Текст книги "«Призрак» из спецназа. Командировка «в никуда»"

– Дорогой Гришенька. Спасибо тебе за сегодняшнее спасение от позора и за то, что пришел в гости поддержать нас в трудную минуту. Мы только дома с Катюхой осознали все, что с нами случилось и могло случиться. Перед твоим приходом, целый час, как две дуры, ревели в голос. Выплакались, а тут ты. За тебя, Гриша, за нашего избавителя, здоровья тебе и любви.

Зажмурив глаза, она с ходу выпила рюмку и, Григорий понял, что они с Катей действительно распереживались, раз решили залить свой испуг столь не типичным для нас, россиян, способом. Неумехи. Он, не спеша, выпил свой глоток водки, не стал закусывать и, молча, смотрел на Таню, немного хмельную от непривычного напитка, несмотря на приличную калорийную закуску на столе. Эта девушка, скорее даже молодая женщина, нравилась ему все больше и больше. Копна каштановых волос рассыпалась по плечам и лицу. Большие голубые глаза, казавшиеся бездонными, лучились чистотой и открытостью, огромным доверием к нему. Его сердце захлестнула волна нежности и ответного доверия к ней. Они, не отрываясь, смотрели в глаза друг другу, в пол уха слушая то, что им говорила Катюша. Они не услышали и не заметили того, как она испарилась из квартиры, увидев, как эти двое впились взглядами друг в друга. Гриша медленно протянул свои руки и взял Танины руки в свои, нежно поглаживая и целуя их. Не сговариваясь, они потянулись через стол навстречу друг другу, пытаясь поцеловаться в губы. Но, тут же оба резко вскочили из-за стола, кинулись навстречу и, крепко обнявшись, слились в долгом и страстном поцелуе, закрыв глаза и трепеща телами, забывшись в нереальном полусне…

…Как долго это состояние у них продолжалось, они потом не могли вспомнить, как оба ни старались. Смеясь, они вспоминали первый поцелуй, после которого у обоих в памяти образовался провал, а когда глубокой ночью очнулись, то обнаружили себя в комнате на диване, абсолютно голыми и столь же счастливыми. Телевизор работал во всю, передавая новости. Они снова набросились друг на друга с ласками и поцелуями, а затем тут же занялись любовью. Два изголодавшихся по ласкам тела сплетались в одно единое, теряя рассудок от экстаза и исступления, обуявших каждого из них. Насытившись в очередной раз и расслабленно лежа рядом, Таня тихо сказала:

– Как же я тебя хотела, Гриня, как тебя ждала, даже не зная, что ты где-то есть. Но я была уверена, что ты меня найдешь. Спроси у Катьки, если мне не веришь. Только не знала, как тебя звать. Но знала, что необычно и не очень современно. Так и оказалось. Веришь, да?

– Конечно, верю. Я сам испытал шок какой-то, когда увидел тебя здесь, такой домашней и беззащитной, такой моей.

И они снова, ласкаясь, вцепились друг в друга, будто боялись, что какая-то неведомая сила может их разлучить.

Когда и эта страсть была удовлетворена, оба, не сговариваясь, вскочили с дивана, набросили на себя что попало под руку, понеслись на кухню, где стоял никем не тронутый стол. Подняв рюмку с водкой, Гриша сказал:

– Давай, Танюша, отметим наше с тобой бракосочетание, такое случайное, но от этого не менее удивительное и такое желанное. А сочетание у нас с тобой, как оказалось, до полной потери памяти. За тебя, моя половинка.

– За тебя, мой дорогой, за мою половинку, которую я, наконец-то, дождалась. Спасибо боженьке нашему за то, что услышал меня. – Их отношения, с обоюдного согласия, в один миг стали супружескими, хотя эти двое знали друг друга пока только по именам. Таня первая исправила эту их оплошность и, продолжив свой тост, представилась. – Меня зовут, любимый, Татьяна Андреевна Голубева, родилась, выросла и живу в нашем городе вот уже тридцать лет. Замужем никогда не была. Кроме Катюшки, моей названной сестрицы, близких и родных – никого. Теперь вот ты появился у меня, спасибо боженьке ещё раз. За тебя, радость моя.

Оба торопливо выпили и, не спеша, стали закусывать. Часы показывали четыре часа ночи. Но от этого их ужин, а может быть уже и завтрак, не утратил своей новизны, а их лица говорили сами за себя. Неторопливо закусив, Григорий тоже представился:

– А меня, Танюша, кличут Орлов Григорий Андреевич, родом тоже здешний, мне сорок семь лет, так что я против тебя старый старик, с почти тремя десятками лет военной службы за плечами. Семьи нет, родственников тоже.

На том, их короткое знакомство и закончилось, так оба посчитали, что этих сведений для первого раза вполне достаточно…

Наутро их разбудила Катя, влетевшая в квартиру и глядящая на них, полуголых, яростно любопытным и заинтересованным взглядом. Молчание затягивалось. Поняв это первой, она неожиданно мягким и ласковым голосом спросила:

– Ну что, подруга, это ОН?

Танюшка, молча, кивнула и прижала своё лицо к его мощной груди, затем крепко обняла и поцеловала в губы. Катя радостно взвизгнула и вылетела на кухню, на ходу прокричав:

– Живо вставайте, уже десять часов, пора завтракать. Я была на работе и, подозревая нечто подобное, упросила директрису дать нам по отгулу. Пришлось коротко посвятить её в суть вчерашнего ЧП.

– Спасибо тебе, Катюха, – Таня обняла подругу и тихо продолжила, – я так счастлива, что вас у меня теперь двое – тех, кого люблю и готова умереть за любого из вас. Большего счастья человеку и не надо.

– Ладно, сестричка, не умирай пока, а живи нам на радость. Я побегу, кучу дел запланировала на сегодня.

Выпив рюмку и закусив, Катя направилась к выходу, на ходу проговорив:

– Ну, ребята, вы тут знакомьтесь поближе, а я еще загляну.

И тактично выпорхнула из квартиры, понимая, что им просто необходимо побыть наедине и разобраться в случившемся. Когда за нею захлопнулась дверь, они встали, оделись и вышли на кухню, где Катюха уже успела навести соответствующий порядок.

Глава третья
Командировка в «никуда»

Устроившись за накрытым столом, влюблённые продолжили общение и знакомство. Сидя на кухне, они наслаждались тем, что остались наедине и с горячим, обжигающим кофе. Помолчав, Григорий раздумчиво и тихо произнес:

– Ты знаешь, Танюшка, а я буквально вчера стал пенсионером, что и послужило причиной моего появления в ресторане. Хотелось посидеть и все спокойно обдумать, успокоиться. А тут вы и ваша проблема. Так что успокоиться я сумел. Я всегда в работе успокаиваюсь и действую на автомате. А вот все обдумать и взвесить, как-то не получилось. Так стремительно все навалилось: выход на «пенсион», ресторанная встреча с вами, а особенно – наша с тобою ночь.

– Это все боженька и наши ангелы-хранители свели нас в одном месте и в одно время. А нам с Катюхой послали еще и испытание за наши грехи. Может, за гордыню. Мы тут с нею по молодости грешили этим пороком, пока не избавились. А то, что ты не смог поразмышлять о своей жизни, понятно, после всего, что случилось. Зато теперь мы можем вместе все обсудить и подумать, что и как. Согласен, Гришенька?

– Конечно, согласен, Танюша, я же не могу после всего, что с нами случилось, не учитывать твоего присутствия в моей дальнейшей жизни. Я думаю, теперь мы вместе навсегда. Какие мысли на этот счет?

– Мысли аналогичные, мой дорогой. Я полностью согласна, что наша с тобой встреча – навсегда. О таком я читала только в романах, никогда не думала, что романы пишут из жизни. Мечтала о подобной встрече много и иступленно, даже Катьку пугала своей убежденностью в том, что встречу принца. И вот сбылось к тридцати.

– Ну, насчет принца ты, понятно, загнула, Танечка, но мне приятно. Я должен тебе сказать, что к моим сорока семи, тоже неплохой подарочек судьбы, которая послала мне тебя, после сегодняшней ночи, родного и любимого человека. У меня ведь никого нет близких и родных. Отец погиб на стройке, когда мне было три года, так что я его и не помню, а мама умерла двенадцать лет назад. Она была у меня главным бухгалтером на предприятии «Химмаш», знаешь, где эта фирма находится, Танюша?

– Конечно знаю, дорогой, это в северо-западном районе города, там у меня знакомая работает.

– Верно, Танечка. Так что, любимая, у меня кроме тебя, сегодня, ни дальних родственников, ни близких не наблюдается. Потерялся по жизни из-за своей службы на благо Родины. Предыдущий брак распался давно и особого счастья не принес. Детей тоже. Работа моя, наверное, во всем виновата. Постоянные командировки, месяцами нет дома, а то и до двух лет. География тоже обширнейшая. От горячих точек внутри, до Африки, Южной Америки и других широт, где пришлось побывать по приказам «сверху». И все под грифом особой секретности. Отсюда и неплохая, по сравнению с сантехником, пенсия, в сорок семь годков – полковник на плечах, досрочно присвоенный за успешное выполнение ответственного спецзадания, семь орденов, да столько же медалей вкупе со звездочкой. Выходит, что послужил неплохо, да и государством отмечен за эту службу тоже на совесть, жаловаться грех. Только уволили обидно, очень неуважительно и без всяких церемоний. А с другой стороны, опять судьба. Если бы не уволили абы как, не пошел бы успокаиваться в ресторан, не встретил бы тебя.

– Да… Я теперь точно знаю, что от судьбы не уйдешь, как бы к этому ни стремился, – Таня в задумчивости смолкла и тут же продолжила. – Но наша судьба, Гришенька, принесла нам счастье. Нам грех жаловаться на неё. Все образуется. И работу ты найдешь с таким опытом и квалификацией, я уверена в этом.

– Да, Танюшка, наверное, ты права. Кстати, мне вчера Юра – бармен дал визитку какую-то, сказал, что это заказ президента какой-то крупной коммерческой корпорации на «крутого мэна», какой появится в поле зрения Юры. Это – друг его компаньона по ресторану. Сказал, что именно вчера истек двухмесячный срок этой заявки. Наверное, опоздали. Хотя Юрка настоятельно рекомендовал позвонить, сказал, что очень уж богатая структура.

Григорий перевернул визитку и увидел на обороте дату и подпись.

– Президент корпорации Вербов Александр Анисифорович, – прочитал Гриша, – да, вчера истек срок, ровно два месяца. – Жаль, этот Вербов мне знаком, встречались однажды, да и его концерн с нашим ГОКом у всех в городе на слуху. Действительно, очень богатая фирма.

– А ты набери этот номерок и узнаешь, ушел поезд или стоит и тебя дожидается, – Таня улыбнулась и, ободряюще похлопав его по плечу, продолжила, – жизнь на увольнениях со службы, как я понимаю, товарищ полковник, не заканчивается. Хватит стараться на Родину, теперь поработай и на себя. А можно немного и на меня, если ты не возражаешь против такого иждивенца у тебя на шее. А я буду рядышком, тебе помогать по мере моих сил и возможностей.

– Ну, смотри, дорогая, сама обозначила программу нашей жизни на ближайшую перспективу и напросилась, не зная, под чем подписываешься. Ты готова, к примеру, бросить работу и уехать со мной в какую-нибудь тьму-таракань, а, леди?

Григорий сграбастал Таню в объятия, поднял и закружил на руках по комнате. Она, радостно визжа, пискнула:

– С вами, сэр, я согласна хоть на край света, хоть и в тьму-таракань, да куда угодно.

И, обняв Григория за шею, крепко поцеловала в губы. Тот в ответ, вспыхнул как спичка, и на ближайший час их беседа была прервана любовными утехами, чему они отдавались с большим желанием и неистовой страстью, на которую только были способны. Таня успевала шептать ему на ухо:

– Боже, как мне хорошо. Как долго я тебя ждала, мой любимый, как я тебя хотела и хочу сейчас.

Гриша от этих слов пришел в полный экстаз, неистово целуя её, и любя, одновременно. Через время, опомнившись, отдохнув и успокоившись, оба занялись делом. Таня ушла приготовить кофе, а Григорий решил позвонить по телефону, указанному в загадочной визитке. Ответили не сразу. Затем спокойный и уверенный женский голос сообщил:

– Алло, здравствуйте. Вы позвонили в приемную президента корпорации Вербова Александра Анисифоровича. Пожалуйста, представьтесь, вас немедленно соединят.

– Здравствуйте. Передайте, пожалуйста, Александру Анисифоровичу, что звонит человек, которого он ждет.

– Хорошо, минуточку подождите.

Через несколько секунд, в трубке раздался уверенный мужской голос:

– Алло, я вас слушаю. С кем я говорю?

– Мое имя вам ничего не скажет, Александр Анисифорович, а звоню я вам по вашей заявке, которую вы оставили бармену Юре из ресторана, который, якобы, принадлежит вашему другу и хозяину этого заведения. Вчера истек срок вашей заявки, ровно два месяца. Я не опоздал со своим звонком?

В трубке многозначительно помолчали. Но Григорий понял, что её попросту прикрыли рукой. Затем, так же уверенно, мужчина сказал:

– Нет, ещё не поздно. Мы как раз обсуждаем тему с моими коллегами. Если вы поторопитесь, то успеете поучаствовать. Поговорим, обсудим. Знаете, где находится офис нашей организации?

– Конечно, я хорошо знаю свой город.

Григорий специально сделал ударение на словах «свой город», чтобы на том конце провода знали, что имеют дело с местным по рождению человеком.

– Ну, тогда вам и карты в руки. Ждем.

В телефоне раздались короткие гудки отбоя. Григорий медленно положил её на место и задумался. Из задумчивости его вывела Таня, принесшая на подносе две дымящиеся чашечки отличного кофе и бутерброды.

– Ну, дозвонился, Гриня? – Спросила она.

– Дозвонился, дорогая. Приглашают в офис прямо сейчас, хотят побеседовать. Тема ещё актуальна. Надо съездить, поговорить. Может что-то стоящее, тем более, Юрка настойчиво советовал, да и фирма богатенькая. Здесь не далеко. Быстро обернусь туда и обратно.

Сжевав наскоро пару бутербродов и выпив кофе, Гриша быстро оделся и, уже на выходе из квартиры, спросил:

– Ну, что, Танюшка, если работа интересная и подойдет мне, ты и вправду готова ехать за мной, если потребуется?

– Да, Гриша, я теперь навсегда с тобой. Можешь на меня рассчитывать.

– Хорошо, я приму это к сведению при принятии решения там, в офисе. Пока. Я быстро, жди.

Таня подошла к нему и чмокнула в чисто выбритую щеку со словами:

– А это – тебе на удачу. Лети, сокол мой.

Григорий вошел в здание корпорации и спросил дежурного секъюрити, как пройти в кабинет президента. Тот показал глазами на лифт и сказал:

– Четвертый этаж, приёмная. Паспорт или иной документ, удостоверяющий личность, оставьте, пожалуйста.

Григорий достал паспорт, вчера забранный из служебного сейфа, где он пролежал, невостребованным, долгие годы, и подал его охраннику. Пройдя к лифту, поднялся на четвертый этаж, вошел в приёмную и сказал:

– Меня ждет Александр Анисифорович.

– Как мне о вас доложить? – Немолодая секретарша смотрела на него вопросительно.

– Да так и доложите, что прибыл человек, которого он ждет.

Секретарша, не моргнув, ни единым жестом или словом не выказав своих чувств, нажала на клавишу селектора:

– Александр Анисифорович, к вам посетитель, которого вы ожидаете.

– Пусть входит, – ответил президент.

Секретарша, молча, встала из-за стола, распахнула пред Григорием дверь, на которой красовалась табличка: «Вербов Александр Анисифорович». Отчего-то Грише понравилось отсутствие на ней титула президента. «Скромняга какой», – мелькнула мыслишка и тут же исчезла.

За массивным письменным столом сидел мужчина, примерно Гришиного возраста, сухопарый, чисто выбритый, с приличной копной каштановых волос на голове. Идеально сшитый костюм, галстук в тон, всё, как полагается руководителю солидной организации. Глаза внимательно и заинтересованно, даже изучающе, смотрели на посетителя. За приставным столиком сидел второй мужчина, более старшего возраста, в таком же безукоризненном «прикиде», что и сам президент. Седоватая шевелюра аккуратно причесана на пробор, а костюм выдавал в нем обеспеченного человека. У обоих никаких излишеств ни в одежде, ни в украшениях. Президент произнес:

– Здравствуйте. Меня заочно вы уже знаете, а это мой заместитель, вице-президент нашей корпорации Иван Викторович Смолокуров. Он в курсе темы и будет вашим куратором, если мы договоримся. А вас как звать-величать? – Спросил Вербов, глядя на Григория. И тут же поспешно продолжил:

– Подождите, подождите. Мне очень знакомо ваше лицо. Где мы могли с вами встречаться? У меня отличная зрительная память… Постойте, постойте, я вспомнил. В приемной губернатора пару лет назад. Я уходил, а вы ожидали приёма, я прав?

– Совершенно верно, Александр Анисифорович. И я тогда увидел вас впервые. Сегодня сразу узнал. Стало быть, у нас с вами вторая встреча, но уже личная. А я, со вчерашнего дня – полковник запаса и новоиспеченный военный пенсионер Орлов Григорий Андреевич. За плечами у меня спецподготовка, «горячие точки», дружественные страны и континенты. Знаю много, умею всё. Это – если коротко.

– Садитесь, Григорий Андреевич, разговор будет не простым и долгим. Вы боевой офицер, я подчеркиваю именно это. А этим все сказано, тем более что именно такой человек нам и нужен. Я так понимаю, что вы не подвержены особой сентиментальности ни в отношении собственной персоны, ни в отношении подчиненных вам людей. Та работа, которую мы хотим вам предложить, как раз и предполагает отсутствие каких-либо сантиментов. Очень жесткая работа на благо нашей коммерческой структуры. Как её организовать, а тем более, успешно выполнить, решать вам. Коли договоримся, естественно. Оплата вашей работы – отдельная графа. И стоит она вот столько.

Вербов написал на отрывном листочке цифру и придвинул лист поближе к Григорию со словами:

– Думаю, эта цифра вас вполне устроит. Нас устраивает и то, что никто из тех, с кем вас столкнет наша проблема, не знают вас ни в лицо, ни по установочным данным, как говорят у вас, правоохранников. Документы сделаем любые. Смету расходов составите с Иваном Викторовичем и мне на утверждение. Вашего гонорара эти расходы не касаются. Я уже сказал, что это отдельная статья. После успешного окончания всей операции, такая же сумма будет выплачена вам в наличной или иной форме повторно. Конфиденциальность вашей работы самая высокая. Работаете только лично со мной или с Иваном Викторовичем, без каких-либо посредников, как с нашей, так и с вашей стороны. Место действия – крупный город и целый Регион. Примерное время на всю операцию, на мой непрофессиональный взгляд, конечно, от полугода до года максимум. Это всё.

За столом наступила напряженная тишина. Все молчали, как бы давая Григорию время на обдумывание услышанной вводной, в серьёзности которой он ни секунды не сомневался. Помолчав, Гриша сказал:

– Я не спрашиваю о сути проблемы, – он говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово, – потому, что понимаю ситуацию. Это станет возможным только после моего согласия. Я отдаю себе отчет и в том, что проблема настолько сложна и опасна, что может быть выполнена только лицом, с моим уровнем специальной подготовки. Иначе, вы бы давно её решили. Если эта ваша работа – сплошной криминал, то заранее благодарю и отказываюсь.

Григорий замолчал и посмотрел прямо в глаза Вербову. Оба смотрели друг на друга, не отводя взглядов в сторону.

– Ваше резюме по сути нашего разговора, Григорий Андреевич, говорит о вашем высоком профессионализме. Значит, вложенные большие деньги будут потрачены не зря. Дело того стоит. Что же касается криминала, то могу сказать следующее. Наш бизнес – абсолютно легален. Мы добросовестные налогоплательщики. Нас знают и в нашем городе, и в Центре, и за рубежом. Но, к сожалению, именно это и не даёт покоя нашим конкурентам и некоторым бывшим партнерам. К тому же, многие из них неправильно понимают слово «легальный». И используют далеко не легальные, а зачастую, попросту криминальные методы борьбы за место под солнцем. Рейдерские захваты объектов, подделки учредительных документов, убийства наших компаньонов и доверенных людей. Вот что нам противостоит сегодня. И всё это безобразие в нашем бизнесе длится уже около двух лет. Вы правы, мы специально не спешили с реализацией программы нашего противодействия, так как сами не очень осведомлены о том, что и как необходимо сделать, в надежде, что появится человек вашего уровня, которому можно довериться и, у которого все задуманное получится однозначно. А свои действия вы будете планировать и выполнять лично, будете действовать, так сказать, самостоятельно. Что криминал, а что около, вам, как профессионалу, известно лучше, чем нам с Иваном Викторовичем. Вам и карты в руки, а мы вам доверимся. Убедил, надеюсь? По рукам?

– Убедили, Александр Анисифорович, по рукам, – сказал Григорий и, встав со стула, крепко пожал протянутую Вербовым руку.

– Что же, Григорий Андреевич, ваше решение правильное. Тем более, вы не привыкли, я вижу, сидеть без дела и сложа руки. Тогда вперёд. Завтра к десяти утра жду вас обоих с конкретными предложениями и сметой затрат. Нашу операцию условно поименуем «Регион-Сервис». В том смысле, что мы ожидаем ваших услуг в нашем регионе. Сойдет?

– Вполне.

– Тогда добро пожаловать в нашу корпорацию. Очень рад совместно поработать.

Вербов вышел из-за стола, подошел к Григорию, протянул руку для пожатия, а второй рукой взял его за плечо, в знак особого доверия, которым проникся к Грише за время этой беседы. Он возвратился на своё место со словами:

– Иван Викторович введёт вас в курс дела и мельчайших подробностей нашей ситуации. А завтра ровно в десять жду у себя. До завтра, Григорий Андреевич, – и, обратившись к своему заму, продолжил, – а ты к концу работы зайди ко мне, пожалуйста.

– Хорошо, шеф, зайду.

Смолокуров и Григорий встали и вышли из кабинета.

– Ну что же, Григорий Андреевич, поздравляю.

– С чем это, Иван Викторович?

– Да с тем, что вы у нас седьмой кандидат на эту работу. Мы со всеми беседовали, никому не отказывали, но и не обещали ничего. Шеф выжидал, да и кандидаты не нравились. А вчера позвонил Юра, доложил шефу о ваших подвигах, увольнении и прочем. Шеф, несмотря на свою обычную сдержанность, даже подпрыгнул в своём кресле и воскликнул: «Вот тот человек, что нам нужен и которого мы так долго ищем!».

А проблемы у нас давно начались, года полтора тому назад. Идемте, я вам все документы передам. Сами все и поймете, что к чему…

Так Григорий и оказался в роли временно исполняющего обязанности президента в отдалённом Регионе обширных коммерческих интересов корпорации и единственным исполнителем в антикриминальной операции с кодовым наименованием «Регион-Сервис», рассчитанной на шесть – восемь месяцем, как они спланировали. Но то, что он оказался единственным исполнителем, а скорее даже «сам себе режисёром», не пугало «одинокого волка», именно в одиночестве и представлявшего наибольшую опасность для любого или для любых, сколько бы их ни было, кто встанет у него на пути. Горе им и, не меньшее, чем то, которое они уже успели принести своим невинным жертвам…

В два дня Григорий провернул массу работы по подготовке своей «командировки в никуда», ибо отныне и до окончания операции «Регион-Сервис», он уходил на нелегальное положение под документами прикрытия, которые ему организовал Вербов. Запасшись документами, деньгами на первое время, отработав с Таней порядок её действий и способы связи по новому месту назначения, Григорий исчез из города, словно призрак. Был только что и, не стало. Так уж получилось с самого первого дня их необычной встречи с Таней, что об их бурном романе никто, кроме Кати, не знал, ни одна живая душа. А об исчезновении из города Григория, не знала даже и Катя. Поэтому, когда сотрудникам Конторы их начальник-генерал поручил разыскать и доставить к нему обиженного полковника, у них начались проблемы. Бывшая жена на все звонки отвечала, что Григорий ушел на работу неделю назад, но больше дома не появлялся, чего с ним никогда ранее не случалось. Даже из своих неожиданных поездок, находил возможность позвонить и предупредить об отлучке, даже тогда, когда их брак уже распался. Сотрудники настаивали, объясняя, что шеф рвет и мечет, так как не может не озадачиться исчезновением сотрудника такого уровня спецподготовки, да ещё с обидой от неожиданного увольнения, которое вступит в законную силу, только через девяносто дней, а до этого срока он числится действующим офицером. И где он будет «действовать» в это время, начальству не безразлично. Дров бы не наломал от обиды. В связи с чем, тревога с розыском и начались.

А что заслуженного сотрудника обидели, понимали все: от его подчиненных, соратников по оружию, до прапорщика на пропусках в Контору. Но, как ни старались найти Григория, никому этого сделать не удалось, даже подключенным к этому профессионалам из оперативно-розыскного отдела. Григорий исчез, словно призрак в тени ночи. Бесследно, хотя профессионалы понимали, что так не бывает. Но, они имели дело с таким же профи, как и сами. Отдавали себе отчет в этом, о чем и доложили начальству, уверив его в том, что он обязательно объявится, но лишь тогда, когда посчитает нужным. Доложили так же, что последним, кто видел Орлова в Конторе, да и вообще, в городе, был дежурный прапорщик на подъезде, который сообщил, что полковник вышел на улицу с двумя пакетами в руках, в которых находились его личные вещи. Орлов пожал ему руку и сказал:

– Ну, прощай, Николай, уволили. Больше не приду, как обычно, на службу, не сыграем с тобой в футбол на физподготовке. Пока.

И ушел. На том официальные поиски пропавшего сотрудника и закончились.

Таня, также как и Григорий, в три дня закончила свои дела и исчезла из города, не сказав ни слова даже Кате. Потеряв подругу из виду, Катя названивала ей с работы, но на её звонки никто не отвечал. Еле досидев до конца рабочего дня, она ринулась на квартиру, где никого не оказалось: ни Тани, ни Григория. Оба испарились, даже не наведя порядка в квартире, что говорило о поспешности отъезда Тани, аккуратистки по характеру. Лишь в кухне на столе, лежал лист бумаги, на котором торопливым Таниным почерком было нацарапано: «Прости. Не обижайся, так надо. За квартирой присмотри по своему усмотрению. Позвоню, как смогу. Никому ни слова. Любим, целуем. Твоя Татьяна».

Катя растерянно пожала плечами, выбросила скомканную записку в мусорное ведро, тщательно убрала «однушку», заперла дверь и, выбросив в мусоропровод два пакета мусора, ушла к себе, несколько обиженная непривычным поведением лучшей подруги. Ушла ожидать звонка и объяснений. Ведь кроме этих двух сумасшедших, у неё никого в этом мире больше не было.

Родители у неё были учителями в третьем поколении. Папа умер очень рано, когда ему было чуть за пятьдесят. Все мужчины у него в роду умирали рано и он не оказался исключением. Мама очень тосковала после его кончины. К тому же, будучи слабой и болезненной, заболела туберкулёзом и вскоре тоже ушла вслед за мужем. Так и осталась Катюшка в одиночестве в свои двадцать пять лет. Спасибо родителям, что хоть успели дать своей единственной доченьке образование, да устроить на работу. Так же ей осталась и их двухкомнатная квартира. Поэтому ещё в школе Катя и сдружилась с Таней, а особенно в последние семь лет их жизни, уже после окончания института, в который поступили по обоюдному согласию. А закончив обучение на факультете архитектуры и строительства, были обе приняты в проектную организацию, где добросовестно и трудились, пока Таня не встретила своего Григория, после чего Таня исчезла из города, а Катя продолжала трудиться у Галины, участвуя в проектировании объектов. Катя слегка завидовала подружке, у которой появился ОН, чего с нею пока не случилось. Она и надеялась, что пока не было. Но, что когда-нибудь, как и у Татьяны, что-то подобное случится. И стала ждать до времени. Лишь через долгих пять месяцев, которые показались Кате целой вечностью, поздно вечером раздался долгожданный звонок:

– Алло, это я, не ожидала? Прости.

Ответить Катя просто не смогла. Спазм перехватил ей горло, лишь только она услышала родной голос, как ей показалось, с другого конца света. Она зарыдала в трубку во весь голос, пытаясь что-то ответить. Но рыдания делали её речь нечленораздельной и абсолютно неразборчивой для далекого абонента.

– Что случилось, Катюшка, объясни, что произошло? У тебя все в порядке?

– В каком порядке, Танька?! Ты просто сволочь! Я вся извелась. Я думала, что вы оба где-то погибли, что вас убили те бандиты, которых так обидел Гриша, там, в ресторане у Юры. Я такого тут себе напридумывала про вас! Потом подумала, что вы меня бросили, так как я вам больше не нужна. У тебя теперь есть Гриша, а подругу можно и по боку, да?! Чего молчишь, Тань? Ты меня слышишь, Таня? Не молчи…

– Слышу сестрёнка, прости нас, но иначе нельзя. Я и сейчас очень рискую, – слышно было, что Таня тоже плачет на том конце провода, – Гриша разрешил всего пару минут. Мы не можем тобой рисковать. Если нас вычислят по этому звонку, у тебя могут быть крупные неприятности. Мы с Гришей очень тебя любим, никогда не бросим. Целую тебя, сестричка, ты у меня единственная в целом мире. Никому ни слова о моем звонке. Жди, я тебе ещё позвоню, как только будет возможность. Пока.

В трубке пошли короткие гудки, на том конце положили трубку. Катя стояла с трубкой в руке, тихо плача и не понимая ничего из того, что узнала. А, фактически, ничего и не узнала. Просто они живы. И это главное. Но очевидно, что у них большие проблемы, иначе им незачем было бы скрываться и так долго не звонить и мучить её неизвестностью. Ведь раньше они и часа не могли побыть друг без друга, чтобы не позвонить и не узнать, как дела. При этом никогда не разбирались, кто должен был позвонить первым. Кто подумал, тут же и звонил, даже если одна в это время валялась с температурой, а другая названивала с работы каждый час:

– Как дела?

– Какие дела? – хрипела больная, – дела у тебя, да у прокурора, а у меня таблетки, да клизмы.

– Ну ладно, лечись, я ещё позвоню.

И вдруг, долгих пять месяцев. Катя умом понимала, что встреча с Григорием перевернула всю жизнь Тани, и подруга сходу и безоговорочно подчинила все свои дела и помыслы ему, её судьбе, её Грине, познакомиться с которым Катюша толком и не успела. Лишь Танька шепнула на другой день после их встречи с Гришей, что он из Конторы и полковник, но как бы уже ушел в отставку или в запас. Она так и не поняла ничего, но по заведенному между ними порядку не «напрягать» друг друга вопросами, а ждать объяснений, Катя решила, что пусть Танька пару дней побудет с Гришей, а потом все уляжется и она объяснит Кате, что и к чему. Но через тройку дней, которые она дала подруге на знакомство с Гришей, Катя, обнаружив, что та не отвечает на её звонки, понеслась на квартиру, разыгрывая в лихорадочно работающем мозгу, одну сцену страшнее другой.

То она врывается в Танину квартиру, а там Гриша и Таня лежат связанные по рукам и ногам, а она не может их освободить, так как нет ни лезвия, ни ножа, чтобы перерезать веревки. И тут хватают и её, а тот верзила, что хотел её потрахать в ресторане прямо на столе и которому Гриша отбил яйца, схватил её в охапку и рычал: