Текст книги "Чушь собачья"
Автор книги: Евгений Лукин
Жанр: Социальная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
Глава 6.
Собачья площадка
День начался, по мнению Ратмира, неудачно. Согласно распорядку, после утренней планёрки пса положено было выгуливать, чем обычно занималась секретарша Ляля, хотя иногда эту миссию брал на себя, к восторгу ведомого, сам хозяин. Прочие сотрудники, зная, что надев на Ратмира намордник, ты получаешь в итоге дьявола на ремешке, от подобных поручений старательно уклонялись.
Но сегодня хозяин был занят, Ляля – тоже, и совершить променад со зверем, ко всеобщему удивлению, вызвался не кто иной, как Лев Львович, видимо, ожидавший с минуты на минуту повторного визита теневиков и надеющийся таким образом с ними разминуться. Ратмир с недовольным видом позволил надеть на морду ременчатую снасть, фыркнул, мотнул башкой. «Надолго ты у меня попомнишь эту прогулочку!» – примерно так сложилась бы его мысль, будь он в данный момент не при исполнении служебных обязанностей.
Впрочем, по дороге от кабинета до входной двери Ратмир вёл себя вполне примерно и, даже очутившись на тротуаре, ещё полквартала покорно и понуро держался у левой ноги замдиректора. Но затем из арки жилого дома навстречу им бойкой мерзкой трусцой выбежал давешний незарегистрированный юноша без ошейника. Завидев своего вчерашнего обидчика на четвереньках, взвыл от ужаса, присел – и с предсмертным визгом метнулся во двор. Если столкновение в обеденный перерыв было чревато всего лишь пинком, то теперь, сорвись Ратмир с поводка, даже и намордник бы цуцика не спас. Вон какой зверюга! Ударит лапой – хребеток переломит…
Хорошо ещё, что Лев Львович, когда покидали здание фирмы, догадался продеть руку в ремённую петлю, в результате чего едва не лишился кисти, но пса каким-то чудом удержал. В отместку Ратмир упёрся возле ближайшего исписанного во всех смыслах фонарного столба и нагло задрал заднюю лапу. Разумеется, ни при Ляле, ни при хозяине он бы на улице ничего подобного не отчинил. Но тут было дело принципа.
Рядом немедленно возникли двое из подразделения «Гицель». Проще говоря – собачники. С оружием, в камуфле.
– Вам что, площадки мало? – лениво осведомился старший по званию. – Знака не видите?
Действительно, бетонный гранёный столб украшала табличка с перечёркнутым схематичным изображением собачки, справляющей малую нужду. Укреплена она была на значительной высоте, и тем не менее чья-то проказливая ручонка дотянулась – пририсовала нарушительнице непропорционально большое орудие преступления.
– Документы на пса…
Лев Львович послушно полез во внутренний карман пиджака.
– Доверенность на выгуливание…
Была предъявлена и она.
– Породистая собака… – равнодушно упрекнул «гицель», вполглаза проглядывая аттестат. – Из князей вон… Акута… Акутагавых… ещё и с медалью… А натаскать как следует не можете!
– Сколько? – тихо спросил Лев Львович.
– И ремешок ненадёжный, – сделав вид, что не расслышал, недовольно продолжал собачник. – В парфорсе таких выгуливать надо, с цепью… Намордник – металлический, а не замша…
Ратмир смирно сидел у ног и, развесив брылы, преданно пучил глаза то на «гицелей», то на Льва Львовича.
– Сколько? – повторил тот ещё тише.
– С протоколом – двести.
– А без?
– Триста пятьдесят.
Лев Львович, кряхтя, уплатил. Обошлись без протокола. На противоположной стороне улицы двое легавых или, как их принято теперь называть, МОПСов (Министерство охраны правопорядка Суслова) с завистью следили за действиями собачников. Прямоходящих штрафовать было не за что… Либералы проклятые! Всё поразрешали!
– Даже тут в разор ввёл… – укоризненно молвил Лев Львович.
* * *
Центральная собачья площадка представляла собой зелёный травяной квадрат приблизительно с половину футбольного поля, обнесённый чугунной парковой решёткой с позолоченными пиками и оснащённый внутри всеми мыслимыми приспособлениями, потребными для активного собачьего отдыха. Плата за вход примерно равнялась штрафу без протокола.
Лет пятнадцать назад вокруг такого сооружения с утра до вечера стояла бы плотная толпа зевак. Сейчас – человек двадцать по периметру, не более. Строго, по-генеральски выкатывал безумные в прожилках буркалы отставной одышливый мастифф с отвислыми щеками и веками. На складчатой харе – отвращение, скорбь, испуг: «Ничего не умеют… Погибло искусство…» Жадно следил за работой настоящих профессионалов остромордый щенок-первокурсник. Неподалёку несколько фанов (судя по замашкам – завсегдатаи всевозможных мундиалей и аджилити) громко обсуждали явные достоинства и тайные недостатки выгуливаемых. Ну и так далее, в том же роде…
Поскуливая и подёргиваясь от нетерпения, Ратмир ждал, когда его наконец освободят от поводка и намордника. Смышлёный пёс давно уже сообразил, что нет худа без добра: команды Льва Львовича можно и не расслышать. А коли так, то гуляй, пока не надоест.
По стриженой газонной траве, дразня кажущейся медлительностью движений, плыла галопцем грациозная длинноногая левретка. В центре очерчиваемых ею кругов перетаптывались, пристально следя за бегуньей, боксёр-тяжеловес Борман и ротвейлер Макс, тоже слегка перекормленный. Время от времени псам мерещился некий шанс – и они, не сговариваясь, бросались наперехват. Зрелище было забавное. Мощные тяжело дышащие твари разгонялись, как два бронепоезда. Но кокетка начинала перебирать лапами чуть быстрее, уплывала у них из-под носа, оба преследователя проскакивали мимо и, тормозя, садились на задницы с самым ошарашенным видом.
Она была так похожа на молодую Регину! Неожиданно Ратмир осознал, что стоит на четвереньках, что дыхание пресеклось ещё несколько секунд назад, а застывшая морда вот-вот превратится в лицо. Приглушённо рявкнул, мотнул башкой, вытряхивая из неё нерабочие мысли, и, освобождённый от поводка, ринулся на травяную огороженную чугунной решёткой волю.
Вывалив язык, промчался вдоль ограждения и, окончательно придя в себя, столкнулся с Тамерланом. Стали бок о бок, обнюхались. Вроде сегодня угрюмый косматый драчун был настроен вполне миролюбиво, и тем не менее Ратмир не утрачивал бдительности ни на секунду. Играет-играет, а потом как полоснёт клыками! От этих кавказцев жди чего угодно…
Рыжего Джерри на площадке не наблюдалось. И, надо полагать, долго ещё наблюдаться не будет.
– Ну отморозок! Нет, ты глянь, как наезжает!.. – веселился кто-то из зрителей.
Внимание публики было приковано к маленькому, вконец обнаглевшему Бобу из «Сусловского сусла», избравшему жертвой огромного нескладного ризеншнауцера. Стоило волосатику прилечь на травку, как на него с истерическим тявканьем налетал Боб, норовя при этом куснуть за лапу. Тот вставал и, опасливо косясь на обезумевшую мелюзгу, убирался подальше, ложился… Затем всё начиналось сызнова.
Во внерабочее время Ратмир бы только поморщился, глядя на сомнительные проделки своего приятеля: слишком уж много человеческого проглядывало в поведении Боба. Откровенный административный восторг, столь свойственный мелкой чиновничьей сошке. Нет, конечно, домашние животные часто начинают подражать хозяевам, но не до такой же степени!
К несчастью для бойкого терьерчика, время было самое что ни на есть рабочее. Согнав в очередной раз с места нескладёху ризеншнауцера, упоённый победой Боб кинулся сгоряча на только что возлёгшего Ратмира. Кара последовала незамедлительно. Слово «вскочил» не может передать сути происшедшего. Лежащий пёс исчез – возник стоящий. И не просто стоящий, а коротко скользнувший вслед за метнувшимся наутёк задирой. Пустить в ход зубы Ратмир счёл ниже своего достоинства – хлёсткого удара передней лапой сверху вниз было более чем достаточно. Отчаянно заголосив по-щенячьи, Боб стремительно перевернулся на спину и пополз, извиваясь, неважно куда – лишь бы подальше от ощеренной пасти бронзового лауреата.
Собственно, этим бы дело и кончилось. Характерная для псовых поза покорной подчинённости предписывала обнюхать поверженного и потерять к нему всякий интерес, но тут некстати подоспевший Лев Львович ухватил обеими руками Ратмира за ошейник, создав таким образом барьер безопасности, за которым любая собака вправе строить из себя убийцу. Ратмир взревел, рванулся, влача за собой замдиректора, чем окончательно застращал и Боба, и кинувшуюся ему на выручку сучонку-секретаршу из «Сусловского сусла».
Стандартная ситуация была отработана Ратмиром без огрехов. «Бис! Фас!» – вопили за чугунной оградой фаны. Остромордый щенок-первокурсник не сводил с медалиста сияющих глазёнок. И даже на безрадостной отвислой харе отставного мастиффа обозначилось нечто вроде одобрения. Не вывелись ещё мастера…
Кое-как Лев Львович водрузил на жуткий оскал ременчатую корзинку намордника, пристегнул карабин и повёл Ратмира от греха подальше к выходу. Призёр упирался, рычал и выворачивал на дрожащего Боба налитый кровью глаз.
– Что за пёс! Что за пёс! – горестно причитал замдиректора, беря буяна на короткий поводок и вытаскивая наружу. – Знал бы – ни за что бы не связался! Пусть уж лучше за долги закроют…
* * *
С площадки они убрались минут на десять раньше положенного, что было чертовски несправедливо и давало Ратмиру лишний повод на обратном пути вволюшку поизмываться над Львом Львовичем. Однако тот, прекрасно всё это понимая, предпочёл провести пса закоулками городского парка, куда редко забредали добропорядочные гуляющие, а риск налететь на подразделение «Гицель» был ничтожно мал. Впрочем, обходной манёвр тоже таил для замдиректора массу неприятных вариантов. Мощный пёс мог, например, вырваться или, скажем, уволочь за собой на поводке в дремучие кусты.
Поначалу Ратмир так и собирался поступить, но, заметив, что Лев Львович, кажется, и сам забрёл в какие-то дебри, решил ему в этом не препятствовать. В конце концов они выбрались на изрядно вытоптанную поляну, примыкающую к пролому в ограде, отделявшей парк от унылой безлюдной улочки. Целое звено железных пик в незапамятные времена было выкорчевано из бетонного основания и теперь мирно ржавело неподалёку. Посреди поляны перед руинами парковой скамьи чернело обширное пепелище, вокруг которого в живописном беспорядке валялись осколки стеклотары, рыбьи скелетики, жестянки от консервов и прочие свидетельства частого пребывания здесь неопрятных двуногих существ, не имеющих привычки закапывать недоеденное.
Лев Львович опустился на краешек полуразрушенной скамьи и, привязав конец поводка к чугунному завитку опоры, зачем-то взглянул на часы. Ратмир, вообразивший было, что его сейчас отпустят побегать, осерчал, старательно испачкал налапники в золе и полез ласкаться.
– Фу! – воскликнул замдиректора, поднимаясь и отряхивая брюки. – Не сметь, Ратмир!
Пес немедленно воспользовался такой оказией – и, радостно вскинувшись на задние лапы, оттиснул на белой рубашке Льва Львовича два пепельных следа.
– Морда собачья!.. – плачуще взвыл замдиректора. Отвёл Ратмира к дальней концу скамейки, привязал там. Расстроенно разглядывая отпечатки лап, вернулся на единственно пригодный для сидения фрагмент увечной конструкции. – Да что ж это за сучья жизнь такая? – с горестным недоумением пожаловался он вслух, незряче уставив глаза в чёрно-серую золу пепелища. – Все долги фирмы – на мне одном… Обращаются – как с последней шавкой… Рогдай только случая ждёт, чтобы сдать! Коллектив… Свора, а не коллектив! Даже этот… – Несчастный Лев Львович бросил затравленный взгляд на Ратмира, вопросительно вывернувшего морду, – и голос замдиректора сорвался в рыдание.
Пёс, тонко чувствующий настроение, заёрзал, заскулил. Потом натянул поводок, подался к сидящему, пытаясь ткнуться носом, лизнуть, ободрить.
– Ах, Ратмир-Ратмир… – сдавленно молвил тот, протягивая вялую руку и гладя утешителя по голове. – Один ты меня понимаешь… – Судорожно вздохнул, снова взглянул на часы. – Ну если и здесь обманут… – со страхом произнёс он.
В глубине парка ожил динамик – гулко загремел слегка расстроенными гитарными струнами.
Свора псов… ты со стаей моей не вяжись… —
самозабвенно всхрипел голос Высоцкого (песню врубили с середины).
Лев Львович встал и озабоченно принялся высматривать кого-то по ту сторону ограды. Пару минут спустя напротив пролома затормозила легковая машина, хлопнули дверцы. Ратмир вскочил, насторожился. В следующую секунду из груди его вырвалось низкое угрожающее рычание: в прибывших он узнал двух чужаков, однажды уже не понравившихся хозяину. Рычание перешло в надрывный лай. Ратмир ринулся вперёд, но удержанный поводком, взвился на дыбы, пошатнув сломанную скамью.
– Слышь! – искренне сказал один из молодых людей, останавливаясь у края пепелища и далее идти не рискуя. – Борзой! Тебе чего, уши по лекалу поправить? С тобой как договаривались?
– Ну так… вот же… – несколько блеющим голосом отвечал ему Лев Львович. – В наморднике, на поводке…
– Это поводок? Сорваться – как два угла пометить! И намордник еле держится!
Тут Ратмир, словно решив подтвердить справедливость последнего высказывания, неистово мотнул башкой, скинул намордник – и ощерился в полный формат, произведя глубокое впечатление на присутствующих. Судя по тому, что замдиректора отнесло в самую золу, нехитрый этот приёмчик для него тоже оказался неожиданностью. На посыпанной пеплом полянке стало суматошно.
– В наморднике, без намордника… Вот он, пёс! – нервно вскрикивал Лев Львович. – А доверенность? Где доверенность?
– Какая тебе доверенность?
– Доверенность на взыскание с меня долга! Где она?
– А вот будет пёс – будет доверенность!
– Так вот же он, пёс!
– Агрх… Агрм… – рвался с поводка Ратмир.
Улыбаемся… волчьей улыбкой врагу… —
добавлял шуму хриплоголосый динамик.
Один из прибывших огляделся и, подобрав рогатый обугленный сук, решительно двинулся к Ратмиру. Поступок этот, как вскоре выяснилось, был крайне опрометчив: от бешеного рывка край вихлявой скамейки уехал вперёд на добрых полметра – и собачий оскал просиял в опасной близости от запястья смельчака. Послышался треск рвущейся материи. Выронив корявую рогатину, незадачливый укротитель отступил и недоверчиво уставился на распоротый чуть ли не до локтя рукав.
– Палку, палку надо было брать с петлёй!.. – злобно процедил Лев Львович.
– Где ж ты вчера был, волчара? – не менее злобно отвечал ему пострадавший. – Предупреждать надо про палки-петли!.. Хоть бы «тяв» сказал!
– Что значит «тяв»? Вы просили пса! Я вам привёл пса…
– Это не мы просили! Это нас просили!..
– Какая разница! Отдайте доверенность – и я пойду…
Внезапно за оградой возникла, полилась непрерывная плакучая нота, слитая из десятка голосов, от которой незнающих пробирала дрожь, а знающих – тем более. Слышался в ней предсмертный вопль тварей, истаивающих в невыносимых страданиях. Именно так звучала сирена оперативных машин подразделения «Гицель», по легенде, разработанная на базе хора костромских гончих, ставших на след.
Все, кроме Ратмира и Высоцкого, испуганно смолкли.
– Сучий потрох! – изумлённо выдохнул потерпевший, поворачиваясь к замдиректора. – Оперативку вызвал?..
– Я?! – оскорблённо вскричал Лев Львович, но его уже брали с обеих сторон. Он попытался вывернуться из пиджака – и это ему почти удалось. Стайкой бабочек-капустниц выпорхнули, замельтешили белые визитные карточки. Вылетевший из внутреннего кармана бумажник упал в золу и остался там лежать, никем не замеченный. Вздымая прах и пепел, трое топтались посреди поляны. Ратмир обезумел. Собственность фирмы похищали у него на глазах. От мощных метаний пса увечная скамейка вихлялась, трещала, грозила рассыпаться окончательно. Где-то, уже совсем рядом, стенала, изнемогая от мук, сирена ставшей на след оперативной машины.
Наконец упирающегося Льва Львовича заломали и поволокли к пролому.
Это псы… отдалённая наша родня… —
страшно хрипел и взрёвывал вослед им динамик. –
Мы их раньше считали добычей…
* * *
Молодой человек оказался неправ. Разумеется, назвать Льва Львовича невинным щеночком – язык бы не повернулся, но оперативку он точно не вызывал. Сквозь прутья решётки и ряд высаженных вдоль тротуара чахлых платанчиков с покоробленной листвой, укрывшийся под скамейкой Ратмир видел, как по улице, не переставая жалостливо голосить, прокатил пикап защитного цвета с клеткой вместо кузова. Внутри клетки в получеловечьей-полусобачьей позе понуро сидел знакомый Ратмиру незарегистрированный цуцик или кто-то очень на него похожий. Мелькнула на дверце наводящая оторопь эмблема: вписанные в треугольный щит метла и голова собаки.
Не скрываясь, два упитанных молодых человека кое-как упаковали брыкливого замдиректора, захлопнули багажник – и тут же отбыли. Собачники проехали мимо, не повернув головы. Впрочем, их можно было понять. Каждый должен заниматься своим делом. Вмешайся они сейчас в происходящее – впоследствии неизбежно началась бы свара с легавыми. Похищали-то всё-таки не пса, а человека!
Вот если бы Ратмир подал голос… Однако благоприобретённый собачий инстинкт приказал ему умолкнуть и затаиться. В его положении это был, пожалуй, самый правильный поступок. Понятно, что, обнаружив брошенного, привязанного к скамейке породистого кобеля, «гицели» вряд ли немедленно приступят к поиску виновного. Скорее всего, они составят протокол о варварском обращении с собакой, передадут документы в «охранку», то бишь в Общество охраны домашних животных, а самого Ратмира продержат в общей клетке до появления хозяина. Если же прикинуть ещё и размеры штрафов, которые неминуемо в данном случае обрушатся на фирму, невольно согласишься, что нет ничего на свете мудрее инстинкта.
Плаксивая сирена звучала всё тише, тише – и Ратмир наконец рискнул выползти из-под скамьи. Наученный давним опытом, он не пытался вывернуть голову из ошейника или порвать поводок одним рывком. Несимпатичные молодые люди, умыкнувшие Льва Львовича, ошиблись даже в этом: предметы собачьего снаряжения приобретались в солидных торговых домах и обязательно имели гарантию. Так что гораздо легче было пометить два угла, нежели сорваться с подобной привязи. Поэтому Ратмир просто лёг на брюхо рядом с пепелищем и, прижав поводок лапой, пустил в ход зубы – великолепные зубы бронзового лауреата, еженедельно предъявляемые для осмотра и профилактики в ветеринарной стоматологии «Белый Клык», куда тщетно пытались попасть на приём многие прямоходящие особи.
Упорства Ратмиру было не занимать. Склонив морду несколько набок, он жевал и жевал исслюнявленный жёсткий ремешок, пока не почувствовал, что достаточно натянуть его потуже – и кожаная снасть с лёгкостью будет разорвана. Так оно и случилось.
Очутившись на свободе, первым делом схватил увесистый бумажник, ощутил зубами его приятную упругость, кинулся с ним к пролому, как вдруг замер, а затем, издавая жалобное поскуливание, заметался по полянке. Что-то подсказывало ему прикопать эту вещь как можно глубже и надёжней. Ратмир нырнул в кусты и через некоторое время появился вновь – всё с тем же озабоченным видом, но уже без бумажника. Наскоро пометив место, кинулся в пролом – и устремился галопом в ту сторону, где скрылась машина, на которой увезли замдиректора.
Глава 7.
Блудный пёс
Помнится, когда Ратмир года три назад пришёл устраиваться на работу в фирму «Киник», Рогдай Сергеевич надел очки и со скукой поворошил указательным пальцем принесённые документы. Читать не стал.
– Это всё ладно… – задумчиво молвил он. – Родословная, аттестат… А вот сколько раз тебя воровали? Только честно!
Ратмир внутренне усмехнулся. Он знал, что для хозяев это вопрос престижа. Пёс, которого никто не пытается украсть, предметом гордости быть не может.
– Полтора…
Директор приподнял бровь. Пришлось пояснить:
– Первый раз – не смогли…
– Почему?
– Погрыз, – равнодушно сказал Ратмир.
…Если пара несостоявшихся похищений равна одному состоявшемуся, то теперь он, получается, дважды краденный. Звучит почти так же гордо, как дважды лауреат… Будет о чём рассказать в «Собачьей радости»… И зарплату, наверное, повысят…
Суетливые человеческие мысли, подобные незакопанным объедкам на выжженной поляне, – как ненавидел их Ратмир в рабочее время! И единственный способ избавиться от этой мерзости – приглушённо рявкнуть и резко мотнуть головой. Что он и сделал, изрядно напугав некстати подвернувшуюся тётку, нёсшую куда-то самодельный картонный плакатик.
– Сорвался!.. – визгливо грянуло вослед. – С поводка сорвался! Смотрите: чуть не тяпнул!..
Улица зашумела, заголосила, засвистала:
– Атас! Бросится!..
– Ой, а грязный какой! Весь в золе!..
– Взбесился!
– Собачники! Где собачники?..
Упруго сгибая и разгибая позвоночник, крупными прыжками Ратмир достиг угла, свернул в переулок, затем в арку – и, навылет промахнув тесный внутренний дворик, оказавшийся, к его счастью, сквозным, снова очутился на тротуаре, но уже с противоположной стороны квартала. Приостановился, вбирая широкими ноздрями насыщенный асфальтовой гарью воздух (где-то неподалёку ремонтировали покрытие). Ушёл. Но, кажется, сбился при этом со следа. Или ему только чудилось, что он идёт по следу похитителей? Ратмир заскулил, заметался.
Тут-то его и настигли «гицели», своевременно оповещённые по рации, что выход из такого-то двора надлежит немедленно перекрыть, поскольку имел место срыв с поводка. Ратмир услышал негромкий хлопок, почувствовав одновременно болезненный укус в ягодицу. Будто оса жиганула. Хотел обернуться, но лапы почему-то подогнулись, мир дрогнул, расплываясь, а когда сплылся вновь, то оказался уже не улицей, но просторным бетонным ящиком с металлической решёткой взамен одной из стенок.
Разумеется, «гицели» могли обойтись и без пальбы. Вполне бы хватило банальной верёвки с петлёй, отсутствие которой двумя часами раньше столь роковым образом подвело Льва Львовича. Да что там верёвки! Ухватить опытной рукой за ошейник, швырнуть в машину – и вся недолга́. Однако на то они и профессионалы, чтобы с первого взгляда понять, на какую сумму тянет задержание данного пса. Ратмир явно стоил выстрела усыпляющей ампулой и отдельного помещения.
А всё же, не перегрызи он поводок и не сбеги, расходы фирмы «Киник» оказались бы куда значительней…
* * *
Зверь ходил в клетке, как Вронский по платформе. Чувство вины выедало его изнутри. Хозяин доверил ему Льва Львовича, а он не уберёг, не догнал, не отбил… Временами в лобастую голову пса очевидно проникали также подленькие людские мыслишки оправдательного характера, потому что иногда он приостанавливался и, взболтнув брылами, с отвращением взрыкивал.
К казённой пайке Ратмир, естественно, не притронулся, а вот воды из чистой, отдающей дезинфекцией миски – попил.
– Во лакает! – с уважением заметил дежурный «гицель». – Язык – лопаткой, всё по книжке, ни разу даже морду не окунул… Классная псина! Давно таких не заарканивали…
Подошёл второй, помоложе.
– А очухался как? – неспроста поинтересовался он.
– Да и очухался чисто…
Следует пояснить, что задержание с помощью выстрела наркотической ампулой имело ещё один тайный и, увы, неблаговидный смысл. Зачастую погружённый в сон породистый пёс, очнувшись, не сразу мог понять, где он находится: дома или на работе. Ошалело поднимался на ноги и недоумённо спрашивал, что произошло, чем автоматически обеспечивал себе увольнение и волчий билет. Тут же спохватывался, приходил в ужас, начинал слёзно молить собачников, чтобы те не сообщали о его проступке ни хозяину, ни в Гильдию, клялся, что в долгу не останется.
Как правило, не сообщали…
– Думаешь, краденый? – с сомнением спросил «гицель» помоложе.
– Да наверняка! С чего бы он такой от хозяев бегал?
– Так, может, его сразу в «охранку» передать?
Дежурный усмехнулся:
– Прыткий ты, однако! Нет уж, давай подождём, пока хозяин о краже заявит… Если заявит, конечно…
Служебных собак в Суслове воровали довольно часто и с самыми разнообразными целями. Занимались этим либо высококлассные специалисты, либо полные отморозки. Среднее звено криминалитета, более склонное к здравому смыслу, в подобные дела старалось не соваться, предпочитая спокойную преступную жизнь.
Эпидемия исчезновений начиналась, как правило, накануне какой-нибудь выставки. Справедливости ради следует отметить, что именно временное отсутствие одного из фаворитов отчасти помогло Ратмиру занять третье место на «Кинокефале». Вряд ли заказчиком тогда был Рогдай Сергеевич – скорее всего, вывести главного претендента из борьбы постаралось объединение «Псица», усиленно толкавшее своего барбоса в чемпионы. Потерпевшая сторона заявила протест, обратилась в арбитраж, но действовала как-то вяловато – и скандал быстро выдохся.
В Гильдии шепотком передавали сплетню, будто постаревший фаворит, чувствуя, что первое место ему не светит в любом случае, якобы, сам организовал собственное похищение. Трудно судить, насколько это соответствовало истине. Всякое бывало…
Однако в данный момент до осеннего чемпионата мира среди служебных собак Суслова оставалось ещё добрых четыре месяца, и, стало быть, попытка нейтрализовать таким образом Ратмира выглядела бы по меньшей мере нелепо.
А для выкупа собак крали только лохи да отморозки, но с теми у Общества охраны домашних животных разговор был короткий…
* * *
Установить личность хозяина при наличии номерной бляхи труда не составило. Услышав, что его Ратмир с обрывком поводка на шее захвачен в переулке нарядом «гицелей», Рогдай Сергеевич отменил совещание, передал бразды правления Гарику и помчался вызволять любимца. Встревоженный директор ворвался в служебное помещение буквально через пятнадцать минут после телефонного звонка собачников.
– Где? – отрывисто спросил он.
Ответить ему не успели. При виде хозяина пёс чуть с ума не сошёл от радости и стыда: заплясал, заскулил, кинулся на прутья, виновато облизал просунутую сквозь решётку руку. Ратмиру отозвались шавки из общей камеры – и воздух задрожал от жалобного лая.
– Ах ты, блудня-блудня… – присев перед клеткой на корточки, растроганно проговорил Рогдай Сергеевич. – А мы там уже с ума сходим…
– Ваш? – официальным тоном осведомился дежурный.
– Наш… – с любовью молвил хозяин, потрепывая повизгивающего пса за ухо.
– Как же это вы не досмотрели?
Лицо Рогдая Сергеевича выразило досаду. Ещё упрёков он от «гицелей» не выслушивал! Высвободил руку, поднялся.
– Где тут что подписать? – сухо произнёс он.
Очки надевать не стал. Брезгливо держа бумаги подальше от глаз, проглядел протокол, счета́ (вызов наряда – столько-то, услуги снайпера – столько-то, усыпляющие патроны – полторы обоймы, пайка, дезинфекция миски, отдельная клетка, уборка отдельной клетки…) и, пока отмыкали дверцу, подписал всё недрогнувшей рукой.
После влажноватого сумрачного помещения, пропитанного тонким ароматом присыпанной хлоркой мусорной ямы, солнечный свет показался Ратмиру особенно ярким, звуки – громкими, запахи – острыми. Июльский послеполуденный зной плавил асфальты. Прошла нудистка, обдав раскалёнными духами. Ратмир чихнул.
– А грязён-то, грязён!.. – с веселой укоризной приговаривал хозяин, ведя его на огрызке поводка к ожидающей их машине. – По дымоходам, что ли, ползал?.. Ну ничего! Почистим пса, отмо-оем…
Однако по мере приближения к автомобилю лицо Рогдая Сергеевича становилось всё более озабоченным. Не открывая дверцы, директор принял через окошко новый поводок, пристегнул. Обрывок старого отдал водителю.
– Но это всё потом, – совсем уже угрюмо заключил он. – А сейчас веди показывай, где ты Лёву потерял… След! Ищи, Ратмир, ищи… Лёва! Где Лёва?..
– Ратмир Сергеевич! – подал голос из машины обильно украшенный шрамами шофёр. – Он отсюда след не возьмёт. Это нам надо на то место, где его «гицели» повязали…
– Верно, – подумав, согласился тот. – Поехали…
* * *
Обратный путь от злосчастной арки до пролома в парковой ограде Ратмир прошёл безукоризненно. Один только раз запнулся и замер, усиленно работая ноздрями. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что дорогу он находит верхним чутьём. Впечатление, разумеется, ошибочное. Просто Ратмир давно подметил за собой такую странную особенность: стоит раздуть ноздри, как немедленно обостряется интуиция.
Завидев знакомый пролом, взвизгнул, рванулся.
– Тихо ты! – прикрикнул Рогдай Сергеевич, окорачивая его властной рукой.
Многозначительно оглянулся на сопровождавшую их машину. Шофёр-телохранитель понял всё без слов, тут же заглушил двигатель и вышёл. Втроём они проникли на территорию парка.
– Та-ак… – мрачнея, протянул Рогдай Сергеевич, останавливаясь перед пепелищем. Нагнулся, подобрал одну из рассыпанных визиток. – Ну, понятно… Здесь он им и попался… Ах, Ратмир-Ратмир! Ты-то куда глядел?..
Низко пригнув повинную голову, поскуливающий Ратмир потянул хозяина к развалинам скамьи. Тот последовал за псом и, присвистнув, склонился над огрызком поводка, наглухо захлёстнутого вокруг чугунной ножки.
– Как тебе это понравится? – жёлчно бросил он через плечо. – Привязал, придурок!..
– Может, не он привязал? – усомнился шофёр.
– А кто? Они, что ли?.. Да Ратмир бы им руки по локоть отхватил! В протоколе сказано: задержан со сброшенным намордником… – Рогдай Сергеевич выпрямился и с болезненной пристальностью ещё раз оглядел поляну и пепелище. Засохших капель крови нигде не наблюдалось. Да и на брыластой морде пса тоже. – Сколько там у нас до обеденного перерыва?
– Сорок две минуты…
Директор издал досадливое кряхтение.
– Тогда лезь в машину, – расстроенно велел он. – Сейчас я легавых вызову. И давай-ка в обход… чтобы следов не затоптать…
Пока возвращались к пролому, Ратмир, ни на миг не забывавший о прикопанном бумажнике, попытался увлечь хозяина к помеченным кустам, но тот уже созванивался по мобильнику с МОПСами и на слабые эти попытки внимания не обратил.
Надежды на то, что следакам удастся раскрутить данное дело, не было ни малейшей, но, не вызови их сейчас Рогдай Сергеевич, впоследствии кое у кого могло бы возникнуть подозрение, что фирма «Киник» сама решила избавиться от своего замдиректора. Поэтому лучше было подстраховаться заранее…
Как ни странно, ищейки приехали довольно скоро, однако лица их радостью не сияли. О случившемся МОПСы были оповещены ещё до заявления Рогдая Сергеевича и, честно говоря, сильно надеялись, что минет их чаша сия. Примерно полтора часа назад им позвонили «гицели» и со скрытой ехидцей известили: тут у вас в Сеченовском переулке людей на глазах в багажники запихивают, а вам и невдомёк… Плохо работаете!
С видимой неохотой прибывшие походили по поляне, затоптали окончательно все уцелевшие следы, забрали в качестве вещественных доказательств огрызок поводка, визитную карточку и, сделав пару снимков, занялись бумаготворчеством.
– С полканом свяжи… – слышалось из служебной машины. И после паузы: – Товарищ полковник…
Беседовал с МОПСами исключительно Рогдай Сергеевич. Шофёр-телохранитель, как ему было приказано, прятал шрамы за поднятыми тёмными стёклами директорского автомобиля.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.