и вырвал тесак.

Словно вместе с орудием убийства Ушац лишился последних сил и в беспамятстве рухнул на землю. А Фрол вспомнил последний призыв атамана Никуса – «Отомсти!» Теперь они отомстили всем до единого.

Глава восьмая
Власть меняется

– Знаешь, господин бывший московский инкассатор, какое непреодолимое желание возникло у меня только что? – обратился Фрол к Клюгку.

Они стояли вдвоем на стене крепости Княжьего острова и смотрели вниз, на пролив, разделяющий остров и материк. Только что у поверхности воды промелькнул рыбий силуэт.

– Понятия не имею, – отозвался Клюгк. – Лично я не отказался бы от кружки холоднющего пива, двух горячих сосисок, пожаренных на гриле и кусочка черного хлеба. Мы так иногда аппетит перебивали в закусочной на Октябрьском поле – во время утренних инкассаторских маршрутов.

– Да, пивка холодненького сейчас бы не помешало Бутылочки по три-четыре на каждого. Но вместо сосисок, я бы, знаешь, чем закусил? Махнул бы на Птичий рынок, скупил бы там всех до одного барбусов, зажарил бы их на огромной сковороде до корочки и хрустел бы ими, хрустел. А тех, которые в рот не полезли, скормил бы кошкам…

На Княжьем острове осталось всего восемь человек.

Угла и Щеппа провели минувшую ночь на вершине Главной башни; у княгинь не осталось ни родных, ни близких – все остальные обитатели острова были истреблены, но Фрол пообещал, что их пальцем никто не тронет, и никто это обещание нарушить не посмел.

Остальные ночевали внутри крепости, на вершинах трех других башен, отстоящих на равном расстоянии друг от друга и соединенных стенами. Фрол и Купафка – на одной, Клюгк и Цинизм – на другой. Бойцы разных армий Тумман и Бэкин, а также разбойник Ушац, которого им буквально пришлось тащить на себе – на третьей. Башни и крепостные стены были высокими, и вся крепость выглядела мощно. Фрол даже удивился, почему князья не приняли осаду в ней – захватить крепость казалось маловероятным даже с троекратно превосходящими силами.

Утром недостаточно выспавшийся Фрол и не менее замотанный Клюгк разобрались в механизме выдвижного моста, привели его в действие и отправили на материк парламентером раненого Туммана. В сложившейся ситуации покидать Княжий остров вместе с Купафкой, Клюгком и остальными Фрол не торопился.

Возвращаться в Горное королевство, в котором только вчера он был удостоен капитанского звания, означало привести в исполнение тайный приговор Его преосвященства, который, к счастью, проигнорировал Клюгк. Пробиваться в Женское царство – все равно, что бросаться в омут с головой, так как маркизу Сизому, наверняка, захватившему власть, совсем ни к чему был под боком законный претендент на престол. Ну, а что ждало Фрола в королевстве Лесном, оставалось только гадать, скорее всего, тоже ничего хорошего. Впрочем, добраться-то до него казалось очень проблематично.

Важно было узнать, что еще произошло за минувшие сутки. В первую очередь, вернулась ли Скорпа – теперь, после смерти матери, – Ее величество Скорпа, и как прошло ее «свидание» с Василием. Не менее важный вопрос, мучавший Фрола – почему после угасания второго солнца набаты отбили слишком много ударов, означающих гибель людей; почему помимо Женского царства, Княжества и Горного королевства, набат пробил не менее десятка раз еще и в королевстве Лесном? Судя по всему, лесные тоже с кем-то сражались. С царством у Гурлия было заключено перемирие, выходит, два королевства вновь скрестили шпаги? Либо в Лесном королевстве случился переворот, либо из лесов повылезали какие-нибудь неведомые разбойники? Загадок хватало, поэтому, когда от ближней к берегу лесной опушки в сторону острова направился человек с белым флагом, Фрол вздохнул с некоторым облегчением.

Он вышел на мост, но приказал полностью его не выдвигать, остановив шагов за пять до берега. В парламентере, облаченном в плащ красноватого цвета, означающим принадлежность к кардинальской жандармерии, он узнал лейтенанта Галлузо. Расстояние от края моста до обрывистого берега не позволяло преодолеть его в прыжке, но беседовать парламентеры могли свободно.

– Перекрасился, лейтенант? – вместо приветствия спросил Фрол.

– На вас, господин капитан, как я погляжу, тоже плащ не Женского царства, а все-таки Горного королевства, – парировал тот. – И в связи с этим, поздравляю вас с успешным захватом Княжьего острова и передаю приказ короля Ащука присоединиться к основным войскам Горного королевства для борьбы с остатками лесных.

– Короля Ащука? – удивился Фрол.

– Халимон убит… вчера вечером…

– Может, все-таки просветишь поподробнее? Кем убит? Что вообще произошло, пока мы остров захватывали?

– Вчера, воспользовавшись тем, что мы оттянули силы для захвата Княжьего острова, принц Чингай и генерал Ткач ввели войска Лесного королевства на нашу территорию и захватил кремль, а потом и монастырь Его преосвященства. Кто именно убил короля Халимона неизвестно до сих пор. Кстати, принц Чингай тоже погиб.

– Значит, принц, то есть, уже король Ащук стал вчера не только сиротой, но и вдовцом…

– Да. Царицей, согласно закону престолонаследования стала старшая дочь Векры – Скорпа, которая сегодня венчается с маркизом Сизым. Кардинал Манай с раннего утра отправился в Женское царство проводить соответствующий обряд…

– Вот, блин! – всплеснул руками Фрол. – Прямо, как в фильме индийском!

– В каком смысле? – не понял Галлузо.

– Да я про то, что у меня в мире за стеной слишком много родственников образовалось. Пусть и седьмая вода на киселе, но, к примеру, маркиз Сизый, или, теперь уже царь Сизый, приходится мне свояком, а тот же Ащук, как муж матери моей жены – кажется, тестем… Приходился… Или кем?

– В любом случае, Его величество является повелителем Горного королевства, а значит, и вашим повелителем. И поэтому…

– Да в гробу я видел и ваши королевства, и царство к ним в придачу. Отныне я – атаман Фрол, полноправный владелец Княжьего острова.

– Вот как? – слегка растерялся Галлузо.

– Да, вот так! Можешь передать это Его величеству, а заодно и Его преосвященству.

– Но в таком случае мы не выпустим вас с Княжьего острова!

– А мне с женой и двумя княгинями и на острове неплохо. Кстати, одна из княгинь, по велению Творца, должна завтра взойти на Нейтральный остров. Манай – в курсе. И желательно, чтобы он предоставил княгине Щеппе свою карету – мало ли что с ней по дороге может случиться.

* * *

Фрол сдержал слово – никто из нынешних обитателей острова не посягнул на честь княгини Углы и княгини Щеппы, по сути бывших в плену. Хотя самопровозглашенный атаман и успел отметить про себя, что и Клюгк, и Цинизм, да тот же Ушац нет-нет да бросали заинтересованные взгляды на вершину Главной княжеской башни.

Он поднялся на эту башню вместе с Купафкой сразу после зажигания третьего солнца. Княгини, которые, в принципе, могли бы перекрыть вход на башню, приняли их не то чтобы с опаской, скорее, настороженно. Да и как по-другому могли они вести себя с человеком, на глазах которого несколько дней тому назад князья убивали мучительной смертью, насиловали и даже съедали его друзей; с человеком, во многом благодаря которому их родные братья были все до одного уничтожены! Не знали княгини и как вести себя с Купафкой, – мало ли, какие обиды могла затаить на них царевна…

Нет, ни атаман Фрол, ни теперь уже атаманша Купафка не держали обид ни на Углу, ни на Щеппу. Но и порадовать княгинь ничем не могли. Скорее, известие, которое пока не спешил озвучить Фрол, ввергло бы их в уныние.

Фрол долго смотрел на Нейтральный остров, до которого по меркам потустенной жизни было примерно с километр. В любую мину там, в огромном потустенном мире могло произойти событие, благодаря которому кардинально изменится жизнь, обитающих в крошечном мирке за стеной. Или не произойти. Если уж он сам не смог справиться с брателлой Василием, то хватит ли для этого сил и ловкости у Наташи?

Но возникал и еще один вопрос – если план Фрола осуществится, и Наташа действительно завладеет выборочным преобразователем, то, как она им распорядится? Не взбредет ли ей в голову идея самой стать Творцом? Брателло Василий был прав, говоря, что выборочный преобразователь невозможно с кем-то поделить, он должен принадлежать только одному человеку!

Если же план не осуществится, и Василий окажется проворнее девушки, оказавшейся у него в плену, чем это обернется для Наташи? Фрол с ужасом вспоминал дождь из людей, когда брателло для того, чтобы отвлечь от плота хищных рыб, бросал в озеро ни в чем не повинных женщин. Не будет ли та же участь ожидать Наташу? Время шло…

С вершины другой башни не менее внимательно наблюдали за Нейтральным островом еще два человека – король Гурлий и граф Винсепто. По просьбе жены король освободил Винсепто, которого сам же несколько дней назад велел посадить в тюрьму. Второй раз Наташа упрашивала его помиловать осужденных: сначала – буквально в последний момент спасла от плахи капитана Клюгка, и вот сегодня, перед тем, как отправиться на Нейтральный остров, возможно, рискуя всем, настояла, чтобы муж простил влюбленного в нее графа.

Они стояли на вершине одной из башен Рубежной крепости и молча всматриваясь в очертания острова и в небо, вернее, в потолок мира за стеной, с которого светило три солнца. Любые слова сейчас были лишними. Оба были влюблены в одну девушку и по злой иронии судьбы и тот, и другой в последние дни лишились своих самых близких людей: у Винсепто подло убили отца – графа Бовдо, у Гурлия в разразившейся войне один за другим погибли все три сына…

Если бы Гурлий хоть на миг мог предположить, что так обернется, то ни за что не послал бы вчера на захват кремля короля Халимона своего старшего – принца Чингая, только что освобожденного из тюрьмы горных. Отправился бы сам, несмотря на еще незажившие раны, несмотря на уговоры жены провести рядом с ней, возможно, последний вечер в ее жизни…

Принц Чингай слыл отважным и удачливым воякой, а момент для нападения на Горное королевство оказался очень подходящим, – основные их силы были брошены на захват Княжьего острова. Это с Женским царством у короля Гурлия до сих пор продолжалось перемирие, а с Горным королевством никто перемирия не заключал, и война продолжалась.

Генерал Ткач, возглавивший отряд нападавших, не стал задерживаться у крепости Квадро, в которой с остатками своих людей укрепился барон Ольшан, а прямиком направился на захват кремля. Он словно подгадал специально – передовой отряд конницы лесных оказался у ворот кремля почти одновременно с королем Халимоном, возвращавшимся домой на своей карете в сопровождении небольшого эскорта. Еще одна карета – Его преосвященства Маная как раз направлялась к воротам кардинальского монастыря.

И король, и кардинал провели несколько часов на берегу озера, сначала наблюдая за постройкой плотов, потом, за переправой на Княжий остров, и задержись два самых влиятельных человека Горного королевства еще немного, конница лесных атаковала бы их на ровном месте. Завидев приближающегося врага, лейтенант Молдавец, как обычно правивший каретой, сообразил, что не успевает доскакать до ворот монастыря, споро развернул лошадей и умчался в сторону крепости покойного герцога Делавшока, тем самым, оставив лесных с носом.

Его величество Халимон, наоборот, решил успеть прорваться в кремль, и это ему удалось. Карета проскочила ворота кремля, а королевский эскорт попытался задержать атаковавших лесных. Безуспешно! Принц Чингай и виконт Вихор ворвались в кремль вслед за королевской каретой. Двух бросившихся на подмогу Халимону бойцов, лесные дворяне расстреляли из арбалетов и, уже спешившись, догнали короля и его адъютанта виконта Сухара на лестнице, ведущий во дворец. Те, имея преимущество, находясь на более высоких ступеньках, скрестили с нападавшими шпаги.

Король Халимон напрасно взял Сухара себе в адъютанты – сын бывшего коменданта тюрьмы, тот большую часть своей жизни провел в тюремных коридорах, в сражениях же участвовал – по пальцам одной руки пересчитать. В отличие от своего сверстника – виконта Вихора, который без лишних церемоний, поднырнув под обрушившуюся сверху шпагу, пробил острием своей и кольчугу, и живот Сухара.

Больше Халимону на помощь никто прийти не мог – буквально все бойцы были заняты в сражении. Да и сам король лучше владел топором палача, чем шпагой, и справиться с двумя бойцами у него практически не было шансов. Но принц Чингай не воспользовался численным перевесом, кивнув Вихору, чтобы тот не вмешивался. Он одолел Халимона быстро, выбитая шпага покатилась по ступенькам, и Его величеству ничего не оставалось делать, как поднять руки.

И в это время одна из дверей, ведущих в королевский дворец открылась, и на пороге показался человек с арбалетом и в доходящей по подбородка маске. Спущенная с тетивы стрела, преодолев короткое расстояние, попала Халимону в лицо. Чингай подхватил под мышки падающего короля, а человек в маске, выхватив из-за пояса кинжал, метнул его так же точно, как выстрелил – лезвие вошло принцу Чнгаю в правый глаз.

В следующее мгновение убийца скрылся за дверью столь же быстро, как и появился, а помчавшийся за ним виконт Вихор, наткнулся в королевских покоях лишь на обеспокоенную принцессу Истому. Человека в маске он так и не обнаружил, хоть и обегал в поисках и дворец, и весь кремль.

И только в королевскую тюрьму не догадался заглянуть виконт Вихор. В одной из камер, которой затаился убийца короля и принца, разбойник Шмел.

Разбойнику были абсолютно безразличны и тот, и другой. Но Шмел действовал не по своему желанию, а, выполняя волю самой прекрасной девушки на свете, принцессы Истомы. Принцесса пришла к нему, когда шум во дворце утих. Лесные вообще покинули кремль, который сложно было бы защищать с оставшимися в строю бойцами, и перебрались в монастырь кардинала Маная.

На этот раз Истома занялась любовью с разбойником в непривычной обстановке – тюремной камере. С убийством Халимона она еще на один шаг приблизилась к своей мечте и мечте своего покойного отца, виконта Касоча – стать единоличной правительницей Горного королевства. Осталось сделать последний шаг, и в этом Шмел должен был вновь ей помочь…

Для маркиза Сизого главная мечта всей жизни уже осуществилась. После благословения Его преосвященства Маная, обвенчавшись с красавицей Скорпой, ставшей царицей после гибели ее матери Векры, маркиз стал законным правителем Женского царства, другими словами – царем Сизым. И в то время, когда атаман Фрол и царевна Купафка, король Гурлий и граф Винсепто, кардинал Манай и король Ащук всматривались вверх, ожидая, когда погаснет третье солнце и гадая о судьбе королевы Таши, перенесенной в потустенный мир, свежеиспеченный царь предавался любовным утехам со своей царицей, без раздумий согласившейся с ним обвенчаться и оказавшейся готовой выполнить любые его требования.

Только одного не знал Сизый, что покорная в постели Скорпа, всего лишь продолжает играть роль, подсказанную Фролом. Всего лишь усыпляет бдительность мужа. Скорпа не испытывала каких-то особых дочерних чувств к Векре, но мать есть мать, и, наблюдая из потустенного мира за ее ужасной гибелью, она поклялась себе отомстить убийце, который, в отличие от всех остальных кавалеров цариц, царевен и цесаревен, до сих пор даже традиционно не лишился жертвенного мизинца. До сих пор…

Глядя на далекий Нейтральный остров, граф Винсепто негромко процитировал:

 
Когда вместо голоса сердца раздается шепот рассудка,
Все встает на свои места.
Только это обман!
Одно живое биение сердца
Важнее сотни тысяч затхлых рассуждений…
 

И не дожидаясь, когда король Гурлий поинтересуется, с какой стати были произнесены эти высокопарные слова, Винсепто впервые обратился к Его величеству на «ты»:

– Ты не должен был ее отпускать…

– Знаю, – ответил Гурлий. – Но тогда бы Творец бросил ее на корм рыбам. Считаешь, это лучшим выходом?

Винсепто промолчал.

– И потом скормил бы рыбам всех остальных! – сорвался на крик Гурлий.

Винсепто молчал.

– Но что? Что бы сделал ты, граф?! Ты даже здесь не смог уберечь своего отца от кинжала убийцы. А как можно справиться с Творцом? Как с ним справиться?

– Ты не должен был ее отпускать…