Текст книги "1972. ГКЧП"

***

Никсоны сидели в одной из гостевых комнат. Их никто не ограничивал в хождении по дому, но они предпочли дожидаться здесь – во избежание непонимания со стороны охраны, коей дом был буквально нашпигован. Двое охранников стояли в разных концах коридора – в полном вооружении, обвешанные железками, как напоказ (может так и было – чтобы зарубежные гости успокоились). Время от времени по коридору что-то проносили – что-то тяжелое, судя по тому, как краснели лица бойцов и как тек пот по их щекам. Что-то происходило, но информации пока не было никакой. Но и надоедать советским руководителям президент не хотел. Он точно знал – они костьми полягут, но в обиду его, Никсона, не дадут. По крайней мере потому, что его гибель будет означать если не войну, то уж точно катастрофическое ухудшение отношений двух стран. А может все-таки и войну…

А есть еще и Майкл Карпов – он точно не даст в обиду президента США. Ричард чувствует это! И не потому, что Майкл так уж его любит – хотя относится дружески, это точно – просто Майкл решил для себя, что Никсон лучший президент США… для СССР. Карпов заботится о своей стране. Ему надо, чтобы у власти в США был вменяемый, разумный президент, способный сделать шаги навстречу сближению двух самых могущественных стран в мире. И самое интересное, что мысли Ричарда совпадают с мыслями Карпова. Он тоже хочет сближения – это укрепит его позиции. Президент-миротворец, президент, остановивший войну во Вьетнаме и начавший ядерное разоружение – это ли не могучий задел на следующие выборы! Только бы еще выбраться из СССР живым…

***

Граждане СССР! Товарищи! Братья и сестры! К вам обращаюсь я, Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза! Настали трудные дни для нашей великой Родины. Не внешний враг напал на нас, но враг гораздо более страшный, враг, который рядился в личину друга! Враг, который скрывался до поры, до времени, строя свои зловещие планы.

Наша партия избрала курс на повышение благосостояния народа. Курс, который должен вывести нас из застоя, и привести к счастливому будущему, в котором каждый человек получит по своему труду. В котором нет места войне, нет места гонке вооружений, а каждый человек сможет жить достойно, без дефицита и уравниловки. Война давно закончилась, но как жил народ нашей страны? Так, будто война продолжается. Лучшие люди партии подумали, и решили – хватит! Больше денег в народное хозяйство! Больше денег людям! Сократить расходы на вооружение! Миру мир!

И что мы получили?! Группка предателей-троцкистов, готовых бросить наш народ в горнило самой страшной войны, которая может случиться в наше время – пытается совершить государственный переворот! Они попытались даже убить нашего гостя – президента США Никсона, который избежал смерти только благодаря нашим товарищам, накрывшим и нас и его своими телами. Во время покушения на меня и на президента Никсона погибли десятки людей – охрана моя и охрана президента, и просто случайные люди, которые находились рядом с нами. И все ради чего? Ради того, чтобы вернуть страну на прежний курс! Чтобы не было сближения с Соединенными Штатами Америки! Чтобы мы продолжили гонку вооружений, высасывающую у нас все возможные ресурсы, а при самом оптимистичном с их точки зрения результате – начать войну с Америкой и ее союзниками! Вы только представьте – что замыслили эти негодяи! Ради того, чтобы захватить власть, они готовы бросить народ Советского Союза в пекло атомной войны!

Шелепин замер, переводя дух, и после небольшой паузы продолжил, подкачивая в голос печаль и досаду.

– Я виноват. Просмотрел рядом с собой этих предателей! Их надо было даже не отстранять от власти – их надо было судить! Военно-полевым судом судить – за преступления против своего народа! И расстрелять! Люди, которые задумали такое злодеяние против своего народа заслуживают только смерти. Как только мы закончим расследование, установим всех причастных к заговору – справедливый советский суд объявит свой народный приговор.

Снова помолчал, выдерживая драматическую паузу, и не заглядывая в бумажку, снова заговорил:

– Призываю всех граждан СССР поддержать всенародно избранную власть! Власть, которая учитывает чаяния своего народа и не хочет, чтобы люди умирали на фронте, ввязавшись с войну со всем миром. Военные – не выполняйте приказы своих командиров, если они направлены на разрушение нашего государства! На разрушение власти! На отстранение законных руководителей страны! Вы знаете имена эти преступников, я не буду их повторять. Это так называемый комитет по чрезвычайному положению, предатели, забывшие присягу и честь! Я увольняю их! Теперь их приказы, их распоряжения не имеют никакой юридической силы! А каждый, кто выполнит их приказ будет считаться государственным преступником!

Снова пауза, и дальше:

– Но у них ничего не получится. Ничего! Я нахожусь в безопасном месте с возможностью управлять партией и страной так, как положено. Партия не допустит хаоса. Все члены КПСС обязаны подняться на защиту своей страны и прекратить разгул бунтовщиков! Москвичи – выходите на улицы, покажите заговорщикам ваше отношение к их поступку! Расскажите им, что вы хотите перемен, хотите жить сытно и в мире! Расскажите, что их планы ввергнуть нас в мировую войну уже сорваны! Президент Никсон здесь, и он сейчас выступит перед вами, и перед всем мировым сообществом! Держитесь, товарищи! Троцкистская банда потерпит катастрофическое поражение! Победа будет за нами!

Я в углу комнаты за камерами едва не хихикнул – вот же гад! Сталина копирует! А что, вполне прокатит! «Братья и сестры»! Сразу намек на Отечественную войну и все такое.

Задумавшись, едва не прослушал, как Шелепин позвал меня:

– Товарищ Карпов! Попрошу вас перевести нашему народу обращение президента Ричарда Никсона! Извините, товарищи – мой переводчик сегодня погиб в результате теракта, организованного троцкистскими преступниками, так что мне придется воспользоваться услугами писателя Михаила Карпова, который в совершенстве владеет английским языком. Итак, прошу вас, господин президент! Наш народ и народ всего мира вас слушают!

Никсон на пару секунд задумался, опустив взгляд на столешницу (все сидели за одним столом, чтобы показать Никсона надо было всего лишь довернуть оьбъектив. Сделав драматическую паузу (Вот умеет же, собака! Политик, точно!), Никсон начал говорить – не очень быстро, ориентируясь скорее всего на меня – чтобы я успел запомнить сказанное и перевести. Смешной. Я и хотел бы забыть, да не могу – память у меня теперь такая… странная. То ли после перехода в иной мир и по «вине» Провидения, то ли это Зина мне так поправила мозги, только я обладаю абсолютной памятью. То есть – помню все, что когда-то прочитал, услышал, увидел. Да, бывают иногда осечки – могу забыть чье-то малозначительное лицо, да и то – по прошествии времени нужное воспоминание в конце концов все равно всплывает.

– Граждане Соединенных Штатов Америки! Граждане Советского Союза! Я, президент Никсон, сегодня стал свидетелем преступления, которое имело целью уничтожение двух руководителей стран, и как следствие – развязывание нового витка холодной войны, а возможно – и начало третьей мировой. Планам этих негодяев не суждено было состояться. Всех нас, оставшихся в живых после того, как рядом с нами разорвалась бомба (он так и сказал – «бомб»), спас писатель Майкл Карпов (я перевел «Михаил Карпов с совершенно невозмутимой рожей, без каких-либо эмоций на лице). Господин Карпов увидел террористку-смертницу, определил в ней преступницу, которая хочет совершить самоубийственный взрыв, сбил на с ног и накрыл своим телом. Сам получив при этом контузию и ранения.(Стало смешно – «нас накрыл», широко же мое тело! Ну чего не скажешь в риторическом запале?)

Никсон снова сделал паузу и со вздохом продолжил:

– Во время взрыва погибли все сопровождающие нас люди из числа персонала администрации президента, и вся моя охрана. А после взрыва, убедившись, что я и первая леди остались живы, на нас напали агенты Кей-Джи-Би, частично вышедшие из-под контроля председателя Кей-Джи-Би. Как выяснилось в дальнейшем – часть моей охраны знала о готовящемся покушении и участвовала в заговоре вместе с предателями своей страны, выходцами из Кей-Джи-Би.

А вот хорошо сказал! Я не улыбнулся, не пристало переводчику щериться, как конь в узде, когда за нее потянули. Но еле сдержался. Щас он им даст жару!

И Никсон дал!

– Как вы помните, на меня было совершенно покушение в Белом доме, прямо на рабочем месте. И вот – продолжение. Эти негодяи задумали самое страшное – они хотели развязать третью мировую войну! Они хотели сделать так, чтобы в нашей стране подумали: это русские виновны, это они убили нашего президента! Давайте, их накажем! И война была бы неминуема. Ястребам войны с обеих сторон не нужно, чтобы наши две страны жили в мире. Если они будут жить в мире – куда продавать оружие, которое производят друзья демократической партии, оружейные магнаты? Они потеряют прибыль! Война, и только война нужна моим политическим оппонентам, и в желании остановить меня, раздуть пожар войны, демократы не остановились ни перед чем. А ястребы в Советском Союзе потеряют свои места – если нет войны, зачем нужны ее ястребы?

Никсон помолчал, выдержал длинную, пятисекундную паузу, и снова продолжил, вкладывая слова все больше и больше энергии:

– Люди Соединенных Штатов Америки! Разве вы хотите, чтобы ваши отцы, сыновья, мужья гибли ради того, чтобы оружейные корпорации получали сверхприбыль?! Разве вы хотите войны? Разве вы хотите хоронить ваших близких, и плакать над их могилами?! Тогда проголосуйте за меня! Я остановлю этих негодяев, потерявших чувство меры! Меня не сломить угрозами и терроризмом! Я ваш президент, народ Соединенных Штатов! Я хочу, чтобы вы жили в достатке, чтобы были счастливы в мирной стране! И обещаю – что скоро я буду с вами. Правительство Советского Союза преодолеет кризис и наведет порядок в своей власти.

Секундная пауза, почти незаметная, и…

– Этот террористический акт, эта попытка одновременно убить и генерального секретаря Шелепина, и президента Соединенных Штатов показывает, что мы вместе идем верной дорогой, плечо к плечу. Потому так и вздыбились наши враги – они увидели, что почва уходит у них из-под ног! В Советском Союзе, как оказалось, имелась своя оппозиция – это старые правительственные функционеры, которые не хотели терять свое место во время демократических перемен в государстве. Они организовали заговор – совместно с теми, кто некогда пытался убить и меня, и едва не добились успеха. Но «едва» – это не в счет! Бог, который благоволит Америке, отвел от меня меч нечестивых грешников руками своего посланца (Чего он несет?! Перевожу, а у меня горло схватило, чуть не закашлялся! Это я – посланец божий?! Да твою ж мать …). С нами бог! Мы победим врага!

Никсон замолчал, глядя в телекамеру, оператор показал руками – все! Закончил! И я перевел дух.

Ну что же, получилось неплохо. Говорили немного сумбурно, но это даже лучше – не по бумажке, можно сказать – от души. Интересно бы узнать, какая будет реакция в мире. Отголоски событий должны были долететь во все уголки планеты. Акула чувствует кровь за несколько километров – так и журналисты, акулы пера, чувствуют запах событий на огромном расстоянии. И разносят вести по всему миру.

– Товарищ генеральный секретарь! Разрешите обратиться! – человек в штатском замер навытяжку, будто на нем была армейская форма. Ну ясное дело – тут гражданских нет, как нет.

– Обращайтесь – кивнул Шелепин, глубоко задумавшись и не глядя на рапортующего.

– Докладываю: обнаружена активность в эфире. Судя по всему, сюда выдвигаются подразделения мотопехоты и танки. Упоминалось расположение нашей базы. Вот расшифровка переговоров. Я доложил командующему базой, он приказал отнести распечатки вам, товарища генеральный секретарь!

– Давайте! – мрачно кивнул Шелепин, и оглянулся на меня – Видали, Михаил Семенович? Началось. Нас вычислили, точно. Что и немудрено – засекли, откуда велась передача.

– Или сдал кто-то в Комитете – подхватил я поток здоровых идей – Какая разница? Потом будем выявлять предателей. Сейчас нам бы продержаться… сколько времени? Сколько нам нужно держаться?

– По крайней мере сутки – хмыкнул Семичастный, сидевший на диване в углу студии – Может двое суток. Ну а чего так распереживался? Ты же сам спроектировал так, что выковырять нас отсюда можно только баллистической ракетой! И то… мы еще поглядим, кто кого!

– Поглядим… – эхом откликнулся я, развернулся, чтобы уйти, но оглянулся на Семичастного – разрешите идти спасать наши задницы?

– Голливудских дерьмовых фильмов насмотрелся? – скривился Семичастный – Иди! Спасай! А мы тут пока покумекаем, как и что… ангел, понимаешь ли… божий! Крылышки не обломай, ангелочек!

– А я чо… а я ничо! – скривился я, и выйдя из студии, пошел к лестнице, ведущей на крышу. Скоро встречать «гостей», надо подготовиться. Вот только одно «НО», очень уж мне не хочется стрелять в наших солдат. Именно что наших – солдаты ведь ни причем. Им приказали идти и штурмовать крепость, где засели предатели родины – вот они и пошли. А передачу «Орбиты» эти парни точно не видали. Даже если бы могли увидеть – кто же им ее покажет?

– Здравия желаю, Маугли! Или лучше товарищ Карпов?

Знакомая рожа. Ну, этого следовало ожидать.

– Здорово, Головлев! Отдохнуть приехал?

– Именно, что отдохнуть – улыбка во все тридцать два белых зуба тут же потухла – Командир, неужели в наших придется стрелять? Что, гражданская война?

– Понадобится – будешь стрелять. Иначе нам всем тут худо придется. Не мы это начали. Как настроение у ребят? Тоже такое… кислое?

– Настроение кислое. Но драться будут – как учили. Слушай, командир, а где Аня? А твоя Катя где?

Я замер, глядя в глаза капитану. Мне снова стало ужасно больно. Как ни отгоняй мысли, а они все равно возвращаются. И как я теперь без Оли?

– Убили… мою Катю. Тут она, в погребе лежит – говорю бесстрастно, стараясь крепиться, чтобы не дрогнул голос – Аня… Аня в командировке. Секретной.

– Кто убил?! – лицо Головлева окаменело – Это те самые убили, что заговор, да?

– Они. Не американцы, нет. Наш, бывший водитель Шелепина. Он хотел нас убить… меня в первую очередь, а Катя ему не дала это сделать. Только она не Катя. Она Оля. Моя секретарша, моя подруга, моя будущая жена… была. Вот такие дела, брат Головлев. А ты говоришь – будем мы стрелять в своих, или нет. Будем, брат. Или погибнем, или победим. Но я не привык проигрывать, как, надеюсь, и ты. Потому путь у нас один – к победе. Так и скажи своим ребятам – мы победим, и другого пути нет. Шагай, капитан. Работай.

Я повернулся и пошел прочь. Политинформацию провел. Что еще скажешь? Или они нас, или мы их.

«Они» появились через два часа. Вообще-то я ждал, что приедут побыстрее, но видимо где-то у них была «точка рандеву», в которой накапливали силы и обсуждали план действий. Вот и поднакопили. Со стороны поселка пришли пять бэтэров, вооруженных КПВТ и ПКТ. Встали полукругом перед воротами и замерли, пуская облачка сизого дыма. Бензиновые. Горят они – только в путь. И для наших «утесов» не проблема. А уж про «Фаготы» и говорить нечего – смертельный номер. Пустили ребят вперед как пушечное мясо. Небось, даже не знают, куда они попали и чего от нас ожидать. Им думается, это какой-то дом-дача, где спрятались высокопоставленные предатели Родины. Стоит только вдарить по воротам – выбегут и сдадутся, как миленькие. Но вначале лучше поговорить – выслать парламентера. И парламентером будет скорее всего командир этой группы. Капитан, не больше.

Парламентер пошел к воротам после того, как вокруг дома «скрытно» разместились человек триста автоматчиков. Две роты пригнали, черти! Значит, все-таки что-то о Даче они знают. А вот танков я пока не вижу. Похоже что их пока пускать в дело не стали – решили, что хватит и бэтэров. А что это значит? Это значит, что не все они о Даче знают. Иначе танки бы уже стояли напротив ворот.

Это был майор, похоже что командир батальона мотострелков. Он вышел с белым платочком на палочке, и небрежно ей помахива,я пошел к воротам, явно зная, что за ним наблюдают.

Аносов оглянулся на меня, спросил:

– Сам пойдешь? Может, не надо? Я поговорю?

– Сам. Попробую убедить не начинать кровопролитие. Он должен меня знать.

– Да кто же тебя не знает – ухмыльнулся Аносов – Нарисовался, так нарисовался! Весь мир теперь гудит – спаситель президентов! Ангел божий! Хе хе…

– Иди ты… – начал я, и не закончив фразу пошел к воротам. Вернее – к калитке в этих самых воротах, ничуть не ослаблявшей это произведение искусства сталеваров. Танковая сталь – это вам… не это!

Два охранника из числа бойцов спецназа открыли калитку, держа оружие на ремне, и я вышел к майору, беспечно разглядывающему окрестности моего поместья. Красиво тут, да. Вот только что будет, когда заговорит артиллерия? Ох, не хочется и представлять, что останется и от этих деревьев, и от лужаек, и от засеянного газонной травой луга. Война – грязное дело.

– Привет, майор – киваю я парламентеру и смотрю, как шевелятся башенки с КПВТ. Стволы хищно поднимаются и опускаются, отыскивая цели. Бойцы проверяют работоспособность оружия перед боем. Сейчас одну только очередь – и от меня останутся лишь ошметки. Четырнадцать миллиметров калибра, это вам не шутки.

– О! Так вы… Карпов? – майор слегка обескуражен. Только вот чем – не пойму. Кого он тут собирался увидеть?

– Я Карпов – пожимаю плечами – Так что хотел-то, майор? И как тебя звать?

– Майор Семенов! – собирает разбежавшиеся мысли и строжеет – Карпов, как ты оказался в такой компании?! Ты же такие хорошие песни пел! Такие книжки классные пишешь! И ты с предателями?!

– Майор, кто тебе сказал, что они – предатели? – вздыхаю я – Как тебе это объяснили? И зачем ты здесь? Кто отдал приказ?

– Да, у меня приказ – арестовать всех, кто находится на территории этого дома, а если откажутся сдаваться – взять дом штурмом. И уничтожить всех, если окажут сопротивление! Так что предлагаю вам сдаться, и не доводить до греха!

– Майор, ты не ответил на вопрос: кто и как тебе объяснил, что здесь собрались предатели родины? Чем обоснован твой приказ?

– Чем обоснован? Да еще как обоснован! Драть надо этих мразей! Зажрались! Может хоть сейчас что-то изменится, придут к власти наши, военные! А этих, партийных деятелей… к ногтю всех! Вот одного не пойму – ты-то как туда затесался?! Тебе-то зачем эти старые пердуны?! Ты же свой! Купили тебя, что ли?! Америкосы тебе зачем?!

– Война будет, брат Семенов… ты представляешь, сколько народа погибнет? Сколько крови прольется, если американца замочить? Штаты ведь за него вступятся, точно. Третью мировую хочешь?

– Да и хер с ней, с мировой! Жалко Сталин остановил наши войска в сорок пятом – мы бы эту гребаную Европу сапогами стоптали! И сейчас этих мразей стопчем! Они воевать-то не умеют! Все с вертолетов-самолетов, да с теплыми сортирами! И Америку стопчем, и Европу! И будет везде советская власть! Настоящая советская власть, не то, что сейчас! И пусть война, хрен с ней!

– Семенов, да ты троцкист – вздохнул я, и подумал о том, что разговор надо заканчивать. Бесполезный разговор.

– Да насрать, как назвать! Только надоело все это! С америкосами цацкаемся! В десны целуемся! Ты вон, вроде нормальный мужик – и тоже америкосам продался! (сплевывает) Душить вас надо, гадов! Искоренять, как сорняков! Сталина на вас нет, тварей! Продали Родину за тридцать долларов!

– Послушай, Семенов, ты ошибаешься… – начал я, но майор меня прервал:

– Да пошел ты на…! Все вы пошли на…! Хватит, правили! Загнали народ под шконки! Теперь будем освобождаться! В общем – не сдадитесь, разнесем все к…. матери! Сравняем с землей! А потом насрем на это место! Всей дивизией! Понял, шкура продажная?!

– Мда… как все запущено – грустно усмехнулся я – О парнях своих подумай. Много ведь поляжет. Мы так просто не сдадимся. И скоро подтянутся верные правительству войска! Будет мясорубка! Люди погибнут! Лучше присоединяйся к нам, бросай своих командиров-предателей!

– Знаешь, Карпов… – Семенов презрительно посмотрел на меня – Песни ты хорошие пел… правильные песни! Если бы не это – я бы тебя пристрелил прямо здесь, как бешеного пса! Потому иди, и передай своим хозяевам – час им на раздумья. После этого от вашего забора не останется и следа, а потом и от дома. Ты знаешь, что такое кэпэвэтэ? Четырнадцать с половиной миллиметров? Ни хрена ты ничего не знаешь! И не советую узнать. Вали отсюда, да скажи спасибо, что живой ушел.

– А как же – типа парламентарий? Мирные переговоры? – толкнул меня в ребро бес – Что, парламентера бы грохнул?

– Насрать на вас, предателей! Все средства хороши, чтоб вас искоренить! С предателями Родины никаких переговоров, только ультиматум – сдача без условий! И проси, чтобы не пристрелили, когда будете сдаваться!

– Вот это ты зря сказал – вздохнул я, пожал плечами и пошел к калитке. Душу жгли обида, досада, и… огромное сожаление: ведь с этим майором я бы точно подружился. Ведь кое-что из сказанного им я точно бы поддержал. Ну почему теперь вот так – по разные стороны баррикад?! Эх, жизнь-жистянка!

Калитка с грохотом захлопнулась у меня за спиной. Могучие засовы вошли в свои пазы, поворот «руля», похожего на ворот в дверях отсеков подводной лодки – все, мы закупорились. Теперь только воевать. И ждать подмоги.