Текст книги "От Чернигова до Смоленска. Военная история юго-западного русского порубежья с древнейших времен до ХVII в."

Мы представляем, что с утверждением единого государства внутри его войны не может быть? Но это не так, и Подесенье тому пример. И не внешние враги тревожили его покой, а свои, русские князья. Столетие единства Руси – XI век – начинается здесь с красочно описанной в летописи Лиственской битвы (1024 год), а завершается осадой князя Олега Святославича в своей вотчине – Стародубе (1096 год). Оба раза войну начинали князья Тмутаракани – небольшого русского анклава на берегах Керченского пролива, основанного Святославом на месте византийско-хазарской Таматархи.

В 1023 году сын Владимира Святого – Мстислав Храбрый, соединив вокруг него несколько кавказских племен и создав на Северном Кавказе и в Восточном Крыму мини-империю, счел себя ущемленным, не имея владений в коренной Русской земле. И в 1024 году двинулся на Киев с дружиной своей, а также хазарской и касожской (черкесской или адыгской) конницей.

Ярослав, князь Киевский и «единодержец» Русской земли, в то время отсутствовал – подавлял восстание волхвов в Ростовской земле. Однако и без него киевляне не приняли Мстислава, зато черниговцы (а часть Брянского края входила в состав этой земли) и северяне охотно открывали ему ворота своих городов, будучи за несколько десятилетий тому назад насильно подчинены Киеву. Ярослав Мудрый узнал это, будучи на севере Руси, и, заблаговременно наняв варягов и их предводителя, Якуна (Хакона), двинулся на Чернигов. На полпути между Черниговом и Любечем, где сошло с кораблей варяго-новгородское войско Ярослава, у местечка Листвен, произошло длительное (бой шел даже ночью, при всполохах молний) и кровопролитное («и трудишася Варязи, рубя Северъ») сражение. В конечном итоге исход сражения был решен ударом в спину уставшим варягам кавказской кавалерии Мстислава – воины-профессионалы не выдержали и побежали, и Ярослав с ними. В итоге этой войны Брянский край и все Подесенье до смерти Мстислава в 1036 году входило в состав его владений. В том же году последний поход на Русь совершили печенеги, даже осадившие Киев. Здесь они были разбиты Ярославом, опять приведшим «воев» с Севера, попали «в полон» и были поселены на южных границах Руси для их охраны от новых кочевников – торков, затем половцев. Эти «военные поселенцы», а затем и другие пленные кочевники получили название «свои поганые» (язычники). Но ни печенеги, ни торки до Брянского края не доходили – в 1061 и 1068 годах – также не коснулись Брянских земель, на Десне же пострадали только окрестности Чернигова (1068 год), да и то 12-тысячное войско кочевников было в этом году наголову разбито трехтысячной ратью нового черниговского князя, позднее ставшего родоначальником брянских князей – Святослава Ярославича. Половцы проникли в Брянский край лишь в 1078–1080 годах. Неточность даты определяется характером источника – это нравоучительное, а не историческое «Поучение Владимира Мономаха детям», отдельные события в котором не датированы.

Половцев впервые привел в Подесенье один из русских князей – Олег Святославич (Гориславич, как его прозвал народ и летописец в ответ на это «горькое» для Руси деяние), в борьбе за Чернигов, принадлежавший тогда Владимиру Мономаху, в 1093 году. Но с его именем связан на Брянщине другой эпизод, завершающий междоусобную войну, начатую Олегом Святославичем. Разбитый созданной против него коалицией князей во главе с Владимиром Мономахом, он нашел убежище в своей «отчине» – Стародубе, но был после 33-дневной осады прогнан оттуда местными жителями, которые не хотели из-за него испытывать муки голода.

Миновав при отступлении свою вторую «отчину» – землю вятичей, частично брянскую (к ней принадлежал Карачев) и еще немного посопротивлявшись, он сдался победителям и принял участие в съезде в Любече (1097 год).

Одним из следствий этого знаменитого съезда стали общерусские «крестовые походы» против половцев начала XII века, которые навсегда устранили опасность для Древней Руси в целом. Возможно, что брянские вои или дружинники также в этих походах участвовали в составе войск Олега Святославича Новгород-Северского и Давыда Святославича Черниговского. Показательно, что наряду с другими князьями – бывшими противниками – их возглавлял и «раскаявшийся» Олег Гориславич, князь Новгород-Северский, имевший много владений на Брянщине. Общая опасность сплотила недавних врагов.

На саму же Брянщину война вернулась уже в эпоху «феодальной раздробленности» или «политической разобщенности».

Глава III
Междоусобные войны в Брянско-Деснинском крае в эпоху феодальной раздробленности

Ближе к середине XII века Русское государство распалось на несколько крупных (формальная дата – 1132 год), Киев постепенно потерял статус столицы, хотя многие князья для престижа хотели овладеть им. Подесенье стало «мостом» между Южной (Чернигов, Киев), Северо-Восточной (Ростово-, затем Владимиро-Суздальская земля), и Западной (Смоленск, Полоцк) Русью, будучи ареной столкновений интересов, да и прямых военных конфликтов этих сил (рис. 23).

Особенно в этом плане «повезло» центру Подесенья – Брянскому краю. Он разделился между Смоленским княжеством: Рогнединский, Дубровский, Клетнянский, север Мглинского региона, правобережная часть Жуковского. В составе коренных черниговских земель остались левобережье Жуковского, Дятьковский, Почепский, Жирятинский, юг Мглинского, Унечский, все юго-западные районы, белорусская Гомельщина, Стародуб, восточная часть Погарского района. Новгороду-Северскому принадлежал восток Погарского, Трубчевский, Выгоничский, Суземский, Севский, Комаричский, Навлинский районы. Что касается Брянского района и ополья, то его владельческая принадлежность неясна и, вероятно, изменчива.

Междоусобные войны или подготовка к ним шли практически каждое десятилетие в середине – второй половине XII века, но чаще всего – в его 40-х и 60-х годах. Это и неудивительно, так как новая система правления была в процессе становления и внутренние войны велись за то, чтобы конкретная ветвь династии Рюриковичей, в данном случае – Святославичей, закрепилась в как можно больших по значению городах и «тянувших» к ним землям и волостям. При этом в основном вели борьбу между собой черниговские и северские князья, при поддержке: первые – Киева, вторые – Ростово-Суздальского княжества.

Сражения междоусобных войн 40-х годов почти непрерывно происходили по всей Руси, даже Киев не раз переходил из рук в руки.

На Брянщине случилось мало сражений, зато через ее территорию совершалось много походов враждующих сторон. Так, в конце 1146 года через нее, от Новгорода-Северского до Карачева прошел бежавший от коалиции чернигово-киевских князей на север князь Святослав Ольгович, а затем и его преследователи поочередно двинулись туда же, по левой стороне Десны – через Путивль, Севск и Болдыж.

В одну коалицию входил Изяслав Мстиславич Киевский, его сын Мстислав, Изяслав и Владимир Давыдовичи Черниговские и (против воли) Святослав Всеволодич Северский. Во вторую – Святослав Ольгович (претендент на новгород-северский стол) и далекий от Южной Руси Юрий Владимирович Долгорукий, князь Ростово-Суздальский, приславший на помощь союзнику своего сына Иванко. Кроме того, в качестве наемника-кондотьера к этому альянсу присоединился и галицкий князь-изгой Иван Ростиславич Берладник. Не преминули вмешаться на стороне родственника и дядья Святослава по матери («уи») – ханы Тюнрако Осулкович и брат его Камосе, приведшие «диких половцев».

В 1146 году Олег Святославич захватил Новгород-Северский, но покинул его, узнав о приближении войск коалиции, к которой примкнул и Ростислав Мстиславич Смоленский. Чтобы не попасть «в клещи» войск южной коалиции и Ростислава, Святослав Ольгович решил отступать к Карачеву, с которого начиналась его наследственная «отчина» – земля вятичей, граничившая с владениями главного союзника – Юрия Долгорукого. Первым к Карачеву подошел авангард союзных войск во главе с Изяславом Давыдовичем и неким Шварном – скорее всего, воеводой «служилых кочевников» Берендеев, живших на реке Рось в Киевской земле и входивших в состав «черных клобуков». Кавалерия Изяслава в составе 3 тысяч берендеев и его личной дружины налегке, «безвоз» пошла из Болдыжа на Карачев, надеясь застать противника врасплох. Однако Святослав узнал о подходе войск противника от захваченных половецким разъездом трех берендеев, обрушился на него силами «диких половцев» и своей дружины и при помощи «Бога, Святой Богородицы и животворящего креста» «погнал их» 16 января 1147 года, на день Петра и Павла. С военной точки зрения здесь интересен факт столкновения «диких половцев» (рис. 28) и «своих поганых» из состава орды Берендеев, скорее всего имевшей печенежское происхождение. Однако разбит был только авангард, перевес все еще был у киево-черниговских войск, и Святослав Ольгович отступил дальше на север к Козельску. Здесь он узнает через тайное послание Святослава Всеволодича о планах Давыдовичей, соединившись с Ростиславом Смоленским в районе Добрянска (Дъбрянска), который они к тому времени заняли, идти на него, и отступил еще дальше, к ростово-суздальским рубежам. Здесь происходят изменения в составе и руководстве его войск. Во-первых, разуверившись в грядущих успехах, от него к Ростиславу Смоленскому уходит князь-авантюрист Иван Берладник. При этом интересен воинский менталитет того времени: хотя бывший соратник переходит к потенциальному противнику, Святослав выплачивает ему положенный «гонорар» – 200 гривен серебра и 12 гривен золота. Это много, если учитывать, что годовая дань от одной земли (крупного княжества) в среднем равнялась 3000 гривен серебра, а большой дружины при Иване Ростиславиче явно не было. Эта «потеря» была быстро компенсирована подходом подкреплений из Залесской земли – «тысячи бронников дружины Белозерской». Святослав начал готовиться к реваншу, однако этому помешала болезнь и смерть (24 февраля) предводителя ростовского контингента – Иванко Юрьевича.

Как видим, благодаря этой войне упоминаются три, может, и четыре («Болдыж» точно не локализован) брянских города: Карачев, Добрянск-Дъбряньск, Севско (впрочем, название Севско по окончанию скорее всего принадлежит селу, а не городу). Однако с окончанием первой, неудачной для Святослава Ольговича стадии карачевской войны связано упоминание и еще одного города.

Итак, Брянск упомянут в январе 1147 года, и в нем сумели разместиться зимой большие воинские контингенты, а это значит, что построен он был значительно ранее. Чуть позднее упомянут град Москов: именно туда, на встречу со своим могущественным союзником – Юрием Долгоруким, в итоге («по дороге» по поручению Юрия «попленив» «люди Голядь» на реке Протве, подданных Ростислава Смоленского) отступил Святослав Ольгович. Именно в Москве был обозначен поворотный пункт в этой войне. Юрий Долгорукий с почетом встретил здесь своего союзника и «отца» (тестя) с его сыновьями, принял дорогой подарок – «пардуса» (охотничьего барса или гепарда). «И тако любезно целоваста… и тако быша весели. На утрии же день повеле Гюрги устроити обед силен и створи честь великую им и дал Святославу дары многы с любовию». Но главное – Юрий обещал военную помощь, и слово сдержал быстро. Уже к Вербному воскресенью перед Пасхой 1147 года Святослав подошел к границе Черниговской земли по Оке, и дальнейший его поход превратился буквально в триумфальное шествие, проходившее по современным Калужской, Брянской и Орловской областям, тогда входившим в состав «земли вятичей» и соседних волостей северо-востока Черниговского княжества. По дороге к нему присоединялись отряды половцев, причем не только присланные его «уями», бежавшие «из Руси» детские (младшие дружинники), бродники, воины, приведенные сыном Юрия Долгорукого Глебом. Повоевав по дороге окраины Смоленской земли, он занял без боя «вси Вятичи и Добрянеск и до Воробиин Подесенье, Домагощ и Мценеск». Посадники Давыдовичей в панике бежали из занятых ими «отчин» Святослава – «из Вятич, из Бряньска, и из Мьченьска, и из Блеве» (волость Облов на реке Болва).

Формально война заканчивается мирным договором в Спаши между послами Давыдовичей и Святослава Всеволодича и Святославом Ольговичем. Возможно, сыграло роль присутствие «многих» половцев и ростово-суздальских войск Глеба Юрьевича, но послы вели себя очень покладисто и просили Святослава не помнить «злобъ наших», говорили «отчину свою возьми и что если взяли твоего, а то тебе возворотим» и целовали в том крест. А взяли у Святослава в ходе первого этапа войны исключительно много, и это отчасти объясняет причины такого типа войн не только борьбой за тот или иной «стол», но и простым стремлением к обогащению и желанием ослабить конкурентов!

Летописец приводит подробный список добра («жизни»), награбленного и уничтоженного в загородных «селах» и городских «дворах» братьев Ольговичей. Так, в расположенном где-то в Подесенье, неподалеку от Новгорода-Северского «Игоревом сельце» (Игорь – родной брат Святослава – в то время был взят в плен Изяславом Мстиславичем и сидел в «порубе» в Киеве) было взято столько всякого «добра» («готовизны», вина, медов, железа, меди), что все его не смогли вывезти на множестве «возов» не только княжеских, но и простых «воев» и просто часть «тяжкого товара» уничтожили. Попутно сожгли гумно с девятьюстами стогами сена в нем, сам княжеский двор и даже находившуюся в нем церковь Святого Георгия. Не пощадили они и церковь Вознесения на княжеском Святлославлем дворе в Путивле, вынеся из нее весь богослужебный инвентарь, книги, колокола и ободрав оклады икон. Не помешали и святые рождественские праздники. А ведь «диких» половцев в их войске не было! Имущество Святослава, включая 700 челядинов, казну («скотницу»), 500 берковцев меда, 80 корчаг греческого вина, поделили поровну между четырьмя князьями, взявшими Путивль, а все, что было в селе Игоря, великий киевский князь Изяслав Мстиславич взял себе. К чести последнего надо сказать, что, поскольку жители Путивля сдали город лично ему, он целовал крест, что город грабить не будут, и слово сдержал. С учетом того, что Русь была правовым государством, в усобицах страдало имущество прямых участников. В состав имущества, правда, на законных основаниях включались и челядь, и смерды в селах, и «жизнь» последних.

Давыдовичи, пообещав вернуть Святославу его «отчины» и все награбленное и тем затормозив продвижение его половецко-суздальских войск, вовсе не собирались выполнять обещанное и бросились за помощью к Изяславу Киевскому. Тот обратился к «бояры своя и всю дружину свою Киянам» об организации большого похода против главного противника – Юрия Долгорукого.

Для такого похода и нужно было киевское городовое ополчение («воев»), одних дружин было мало. Киевляне, однако, отказались поднять руку на «Володимерово племя» – наследников любимого ими Владимира Мономаха. Это позволило Святославу Ольговичу в итоге занять Новгород-Северский и тем выиграть «Карачевскую войну», театр военных действий которой был весьма широк, но самое крупное сражение произошло все же под Карачевом («Корачевом»).

С помощью Юрия Долгорукого Святослав вернул себе Лесную землю вятичей и Подесенье (в данном случае это территориально-административная единица – волость, расположенная не столько на Десне, сколько на ее притоке – Судости), с Брянском. Волость Подесенье была сравнительно невелика, особенно если в нее не входили округи Брянска и (позднее) Вщижа. Однако стратегически Подесенье имело огромное значение, ибо являлось мостом между «землей вятичей» и ядром Новгород-Северского княжества. В более широком смысле у западной окраины волости, сразу за Вщижем, где заканчивалось плодородное Брянское ополье, начинались смоленские земли. От восточной окраины Подесенья, от Брянска, по рекам Болва и Снежеть, через волости Блеве (Облова) и Карачева, далее – через остальную часть «земли вятичей» проходили наиболее короткие пути в Залесскую (Ростово-Суздальскую) землю. На крайнем юге Новгород-Северского княжества находился стратегически важный Путивль, из которого начиналась дорога в Северную Русь по лесистому левобережью Десны через Севско и Карачев. Он стоял на реке Семь (Сейм), на северном краю ровного «степного коридора», за которым к югу находилось Переяславское княжество – «отчина» Всеволодичей, то есть постоянный «регион претензий» для залесских князей. В западном направлении по этому коридору можно было быстро дойти до Чернигова и Киева, на востоке он соединялся с половецкой степью. При Владимире Мономахе этот коридор был перекрыт цепочкой крепостей, на севере начинавшейся от Путивля, и Курским «укрепрайоном» (волость Посемье). Начиная с 1147 года и в Посемье, и в Переяславском княжестве часто правили сыновья и внуки Юрия Долгорукого, который (и его наследники, а также и их новгород-северские «вассалы»), таким образом, имел прямую связь с половецкими родичами и союзниками (не только мать Святослава, но и жена Юрия были половчанками). Поэтому тот, кто владел Путивлем и Посемьем, контролировал выход в степь, с одной стороны, «держал под прицелом» не только Чернигов, но даже Киев. Весь этот пестрый конгломерат владений, от границ Ростово-Суздальского и Смоленского княжеств на севере до Переяславского княжества на юге, оказался в руках Святослава Ольговича, правда, под неприкрытым протекторатом Юрия Долгорукого. Правда, сам выход в Степь – «степной коридор» («Поле» по летописи) с крепостями в нем («Вырская пробка», как ее в свое время назвал автор) и Посемье Юрий не доверил даже ему, а передал сыну Глебу и его «посадникам». К тому времени и Посемье, и Вырь еще принадлежали Переяславлю, что дало повод Глебу Юрьевичу попробовать вернуть и сам этот город, по сути, «метрополию» северной ветви Мономашичей, под власть суздальских князей, но в тот раз – безуспешно. В целом мир в Спаши не завершает той серии междоусобных конфликтов в Подесенье, которая была начата Карачевской войной. Летопись и дальше буквально переполнена описаниями походов и столкновений черниговских, северских, киевских, смоленских, суздальских войск вплоть до 1155 года, в которых, кроме чернигово-северских Ольговичей и Давыдовичей, непосредственно вмешались и сами главные игроки – представители разных ветвей Мономашичей – великий киевский князь Изяслав Мстиславич Волынский, Юрий Долгорукий и (после смерти брата Изяслава в конце 1154 года) Ростислав Мстиславич Смоленский. О накале этой борьбы свидетельствует то, что в ее ходе Юрий дважды захватывал и терял Киев. Попытки достигнуть мира и распределить княжеские столы также были.

После одной из них, связанной с очередным приходом Юрия под Киев и закреплением Глеба Юрьевича в Переяславском княжестве, а также смертью Владимира Давыдовича Черниговского в 1151 году, оставшиеся старшие Давыдовичи (Изяслав) и Ольговичи (Святослав) заключили соглашения о разделе «отчин» – западная, собственно черниговская часть княжества отходит первому, восточная, новгород-северская, – второму. Тогда этот символический акт примирения не привел даже к временному затишью, но в дальнейшем имел большие территориально-политические последствия для раскола Черниговского княжества, причем линия раскола прошла и через современную Брянскую область с северо-востока на юго-запад. Тогда же, нейтрализовав единственного союзника Юрия Долгорукого на юге Руси, два Изяслава – Давыдович и Мстиславич дружно обрушились на суздальского князя. Юрий обосновался тогда в Городце Остерском, контролировавшем стык трех княжеств – Черниговского, Переяславского, Киевского. Война разгорелась с новой силой – в нее оказался вовлечен даже зять Изяслава Мстиславича – король Венгрии и все орды Черноклобуцкого союза. Однако, не вмешиваясь в борьбу за Киев, Святослав Ольгович прочно удерживает тот «мост», по которому к нему поступает суздальская и половецкая помощь, несмотря на периодические поползновения Давыдовичей и собственного родного племянника – Святослава Всеволодича. Эта стратегия оправдала себя, в 1155 году по этому пути вдоль Судости, через Подесенье проходит Юрий Долгорукий, дабы окончательно обосноваться в Киеве, а великий Черниговский стол отдать верному союзнику. События развивались так. К западу от северной части волости Подесенье, у границ Смоленского княжества, в городе Зарой (где-то на границе современных Брянской и Смоленской областей) происходит встреча смоленских и суздальских войск и двух главных деятелей Руси того времени. Ростислав без боя и «по добру» уступает дяде главенство над Русью и целует в том крест. Далее военный поход Юрия Долгорукого на Киев проходит по территории брянского Подесенья, у южных окраин которого (у Синина Моста; кстати, это название символично – примерно отсюда к югу начиналась территория Русской земли, древнего, еще с X века, родового «домена» Рюриковичей), где оно граничило с волостями Радоща и Стародуба, происходит встреча с владетелями обеих – Святославом Ольговичем и Святославом Всеволодичем, дядей и племянником. Первый – давний и в основном верный союзник Юрия, второй был постоянно «на подхвате» у его противников. Далее летописцем описывается интересная морально-психологическая коллизия. Дядя заступается за племянника, умоляя Юрия «принять его в любовь». Это проявление благодарности за тайное послание дяде от племянника, находившегося в стане его врагов, но своевременно предупредившего родственника об опасном маневре противника в начальный период Карачевской войны. Святослав Всеволодич падает на колени и кается в содеянном, говоря «избезумелся есмь». Юрий прощает его, но требует крестного целования не только себе, но и Святославу Ольговичу.

Переход Всеволодича, князя Стародубского, на их сторону открывает союзникам прямую дорогу на Чернигов и Киев через Стародуб и «Сновскую тысячу». Далее Святослав Ольгович при помощи Юрия Долгорукого, ставшего великим князем Киевским, получает, правда ненадолго, черниговский престол, на котором и правит (с небольшим перерывом на период княжения здесь внешне помирившегося с Юрием Изяслава Давыдовича) до своей смерти в 1164 году. Военным путем получив Чернигов, временно занятый в 1157 году из-за воскняжения Изяслава Давыдовича в Киеве племянником последнего – Святославом Вщижским, Святослав уступает новгород-северский стол племяннику Святославу Всеволодичу. Это было не только продолжением акта благодарности, но и важным стратегическим ходом, который лишил представителей другой ветви Святославичей и Давыдовичей всех уделов в Черниговской земле, кроме пограничного со Смоленским княжеством Вщижа, находившегося на севере волости Подесенье, где правит последний отпрыск этой династии – Святослав Владимирович. Старший из оставшихся Давыдовичей – Изяслав – не очень этим озаботился, так как стал в том же году князем Киевским. Однако для его дальнейшей судьбы это было роковым решением, непростительным легкомыслием или слабостью, а для региона в целом стало причиной новой серии междоусобных конфликтов – «Вщижских войн».

Обобщая историю междоусобных войн на юго-востоке Руси в 1146–1155 годах, начальной фазой которых была Карачевская война, можно сказать, что их главной причиной в общерусском масштабе была борьба Юрия Долгорукого за Киев и верховный суверенитет над Русью. Кроме того, он хотел закрепить за своей ветвью династии, за Ростово-Суздальским княжеством, часть южной Русской земли – Переяславское княжество, которое было родиной, метрополией залесской ветви Мономашичей. Для достижения этой цели ему нужно было найти опору в лице слабейшего из местных князей, обострившего отношения как с черниговскими династиями, так и с тогдашним киевским князем.

Целью Святослава Ольговича было вначале создание своего крупного владения для Ольговичей внутри принадлежавшей Давыдовичам Черниговской земли, а когда станет возможным – и овладение верховной властью над всей этой землей. Для конечных целей Юрия было также важным, что Святослав был личным врагом киевского князя Изяслава Мстиславича, с которым боролся за столицу из-за брата Игоря. Идеальный союзник!

Для Изяслава Мстиславича важным было сохранение статус-кво и создание препятствий на пути «имперских амбиций» Юрия в виде мощного, монолитного, под единым и лояльным лично к нему управлением Давыдовичей. В этой связи для Юрия был желателен раскол княжества, и он просто обязан был поддерживать любые сепаратистские устремления внутри его.

Кроме борьбы за «отчины», волости, нельзя сбрасывать со счетов и более приземленные задачи, решаемые в ходе этих войн, – присвоение собственности, включая челядь и смердов, побежденного противника – прежде всего для содержания дружин и пополнения зависимого населения в своих селах.

Кроме общности стратегических и тактических целей, страха (для менее значимых князей) большую роль в сложении коалиций и отборе союзников играли семейно-брачные (но не родовые!) связи. Религиозный и национальный факторы не имели в этом аспекте никакого значения. Кроме русских, в этих конфликтах «засветились» «дикие половцы»-язычники, прообраз казаков – разбойники-бродники, все орды «черных клобуков» (берендеи, торки, ковуи, печенеги) – частью язычники, частью православные, венгры-католики. Судя по летописям, никаких жестокостей по отношению к свободному местному населению не совершалось; не грабили жителей городов, если они сдавались добровольно. Штурмы не применялись.