Текст книги "Первая научная история войны 1812 года"

Помимо перечисленных безупречно достоверных и репрезентативных документов мы можем воспользоваться логикой и косвенными доказательствами отсутствия агрессивных намерений Наполеона против России в 1812 году. Я напомню: Наполеон должен был оборонять границы Франции от английской армии, высадившейся в Испании; на лето 1812 г. еще с 1811 г. планировалось путешествие Наполеона в Рим; в ходе Русской кампании выяснилось, что у Наполеона не было достатка в подробных картах местности вокруг Старой Смоленской дороги; провиант был заготовлен только на краткосрочную кампанию; мы знаем, какие мучительные решения приходилось принимать императору в Вильно, в Витебске, в Смоленске – каждый раз он долго раздумывал, продолжать ли преследовать убегающую русскую армию (то есть у него не было изначального плана проводить парады в Москве…). Подобных аргументов – множество!

Итак, колоссальный свод документов и фактов неопровержимо свидетельствует о том, что император французов изначально не только не планировал «захвата» или даже вторжения в Россию, но и само усиление армии и оперативное движение ее корпусов к границам России было лишь вынужденной мерой самообороны. Подчеркну: сегодня ученые не имеют ни единого документа, ни одной документально заверенной фразы Наполеона ни о желании воевать с Россией – даже сдерживать ее нападение (до того момента, как русский царь не выстроил свою армию на границе с Герцогством Варшавским, а затем уже в 1811 году отдал приказ начать наступление – но, по собственным соображениям, его отозвал) – ни переходить границу Российской Империи.

Конфликт был полностью спровоцирован, подготовлен и развит императором Александром (и все перечисленное стало продолжением агрессии, начатой им еще в 1805 году). Целью и причиной конфликта была вовсе не охрана территории России от далекой Франции (я напомню: после поражений русской армии по условиям Тильзитского договора Наполеон еще и увеличил территорию России Белостокской областью, а затем согласился на присоединение целой Финляндии – его главной целью был долговечный мир!), а личная зависть бесталанного царя к гениальному и успешному Наполеону, его желание отомстить за поражения (ставшие следствием той же зависти), а также неумным реваншизмом среди части офицерства и архаичного по менталитету дворянства. В итоге ценой гибели сотен тысяч русских солдат и мирных жителей, ценой уничтожения (по воле русского правительства, командования) многих российских городов и деревень, была осуществлена оккупация Герцогства Варшавского, а также интервенция во Францию и смена политического режима в этом государстве (что и являлось многолетним намерением антифранцузских коалиций). В России же наступила суровая политическая реакция, аракчеевщина. Данная война противоречила интересам России, русского народа – и была выгодна лишь верхушке правящего класса Англии.

Подводя некоторые итоги, мы можем перечислить те действия Александра, которые привели к войне:

– концептуальное и масштабное невыполнение торговой и прочей блокады Англии;

– отказ от брака сестры с Наполеоном;

– лишь имитация участия в отражении агрессии Австрии против Франции в 1809 г.;

– постоянные вооружения и выход русских армий на границы герцогства Варшавского уже в 1810 г. (здесь необходимо учитывать психологическое воздействие от подобного: Россия с 1799 г. по 1807 г. уже трижды нападала и приближалась к границам Франции с целью интервенции; кроме того, бывшие союзники России по антифранцузским коалициям в 1809–1812 гг. продолжали атаковать Наполеона буквально со всех сторон: английские войска атаковали в Испании, Италии и Голландии, Австрия – со своей стороны);

– тариф 1810 года, бьющий по французской торговле;

– приказы к началу похода в Европу в октябре 1811 г. (потом отозван);

– шпионаж во Франции и подкуп французских чиновников;

– закулисные переговоры с Ш.М. Талейраном;

– тайные переговоры с Пруссией, Австрией, Англией, Швецией, Испанией;

– общий недружественный тон переговоров в годы союза и т. д.;

– невыполнимый и оскорбительный ультиматум;

– официальное дипломатическое объявление Россией войны Франции.

Александр планировал напасть на Францию самым подлым образом: еще в 1810–1811 годах, когда Наполеон являлся союзником России – и у него не было войск в герцогстве Варшавском (и почти не было сил в Пруссии, которые бы могли приостановить очередную агрессию России). Затем русский царь всеми своими воинственными действиями спровоцировал наращивание оборонительных контингентов Наполеона, но у него не оказалось главнокомандующего (а планы были сплошь наступательные, и дипломатические отношения разорваны): ведь Ж.В. Моро, Веллингтон и Ж.-Б.Ж. Бернадот ему отказали. Таким образом, он сам навязал Наполеону войну, но от войны трусливо бежал.

Усилия Наполеона в деле сохранения мира мы уже описали на многих десятках страниц выше; что касается смены его оперативных планов, то оно выглядело так:

– искреннее желание поддерживать всеми средствами мир и союз с Россией;

– с середины 1811 г. постепенное усиление наблюдательного корпуса в Германии: в связи с реальной угрозой нападения уже выдвинутых на границу русских армий;

– попытка воздействовать на царя письмами и наращиванием военной мощи (осень 1811 – весна 1812 г.);

– финальная попытка переговоров;

– высылка переговорщика Наполеона Л.-М.-Ж.-А. де Нарбонна-Лара;

– отказ послу Франции в России в аудиенции накануне войны;

– ожидание наступления русской армии в оборонительной позиции;

– вынужденная переправа через Неман и ожидание сражения;

– преследование хаотично убегающей русской армии.

X

Можно только сожалеть о том, что, с точки зрения научного подхода к теме, фактически целый век был потерян. После пропаганды сталинщины, ржавчина которой до сих пор разъедает российскую как специальную, так и популярную литературу (и общество…), поразительно читать выводы, к которым пришли еще царские историки! Я приведу показательную цитату из труда знаменитого специалиста по эпохе 1812 года, архивиста, действительного статского советника, директора архива Министерства народного просвещения, Константина Адамовича Военского (1909 год!):

«Очевидно, что взгляд на деятельность Наполеона лишь с точки зрения его честолюбивых стремлений совершенно не выдерживает критики. Этот глубокий государственный ум предвидел последствия усиления Англии, ее дальнейшую политику мировых захватов и грубое насилие в международных отношениях. …Россию совершившиеся в Европе перевороты и войны непосредственно не затрагивали. Страшиться революции уже потому России не было основания, что в ней народные массы прозябали в невежестве и новым идеям были недоступны. Что же до культурного слоя, то он состоял из помещиков, лично заинтересованных в сохранении сословных привилегий и крепостного права. …Резюмируя все вышесказанное, можно придти к следующим выводам. Легенда 1812 года, как она ни заманчива, должна уступить место беспристрастному историческому исследованию. Борьба с Наполеоном велась не Россиею, а Англией. …Таким образом, двенадцатый год только фазис этой великой борьбы, в которой Россия непосредственного интереса не имела…»[739]739
  Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 г.: т. I, «Литва и Западные губернии»… с. III–VI.


[Закрыть]

Любопытно, что и великий русский писатель, поэт, публицист и философ, проницательный Дмитрий Сергеевич Мережковский, посвятивший Наполеону книгу (1929 г.), написанную почти в академическом стиле (со ссылками на источники), был убежден в следующем: «С января 1811 года Александр потихоньку мобилизует двести сорок тысяч штыков к западной границе. Он обманывает Наполеона беззастенчиво: готовит на него внезапный удар, и нанес бы его, если бы Польша согласилась».[740]740
  Мережковский Д.С. Наполеон. М., 1993, с. 209.


[Закрыть]

Современный исследователь войны 1812 года А.Е. Тарас стал, очевидно, последователем сформулированной мной в монографии 2004 года («Правда о войне 1812 года») концепции причин конфликта и также отказался от ненаучного термина «Отечественная война». Он пишет: «Итак, Наполеона спровоцировали на войну с Россией три взаимосвязанные причины:

1) Приготовления русских войск к вторжению в Герцогство Варшавское (признанное Россией по Тильзитскому договору);

2) Систематические попытки Александра вмешиваться в дела германских государств, что прямо запрещала секретная часть Тильзитского договора;

3) Фактический отказ России от участия в «континентальной блокаде»».[741]741
  Тарас А.Е. Указ. соч., с. 35.


[Закрыть]

Стоит также вспомнить аналитический вывод великого русского историка, академика М.Н. Покровского (1868–1932), который еще в царское время в коллективном многотомнике «Русская история с древнейших времен» (1910–1913 гг.) однозначно заявил: «Нашествие Наполеона было по существу актом необходимой самообороны».[742]742
  Там же. В более позднем издании академик М.Н. Покровский вносит важное уточнение: «Наполеон, вовремя предупрежденный, получил полтора года на подготовку своего «нашествия», по существу являвшегося актом необходимой самообороны» (Русская история с древнейших времен: в 4 т. / М.Н. Покровский. М., 1934, т. 3, с. 189).


[Закрыть]

И только преступная сталинская пропаганда, использовав некоторые трафареты, спущенные холуям-писакам еще Александром I и Николаем I, сумела сфальсифицировать историю 1812 года. Советская послевоенная историография-пропаганда объясняла причины войны 1812 года через призму описания событий 1941 г., которые, в свою очередь, также были сфальсифицированы (начиная с того, что войну отсчитывали не с 1939 г., когда СССР вместе с Германией напал и расчленил Польшу, а о планах нападения СССР на саму Германию вообще не упоминалось).

Не лишним будет задаться вопросом: чего стоило слово императора Всея Руси, если Александр I так легко и многократно нарушил данное им слово, поставленную им (и прочими русскими дворянами-дипломатами) под договором подпись?! Однако вопрос этот становится излишним, если вспомнить молчаливое согласие на убийство отца и то, как царь фактически способствовал интимной связи собственной жены с поляком Адамом Чарторыйским, а в 1807 году обнимался с Наполеоном, за год до того преданным православным Синодом анафеме…

Послушаем весьма точные выводы современных авторов, всю жизнь посвятивших изучению наполеоновской эпохи – профессиональному военному и историку, корпусному генералу Мишелю Франчески (1930 г. р.) и канадскому исследователю и одному из крупнейших коллекционеров предметов наполеоновской эры Бену Вейдеру (Бен Уайдер: 1923–2008). Вот некоторые тезисы их совместного труда: «Первым начать военные действия – это только военная стратегия. Настоящему зачинщику войны часто выгодно вызывать нападение на себя. Война в России является в этом отношении прекрасным примером. Думать, что Наполеон, по горло завязший в испанском муравейнике, открыл второй фронт из захватнических устремлений – просто нанести оскорбление логике.

(…) Но, вернувшись в Петербург (имеется в виду Александр I – в 1807 г. из Тильзита – прим. мое, Е.П.), он не смог противостоять антифранцузским проискам двора и Англии. Он снова стал тем, кем был на самом деле: воплощением двоедушия. Он воспользовался преимуществами договора и не выполнял своих обязательств. Несмотря на Эрфуртский договор, он и пальцем не пошевелил во время войны с Австрией. Если бы он сдержал слово, Австрия не осмелилась бы напасть на Францию (очередной раз – в 1809 году: прим. мое, Е.П.).

…В ожидании удобного момента царь единственно озабочен тем, чтобы не выглядеть агрессором (здесь авторы явно слишком хорошо думают о русском царе: как мы знаем из множества российских документов, Александр планировал нападение, и только, когда план сорвался, он стал изображать «хорошую мину» при плохой игре, довольствовавшись игрой в «агрессора и жертву» – прим. мое, Е.П.). Совершенно бессовестно он расточает свои уверения в дружбе, в то же время тайно готовясь к войне.

…То, что Наполеон занял Ольденбург (причина: несоблюдение герцогством важнейших мер блокады английских товаров – прим. мое, Е.П.), раздувается сверх меры. Эта крошечная территория, находящаяся в руках зятя царя Александра, ничего не представляет для мощи и безопасности России. Наполеон предлагает как очень выгодную компенсацию другое место, например Эрфурт.

<…> Осенью 1810 года блокада действует почти везде, кроме России. Императору сообщают, что 700 русских возов перевозят в Лейпциг британские товары. Огромный караван из 1200 судов под флагами Швеции, Португалии, Испании и Америки уже давно находится в Черном море, эскортируемый 20 английскими судами.

…Россия первой начала готовиться к войне.

…Уверенный в себе царь первым прерывает отношения, следовательно, начинает войну. …Война практически объявлена, но Наполеон все еще не хочет торопить события. Он ждет месяц, прежде чем не спеша отправляется к своим армиям 9 мая 1812 года. В который раз он вынужден отложить свои дела как государственный деятель и созидатель, что единственно по-настоящему ему по сердцу.

…Какое-то время он предполагает подождать в Польше нападения Александра, но быстро понимает, что царь не собирается этого делать, опасаясь нового Фридланда… Время работает на Александра. Ему оно нужно, чтобы завершить подготовку самой мощной армии, которая когда-либо была у России. И время у царя есть.

Для Наполеона все обстоит по-другому. Очевидно, что не в его интересах ждать окончания военных приготовлений России. Он не может долго держать в напряжении гигантский набор солдат союзников, вливающихся в его новую Великую армию. Он должен обязательно опередить открытие английского фронта в Западной Европе».[743]743
  Франчески М., Вейдер Б. Наполеон под прицелом старых монархий. М., 2008, с. 178–187.


[Закрыть]

Я полагаю, что к мнению опытного военного, который лично руководил войсками и был в огне, а также к миллиардеру, всю жизнь посвятившему изучению темы Наполеона, стоит прислушаться: профессиональный опыт и огромный успех в жизни – то, чего часто не хватает «кабинетным» «младшим научным сотрудникам», которые без всяких интеллектуальных и биографических оснований берутся судить о вещах планетарного значения… Что еще важнее, все сказанное выше полностью соответствует исторической фактуре.

Возможно, для обывателя и кого-то, не читавшего серьезных трудов, посвященных эпохе Наполеона, эта цитата покажется несколько помпезной, но с ней сложно спорить: документально заверенные факты подтверждают тезис, однажды произнесенный самим Наполеоном: «Факты говорят сами за себя, они сияют как солнце… Можно ли поставить мне в вину нечто такое, от чего историк не сумел бы защитить меня? …Меня обвиняют в том, что я слишком любил войну? Историк докажет, что нападали всегда на меня!»[744]744
  Там же, с. 3.


[Закрыть]

В связи с темой развязывания войны русским правителем, стоит вспомнить и «опыт веков». К примеру, общеизвестно, что во время Северной войны (1700–1721 гг.) именно Россия напала на Швецию – причем, с хищнической целью захвата прибрежных территорий, а Карл XII (1682–1718) оказался на территории России именно в ходе длительного отражения русской агрессии. Один характерный эпизод той эпохи. После взятия шведской крепости Мариенбург православный Б.П. Шереметев (1652–1719), пользуясь уходом основной шведской армии в Польшу, беспощадно разорил регион. Он сам доносил Петру I в конце 1702 г.: «Послал я во все стороны пленить и жечь, не осталось целого ничего, все разорено и сожжено, и взяли твои ратные государевы люди в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20 000 или больше… и чего не могли поднять покололи и порубили» (Письма к государю императору Петру Великому от генерала-фельдмаршала … графа Бориса Петровича Шереметева, часть первая; в Москве при императорском университете 1778 год; письмо № 23, с.105). А где же так называемая «духовность», православие, миролюбие? Это ли прекрасный «русский мир», это «та Русь, которую мы потеряли»?

Часто приходится слышать от агрессивного же и невежественного местного обывателя: «если Наполеон не нападал на нас (на них… – прим. мое, Е.П.), то как же он оказался в Москве?» А почему эти же существа и по такой же «логике» не спрашивают, как советская армия оказалась в 1945 г. в Берлине?! Напомню: после Аустерлица русский царь продолжил свою агрессию. Подчеркну: после Бородина не было мира ровно так же, как и после Аустерлица. Сила и степень победы Наполеона не так важна, как маниакальная агрессивность русской стороны.

Приложение

Показательно вспомнить колоссальные приготовления к войне, производимые русским правительством в 1810–1812 гг. Здесь я считаю возможным процитировать военного историка, генерал-лейтенанта Модеста Ивановича Богдановича (1805–1882), который в свое время специально исследовал данный сюжет:

«Приготовления наших войск состояли: в исследовании пространства, которое должно было служить театром войны; в усилении важнейших пунктов искусственными средствами; в укомплектовании войск, образовании резервов, устроении депо, магазинов, госпиталей и парков, сообразно с потребностями военного времени.

Для исследования свойств театра войны посланы были в 1811 году офицеры квартирмейстерской части, которые, обозрев западное пограничное пространство России, представили весьма удовлетворительные описания этого края.

…Обратимся к постепенному преобразованию и усилению русских войск, с того времени, как разрыв России с Франциею сделался неизбежен, именно с 1810 года.

После преобразования армейской пехоты, на основании высочайшего рескрипта Барклаю де Толли от 12 октября 1810 года, число регулярных войск русской армии в конце 1810 года простиралось до 400–420 тысяч человек, с 1 552 орудиями.

В 1810 и 1811 годах вооруженные наши силы увеличены были вновь сформированными частями войск: Лейб-гвардии Финляндский батальон переформирован в трехбатальонный полк. Один из батальонов Преображенского полка послужил кадром для Лейб-гвардии Литовского полка. Сформирован 3-й учебный гренадерский батальон. Из 52-х гарнизонных батальонов составлены 13 новых линейных полков и несколько внутренних гарнизонных батальонов и полубатальонов; сформирована вновь 27-я пехотная дивизия из шести полков; вообще же армейская пехота усилилась 23-мя полками (считая в том числе и Морские полки). Гвардейская кавалерия усилена сформированием лейб-гвардии Черноморской сотни; учреждены вновь два армейских кирасирских полка; Лейб-гвардии конная артиллерия разделена на две батареи; Лейб-гвардии артиллерийский батальон переименован в Лейб-гвардии артиллерийскую бригаду; Гвардейская резервная артиллерийская рота переименована в 1-ю учебную, и в 1812 году сформирована была 2-я рота. Наконец, полевая артиллерия была усилена значительно сформированием новых рот.

Число всех этих войск к 11 июня 1812 года простиралось, по штатному положению, не считая учебных и гарнизонных войск и вновь сформированных по высочайшему повелению 1 мая 1812 года, из рекрут, двенадцати пехотных полков, до 480 тысяч человек с 1600 орудиями. Из них составлены были: гвардейские пехотная и кавалерийская дивизии и гвардейская артиллерийская бригада; 27 пехотных, 2 кирасирских и 8 кавалерийских дивизий; 27 полевых, 10 резервных и 4 запасные артиллерийские бригады. Учебные войска и пионерные полки не вошли в состав дивизий.

Значительная часть русских войск размещена была по всему пространству границ империи. Таким образом, в то самое время, когда Наполеон готов был вторгнуться в наши пределы, Молдавская (впоследствии Дунайская) армия, под начальством генерала Кутузова, состояла из кавалерийских дивизий: 6-й и 7-й; пехотных: 8-й, 9-й, 10-й, 15-й, 16-й и 22-й, за исключением восьми батальонов 9-й дивизии, и заключала в себе 87 000 человек.

В Крыму и Новороссийском краю, под начальством герцога Ришелье, стояли: 8-я кавалерийская, 13-я пехотная дивизии и восемь запасных батальонов 9-й, в числе 19 500 человек. На Кавказской линии, под командою генерал-лейтенанта Ртищева – один драгунский полк и четыре полка 19-й пехотной дивизии, в числе 10 тысяч человек. (При этом же отряде находились состоявшие на полевом содержании гарнизонные полки: Владикавказский, Астраханский, Кизлярский и батальон Моздокский).

Французский гренадер спасает двух русских пленных солдат от мамлюка. Фаянсовая тарелка. Франция, мануфактура Монтеро, около 1810 г. Из частной коллекции Е. Понасенкова. Публикуется впервые.

В Грузии, под командою генерал-лейтенанта маркиза Паулуччи – два драгунских полка, 20-я пехотная дивизия и часть 19-й; всего до 24 тысяч человек. В Финляндии, под начальством генерал-лейтенанта Штейнгеля, два драгунских полка, 6-я, 21-я и 25-я пехотные дивизии, в числе 30 тысяч человек. В Москве формировалась новая 27-я пехотная дивизия, в числе 8 тысяч человек. Учебных войск, пионеров и резервной артиллерия, не вошедших в состав дивизий, было 42 тысячи человек. Затем к западным границам России собрано было до 280 тысяч, а за исключением запасных батальонов и эскадронов, до 200 тысяч человек.

Из этих войск предполагалось составить две армии: 1-ю и 2-ю Западные, а из запасных (вторых) и резервных (сформированных в рекрутских депо) батальонов и эскадронов образовать три армии: 1-ю и 2-ю Резервные и 3-ю Обсервационную. Последнее предположение не могло быть исполнено, и потому запасные и резервные батальоны и эскадроны поступили на укомплектование действующих либо употреблены были на различных пунктах внутри империи. Для составления же 3-й армии, долженствовавшей прикрывать Волынь, отделена часть 2-й армии.

Резервы действующих армий

Запасные (2-е) батальоны пехотных полков и запасные (5-е, 9-ые и 40-е) эскадроны кавалерийских полков действующей армии, за исключением 42 батальонов и 46 эскадронов, поступивших в корпус генерала Сакена, послужили для составления резерва (всего до 35 тысяч человек). Эти войска расположены были по Западной Двине, Березине, Днепру и у Мозыря на Припяти.

Из рекрут, собранных в депо, сформированы были (резервные) четвертые трехротные батальоны пехотных полков, числом в 500 человек; (резервные) шестые эскадроны кирасирских и драгунских, одиннадцатые и двенадцатые полков легкой кавалерии, в 150 человек, и 29 артиллерийских рот; в марте 1812 года – из вторых, или запасных, батальонов (без гренадерских рот) и четвертых, или резервных, батальонов, повелено составить 18 новых пехотных дивизий, а из запасных и резервных эскадронов – 8 новых кавалерийских дивизий; в продолжение 1812 года артиллерия действующей армии усилена 25-ю ротами, сформированными в четырех артиллерийских депо.

Запасные и резервные батальоны и эскадроны большею частью послужили, как уже сказано, для укомплектования батальонов и эскадронов действующей армии, в которую, до отступления в Тарутинскую позицию, поступило из всех помянутых и вновь учрежденных депо 46 тысяч человек пехоты и 9300 конницы.

Магазины

Во время первоначального расположения русских армий на западных границах империи главные магазины находились в Вильне, Свенцянах, Колтынянах, Гродне, Слониме, Слуцке, Пинске, Мозыре, Бресте, Ковле, Луцке, Дубне, Заславле, Стар. Константинове и Остроге; а впоследствии в Риге, Динабурге, Дриссе, Себеже, Велиже, Бобруйске, Рогачеве, Житомире, Киеве, Новгороде, Великих Луках, Калуге, Трубчевске и Соснице».

Богданович М.И. История войны 1812 года. М., 2012, с. 48–51.