Текст книги "Первая научная история войны 1812 года"

IX

А теперь давайте узнаем, что же о войне 1812 года думал один из важнейших действующих лиц той пьесы – сам император Наполеон I? Рассмотрим краткий документальный ряд – в хронологическом порядке.

Как мы знаем, готовиться к новой войне царь Александр I начал сразу же после Тильзита (в 1807 г.), а в 1810 г. русские армии уже стояли на границе. Наполеон же лишь в 1811 г. стал задумываться о том, что существует реальная угроза нового наступления русских при поддержке англичан. В том же году, по свидетельству А. де Коленкура, Наполеон полагал, что «необходимо нанести удар по Англии в лице единственной решающей державы…», кроме того, будет полезно умерить завоевания России и «…создать в центре государство, которое было бы барьером против нашествий северной державы…».[1803]1803
  Земцов В.Н. Наполеон о войне с Россией в 1812 году. // Эпоха 1812 года. Исследования. Документы. М., 2012, с. 20.


[Закрыть] Здесь речь идет о постоянных походах русских армий с целью интервенции во Францию в 1799, 1805–1807 гг. (они осуществлялись на деньги Англии), а также об идее укрепления Герцогства Варшавского в качестве заслона от нападений России.

Уже в первые дни войны Наполеон заявил посланному к нему шпионить и оттягивать время для поспешного отхода русских войск А.Д. Балашову (Балашёву): «…никто не желает этой войны, кроме советников императора Александра» – и далее, что «император Александр возложил всю ответственность за эту войну на свой народ, и вдобавок в какой мере!»[1804]1804
  Там же, с. 25.


[Закрыть] 18 июля Наполеону принесли отпечатанную русским правительством листовку, предназначавшуюся для распространения среди солдат его армии, где в весьма примитивных выражениях их призывали к дезертирству из войск «деспота». Наполеон написал ответный текст – и он поражает стилем и анализом: будто бы мы читаем выводы современного исследования на социально-экономическую тему. Из его тезисов следует, что солдат Франции – это свободный гражданин и «повинуется только чести и закону» (это правда), а ему противостоит «крепостничество и рабство» (и это правда). Там же озвучивается идея «восстановить права ее (России – прим. мое, Е.П.) подданных, когда каждый крестьянин станет субъектом и гражданином государства, станет господином своего труда и своего времени, и он не будет больше собственностью своего господина, подобно быку или лошади… Зачем вы защищаете свои знамена? Одни варвары способны понять эту ужасную идею, которую вы всерьез рассматриваете как благодеяние – ужасную привилегию служить…».[1805]1805
  Там же, с. 27.


[Закрыть] Страшные, «вражьи» мечты! Причем я напомню: идея эта была озвучена лишь в ответ на листовку, сам же Наполеон, прекрасно понимая верность своего анализа, вел войну не за реформирование России, а просто чтобы защитить Францию от очередной агрессии русского царя («обеспечить безопасность от нашествия варваров» – говорилось в упомянутом ответе-листовке).

1 сентября из Величево (недалеко от Гжатска) Наполеон пишет своему министру иностранных дел Югу-Маре, герцогу де Бассано (1763–1839): «Возможно, что в течение нескольких дней у меня будет сражение, и если враг его проиграет, он потеряет Москву».[1806]1806
  Там же, с. 30.


[Закрыть] Действительно через 6 дней произошло генеральное сражение при Бородине, русские его проиграли – и сдали Москву победителю. В 19-м бюллетене Великой армии Наполеон сообщал миру о вступлении в древний город – и упомянул об уже известной нам трагедии: «30 тыс. раненых и больных русских находятся в госпиталях, брошенные, без помощи и продовольствия».[1807]1807
  Там же, с. 33.


[Закрыть] А в 20-м бюллетене подводил итог преступлению Ростопчина: «30 тыс. раненых и больных русских сгорело».[1808]1808
  Там же.


[Закрыть] 21-й бюллетень констатирует: «…Пожар этой столицы отбросил Россию на сто лет».[1809]1809
  Там же, с. 36.


[Закрыть]

Из беседы с А. де Коленкуром после окончания кампании: «Сожжение русских городов… в том числе Москвы – это бессмыслица. Есть армии и есть солдаты для того, чтобы драться. Нелепо расходовать на них столько денег и не пользоваться ими (но это во Франции – в России им практически не платили, и, вообще, их «еще нарожают» – прим. мое, Е.П.). Не следует с самого начала причинять себе больше зла, чем мог бы причинить вам неприятель (подобная фраза напоминает совет врача-психиатра после осмотра пациента – прим. мое, Е.П.), если бы он вас побил (вспоминается, простите, актуальное: «в ответ будем бомбить Воронеж» – прим. мое, Е.П.). Отступление Кутузова – это верх бездарности. …Мы – жертвы климата».[1810]1810
  Там же, с. 46.


[Закрыть]

Из выступления Наполеона после возвращения из России (в Сенате, 20 декабря 1812 г.): «Война, которую я веду против России, есть война политическая; я веду ее без чувства враждебности. Я желал уберечь ее от того зла, которое она сама себе делала. Я бы мог вооружить большую часть ее населения против ее же самой, провозгласив свободу рабам; …но потому, что я осознавал грубость этого многомиллионного класса русских людей, я отказался от этой меры, которая вылилась бы в смерть и в самые жуткие казни лучших фамилий (Наполеон ведь имел достаточно информации о гражданской войне в России, происходившей параллельно с его операциями – прим. мое, Е.П.)».[1811]1811
  Там же, с. 48.


[Закрыть]

Из прокламации к французской армии (3 мая 1813 г.) после большой победы над русскими при Люцене (Лютцене): «Сражение при Люцене находится в ряду таких сражений, как Аустерлиц, Йена, Фридланд и Москва-река. В ходе прежней кампании враг не счел нужным в борьбе против наших армий отказаться от тех диких методов, которые использовали его предки: армии татар сжигали своих же товарищей, свои города, саму Святую Москву. …Пусть они остаются в своих ледовых пустынях, останутся в рабстве, в варварстве и коррупции (ощущение, что Наполеон, когда сочинял это, имел возможность смотреть какой-нибудь современный телеканал… – прим. мое, Е.П.), где человек низводится до животного! Вы заслужили похвалу цивилизованной Европы. Солдаты! Италия, Франция, Германия воздают должное вашим действиям».[1812]1812
  Там же, с. 49.


[Закрыть]

Свой анализ ситуации в России Наполеон продолжил во время бесед со своими приближенными на о. Св. Елены. Среди прочего, Наполеон высказался и о реформах Петра I (далее я цитирую отрывок из работы современного исследователя В.Н. Земцова, который специально изучил и обобщил тезисы упомянутых бесед): «Если англичане, французы, итальянцы и некоторые другие «входят в одну фамилию», то Россия, скорее, относится к другой «фамилии» – восточной: «она имеет слабо цивилизованное общество и варварское население». Наполеон признавал, что Петр I «не хотел оставлять русских азиатами» и ради этого провел реформы, попытался «перенести границы, аккумулировать силы и войти в европейское общество». Однако это не привело к решительным переменам. Природные условия европейцев, их образ жизни, их дух, характеризующийся развитым чувством долга, личной храбростью, – разительно отличаются от того, что характеризует русских. «Русские – есть варвары, которые не имеют чувства родины». По мнению Наполеона, следует различать простое предпочтение той страны и условий, в которых человек родился, что покоится главным образом на невежестве в отношении других стран, от подлинной любви к отечеству, которая сопряжена с осознанием преимуществ своего образа жизни и общественных организаций (эти мысли Наполеона звучат с феноменальной актуальностью и в сегодняшней России! – прим. мое, Е.П.). (…) «Русские – нищие, – заявил он далее, – и это создает для них необходимость завоеваний, продвижения вперед» (от этих строк «пророка» с о. Св. Елены мы легко можем перенестись мыслью, например, к теме внешней политики СССР эпохи В.И. Ленина и И.В. Сталина – прим. мое, Е.П.).

Вот поэтому война 1812 г., по мысли Наполеона, фактически и стала общеевропейским делом. «…Это была война здравого смысла и подлинных интересов, война ради покоя и безопасности всех; она была исключительно ради мира и сохранения достигнутого – все было ради европейскости и континентализма. Ее успех был бы использован ради создания баланса [интересов], новых комбинаций, которые бы уничтожили опасности того времени, дабы сменить их будущим спокойствием… Мир, достигнутый в результате разгрома России, стал бы «концом опасностей и началом безопасности. Появился бы новый горизонт, новая работа была бы развернута, наступило бы время полного благополучия и процветания всех. Была бы создана европейская система, и не было бы проблемы ее организовать», – так заявил Наполеон в августе 1816 г. Развивая эти мысли далее, он поделился с Лас Казом тем, что в 1812 г. мечтал о новом европейском союзе, который был бы естественным «медиатором между старым и новым порядком вещей». Возникли бы общеевропейские средства сообщения, объединились бы религии, искусства, коммерция… И в этой ситуации, по его словам, у него не было бы «сомнений в отношении процветания» и самой России».[1813]1813
  Там же, с. 49–50.


[Закрыть]

Читая подобное, мы с ошеломительной научной, физиологической, если хотите, ясностью осознаем, что имеем дело с гением небывалым по силе интеллекта и прозрения. Наполеон видел историю на века вперед. Если бы его планы осуществились, то мир бы избежал самых главных катастроф своей Новейшей истории: событий 1917 года в России, обеих мировых войн. Наполеон выдвигал концепцию реформ и эволюции как перехода (в сфере политики и экономики) от прошлого к будущему, а не кровавых революций и столь же кровавых подавлений их, какими были полны оба следующие столетия. Наполеон был шансом для мира. И при этом, я повторяю и подчеркиваю: император говорил о своей концепции, но сам он, как мы безоговорочно точно знаем из документов эпохи, не желал войны с Россией. Изначально его реформы во Франции могли быть лишь примером для подражания и учения. Только перманентная агрессия Александра вынудила Наполеона на ответные меры.

Однако вернемся к демиургу Истории и ее исследователю – к Наполеону. 28 апреля 1816 года он заявил: «…Я шел на Россию во главе всей остальной Европы. Начинание было популярным, дело было европейским. Это было последнее усилие, которое Франции оставалось сделать; предназначением этого усилия была новая европейская система, которая стала бы концом борьбы. Россия была последним ресурсом Англии. Всеобщий мир был в России…»[1814]1814
  Там же, с. 50.


[Закрыть] Из этого документа эпохи ясно видно: в 1812 г. Наполеон всего лишь продолжил начавшуюся давно борьбу с очередной антифранцузской коалицией, в которой, как известно, русские солдаты (а в 1812 г. и мирные жители) играли роль «пушечного мяса» – на деньги и в интересах Англии и для удовлетворения личных амбиций бездарного царя. Но большее по масштабам предприятие должно было положить конец этой негативной практике.

О составе Великой армии мы находим следующее весьма достоверное по своей фактуре воспоминание Наполеона: «…400 тыс. человек перешли Вислу; только 160 тыс. (поразительная точность, учитывая сохранившуюся в архивах и известную нам сводную ведомость! – прим. мое, Е.П.) перешли Смоленск для движения на Москву… Половина из этих 400 тыс. людей были австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, вюртембержцы, мекленбуржцы, испанцы, итальянцы, неаполитанцы; императорская армия собственно на треть состояла из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, генуэзцев, тосканцев, римлян, чинов 32-й дивизии, бременцев, гамбургцев и т. д.»[1815]1815
  Там же, с. 51. Интересно, что в письме своей дочери М.И. Кутузов называет общую численность армии Наполеона в России как 480 000 человек (это близко к моим расчетам реального количества Великой армии – 445 000): Суданов Г. 1812. Всё было не так! М., 2012, с. 362.


[Закрыть] И это тоже относится к поднятому нами выше вопросу о том, какие потери понесла Франция – а какие Россия и страны, бывшие традиционными союзниками России по антифранцузским коалициям. Урон Франции был, очевидно, не столь значителен, как рисуется в мифотворческих сочинениях.

Все причины больших потерь при походе от Москвы к Неману, а также негативные моменты Русской кампании Наполеон относил (совершенно справедливо: мы успели в том убедиться, используя русские первоисточники) к природным факторам.[1816]1816
  Там же, с. 53.


[Закрыть] В беседах за 1816 год Наполеон уточнял: «В России наши потери были значительны, но не настолько, как представляется». И еще: «Можно полагать, подсчитав все, что потери России в течение этой кампании, были в 6 раз большими, чем потери Франции в ее современных границах».[1817]1817
  Там же.


[Закрыть]

Тему будущего Европы император развивал 14 февраля 1817 г.: «Однажды Европа осознает, сколь предусмотрительной была моя Русская кампания; у нее [Европы] нет в запасе достаточно времени, нет его и у меня. Несчастье в виде наводнения варваров станет отмщением за отказ от моей политики».[1818]1818
  Там же, с. 54.


[Закрыть]

Весьма любопытны мысли Наполеона относительно перспектив исследования темы (25 октября 1816 г.): «Впрочем, хорошей истории Русской кампании не увидеть никогда, потому что русские ее не напишут сами или напишут без всякого уважения к правде, и французы прибегнут к красивой страсти, что обернется бесчестьем и дискредитацией своей собственной славы. Разумеется, Русская кампания является наиболее славной, наиболее трудной и наиболее почетной для галлов – среди тех войн, о которых упоминает древняя и новая история».[1819]1819
  Там же.


[Закрыть] Сложно не согласиться с последним утверждением, ведь победы в боях 1812 года были достигнуты в обстоятельствах куда более сложных, нежели в прежние годы. Французским солдатам приходилось действовать, пройдя колоссальный путь, не имея привычного питания и в новых погодных условиях.

Вообще же в 1812 году Наполеон успел многое – начиная с того, что 12 февраля ввел во Франции и во вновь приобретенных территориях более прогрессивную единую систему мер («décret impérial du 12 février 1812»: «Mesures usuelles»).[1820]1820
  Hallock W., Wade H. Outlines of the evolution of weights and measures and the metric system. L., 1906, с. 66–69.


[Закрыть] Кроме того, во время всего 1812 года император руководил экономическими процессами и масштабными стройками шоссе, зданий и монументов по всей Империи, а по итогам Русской кампании еще и сделал важные научные выводы в смысле истории, политики и менталитета России. Его противник Александр I, со своей стороны, ничего прогрессивного не произвел: скорее, наоборот – царь, как мы уже знаем, пытался разжечь средневековую религиозную террористическую войну. Весь год (впрочем, как и предыдущий – и последующий) он потратил на провоцирование и разжигание войны, погубив значительную территорию европейской части собственной страны и окончательно расстроил финансы.

X

Продолжим подведение итогов исследования.

Война – явление многогранное и комплексное, поэтому определение победителя часто оказывается неоднозначным. Обозначить победителя и проигравшего в конкретном сражении – гораздо проще: там идет речь лишь о военном деле и о математике. Когда же мы обсуждаем широкомасштабный конфликт, в котором сталкиваются народы, идеи, цивилизации, пути дальнейшего развития страны – то нередко приходится признать, что тактическая победа обращается стратегическим поражением, успех правителя – поражением и трагедией для подданных. Если, предположим, тоталитарное государство имеет хотя бы минимальную возможность говорить о тактическом успехе (например, в силу пространства, климата и немыслимых людских потерь), то монстр начинает консервировать все негативные явления общественной жизни страны, настаивать на них с новыми аргументами, а неизбежно создаваемый идеологический миф окончательно лишает томящееся в рабстве население инициативы. Напротив: зримое тактическое поражение государства, находящегося в кризисе, часто приносит позитивные плоды для его развития. К примеру, «Великие реформы» 1860–1870 гг. во многом были ускорены поражением России в Крымской войне, а эпоха свободы, гласности, открытых границ, прав человека, нормальных продуктов питания и т. д. стала возможной лишь после поражения «империи зла» в «холодной войне» с демократическим Западом. После трагических событий 1812–1814 гг. в России начался еще более печальный период, который стал именоваться аракчеевщиной, а затем николаевским безвременьем. Поражение оставшегося порабощенным, но еще и обескровленного народа, общества, а также выяснившееся в ходе войны весьма рельефно цивилизационное отставание означают безусловное поражение России и ее народа в конфликте 1812 года.

Автор солидного исследования о генерале М.А. Милорадовиче В.А. Брюханов резонно замечает: «Реформы в России за последние триста лет происходили по совершенно сходному сценарию: сначала – военное поражение, демонстрирующее глубину военно-технической отсталости России, затем – реформа, призванная ликвидировать эту отсталость. Так было со времен разгрома Петра I под Нарвой и вплоть до провала Советского Союза в Афганской войне и в гонке вооружений с Соединенными Штатами».[1821]1821
  Брюханов В.А. Заговор графа Милорадовича. М., 2004, с. 15.


[Закрыть] И тот же автор делает острый, но математически логичный вывод: «Остается только посожалеть, что в 1812 году потерпела поражение не Россия – пусть даже это и вызовет обвинения в непатриотизме! Ведь в 1812 году Наполеон вовсе не угрожал самому существованию русского народа… Основное, что Россия могла утратить в 1812 году, – это крепостное право. Едва ли это привело бы Россию к худшей катастрофе, чем в 1917 году…»[1822]1822
  Там же, с. 59–60.


[Закрыть]

И все же, я понимаю, сознание большинства (в т. ч. читателей) инертно, штампы и привычки весьма долговечны. Даже имея перед глазами репрезентативную картину доказательств, рассмотрев тысячи фактов, многим сложно будет встроить в картину мира новую конструкцию. Как это: 1812 год – это победа Наполеона (пусть и несколькими гранями)? Заиленный мозг, давно разложенный и ждущий деменции, атмосфера «хрущёвки» или современного ее аналога, фразы, въевшиеся с детства – все это будет мешать определенным категориям читателей, но мне ведь необходимо донести научные выводы и до них! Поэтому я расскажу такую иносказательную историю.

Предположим, речь идет о семьях двух соседей. Пьющий и задиристый отец одной из них – неудачник и задира, который завидует и ненавидит успешного соседа: и много раз бегал нападать на него. При этом вызывали полицию – и решили пока дело не возбуждать, а решить миром (успешный сосед – добрый и великодушный). Но упомянутый задира готовит очередную вылазку – и уже всем по опыту понятно, что будет. Тогда успешный сосед, не желая видеть грязную и пьяную образину, крушащую его квартиру, подходит к дверям того агрессивного типа, чтобы объясниться. В этот момент алкоголик дает приличному человеку пощечину и отбегает вглубь своей квартиры, прячась за туалетным бачком – его, естественно, преследует достойный, обеспеченный и трудолюбивый сосед, которому нанесли обиду. Он настигает трусливое убожество и размазывает его по стенке. Все это наблюдают дети и жена алкоголика. Но проблема в том, что дети эти – с генетическими болезнями и без образования, больные и с отстающим развитием, а жена – соответствует мужу. Размазав агрессора, приличный сосед, естественно, уходит из его квартиры к себе домой: он ведь и не имел планов захватывать, переселяться жить в грязную, неотапливаемую хибару, где пришлось бы жить с олигофренами и алкоголиками. Но, когда приличный сосед проходит обратно по квартире, его спьяну обливает пивом жена побитого маргинала, он сам вляпывается тапками в грязь, а в спину ему уже лежащий в луже собственной мочи разбитый агрессор швыряет тухлый помидор.

Итак, приличный сосед, который был вынужден наказать алкоголика, выходит из квартиры агрессора, причем заляпанный грязью этого маргинала. Все перечисленное наблюдают дети, которые а) отстают в развитии, б) неграмотные, в) настолько невежественные и мира не видящие, что они не в курсе, что поведение их отца и было причиной того, что его размазали по стенке. В убогом недосознании детей-населения, шпаны, формируется представление о том, что в их единственно правильно живущую семью (хотя отец их бьет, но они же не знают, что это дурно и что есть хорошие родители) ворвался обидчик – а потом благодаря умелому стратегическому броску помидора и посланного потусторонним провидением пива тот, кто хотел захватить их квартиру, изгнан из нее! Авторитет их никчемного отца моментально взлетает до небес, причем эта мразь вдобавок каждый день говорит о грандиозной победе над соседом! При этом достойного соседа всячески шельмуют («кому нужен его Мерседес, когда полезнее ходить пешком или на костылях!»). Побитый алкоголик даже вводит некий особый праздничный день: каждый год в годовщину того, как он битый лежал в луже собственной мочи, вся семья будет это праздновать, напиваясь пуще ежедневного. При этом приличный сосед живет и богатеет, а семья алкоголика загибается, но дети продолжают верить, что их обмочившийся агрессор-отец победил и изгнал того соседа. Они же до сих пор не в курсе, что он и не желал захватывать их крысиный угол. Ситуация усугубляется тем, что детишки, хотя и недоделанные, но на чувство зависти у них вещества хватает: и они даже рады подобному обману отца – ведь других «побед» в их никчемной жизни нет, не было и не будет. В теории, если бы дети сумели связать избивающего их отца, если бы они спросили совета по воспитанию у приличного соседа, если бы этот сосед по доброте душевной отдал бы им старые учебники и костюмы своих детей, то они могли бы зажить лучше: но тогда им пришлось бы признать, что их собственные родители – никчемные существа, а вся их прошлая жизнь – мрак и позор. Поэтому населяющие большую, но холодную и обшарпанную квартиру дети продолжают «плыть по течению», ничего не меняя. Ну, что же: полагаю, теперь я объяснил все предельно доходчиво (хотя так и слышу вопрос от «детей»: «так вы кого имели в виду?»).

Продолжаем – и возвращаемся от художественных иносказаний к историческим документам. Уже современники событий понимали, что своей многолетней агрессией против Наполеона царь Александр способствовал усилению не России, а Пруссии и Англии. Примечательно письмо (также не замеченное коллегами-историками) генерала А.П. Ермолова А.А. Закревскому (1783–1865) от 17 августа 1818 года (речь идет о выводе оккупационного корпуса из Франции, а также о пруссаках и англичанах): «Итак, решено уже, что нынешний год союзные войска оставят Францию. Она, кажется, не выпускает из виду составления армий и о крепостях заботится.

Я, сидя здесь в отдалении (в лагере на реке Сунже – прим. мое, Е.П.), от сердца желаю ей счастия, ибо надобна узда на несносную надменность немцев, особливо новой нашей родни и на всемирных ростовщиков Пудингов, которые не к добру себе начали вылезать на твердую землю. Затмившийся блеск оружия возвращается обыкновенным средством, победою, и это сделает Франция подобно другим народам, но я ожидаю гораздо большего, когда мстить она будет претерпенные ею в последние три года наглости и оскорбления».[1823]1823
  Текст этого интересного письма: РГИА. Ф. 660. Оп. 1. Д. 111. Л. 176–183.


[Закрыть]

В этом отрывке интересно и признание русским военным «наглостей и оскорблений» в отношении Франции – и то, о чем А.П. Ермолов тогда еще не знал, но мог догадываться: будущее новое возвышение Франции и поражение России в Крымской войне (1853–1856). Действительно, в ходе этого противостояния русские были побеждены. Главный триумфатор – император Наполеон III (Шарль Луи Наполеон Бонапарт: 1808–1873): сын брата Наполеона I, короля Голландии, кавалера орденов Святого Андрея Первозванного и Святого Александра Невского Луи (Луиджи, Людовика) Бонапарта (1778–1846) и Ортанс (Гортензии) де Богарне (1783–1837). Французскую сторону на итоговом Парижском конгрессе представлял сын Наполеона I от пани Марии Валевской (урожд. Лончинская: 1786–1817) – талантливый дипломат, министр иностранных дел Франции граф Александр Флориан Жозеф Колонна-Валевский (1810–1868). Именно он обеспечил выгодное сотрудничество Франции с Англией против России, а затем подписал унизительный для Российской империи мир. Даже и само подписание договора проходило в зале, где висел знаменитый портрет Наполеона I кисти Поля Делароша (настоящее имя Ипполит: 1797–1856). Это хорошо видно на парадном отчетном полотне «Подписание Парижского мирного договора» (1856 г.) Луи-Эдуарда Дюбюфа (1819–1883), кстати, ученика упомянутого П. Деляроша. Таким образом, великий император картинно взирал на происходящее. Подобные метафоры и, если позволите, барочное озорство Истории всегда вызывали во мне живейший intérêt esthétique.

Однако продолжим. Известный английский историк наполеоновской эпохи, а также драматург Рональд Фредерик Делдерфилд (1912–1972), имея в виду Александра I и его союзников, так подытожил события: «Именно их усилия задержали социальное и политическое развитие Европы на два, а то и на четыре поколения».[1824]1824
  Делдерфильд Р. Закат империи. М., 2002, с. 57.


[Закрыть] Действительно: использовав крепостных рабов, сыграв на комплексах дворянства провинциальной страны, угробив множество собственных мирных жителей, Александр I совершил настоящее историческое преступление, как против собственных подданных – так и против некоторых соседних народов. Созданный в 1815 г. глобальный карательный механизм получил название «Священный союз». Самого его автора – Александра I – еще выдающийся русский историк В.О. Ключевский (1841–1911) интеллигентно называл «караульным часовым чужих престолов против народов».[1825]1825
  Ключевский В.О. Сочинения в 9 томах. М., 1989, т. 5, с. 427.


[Закрыть]

Подытожим. В 1800 году, победив под Маренго армию очередной антифранцузской коалиции, молодой консул с античным профилем Бонапарт вложил меч в ножны, вновь надел гражданский костюм и начал создавать современность. Он хотел идти по пути реформ и постепенных эволюционных преобразований, он желал мира. Плодами его гения, его опытом, новшествами могли воспользоваться правители соседних государств, но в 1805 году Наполеон вынужден вновь начать отбиваться от антифранцузских коалиций, которые длились до 1815 года. Феодальные монархи во главе с не вполне психически адекватным царем Александром и спонсируемые английской олигархией, пошли по пути войны и удушения прогресса. В итоге исторически это означало путь не эволюции, а революции, насилия. Войны, вновь начатые в 1805 году, не завершились в 1815 году – но продолжились постоянными кровавыми военными подавлениями общественных движений: война стала тотальной и подлой. Производные этого ошибочного пути – не менее кровавые революции.

Александра заслуженно возненавидели многие русские офицеры (ставшие позднее декабристами). На это еще не обращали внимания мои коллеги, но когда в 1825 г. царь умер, то в некоторых слоях общества распространилось убеждение, что, на самом деле, он не умер, а арестован и находится «в заключении»![1826]1826
  Подлинные письма из России, 1825–1828. СПб., 2011, с. 104.


[Закрыть]

И, наконец, об искусстве. Никто до сей поры не задумывался: почему сразу после войны 1812 года (или вообще в девятнадцатом веке) не было создано ни одной значительной по своим художественным свойствам пьесы, посвященной тем событиям? Ведь были великие драматурги! Ответ я вам дам: если писать в реалистической стилистике, то за подобную пьесу могли бы не просто в ссылку отправить, но и казнить; а писать чепуху – авторы «золотого века» не очень-то хотели. Об этом не ведают даже и большинство «специалистов», но сам гениальный А.С. Грибоедов хотел написать такую пьесу, но все же не решился. Однако до нас дошли буквально несколько строчек наброска плана произведения. Все заканчивается крайне печально и безысходно: