Текст книги "Полный круг Господних праздников"

Евгений Поселянин
Полный круг Господних праздников

Предисловие

Праздники Господни…

Они установлены для того, чтобы отрешившись от мира, люди могли погружаться душею в священную жизнь воплотившегося Бога, останавливаясь при этом на таких событиях, которые являются, так сказать, высшими точками, главнейшими моментами в великом деле Христа.

Жизнь всякого человека можно рассматривать или с будничной, повседневной стороны, или наоборот, в самых ярких ее проявлениях.

Конечно, земная жизнь Господа Иисуса Христа есть сплошное торжественное шествие чрез мир исцеляющего слова евангельского – есть одна проявляющаяся святыня, один большой праздник, милосердие, исцеление, просвещение, разносторонне действующее неисчислимой и неистощимой благодатью.

Но и в этом торжестве, которому не суждено никогда померкнуть и которое до конца веков будет бросать на человечество животворные, светящие, греющие лучи, – в этом торжестве выделяются все же с своим еще большим значением, со своею еще ярче блистающей славой некоторые дни земной жизни Спасителя.

Событие Рождества Спасителя… Приход святых путников, Девы Марии и старца Иосифа в Вифлеем, поиски помещения, тайна ночи, святейшей, божественной ночи; тайна ночи, одевшая пещеру где нашли себе приют назаретские пришельцы и совершившееся в этой ночи за тысячелетия предсказанное пророками событие… Маленький холмик соломы и на нем повитый пеленами Младенец Христос, склонившаяся над ним с любовью матери, с благоговением женщины, поклоняющейся Богу, «Дева чистая»… Осел и вол, дыханием своим согревающие лежащего на соломе, в холоде ночи Творца всей твари; убогая пещера, вместившая невместимого Бога… Пастухи, стерегущие близ Вифлеема стада, тихий слет к ним ангелов, испуг их, раздающаяся из ангельских уст весть о рождении Искупителя и запетая явившимися ангелами и новыми слетевшими в ту минуту ангельскими ополчениями новая песнь. Никогда не слыханные раньше слова примирения и отрады, слова о мире на земле и о благоволении в человецех… Приход «пастырей вифлеемских» в пещеру, смиренное преклонение пред Младенцем Христом смиренных людей, которые первыми принесли к Нему тихое умиление, священный восторг своего сердца… Таинственная звезда, засветившаяся между небом и землей и ведущая таинственных волхвов сказочных стран к таинственной пещере, прибытие их караванов – «и, отверзше сокровища своя, принесоша Ему в дар злато и Ливан и смирну»… Грозный Ирод, безумно мятущийся в страхе за свой престол, выпытывание им у волхвов места «родшагося Царя Иудейского»… Явление волхвам ангела с повелением уйти домой иным путем и бегство святого семейства в Египет со всеми сохранившимися о подробностях его преданиями… А в это время происходящее в Вифлееме и его окрестностях страшное избиение младенцев…

Сколько вокруг одного дня Рождества Христова теснится событий, трогательных и ужасных, всегда ярких, наполняющих душу величавой поэзией…

Совершившееся между этими всеми происшествиями принесение Младенца в Иерусалимский храм, сретение Его Анной пророчицей и Симеоном Богоприимцем, в лице которого воплотившемуся Богу поклонился весь Ветхий Завет, прославило пришествие Искупителя все так долго томившееся без Него, так верно ожидавшее Его человечество.

Пред выходом Христа на проповедь приход в страну Иорданскую, крещение от Иоанна Предтечи и небеса отверзшиеся, и голос Отца, гремевший с небес…

Незадолго до страданий Спасителя явление Его на горе Фаворе в лучах Божественной славы, отложенной Им при пришествии в мир, и опять глас Отца, свидетельствующий о Сыне и заповедующий повиновение Ему: Преображение Господне.

Но вот день торжества. Только что совершилось величайшее чудо, громким эхом по всей Иудее прокатились слова Повелителя жизни к трехдневному мертвецу: «Лазарь. Гряди вон!», по которым жадная смерть вернула жизни никогда не возвращаемую ею добычу… Переполненный народом, собравшимся на праздник, Иерусалим, стремление к тому, кто поднял из гроба смердящего мертвеца, изумленная, обожающая в ту минуту Чудотворца, несметная толпа, оглашающие старый Иерусалим клики: «осанна, благословен грядый, осанна, осанна в вышних». Колеблющиеся в руках детей зеленые ветви пальм, белые голуби, прорезывающие белыми крыльями солнечные лучи, резвящиеся в воздухе над всем этим торжеством. Вход Господень в Иерусалим.

Наконец, величайший, заветнейший день всех дней и всех веков, озаривший землю и небо, и будущность, и вечность радостью незаходимою, обративший в ничто все скорби земные, поправший смерть, водворивший царство жизни в чудный день – Христова Воскресения.

Гора Елеонская. Христос, в последний раз беседующий с учениками, дающий миру обетование вечного Своего пребывания с миром, благословляющий учеников последним видимым благословением и восходящий от них в предвечную славу для седения одесную Отца: Вознесение Христово.

Ученики, «собранные вкупе», вспоминающие обещание Учителя послать к ним Духа Святого, и таинственное потрясение храмины, и сошедший на них в виде огненных языков Святый Дух: день Святой Троицы.

Победа христианства над язычеством, равноапостольная царица Елена, посещающая Иерусалим в жажде найти величайшую святыню мира, крест Христов, который скоро воцарится над вселенной, подымание патриархом животворящего древа над преклоняющимися в радости пред ним верными: Воздвижение честного и животворящего Креста – как бы последний аккорд развернувшейся пред нами священной эпохи, символ мира, охраняемого благодатью Христовой, осеняемого знамением Его всесильного, всевозрождающего креста.

Вот те события, которые нам предстоит обозреть, в поэзию которых нам предстоит погрузиться…

Пойдем же с открытою душою по этому священному пути, освежая душу такими воспоминаниями, уверяя себя, как близко и возможно счастье духа после того, как Христос прошел по земле…

Е. Поселянин

Рождество Христово

Христос по плоти связан с человечеством только со стороны Своей Пречистой Матери.

Пресвятая Дева Мария явилась лучшим, прекраснейшим плодом на высоком древе человечества. Многие последовательные поколения накапливали нравственными усилиями добродетель, очищали душу, вырабатывали в себе добродетель, чтобы, наконец, как завершение этой благородной работы, выставить Пресвятую Деву Марию. Ни до и ни после не повторялось явление столь исключительной чистоты и духовности. В рамках земного существования нельзя было достичь высшей святости. Следующею ступенью было уже божество. И, рожденная на земле, от смертных людей, Пресвятая Дева испытала судьбу необычайную: она стала матерью Бога, а после земного века своего, протекшего в великих страданиях, унижениях и бедности, вознесена Божественным Сыном на чудный единственный престол Царицы Небесной.

Много великих людей обязаны своим величием матерям своим. Спаситель мира в Божественной природе Своей имел уже все совершенства, всю, блистающую светом незаходимым, дивную красоту и душу Божественную. И тем не менее, этот воплотившийся Бог был многим обязан Своей Пречистой Матери, – поскольку он был человек.

И, если, как Бог, он почтил ее беспримерным величием, если не было случая, чтобы Он не внял ее молитвам за людей, то это за то, что ею было сделано и перенесено для Иисуса: Его воспитание в бедноте и тесноте, начавшееся с Его рождения в пещере, бегство в Египет, уход Его из дому для проповеди, страх при вести о ненависти к Нему иудеев, ужас Его предания, позора, распятия – смерть…

Неотделим земной путь Христа от пути Богоматери…

Так вот, приступая к рассказу о земных делах Спасителя мира, поклонимся прежде всего ей, как матери, воспитательнице и последовательнице, готовой служить Ему всеми силами, иногда удаляемой от него обстоятельствами, но на Голгофе у Его креста опять находящей свое место… И пусть помогает она нам в постижении Сына Божьего, которого никто не знал и не понимал ближе и лучше Ее.

Обручение Пречистой Девы Марии со старцем Иосифом, благовещение архангела Гвриила о воплощении через нее Сына Божьего, путешествие Девы Марии к своей родственнице Елизавете – вот события, предварившие рождение Спасителя мира.

Истосковавшийся мир погибал от отчаянной вражды, не в силах найти прочных устоев жизни. Многие из благородных, чутких людей доходили до сознания, что так жить дальше нельзя, и самовольно уходили из жизни. Богатые утопали в неслыханной роскоши, бессильные, однако, и самыми острыми наслаждениями утолить душевную тоску и пустоту.

И вот в одну из таких ночей. Когда под покровом темноты они предавались удовольствиям, когда в богатых тайниках римской жизни стонало изощренное наслаждение, а рабы в тяжком сне переживали свою неволю, когда глаза немногих мечтателей старались разобраться в тех загадках, которые написала на синем своде небесном переплетающимися линиями звезд Божественная рука, когда одни, наиболее впечатлительные, ищущие души бессознательною молитвою тянулись к неведомому Богу, а другие не задумывались, брали жизнь, как она есть, и выпивали ее чашу до конца, и только немногие мучительно искали ее сокровенного смысла, – в одну из таких ночей родился Христос.

Родился, неся с собой новые основы жизни, неся всем свет. Пришел сказать богатым и сильным, что есть счастье выше и лучше, чем их ничтожное земное величие и их тленные радости. Пришел сказать гонимым и страждущим, что кратко и ничтожно их горе в сравнении с теми радостями, которые готовит Он им в Своем новом царстве. Пришел открыться тем, кто искал Его, ничего еще о нем не зная, дать разгадку на все запросы души, утолить всякую чистую жажду, дать отраду и успокоение всем трепещущим, пришел снова, как в былые дни рая, беседовать с человеком, войдя в дверь души его и вечеряя с ним на таинственной вечере.

Незаметно для мира прошло в ту ночь это событие, перевернувшее потом мировую историю.

Незадолго до времени, когда надлежало родиться Христу, император Август, получив от сената утверждение в своем достоинстве, предписал исчислить жителей всех областей, подвластных Риму. У иудеев был обычай, записываться в том городе, из которого они происходили. Люди, имевшие в жизни самое незначительное положение, – бедный житель города Назарета Галилейского, старый плотник Иосиф, и обрученная ему Дева Мария, – вели, тем не менее, свое родословие от царя Давида, родиной которого был Вифлеем. Поэтому им и надлежало записаться в этом городе, в окрестностях которого Давид, тогда еще простой пастух, пас свои стада, где одна из прародительниц их, Руфь, подбирала на сжатых чужих нивах оставшиеся колосья. Сто двадцать верст отделяет Назарет от Вифлеема – расстояние, которое должно было казаться не малым старцу Иосифу и Деве, бывшей непраздною. Двигались они с помощью осла, на котором сидела Дева.

Жизнь на востоке течет медлительно. Путешествие совершается бесспешно. Обстоятельства еще более затягивали следование назаретских путников. К тому же по стране шло политическое брожение.

В нескольких верстах от Вифлеема показывают доселе существующий камень, на котором, по преданию, отдыхали, приближаясь к Вифлеему, святые путники.

Очень понятно, что вследствие медленного движения Иосиф с Девой Марией были опережены, как теми, кто вышел с ними из Назарета, так и другими. Поэтому, когда они пришли в город, все помещения были заняты. Богатому человеку всегда найдется свободный уголок, но Иосиф и Мария не могли дорого платить за помещение.

Вообще же и теперь гостиницы в Палестине для местных жителей не отличаются изысканностью. Это, по большей части четырехугольная ограда, за которой стоит в безопасности скот, и тут же «ливаны» – здания для людей с полом, выстланным камнями на один или два фута выше общего уровня двора. Помещение для путешественников представляет из себя небольшие комнатки, совсем открытые со стороны двора, так что в них видно все, что происходит внутри (возможно, что соображение иметь помещение, скрытое от взоров людских, тоже способствовало тому, что святые путники выбрали пещеру). Эти клетушки не имеют ничего из тех удобств, которые известны в роскошных гостиницах современного Запада, но и в самых глухих местах России. Путешественник должен приносить с собой сено и циновку, на которой он отдыхает, скрестя ноги, днем и на которой укладывается на ночь. В этой же клетушке он из забранных с собой припасов, готовит себе пищу; он также сам чистит и кормит приведенных с собою животных и сам ходит за водой, находящейся обыкновенно где-нибудь в источнике. Если же все эти клетушки заняты, то путнику приходилось проводить ночь в ограде, среди скота, где все его удовлетворение состоит лишь в сознании, что его не ограбят.

Вифлеем. Худ. В. Поленов

На окраинах Вифлеема, на известковых скалах проходящих здесь Абиссинских гор, было много пещер, в которые на ночь загоняли скот. В одной из этих пещер и приютились святые. По преданию, то место, к которому эта пещера прилегала, принадлежало одной родственнице Пречистой Девы.

Теперь монастырь с великолепною церковью покрывает место рождения в мир Младенца Христа. С потолка подземного храма, где хранится пещера Рождества, свешивается множество лампад. Отверстие или арка в половину человеческого роста покрывает священное место, обложенное белым мрамором с сияющей посередине серебряной звездой и краткая латинская надпись гласит о свершившемся здесь чуде: «Hic de Virgine Maria Jesus Christus natus est» – «Здесь от Девы Марии родился Иисус Христос».

Расположенный в двух милях к югу от Иерусалима, в долине Рефаимской, в самом центре иудейских гор, Вифлеем занимает вершину двух холмов, соединение которых образует полумесяц. Он окружен со всех сторон глубокими долинами. Средняя, наиболее плодородная, спускается вниз так круто, что для предупреждения обвалов устроены контрофорсы, придающие этому склону вид амфитеатра. Этот склон весь покрыт сплошною зеленью виноградников и фиговых, оливковых и миндальных деревьев. Из-за гор удивительно красиво смотрит темно-синий свод неба.

Приведем, кстати, малоизвестное, но прекрасное стихотворение поэта князя Вяземского, ярко передающее Палестинскую природу:

 
Свод безоблачно синий
Иудейских небес,
Беспредельность пустыни,
Одиноких древес,
Пальмы, маслины скудной
Бесприютная тень,
Позолотою чудной
Ярко блещущий день
             По степи речки ясной
             Не бежит полоса,
             По дороге безгласной
             Не слыхать колеса.
             Только с ношей своею
             (Что ему зной и труд?),
             Длинно вытянув шею,
             Выступает верблюд.
Он – ладья и телега
Беспромышленных стран,
Он идет до ночлега,
Вслед за ним караван;
Иль бурнусом обвитый,
На верблюде верхом,
Бедуин сановитый
Знойно смуглым лицом.
             Словно зыбью качаясь,
             Он торчит и плывет,
             На ходу подаваясь,
             То назад, то вперед.
             Иль промчит кобылица
             Шейха с длинным ружьем.
             И кружится, как птица,
             Под лихим седоком.
Помянув Магомета,
Всадник, встретясь с тобой,
К сердцу знаком привета
Прикоснется рукой.
Полдень жаркий пылает,
Воздух, словно огонь;
Путник жаждой сгорает
И томящийся конь.
             Вот под сенью платанов
             Быт пустынных племен.
             Женский склад – отпечаток
             Первобытных времен.
             Вот библейского века
             Верный сколок: точь в точь,
             Молодая Ревекка,
             Вафусалова дочь.
Голубой пеленою
Стан красивый сокрыт;
Взор восточной звездою
Под ресницей блестит.
Величаво, спокойно
Дева сходит к ключу;
Водонос держит стройно,
Прижимая к плечу.
             Светлый край Палестины
             Упоенный тобой,
             Пред рассветом пустыни,
             Я несусь на коне
             Богомольцем к святыне,
             С детства родственной мне,
             Эпопеи священной
             Древний мир здесь разверст,
             Свиток сей неизменный
             Начертал Божий крест.
На Израиль с закатом
Здесь сошла Божья сень:
Воссиял здесь с рассветом
Человечества день.
Край святой Палестины,
Край чудес искони!
Горы, дебри, равнины,
Дни и ночи пути.
             Внешний мир, мир подсудной,
             Все, что было, что есть,
             Все поэзии чудной
             Влагодатная весть.
             И в ответ на признанье,
             Жизнь горе возлетев,
             Жизнь – одно созерцанье
             И молитвы напев.
Отблеск светлых видений
На душе не угас:
Для святых впечатлений,
Позабуду ли вас?
 

Вокруг Вифлеема лежат отмеченные библией места: поле, где когда-то бедная Руфь подбирала колосья, горка с деревушкою Бейт-Саур, где был расположен дом Вооза. Далее расстилается пустыня Иудеи с бесплодными горами серого цвета, словно сложенными из пепла. Как ни согревает солнце этих гор, ничто на них не родится. За ними в глубине, окруженное грудами голубоватых скал, расположилось страшное по воспоминаниям погребенных в нем городов Мертвое море с глухо бьющимися голубыми тяжелыми волнами… Наконец, к югу встает конусообразная гора Иродиум, избранная царем Иродом для своего погребения.

Понятно волнение, охватывающее душу христианина в этом «заветном городе». Понятно, почему здесь один из замечательных церковных писателей, блаженный Иероним, столь тепло веровавший во Христа, провел в своих ученых занятиях, посте и молитве почти 30 лет своей жизни, до радостной смерти своей, совершив тут переводы библии на латинский язык.

* * *

Итак, в эту ночь Пречистая Дева родила Сына своего Первенца, сама спеленала Его и положила в ясли.

Это показывает, что рождение Спасителя мира было безболезненным, ибо зачатие было совершено без греха.

Выражение «Сына своего Первенца» понималось лицами, отрицавшими божественное происхождение Христа, как утверждение того, что Иисус Христос был сыном Иосифа и Девы Марии и, что затем были у них и другие дети.

Помимо утверждения истинного христианского сердца в том, что Христос был Сын Божий, путем изложения высокого учения евангелистов о личности Спасителя, эта филологическая придирка вполне опровергается еще и тем, что по законам Моисея первенцем назывался всякий младенец мужского пола, «разверзающий ложесна», т. е., родившийся первым у своей матери, хотя бы он был и последним. Известно, что так называемые «братья Иисусовы» были только его мнимыми родственниками по мнимому отцу его Иосифу…

И вот совершилось это чудо из чудес. «Сын Божий сын девы бывает» – на холмике соломы лежит невместимый Бог, и воздух пещеры проникнут лучами свершившегося чуда.

Всмотримся в эту картину. Запечатлеем ее в своем сердце.

Вот старец, обыкновенно изображаемый суровым на вид, но в сердце полным тихого, молчаливого благоговения, – обручник, брат, хранитель и кормитель Пречистой Девы.

Рождество Христово. Худ. В. Боровиковский

Сколько он перестрадал за нее. Как было смущено его простое сердце, какой ужас разочарования в том, что было для него святынею души, переживал он, когда, заметив «непраздно сть» Девы, мучился подозрениями насчет нее, а Дева не смела открыть ему тайну благовестия архангелова и чудесное зачатие от Духа Святого… Зато теперь, в эту ночь дивного чуда, как полон радости этот правый сердцем, верный в привязанностях, крепкий в заботах своих человек… Какое глубокое умиление видно в старых очах, созерцающих младенца с отблеском Божественности на челе, и сколько заботливого покровительства в том взгляде, которым он обнимает зараз Деву и Младенца. Сколько трудов предстоит ему, чтобы доставить этим двум, врученным ему Провидением существам… А силы слабеют; руки, требующие твердости в его плотничьем деле, не так уж тверды… Много лишений, много испытаний, много дум впереди… Но пока радость, одна только радость…: и ум поражается воплотившимся перед ним чудом, и старые очи созерцают – созерцают…

Дева-Матерь… Что переживала она в эти единственные часы только что открывшегося материнства, когда радость, одна только радость наполняла ее сердце. И страх, тревога за Христа, ставшие так рано ее уделом, не мрачили креста ее души… От чуда к чуду. От изумления к изумлению.

Началось с того мгновения, когда ее, погрузившуюся в мысли над чтением Писания о таинственной Деве-Матери Мессии, охватила невыразимая нежность к Младенцу пророчеств, и всеми силами души захотелось ей видеть того Младенца и быть слугой чудной Девы. И вот в эту минуту раздался тихий шелест белоснежных ангельских крыльев, и белые лилии рая заблагоухали в бедной хижине Девы Назарета. Новой, неведомой земле, музыкой прозвучали принесенные с неба архангелом слова, которые потом столько веков и до днесь сердца христиан посылали обратно в то небо, откуда они ниспали: Радуйся, благодатная, Господь с тобою!..

И вслед за этими смутившими смиренную душу Марии словами – весть о воплощении через нее Мессии. И потрясенная, ища духом убежища от странных и недомысленных слов архангела на лоне любви Божественной, дух Мариами понесся к вековечному престолу Вседержителя, хотя она видимо стояла непорочным телом своим в девственной горнице назаретской в нисходящих на нее лучах Святого Духа и под воздействием осенявшей Ее силы Вышнего…

Потом посещение Елизаветы и вдохновенный клик родственницы: «прийде Мати Господа моего ко мне»… И тут же, неожиданно для нее, исторгнутый из уст ее самой Духом Святым крик пророчества: «ублажат Мя вси роди» наполнили ее сердце странными чувствами, ибо раньше прославлял ее архангел, а теперь вот близкий к ней человек восклицает такие необыкновенные слова…

Потом тяжкие подозрения Иосифа, мука при виде глубокого горя этого человека, которого она могла, но не смела успокоить открытием великой тайны своего избрания…

Наконец, спокойное и сосредоточенное ожидание Божественного Младенца, чувствование в себе созревания Божественного существа, путь в Вифлеем…

И вот в тайне тишины длившейся ночи сбылось чудо…

Она созерцает, склоняясь над повитым Младенцем, эти черты младенческого лица с печатью уже Божественного величия на челе. И когда Он приоткрывает детские глаза Свои, тогда кажется, тогда кажется, что в них сверкает Божественный разум.

О, великая тайна священной ночи, когда небо пригнулось к земле, когда неведомое озарение наполнило пещеру, где лежал повитый пеленами неприступный Бог, спустившийся от страшного престола славы Своей, чтоб возлечь на этом холмике соломы.

О, тайна свершившегося! Душа Матери полна и покровительственно-нежного материнства, и безграничного поклонения перед воплотившимся.

Ее младенец – Божество неописанное и непостижимое, Божество неприступное, перед Которым ангелы в ужасе и страхе поникают лицами своими, имя Которого страшно и неведомо. И вот младенец, лежащий перед нею, ею повитый. И тот Бог, и этот младенец… Он сейчас родился в этой пещере, но Он скажет о себе: Прежде даже мир не бысть, Аз есмь… Какая душа, кроме облитой и преисполненной благодати души Марками, могла вместить такие тайны, пережить и усвоить их себе с добавлением еще того, что родившийся Бог был Ее сыном.

И все было тайно. И все было чудо. И все было свято в эту священную ночь.

* * *

Самое обстоятельство рождества Христова было началом преобразовательной Его деятельности. Он родился в безвестности, родился в великой бедности, освещая тем и возвышая скромную людскую долю, а также делая священною ту нищету, которая древним миром, за редким исключением немногих величайших философов, считалась бедствием и позором и к которой после Него, Ему в подражание, стремилось столько сильных, богатых и знатных людей, как к некоему счастью.

Первые люди, узнавшие о пришествии в мир Искупителя, были простые пастухи.

Одинаково всем принес Христос Свое благовествование. Богатым и бедным, царю и бродяге одинаково открыл Он царство духа. После пастухов вифлеемских, поклонились Ему знатные волхвы, приведенные от края земли таинственной звездой вифлеемской. Но глубокий смысл есть в том, что первым открыта весть была именно пастухам: люди, живущие в скромной доле, более сильных и богатых нуждаются в духовном утешении. И Тот, кто призвал к Себе в единую проповедь «труждающихся и обремененных», пожелал принять поклонение именно от этих, обойденных судьбою людей…

Явление ангела вифлеемским пастухам

Но тех самых полях, где когда-то Вооз сеял свой ячмень и пшеницу, где пас свои стада отрок Давид, на этих самых полях пастухи в ночь рождества Христова пасли свои стада.

На Востоке по общественному положению своему пастухи – самые последние люди. Еще и теперь их можно встречать в их своеобразных одеждах, с бараньей шкурой на плечах, с длинными черными покрывалами на голове. Ноги их босые, или иногда к ним привязывали жалкие сандалии. Покорность своему положению написана на их лицах; в руках у них неизменно тяжелые дубины из дубового или кленового дерева. По ночам они бодрствуют по очереди «стражами» и где-нибудь по утесам окрестных гор разводят огонь и греются. Когда начинается пора дождей, земля от влаги высылает из себя траву и цветы, которые стада жадно поедают.

Бедная жизнь этих людей не лишена, однако, высоких наслаждений, не известных тем, кто живет в более счастливой доле. Они живут сам-друг с природой, бессознательно читая ее великую книгу. О, сколько поэзии в этих ночах с привольно поднявшимся над головами сводом небесным, где горят, переливаются, хотят сказать душе что-то громадное и святое мириады светлых звезд… И честны они в первобытной простоте своей жизни: и ни зависти они не знают, ни вражды, ни гордых, не сбывшихся гордых мечтаний. И близок Бог к этим несложным искренним душам, привыкшим смотреть в небо, которое во всяком чутком зрителе образует чувство ощущения скрывшихся за ним Божьих чудес…

Они видят пред собою постоянно загадочную сказку ночи. Эти люди способны всегда ясно, просто, без сомнений принять чудо. Поэтому они просто отнеслись к тому, что над ними совершилось в ту великую ночь. Сидя вокруг огней, они бодрствовали, вели между собою нескончаемую речь, – бросали временами взгляды на высоту, в то небо, на которое никогда не может достаточно насмотреться человек со здоровой душой, и вдруг озарило их светлое сиянье и явился им ангел Господень со словами: не бойтесь, я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям, – ныне родился вам в городе Давидове Спаситель, который есть Христос Господь.

И вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях.

И тогда вдруг раздалось громкое пение. Слетавшие с неба ангельские ополчения восхваляли Вседержителя, воспевая: Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение.

Когда ангелы отошли от них на небо, пастухи сказали друг другу: «Пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь», и поспешив, пришли и нашли и Марию, и Иосифа, и Младенца, лежавшего в яслях. Увидевши, рассказали о том, что было возвещено им о Младенце сем. И все слышавшие дивились тому, что рассказывали им пастухи. А Мария сохраняла все слова сии, слагая их в сердце своем. И возвратились пастухи. Славя и хваля Бога за все то, что слышали и видели, как им было сказано.

В таких величавых, простых выражениях повествует евангелист Лука о событии поклонения Младенцу Христу пастухов Вифлеемских.

Не отмечено здесь, что страх или особое изумление овладело пастухами при явлении им ангела с чудной вестию.

Простым сердцем приняли ее эти добрые и простые люди. Скрытое от премудрых и разумных открыл еси младенцам.

Эти евангельские слова вспоминаются, когда думаешь о пастухах Вифлеемских, первыми принявших евангельское благовестие. От вооруженного тончайшими орудиями ума мудреца как бы отскакивают, не в силах проникнуть в мозг истины веры, легко усвояемые сердцем ребенка или необразованного простолюдина. В вере открывается Бог, а гордый разум свысока смотрит на откровения веры, не подчиняясь им и не овладевая ими. Над кучкой этих простосердечно тогда же уверовавших в Бога пастухов как бы уже раздаются сказанные впоследствии Христом слова: если вы не обратитесь и не будете как дети, – не можете войти в Царство небесное. Простым сердцем эти дети природы приняли слова ангела, явление Им небесных ополчений и спетую небожителями песню: Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение.

Сколько бы людей заплатило бы великими сокровищами, чтобы быть на месте пастухов, внимать той небесной музыке; сколько ушей, изощрившихся восприниманием гармонии, силились представить себе эти колыхавшиеся между небом и землей священные звуки! И не слыхать им… Кротким подает Господь благодать Свою. Нищему на гноище порою открывает Он Свои тайны, которые остаются недоступными красующимся на престолах и великим мира сего и видным людям. Сокровищем духа украшена часто внутренняя жизнь таких людей, в которых такой гордый наблюдатель жизни не увидит никакого содержания.

В словах, которые спели ангелы вифлеемским пастухам, заключалась вся суть нового завета: было сказано о том, что мир и всепрощение сменили в отношении Бога к людям прежнюю вражду и отчужденность.

Слова этой новой счастливой песни, как все слова нового завета, проливают на душу человеческую светлую благодатную силу. Сердце, истерзанное муками существовавшего и испытанное великими потерями и лишениями, внимая той песне, окрыляется надеждою. В этих священных словах открываются объятия любящего Бога, и в забвении горестной жизни рисуется берег вечного отечества с его нетленной красотой и ненарушимыми радостями…

Приход пастырей в пещеру, где бодрствовали над Младенцем Христом старец Иосиф и Дева Мария, нарушил счастливое, углубленное и единенное созерцание Марией своего Сына. Быть может, впервые представились ей тут столь часто и тяжко переживаемые ею потом ощущения, что не ей одной принадлежит ее Сын, через которого она получила столько страданий еще прежде, чем Он родился, что она отдаст Его людям.

* * *

Господи, когда Ты родился нашего ради спасения, домашние животные согревали Тебя на подстилке из соломы, заменившей Тебе Твой вековечный престол… Простые люди первые пришли поклониться Тебе… И как высоко было это преклонение пред Тобою – Тобою, который разбойнику, исповедавшему Тебя на кресте, обещал первенство, царствие Твое… И мы в память Твою славим этих первых паломников христианства, первых поклонников воплотившегося Христа… с ними же помилуй нас!

* * *

Возвратившись к остававшимся в поле стадам, пастухи стали рассказывать товарищам о том, что они видели, и все эти простосердечные люди вместе прославляли Бога. Надо думать однако, что происшествия этой ночи не получили широкой огласки и никто более не беспокоил святого семейства.

Апокрифические сказания указывают число пастухов – четыре и называют даже имена их. Но доподлинно ни то, ни другое не известно. Не известна и последующая судьба этих первых людей, в самый час пришествия Христова увидевших Господа, осиянных первыми лучами Божественной благодати.