Текст книги "Превенция"

Глава 5. Прогулка

На обратном пути из Семёновки почти всю дорогу мы молчали, утомлённые насыщенным днём, лишь перекинулись парой фраз относительно желания Серёги помочь Смольникову с публикацией его рассказов. Я удивлённо вопрошал, с чем связано подобное благородство.

– Я просто сердобольный человек с массой свободного времени, – оправдывал свой поступок мой друг, – к тому же волонтёр – какой-никакой, но альтруист. Да и жалко мне его, Витёк, он, считай, по щелчку пальцев карьеры лишился. Вот так выпустишь роман, а тебя эти душегубы завернут, назовут прокажённым и сошлют за тридевять земель в эту… Семёновку.

– А как думаешь, – спросил я спустя пару минут молчания, – почему они просто не убили его, а начали проворачивать эти схемы с венами, а потом вообще в покое оставили? Он же целый дом культуры в своей деревне мог положить… одним только словом.

– В них столько нелогичности, что существ не напасёшься, – пожал он плечами, – у нашего скуластого убийцы можешь узнать, если желание будет.

Серёга подвёз меня к арке, мы распрощались и договорились встретиться завтра после обеда. Он уехал в сторону окружной, а я устало поплёлся к своему подъезду.

Двор, залитый жёлтым светом уличных фонарей, встретил меня той самой тишиной, поистине знакомой только нам – обитателям панельных джунглей. Во многих окнах горел свет, чаще это был бледно-оранжевый, но из некоторых бился загадочный красно-пурпурный. В своё время по двору ходили байки, что этот свет горит в самых разных домах по всему городу, но что является его источником – неизвестно. Некоторые утверждали, что нельзя ни в коем случае соваться в это дело, в противном случае такой свет загорится и в твоей квартире. Но, как оказалось, источником была так называемая фитолампа для стоящей на окне рассады. Таким образом, хозяевами квартиры были не неведомые существа со страшным пурпурным свечением из глаз, а простые дачники или цветоводы-любители.

«Попадись нам с Серёгой такая загадка в детстве, – думалось мне, – мы бы такое расследование провели…»

Квартира встретила меня приятной свежестью. Я не стал закрывать окно, уж очень приятна была мне такая атмосфера. Остаток вечера заняла расстановка проверенной кипы книг по полкам.

С домашними делами было покончено. Длительные поездки высосали из меня все силы, а плотный ужин подарил тягучую сонливость, но трудный день и не собирался заканчиваться. Мимолётное чувство страха щёлкнуло меня. В тишине комнаты раздался звонок мобильника – звонил Серёга. Несмотря на дружелюбный характер задорного заводилы, этому человеку не были свойственны розыгрыши и беспричинные звонки, поэтому внезапный ночной звонок не на шутку меня напугал.

В такие моменты мне, как и многим из нас, свойственно прокручивать в голове страшные варианты развития событий, даже если на то нет никаких видимых причин. В этот раз я вспомнил одну нашу беседу: когда-то, обсуждая всякого рода бессмыслицы, мы с Серёгой пришли к выводу, что самое страшное, что может услышать человек в трубке своего телефона, находясь при этом один в квартире тёмной ночью, это всем известное пугающее «беги оттуда!»

В глубине души я был готов к именно этому варианту, но всё оказалось куда сложнее.

– Неужели бежать? – тихо, с нотками иронии в голосе спросил я.

– Не спишь? – В трубке послышался знакомый голос моего друга. – Я за тобой сейчас заеду. Мы, кажется, вляпались.

– В плане?

– У Кати отца убили, – мрачно сказал Серёга. – Накопал нам про Смольникова, вот и докопался.

Его слова громом обрушились на меня, в глазах потемнело, ноги предательски задрожали, в груди всё съёжилось, а по спине пробежал колючий холодок. Я сел на диван, прикрыв рукой рот.

– Ты думаешь, это из-за нас? – прошептал я.

– Понятия не имею, – тяжело дыша, отвечал он. – Она мне позвонила две минуты назад – ревела в трубку, просила приехать.

– Конечно, конечно, – тараторил я, как заведённый. – Думаешь, чёрные поработали?

– Ничего не думаю… ехать надо, я скоро, – отрезал Серёга и повесил трубку.

Время тянулось невыносимо долго, но мне нечего было делать, кроме того, чтобы ожидать приезда друга. Я обошёл кухню взад-вперёд несколько раз, пару минут простоял у окна, беспокойно вглядываясь в темноту, а затем чуть не лишился чувств от внезапного звонка в дверь. Серёга был на взводе ничуть не меньше меня. Весь наш диалог по дороге к Кате состоял из взаимных успокоений и домыслов относительно причины убийства. Больше всего мы боялись оказаться крайними в этой ситуации, но одновременно с тем понимали, что вполне заслуживаем ими стать.

Ночью Катин двор уже не казался таким красивым, каким мы видели его днём. Фонари здесь светили куда ярче, чем у меня, но от этого становилось лишь жутко, а давящее чувство безысходности душило нас своей крепкой рукой. Деревья качались на лёгком ветру, бросая на дома чёрные тени, похожие на тонкие лапки гигантских насекомых. Ночь съела город и усыпила дома, погасив большую часть спасительного жёлтого света из окон.

Выйдя из машины, мы вздрогнули от резкого порыва холодного ветра. Одежда, что отлично согревала днём, сейчас потеряла всю свою силу. Около подъезда, к нашему общему удивлению, нас ждал Андрей. Благодаря своему тёплому чёрному пальто и кожаным перчаткам он стоял твёрдо и неподвижно, в отличие от нас – озябших и активно переступающих с ноги на ногу, чтобы хоть немного согреться.

– Доброй ночи, убийца, – бросил ему свою очередную колкость Серёга, – ты какими судьбами здесь?

– Теми же, что и вы, – говорил Андрей, снимая перчатку с правой руки. – Сначала она позвонила мне. Впервые за год, что характерно. – Он протянул Серёге руку.

– Виделись, – строго ответил тот, – холодно из кармана вынимать.

Мы с Андреем обменялись рукопожатиями. На наше предложение подняться к Кате он ответил категорическим отказом, сославшись на то, что уже принял все меры по её успокоению, и сейчас девушка спит.

– Скажи честно, вы его убили? А тебя, дай угадаю, отправили нас линчевать? – сквозь зубы, то ли от злости, то ли от холода, спросил Серёга.

– Нет, линчевать вас я не буду, к сожалению. – Андрей покачал головой. – Она сделала слишком много лишних звонков, толком ни в чём не разобралась, позвонила в вашу «цитадель» превенции, а те позвонили нашим людям, а наши, в свою очередь, мне. Правда, в момент звонка я уже ехал сюда… да… дела. Короче говоря – нашей вины тут нет.

– А как насчёт нас? – дрожащим от холода голосом спросил я.

– Не имейте волнения раньше времени, – успокоил Андрей. – Её отец… – Он поднял голову, осмотрел ближайшие окна на наличие нежелательных свидетелей, а затем, понизив тон, продолжил: – Её отец сам напоролся на неприятности. Пока точно неизвестно, но наши источники из морга сообщают, что это дело рук существа.

– Значит, они всё-таки убивают?

– Естественно, но после этого, как правило, убегают и исчезают. А здесь что-то пошло не так…

– Я же говорил, что они и такие опыты проводят, – усмехнулся Серёга.

– Скажи спасибо, что не на тебе, – притворно улыбнулся Андрей. – Продолжу. Полчаса назад я разговаривал с одним из ваших… начальников, так вот он считает, что это одно из более, скажем так, сильных существ. С подобным ему удалось столкнуться по долгу, кхе-кхе, службы. Появляется оно аналогично обычному существу, а вот прокажённый вместо того, чтобы показать нож, делает что-то… совершенно нелогичное, настолько, что сущность не просто убивает его, но и остаётся среди нас… вот и её папаша… – Он умолк, будто испугавшись сболтнуть лишнего, но молчал недолго и вскоре продолжил: – Ладно, из хороших новостей – по словам вашего начальника, нежить не может отойти далеко от места появления. Из плохих – искать её придётся сообща, и со стороны превенции выбрали вас.

– Выбрали? – воскликнул я.

– Катя предложила вашу кандидатуру, а они согласились. – Андрей пожал плечами. – Этого и следовало ожидать. Сначала вы заставили её рыть информацию на Смольникова через отца, а потом, когда отец почил, умудряетесь удивляться такому решению. Благо, вы приехали позже меня, в противном случае вас всё-таки линчевали бы, – он хихикнул, – её истерику не каждый переживёт.

– И что нам делать? – вмешался Серёга. – Искать существо по темноте?

– Ни в коем случае, – строго сказал Андрей, покрутив головой, – но и затягивать нельзя. Приступайте на рассвете. Её отца убили прямо в кабинете, значит, оно где-то неподалёку: либо до сих пор в помещении, либо в парке рядом с участком. К жилым домам оно вряд ли побежит, но эту территорию наши всё равно проверят. Думаю, сами понимаете, чем больше оно свободно, тем выше скорость. Помимо всего, подобные экземпляры чувствуют опасность и склонны нападать даже при наличии у вас в руке ножа, но в этом их ошибка. Один укол острым предметом – от иголки до кинжала – и всё. Самое главное – уколоть его собственноручно, своей рукой, желательно правой – так делал начальник.

– То есть мы вдвоём посреди людного парка идём с кинжалами охотиться на сильное существо, которое даже ни разу в глаза не видели, – недовольно подытожил мой друг, – уж не слишком ли круто?

– Ну, опознать-то его не сложно. За отсутствием новой жертвы оно будет просто стоять где-нибудь в тени, скорее всего, поодаль от прохожих, не шевелясь и не дыша. Просто выстави оружие вперёд и спровоцируй его на атаку, по повадкам оно абсолютно такое же, как и туалетный мужик или эта красотка без лица. Побежит на тебя, само напорется и дело с концом. Главное – не проглядите! Работайте аккуратно, но быстро. Не хватало нам ещё невинных жертв.

Мы переглянулись. Если до этого основной нашей работой была бумажная волокита: разбор старых книг и уцелевших дневников волонтёров в поисках ценной информации, иногда чередующийся со своими небольшими расследованиями, то сейчас нам предстояло первое серьёзное задание, ставившее под угрозу наше здоровье и нашу жизнь. Мы уговорили Андрея дать нам немного времени на размышление и условились сообщить ему своё решение до рассвета, впрочем, отказаться нам бы всё равно не удалось.

Когда мой друг уже завёл машину, Андрей помахал нам рукой и, развернувшись, зашёл в подъезд – по всей видимости, обратно к Кате.

Серёга пригласил меня в гости – обсудить все нюансы и единогласно принять окончательное решение; я согласился. Чувство смятения заполнило всю мою душу, так давно мы ждали чего-то стоящего, задания, которое откроет перед нами все тайны волонтёров, но стоило этому заданию появиться, как мы тут же струхнули и до чёртиков перепугались.

Огни ночного города мерцали вдалеке, а придорожные фонари мелькали за стеклом, стремительно проносясь мимо нас, пока мы мчались по пустой прямой дороге, осознавая, что нам предстоит крайне опасная работа, страшиться которой было совершенно не стыдно, но гордость не позволяла нам в этом признаться… даже друг другу.

Мой друг жил в небольшом районе недалеко от центра города, на девятом этаже типового шестнадцатиэтажного дома.

Мы поднялись к нему в квартиру. Пока я занимал ванную и тщательно вымывал руки с мылом, мой друг уже поставил чайник и рассыпал по двум кружкам дешёвый, но очень ароматный кофе. Нам предстоял тяжёлый с точки зрения двух мужчин разговор: кому-то придётся взять на себя смелость и озвучить то, о чём на самом деле мы думаем вдвоём – нам страшно. Сидя в полной тишине, я помешивал кофе, звеня ложкой в кружке, и разглядывал тонкую белую пенку поверх тёмной горячей жидкости.

Искренне ценю своего друга за его прямолинейность в некоторых вопросах, ведь именно он отважился нарушить тишину и начать беседу:

– Тебе тоже не по себе? – спросил он, будто стыдясь своих слов.

– Да, – твёрдо ответил я, всецело выразив полную солидарность, – ещё как.

– Я всё думаю, что если оно набросится сзади? – Серёга опустил глаза, призадумавшись. – Или того хуже… не напорется на нож и убьёт кого-нибудь из нас? Да, второй-то, понятное дело, заколет его, как момент поймает, но первому это вряд ли поможет. Но мы можем держаться близко и держать ухо востро, как бы… – От волнения он щёлкал пальцами в воздухе, стараясь подобрать нужные слова.

– Быть готовыми к удару со всех фронтов, – продолжил я его мысль.

– Именно!

– Есть предложения насчёт оружия?

– Я так полагаю, что нам должны будут предоставить что-то для такой работы, дело-то серьёзное, со стороны вообще выглядит как убийство среди бела дня. – Серёга закрыл рот рукой и чуть слышно усмехнулся, словно заново удивившись всей ситуации. – Но на всякий случай предлагаю взять с собой ножи, желательно раскладные, автоматические, чтобы долго не возиться. У тебя есть?

– В вещах отца должен быть.

– Отлично, тогда мы берём по ножу… – Он задумался и, обернувшись, посмотрел на балконную дверь. – А что если…

Серёга кинулся на балкон и в спешке начал перебирать что-то в углу, громыхая этим на всю кухню. Наконец он вернулся, притащив с собой два длинных шампура с лакированными деревянными ручками.

– На шашлык его пустим? – пошутил я.

– Нужен острый предмет, – сказал он, взяв в руку один шампур и нарисовав им небольшой круг в воздухе, – а нож короткий. Для подстраховки возьмём и то и другое.

– Допустим, милорд. – Я взял второй шампур и потрогал острый конец. – Надень тогда завтра пальто, под ним его и спрячешь. Или у тебя ещё и ножны имеются?

– Шутки шутками, – обиделся Серёга, – а идея неплохая. У меня и страх, признаться, улетучился, с таким-то арсеналом. Предлагаю сразу договориться, что геройствовать не будем, ни к чему нам – молодым – умирать, живыми мы будем всяко полезнее. Держимся вместе, действуем слаженно, небольшая прогулка по парку, считай, получается.

– Прогулка… – усмехнулся я. – Тогда сейчас отвези меня домой. Поищу нож, а там, глядишь, и поспать удастся. Полпятого утра можем выдвигаться, как тебе?

– Хорошо! – он стукнул пальцами руки по столу и облегчённо выдохнул. – Сейчас, только позвоню этому душегубу в чёрном пальто…

Серёга сообщил Андрею о согласии и посвятил его в наш план действий, само собой, не упоминая о шампурах. Тот ответил, что всё передаст Кате, а она в свою очередь поедет утром вместе с нами по делам в участок. Какие указания Андрей раздал своим людям в ту ночь – нам было неизвестно, но мы искренне надеялись, что чёрные волонтёры действительно станут нашими союзниками в этом нелёгком деле.

Спустя час, предварительно положив отцовский нож в карман пальто, чтобы точно не забыть его утром, я лежал в своей постели, изнемогая от тщетных попыток уснуть.

Всё в эту ночь не давало мне покоя: белый потолок нависал надо мной подобно растянутому савану, стены давили со всех сторон, тьма за окном пугала своей неизвестностью, а дверь в комнату так и манила обратить на себя внимание, чтобы в очередной раз убедиться в отсутствии посторонних в квартире; подушка казалась особенно неудобной, под одеялом было слишком жарко, а без него слишком холодно. Я вертелся с боку на бок; спина ныла, ноги сводила тупая боль, а в голове киноплёнкой без остановки крутились жуткие варианты завтрашнего развития событий. Полностью расслабиться я мог бы только лёжа на спине, но встреча со знаменитым ночным гостем – сонным параличом – совсем не входила в список моих желаний.

Ветер за окном усиливался, душераздирающими стонами завывая в щелях между окнами. Звук тиканья настенных часов, доносящийся с кухни, подобно страшному грому с каждой новой секундой бил по моей голове сильнее всякого молота. В ушах звенело, губы пересыхали, плюс ко всему я не мог нормально сделать вдох полной грудью, из-за чего тяжело дышал. Мне виделись пугающие образы того существа, что нам предстоит ликвидировать: сначала это был взрослый мужчина в спортивном костюме, правда, стоящий на четвереньках и с копытами вместо привычных человеческих конечностей; потом, скомкавшись как пластилин в однородную бесформенную массу и сформировавшись из неё в новый облик, он превратился в уродливую невысокую девчушку лет десяти, но с морщинами на лице и совсем без глаз. Затем я вдруг задумался, откуда мы берём подобные образы; видели ли мы их когда-то, а потом наш мозг в ужасе стёр всё из памяти, оставив лишь небольшие напоминания где-нибудь в глубине подсознания? Или он настолько развит, что способен слепить из всего увиденного нами столь пугающие картины? А восьмилетняя девчушка тем временем выросла и сейчас представляла собой высокую длинноволосую женщину с потрескавшимися моржовыми бивнями, торчащими из кровоточащего рта.

Я открыл глаза, уткнувшись взглядом в потолок – образ исчез. Тяжело вздохнув, я поднялся и сел, свесив ноги вниз. Холодный поток воздуха слегка коснулся щиколоток, заставив меня вздрогнуть. В квартире сверху что-то щёлкнуло, потолок затрещал, а затем послышался тихий кашель. Вот они – прелести панельного муравейника. Наконец я всё-таки решил подняться и пройтись до кухни. Слабенький холодный поток всё так же носился над полом, кухонные часы продолжали свою экзекуцию, а болезненный кашель соседа сверху никак не успокаивался. Проходя мимо входной двери, я чуть было не вскрикнул от неожиданности, ведь она была совсем не заперта. Но никакое чувство страха не обуяло меня в тот момент, мою голову даже не посетила мысль о возможной мистике. Скорее всего, я, утомлённый тяжёлыми дневными разъездами, попросту забыл провести простейшую махинацию с замком. Видимо, сильная усталость затмевает любое другое чувство, ведь в ином состоянии мне было бы жуть как интересно поразмыслить над этой ситуацией, предположить, что открытая посреди ночи дверь – это не что иное, как дело рук незримого существа, которое нам ещё предстоит изучить. Но в данный момент подобное желание отсутствовало полностью, да и не хотелось забивать себе голову лишними размышлениями перед сном, тем более, когда это «незримое» связано с лично твоей дверью.

«Как интересно получилось: мне не спалось, словно подсознание прекрасно знало о незапертой двери, тем самым не давая сознанию отключиться в целях безопасности, – раздумывал я, попивая воду на кухне. – Но теперь-то мне ничего не помешает».

Осушив стакан с водой до дна, и предусмотрительно закрыв дверь на кухню, дабы не слышать назойливое тиканье, я устало поплёлся в комнату, плюхнулся на диван и, удобно устроившись, начал погружаться в сон. Теперь и подушка казалась мягче и удобнее и под одеялом держалась идеальная температура, а давящая атмосфера комнаты вдруг переменилась, став по-домашнему уютной. Неужели всё дело было в открытой двери? Но теперь мне не давались полноценные умозаключения, мысли расплывались, улетая куда-то далеко. Сосед, скорее всего, всё ещё не спал, бродя по своей квартире, но я уже ничего не слышал, только собственное тихое дыхание. Сон принял меня в свои мягкие объятия.

Несмотря на то, что поспать мне удалось всего лишь жалкие полтора часа, проснулся я полный сил. Обманчивость этого чувства я осознал уже непосредственно во время нашей так называемой «прогулки».

Мне особенно запомнился небольшой сон, что посетил меня в ту ночь.

Высокие берёзы с зелёными листьями, дрожащими на ветру, тянулись вдоль просёлочной дороги, по которой я брёл во сне. В голубом океане надо мной медленно и размеренно плыла белая вата облаков. Вдалеке виднелся знакомый одноэтажный домик писателя Смольникова. А вот и хозяин! Он стоит на крыльце и машет мне рукой, зазывая к себе в гости, но я никак не могу до него добраться. Мои ноги не слушаются, дрожат, спотыкаются друг об друга и топчутся на одном месте. А писатель всё стоит и машет. Белая вата на небосводе прячется за горизонт, и ей на смену приходит чёрная. Раскаты грома приближаются ко мне, а светло-синяя нить молнии, вырвавшаяся из одной страшной тучи, поражает меня прямо в грудь. И вот я – недвижимый и обречённый – лежу посреди дороги, не в силах подняться. Собрав всю волю в кулак, я всё-таки поднимаю голову и смотрю на дом писателя. Чёрные дождевые тучи собрались над ним, и щедро поливают его как из гигантской лейки. А Смольников всё стоит на крыльце по колено в воде и машет, наверное, зовя на помощь.

Меня разбудил заведённый мною же будильник. Противная, до боли знакомая мелодия, сопровождающая каждое раннее пробуждение, как выпущенная из тугого лука стрела влетела в мою голову. На часах было ровно четыре утра. Пение птиц снаружи привлекло моё внимание к окну, за которым уже начинало светать. С улицы тянулся запах влажного асфальта и слабо ощутимые нотки цветущей вербы. Людей совсем не было, и ни в одном окне я не увидел включённого света. Город ещё спал.

Серёга позвонил чётко в половине пятого, как и договаривались. Они с Катей уже ждали меня в машине около арки. Я натянул пальто, похлопал по карману и, удостоверившись, что отцовский нож на месте, кивнул себе в зеркало, буркнул что-то вроде: «ну, с Богом!» и вышел из квартиры.

Катя была бледная как чистая простыня. Она сидела сзади в чёрной кожаной куртке поверх свитера с высоким горлом и с приспущенным с головы на шею траурным платком. Мне было крайне неудобно перед ней, ведь я совсем не знал, как нам теперь полагается общаться, но всё оказалось не так страшно.

– Катя, – начал Серёга где-то в середине пути, – а пистолеты нам выдадут? Пусть даже травматические, лишь бы с ножами не рисковать.

– Не помогут пистолеты, – спокойно ответила она. Её обычная манера разговора, да и адекватный ответ на столь глупый вопрос помогли мне окончательно расслабиться и не переживать касательно нашего дальнейшего общения. Она помолчала некоторое время, а затем добавила: – Андрей должен был вам объяснить: их нужно своей рукой колоть.

– Я думал, он шутит, – задумчиво произнёс Серёга, – издевается в очередной раз.

– Когда же он над тобой издевался?

– Одно его присутствие рядом хуже всякого издевательства. Раз пистолеты не выдадите, то мы шампуры в ход пустим.

– Пускайте, – монотонно отвечала Катя, – если шампур длинный, то оно до тебя даже дотронуться не сможет. Сами додумались или Андрей подсказал?

– Этот доктор Смерть нам ничего не подсказывает, – обиженно сказал Серёга, – только запугивает. Сейчас его чёрные нас в парке поймают, нашепчут нехороших слов на ушко, а как прикажем долго жить, так где-нибудь за деревом уложат да веточкой укроют. Потом очень удобно будет списать всё на существо.

– Фантазируй больше, – строго с сарказмом оборвала она. – Мне к восьми в морг, будем решать, как хоронить – в закрытом или открытом гробу. Существо не просто убивает, оно истязает лицо до неузнаваемости, понимаешь?

– Извини, извини. – Серёга сбросил скорость и обернулся на пассажирку. По всей видимости, он осознал, что сказал глупость, и решил удостовериться, не довёл ли своими словами Катю до слёз. Убедившись, что всё в порядке, мой друг вновь уставился на дорогу и поддал газу.

Остальную часть пути мы проделали молча. Девушка сидела неподвижно, уставившись стеклянным взглядом в окно. Не могу сказать точно, на какой стадии принятия неизбежного88
  Пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие.


[Закрыть] она находилась сейчас, скорее всего, на одной из последних.

Мы припарковались напротив участка, договорились, что Катя позвонит нам сразу же, как станет известно о внешнем виде существа, а затем разошлись в разные стороны.

Серёга предложил принять участок за центр большой окружности, которую мы условно делим на четыре стороны света. Юг и Восток занимают жилые дома, значит, это территория числится за чёрными волонтёрами, нам же достаётся Север и Запад. Далее, каждую сторону света мы делим на четыре маленькие области, таким образом, получаем восемь областей, которые поочерёдно проверяем на наличие существа. Если оно не будет найдено после полной поочерёдной проверки, мы начинаем осматривать области заново, но в хаотичном порядке, положившись на удачу.

На пути к первой области у Серёги зазвонил мобильник – звонила Катя. Она рассказала, что вместе с дежурным, являющимся по совместительству волонтёром превенции, они проверили записи с камер видеонаблюдения. Момент смерти отца запечатлеть не удалось, но на видео с наружных камер, которое, разумеется, стараниями нашего человека никак не будет фигурировать в деле, можно было разглядеть существо. По словам Кати, оно выглядело как высокий лысый мужчина в синих джинсах и с голым торсом. Разглядеть черты лица было невозможно: существо двигалось очень быстро и не тратило времени на лишние повороты головы. Но его лицо нам совсем не требовалось, ведь эта нежить имела куда более выразительные особые приметы. Одна рука этого мужчины была вполне человеческой, хоть и неестественно длинной, но вместо второй виднелось довольно большое костлявое веерообразное крыло. Подобное описание необычной конечности напомнило мне знаменитых Старцев Лавкрафта99
  Старцы – раса пришельцев, впервые упомянутая Говардом Лавкрафтом в его романе «Хребты Безумия».


[Закрыть], о чём я незамедлительно сообщил Серёге, но тот, являясь не сведущим в вопросах подобной литературы, так и не оценил моей отсылки. Ему, несмотря на специфические интересы, была куда ближе романтическая классика. Он оправдывал это тем, что ни один писатель в жанре ужасов (да что они вообще знают о настоящих ужасах?!) не заставит его содрогнуться больше, чем простой волонтёрский справочник, в то время как классические романы позволяют углубиться в изучение человеческой натуры, а также делают своего читателя на редкость интересным собеседником.

Теперь образ того, кого мы ищем, стал более конкретным, а это значит, что непрозрачная вуаль неведения была сдёрнута с таинственного существа, что, конечно, не могло не радовать.

Серо-голубое утреннее небо без единой тучки нависало над большим парком. Невысокие деревца слегка покачивались на ветру; на деревьях повыше сидели проснувшиеся птицы, радуя нас своими мелодичными разговорами. Пальто согревало достаточно, но открытое лицо ощущало приятную свежесть. Время приближалось к пяти часам. Далеко за деревьями на небе проглядывался розоватый оттенок, предвещавший скорый приход спасительного солнца. Птицы пели всё громче и громче, а мы, взяв в руки ножи и придерживая шампуры, спрятанные за подолом пальто, шли по парку, беседуя обо всём на свете.

– Удивительно на самом деле, – говорил я, – насколько по-разному мужчины и женщины в большинстве своём переживают горе.

– Ничего удивительного, – усмехнулся Серёга. – Какими бы равными нас не считали, мы были, есть, и будем зверями разной породы. Мужчины ломаются внутри, а женщины снаружи. Одних учат скрывать свои чувства, ведь «мужчины не плачут», а других дрессируют вовремя пустить слезинку, чтобы добиться своей цели. Из года в год, из поколения в поколение – всё одно. Поэтому нам становится не по себе, когда люди идут против наших установок, например, крепкий мужчина вдруг начинает плакать, а хрупкая женщина держится изо всех сил, скрывая внутреннюю боль. Ты видел Катю в машине? Я поражён такой стойкостью.

– Ну, она же выплакала всё ещё вчера.

– Это со слов Андрея, а на деле она могла лишь немного всплакнуть от горя, пока звонила мне. Но вариант с истерикой я тоже вполне допускаю. Даже самые сильные мужчины плачут навзрыд, будучи в полной уверенности, что их никто не видит и не слышит. Вот только позволить себе такую слабость могут далеко не все. Кто-то боится, что за одним актом временной слабости непременно будет второй; другой попросту не разрешает себе пустить слезу, опираясь на строгое воспитание. Я вот считаю, что слёзы – это не зазорно, но исключительно как редкие акции. Потеряв родителей, мне пришлось куда тяжелее внутри, нежели снаружи. Пусть лицо и не выражает всю гамму эмоций, но внутри всё пылает. Мысли одолевают одна за другой, а к горлу подходит этот тяжёлый ком. Хотя, согласись, уж ты-то понимаешь меня как никто другой.

– Я до сих пор удивляюсь, насколько же идентично у нас с тобой сложились судьбы.

– Идентично… – Он закивал, а потом, поморщив нос, выдал: – А по-другому и не могло быть, Витёк. Мы сами во всём виноваты в какой-то степени.

– В чём? – удивлённо спросил я.

– Когда мы залезли на тот чердак, то схватили на себя то, чего не следовало хватать, понимаешь? Я достаточно давно знаю Андрея с Катей, и не мог не разузнать про их странные похождения на нашей улице. Тогда их – ещё школьников – завербовал какой-то ныне покойный волонтёр из превенции; это было абсолютно бесчестно и незаконно, но они об этом ничего не знали. Волонтёр наобещал им всех прелестей нашего дела, даже дал полистать справочник, а взамен попросил о… небольшой услуге.

– К чему ты клонишь?

– Послушай, только не пугайся. – Серёга тяжело вздохнул и продолжил: – В доме напротив жил чёрный волонтёр. Ребятам объяснили, что он самолично прокажал людей, ставя на них своего рода опыты, правда это или нет – даже сейчас неизвестно, но есть подозрения, что подопытными должны были стать жители ближайших домов, поэтому Катя и сказала тогда, что они оберегают нас своими похождениями. А быть может наш человек просто хотел расквитаться со старым врагом, не запачкав при этом руки, но смертельной состыковки он не знал, поэтому работать пришлось виртуознее. В этом ему на помощь пришли заинтересованные школьники и один старый, скажем так, обряд, – продолжал он, и с каждым его словом руки мои холодели, а дыхание учащалось. – Технология следующая: пока чёрного не было дома, исполнители смотрели на его окна, будто бы намечая цель, но перед этим, ночью, они запускали ранее пойманную птицу на чердак соседнего дома на определённое время, по инструкции было полтора часа. Это птица стучала, Витя, она стучала каждый раз! Но сами ребята не залезали на чердак и ждали на лестнице. А спустя полтора часа Андрей шёпотом произносил смертельную для животных, но безопасную для людей состыковку. Животное падало и этот «смертельный заряд» накапливался на чердаке. Такую комбинацию нужно было провернуть несколько раз, чтобы в один момент произнести состыковку, глядя на окна, и отправить туда заряд с чердака. Хозяин открывает дверь, заходит домой, и спустя пару минут – труп. Мы же залезли на чердак вдвоём, поэтому заряд разделился между нами, но по какой-то причине не покалечил, а сделал переносчиками. Мы, так сказать, стали причиной смерти наших родных, хотя сами остались невредимыми. Работало это исключительно на домашних, но насчёт твоей тётки я не уверен, возможно, она ушла не из-за этого. А самое интересное, что после провала всей операции заказчик в ужасе отменил задание и пропал, видимо знал, что вскоре по улице прокатится волна смертей. Всплыл он через несколько лет, причём в прямом смысле – в реке. То ли утопился, то ли помогли.

– Серёга! – воскликнул я, чуть не выронив нож из руки. Внутри меня всё похолодело, в сердце будто кольнули булавкой, а глаза на мгновенье затянуло полупрозрачной пеленой. Я испуганно оглядывался по сторонам в поисках скамейки и, заприметив одну, направился к ней; когда я присел, то положил шампур рядом с собой и свободной рукой закрыл лицо.