Текст книги "Первая научная история войны 1812 года"

Кроме того, в 1815 г. Н.М. Ротшильд только силами своего банка под большие проценты выдал заем британским союзникам на общую сумму в 9,8 млн £ (в ценах 1815 года!).

Еще от войны 1812–1814 гг. сильно выиграл французский бизнес, который получил заказы не только на униформу собственной армии, но и на мундиры русских войск, и на штатское платье для северных галломанов. Во время пребывания во Франции русские раскупали местные товары, многие солдаты (православные патриоты…) разбежались и стали дешевой рабочей силой для местных мануфактурщиков и фермеров. Этот поход стал одной большой рекламной акцией, когда потенциальный потребитель испробовал массу товаров, от которой пришел в восторг – и уже не смог отказаться, вскоре вернувшись на родину. Среди прочего – напитки! Ф.Н. Глинка признается: «В местечке Эперне пили мы самое лучшее шампанское, и я должен был признаться, что до сего времени не пил настоящего».[1756]1756
  Мельникова Л.В. Франция и французы глазами русских участников военной кампании 1814 г. // Освободительные походы русской армии 1813–1814 гг. в истории и России и Европы: Материалы Международной научной конференции (Москва, 25–26 марта 2014 г.). М., 2014, с. 118 (замечу, что «военные кампании» – это безграмотная формулировка, по сути, тавтология, но так у автора статьи…).


[Закрыть] Уже в 1814 г. знаменитая вдова Клико (Барба-Николь Клико-Понсарден, Мадам Клико: 1777–1866) отправила из Руана в Россию vin de la comète («вино каметы» – имеется в виду урожай 1811 года, в который была видна на небе ставшая знаменитой комета). Первая партия из 10 350 бутылок была доставлена в Санкт-Петербург на корабле «Добрые намерения» 6 июня 1814 г., а уже 10 августа прибыла и вторая партия – из 12 780 бутылок. Все было раскуплено моментально и по весьма высокой цене: 12 рублей за бутылку.[1757]1757
  Kladstrup D. and P. Champagne: How the World’s Most Glamorous Wine Triumphed Over War and Hard Times. New York: William Morrow, 2005, p. 83–84.


[Закрыть]

Замечу, что и имеющиеся в моей личной коллекции русские флюты («флейты» – бокалы для шампанского) начала девятнадцатого века – также сделаны по французским моделям.

VIII

Продолжаем наш путь по тропинкам исторических смыслов. Трагично и показательно: как в 1812 году Российская империя понесла колоссальные потери (не только военнослужащими, но и среди гражданского населения и материальной части), так и потери СССР во Второй мировой войне многократно превышали потери противника (который был в меньшем числе, в суровых условиях чужой климатической стихии и сражался на нескольких фронтах против самых сильных государств мира). 14 февраля 2017 г. организаторы думских парламентских слушаний «Патриотическое воспитание граждан России: «Бессмертный полк»» огласили рассекреченные документы Минобороны, которые обновляют данные о людских потерях СССР: если в 1947 году официально считалось, что они составили 7 миллионов человек, а с 1990 года по настоящее время – 26,6 миллиона, то сейчас страшная цифра возросла до 41 миллиона 979 тысяч человек (одновременно сопредседатель организации В.С. Лановой обвинил председателя в «самовольном распределении многомиллионных госгрантов»…).[1758]1758
  Подробнее – см. статью М. Лемуткиной «Руководство движения «Бессмертный полк» не поделило власть и гранты: «Мы в центральном штабе ни хрена не знаем!»» // Московский комсомолец, № 27 325 от 15 февраля 2017 г.


[Закрыть] И эта кошмарная цифра, я уверен, не является итоговой – исследования необходимо продолжать (по моим весьма предварительным подсчетам на основе сличения количества населения упомянутая цифра может увеличиться примерно до 50 млн). Сравним упомянутые 42 миллиона хотя бы с армейскими потерями Германии (воевавшей на несколько фронтов): 4,047 млн военнослужащих погибшими и умершими (в том числе 3, 605 млн погибших, умерших от ран и пропавших без вести на фронте; 442 тыс. умерших в плену), еще 2,91 млн вернулись из плена после войны.[1759]1759
  Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование. М., 2001, с. 514.


[Закрыть]

Вспоминаются многочисленные свидетельства о бездарном командовании советских генералов, о горах из тел советских солдат, которых вопреки всем законам тактики и здравого смысла бросали на вражеские дзоты. А ведь параллельно был еще и ГУЛАГ! И в 1812 году в Бородинском сражении благодаря ошибке М.И. Кутузова целая 2-я армия П.И. Багратиона была подставлена под основные силы и главный артобстрел противника – и была практически уничтожена (причем без всякого смысла – сражение проиграли, Москву сдали). И в 1812 году во время отхода французской армии десятки тысяч русских солдат выходили из строя не из-за боевых действий, а потому что командование не заготовило необходимой одежды и продовольствия. И в 1812 году русское правительство начало готовиться к войне раньше противника, сосредоточило на западной границе огромные силы – и после этого просто отступали «до зимы», самостоятельно уничтожая собственные города и села. Самое важное, что может подарить нам историческая наука – это знание, которое позволит избежать ошибок и трагедий в будущем. Но если постоянно жить мифами, лгать самим себе и не признавать ошибок – трагедии продолжатся.

Один из самых методологически важных аспектов истории как науки – это то, что я называю подстановкой в формулу. Так мы можем проверить наши выводы относительно анализа одного периода, путем исследования другого периода развития того или иного региона, явления, организма (хотя, я подчеркну, мы понимаем, что все меняется – и часто изменения бывают капитальными). Итак, читаем дневник русского писателя и публициста М.М. Пришвина (1873–1954) за 28 октября 1948 года, речь идет о событиях, последовавших после Второй мировой войны: «Вчера в американскую зону оккупации спустились два летчика и рассказали о себе и о всем плохом в Советском Союзе. О себе, что воевали в ожидании свободы после войны и обманутые теперь уходят в Америку, где будут свободно жить. О Советском Союзе рассказывали, что диктатура растет и человеку в нем нечем дышать».[1760]1760
  Пришвин М.М. Дневники. 1948–1949. М., 2014, с. 305.


[Закрыть] Поразительно! Это же буквально цитата из переписки и мемуаров людей совсем другой эпохи – об «удушливой» реакции, наступившей в России после войны 1812–1814 и 1815 гг. Это печальный тезис декабристов, пожертвовавших своей молодостью и карьерой за идеалы свободы. Это трагедия простого ратника-ополченца, повидавшего свободную Францию, затем вернувшегося в Россию – и вместо ожидаемой отмены рабства (которое называют изворотливым приукрашенным термином «крепостное право») получившего от православного царя чудовищную фразу про возвращение «в первобытное свое состояние» (из манифеста Александра I об окончании войны): то есть в крепостную зависимость. За что боролись? За что были положены сотни тысяч жизней?

Еще одна показательная вещь, касающаяся нравственной стороны вопроса: все мы знаем, что Александр I дважды через Синод (фактически министерство) объявлял «анафему» Наполеону. Со всех папертей неслись чудовищные по оскорбительности и, одновременно, по комическому, буффонному для девятнадцатого века невежеству вопли против гениального человека (напомню, что до 1806 года о гениальности и благостном влиянии Бонапарта на успокоение революционной Франции уже успели написать все периодические журналы России), сдобренные душком антисемитизма (в стиле «за что вы нашего Иисуса убили?»). Также и в 1812–1814 годах правительственные пропагандистские издания опубликовали массу макулатуры, в которой смаковались самые омерзительные и недостойные приличного государства выдумки про пороки семьи Наполеона (образованным современникам было за подобное стыдно). Это те методы борьбы, до которых опустился развязавший конфликт царь Всея Руси. Сам же он в самом начале войны бросил свою армию и народ (в той полосе, где были военные действия) – и убежал в далекий и переполненный французской эстетикой и наслаждениями Петербург. При этом он призвал низшие сословия (которые по неграмотности не имели возможности самостоятельно читать, получать достоверную информацию о мире, мыслить, составлять мнение о политике) к нонконвенциональной, дикарской, террористической борьбе с Великой армией, к нападениям, так сказать, «со спины».

Как же подобное поведение контрастирует с аристократичным, достойным стилем великого человека – Наполеона. Об этом не подумал ни один историк, но ведь император французов также мог бы объявить «анафему» Александру I (и через своих кардиналов на государственной зарплате, и через Папу Римского, который несколько лет был в полной его власти), но не опустился до подобной клоунады (хотя имел больше оснований: ведь это на него, на его народ нападали из года в год оплаченные английскими олигархами войска – «пушечное мясо» царя). Он также не допустил публикации ни одной площадной строчки о по-настоящему развратной семье русского императора. Он не бросал свою армию и свой народ ни в 1796 г., ни в 1814 г. Он не стал требовать в 1814 г. от гражданских подданных вести войну варварскими методами – жертвовать своей жизнью и имуществом: лишь бы любой ценой сохранить за собой трон. У гения не было комплекса ущербности, который владел бесталанным царем. Поэтому гений оставил миру законы, институты, научные открытия, большой стиль в искусстве, великий художественный образ, дороги, улицы, здания, образцы великодушия, личной смелости и героизма, а с юности запятнанный отцеубийством Александр I не оставил ничего, кроме выжженной земли и городов, кроме аракчеевщины, ссылки М.М. Сперанского и А.С. Пушкина, кроме оскорбительно презрительного отношения к собственному народу и желания офицеров-патриотов его убить.

Время все расставляет на свои места – именно Время, История определяет истинного победителя. Сегодня все вышеперечисленное наследие Наполеона продолжает жить и созидать, наследие же Александра мертво. Его образ никого не воодушевляет снять фильм, поставить спектакль, выпустить серию марок или открыток – или даже сделать «интернет-мем». Со временем он оказался пылью на мраморной статуе гениального современника античного образа. Александр бесился от ощущения этого, уже когда видел во дворцах русских аристократов в 1797–1812 годах десятки гравюр с изображением Бонапарта и его побед: красивый античный профиль Наполеона особенно оскорбительно диссонировал с плоским и невыразительным личиком «Луизы». Русскому императору тяжко было читать восторженные опусы о военных победах и об административных реформах консула, а затем императора, публиковавшиеся в отечественном журнале «Вестник Европы» (основан Н.М. Карамзиным). Все это питало его манию воевать против Наполеона (естественно, выдавая подобное за праведное дело) – и губить сотни тысяч жизней своих подданных.

Некоторые бюджетные (или просто неуравновешенные) защитники вышеперечисленных «достоинств» Александра I (или любого отечественного правителя – главное, чтобы отечественного и правителя) могли бы ухватиться за последнее прибежище критика-демагога – за мои похвальные слова в адрес Наполеона, но подобное не имеет смысла: я всего лишь констатировал общепризнанный в исторической науке факт (я бы сказал «медицинский») гениальности Наполеона, который полностью вытекает из перечисленных его заслуг и свершений. Это всего лишь обязанность историка. Так, к примеру, и биологи, и астрофизики дают организмам или небесным телам типологию в соответствии с их физическими параметрами: от меньшего – к большему. Так нейроморфологи (включая часто упоминаемого мной в статьях и интервью доктора биологических наук, профессора С.В. Савельева) определяют гениальность по физическим параметрам: по морфологии мозга (у историков же есть свой «препарат» для исследования – поступки: часто они даже показательнее секционирования физического мозгового препарата). Всему – своя величина, всем – свое место (и авторам сочинений о 1812 годе – тоже: все должны знать свое место соразмерно таланту).

Итак, резюмируя тему характера войны 1812 года (1812–1813 гг.), мы приходим к документально и логически заверенному выводу: то была Русская кампания Наполеона в рамках отражения агрессии Шестой антифранцузской коалиции (конфликт начался до 1812 г. и продолжился после); параллельно в России происходило более масштабное, но менее обсуждаемое (а затем и полностью преданное забвению официальной царской пропагандой) событие – гражданская, во многом крестьянская война (в которой победил царский режим). Все сословия общества были разобщены, и внутри самих этих сословий не было единства, поэтому можно использовать и термин «война всех против всех».

Сразу после крупного конфликта уже набравшая обороты в восемнадцатом веке галломания вернулась: и расцвела еще с большей силой (как виток объективного перенимания отсталым провинциальным регионом достижений цивилизационной метрополии). Со стороны идейки «России исконной» подобное лишь более обессмыслило чудовищные жертвы войны. Лучшие фамилии русской элиты (начиная с царской семьи) поспешили вступить в браки с французскими семьями – включая, Богарне/Бонапартов.

У ученого-историка не может не вызывать «мироточения» умиления показательная фраза из письма генерал-майора (в начале войны 1812 г. – подполковника) и участника Бородинского сражения Петра Андреевича Чуйкевича (1783–1831) печально известному фавориту русского императора графу Алексею Андреевичу Аракчееву (1769–1834) от 31 мая (ст. стиля) 1814 г.: «Простите! Ваше Сиятельство, что командировки для усмирения мятежа в Арзамас и Астрахань воспрепятствовали мне до сего времени представить Вашему Сиятельству сочинение мое о войне 1812 года и присоединить нижайшую просьбу о поднесении с прилагаемым для Государя Императора экземпляром и письмо Его Величеству».[1761]1761
  «Российский архив (История отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.)». Выпуск VII, М., 1996, с. 53.


[Закрыть]

Что же мы видим из этого документа (который, естественно, не процитировал ни один из моих предшественников): никакого термина «Отечественная война» не существует (а уже два года как прошло – пора бы придумать эффектное словечко), зато карьерист льстиво просит фаворита хозяина России преподнести опять-таки лестное сочинение. При этом автор уже два года как не имеет времени придумывать красивую сказку, потому что приходится давить в крови освободительное движение собственного народа! А почему же народ не радуется победе? Почему восставшие считают своим врагом отнюдь не далекого Наполеона, а «своих»? Почему (даже после чудовищной клерикальной пропаганды) не слушаются «помазанника Божьего»? Я повторяю то, о чем уже упоминал: к сожалению, в силу тотальной неграмотности основной части населения у нас практически нет источников, написанных от лица русских крестьян и солдат! До исследователей не дошла ни социальная, ни «окопная правда» (исключая интереснейшие документы допроса русских военнопленных!). Но зато мы имеем огромный массив документов о подавлении крестьянской (гражданской) войны 1812 года: и сама эта война есть не просто мнение, а крик основной части населения России. Армия, будучи деклассированным и зависящим от правительства явлением, конечно, давила эти выступления, но очень часто (чему мы были свидетелями выше) сама пускалась в дезертирство, мародерство и т. д., а через несколько лет после 1812 года начались уже и открытые бунты военных.

Теперь нам стоит оценить роль и значение российской армии в войне 1812 года. Элегантно простое логическое рассуждение в соединении с базой фактов и документов дает нам возможность сделать вывод, к которому пока не пришел ни один из моих коллег (очевидно, шаблоны им мешают мыслить строго логически и самостоятельно): роль и значение русских войск в итогах войны против Наполеона либо равны нулю, либо показатель имеет минусовое значение. Самая щедрая в отношении казенной идеологии формулировка может звучать как «незначительная, второстепенная роль». Вдумайтесь: на первом этапе кампании русская армия невероятно быстро отступает от границ, нигде не задерживая французов. Более того! Поскольку у Наполеона не было планов ни переходить границу, ни производить глубокого вторжения, именно преследование армии и создало ту самую «кампанию». Затем Наполеон больше месяца проводил парады в Москве – а после по собственной инициативе вышел из второй столицы (он же не может жить далеко от своей империи: дело государя – править!). Но не просто вышел, а нанес новое поражение русским при Малоярославце: русские снова отступили, а затем пошли известным кутузовским «параллельным маршем». Никаких штурмов городов – ничего! Давайте теперь произведем упомянутый мной элегантный логический ход: представим, что русской армии в 1812 году не существовало бы ВООБЩЕ (как физического явления – ни одного человека). Из того, что мы знаем по прошлым главам, в этой ситуации происходит следующее:

– В 1810–1811 гг. Наполеон не получает от Л.Н. Даву и вообще от разведки тревожных сообщений о готовности русских армий перейти границу – и сам в ответ не собирает войска для борьбы с Россией.

– Если мы изымаем из формулы русскую армию в июне 1812 года, то Наполеон или не переходит границу (ибо его задачей было лишь сражение), или переходит и останавливается в Вильно (как мы достоверно знаем, планов продвигаться далее у него первоначально не было). Даже если силой воли нашего лабораторного анализа (основанного на документально заверенных интенциях) мы направим наступление Наполеона на Москву, то мы понимаем, что:

а) его армия точно шла бы гораздо медленнее (быстрые переходы были весьма дискомфортными);

б) русские города и села абсолютно точно остались бы целы (т. к. их сжигало русское командование, а французы как раз пытались тушить), а сотни тысяч жителей живы и здоровы (как в и других европейских странах).

Кроме того, если бы царской армии не существовало, то некому бы было давить в крови (вспоминаем описание из документов, к примеру, про «вырывание ноздрей») выступления против собственных властей простого народа – крестьян!

Таким образом, ущерб от армии русского правительства был нанесен, прежде всего, российскому населению. Конечно, если назвать черное – былым, и все поставить в зависимость от мании царя, приравнять бездарного, плешивого, полуглухого труса Александра ко всей стране (отождествить одного антропоса с целой страной), если «спутать начальство с родиной и мирозданием», а затем, пользуясь тем, что народ физически не может возразить (ни пером, ни топором), все вышеперечисленное выдать за благо – тогда да: «благо»… Но сожжение населенных пунктов и гибель людей без всякого толка и оснований – это не есть «благо» (с точки зрения толкового словаря, здравого смысла и исторического опыта). И все мои «коллеги», которые пытаются события 1812 года представить именно как «благо» – идут (еще раз…) по трупам русских людей, Разума и Смысла. Dixi.

Хотя последним прибежищем защитника казенной пропаганды мог бы стать тезис: если бы русское командование не сожгло бы города и не раздавило бы желание крестьян жить по-человечески, то в их избах уже жил бы член французского Института, ученый и реформатор Наполеон Бонапарт, а также великий писатель Стендаль (как мы помним, Анри Мари Бейль был послан с депешами к Наполеону, 14 августа 1812 г. нагнал Великую армию, а затем продолжил Русскую кампанию в администрации «малой» императорской квартиры). Все это было бы даже смешно, если бы не было очень грустно.

Действительно: роль русской армии, как писали мои предшественники, именно «решающая» – но только в смысле нанесения поражений собственным крестьянам почти во всех (!) российских губерниях (даже и отдаленных от фронта Русской кампании Наполеона). В этом случае «празднование» годовщин научно оправдано, но формулировка и смысл такого «праздника» превзойдет все парадоксы, известные создателю квантовой механики Эрвину Рудольфу Йозефу Александру Шрёдингеру (1887–1961)…

Приходится констатировать, что, в сравнении с русской армией, для самого российского населения Наполеон и его солдаты играли более позитивную роль: они тушили те города, которые поджигали русские генералы, оказывали помощь русским раненым, часто охраняли поместья, монастыри (от казаков) и саму Москву. Была устроено прогрессивное местное управление.

Далее. Когда мы выявили истинный облик событий 1812 года, назвали вещи своими именами (например, утвердили Бородино победой стороны, прогнавшей побежденную армию с поля боя до Москвы и дальше) – у нас все «встало на свои места»! Если мы точно знаем, что в 1805–1807 гг. все крупные сражения российских генералов и солдат с французами были проиграны, а затем те же русские генералы были биты французскими «оппонентами» в 1813–1814 гг. (от Лютцена, Бауцена, Дрездена – до серии легендарных побед Наполеона под Шампобером и Монмиралем: исключая случаи, когда тактика, талант, КАЧЕСТВО бессмысленны перед массой, перед «ордой», перед количеством в соединении с предательством «союзников» Наполеона) – тогда «победа» под Бородиным (и вообще «победы» в ходе 1812 года) выглядят чудом: но в науке «чудес» не бывает (и документы, факты, это неопровержимо подтвердили).

Я подчеркиваю: подобные логические построения, которые помогли многим областям человеческого знания эволюционировать в Науки, обязаны помогать и истории, которую разного рода сказители баек казенного «патриотизма» и любители «описаний» оставляют на уровне не науки, а вульгарного «праздничного» плаката, удобного для оболванивания масс и для распила бюджета. Именно эти логические рассуждения дают свободу от догм и сообщают смысл исследованию множества уже «неживых» артефактов. Выяснение подробной верифицированной картины произошедшего является важнейшей частью дела, но лишь первой его частью! Не производя сравнительные логические размышления широкого исторического формата, всё с большим трудом нами выясненное не имеет особой ценности – и именно использованное аналитически позволяет прийти к важнейшим практическим выводам и результатам.

Стоит сказать отдельно: когда мы делаем вывод о том, что русская армия не стала определяющим фактором в итогах войны, мы не отрицаем храбрости и подчас удачных действий отдельных солдат и командиров. Однако, к сожалению, коэффициент полезного действия (КПД) храбрости часто сводится на «нет» целым рядом прочих факторов, самим контекстом, отсутствием у происходящего важных смыслов. Кроме того, как мы видим по огромной базе документов, именно сама русская армия стала настоящим врагом многих русских крестьян и горожан, дома которых сжигались или разворовывались. Поэтому чисто военное поражение армии Александра I стало еще и ее нравственным позором.

Ситуация усугубилась во время заграничных походов. Солдаты и офицеры увидели порядок, достаток и чистоту европейских стран, узнали о политических свободах, существующих во Франции. В итоге русские воины дезертировали тысячами и не желали вернуться на родину, а в офицерах поселилось ярое желание изменить общественно-политический строй в России: позже это станет одним из двигателей движения декабристов. Даже самой эмблемой тайного общества «Союза благоденствия» был выбран рой пчел, а пчела, как известно, была символом Наполеона.[1762]1762
  Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты… с. 318.


[Закрыть]

В своем «Военном журнале» 1813 года будущий полковник и действительный статский советник Александр Андреевич Щербинин (1791–1876) с восхищением писал о приметах европейской цивилизации (в странах, полки которых составляли в 1812 году Великую армию Наполеона). К примеру:

«Силезия

«Дорога большею частию идет сосновым лесом, удивляющим чистотою и сбережением деревьев, что только кажется в парках бы видеть можно было.

В Силезии все части хозяйства доведены до совершенства».

Саксония

«Домы их выстроены просто, но везде видны чистота и хозяйственность».[1763]1763
  Там же.


[Закрыть]

Генерал от инфантерии, впоследствии сенатор Яков Осипович Отрощенко (1779–1862) в своих воспоминаниях (почему-то практически игнорируемых историками) живописует о многих показательных подробностях: «Дворянство и купечество имеют людей для прислуги очень мало, но при такой малой прислуге везде видны порядок, чистота и опрятность. В городах нищие по улицам не шатаются…

Огороды не отгораживаются каждый отдельно, но только от улицы и внутри отделяются только межами, и при таком порядке не слышно, чтобы кто-нибудь посягнул на чужую собственность. Поселяне имеют земли немного, но удобривают и обрабатывают ее рачительно…

Каждый ремесленник одним своим ремеслом занимается, не мешая друг другу; тот, который делает лопаты, не станет делать метлы, и наоборот.

С детьми в младенческих летах поступают ласково…

Подати казенные положены не с души, но с имущества каждого…

Страховые общества от огня обеспечивают каждого застраховавшего дом свой на случай пожара (интересно, как бы они расплатились, если бы градоначальником погорельцев был полоумный Ростопчин? – прим. мое, Е.П.).

…Все реки, какие протекают в Германии, имеют береговые дамбы или насыпи высокие по обоим берегам, для того, чтобы при случае наводнения вода не заливала полей».[1764]1764
  Там же, с. 322–324.


[Закрыть]

Все это – перечисление и удивление такой жизни, какой она и должна быть: жизни, так сказать, по уму…

Полковник А.К. Карпов в своих также обойденных вниманием моих коллег «Записках походов и военных действий с 1812 по 1816 г.» повествует о вступлении во Францию («басурманскую» и «бездуховную») – а затем о возвращении через германские земли в благословенную Россию: «Апреля мы вышли на кантонир-квартиры за город Бове, ротный штаб был в замке Крильон, а я стоял с капитаном Яминским в замке Люньон на большой дороге от Паде-Кале, мы стояли весьма спокойно и даже с большой роскошью на счет хозяев, и нам ничего не стоило, жили в полном удовольствии до мая месяца. Надо заметить, когда мы проходили с бивак чрез Версаль со всем парадом, как только можно чище и опрятней одеться могли. Войдя в Версаль в улицу, то народ французский с удивлением сказал, видя нашу самую негодную одежду на солдатах и притом большую половину босых, разных цветов крестьянского сукна мундиры и ранцы, и при сем люди изнурены до чрезвычайности…

…Во время кантонир-квартир нам выдали на солдат из взятой во Франции контрибуции сукно на обмундирование, и в течение стоянки люди наши сделались одетыми все хорошо. И народ от хорошей пищи поправился от изнурения, старую амуницию большею частию пожгли и побросали, лошадей так же поправили.

… В первых числах мая получили повеление выступить в Россию. Вышли в поход, шли мимо Бове на Компьен, где я был в Компиенском дворце, видел один покой весь зеркальный превосходной работы… <…> С перваго ночлега у нас бежало лучших солдат 12 человек, со второго еще более, так что в три похода ушло из роты 50 человек (то есть большая часть состава роты! – прим. мое, Е.П.) и очень много осталось из всех полков, почему для собрания их и поимки весь корпус остановился на квартирах, и посылали офицеров отыскивать, многих привели, а некоторые остались там навсегда неотысканными. Вот как рады были идти в свое отечество, в котором знали, что по приходе найдут все возможное притеснение (выделено мной, Е.П.), так и случилось при вступлении в Россию: государь объявил войскам, что дает в своем отечестве оседлость; право, он сдержал свое слово, как увидали впоследствии, о чем сказано будет в другом месте.

Собравши несколько беглецов, выступили в поход, шли чрез Ахен прямо к Рейну на Кельн по квартирам довольно спокойно и не имели недостатка в продовольствии. Перешли Рейн, продолжали далее чрез Саксонию на Мейсен, оттуда чрез Пруссию в Польшу чрез Познань, когда стали подходить ближе к России, то нас принимать стали на квартирах весьма не дружелюбно и уже увидели от своих начальников вводимую строгость со всеми прусскому обычаю притеснениями. Наконец, вступили в свою границу в город Ковно, тут увидели, что уже отошло наше хорошее заграничное содержание, но даже квартир порядочных не отводят и не дают дров сварить себе пищи. До вступления в свои границы во время бивак, хотя и был иногда недостаток в продовольствии довольно ощутительный, зато, когда стояли по квартирам, тогда всегда имели без недостатка продовольствие изрядное, иногда весьма хорошее. Между нашими солдатами не было за границею вовсе пьянства, также и воровства. Даже жители удивлялись и хвалили русских за нравственность. Напротив, когда вступили в свои границы, то открылось между солдат воровство и пьянство, драки с мужиками (выделено мной, Е.П.), чего за границей вовсе не было слышно, причина тому есть то, что солдат, бывши за границей, гораздо лучше был содержан, нежели в своем отечестве, отчего открылись побеги, при том по вступлении в Россию взялись за строгость более, нежели за границей во время заграничных походов, притом самое изнурительное для людей ежедневное ученье и нередко с жестоким наказанием, отчего много стало больных и была смертность. Вот причина изнурения людей в русской армии и истребления преждевременно большей части солдат».[1765]1765
  Там же, с. 324–326.


[Закрыть]

Итак, война 1812–1814 гг. стала, на самом деле (не путать с клоунадой официозной пропаганды), ошеломительным поражением России: поражением цивилизационным. Русские люди – солдаты, офицеры – имели возможность заметить и понять, что они, pardonnez-moi l'expression, сражались не с тем врагом… Многие тысячи не захотели возвращаться на родину.

В свете изложенного А.К. Карповым нам стоит вновь перенестись в Москву за день до ее капитуляции в 1812 году: я приведу не цитируемые ранее свидетельства об упомянутой проблеме поведения русской армии. 13 сентября чиновник Московского почтамта А. Карфачевский сообщал, что в городе сновали «одни раненые солдаты, бывшие в деле под Можайском, разбивали питейные домы и лавочки на рынках».[1766]1766
  Там же, с. 293–294.


[Закрыть] Ему вторит асессор Сокольский: «У Покровского монастыря встретили около 5000 раненых, кои разбивали кабаки; нашим многие грозили страшною опасностию…»[1767]1767
  Там же, с. 294.


[Закрыть]

Вспоминается фраза-юмореска из известного произведения В.В. Ерофеева (1938–1990): «Отбросив стыд и дальние заботы, мы жили исключительно духовной жизнью». Между тем, я все же отмечу, что примеры пьянства среди русских солдат имели место и за границей. Во Франции даже сложилась народная песня:

 
Пьяницы Московии,
Когда вы наконец уберетесь?
Вы по-прежнему хотите
Выпить все наше вино?
Полагаю, это единственное занятие,
Которое удерживает вас у нас.
Но, будь это сказано не в обиду вам,
Нам хорошо пьется и без вас.[1768]1768
  Забытый парад русской армии: Вертю. 1815. М., 2015, с. 196. Любопытно, что данная книга, в которой приводится эта впервые переведенная на русский язык песня, издана «при поддержке Фонда возрождения традиций виноделия «Наследие Абрау-Дюрсо»»…


[Закрыть]
 

Тот же А.К. Карпов описывает и «прелести» обычного повседневного быта русской армии: «Торнов (подполковник) же, склонный к грабительству, отнимал хомуты и лошадей у проезжих польских помещиков». Или еще, к примеру, о полковнике Мерлине: «…этот старый обманщик, он всех негодных из своей роты лошадей отдал нам, подобно браку».[1769]1769
  Карпов А.К. Записки полковника Карпова. 1807–1837. Витебск, 1910, с. 14, 11.


[Закрыть] Стоит резюмировать: русская армия эпохи и образца 1812 года – единственная европейская армия, которая грабила собственных соотечественников и сжигала собственные селения. Это принципиально важный для понимания сути происходившего факт.

Все негативное видел и высший генералитет, но не у всех хватало интеллекта, чести и смелости об этом заявлять публично. Одним из немногих, кто на подобное отваживался, был всеми оболганный, нарочито подставленный и преданный М.И. Кутузовым (во время Березинской операции) адмирал Павел Васильевич Чичагов. Этот талантливый морской офицер и администратор, атеист, блестящий светский кавалер с голубыми глазами и легкостью в манерах вызывал зависть многих коллег. Поставленный в сложнейшую ситуацию на Березине, он, по сути, единственный кто, пусть и безуспешно, но попытался противостоять победному шествию Наполеона. Мастер интеллектуальной жизни свей эпохи, Жозеф де Местр, с оглушительной (!) точностью описывает ситуацию, при которой подлинного патриота начинают ненавидеть все придворные подхалимы и примитивно мыслящее общество: «Адмирал Чичагов – один из самых замечательных людей в России. Сейчас никто здесь не только что не превосходит, но и не равен ему по рассудительности, остроте ума, силе характера, чувству справедливости, беспристрастию и даже строгости нравов. Превосходные сии качества затемняются двумя большими изъянами; первый, не стоивший бы внимания, не будь второго, – это его отношение к религии, которое нельзя назвать ни греческим, ни римским; второй – презрение и даже глубокая ненависть ко всем установлениям своей страны, в которых видит он лишь слабоумие, невежество, преступления и деспотизм (выделено мной, Е.П.). Русские лучше, чем кто-либо, видят собственные свои пороки, но менее всех других терпят указания на оные. Если вы хотите ужиться с ними, то нельзя не только показывать вид какого-либо осуждения (обычная западня для иностранцев), но, напротив, надобно возражать им, когда сами они пускаются в подобные разговоры. Исключая весьма малое число близких приятелей адмирала, все прочие исполнены к нему лютой злобою и почитают за врага общества и России. На самом же деле ничего подобного нет. Он более русский, нежели другие, ибо ненавидит не Россию, а порочащее ее зло. Впрочем, такие тонкости недоступны для большинства, да и не могут служить самому адмиралу извинением за те горькие сарказмы, каковые позволяет он себе противу своего отечества. Друзья его тысячу раз пеняли ему за это. Он выслушивает их, но ничуть не меняется. Императору известны и мысли, и рассуждения адмирала, однако он неизменно привязан к нему, и таковая привязанность немало повредила Его Императорскому Величеству в общественном мнении. Говорят: «Он не русский, он не любит Россию, и ему приятны только те, кто ненавидят ее»».[1770]1770
  Местр Ж. де. Указ. соч., с. 240.


[Закрыть]