Текст книги "Рассвет в дебрях буша"

ОБОРВАННАЯ НИТЬ

Незадолго до сумерек Коста вошел в кабинет коменданта, где Майк уединился сразу же после того, как африканцы во главе со священником забрали тело Мелинды.

Лицо Коста было холодно и спокойно, словно ничего не произошло.

– Майор совсем расклеился, – сказал он, снимая фуражку и ногой пододвигая себе стул. – Он не годится для операции.

– К сожалению, не могу вам ничем помочь, капитан! – холодно отрезал Майк.

– Что ж… – Коста странно улыбнулся. – Но вы, надеюсь, не забыли, что сегодня в сумерки у вас встреча с агентом? Майк лишь вздохнул в ответ. Коста достал из внутреннего кармана мундира пластмассовую авторучку, развинтил ее, вынул из-под стержня полоску тонкой бумаги и вместе с лупой протянул Майку.

– Вы теперь в курсе операции, и у меня нет оснований не доверять вам.

Крохотные буквы казались выпуклыми в голубоватом стекле лупы: «Начало операции отложить, необходимо доработать детали. На случай неожиданностей продолжаем слушать в то же время на тех же волнах».

– Будем надеяться, что ничего неожиданного не произойдет в ближайшие два дня, – продолжил Коста. – Я вам еще не говорил, что нам придется на некоторое время расстаться с «алуэтом»? Завтра отправим в Гидау тело полковника, а этот раскисший майор, от него здесь все равно нет толку, пусть сопровождает убитого.

Последние фразы Коста произнес так, будто ожидал согласия Майка, и Майк кивнул.

– Вот и отлично, – сдержанно сказал капитан.

Он взял у Майка бумажную ленточку, собрал авторучку и положил ее на стол.

– Теперь вы понимаете, почему я откладываю операцию? Эта история со вдовой коменданта… Как некстати все произошло!

В голосе Коста было искреннее сожаление, и Майк так же искренне согласился с ним.

Странным все-таки был этот капитан! То высокомерный и заносчивый, то такой, как сейчас… Какой? Майк не мог подобрать слов.

– Человек, передавший вам записку, должен встретиться с вами в сумерки. Передайте ему вот это и сразу же возвращайтесь.

Коста протянул Майку авторучку.

– Радисты связываются с Гидау, – сказал он уже с порога. – Я сообщу о смерти полковника де Сильва.

Браун вышел из дома, как только воздух стал за окном сиренево-серым. Он постоял у двери, окинул взглядом пустынный плац, в пыли которого все еще были видны длинные извилистые полосы: следы командос, ползших навстречу пулеметным очередям, неглубокая ямка – след разорвавшейся гранаты.

Никого не заметив, Майк двинулся направо, мимо «алуэта» – охраны около вертолета не было – к кладбищу. Он дошел до могил, когда уже стемнело, хотя весь путь неторопливым шагом занял минуты три-четыре, не больше. Потом медленно пошел назад, решив продолжать эту вынужденную прогулку еще минут десять – ведь встреча была назначена в сумерки.

Вот и «алуэт» – как раз на полпути между кладбищем и домом.

– Сеньор комендант! – неожиданно услышал он голос рядом с собою, и от машины отделилась тень. – Это я… Скорее!

Майк оглянулся. Второго поблизости не было.

«А вдруг наши не перехватят записку? – мелькнула мысль. – Вдруг я что-нибудь не понял в словах Мелинды?»

– Скорее! – повторил агент. Майк сунул ему авторучку. Агент поспешно схватил ее, и в тот же момент из-за вертолета вынырнула еще одна тень.

Первый резко обернулся, выставил вперед руку, но она отлетела, отброшенная ударом, вверх. Еще удар, и он повалился в пыль.

Нападавший склонился над агентом.

– Стой! – прогремел голос капитана Коста почти рядом. – Стой!

И тотчас позади Майка вспыхнула редкая цепь фонариков: их тонкие лучи уперлись в фигуру человека, бегущего к блокгаузам через пустынный плац. Автоматная очередь вспорола тьму, и веер огненных нитей хлестнул по фонарям.

– Не стрелять! – крикнул Коста. – Из форта ему не уйти!

Майк, выхватив свой пистолет, в растерянности стоял над стонущим агентом.

«Второй наш», – опять вспомнились ему слова Мелинды.

– Из форта ему не уйти, – повторил Коста.

А этот отлежится и понесет новый приказ в Габерон заговорщикам!

И, вытянув руку, Майк выпалил всю обойму в темноту, туда, где в пыли корчился агент.

Подскочивший Коста схватил его за руку.

– Вы сошли с ума! Вы убили нашего человека!

Командос бежали на выстрелы, не зажигая фонарей.

«Боятся», – злорадно подумал Майк и обернулся к капитану.

– Ваш человек хотел убить меня! – зло бросил он.

Затем Майк взял фонарик из руки не нашедшего что ответить капитана, стал на колени над телом убитого, зажег свет и принялся обшаривать его карманы. Авторучки с запиской не было.

– Вы оборвали связь, – грубо бросил Коста и обернулся к командос: – Никого из форта не выпускать. Мы должны найти…

Он не сказал что, махнул рукой и, резко повернувшись, быстро пошел в дом.

ЗАГОВОРЩИКИ ТОРОПЯТСЯ

Кваме Араухо расправил тонкую полоску бумаги, лежавшую перед ним, и задумался: решение требовалось принять срочно. Судя по тому, что было в записке, дело зашло слишком далеко.

Он тяжело вздохнул и поднял взгляд на сидевшего перед ним старика священника, босоногого, в пыльной и рваной, некогда лиловой рясе, подпоясанной старой, разлохматившейся веревкой.

Глаза старика были полуприкрыты, сухие губы потрескались, он дышал широко открытым ртом.

– Устали, падре? – сочувственно спросил начальник контрразведки.

Отец Игнасио кивнул:

– Мне трудновато бегать по бушу, сын мой…

– Вы знаете, что здесь написано?

– Ты не доверяешь мне, сын мой? – старик поправил тяжелый бронзовый крест, висевший на впалой узкой груди.

– Просто хочу понять, падре, как вы, клерикал, пошли на сотрудничество с нами, с атеистами.

– Мелинда верила в бога, но разве это мешало ей…

Араухо нетерпеливо перебил его:

– Да, да… Она была патриоткой, настоящей патриоткой. И она делала большое дело. – Начальник контрразведки опять кивнул на полоску бумаги, которую разглаживал своей сухой ладонью. – И все же кое-что мне продолжает оставаться неясным во всей этой истории. Я должен задать вам несколько вопросов, падре. Вы рассказали мне, что Майк Браун сообщил содержание записки Мелинде. Ни с того, ни с сего. А если это провокация?

– Капитан Браун – честный человек, – твердо ответил священник. – Мелинда верила ему.

– Но какие для этого основания?

Священник упрямо нагнул голову:

– Разве не капитан Морис отпустил его в форт после того, как эти собаки из «Огненной колонны» получили по заслугам? Капитан Морис верил в него.

– Да, я знаю об этом, – помедлив, согласился Араухо, – но почему вы напали на агента в форте, а не выследили его потом в буше? И почему капитан Браун застрелил его?

– У нас не было времени, чтобы сообщить об агенте нашим людям в буше. И если бы капитан Браун не застрелил его, кто знает, может быть, он пришел бы к заговорщикам раньше меня.

Отец Игнасио говорил тихо и спокойно, резкий тон начальника контрразведки, казалось, не производил на него никакого впечатления.

– Но вы рассказывали, что капитан Коста следил тем вечером за Майком Брауном. Значит, туги его в чем-то подозревают?

– Я сказал, что это было похоже на засаду, сын мой, – все тем же ровным, терпеливым голосом ответил священник. – Может быть, туги…

–…знали, что вы хотите напасть на их агента, – закончил за него фразу Араухо. – Но от кого?

Начальник контрразведки многозначительно замолчал. Когда он заговорил снова, голос его был полон металла:

– Только Майк Браун и Мелинда знали, что от нас… с нашей стороны, – поправился он, – пришел человек с запиской. И уж конечно, не от Мелинды могли узнать об этом туги! Значит, – он опять сделал многозначительную паузу, —…туги ведут какую-то хитрую игру. И скорее всего их цель – убедить нас в том, что в наши ряды пробрались предатели.

Он доверительно наклонился к священнику:

– В интересах дела необходимо, чтобы, кроме меня и вас, об этом никто ничего не знал. Вы меня поняли?

Отец Игнасио бесстрастно кивнул. Араухо помог ему встать со стула и, поддерживая за локоть, повел к двери.

– Да… – вспомнил он у самого порога. – Часа через три вы мне понадобитесь, падре. Здесь неподалеку есть хижина. Спросите любого, как пройти к местному знахарю. Это наш человек. Скажите ему, что вы пришли от брата, страдающего зубной болью. И располагайтесь там как дома. Я найду вас…

Начальник контрразведки стоял у окна и наблюдал за отцом Игнасио, пока священник устало пересекал плац.

Затем Араухо вернулся к столу, сунул записку в ящик, запер его. Одернув куртку и поправив кобуру, начальник контрразведки легким пружинистым шагом вышел из кабинета.

Часовые заметили начальника издалека. Они знали обычай Кваме Араухо лично проверять заключенных два-три раза в день, и один из охранников, поспешно вытащив из кармана тяжелый ключ, вставил его в замочную скважину.

Араухо сухо кивнул, часовой тотчас повернул ключ. Заключенные по заведенному порядку выстроились в первой комнате у стены. За спиной Араухо переминались с ноги на ногу часовые с автоматами, закинутыми за плечи.

– Закройте дверь, – не оборачиваясь, приказал им Араухо.

В отличие от семи арестованных, стоявших навытяжку, майор Жоа небрежно прислонился плечом к стене.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, гражданин Жоа… Прошу пройти, – холодно произнес Кваме Араухо.

И, не дожидаясь Жоа, он толкнул дверь, ведущую во вторую комнату. Майор неторопливо оторвал плечо от стены, двинулся следом.

В комнате не было никакой мебели. У стены лежали свернутые циновки из рафии, в углу – оцинкованный бак с водой. Из небольшого транзисторного приемника, поставленного на подоконник, тихо журчала музыка.

Араухо подошел к окну, глянул сквозь решетку наружу и включил звук на полную мощность. Потом хитро подмигнул майору Жоа, нагнулся, раскатал одну из циновок, уселся на нее и сделал приглашающий жест рукой:

– Садись! Друзья просят отложить операцию…

– Какого черта! – вырвалось У Жоа.

– Из форта номер семь пришел человек. Он из группы Мелинды.

– Этой ведьмы, которая погубила «Огненную колонну»? С ней давно уже пора кончать. Почему туги с этим тянут? Ведь мы сообщили им все, что нужно.

Араухо коснулся руки Жоа:

– Успокойся. Она уже встретилась с духами предков. Сейчас для нас куда опаснее Майк Браун. Связной случайно вышел на него с моей запиской, ведь теперь он комендант форта! Не перебивай. Майк Браун работает на капитана Мориса. Я установил это точно.

– Значит, на помощь из форта нам рассчитывать нечего, – помрачнел Жоа. – А действовать надо немедленно.

– У меня все готово. Но рисковать незачем. Мне верят, и все донесения с той стороны поступают ко мне.

– Но ведь Коста в Гидау, куда за два дня не доберешься! Араухо тихо рассмеялся:

– Он уже в форте номер семь. Если мой человек свяжется с ним, с Майком Брауном будет покончено. Не из-за этого я откладываю операцию: я должен быть уверен, что вертолет тугов будет ждать нас, когда провернем дело. Клянусь духами предков, мне совсем не хочется отправиться на небо следом за Кэндалом.

– Что ты хочешь сообщить капитану Коста? – уже спокойно спросил Жоа.

– Мы начинаем операцию через три дня. Дольше тянуть нельзя…

– Через неделю Кэндал отправится в Колонию, соберет Национальное собрание и провозгласит независимость, – продолжал майор.

Араухо небрежно махнул рукой:

– До этого еще далеко. Куда опаснее, что на Кэндала теперь работает этот выскочка, капитан Морис. Майк Браун его человек. И как только он сумел его обработать! Впрочем, хорошенькая сумма для мальчишки, только начинающего жизнь, немало значит.

Араухо встал с циновки, потянулся:

– Но мне пора идти. Падре меня заждался.

Жоа кивнул, не трогаясь с места.

Кваме Араухо шел, держась рукою за щеку. Все знали – его мучают зубы, и помогает ему лишь какое-то снадобье, которое специально для него готовит живущий неподалеку знахарь, высохший старик с пепельно-серой кожей, с клочками седых волос на голом черепе.

Араухо усмехнулся, издалека заметив, что перед хижиной, этой обителью черной магии, сидя на корточках друг против друга, мирно беседовали два старика – колдун и священник.

– А я вижу – вы подружились, служитель бога и наместник дьявола, – сказал, подходя к ним, Кваме Араухо.

– Не богохульствуй, сын мой, – укоризненно покачал головой отец Игнасио.

Колдун же молча встал и, приподняв циновку, закрывающую вход в капище, скрылся внутри. Потом появился с самой обычной кружкой, фаянсовой, желтой, дешевой, молча протянул ее Араухо. Тот поспешно схватил ее, хлебнул, принялся полоскать рот. Через минуту-другую он сплюнул жидкость и сказал священнику:

– Вы пойдете в форт, падре… Священник согласно кивнул.

–..к капитану Коста.

Араухо обернулся к колдуну.

– Ты расскажешь ему, что нужно делать для перехода границы. А это, падре, вам… – Араухо протянул отцу Игнасио несколько шариковых авторучек. – Он, – кивок на колдуна, – объяснит, что с ними делать.

РАЗГОВОР В ПОГРАНИЧНОЙ ЛАВКЕ

Капитан Морис, сидевший с удочками на корме старой лодки, бросил окурок в темную, казавшуюся в сумерках масленисто-тяжелой воду лагуны.

– Значит, ты видел падре из форта номер семь, – задумчиво сказал он, глядя куда-то вдаль.

– Клянусь Шанго, это был он! Он сел в грузовик, который пошел сегодня к границе! – заторопился Нхай, словно боясь, что ему не поверят. – Я видел его много раз в буше.

Разведчик выпрыгнул из лодки на серый влажный песок, стал собирать снасти.

– Но почему падре не пришел ко мне? – задумчиво спросил он самого себя. – Ведь Мелинда получила приказ держать связь только со мной…

Капитан Морис тщательно отряхнул ноги и обулся.

– Камрад Нхай! – голос Мориса стал официальным. – Я приказываю вам охранять детей советника Мангакиса и советского журналиста Корнева. С ними ничего не должно случиться. Ни-че-го! Вам понятно?

– Слушаюсь, камрад капитан! А как же отец Игнасио?

Капитан Морис невольно улыбнулся непосредственности старого солдата:

– Не беспокойся. Я свяжусь по радио с пропускным пунктом на границе, а через чае отправлюсь туда сам.

Нхай в сомнении покачал головой:

– Если у падре черно на душе, он не станет дожидаться, пока грузовик дойдет до границы. В буше много тропинок, ведущих на ту сторону.

– Я знаю отца Игнасио. – Капитан Морис положил свою тяжелую руку на плечо Нхаю. – Помни прежде всего, что я сказал тебе о детях наших друзей. Они должны быть в безопасности!

…А в это самое время в пятидесяти трех километрах от Габерона и в двенадцати от границы, отделяющей территорию Республики Богана от Колонии, на пыльной деревенской улице остановился военный грузовик.

Деревня Окити – всего лишь несколько глиняных хижин да государственная лавка, построенная из бетонных блоков, – была последним пунктом, где «фридомфайтеры» могли чувствовать себя в относительной безопасности перед переходом в партизанскую зону.

На полках лавки громоздились штуки пестрых тканей, одеяла, эмалированная посуда. Были там и керосин, и мачете, и лопаты. Мешки с крупной солью стояли рядом с ящиками пива, велосипеды громоздились один на Другом и отражались в квадратах небольших зеркал, которыми были увешаны стены.

Кое-кто из пассажиров грузовика, совсем еще мальчишки, только что закончившие военную подготовку и возвращавшиеся в свои отряды, вошли в лавку.

Торговавший в лавке мулат, отзывавшийся на имя Сана, достал из холодильника, работавшего на керосине, запотевшие бутылки лимонада.

Отец Игнасио вошел в лавку вместе с другими. При виде его глаза мулата слегка прищурились – слишком необычно выглядел человек в рясе среди ладных, крепких парней в новенькой, хорошо подогнанной военной форме.

Сана вышел из-за прилавка и молча подал старику железный стул, тот благодарно кивнул и сел, держа в худой руке стакан золотистого лимонада.

– Лимонад пахнет керосином, – неуверенно сказал священник, ни к кому не обращаясь.

Сана насторожился, невольно оглянулся на остальных посетителей. Те допивали лимонад и один за другим выходили из лавки.

– Через год обещают электричество, – подал ответную реплику мулат и опустил взгляд: в конце концов, керосином пахло действительно крепко, и фраза, сказанная священником, могла случайно совпасть с началом пароля.

Последний «фридомфайтер» вышел из лавки.

– Электричество будет гораздо раньше, – услышал Сана ответ священника и кивнул: пароль был правильный.

– Еще стаканчик, святой отец? Я угощаю…

Не дожидаясь ответа, Сана налил в высокий стакан пенистую золотистую жидкость и протянул священнику раскрытую ладонь.

Тот торопливо сунул руку за пазуху и вытащил несколько разноцветных шариковых ручек. Одну из них, красную, он отдал мулату, остальные снова спрятал.

Сана юркнул куда-то за ящики. Появился он оттуда через минуту с авторучкой за ухом и взглянул на священника.

– Вам нельзя ехать дальше, святой отец. У меня есть указание переправить вас в Колонию другим путем.

Священник кивнул.

– Я пойду с вами, – продолжал мулат.

– А как же… Слышишь? Грузовик «фридомфайтеров» просигналил раз, другой… Тогда Сана хитро улыбнулся, поманил священника пальцем:

– Извините, святой отец. Вам придется немного побыть одному. Вот здесь, за ящиками. А я постараюсь, чтобы они уехали без вас.

Старик прошел за стойку. Сана потушил лампу, и сразу все погрузилось в густейшую темноту. Священник слышал, как мулат вышел из лавки.

Через некоторое время заработал двигатель грузовика, послышались веселые голоса, отзывавшиеся сержанту, громко читавшему список пассажиров. Священник с тревогой ждал, когда выкрикнут его имя. Выкрикнули, и глухой голос отозвался:

«Здесь». Потом хлопнули дверцы кабины, одна, другая, двигатель загудел громче, его гул стал удаляться, но долго еще был слышен в тишине тропической ночи.

Сана вернулся в лавку с фонариком в руке.

– Все в порядке, святой отец! – довольно сказал он. – Подать голос и улизнуть в такой тьме совсем просто. Теперь они хватятся вас только на границе.

– Но почему я должен прятаться? – недовольно спросил священник.

Мулат весело сверкнул зубами:

– Сразу видно, что вы новичок. Мне приказано проводить вас до самых ворот форта номер семь. Пошли! Ведь у каждого из нас в этой войне есть свое задание!

ГЕНЕРАЛ ОТДАЕТ ПРИКАЗ

…Губернатор Колонии генерал ди Ногейра в этот вечер засиделся у себя в кабинете дольше обычного. Давно стемнело, а он все не вставал из-за письменного стола. Зеленый абажур старомодной настольной лампы бросал круг мягкого приятного света на стопку листков папиросной бумаги, исписанных от руки крупным писарским почерком. Это были секретные документы: шифровки из Лиссабона, донесения комендантов фортов, разбросанных по лесам и болотам Колонии, агентурные сведения.

А информация была не той, что вызывает положительные эмоции. Из Лиссабона сообщали о волнениях в частях, предназначенных для отправки в Колонию. В казармах появлялись листовки, – батальон десантников отказался грузиться на транспортный корабль. Это сообщение было ответом на просьбу губернатора заменить некоторые части в Колонии, уставшие от войны в буше.

Генерал усмехнулся: если уж эти господа в Лиссабоне не могут навести порядок в армии там, в Европе, то что делать ему, сидящему в этой проклятой дыре, где все вокруг враждебно самой идее цивилизации! И они еще смеют требовать «более решительных действий против мятежников».

Ди Ногейра откинулся на высокую прямую спинку старинного стула – он привез это неуклюжее, украшенное резьбой чудовище из родового поместья в Португалии – и устало закрыл глаза.

Одна за другой перед мысленным взором генерала проходили картины долгих лет, проведенных им в Колонии.

Экспедиции против мятежников – в первые годы он сам отправлялся с командос в буш. Горящие хижины, расстрелы заложников. Кровь, огонь, разрушения, повторение всего того, что делали благородные предки генерала несколько веков назад в Южной Америке.

Но тогда все было проще: меч и крест Лузитании были непобедимы, и язычники склонялись перед ними, стрелы были бессильны против мушкетов и пушек Теперь же… Генерал мысленно увидел «алуэт», догорающий в буше. Его сбили «стрелой» – так назывались теперь пехотные ракеты «земля – воздух», которых все больше становилось у мятежников.

Генерал взял другой листок, испещренный росчерками синего карандаша. Мятежники собирались провозгласить независимость Колонии. Через неделю где-то в буше должна открыться сессия их Национального собрания. Депутаты в него уже избраны, под носом у гарнизонов, осажденных в буше. Правда, кое-кто из этих «избранников народа» уже схвачен, но остальные…

Агентура сообщала, что сессию откроет Кэндал. Он же провозгласит независимость и будет избран первым президентом Народной Республики Гидау. А тогда мятежников признают десятки стран… Африка, Азия… и, конечно же, красные.

Ди Ногейра перевернул листок и на обороте шифровки синим карандашом набросал несколько слов. Потом взял стоящий перед ним большой бронзовый колокольчик (он привез его, как и стул, из своего родового поместья) и несколько раз встряхнул.

Дверь в кабинет почти тотчас же распахнулась, и на пороге вырос дежурный адъютант, молодцеватый лейтенант. Он вопросительно смотрел на генерала.

– Попросите шифровальщика, – почти шепотом сказал ди Ногейра. – Со всем, что касается операции «Феникс».

Офицер щелкнул каблуками, подчеркнуто четко повернулся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

«Старый дьявол в ярости, – подумал адъютант. – Он всегда говорит шепотом, когда готов лопнуть от злости».

Сержант-шифровальщик, взлохмаченный, в больших темных очках, закрывающих половину его удлиненного лица, вбежал в комнату.

Но ди Ногейра уже успокоился. Он молча протянул руку и взял у сержанта папку со свежими, только что расшифрованными донесениями, раскрыл ее, быстро перелистал листки папиросной бумаги, на одном остановился, прочел раз, другой, удовлетворенно хмыкнул.

– Больше из форта номер семь у вас ничего нет? – поднял он взгляд на все еще не оправившегося от испуга шифровальщика.

– Радисты все время сидят на их волне, ваше превосходительство.

– Хорошо, – кивнул генерал и протянул сержанту листок со своими размашистыми каракулями, к которым приписал еще несколько слов. – Вызовите капитана Коста и передайте ему немедленно. Впрочем… – Он поднес листок к глазам. – Я вам прочитаю. Еще чего-нибудь напутаете.

Последняя фраза прозвучала по-стариковски сварливо.

– Передайте: «Действия ваши одобряю, однако операция „Феникс“ должна быть завершена в ближайшие три дня».

Шифровальщик аккуратно вложил листок в толстую папку черной кожи, щелкнул каблуками, вышел.

«А этому болвану Коррейе все-таки пришлось вернуться в форт, – со злорадством подумал ди Ногейра. – Пусть поучится умению выходить сухим из воды у этого… как его… сынка миллионера Брауна».

И он вспомнил подарок Брауна-старшего – великолепный, украшенный серебром карабин, полученный генералом, как только стало известно о решении комиссии, разбиравшейся в причинах гибели «Огненной колонны» Фрэнка Рохо.